Текст книги "Дресс-код для жены банкира"

В постели мы много говорили о будущем, планировали невероятные путешествия, строили и обставляли загородные дома, придумывали праздники. Что касается всяческих фантазий, то я люблю сочинять разнообразные эффектные выходы. Как, и в чем, и с кем я появляюсь где-нибудь, как высказываю пару точных замечаний, как все на это реагируют. Дальнейшее уже не интересно. В общем, я и присутствующие в предполагаемых обстоятельствах.

Юре ужасно нравились мои истории, иногда он даже пытался претворить их в жизнь, покупая подходящие под описание мелочи: сумочки, платки, украшения. В конце концов появилась и машина, но не «ягуар» или какой-нибудь родстер, как я любила сочинять, а «БМВ-пятерка». Выбор модели Юра прокомментировал следующим образом:

– Я просто соотнес твои фантазии с действительностью. По-моему, это походящий компромисс.

Ну что тут скажешь, ведь «пятерка» действительно отличная машина.

В отношения с найденным мною архитектором Юра не вмешивался, у него даже не было каких-то особых пожеланий. На этом этапе я начала скучать, не зная, как убить время. В глубине души я надеялась на то, что раз Ольге Арсеньевне удалось вытребовать деньги на сборник, то я уж как-нибудь надавлю и добуду деньги на собственный журнал. Мне всегда хотелось иметь свое издание, чтобы обладать свободой маневра и не задумываться, куда пристроить тексты. Это должен быть светский, наполненный до краев намеками и двусмысленностями журнал, а я – его весьма влиятельный издатель. Но пока поговорить об этом проекте все не представлялось случая. Приближалась наша свадьба, и нужно было купить платье, заказать фуршет и понять, кого бы мы хотели видеть в качестве гостей.

И хотя я по обыкновению проиграла событие в уме, придумав и эффектный выход, и всякие детали, в действительности все прошло совсем по-другому. Единственным, что соответствовало моим планам, было платье. Пышная, в пастельных тонах юбка (наконец-то удалось продефилировать в настоящем кринолине), белая приталенная блуза типа мужской сорочки и широкий мужской галстук в тонах юбки. Под полупрозрачной блузкой – бюстгальтер цвета фуксии. Все заказано у ведущего дизайнера города и страны – положение обязывает. На этом настоял Вадик, с которым я по привычке продолжала видеться. Сам он оговорил свое право только на макияж.

Наряд и макияж удались, но в остальном это была типичная представительская свадьба. Было много влиятельных людей, и каждому, в соответствии с положением, было предоставлено слово. Кто я такая, они в большинстве своем не знали и знать не хотели, зато долго и обстоятельно произносили напутственные речи. Периодически все кричали «горько». Некоторых гостей мне уже случалось видеть на разных премьерах и фестивалях, других я видела впервые. Видимо, это были какие-то серые кардиналы финансовой жизни города.

Чтобы мало расположенные к светскому общению гости не заскучали, мы пригласили исполнителя романсов, так оригинально интерпретировавшего свой жанр, что практически никто не заснул. Это как-то скрасило мое пребывание на собственной свадьбе. Но все равно было тоскливо и неуютно. Познакомиться ни с кем не удавалось, и я бродила среди гостей бело-розовой вороной, развлекаясь тем, что звонила Вадику по мобильному и описывала ему присутствующих.

Наконец от безысходности я подсела к Ольге Арсеньевне и начала излагать проект отделки будущей квартиры. Когда я перешла к описанию гостиной, к нам подошел господин, которого я уже раньше приметила. Мужчина за сорок, довольно худощавый (я страсть как не люблю разожравшихся мужиков), не красавец, но с внешностью, которая обращает на себя внимание. Карие глаза, очки в тонкой оправе, красивый рот, довольно хищный профиль. Вообще нос его и портил, и делал заметным. На незнакомце был вполне корректный костюм, но в нем чувствовалась та индивидуальная нотка, которая отличает штучный товар от усредненной элегантности продукции Hugo Boss, в которую были облачены многие гости.

