Текст книги "Токей Ито"

Энтони Роуч был подлец. А Кейт Смит была девицей, бабушка которой верхом, с ружьем в руке еще защищала собственную ферму. Даже тетя Бетти не смогла до конца вытравить в душе Кейт чувство собственного достоинства. Неужели Кейт и вправду могла убедить себя, что любит такого человека, как Роуч? Неужели она обманывала себя, неужели позволила очаровать себя льстивым комплиментам Роуча, чтобы бежать из плена, от тети Бетти?

Вероятно, так все и было. У нее словно пелена спала с глаз.

Кейт стала в одиночестве бродить туда-сюда по двору. Она прошла мимо индейского разведчика Тобиаса, которого так и не отвязали от столба. Он опустился на землю и устремил ничего не выражающий взгляд в пространство.

Сейчас, когда у нее словно открылись глаза, Кейт невольно сочувствовала всякому живому существу, которого так же, как и ее саму, кто-то обрек на муки. Поэтому она остановилась возле индейца и, желая оправдать перед самой собой, а может быть, и перед другими то обстоятельство, что обращается к индейцу, приговоренному к телесному наказанию, произнесла: «Тобиас, не упрямься, расскажи, как положено, все моему отцу, майору Смиту. Скажи с чистой совестью все как есть, ничего не скрывай. Мой отец всегда поступает справедливо».

Индеец не поднял на нее глаза и никак не дал понять, что вообще расслышал ее слова.

Кейт пошла дальше. Внезапно она замерла перед старым блокгаузом, о котором перед смертью поведал ей седобородый Том. Она двинулась к открытой двери и на пороге, не без умысла, столкнулась с Адамсом, неловко загородив дорогу молодому вольному всаднику, который как раз хотел войти в дом. Он остановился, и они оба, смутившись, избегали смотреть друг другу в глаза. «Какой старый дом, – произнесла Кейт, чтобы вообще сказать хоть что-то, приличествующее случаю. – С ним наверняка связана не одна любопытная история».

«Вот пристала как репей, – в свою очередь подумал Адамс, – как мне от нее отделаться? Я ей вроде уже достаточно нагрубил. А она богатая? Судя по платью, да. Впрочем, по слухам, у Смита нет большого состояния, напротив, он беден. Но может быть, ее выбрала своей наследницей тетя Бетти, а девица неосмотрительно впала у нее в немилость и лишила себя ее поддержки. Но может быть, тетя Бетти ее простит? Кто женится на Кейт, тот получит и деньги. А она хорошенькая… И молоденькая».

Адамс попытался представить себе, как он выглядит в глазах девушки. Он был не слишком высок, не слишком низок, силен и коренаст. Со своими густыми белокурыми волосами, темно-голубыми глазами и загорелым лицом он мог понравиться девушке, у которой в этот момент не было других поклонников. А вот согласится ли когда-нибудь на их брак Смит, уже другой вопрос. Но мало ли было на свете девиц, которые, преодолев всякое сопротивление близких, сумели настоять на своем и выйти за своего избранника? Хрупкая и бледная, Кейт тем не менее не казалась ни глупой, ни слабой. От пустой болтовни еще можно будет отучить ее потом, когда они поженятся. Так почему же нет? И разве не должен он, как исполняющий обязанности коменданта пограничного поста, хоть сколько-то позаботиться о молодой даме? В таких размышлениях Адамс не видел ничего дурного. Разве мог крестьянин вступить в брак, не рассчитывая получить за невестой деньги и имущество? О помолвке Кейт и лейтенанта Роуча он и не подозревал.

Потому-то светловолосый Адамс составил девушке компанию.

– Да, со старым домом точно связана история, – произнес он, развивая выбранную ею тему, – и история страшная. Я когда-нибудь поведаю ее вам, вечером, при свете лампы, если найдется время. В этом доме я познакомился с индейцем, который сегодня так восхитил вас верховыми трюками. Вы же его видели?

Кейт кивнула:

– И не впервые. Он был среди тех, кто напал на колонну.

Адамс резко обернулся к девушке:

– И правда, вы же при этом были! Вы уже все рассказали отцу?

– Он меня не расспрашивал.

