Текст книги "Каждые пятнадцать минут"

Глава 15

Час спустя, когда Эрик пытался сосредоточиться на бумажной работе, в дверь его кабинета постучали. Он оторвался от бумаг и, нахмурившись, посмотрел на Амаку.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Шеф, вы не могли бы пройти со мной на минуточку? Мне нужно вам кое-что показать, прямо сейчас.

– Конечно. У нас проблемы? – Эрик встал и подошел к двери. Из кабинета они вышли вместе. Он немножко нервничал, потому что у нее был какое-то загадочное выражение лица. – Что случилось?

– Это… личное. Я хочу обсудить с вами кое-что с глазу на глаз. – Амака взяла его под руку и повела по коридору в сторону конференц-зала. В конференц-зал она вошла первая, а Эрик за ней.

– Поздравляем, шеф! – закричали все, кто был в комнате.

– Вау, а… с чем? – удивился Эрик. Все его подчиненные были сейчас в конференц-зале и все улыбались: Сэм, Джек, Дэвид, студенты, в том числе Кристин, медсестры, ассистенты, психологи, соцработники, арт-терапевты, даже диетологи. На столе были капкейки, маффины, пироги, чашки, бумажные тарелки и бутылки содовой, а перед столом стоял их бессменный организатор банкетов, администратор больницы Джейсон Киттредж, лучезарно улыбающийся Эрику.

– Мои поздравления, шеф! – Джейсон хлопнул его по плечу. – Мы – вторые!

– Мы вторые! Мы вторые! Мы вторые! – начали скандировать все, хлопая в ладоши, и Эрик вдруг сообразил, что за всеми этими хлопотами с Ханной и Максом он совершенно забыл, какое сейчас время года.

– Мы вторые? – спросил Эрик, ошеломленный. – Мы получили в рейтинге второе место?

– Да, мы вторые! – Джейсон весь сиял от счастья. – Наше психиатрическое отделение, твое отделение, Эрик! Получило второе место в национальном рейтинге США по версии «Медикал Репорт». Это совершенно точно! Я знаю из проверенных источников.

– Да ты, верно, шутишь!

Эрик даже надеяться ни на что подобное не мог – их лучшим результатом было одиннадцатое место, и он ставил себе целью войти хотя бы в десятку лучших.

– Поздравляю! – Джейсон зааплодировал, и все тут же тоже начали аплодировать.

– Подождите, тихо, все! – Эрик жестом остановил аплодисменты. – А как же «Масс Дженерал»? Ведь они всегда были вторыми?

– Мы спихнули их со второго места! Мы обогнали этих мастодонтов!

– Вы серьезно? С их вечного второго места?! – Эрик, не веря, покачал головой.

– Уже не вечного! Мы набрали двадцать девять и шесть десятых балла, почти тридцать из тридцати! И пропустили вперед только «Макслин». Мы сделали всех! И стали той самой темной лошадкой!

Глаза Джейсона сверкали под тонкой оправой очков.

– И все благодаря вам, вашему руководству, вашему умелому планированию! Благодаря тем переменам, которые произошли у нас за последние несколько лет – это они привели нас к прорыву!

– Нет, это благодаря вам всем. – Эрик попытался собраться с мыслями, кружа по комнате. – Я вас поздравляю – каждого из вас! Я так горжусь вами – всеми вами! Я очень ценю то, что вы делаете! Мы добились этого все вместе, и это…

– Мы вторые! – закричала Кристин, выступая вперед и в центр (у Эрика сразу возникло ощущение, что она просто пытается привлечь к себе внимание), и все подхватили, скандируя:

– Мы вторые! Мы вторые! Мы вторые!

– Шеф! – Джек дружески стукнул Эрика по плечу. – Да ладно, Джейсон прав. Это ваша заслуга. Я же вижу, какие здесь произошли перемены: создание профессиональной лечебной команды, мультидисциплинарный подход, особенно все то, что касается гериатрии, – это же все работает!

Джейсон кивал в такт его словам, нетерпеливо притоптывая по полу ногой.

– Другие больницы наблюдали за нами, надеясь, что мы ударим в грязь лицом, но мы доказали, что были правы. Мы доказали, что были правы! Мы сделали их всех!

Эрик не удержался от улыбки.