– Господин Антонов, как я рада!.. – воскликнула Ольга Арсеньевна. – Валерия, познакомься с господином Антоновым. Это ему я обязана выходом сборника. Кстати, отзывы самые восторженные, вы не зря выделили деньги.

Вот это да, подумала я, неужели этот господин читал про демиургический централизм и остался в своем уме? Трудно поверить.

– Алексей. – Слегка наклонившись, он протянул мне руку.

– Очень рада. Валерия. – Я уже играла роль супруги банкира и поэтому продолжала в соответствующем тоне: – Действительно достойный проект. Особенно новаторской выглядит статья о социально-магических акциях в разрезе демиургического централизма. Вы согласны?

– Скажу честно, – глаза его заинтересованно посмотрели на меня сквозь стекла очков, – понятия не имею, что все это значит, и, признаюсь, книгу не читал. Но считаю, что гуманитарные проекты такого уровня делают честь банку. А у вас хорошая память на термины. Прошу меня извинить.

Он быстро отошел. Бедная Ольга Арсеньевна только открыла рот, чтобы еще раз подтвердить уровень проекта и заодно разъяснить суть социально-магических акций, но загадочный господин Антонов уже пропал.

Некоторых мужчин очки делают здорово сексуальными, ну прямо до дрожи. Мне не терпелось позвонить Вадику – возможно, он знает, что это за персонаж. Но свекровь уже взяла меня в оборот.

– Дорогая моя, мне кажется, говорить в язвительном тоне о вещах, суть которых ты не в состоянии постичь, просто неприлично, – желчно начала она.

– Это вы о господине Антонове? – Я решила ее раззадорить.

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

– Я просто хотела сказать, что обилие непонятных терминов зачастую отвращает от предмета. Все можно объяснить и нормальным языком. По крайней мере, я, когда найду достойный проект, постараюсь изложить суть доступными словами.

– Ты уже что-то наметила? – Она явно взревновала. – По-моему, вам будет не до этого. Свадебное путешествие, ремонт, ребенок, в конце концов.

– Посмотрим, – примирительно сказала я.

Надо же, ребенок. Я буду сидеть домашней клушей, а она будет покровительствовать гуманитариям. Как бы не так.

Глава 2

Ура. Мы едем в свадебное путешествие по европейским столицам. Прага, Будапешт, Вена – множество впечатлений, а в конечном пункте замечательный шопинг. В Праге мы просто гуляем, пьем пиво, заходим в бесчисленные лавочки с чешским стеклом и богемскими гранатами. Накупаем кучу всего – благо все эти прелести весьма дешевы. В Будапеште мы, а точнее я, начинаем философствовать. Все красоты этого города как-то смахивают на декорации и этим близки мне – участнице какой-то игры. В том, что все происходящее со мной не совсем правдоподобно, я уже убеждена. Попав в чужие страны, мой Юра вообще утратил способность принимать какие-либо решения. И любые отклонения от программы, так же как и незапланированные траты, ввергают его в ступор. За всем этим кто-то стоит, но вряд ли этот кто-то его мать. Ольга Арсеньевна скорее раздражает Юру и вряд ли является тем авторитетом, с которым обсуждают покупки на сумму свыше трехсот долларов.

Похоже, мы выстроили свой брак, как венгры свою столицу. В течение нескольких десятилетий, пока длилась Belle Epoque[1]1
  Начало XX века (фр.).


[Закрыть] и в империи было много денег, возвели готический парламент и дворцы в стиле классицизма, помпезные доходные дома и отели. Пока остальные города «обрастали мясом» эпох и стилей, тут все это добро закупили оптом. Так и наш роман (если это все вообще можно назвать романом) был начат и завершен в аккордном порядке.