– Настоящий военный! Ни за что не хочет слушать женщин! Но тогда расскажите мне. Вы узнали вождя во время налета?

Кейт сообщила все, что запомнила.

– Да что же вы молчали! – воскликнул Адамс. – Это все непременно должен услышать майор. А что касается меня… Выходит, со вчерашней ночи, после гибели Тома, только мы с Красным Лисом остались в живых…

– …Из тех, кто был там в ту ночь убийства, – закончила за него Кейт.

– Что вы об этом знаете?

– То, что рассказал мне Том.

– Он рассказал вам об этом! Значит, я буду немногословен. Мы стоим перед тем самым домом, где произошло убийство. Представьте себе, мисс Кейт: вечер, темно, вот этот старый блокгауз, что перед нами, внутри освещен только смоляными факелами. Представьте себе: там собрались сплошь лихие, отчаянные малые, трубочный дым так и застит глаза, и бренди разит так, что даже у двери не продохнуть. А слева, позади, на старой длинной скамье, вы увидите меня, Адама Адамсона. Именно там я сидел два года тому назад, наивный, уповая на перемены, мечтая о лучшей жизни. А за старым столом посреди комнаты расположился Топ, или Маттотаупа, как его называли по-индейски. Он пил, играл и проигрывал. Он совершенно опустился. Виной тому был бренди, им-то и погубил Топа Красный Лис. Разглядывая тогда Топа, я вдруг заметил, что кто-то опустился на скамью рядом со мной, и, присмотревшись, понял, что это молодой индеец. Это был Харри, сын Топа. Он не выпил ни капли, заплатил карточные долги отца и снова вышел. Мне тоже сделалось невмоготу в этой беспутной компании. Я вышел из дому на свежий воздух. Неподалеку я увидел Харри: одинокий, он замер неподвижно и беззвучно, как тень. Когда я хотел вернуться, он двинулся за мной. Я распахнул дверь, заглянул в освещенную комнату и окаменел. Я стоял здесь, на этом самом месте, где сейчас стоим мы с вами. На глазах у меня произошло убийство. Красный Лис ударил Маттотаупу ножом в грудь. За моей спиной стоял Харри, сын Маттотаупы. Когда я обернулся, оказалось, что он исчез, словно его поглотила ночь.

– Вы стояли здесь, на этом самом месте, – тихо повторила Кейт.

Потом она спросила:

– Как же могла случиться такая трагедия?

– Маттотаупу изгнали из племени, потому что он, по слухам, напившись, выдал бледнолицым тайну, где залегает в горах золото, а когда стал настаивать, что невиновен, его сын поверил ему и последовал за ним, хотя ему в ту пору едва исполнилось двенадцать. Целых десять лет скитались изгнанники, перебираясь с места на место, и носили у нас имена Топ и Харри. И только в ночь убийства Топ узнал, что действительно совершил предательство, по крайней мере отчасти. Красный Лис хотел заставить его выдать тайну до конца. Краснокожий отказался и бросился на Красного Лиса с дубинкой. Однако Лис опередил его, ударив ножом, и на подмогу ему кинулись его пособники. Маттотаупа погиб. А Харри вернулся к своим сородичам и стал воином и вождем Медвежьего племени. Он потерял отца и десять лет жизни. Судью, который призвал бы к ответу убийц его отца, ему не найти. Кто станет упрекать его в том, что он взял месть в свои руки?

Кейт заглянула внутрь дома.

– Странно…

Она запнулась.

– Что «странно», мисс Кейт?

– Да так, вспомнилось, – смущенно сказала Кейт. – В детстве, в Миннеаполисе, я однажды видела индейского вождя и его маленького сына, и мальчика звали Харри.

– Может быть, эти двое и вправду были Топом и Харри. За десять лет они где только не побывали, от Платта на юге до верховьев Миссури на севере. Мой отец, Томас и Тео тоже их знали. Некоторое время Топ и Харри прожили среди индейцев племени черноногих. Там-то Томас и Тео с ними и познакомились, когда Харри Токей Ито было лет двенадцать-тринадцать, и как послушаешь Томаса, веришь, что Харри ему до сих пор и вправду по душе. Позднее Топ и Харри служили разведчиками на строительстве «Юнион-Пасифик»; кто знает, как они еще зарабатывали на жизнь. Так или иначе, сегодня Харри Токей Ито – величайший воин на землях между Платтом и Черными холмами. Но не бойтесь. При свете дня краснокожие не нападают. Тут вы в безопасности, как в лоне Авраамовом.