– Джейсон, это какой-то негативный взгляд. Тебе бы обратиться к мозгоправу.

Все засмеялись, включая Джейсона, но он не собирался униматься и повернулся к студентам с Кристин во главе.

– Рейтинг больницы определяется по шестнадцати позициям, но только четыре из них действительно влияют на результат – и психиатрия в числе этих четырех пунктов. Это значит, что наш рейтинг сложился из отзывов врачей, которых попросили назвать лучшие, по их мнению, больницы для наиболее трудных случаев.

– Юху-у-у! – завизжала Кристин громче других. Эрик подумал, что она слишком похожа на куклу сегодня – с этой ее яркой помадой и темными волосами, уложенными в причудливую прическу, которая, как он знал от Кейтлин, требовала серьезных усилий.

Джейсон добавил:

– И главное – это значит, что наша победа вполне заслуженна, ведь здесь все объективно!

Эрик фыркнул:

– Объективно? Я бы сказал – сугубо субъективно!

Джек отмахнулся от него:

– Слушайте, шеф, если кто-то дарит вам розу – не надо думать о шипах!

Эрик засмеялся – и все остальные вместе с ним.

– И это еще не все! – вмешался Джейсон. – Мы попали в Почетный список. Мы никогда не попадали в него раньше!

– Почетный список? – Эрик чувствовал себя как родитель вундеркинда. – А это-то как могло произойти? Разве мы подавали заявку?

Снова все засмеялись, кроме Джейсона.

– Можешь шутить сколько хочешь, но это только для больниц, которые заработали высокий рейтинг как минимум по шести пунктам. Начальство на седьмом небе от восторга! Они передают тебе свои особые поздравления, шеф!

– Джейсон, ну хватит! Что дальше-то? Что мы будем с этого иметь?

Эрик понимал, что медицина давно и тесно связана с маркетингом.

– Возможности безграничны! – Энтузиазм Джейсона буквально переливался через край. – Мы подождем официального пресс-релиза, но можем потихоньку готовить почву. Будут телеинтервью, билборды, баннеры, радиопередачи и, разумеется, посты в «Фейсбуке» и «Твиттере».

Эрик улыбнулся.

– Не забудь о сувенирах. Нам нужны ручки с надписью «Мы сделали всех!» и футболки.

Дэвид разразился смехом.

– А как насчет бутылочек со средством для мытья рук? И пляжных полотенец?

– Да! – Джек вскинул руки. – И еще кружки!

– И подставки под кружки! – закричала одна из медсестер.

А Кристин, глядя прямо на Эрика, заявила:

– И презервативы!

Все расхохотались, а Эрик отвел глаза, стараясь не смотреть на Кристин. Он не хотел поощрять ее заигрывания.

Джейсон замахал руками:

– Ладно, ладно, я все понимаю, вам смешно, но ведь это действительно серьезное достижение, и все благодаря Эрику и нашей с вами напряженной работе. И это принесет огромную пользу больнице на долгие годы.

Эрик кивнул, а потом вспомнил, как утром собирался оставить работу в больнице, чтобы получить право приоритетной опеки над Ханной. Сейчас он не был уверен, что сможет это сделать. Он никогда не чувствовал себя в такой степени частичкой отлаженного до мелочей совершенного механизма, как теперь, когда ему нужно было от этого отказаться.

Но он не стал говорить об этом, снова улыбнулся и сказал:

– Джейсон, пожалуйста, поблагодари Правление от нашего имени.

Глава 16

Эрик закрыл за собой дверь своего кабинета, подошел к столу и сел в кресло. Все это время он был безумно занят (расхожая шутка в психиатрическом отделении) и очень устал, потому что весть о втором месте в рейтинге произвела в больнице эффект разорвавшейся бомбы. У Эрика весь день разрывался телефон от звонков и поздравлений, а потом надо было делать обход. Состояние Дональда Перино стабилизировалось, хотя пришлось наложить ему на рану три шва.