Примерно так рассуждала я, нежась в термальных ваннах отеля «Gellert», построенного в начале двадцатого столетия и наверняка считавшегося в те времена передовым заведением. В начале двадцать первого века надо иметь некоторую смелость залезть в бассейн, набитый венгерскими старушками, которым целительные ванны прописывают врачи. Старушки на правах старожилов и обладателей санаторно-курортных карт (слово-то какое) плещутся в выложенных мозаикой бассейнах и, свободно раскинувшись, лежат в парильнях, слегка отпугивая иностранных туристок, не ожидающих подобных впечатлений. В мужском отделении, по наблюдениям весьма брезгливого Юры, картина аналогичная. Есть, правда, и смешанный класс, с помпезным бассейном, наполненный теми, кто любит щеголять своими телами, но предусмотрительные венгры так щедро хлорируют все водоемы, расположенные в этой зоне тщеславия, что находиться там долго чувствительному человеку просто нет мочи.

Впрочем, к старушкам можно со временем привыкнуть, при этом сильно поколебав веру в то, что здешние источники омолаживают. Зато, освоившись, начинаешь получать удовольствие от нахождения в бассейнах с температурой воды 36 и 38 градусов. Кожа становится мягкой, состояние духа под стать, старушки проплывают симпатичными тюленями.

После купаний неспешная трапеза в хорошем ресторане, с неизменной гусиной печенью и королем вин – вином королей токайским. Реальная угроза моей талии и Юриному пищеварению. И так четыре полных дня. И все было бы тихо и чинно, если бы вместо Национальной галереи мы не заглянули в Дом венгерского вина.

Респектабельно расположенный прямо напротив входа в отель «Hilton» и в двух шагах от собора Cвятого Матиаша, этот дом таил в себе обширный подвал, набитый вином, в который запускали любого, уплатившего на входе сумму, эквивалентную двумстам рублям. Экскурсия обещала быть очень познавательной. Ходишь по лабиринтам, знакомишься с особенностями винодельческих районов Венгрии, уяснив, где вино с ароматом южных фруктов, а где с нотами луговых цветов, убеждаешься, что эти утверждения не голословны. Для этого заинтересованному экскурсанту выдают дегустационный бокал, в который он может плеснуть из любой открытой бутылки. Покатав вино во рту, подержав у нёба или проделав еще какие-нибудь дегустационные манипуляции, как то: задумчивые взгляды в потолок и поцокивание языком, – положено закусить белым сухариком и слить остатки влаги в специальный кувшинчик, после чего перейти к другому вину.

На практике большинство посетителей, включая культурных европейцев, норовит налить бокал до краев, осушить его единым махом и затем сделать повторный подход к понравившемуся экспонату. Чем глубже в лабиринт, тем чаще подходы и веселее возгласы дегустирующих. И это несмотря на повсеместные объявления о том, что пьяные безобразия категорически запрещены.

Начав с пространных рассуждений о тонкостях вин, мы тоже довольно быстро перешли на аллюр, да такой, что Юра запросто познакомился с группой молодых англичан и, пока я вчитывалась в путеводитель, дошел до невероятного состояния. Из его громких выкриков, разносившихся под сводами подвала, я вынесла для себя следующее. Что супруг мой живет кошмарной жизнью, что напряжение и двусмысленность его положения сводят с ума, что гордыня – это проклятие богов и еще что-то в том же духе. Англичане весьма оживились и жаждали новых откровений. Нужно было срочно эвакуироваться, но как назло смесь из разнообразных вин сделала мои ноги ватными, а походку неуверенной. Заплетающимся языком я начала уговаривать Юру двигаться к выходу, но он высказал твердое намерение остаться с новыми друзьями и даже сделал попытку записать для них свой электронный адрес. Но порядок букв и символов смешался в его затуманенном мозгу, и кроме пресловутого слова «собака», вызывавшего всякий раз приступы веселья у всех присутствующих, выдать он ничего не смог.