– Хорошее утешение, нечего сказать, – саркастически произнесла Кейт. – До наступления ночи осталось всего несколько часов, а за темноту вы уже не ручаетесь, ведь так?

– Блокгаузы построены надежно, мисс, особенно вот этот старый. Не беспокойтесь, мы будем беречь вас как зеницу ока!

– Прошлой ночью конвой колонны мне тоже это обещал.

– И теперь, после всего, что пережили, вы мне не доверяете?

– Мой отец поручил вам меня оберегать, Адамс! Кстати, я не понимаю, почему дакота относятся к нам столь враждебно. Мой отец говорит, что мы предложили им хорошие земли, где они могли бы поселиться и научиться чему-нибудь. Но они никак не желают образумиться.

– Земли мы им предложили скудные и неплодородные, и почему бы им образумиться, мисс Кейт? Свободное существование в бескрайних прериях ведь куда лучше. Да, мне тоже казалось, что краснокожие не живут, а прозябают. Но, в сущности, им повезло больше, чем нам. Я бы тоже не отказался быть воином и охотником, дома только и делать, что валяться на шкуре, да еще бы мне прислуживала и угождала скво…

– Выходит, женщины существуют, чтобы прислуживать и угождать, да, Адамс?

– Не женщины, а краснокожие скво.

Этот ответ снова успокоил Кейт. Но вдруг она отпрянула от входа.

– Адамс! У вас завелись крысы?

– А почему вы спрашиваете?

– Там, внутри, что-то зашевелилось. И заскреблось.

Адамс вгляделся сквозь дверной проем в полусумрак старого сруба. Отдельные столы стояли так же, как два года тому назад, во времена Бена. У стены виднелась все та же длинная скамья. На полу были разбросаны одеяла, а в дальней половине комнаты – тюки сена. В задней стене была прорезана дверь, которая вела в маленькую пристройку, служившую форту одновременно арсеналом и кладовой.

– Заскреблось? Не иначе как мыши, мисс. Единственная крыса, которая здесь водится, – это я сам. Крыса с севера, с Миссури…

– Издалека же вы сюда перебрались! Выходит, вы повидали немало, и я заранее жду не дождусь того вечера, когда вы мне еще поведаете о своих приключениях. А теперь, пожалуйста, ответьте мне еще на один вопрос: что вы думаете о Тобиасе, прикованном к столбу? Он точно нас предал?

– Не думаю, да и майор, в сущности, тоже так не думает, а то бы мы этого индейца давным-давно пристрелили. Его наказывают только за то, что он никак не хочет приучаться к дисциплине и на вопрос, поставленный по-военному, не отвечает по-военному.

– Но ведь любой честный индеец – друг белых людей, не так ли?

– Любой честный… Гм, кто вам пришелся больше по душе: вождь верхом на буланом, который обвел нас вокруг пальца, или Тобиас, который сидит на цепи?

Кейт удивленно подняла на него глаза:

– По правде говоря… этот вождь. Я буду с нетерпением ждать, когда вы найдете время поведать мне ваши увлекательные истории.

Адамс довольно ухмыльнулся. А потом отправился в темный дом-пристройку за патронами. Большим ключом, который он принес с собой, он отомкнул межкомнатную дверь, положил ключ на бочонок, стоящий поблизости, и принялся искать два ящичка с патронами, которые собирался вынести из «арсенала». В комнатке без окон было очень темно, но Адамс, помня о бочонках с порохом, не хотел зажигать открытого огня. Это помещение он знал как свои пять пальцев, но в последний раз патроны выдавал не он, а тот, кто его заменял, явно все переставил, и Адамс не сразу нашел все, что нужно. Наконец он отыскал что хотел и собрался было назад. Он заметил, что Кейт по-прежнему стоит на пороге. Она ждала его! Это ему очень польстило. Но когда он намеревался взять ключ, оставленный на бочонке, его не оказалось на месте. Он еще раз посмотрел на Кейт, поискал, опять ничего не нашел и постепенно забеспокоился. «Черт возьми… да я же только что… или я сунул его в карман?» Адамс порылся в карманах штанов и куртки и так и не нашел ключа. Он обшарил другие бочонки и даже пол. Ничего! Ключ был большой, разглядеть его было нетрудно и в полутьме.