Эрик взглянул на настольные часы (привычка клинициста) – они показывали 17:15. Это заставило его вспомнить о Максе, который сейчас, несомненно, тоже смотрит на часы где-нибудь в городе, а потом тюкает себя в висок. Эрик все время думал о том, как можно ему помочь – и еще он беспокоился о Рене Бевильакуа. Он вспомнил, что сказал Артур: что больные с ОКР редко проявляют агрессию, и поэтому выкинул мысли о ней из головы. По крайней мере попытался, повернувшись к компьютеру и щелкнув мышкой по значку электронной почты. Он хотел просмотреть ее до того, как отправится пить коктейли со своими сотрудниками, большинство из которых собирались после рабочего дня отметить свою победу. Просмотрел и убедился, что ничего, что требовало бы немедленного ответа, там нет. Он перевел взгляд на окно, в которое струился мягкий послеобеденный солнечный свет. Приближалась гроза, на горизонте ходили мрачные тучи, к вертолетной площадке на крыше больницы летел вертолет «скорой помощи». Его кабинет был лучшим на этаже – и все же это была средних размеров бетонная коробка, в которой едва хватало места для письменного стола из неизвестного дерева, двух кресел, обитых искусственной кожей, и маленького диванчика. На полу лежал серо-зеленый ковер, а стены были выкрашены светло-зеленой краской – этот цвет в магазине назывался «приглушенный мятный». На стенах висели его дипломы, сертификаты и награды, хотя Эрик никогда не стремился выставлять свои достижения напоказ – это Кейтлин вывесила их все, чтобы все видели, какой он профессионал.

«Ты должен громко заявлять о себе, во весь голос!» – говорила она всегда.

Эрик смотрел в окно, стараясь не думать о Кейтлин. Он чуть было не позвонил ей по привычке, чтобы сообщить об их втором месте в рейтинге, но вовремя остановился.

Он перевел глаза на книжные полки, на которых стояли учебники по психиатрии, профессиональные издания, куча книг об известных психиатрах, истории психиатрии и нейробиологии. В этом была вся его жизнь – и это было заметно.

Он задержался взглядом на знакомом красном корешке Руководства по диагностике и статистике – пособии, которое описывало ментальные и эмоциональные расстройства. И вдруг подумал: наверное, у некоторых людей, которые страдали этими расстройствами, было разбито сердце. Или у всех этих людей.

Эрик до сих пор не принял окончательного решения о том, подавать ли иск о приоритетной опеке над Ханной. И хотя он понимал, что слишком много об этом думает и загоняет сам себя в угол, перестать об этом думать он не мог. Он надеялся, что празднование второго места в рейтинге отвлечет его от этих мыслей и даст ему временную передышку. Как это сделал Перино.

Эрик любил свою работу, он всегда хотел достичь как можно большего. Он должен был позвонить сегодня Сьюзан и сообщить о своем решении – и весь день откладывал этот звонок.

В дверь постучали, и показалась голова Сэма.

– Привет, шеф. Вы ведь присоединитесь к банде? Мы собираемся отпраздновать.

– Думаю, надо. – Эрик редко участвовал в такого рода мероприятиях, соблюдая профессиональную дистанцию, но в этот раз он решил сделать исключение.

– Разумеется, вам надо пойти. – Сэм удивленно нахмурился. – Вы же почетный гость. И к тому же вы мое оправдание – я сказал жене, что иду на вечеринку с боссом, а тут вдруг босс не придет, это как?!

– А почему вам надо оправдание? – Эрик закрыл почту.

Он позвонит Сьюзан вечером. Позже.

– Бейсбол. Сет играет по понедельникам. Но я просто немножко опоздаю.

– Сколько ему сейчас? – Эрик подумал о Ханне, своей нестандартной дочери, которая не любила спорт. Он поднялся, проверяя, есть ли в кармане телефон и ключи.

– Пять. Он еще маловат для бейсбола, но ему очень нравится. И мне тоже нравилось играть в детстве, и мой брат играл.

Сэм открыл дверь.

– Пойдемте, уже все собрались, кроме нас.

– Ладно. Кстати, я угощаю – я ваш должник сегодня. Вы спасли мою задницу от Перино.

Эрик вышел за дверь вслед за Сэмом.

– Ничего особенного. Думаю, завтра наступит похмелье.

– Ха! У меня похмелье уже прямо сейчас. – Эрик закрыл за собой дверь кабинета.

– Наверное, это потому, что медсестра была новенькая – он ее не узнал.

– Согласен.

