Текст книги "Наша остановка"

Глава 7
Дэниел

Дэниел попросил Перси отметить в расписании как совещание последний час рабочего дня вторника, а сам ушел с работы пораньше. Он направлялся к матери на чай, пребывая в настроении принять порцию заботы. Для нее он навсегда останется ребенком. Он не говорил ей об объявлении – только Лоренцо о нем знал, поскольку ему принадлежала идея. В любом случае, это уже вчерашняя новость. Дэниел хотел забыть об этом. Какой глупый, дурацкий, бессмысленный поступок – не стоило вообще возлагать на него надежды. И теперь он чувствовал себя полным придурком.

По пути к выходу Дэниел шел мимо охранника с бритыми висками, портативной рацией и романтичным именем Ромео. Тот поднял руку, чтобы Дэниел дал ему пять.

– Братишка, мужик, – произнес Ромео, сжав его пятерню в кулак и толкнув плечом в плечо – Дэниел видел такое приветствие у американских спортсменов и рэперов. Но Ромео не был американцем, он родился в Уэстгейт-он-Си. – Как оно сегодня? Выглядишь крууууто. – Ромео говорил, как кузен из комической сцены в фильме Уилла Смита об ограблении банка, совершенном во имя любви, только был голубоглазым со светлыми волосами, собранными в пучок, и имел степень по ландшафтной архитектуре.

«Выходит, я не особо люблю находиться вне четырех стен», – сказал он как-то по поводу места своей работы, с сожалением пожав плечами.

Дэниел одергивал воротничок, чтобы тот торчал вверх, как у Джона Траволты. Сегодня он надел пиджак к брюкам, который не требуется в офисе и явно не подходит для такой погоды (должно быть градусов десять, чтобы в нем стало комфортно), но он хотел хорошо выглядеть, потому что это поднимало настроение. Ему нравилось чувствовать, что он производит хорошее впечатление, – это подбадривало. А после вчерашнего Дэниелу нужна была поддержка.

– Стараюсь, – сказал он, стараясь рассмешить Ромео. – Стараюсь.

Костюм был темно-синий. Дэниел всегда покупал деловую одежду этого цвета – с двенадцати лет, когда ему купили первый костюм, по настоянию матери, темно-синего цвета. «Потому что леди Ди нравится, когда Чарлз носит этот цвет».

Но Ромео нахмурился, а не рассмеялся.

– Ага, хорош нести чушь, чувак. Что случилось?

На следующий день после похорон отца Ромео нашел Дэниела во внутреннем дворе. Он плакал и ходил кругами, сжимая переносицу, чтобы остановить поток слез и избежать вопросов по возвращении на рабочее место. Дэниел никогда не грубил Ромео, но это для него норма – быть вежливым с охранниками. Он никогда никого не игнорировал на входе, однако дружелюбие не распространялось за пределы ежеутреннего «Здравствуйте». Но после того как Ромео обнял его (двое мужчин, обнимающихся средь бела дня около одного из самых престижных зданий в Лондоне) и посоветовал выпустить эмоции, из-за чего бы они ни возникли… ну… Дэниел стал вечерами на выходе болтать с новым приятелем, когда тот был на смене, чтобы спросить, как прошел день, или обсудить состоявшуюся накануне вечером игру «Арсенала», и на его памяти не имелось иной возможности послушать о достоинствах семинара по толкованию сновидений, который посещал Ромео. И до сих пор это было любимое время дня для Дэниела. Казалось, что это норма. Казалось, он нашел себе друга.

К тому же Дэниел уважал Ромео за то, что он ни разу не упомянул про его слезы и не попытался выведать причину такого состояния. Он просто продолжал следить за дверью и приветствовать всех мимо проходящих, и это было круто с его стороны, как полагал Дэниел. В самом деле круто.

– Знаешь что… – начал Дэниел – и рассказал Ромео всю историю (он достаточно доверял ему). О том, как встретил эту женщину, о том, как решил, что воспользоваться «Упущенными контактами» – отличная идея, и о том, что сейчас чувствовал себя дураком из-за того, что не сработало. Дэниел думал, что хочет забыть об этом, но нет – он хотел об этом разговаривать, хотел поделиться своей печалью.