– Здесь что-то нечисто! – крикнул Адамс Кейт. – Ключ пропал!

– Может быть, у вас его украли?

– Как это «украли»? Здесь же никого не было, кроме нас двоих!

– А что так подозрительно скреблось вот только что?

– «Подозрительно»? – Адамс был напуган до глубины души. – Я думал, это мыши. Мисс Кейт, если бы здесь кто-то спрятался… В этом доме хранятся наши последние запасы патронов… Но я сейчас подниму тревогу и прикажу все как следует обыскать!

С этими словами вольный всадник бросился во двор, криками и свистом предупреждая гарнизон об опасности. Внезапно раздался пронзительный вопль – кто-то звал на помощь.

– Адамс! Адамс! Там привидение! – послышался звонкий голос Кейт.

За этими ее словами последовало что-то, напоминающее мощный взрыв, и Адамса отбросило взрывной волной. Он потерял сознание.

Придя в себя и снова ощутив, что может владеть своим телом, он почувствовал сильную боль в левой ступне, которую что-то придавило. Он хотел согнуть ногу, но это удалось ему не сразу. Зато от боли и усилий к нему полностью вернулось сознание. Он открыл глаза и снова ужаснулся.

Старый блокгауз горел. Над ним извивались желто-алые языки пламени, валил черный дым, скрывая ясное небо. Летели искры. Бочонки с порохом давно взорвались. В огне один за другим гремели «залпы» с каждым новым загоревшимся ящичком патронов. Северный ветер еще выше вздымал пламя. Огонь с наслаждением поглощал старое просмоленное дерево. Вот уже пламя перекинулось на комендатуру и сторожевую башню.

На глазах Адамса по двору в беспорядке носились его закопченные товарищи. Один из них нашел пожарный крюк и попытался обрушить горящие балки. Однако ему пришлось отступить: старый блокгауз, перед которым только что стояли Адамс и Кейт, было уже не спасти. Бочки с водой, всегда стоявшие в форте наготове на случай пожара, перевернулись, вода вытекла. Насос не работал. Бóльшая часть ведер осталась в старом блокгаузе, и добраться до них было невозможно.

Адамс услышал, как сыплют проклятиями его товарищи, а еще различил, что они зовут его. Он откатил в сторону балку, придавившую его ступню, и выпрямился. Зажмурившись от едкого пепла, так и норовившего запорошить глаза, он встал, хромая, побрел по двору и тут столкнулся с Томасом и Тео. Вместе с ними он вышел на берег реки, чтобы оттуда передавать по цепочке ведра с водой. Как только остальные гарнизонные солдаты увидели, что начата хоть какая-то борьба с огнем, то присоединились к Адамсу и близнецам. Кейт, во время взрыва оказавшаяся прямо перед блокгаузом, осталась невредимой. Она бежала от огня и теперь сидела у реки, потрясенная и потерянная. Она предложила свою помощь, сказав, что тоже может передавать ведра, но мужчины снова отослали ее прочь, ведь она была в длинной юбке, да и руки у нее были нежные.

Сторожевая башня запылала как факел и сгорела.

Мужчины в опаленной одежде, с разгоряченными лицами пытались хоть что-то вынести из комендатуры.

Луга вокруг еще не просохли от талой воды, и потому дальше огонь не мог распространиться.

Постепенно пламя само собой стало терять силу. Старый дом вместе с пристройкой сгорел дотла, башня и комендатура – в значительной степени, створки ворот сорвало с петель взрывной волной, целые участки палисада лежали на окрестном лугу. Все лошади разбежались, их и след простыл. Даже верный гнедой Адамса унесся в страхе.

Адамс пересчитал своих людей. Все одиннадцать вольных всадников остались в живых, хотя некоторые и получили ранения. Не хватало только Тобиаса, индейского разведчика, который был прикован к столбу.