Они шли по коридору. В отделении было тихо, потому что пациенты ушли ужинать в столовую. Эрик помахал на прощание медсестрам, когда они проходили мимо поста.

– Я беспокоюсь за него. Он ведь на «Рисперидоне» из-за психоза и на «Флуоксетине» из-за депрессии, правильно?

– Да.

– Но лечение не помогает. И если так будет и дальше – его состояние еще ухудшится. И я опасаюсь, что это его нервное возбуждение – побочный эффект «Рисперидона».

Эрик открыл входную дверь в отделение, они прошли в предбанник, он закрыл дверь за собой, затем открыл внешнюю дверь – и закрыл ее, когда они вышли.

– Думаете, это акатизия[11]11
  Синдром, характеризующийся неусидчивостью больного, стремлением к постоянному движению, дрожью в мышцах, дискомфортом.


[Закрыть]?

– Да, возможно. – Эрик задумался.

Акатизия была одним из побочных эффектов «Рисперидона» наряду с нервным возбуждением и повышенной тревожностью, что могло вызвать у пациентов вспышки немотивированной агрессии и ярости.

– Сомневаюсь. Мы ведь не наблюдали у него непроизвольных движений – таких как ходьба на месте, прыжки или приседания.

– Но он утверждал, что боится.

– Правильно, и он действительно был напуган – у него ведь были галлюцинации про ЦРУ. И он все еще слышит голоса. Я считаю, что возбуждение является следствием его психоза, а не побочным действием лекарств.

Сэм говорил очень убежденно.

– Значит, вы хотите оставить его на «Рисперидоне» и «Флуоксетине»?

– Да, я хочу закончить курс. Мне хотелось бы помочь ему – он действительно очень болен.

Что-то подобное испытывал Эрик по отношению к Максу.

– Хорошо. Это ваш пациент, вы его знаете лучше.

– Меня тоже беспокоят побочные эффекты. Но мы не можем быть чересчур консервативны, это было бы несправедливо по отношению к нему.

– Согласен.

Они вошли в лифт и в полном молчании спустились вниз, потому что в лифте были люди, и обсуждать профессиональные проблемы при них было бы неэтично. Остальные непринужденно болтали. Выйдя из здания больницы, они прошли по улице до ближайшего торгово-развлекательного центра, где был тренажерный зал, винный магазин, мини-маркет «Уауа» и небольшой бар под названием «Тэтчерс», чудом сохранивший свою независимость от крупных сетевиков типа «Чили».

Эрик толкнул стеклянную дверь, вошел и стал ждать, когда глаза привыкнут к царившему внутри полумраку. Помещение имело вытянутую форму, интерьер выдержан в стиле «старинного паба». Сначала Эрик не увидел своих сотрудников – бар был заполнен клерками из «Гленкрофт Корпорейт Сентер», менеджерами среднего звена, айтишниками в рубашках поло и щебечущими женщинами с бейджиками на груди.

– Вот это да, – сказал Эрик Сэму.

– Прямо парад одиночек, да?

– Господь не оставит меня. А вы, Сэм, радуйтесь, что женаты.

Они прошли к залу ресторана, который находился за баром. Там Эрик увидел своих коллег, все они были с бейджиками, на которых была написана большая красная «П», они сидели вокруг круглого стола, на котором красовались блюда с жареными куриными крылышками, жареной моцареллой, мясной нарезкой, стояли запотевшие кружки с пивом. Эрик вдруг почувствовал, что относится к ним как к своей семье. В конце концов он был их шефом. Они все повернулись к нему, расплылись в улыбках, начали аплодировать. Он хотел было предупредить их, что не стоит особо распространяться на публике об их новом статусе, но потом в голову ему пришла другая идея.

– Эй, ребята! – обратился к ним Эрик, подняв вверх правую руку с замысловато скрещенными пальцами. – Как вы думаете, что это значит?

– Что, шеф? – спросил кто-то.

– Не знаю, – сказал другой. А третий крикнул:

– Вы показываете нам средний палец?

– Это значит «П», – смеясь, произнес Эрик. – Потому что мы с вами лучшие. Мы всех сделали!

– Мы всех сделали! Мы всех сделали! – закричали все, начали смеяться, хлопать друг друга по плечам, говорить тосты, обниматься и поздравлять друг друга с победой.