Неимоверных усилий воли стоило мне покинуть Дом венгерского вина, поймать такси и наконец оказаться в отеле. После душа в памяти всплыли все известные мне фразы про двуличие, двойное дно, двойной стандарт и связанные руки, и мне наконец-то перестало быть скучно. Дело стоит того, чтобы я им занялась. Не надо быть особенно умной, чтобы понять, что из Юры, даже как следует его напоив, ничего кроме драматических реплик не вытянешь. Остается одно: устроить за ним слежку, а также попытаться понять, кто за всем этим стоит. Возможно, интересующая меня персона присутствовала на нашей свадьбе? Там было множество молчаливых людей весьма уважаемого вида. Вспомнить всех! Так наказала я самой себе, перед тем как улечься с бесчувственным своим супругом.

На следующий день Юра отчаянно «болел» и поэтому остался в отеле опустошать мини-бар. Я, предусмотрительно прихватив его кредитку, отправилась погулять. В Будапеште, на радость Юре, хороший шопинг устроить трудно, бутиков всего чуть-чуть, и содержимое их особо не впечатляет. Но остается еще скрытый резерв – местные дарования. Что мне нравится в этом городе, так это освоенные мелкими торговцами дворы, причем не только первые, но и вторые. Заходишь в подворотню, а за ней чудесный дворик, весь в маленьких магазинчиках. В основном в магазинчиках продается всякое барахло, но встречаются и разные интересности. Куклы hand-made, перчатки, антиквариат и бесконечное токайское.

Среди всего этого нашелся и дизайнерский магазинчик со смешными ценами. И я купила: во-первых, забавную черную бархатную курточку с застежкой в виде бантов; во-вторых, красный шелковый костюм чуточку в стиле Kenzo, с подкладкой из вышитой органзы и длинной юбкой; ну, еще один строгий клетчатый костюмчик (вдруг да получится стать издателем влиятельного журнала); несколько ремней ручной выделки; и напоследок костюм из мятого шелка с эффектом пожелтения – парка с капюшоном и юбка, которую следует обматывать вокруг бедер. Остальное оказалось мне велико, а то бы взяла еще парочку платьев. Кто был автором этих шедевров портновского искусства, осталось для меня загадкой, зато сумма, потраченная на гору барахла (смешные деньги!), заставила подумать об обеде в достойном ресторане.

Если вы являетесь поклонником русской кухни, поезжайте, к примеру, в… Будапешт. Заходите в ресторан «Чайковский». Сначала вы будете шокированы некоторой китчевостью обстановки. Колонны, обширные зеркала и тяжелые плюшевые портьеры, всяческие завитушки, половые в красных рубахах плюс портреты русских композиторов, с укоризной наблюдающих за тем, как вы объедаетесь. А не объесться в этом чудесном месте просто невозможно. Все приготовлено именно так, как и должно быть. Борщи, солянки, огурчики с помидорчиками, соленья, селедка, всякие там кулебяки, пельмени и шашлыки, напоследок – чай, а к нему колотый сахар, чтобы пить вприкуску. Днем в ресторане пусто – заведение по местным меркам недешевое. Соответственно, к одинокой даме интереса никто не проявляет. Поэтому никто не мешал мне размышлять под чай вприкуску.

Итак, Юрочка – пустое место. Однако сразу возникает вопрос: кому это все так сильно понадобилось, что он не пожалел денег на сладкую жизнь, включая красавицу жену и свадебное путешествие? Зиц-председателя можно было бы содержать и поскромнее, не говоря уже о том, чтобы издавать научные труды его мамаши. Если этот кто-то устроил всей нашей семейке такое приятное во всех отношениях житье-бытье, то вряд ли представляет собой циничное чудовище. Хочется верить, что это человек со вкусом, ведь он, судя по всему, сам выбрал нас всех в качестве персонажей. Хотя если отвлечься от моей во всех отношениях безупречной персоны и перейти к Юре с его мамочкой, то можно сказать, что вкус у нашего Карабаса-Барабаса просто декадентский. Впрочем, тем интересней с ним познакомиться.