Лейтенант Роуч неспешно прошел по засыпанному пеплом двору с недовольным видом. Кейт снова расположилась на лугу у реки. Направившись к ней, Адамс застал рядом с ней лейтенанта Роуча. Между двумя молодыми людьми, с первого взгляда невзлюбившими друг друга, тотчас же вспыхнул спор.

– Хорошо покомандовали, все защитили и сберегли, мистер Адамс! То-то майор порадуется, когда вернется!

– Это мое дело.

– Не иначе как курил на складе боеприпасов трубку, а, вольный всадник Адамс? Ты же последним входил в старый дом… перед тем, как взорвались бочонки?

– Я не курил в арсенале. Мисс Кейт может подтвердить.

– А не лучше ли не впутывать молодую даму в это дело? Настоятельно тебе советую и повторять не буду. Понял?

– Понял, но не согласился, – заключил Адамс.

Кейт обратилась к вольному всаднику любезно и удержалась от любых жалоб. Он принес ей несколько одеял, пощаженных огнем, а потом еще раз совершил обход разрушенного пограничного поста. Он хотел выяснить, что сталось с Тобиасом.

У столба индейца больше не было. Цепи бессильно повисли.

– А, ты про Тобиаса, – протянул Томас, который увязался следом за Адамсом, – это я его отпустил, чтобы он нашел майора и передал, что случилось. Такой краснокожий читает хорошо различимые следы даже ночью.

– Боже, что ты творишь! То-то майор удивится, когда получит такой рапорт.

– Он много чему удивится. Одним поводом для удивления больше, только и всего-то.

Адамс вздохнул и почесал себя за ухом.

– Все к черту… Форт сгорел, лошади разбежались… Будь моя воля, я бы сбежал, лишь бы не пришлось смотреть майору в глаза. Как это все случилось – не возьму в толк. Не иначе как кто-то тайно прокрался в дом и разжег огонь… Но кто? У меня украли ключ.

– Украли? – хором воскликнули Томас и Тео, который сейчас присоединился к брату и к Адамсу. – Кто бы мог украсть ключ? В доме ты был один. Все как раз вышли к нам за супом…

Адамс пожал плечами.

– Мы выставим дозор вон на том холме, – распорядился он, – ваше дело – его обеспечить. Краснокожие ведь даже на севере, в самих Черных холмах, узнáют, что здесь произошло. Дело дрянь. А еще к нам прибилась маленькая мисс, за которой только приглядывай!

Адамс покосился на Кейт. В глазах ее отца вольный всадник, который дал спалить весь пограничный пост, никак не мог претендовать на роль зятя.

Адамс вновь ощутил прилив уныния, которое уже охватывало его прежде, во время разговора с Томасом и Тео у насоса. Он ни на что не годен, вот разве за гроши подставлять лоб под пули. Зачем еще нужны на свете такие бедолаги! Индейцы вполне правы, что сопротивляются грабительской политике и не хотят отдавать свои охотничьи угодья. Но можно ли порвать все прежние связи и перебежать к индейцам? Нет, это тоже не выход. Адамс хотел снова пахать землю и выращивать скот. Но где? Как? У кого? Батрачить – тяжкий жребий, довольно он насмотрелся этого, глядя на Томаса и Тео, которые и к старости не нажили ни цента.

Адамс усилием воли заставил себя отвлечься от бесплодных унылых мыслей и подошел к Кейт. Лейтенант Роуч, носивший правую руку с забинтованной кистью на перевязи, намеренно стал так, чтобы тот не мог приблизиться к девушке.

– Ну, чего тебе? – обратился к нему лейтенант небрежным, оскорбительным тоном.

– Да вот хочу кое-что прояснить, – с трудом сдержался Адамс. – Мисс Кейт – единственная, кто может что-то знать. Мне надо с ней поговорить.

– Для тебя она не «мисс Кейт», заруби это себе на носу. Для тебя она «мисс Смит», дочь майора.

– Оставьте свои разглагольствования, лейтенант Роуч, – внезапно с напором произнесла Кейт. – Мой отец был вами чрезвычайно недоволен. Адамс! О чем вы хотели со мной поговорить?