Эрик сидел рядом с Сэмом, Джеком и Дэвидом, стараясь не встречаться взглядом с Кристин, пил темное пиво, грыз куриное крылышко и хохотал над шутками своих сотрудников – он давно так не веселился. Он заметил, что Джек флиртует с Кристин – они сидели, наклонившись друг к другу, – и отвел взгляд. Он позволил себе забыть на время о Кейтлин, адвокатах, Максе и даже о горячо любимой дочери и оплатил всем еду и по два напитка. А в конце, когда он со всеми прощался, в горле у него стоял комок, который вряд ли можно было бы объяснить выпитыми им двумя кружками пива.

Выйдя из бара, он вдохнул теплый вечерний воздух, смешанный с сигаретным дымом, идущим от группки курильщиков в стороне. Уже стемнело. Он перешел улицу, вытащил из кармана айфон и взглянул на часы – 20:48. Значит, у него было еще пятнадцать минут до ежевечернего звонка Ханне с пожеланием «спокойной ночи». Он проверил почту, пока шел по больничному многоуровневому гаражу. Спустившись на первый этаж, где были парковочные места для высшего звена больницы, он сунул айфон обратно в карман и полез в другой карман за ключами.

– Привет, Эрик, – произнес чей-то голос.

Эрик поднял голову и очень удивился, увидев, что около его машины стоит Кристин. Она выглядела очень привлекательно – более чем привлекательно, даже несмотря на то что макияж у нее размазался. В больнице и в «Тэтчерс» она была в жакете, а сейчас она его сняла – и оказалось, что на ней надето маленькое черное платье, очень соблазнительно подчеркивающее стройную фигуру, а на ногах – черные туфли на высоких шпильках. Нижняя половина Эрика тут же отреагировала на эту картинку, дав ему понять, что ничто человеческое ему не чуждо.

– О, Кристин, привет. Разве вы не остались в «Тэтчерс»? Как вы сюда попали?

– Я выскользнула оттуда, когда вы не видели. Мне хотелось увидеть вас. Я уже целый месяц пытаюсь застать вас одного. – Кристин обиженно надула губки. – У меня осталась всего неделя в вашем отделении, но что бы я ни делала – вы меня как будто не замечаете.

– О, нет, я вас замечаю. – Эрик запнулся. – То есть… замечаю.

– Тогда почему вы не ответила на мою смску? – Кристин сделала шаг к нему, глядя прямо ему в глаза, губы ее сложились в обольстительную улыбку.

– Хм… ну… – мямлил Эрик. – Я подумал, что мы можем поговорить о Якобсе и днем. Я не ожидал, что все так получится с Перино, и я…

– Вы же понимали, что я вовсе не хочу обсуждать Якобса. – Кристин сделала еще один шаг к нему. – Я хотела поговорить о нас.

– О, нет, нет. Нет никакого «нас». – Эрик попятился.

– Пока нет, но ведь может быть.

– Кристин, нет, не может быть, это неприемлемо. Этого никогда не будет.

– Почему? – Кристин моргнула, улыбка не сходила с ее лица. – Вы свободны – и я свободна. Не говорите, что я вам не нравлюсь. Я же знаю, что это не так.

У Эрика пересохло во рту.

– Это не имеет значения.

– А что имеет значение?

– То, что вы моя подчиненная.

– Только следующую неделю. И потом – вы знаете, сколько людей в нашей больнице занимаются друг с другом сексом? Какая разница, работаем ли мы вместе? – Кристин продолжала улыбаться, стараясь заглянуть своими голубыми глазами ему прямо в душу, словно ища там ответа на свой вопрос.

– Мы в неравном положении. Я выше вас по должности.

– Я понимаю, но ничего не могу с этим поделать. – Кристин взяла его за рукав кончиками пальцев. – Я вас притягиваю. Вы меня хотите. Сила на моей стороне. Может быть, вы это признаете наконец?

Тело Эрика вопреки его воле реагировало на ее близость и прикосновения. От нее изумительно пахло, она, кажется, совсем не пила спиртного.

– Нет, это неправильно. Это не приведет ни к чему хорошему.

– Вы не даете себе расслабиться, Эрик, а зря.