– Да ладно! Это офигенно круто с твоей стороны! – воскликнул Ромео. – Здесь, в этой газете? – Он зашел за стойку администратора и порылся в кучке газет, выглядевших как коллекция за прошлую неделю. Он просмотрел их в поисках вчерашней. – А, вот она!

– О боже… – проронил Дэниел, но Ромео уже перелистывал страницы с молниеносной скоростью.

– О, да будь я проклят! – восклицал Ромео. – «Необыкновенно симпатичной…»

– Не зачитывай это вслух! – сказал Дэниел. – Господи! – Он поднял руки в знак капитуляции. Он знал заметку наизусть: трудился над ней три дня, прежде чем решиться и нажать «отправить» в окошке электронного письма. И страдать, выслушивая прочтение в формате монолога от Ромео, он не желал.

Ромео разразился хохотом, и ему едва хватало дыхания дочитать до конца, так что получалось невнятное бормотание.

– Впечатляет, – заключил он, сложив газету и сунув ее обратно. – Очень впечатляет, бро.

– Ну, – сказал Дэниел, – не очень все-таки. Она была со мной в одном вагоне и ни разу не подняла взгляд. Она не читала этого. Она набирала что-то в телефоне!

– А может, о заметке и писала, – предположил Ромео.

– Нет, – ответил Дэниел, – я точно знаю. Она ее не видела. Если б увидела, хотя бы раз осмотрелась по сторонам. – И вдруг его посетила мысль: «Или увидела, но решила, что это не для нее? Может, маловато деталей?» Дэниел опустил руки, сердясь на себя. – Я такой всю неделю, – признался он Ромео. – Нервный и погруженный в себя. Ненавижу это.

Ромео потер подбородок, опершись на стойку.

– Знаешь, я встретил женщину по имени Джулиет в первый день тренинга на этой работе и думал, что она моя судьба. – Дэниел следил за другом. Ромео встречался с Джулиет? Он не знал, правда это или вымысел со смешным концом. – Она через стол строила мне глазки, горячая штучка даже при их люминесцентном освещении. В течение недели она каждый день ловила мой взгляд, и в последний день я подумал: черт, пора и мне сделать ход. – Ромео говорил с тоской, и Дэниел понял, что он был искренен, хотя и звучало это неправдоподобно. – Но в тот день она не пришла. Больше я ее не видел. До сих пор о ней думаю, знаешь? Потому что мне кажется, что у нас могло что-то получиться.

Дэниел не знал, что сказать.

– Мне… жаль, – выбрал он, но прозвучало это как вопрос. Потерпеть неудачу, будучи так близко к цели, – это особый вид разочарования.

– Я вот к чему, – продолжил Ромео, выходя из задумчивости, – ты по крайней мере попытался. И не должен об этом жалеть, ясно? Ты молодец, чувак. Ты сделал свой шаг.

– Да, – сказал Дэниел, – но повторю: она ничего не видела. Или ей все равно. Как-то так.

Ромео кивнул.

– А она красивая? Твоя женщина?

– Да, – улыбнулся Дэниел.

– Она добрая?

– Думаю, да, – кивнул Дэниел.

– Она работает где-то поблизости?

Дэниел прищурился, гадая, существует ли некая сеть системы безопасности, по которой Ромео мог бы выследить Надю.

– Да, – ответил он, – хоть я и без понятия, где именно. Возможно, ее работа как-то связана с искусственным интеллектом. Я слышал, как она разговаривала об этом в день, когда я ее впервые увидел.

Ромео протянул руку Дэниелу для пожатия в знак прощания.

– Если она работает где-то рядом, возможно, она тебя еще удивит. Не хочу показаться чудиком или кем-то подобным, но я считаю, что для настоящей любви нужна вера.

– Вера, – повторил Дэниел. Он ценил, что Ромео воспринял его положение всерьез. – Ладно.

– Буду держать за тебя кулаки, брат. Ты совершил крутой поступок.