Адамс шагнул к ней:

– Мисс Кейт! Вы тогда воскликнули: «Привидение! Привидение!» Что вы там увидели?

– Я увидела привидение! Высокую призрачную фигуру, она беззвучно проскользнула из заднего помещения в большой блокгауз и там словно сквозь землю провалилась.

– Привидение!.. А вы верите в привидения?

– С сегодняшнего дня верю. Человек не может двигаться так беззвучно! И вообще, как человек может провалиться сквозь землю?

– Вот и для меня это загадка.

– Загадки надо разрешать, – снова вмешался Роуч. – Откуда привидению было взяться в оружейной, если это не ты его туда впустил, Адамс? Ключ был у тебя, а кроме тебя, никто туда не входил.

У Адамса кровь схлынула с лица.

– Это мы можем обсудить завтра, лейтенант Роуч. У вас есть пистолет, вы сумеете нажать на курок и левой. Я со своей стороны готов дать вам удовлетворение.

– Я не намерен с тобой связываться, Адамс. Ты будешь отвечать перед своим командиром.

– Но никак не перед вами, Роуч.

Наступило напряженное молчание. Адамс подавил гнев и раздражение.

– Мисс Кейт, – продолжал он, – не могли бы вы еще раз сходить вместе со мной на пожарище, где стоял блокгауз, и показать мне то место, где, как вы говорите, призрак словно сквозь землю провалился?

– Да, конечно. Но не знаю, смогу ли я это место найти. В тот миг я была так взволнована, что плохо соображала.

Девушка направилась к форту в сопровождении Адамса. Роуч не пошел за ними.

Когда Адамс и Кейт остановились на пепелище, перед последними обугленными балками блокгауза, некогда принадлежавшего Беззубому Бену, к ним присоединились и остальные солдаты. Адамс попросил девушку стать на то место, где раньше висела дверь, и попытаться вспомнить, как все происходило.

– Кажется, справа, – произнесла она, – справа, у столов, у второго стола, возле поперечной стены, со стороны реки… Там пропало привидение.

– Оно пропало беззвучно?

– Почти беззвучно. Я расслышала только тихий звук, словно одна деревяшка стукнула о другую.

Адамс прислушался. Внезапно к нему вернулось почти истершееся из памяти воспоминание. А какой звук раздался два года тому назад, в этом самом блокгаузе, в ночь убийства, когда Красный Лис и Бен незаметно бежали с места преступления? Тогда тоже словно бы одна деревяшка стукнула о другую. Адамс подошел к месту, которое указала Кейт, и с помощью Томаса и Тео расчистил пепел, золу и мусор. Обследовав пол, трое солдат обнаружили участок с ровными круглыми краями, а постучав по нему, поняли, что под ним скрывается пустота.

Тео сгреб в сторону остатки мусора. Под слоем пепла показался большой круглый деревянный люк.

Солдаты принялись лихорадочно отрывать его от пола. Поднять его оказалось нетрудно. Когда Тео отодвинул его, под ним предстало отверстие, в котором поблескивала вода.

Солдаты и Кейт в задумчивости разглядывали неожиданно представшую им дыру.

– А самое гнусное, что мы ее нашли только сейчас, – наконец произнес Адамс.

– Думаешь, в нее может пролезть человек? И куда ведет этот колодец? – спросил какой-то заросший щетиной вольный всадник.

– Наверное, все-таки в реку… Надо бы это проверить… Думаю, это не грунтовые воды! Насосом мы качали воду с большей глубины.

– В реку? – засомневался Томас. – Послушай, до реки еще несколько метров, а просто так такой водовод не проложить, тут надо хорошенько поработать…

– А что, если кто-нибудь и поработал? Такой колодец – штука полезная, пригодится, если нападут краснокожие с горящими стрелами или, например, бочки для воды опустели и никто не решается и носа из дому высунуть.

– А блокгауз раньше тут стоял один?

– Один. Да и палисада при нем не было.

– Что ж, тогда я скорее готов в это поверить. Хорошо бы кто-нибудь туда нырнул и выяснил, можно ли по ней проплыть!