Да, познакомиться нужно во что бы то ни стало; в конце концов, даже обидно, почему ОН (буду называть его многозначительно, заглавными буквами) отдал меня ничтожнейшему Юре, вместо того чтобы заинтересоваться мною лично. То есть оставить меня себе на десерт! Фу, какие низменные мысли приходят, когда сознательно лишаешь себя сладкого. Хотя, сидя в русском ресторане в Будапеште, можно позволить себе всяческие реминисценции, от сказки «Аленький цветочек» («Кто ты, чудище ужасное?») до «Бесприданницы» Островского («Я – вещь!»).

Вернувшись ближе к вечеру в отель, я обнаружила, что Юрино состояние из маниакальной стадии окончательно перешло в депрессивную. Осознав, что наболтал много лишнего, он пытался задавать наводящие вопросы. Однако я и не подумала сказать ему что-нибудь утешительное типа «была так пьяна, что ничегошеньки не помню». Наоборот, я сухо сообщила, что в то время, как он позволяет себе все что душе угодно, я вынуждена находиться в напряжении, чтобы доставить его живым и здоровым в отель. И ведь настолько позволил себе забыться, что не звонит в банк, узнать, нет ли проблем! (Это я с пафосом и вслух.) Это оттого, что никогда и не был в курсе тамошних дел. (Это я саркастично и про себя.)

– Я всегда в курсе событий, – вяло отбивался Юра, – просто я звоню в Россию, пока ты шляешься по магазинам.

Но про потраченную сумму решил не спрашивать. Эх, жаль, что прокутила так мало.

В таком взъерошенном состоянии мы прибыли в Вену. Кофе меланж и всякие там захер-торты с апфельштруделями быстренько поправили настроение моего мужа. Он прямо сообщил мне, что я его самый близкий человек и ему нечего от меня скрывать, и стесняться тоже нечего. Последнее, очевидно, относилось к объему его талии. И в то время как душа его, по всей видимости, ликовала и порхала, организм испытывал жестокие страдания и стремительно тяжелел. Свиные рульки с кнедликами, сопровождаемые литрами пива, жестоко атаковали печень и желудок. Эстафету подхватывали десерты: взбитые сливки, тяжелые, пропитанные ромом бисквиты, черный шоколад, заварной крем и непременные марципановые свинки – символ богатства и благополучия.

Но в Вене иначе просто невозможно. Атмосфера довольства и сытости, присущая этому городу, затянет кого угодно. В знаменитом отеле «Sacher» круглосуточно выпекают и пакуют в специальные деревянные коробочки неподражаемые захер-торты, заказы на которые поступают по Интернету со всех концов света. Тут же стоит очередь из желающих купить несколько тортов с собой. Толпы туристов скупают сувениры, в частности множество свинок. Кто побогаче – красивых фарфоровых, кто победнее – из искусственного меха.

Впрочем, что нам бедные. Пусть за ними наблюдают другие, жизнь состоятельных граждан гораздо интереснее. И в этом секторе доминируют предпенсионного возраста итальянцы. Жизнерадостно реагирующие на все вокруг, громко болтающие и активно жестикулирующие, они бодро передвигаются из кафе в кафе, каждый раз наполняя помещение шумом и суетой. Женщины в неизменных норках и золоте, с ярким макияжем, мужчины в дубленках и с умеренным брюшком. Сомневаюсь, что они посещали местные музеи и дворцы и ездили смотреть на Голубой Дунай, который оказался совсем не голубым. Скорее приехали просто развеяться и делают это на полную катушку.

А у нас была запланирована умеренная культурная программа. Школа верховой езды с ее представлением, дворец Шенбрунн с рассказом о многодетной королеве Марии-Терезии, которая еще и гениально управляла государством. (Вот на этой кровати она родила всех своих детей. Только подумайте, десять лет практически непрерывной беременности. А что муж? Муж увлекался росписью фарфора или еще какими-то ремеслами.) Потом осмотр «Кочана капусты» – круглого купола на крыше знаменитого здания Сецессиона, детские линии архитектуры Хундертвассера, его облицованные плиткой дома с разнокалиберными окнами. Одной моей знакомой очень нравилась фамилия Хундертвассер. Она даже назвала так своего кота. Правда, мало кто справлялся с таким заковыристым именем. Муж подруги переделал Хундертвассера в Хуню, а сама подруга томно кличет котика Хусси. Котик, кстати, весьма красив, но я отвлеклась.