Двумя утрами позже, с верой пошатнувшейся, но все еще живой, Дэниел прочел почти всю газету к тому времени, как поезд промчался через Энджел, Мургейт и Бэнк. Когда он добрался до колонки «Упущенных контактов», самой последней полосы, он не собирался продолжать чтение, потому что какой смысл? Но два слова попались ему на глаза: «необыкновенно симпатичная». Так он охарактеризовал ее – Надю. Он осмотрел вагон, внезапно почувствовав себя робким и беззащитным. Его тело раньше разума осознало, что он собирался прочесть. Волоски на руках встали дыбом от волнения, шея сзади нагрелась и, видимо, покраснела.

«Как-то жутко, что ты наблюдаешь за мной, вместо того чтобы подойти и поздороваться, но, может, ты стараешься действовать романтично. Хочу, чтоб ты знал: я не кусаюсь, во всяком случае не раньше третьего свидания, так что не стесняйся. Если считаешь меня необыкновенно симпатичной, то будь смелее: добрый, романтичный и храбрый? Вот мой язык любви. От девушки, которой ты писал, с кофейным пятном на платье с поезда в 7:30 на Энджел».

Дэниел улыбнулся и снова окинул взглядом поезд. Она где-то здесь? Следит за ним, как он наблюдал за ней? Он мог и не видеть ее со своего обычного места у дверей. Дэниел лыбился как идиот и не мог перестать. Он снова раскрыл газету и перечитал ее сообщение. Он знал, что драматичный тон его заметки граничит с чудаковатостью, и оценил ее жест: она назвала его немного «жутким» и превратила это в шутку. Есть в этом что-то… интимное. Круто, что она могла подшутить над ним. А слова об укусе на третьем свидании – это дерзкий флирт. Она тоже сделала ему комплимент, а это что-то да значит. Он совершил первый шаг – и она оценила. И хорошо: ее ответ ободряющий, забавный и добрый. В нужной мере провокационный. Если б Дэниел ее увидел, то подошел бы прямо к ней и сказал: «Давай выпьем сегодня в шесть тридцать!».

Но ее нигде не было. Поезд прибыл на Лондон-Бридж, и Дэниел запихнул газету в сумку. Он высматривал в толпе ее лицо. Был весь внимание, пока шел через станцию, и не утратил бдительности до самых дверей офиса.

– Дэниел! Мужик! Как делишки сегодня, брат?

Дэниел вытащил из сумки газету и сказал:

– Чувак, зацени! Зацени! – Он открыл страницу с колонкой «Упущенных контактов» и указал на ее ответ: – Она написала ответ, мужик! Можешь в это поверить?!

Ромео забрал газету и прочел предназначенный Дэниелу ответ в тишине, – и глаза его округлились от изумления.

– О, да она с характером. Поздравляю!

Ромео протянул руку для рукопожатия, а Дэниел светился от счастья – и из-за объявления, и из-за друга, который знал, как это для него важно. У Дэниела возникло забавное чувство успеха. Успеха и легкой паники: а что теперь?

– Ты должен найти способ переделать эту переписку в реальное общение, – сказал Ромео. – Она просит тебя об этом!

– Да, знаю, – кивнул Дэниел. – То есть… Значит, я жду встречи с ней в поезде, чтобы… подойти и поздороваться, верно?

– Да, – ответил Ромео. – Наверно.

– Наверно?

– Ну… Или, может, стоит немного накалить обстановку, знаешь. Она какая-то нетерпеливая, нет? Думаю, тебе бы немного добавить напряжения.

– Ага… Ну да. В точку. – Дэниел кивнул – и помотал головой, потому что на самом деле не понял, что Ромео имел в виду. – И как же именно?

Ромео свернул газету и протянул ее Дэниелу.

– Напиши что-нибудь в ответ, мужик. Раздуй пожар. Чем сильнее предвкушение, тем ярче оргазм – для вас обоих. Девчонкам нравится такая хрень!

Дэниел согласился.

– Я не девчонка, но мне такая хрень тоже нравится! Романтика – это хорошо, верно? Возбуждение от охоты и все такое?

– Точно, чувак, – подтвердил Ромео.

Дэниел кивнул, уловив суть.

– Итак, если я решу писать ответ, он должен быть в игривом тоне, как ее послание, но при этом – ну, знаешь, когда в приложениях для свиданий люди пишут: «Я не ищу друга по переписке»? Не хочу выглядеть так, будто играю, лишь бы попереписываться, не собираясь реально встречаться.