– Да, хорошо бы…

Адамс по очереди обвел взглядом своих подчиненных. Никто не изъявил желания нырнуть. Томас поискал по углам и вернулся с большим камнем, а потом обвязал его лассо и опустил в колодец. Оказалось, что глубина его составляет несколько метров.

– Гм.

Мужчины в нерешительности столпились вокруг отверстия. Уже наступил вечер. От Скалистых гор, громада которых вырисовывалась на западе, до постепенно темнеющего востока небо окрасилось всевозможными оттенками фиолетового. Речная вода поблескивала в колодце.

Тут подал сигнал дозорный на сторожевом холме.

– Возвращается майор с отрядом!

Глухой стук копыт большой кавалерийской части ощущался уже через пол. Немногим позже майор Смит со своими драгунами и вольными всадниками показался на противоположном берегу, пересек реку вброд и приказал отряду спешиться у разрушенного пограничного поста. Только присутствие майора или ярость, от которой перехватывает дыхание, помешала солдатам разразиться проклятиями, вероятно замершими у них на устах при виде сгоревшего форта.

Смит кратко спросил, что случилось, и Адамс, у которого на лбу от смущения выступила испарина, подал ему рапорт. Майор велел показать ему колодец. Потом он подозвал к себе разведчика Тобиаса, который вернулся вместе с отрядом. «Смотри – мы соединим несколько лассо и обвяжем тебя. Ты нырнешь в колодец и выяснишь, куда он ведет, а когда поймешь, что дальше не пройти, дернешь за лассо три раза, и мы тебя вытащим».

Вольные всадники связали лассо, и Тобиас повиновался приказу. Очертя голову нырнул он в воду и быстро исчез в колодце. Импровизированный канат непрерывно натягивался, а значит, индеец продвигался вперед. Через некоторое время «канат» провис, и Адамс, державший лассо в руках, почувствовал, как за него дернули три раза, требуя вытащить назад.

Сначала в отверстии показались ступни Тобиаса, потом из колодца выскользнуло все его смуглое тело. Плечи его покрывали ссадины, он кашлял и отплевывался, наглотавшись воды.

– Когда-то это был хороший туннель, – объявил он. – Ведет к реке. Сейчас забит песком. Трудно пробраться. Одно место очень узкое. Но призрак проскользнет всюду!

– Призрак! – гневно повторил майор Смит. – Неужели ты думаешь, Тобиас, что призрак… кто бы он ни был… Ты думаешь, через этот колодец пробрался дакота? Если речь идет о жизни и смерти или о том, чтобы спалить весь наш форт, враг на многое способен!

– Дакота без труда проберется. Он сильный и ловкий. Может долго выдержать под водой. Харри из реки по туннелю пробрался в дом, спрятался, поджег форт и снова через колодец ушел в реку.

– Без труда! – вскрикнул Смит. – Он без труда проберется в форт, а его краснокожие тоже без труда уйдут с нашим украденным оружием, пока мы тут сидим и думаем, какую штуку сыграл с нами их вождь. Этот мерзавец точно знал, зачем едет к нам в форт и зачем устраивает это представление. Только чтобы задержать нас, только чтобы не дать нам догнать его людей, которые с оружием прорываются в свои охотничьи угодья! Он от нас ушел, а мы стоим с пустыми руками перед разрушенным пограничным постом!

– Хау, – хмыкнул Тобиас, и комендант бросил на него свирепый взгляд.

Лейтенант Роуч спросил, не позволят ли ему высказать свое мнение.

– Разрешите задать вопрос? – начал он, скользкий, как угорь, упиваясь неудачами коменданта и пытаясь скрыть свое злорадство.

Смит кивнул.

– Адамс, – приступил он к расспросам, – насколько мне известно, ты уже бывал в этом блокгаузе, прежде чем здесь расквартировали гарнизон?

– Да, я приехал сюда за день до его прибытия.

– То есть в любом случае два года тому назад. И ты ничего не знал об этом колодце? Или ничего не сказал нам об этом?