– Нет, не зря. – Эрик сделал шаг назад к машине, но прежде чем он успел сообразить, что происходит, Кристин встала на цыпочки, обвила руками его шею и впилась в него страстным поцелуем. Он схватил ее за руки, пытаясь остановить, и оттолкнул.

– Кристин, нет, послушайте! Это невозможно!

– Просто подумайте об этом – это все, о чем я прошу! – крикнула ему Кристин вслед.

Но Эрик поспешно отступил к машине, нажал кнопку сигнализации, быстро сел за руль и рванул с места.

Глава 17

– Привет, Ханна. – Эрик выезжал из гаража, держа телефон у уха. Выезд из гаража был только один. Кристин он не видел, хотя спрятаться ей вроде бы было негде.

– Папочка, я знала, что ты позвонишь!

– Прости, что припозднился. Ты уже в постели? – Эрик высунул руку из окна и вставил пропуск в узкое отверстие турникета. Он боялся, что вот-вот услышит рядом стук каблучков Кристин, но в гараже стояла абсолютная тишина.

– Да, я уже выключила свет, но телефон оставила включенным. Мама сказала, что еще пять минут можно.

Эрик почувствовал, как при упоминании о Кейтлин у него перехватило горло. Он вытащил из турникета карту и стал ждать, когда поднимется шлагбаум.

– Я на минуточку позвонил. У тебя усталый голос, я знаю, что тебе пора спать. Я только хотел пожелать тебе спокойной ночи и сказать, что я люблю тебя.

– И я тебя люблю.

– Скажи-ка, как твоя лодыжка? Лучше?

– Да. А ты приедешь и отвезешь меня завтра в школу?

– Разумеется, но не забудь, что вечером мы не сможем увидеться, потому что мама везет тебя к твоей кузине Ребекке на день рождения. – Эрик все время посматривал в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что за ним никто не едет, но никого не было. Из гаража выезжала одна-единственная машина – его. Вообще-то он даже не знал, ездит ли Кристин на работу на машине. Большинство людей так и делают, но не у всех студентов есть машины.

– Мама сказала, завтра последний раз.

– Подожди… что ты сказала? – Эрик не мог понять, о чем Ханна говорит. Он постарался выбросить из головы мысли о Кристин.

– Мама сказала, что ты завтра последний раз повезешь меня в школу.

– Нет, это совсем не так. – Эрик остановился на светофоре. Бар, в котором они праздновали, был сейчас справа от него, и он ожидал увидеть, как Кристин возвращается к остальным, но было слишком темно, чтобы вообще что-то увидеть. – Я всегда отвожу тебя в школу по вторникам и четвергам. И завтра совсем не последний раз.

– Так мама сказала. – Ханна явно была расстроена, ее голос дрогнул – так всегда бывало, когда она грустила.

– Мама так сказала? – Эрик очень надеялся, что Ханна просто что-то не так поняла, но интуиция подсказывала ему, что это не так. Он возил Ханну в школу по вторникам и четвергам с первого класса, потому что в эти дни занятия начинались чуть позже, в 8:20, и Кейтлин уже уезжала к этому времени на работу. Они с Ханной завтракали, упаковывали ее ланч, собирали все ее вещички. Это была их традиция, нечто, что они делали вместе, – и он вовсе не собирался отказываться от этого.

– Пап, а почему ты больше не можешь возить меня в школу?

– Не могу тебе сказать. – Эрик чувствовал горячее желание переехать Кейтлин автобусом. – Я поговорю с мамой, хорошо? Она рядом? Ты можешь позвать ее к телефону?

– Мама! Ма-а-ам! С тобой папа хочет поговорить! – закричала Ханна, потом Эрик услышал, как кто-то на том конце провода сказал что-то неразборчивое, а потом снова раздался голос Ханны: – Пап, мама сказала, что она сейчас не может подойти к телефону и чтобы ты позвонил своей подружке.

– Подружке? Какой подружке?

– Сьюзан. Она твоя подружка?

– А, да, конечно. Сьюзан – моя подружка, – усмехнулся Эрик. Сьюзан была его подружкой за триста пятьдесят долларов в час. Он нажал на газ, встраиваясь в поток машин. – Ладно, милая, не беспокойся. Я поговорю с мамой об этом, и мы все решим. Завтра увидимся, в обычное время.

– Это хорошо. – Голос Ханны чуть повеселел.