Юра исправно и даже нарочито звонил в Питер своей секретарше, что-то там спрашивал деловым тоном, насколько это у него получалось. Надо сказать, что дома, в условиях пониженного атмосферного давления, противных осадков и промозглых ветров, ему лучше удавалось изображать делового человека. Мрачность, сдержанность и многозначительно-кислый вид выходили сами собой. Венский климат смягчил Юрины черты, сладости округлили лицо, а пропавшее напряжение сделало его манеры даже какими-то барскими.

Юра рассуждал о всякой всячине, щеголял начитанностью и под конец приобрел себе тирольскую шляпу, украшенную значком вольного стрелка.

– Юра, – в один прекрасный день я не выдержала и предприняла атаку, – ты же декоративная фигура, свинка из марципана. Придет время, и тебя съедят или просто выбросят. Ты хоть знаешь, кто эти люди? Они допускают тебя до себя?

Но взять Юру на испуг не удалось. Нет, он не стал с пеной у рта доказывать мне обратное, приводить примеры своей значимости, компетентности и тому подобное.

– Все мы в какой-то степени несамостоятельны. За каждым кто-то или что-то стоит, – сказал он очень спокойно. – Тебя что-то не устраивает, чего-то не хватает? Послушай меня, не стоит пытаться выуживать лишнее. Или тебе обязательно нужны доказательства того, что человек, с которым ты живешь, полное ничтожество? Тебе от этого станет легче?

Ну, меня мудрыми задушевными речами с толку не собьешь.

– Мне будет по крайней мере интереснее, – отвечаю ему в тон.

Впрочем, может быть, Юра и прав, но отменять свое расследование я не собиралась.

Особого плана у меня не было. Для начала я намеревалась хорошенько изучить наши свадебные фотографии и запомнить все лица. Потом почаще заглядывать в банк, вдруг с кем-нибудь да столкнусь. Другим направлением в поисках было выведывание информации у знакомых Юры. Правда, список был не шибко длинным: Юрина мама и Вадик.

Начать я хотела с Вадика, тем более, параллельно можно было бы хоть как-то развеяться. Но не тут-то было. Вернувшись в Питер и позвонив в его студию, я узнала, что теперь у Вадима очень жесткий график и в данный момент он находится в отъезде – налаживает связи с модными домами в Лондоне. Видимо, уроки английского сильно продвинулись, а финансовая база упрочилась.

Пришлось напроситься в гости к Ольге Арсеньевне. Предлог был: отчет о поездке; хотя можно было сразу с уверенностью сказать, что мы ходили не туда и смотрели не то. Так оно и оказалось. Не найти времени взглянуть на лучшую в Европе коллекцию Гойи! (Это в Будапеште.) Не посетить музей Зигмунда Фрейда! Я каялась и поспешно трясла мешочками с подарками, пытаясь перевести разговор на те достопримечательности, которые мы честно «отработали». История про кота Хундертвассера слегка смягчила ситуацию, и я решилась задать интересующие меня вопросы.

– Есть ли какие-нибудь планы что-нибудь опубликовать? – осторожно закинула я удочку. – Не встречались ли вы на этот предмет с господином Антоновым? Кстати, я еще не совсем разобралась, кто есть кто в банке. Этот господин Антонов, он чем занимается?

– Да я, собственно, и сама точно не знаю. Референт, советник… Я всего пару раз с ним сталкивалась, излагала вкратце суть дела… Импозантный мужчина, – заметила Ольга Арсеньевна с чувством.