Адамс отвернулся от Роуча и обратился к Смиту:

– Майор! Я ничего не знал о колодце. Наверное, до сегодняшнего дня он был очень хорошо присыпан землей. Но я помню, что в ночь накануне вашего приезда в этот дом два человека, а именно Красный Лис и Бен, исчезли отсюда. До сих пор я не мог взять в толк, как им удалось бежать. Теперь я понимаю, как они это устроили. Возведя это строение, Бен проложил себе путь к отступлению, сделал запасный выход, который одновременно служил и водоводом. Я только удивлен, что дакота о нем знал. Ведь тогда он не поймал этих двоих…

– Я только удивлен, что мы до сегодняшнего дня о нем не знали! – не унимался Смит. – Адамс, этим признанием ты лишь усугубляешь свою вину. У тебя было два года, чтобы догадаться, как отсюда удрали эти негодяи, два года ты спишь на этом полу и ничего не замечаешь? Ты тупой крестьянин, сколько раз я тебе говорил, а не солдат! Я раскаиваюсь, что доверил тебе пограничный пост, и вообще доверяю тебе в последний раз! Какая небрежность, какая безответственность, какое нежелание думать о важном деле! Ты виноват в том, что мы лишились форта!

– Тогда я могу уйти.

– Если бы у тебя была хоть капля чести, ты бы сказал, что искупишь вину ценой собственной жизни! Но у тебя жалкая крестьянская душонка!

Адамс промолчал, а Роуч поглядел на него с нескрываемой торжествующей насмешкой.

Тем временем наступила темнота. Над безлюдной, негостеприимной прерией одна за другой загорались, мерцая, звезды. Гарнизон принялся устраиваться на ночлег со всевозможными мерами предосторожности. На большом расстоянии от сгоревшего форта разместили тройное кольцо часовых. Теперь, когда от блокгаузов почти ничего не осталось, рядовые предпочитали спать возле своих лошадей. Для майора и для Кейт из одеял, которые забирал с собой отряд во время вылазки, в рабочем кабинете коменданта соорудили две постели. Там же сохранился тяжелый дубовый стол с обугленной столешницей и нижняя часть внешней стены. Поначалу Кейт отвели постель в погребе, находившемся под комендатурой; он был пощажен взрывом и мог считаться самым безопасным местом в форте. Но девушке сделалось не по себе в пыли, духоте, тьме и тесноте, и в конце концов ей тоже позволили спать под открытым небом.

Адамсу выпало нести караул глубокой ночью вместе с Томасом. Вот уже два часа они молча лежали рядом на песчаном холме к югу от разрушенного форта.

– Пора тебе покончить с военной службой, – вдруг сказал Томас.

– Лучше бы мне вообще со всем покончить. Я ни на что не годен.

Томас долго не отвечал.

– Слушай, – через некоторое время снова начал он, – а что, если мы все-таки найдем золото? То, что у нас отбирают ферму, в голове не укладывается. Нам придется платить.

– Замолчи. От твоих мечтаний о золоте у нас ни пенни не прибавится.

– Надо бы тебе снова вернуться на поле да на скотный двор. Вот где ты был бы лучшим. На ферме никто не мог с тобой сравниться.

Тут они замолчали, потому что их внимание что-то привлекло. На вершине ближайшего холма, южнее от них, показалась лошадь. Она вытянула шею и громко заржала.

Адамс и Томас заметили, как на других сторожевых постах воцарилось беспокойство, и по доносившимся оттуда крикам заключили, что их товарищи готовят лассо и намереваются подобраться к мустангу поближе. Некоторые отвязывали от деревянных колышков собственных коней, чтобы в случае необходимости броситься за мустангом в погоню. Но не успели они вскочить в седло, как произошло что-то, разрушившее их надежды. По лугам пролетела тень, едва различимая глазом, и вот уже на спине жеребца красовался всадник-индеец. Он поднял коня на дыбы, и тот, стоя на задних ногах и держа передние копыта на весу, замер на фоне ночного неба, являя на вершине холма необычайное зрелище, воплощение мужества и пренебрежения опасностью. Всадник взмахнул томагавком, словно приветствуя своих врагов. Затем он вместе со своим конем пропал, как призрак, в ночной прерии.

С десяток всадников бросились в погоню. Раздались выстрелы. Но пули улетели в пустоту, и майор приказал немедленно возвращаться, ведь после того, как противник расхитил их колонну и взорвал последний запас, пороха у солдат оставалось мало.