– Да, я тоже рад. – Эрик чувствовал тупую боль в душе и не мог простить Кейтлин за то, что она делала: одно дело самому разводиться, и совсем другое – смотреть, как страдает твой ребенок.

– А давай завтра на завтрак поедим яйца с кетчупом?

– Давай, это будет ужасно вкусно. Мы обязательно будем яйца на завтрак!

– Ура! Мама говорит, чтобы я выключала телефон. Спокойной ночи, папочка. Я тебя люблю.

– Я тебя тоже люблю. Спокойной ночи, милая.

– А почему ты не говоришь «сладких снов»? Ты же всегда так говоришь!

– Упс. Сладких снов, милая, спокойной ночи.

Эрик отключился и, одной рукой ведя машину, набрал номер Сьюзан. Он следил за дорогой, выезжая с территории больницы, но мысли его были далеко. Откладывать решение о приоритетной опеке больше было нельзя.

– Эрик? – услышал он голос Сьюзан. – Рада, что ты позвонил.

– Привет, слушай… я принял решение. Я хочу подать иск о приоритетной опеке, но я не уверен, что хочу бросать работу в больнице. И я готов действовать на опережение.

– Вау, такого Эрика я еще не слышала.

– Я просто в бешенстве, вот что. – Эрик остановился на красный свет. – Ханна сказала мне, что я больше не могу отвозить ее в школу по утрам. А Кейтлин, между прочим, встречается с другим!

– Я знаю, я сегодня разговаривала с Дэниелом. Я как раз собиралась сказать тебе об этом. Она была очень недовольна, что ты явился без предупреждения.

– А она сказала, что возила Ханну в больницу и даже не позвонила мне?! Потому что Ханна подвернула ногу, играя в этот дурацкий софтбол?! Я очень волновался, и я звонил ей! Но она не отвечала. – Эрик, не мигая, уставился на красный кружок светофора, слушая сам себя и ненавидя свой собственный голос за ту интонацию, которая в нем звучала: он так часто слышал такую интонацию у разводящихся супругов, которые приходили к нему на консультацию. Почти всегда сначала к нему обращались женщины, жены – они искали поддержки. Они не очень понимали, к кому идут, но все всегда искали поддержки во время развода. Он вдруг понял, что Кейтлин сейчас похожа на этих женщин, которые хотят вырваться из клетки, хотят свободы, пытаются набраться смелости, чтобы сделать это…

– Ладно, расслабься. Все меняется, Эрик.

– Например? – Эрик пытался сохранять хладнокровие. – Например то, что я вдруг ни с того ни с сего не могу больше возить Ханну в школу?

– Например, это.

– Но почему?! Я просто хочу по-прежнему возить своего ребенка в школу! Я это делаю с того самого дня, как она пошла в первый класс!

– Мы не заявили об этом твоем праве в соглашении.

– Серьезно?! – Эрик нажал на педаль газа, когда загорелся зеленый. – А что еще мы забыли включить в это соглашение?!!

– Это не ко мне вопрос. – Тон Сьюзан стал холодным. – Мы заключили стандартное соглашение об опеке, хотя вы оба его нарушаете, как выясняется. Но сейчас Кейтлин строго следует соглашению. Другими словами, твои претензии не имеют законной силы.

– Что значит – следует соглашению? – Эрик свернул на боковую дорогу вне себя от злости. Он ехал домой мимо неоновых вывесок «Аптека», «Гэп», «Уолгринс», «Макдоналдс» и «Уэнди’с», светящихся в темноте призрачным светом.

– Вы с Кейтлин неплохо поработали вместе над той частью, где говорилось о доме и о том, кто и как там будет проживать. И именно поэтому ты не претендуешь на дополнительные ночи в течение недели, правильно?

– Правильно. Я хотел, чтобы Ханна спала в своей постели в течение всей недели!

– Вот. Я говорила с Дэниелом: Кейтлин утверждает, что ты нарушаешь этот пункт, когда приезжаешь в ее дом рано утром, бываешь в ее кухне, делаешь завтрак в ее посуде, а потом везешь Ханну в школу.

– А что, если я буду приезжать рано утром во вторник и четверг и забирать Ханну, чтобы позавтракать с ней где-то еще? Я встаю рано. Для меня это не проблема, и она тоже любит рано вставать.