– В верном направлении думаешь, друг, – сказал Ромео. – Ты абсолютно прав. То есть ты хочешь создать видимость, ну, типа загадки, да? А она должна отыскать решение. Ты говорил, она умная, так что я уверен: она обожает эти игры.

– Да, загадка с решением, но при этом я не хочу выглядеть так, будто жду, что она впечатлит меня. – Лицо Дэниела омрачило воспоминание. – Мой друг Джоэл всегда прибегал к этому приемчику в универе – как это называется, неггинг? Когда ты заставляешь женщину впечатлить себя, претворяясь, что она тебя еще не заинтересовала?

– Неггинг, да, – с осуждением произнес Ромео.

– Это странное психологическое дерьмо, – сказал Дэниел. – Мне она нравится, а теперь я знаю, что тоже нравлюсь ей… О, ну, хотя это и не точно, – дошло до него. – Ей нравится тот, кем она меня представляет, – пока мы не знаем, вычислила ли она меня. Она даже не появлялась в поезде с понедельника, так что…

Ромео поднял руки в останавливающем жесте:

– Даже не думай говорить мне тут, что не уверен, захочет ли она тебя. Захочет, чувак. Я люблю девчонок и все такое, но я достаточно уверен в своей сексуальности, чтобы заявить: ты красивый ублюдок.

Дэниел улыбнулся, вспыхнул и выпрямился во весь рост от этих ободряющих слов.

– Спасибо.

В памяти промелькнуло лицо отца. Отец всегда заставлял его держать голову высоко, всегда верил в него, пока Дэниел не поверил в себя сам.

Ромео протянул руку, и, когда Дэниел ответил тем же, они попрощались в привычной манере – приобнявшись и столкнувшись плечами.

– Сказать по правде, ты и меня толкаешь немного в сторону романтики, – признался Ромео. – Знаешь, у меня тут была пара свиданий с девушкой, которая мне нравится. Может, напишу ей и пожелаю доброго утра, просто потому, что думаю о ней. Здесь ведь нет ничего такого, да? Если чувствуешь, скажи, и всё.

Дэниел кивнул, соглашаясь:

– Хорошо так и поступать с теми, кто нам нравится.

Ромео протянул кулак, чтобы Дэниел мог стукнуть в него своим – другой прощальный жест.

– Мы парни что надо, да? – сказал Ромео, и Дэниел не мог не согласиться.

Любовь витала в воздухе и не давала ему покоя.

Глава 8
Надя

– Я тебя прибью, мать твою! – сказала Надя лучшей подруге в голосовом сообщении. – Не могу поверить, что ты это отправила! Ты настоящая… – Ей не хватало слов. Надя не могла поверить, что Эмма отправила имейл в «Упущенные контакты» от ее имени. – И похмелье не может тебя оправдать. Ты выставила меня какой-то… дешевкой! А еще сексуальной соблазнительницей. Что за хренотень про укусы?! Никто так не шутит аж с девяностых, да и тогда так говорили только чьи-то дядьки-извращенцы. Я сказала это тебе с иронией, но ты в письме забыла о проклятой иронии! Господи. Если ко мне подойдет какой-то семидесятилетний чудик, выглядящий как Пирс Морган и с руками в трусах, я тебя на самом деле убью! Пока я только припугнула, но знай, я действительно убью тебя – и жестоко.

Надя опоздала на работу на час и была в отвратительном настроении. На этой неделе она пришла вовремя только однажды, в понедельник, и с тех пор дважды забывала поставить будильник. Прошлым вечером она со своей командой пила коктейли, а после пригласила давнюю коллегу Наоми на ужин. Они проболтали допоздна, так что Надя практически спала еще до того, как рухнула в кровать в полночь – забыв о будильнике. А это значит, что утром она проснулась вздрогнув, в спешке приняла душ, и ей даже не хватило времени толком оценить, подходит ли ее одежда на полноценный наряд или сидит так, что сегодня ей не удастся казаться классной. Придется начать Новый Порядок, Который Изменит Ее Жизнь, заново завтра. Или, может, в понедельник.

– Не веди себя как безумная! – сказала Эмма, когда наконец перезвонила в ответ на грубое голосовое сообщение. – Миленько получилось. Я оказала тебе услугу! Клянусь, я не делала этого спьяну. Я сохранила сообщение в черновик и отправила только вчера, убедившись, что написано хорошо.