Еще бы, такой импозантный, что до сих пор не могу забыть. Интересно, врет она или нет. Невооруженным глазом видно, что г-н Антонов не может быть Юриным референтом, скорее Юра должен сидеть у него в приемной. Свекровь тем временем продолжала:

– Юра теперь редко со мной делится подробностями своей жизни, и тебе, Лелечка, должно быть виднее, кто коллега по работе, кто стратегический партнер, – закончила она желчно.

Про издательские планы ни гу-гу, чует во мне соперницу.

– По-моему, у них не принято посвящать в дела жен, – начала было канючить я. А впрочем, все наверняка бессмысленно, и я позволила себе удовольствие под конец съязвить: – Видно, не удастся мне жить интересами мужа. Попрошу-ка я у него денег и открою свой маленький бизнес. Глядишь, увлекусь.

– Парикмахерскую или магазинчик с тряпьем? – в тон мне парировала Ольга Арсеньевна. – Это можно. Если не завязываться со слишком дорогим помещением, то убытки будут даже незаметными.

– Да мне, собственно, все равно, главное, чтобы была возможность вкратце излагать суть дела импозантному господину Антонову, и лучше, если несколько раз. А что вы имеете против парикмахерской? Недостаточно интеллектуально?

Удивительно, как легко с ней переходишь на всегдашнюю тему ее принадлежности к высшей касте мыслителей.

– Вы, Лелечка, слишком хорошо все понимаете, и необходимости что-то объяснять просто нет. Мой вам совет: довольствуйтесь тем, что у вас есть, это не так мало. А если все-таки возникнут какие-то идеи, с удовольствием выслушаю. Пикироваться с вами одно удовольствие.

Да, свекровь моя, в сущности, не промах, особенно когда находится в душевном равновесии. И в мужчинах, видимо, разбирается… И по поводу родного сына – никаких иллюзий.

Наша с Юрой жизнь текла размеренно. Закончился ремонт квартиры, и я занималась обстановкой. Дни были заняты поездками по магазинам. Стоимость покупок чаще всего не имела значения. Это было действительно здорово. Вечерами мы периодически выбирались в рестораны или на разные мероприятия. К сожалению, понять, кто из присутствующих там мужчин может оказаться тайным Карабасом-Барабасом, было трудно. Все были какие-то одинаковые. А Юра даже выделялся на их фоне особой уверенностью и гладкостью фраз. Округлости, приобретенные в Вене, явно пошли ему на пользу. Весь он был такой основательный и спокойный, что даже взял манеру не заканчивать некоторые слова, вальяжно проглатывая окончания. Частенько он использовал этот прием, произнося имя-отчество собеседника. Отчество проглатывалось практически полностью, отчего человек чувствовал, что его принимают не всерьез.

Другой любимой «фишкой» моего супруга был такой приемчик. «Хочу у вас спросить, – самым уважительным тоном обращался он к человеку, – уж вы-то точно должны знать, кому как не вам». И так далее. Человек расцветал и, чувствуя к себе уважение и внимание, готовился блеснуть своей компетентностью. После чего задавался вопрос из области, с которой собеседник был никак не знаком. Далее следовала немая сцена.

Приемчик был опробован в том числе и на мне. Ощущения самые острые, даже на собственной кухне и без свидетелей. На публике такая шутка, наверное, здорово понижает твои акции. А вот Ольга Арсеньевна не попалась! Еще не успела отзвучать увертюра из всяких там «твое мнение мне очень важно» и «мало найдется специалистов», как мамаша резко оборвала сына: «Нечего надо мной глумиться! Когда это тебя волновала моя точка зрения на что бы то ни было?» Молодец!

И все же откуда у Юры вдруг такая уверенность в себе? Может быть, он, как говорится, тайно посещает любовницу? Тем более что в последнее время он периодически, где-то раз в две недели, отлучался допоздна и возвращался под утро весьма утомленным. Раз в две недели – это вполне подходящий интервал, чтобы в промежутке успеть сконцентрироваться и восстановиться. В ответ на мои вопросы и требования объяснений Юра просто молчал. Скандалить же мне не хотелось, как-то трудно было набрать нужное количество оборотов.