– Это не решение проблемы.

– Почему? Почему не решение? – Эрик чувствовал, что ему трудно дышать – ощущение, которое он не испытывал уже очень давно. Поняв, что не может вести машину, он заехал на стоянку при заправке и остановился и, не заглушая мотор, врубил кондиционер на полную.

– Ты должен считаться с фактами. А факты таковы, что порядок установлен судом. И то, что говорит твоя бывшая, разумно. Мы оба знаем, что она встречается с мужчиной, и хотя я не думаю, что он остается на ночь всегда, точно известно, что по крайней мере одну ночь он там провел. Но при этом соглашение гласит, что…

– Я хочу изменить его! Я совершенно точно хочу его изменить. Я хочу приоритетную опеку.

– Не делай этого сгоряча, Эрик.

– Сьюзан, я никогда ничего не делаю сгоряча. Я не совершил ни одного необдуманного поступка в своей жизни. – Эрик подумал о том, как отверг сегодня Кристин в гараже. Любой другой мужчина сейчас вез бы ее на переднем сиденье своей машины.

– Значит, ты решился – обдумал за выходные?

– Я только тем и занимался, что обдумывал это решение. Я любое решение принимаю только после долгих – гораздо более долгих, чем ты можешь себе представить! – раздумий. С воскресенья я анализирую и обдумываю все мелочи, взвешиваю все «за» и «против», учитываю все нюансы, включая показания барометра, мое давление и состояние моего кишечника!

Сьюзан хихикнула:

– Ты забавный, когда в бешенстве.

– Мне вовсе не забавно! Я чувствую себя так, словно меня выкидывают из жизни моей собственной дочери! И если единственный способ избежать этого – это потребовать приоритетной опеки, то я хочу потребовать приоритетной опеки!

– Хорошо. Я подготовлю бумаги и отправлю их Дэниелу, а копию тебе. Так положено, и я хочу успеть сделать это до того, как суд утвердит ваше предыдущее соглашение.

– Действуй.

Эрик знал, что он поступает правильно. Эта война за Ханну не доставляла ему удовольствия, но он не мог просто взять и бросить ее.

Он чувствовал, что пересек какую-то границу, черту, за которой пути назад уже не было.

– Что касается моей работы в больнице… я не хотел бы пока от нее отказываться. Что ты думаешь по этому поводу?

– С этим можно подождать. Ты сказал, что готов бросить работу – и я тебя поддержала, потому что в этом случае твои шансы на приоритетную опеку были бы выше, а твоя позиция сильнее. Если у тебя остается эта работа – случай становится сложнее, но я не боюсь сложных случаев. Что это за адвокат, который выигрывает только легкие дела?

– Отлично.

– После того как я подам иск, мы должны строго выполнять соглашение. В свои дни ты можешь привозить Ханну к себе с ночевкой.

– Отлично. То есть я забираю ее, как написано в соглашении, и привожу к себе домой?

– Да, именно так. В соглашении говорится, что на следующее утро ты же отвозишь ее в школу – значит, пока ты можешь проводить с ней ваши утра таким образом, да?

– Это отличная мысль, – согласился Эрик. – Получится, что у нас будет альтернатива вторникам и четвергам плюс два уикенда в месяц.

– Именно. Строго выполняй то, что написано в соглашении, – очень строго. Кейтлин думает, что время на ее стороне, но на самом деле это не так.

– Это похоже на войну – с Ханной в центре боевых действий.

– Тебе придется с этим смириться, Эрик. Я советую тебе забирать дочь как можно чаще – не только потому, что пока это единственный для тебя способ проводить с ней больше времени, но и потому, что в глазах суда это будет преимуществом. Странно было бы просить о пересмотре размера твоего участия в ее жизни, если ты не будешь проводить с ней хотя бы то время, которое тебе уже принадлежит.

– Это понятно. Мы же делаем отчет.

– Точно. А еще – нельзя давать им козыри в руки, не беря ее к себе с ночевкой, потому что это будет доказательством того, что ты на самом деле не очень-то в ней заинтересован.

– Правда. Да и школа вот-вот закончится, – вспомнил Эрик, и на сердце у него стало чуть легче. – А я уже покрасил комнату.