– Написано не хорошо! А ужасно! – заявила Надя, решительно настроенная устроить подруге взбучку за то, что опубликовала заметку без разрешения. «Я не кусаюсь»?! О чем Эмма только думала?

– Нет! Оно хорошее! Я на все двести процентов чую, что он подойдет к тебе. Ты бы уже с ним разговаривала, не опоздай ты на работу! Круто же!

У Нади свело живот от этой мысли: если бы она поехала в офис вовремя, на своем поезде, она могла бы сейчас разговаривать со своим будущим. Однако будущее могло и подождать двадцать четыре часа. Разве нет? А сегодняшний день она потратит на то, чтобы набраться храбрости. Внезапно злость отступила, уступив место волнению.

После разговора с Эммой Надя снова достала газету и открыла страницу с колонкой «Упущенных контактов». Перевела дыхание и перечитала заметку, тщательно вчитываясь в каждое слово.

«Как-то жутко, что ты наблюдаешь за мной, вместо того чтобы подойти и поздороваться, но, может, ты стараешься действовать романтично».

Что ж, неплохо. Этот отрывок в принципе хорош, если уж быть совсем честной. Сойдет за предупреждение, что лучше бы ему не быть чудиком, преследующим ее и все такое. Это Надя могла принять. Граница между большим романтическим жестом и странноватым преследованием, конечно, была весьма расплывчатой, и решающим фактором скорее всего являлось наличие привлекательной внешности и адекватности автора. Однажды Надя читала твит-тред[6]6
  Твит-треды – цепочки сообщений в Твиттере на одну тему.


[Закрыть] о девушке, поклонник которой подошел к ее задней двери (не парадной!) с букетом лилий, поскольку знал, что ей нравятся лилии. Женщина сообщила, что никогда не говорила ему пользоваться задней дверью, а любовь к лилиям никогда не упоминалась в разговорах; и, возможно она слишком остро отреагировала, но у нее возникло чувство, будто все внутри свернулось в узел от тревоги. Двумя неделями позже парня арестовали за то, что он мастурбировал на капот ее машины в три часа утра.

«Хочу, чтоб ты знал: я не кусаюсь, во всяком случае не раньше третьего свидания, так что не стесняйся».

Проклятый ад. Этот отрывок действительно ужасен. Кошмар-кошмар-кошмар. «Я не кусаюсь, во всяком случае не раньше третьего свидания»? Эмма с ума сошла, раз включила это. Фраза провокационна во всех плохих смыслах. Если бы Надя писала подобное, она бы выбрала что-то вроде… Ну, она не была уверена, что именно, из головы повылетали все идеи. Вот почему она отложила написание ответа – так трудно подобрать правильный тон! Но факт, что она не могла решиться это сделать, не означал, что она в итоге не решится. Наверное. Возможно.

Хм. Надя потихоньку начинала признавать отголоски ощущения, что Эмма оказала ей услугу. Определилась бы она когда-нибудь с «совершенным» ответом? Или это как с пилатесом: можно раз за разом откладывать его или наконец разделаться с упражнениями и признать, что прилив эндорфинов – потрясающее чувство.

«Если считаешь меня необыкновенно симпатичной, то будь смелее: добрый, романтичный и храбрый? Вот мой язык любви».

Хм. Тут тоже хорошо. И это Надя принимала. Смотрится так, будто она озвучила свои ценности, а ей нравилось провозглашать, что доброта – ключ ко всему. Доброта, но не за чертой бесхарактерности. Такая доброта, как, например, позволить людям в метро сойти с поезда, прежде чем лезть в вагон; или, если они вместе пойдут в паб с Эммой, он выслушает ее разглагольствования, а потом согласится с ней, независимо от того, о чем шла речь. Подобную историю рассказала Нади ее бывшая начальница Кэтрин. В те времена, когда ее муж был еще бойфрендом, на прогулке с ее друзьями он с сочувствием слушал историю о разрыве отношений, которая все не прекращалась. После Кэтрин поблагодарила его за оказанное внимание, за то, что постарался быть таким же хорошим другом ее лучшей подруге, как она сама.

«Если она важна тебе, то я хочу, чтобы и мне она стала важна», – объяснил он.