Впрочем, любопытство не давало пустить это дело на самотек. Однажды я решила зайти днем в банк. Обычно меня торжественно встречали и провожали в приемную, где секретарша докладывала Юре о моем прибытии. В тот раз секретарша куда-то запропастилась, и я сразу вошла в кабинет. То есть сначала я тихонько приоткрыла дверь. И тут-то обнаружилась совершенно потрясающая вещь: за дверью Юра занимался… с преподавателем актерского мастерства. Он гримасничал и произносил что-то вроде коротких спичей, и даже отрабатывал какие-то жесты, видимо призванные придать его выступлению уверенность.

Ну и дела! Хотя штука, конечно, не новая. Несколько лет назад, когда я только начинала работать на ниве журналистики, в город приезжал один известный бизнесмен, сделавший деньги на продаже своего имени. К тому моменту дела его шли плохо, и целью визита был пиар в самой грубой форме, то есть прессу собирались взять на испуг. И хотя всем доподлинно было известно, что у парня плохи дела, мало кто задавал провокационные вопросы. Всех просто заворожило его выступление и хорошо продуманный антураж, и все разошлись в полной уверенности, что бизнес его на подъеме. Правда, ораторское мастерство и всякие там психологические уловки не спасли дельца от ядовитых публикаций. Пока журналисты добирались до своих редакций и раскачивались, чтобы наконец-то засесть за работу, туман рассеялся и многие циники пришли в себя. Тут уж в отместку за массовый гипноз ему отгрузили по полной программе: сравнили с Кашпировским, Остапом Бендером, предсказали полный крах и даже припомнили, что Гитлер тоже брал уроки ораторского искусства.

Прерывать урок я не стала и вернулась в приемную. Тут и секретарша подошла, начались взаимные любезности, кофе, соки, воды. Оказалось, что Юрий Николаевич будет занят еще как минимум час. Похвальное усердие. Так можно и диплом заочника заработать.

Что ж, даже приятно, что кто-то взял на себя труд как-то усовершенствовать моего новоприобретенного мужа. Скоро не стыдно будет показаться с ним в самом благородном обществе. Тот факт, что мне удалось хоть что-то разузнать (а на основе полученной информации можно построить далеко идущие выводы), окрылил меня. Самое время было навестить вернувшегося с британской земли Вадика.

Я быстренько попрощалась с Юриной секретаршей, взяв с нее обещание, что она напомнит Юре позвонить мне, когда тот освободится, и направилась в студию к нашей звезде fashion-biz. Меня встретили радостными возгласами и умеренными лобзаниями. В привычном антураже студии чувствовались перемены. Во-первых, никто не курил, и вообще помещение было хорошо проветрено. Кроме того, обычная тусовка была как следует вычищена. Безнадежные кандидаты в маргиналы, которые раньше часами просиживали на диванах, выкуривая несметное количество сигарет, пропали, а пепел их курительных палочек выметен навсегда. На освеженных чехлах диванов сидели теперь такие же свеженькие модельки, которые в ожидании примерки болтали всякие глупости.

– Лелик, – задушевно пропел радушный хозяин, – так как ты теперь в разряде состоятельных дам, пойдем посмотрим новые вещи. Ты просто обязана что-то купить.

Я покорно поплелась за ним. Вещи действительно оказались ничего себе. Вадик хваткий парень, и все, что можно было почерпнуть в Лондоне, почерпнул.

Я выбрала платье в стиле 70-х и недрогнувшей рукой уплатила по полному прайсу. Теперь, когда жертва принесена, можно поговорить и о деле.

– Ты знаком с неким господином Антоновым? – спросила я строго, прервав тираду о том, как все обалдеют, увидев меня в новом наряде.

– Зачем тебе? – насторожился Вадик.

– Хочу с ним пообщаться, только и всего. Он мне понравился. В конце концов, тебе ли не знать, что жизнь моя бедна эмоциями.

– Пусть вас познакомит Юра, он тоже его знает.