По словам Кэтрин, тогда она и поняла, что хочет его в мужья. Надя обожала эту историю. Ей было приятно знать, что мужчины бывают хорошими и заботливыми. Она хранила в памяти копилку историй разных знакомых женщин и заглядывала туда всякий раз, когда ступала на тропу под названием «все мужики одинаковые». Это неправда. Хорошие тоже есть. Может, не все из них такие, но, вероятно, Эмма не ошибалась в своей теории «один из пятидесяти». И Кэтрин, и Наоми выцепили отличных парней. Надя заставляла себя верить, что и ей повезет.

Если бы ей пришлось оценивать объявление по десятибалльной шкале, она бы неохотно присудила восемь с половиной. Эмма потеряла очко за фигню про укусы – Надя ей этого никогда не простит. Но. Может, гипотетически, написание ответа заняло бы у Нади недели, а сейчас по крайней мере что-то опубликовано.

Надя позволила себе слегка улыбнуться.

«Возможно, он читает мой ответ в этот самый момент, – подумала она. – Может, думает обо мне, как и я – о нем».

И такая мысль не была неприятной. Фактически она казалась Наде на странность ободряющей.

Что он предпримет в ответ?

Глава 9
Дэниел

– Мне реально придется попросить тебя отвалить, – сказал Дэниел Лоренцо, наливая кипяток в свою любимую чашку с логотипом «Арсенала». – Я не собираюсь читать руководство по свиданиям. Ни в коем случае.

Он прошагал мимо соседа к холодильнику, достал пластиковую коробку с молоком и слегка покачал ее в руке, отметив, что она подозрительно легкая. Он многозначительно посмотрел на коробку и драматично вздохнул.

– Лоренцо, ты что, поставил пустую коробку из-под молока обратно в холодильник?

Лоренцо посмотрел на коробку, а затем на поднятые брови Дэниела.

– Вот запас на черный день, – пожав плечами, ответил он, выдвигая ящик, где хранились однопорционные баночки ультрапастеризованного молока, натасканные с отельных завтраков и из буфетов. Дэниел уже не помнил, как началась эта игра, но теперь образовался отдельный ящик для «трофеев» из баночек с долгоиграющим молоком. И все чаще туда попадали и маленькие пакетики. – Они в тренде. – Лонерцо осознал это однажды, когда привез с празднования свадьбы в Эдинбурге сразу десять пакетиков. – Пакетики куда проще открывать. А еще они экологичнее.

Иногда они вообще не покупали настоящее молоко, держась на запасах из ящика. Но еще страннее было то, что Дэниел и Лоренцо ни разу не говорили об этом. Копилось и копилось. Нет молока в холодильнике? Время для «молочного ящика». Обычно его час наступал в конце недели, в пятницу, так что по крайней мере сегодня они были последовательны в своей непоследовательности в покупке молока.

В качестве молчаливого извинения Лоренцо протянул легко открываемый пакетик. Дэниел взял, покачав головой. Порой казалось, их отношения развиваются в динамике Джоуи и Чендлера, и это едва ли хорошо.

– Я говорю, просто взгляни, – сказал Лоренцо. Он взял пакетик и себе, зубами открыл его и выпил за один глоток.

– Оно для девчонок! – продолжил Дэниел. – Предположительно для девчонок, которые хотят кадрить парней. Я не хочу кадрить парней! – Он держал чашку с чаем за ободок, но, осознав, что слишком горячо, схватился другой рукой за ручку. – Будь я девчонкой в поисках парня, я бы оценил эту книжку, но поскольку я не девчонка, то справлюсь сам, без книги. – И добавил, словно защищаясь: – Мне не нужна в помощь книга, чтобы заговорить с женщиной.

Лоренцо поднял книгу «Подцепи себе парней!» со стола, где оставил ее для Дэниела прошлым вечером.

– Я говорю только, – нараспев произнес Лоренцо, – что на работе все отнеслись к автору так же скептически, как и ты. Кроме одной женщины, которая его и заказала. Одной за другой, она раздала экземпляры пяти девушкам в отделе, и все они применили на деле советы, – он взглянул на обложку, чтобы вспомнить имя автора, – Гранта Гарби. Теперь все они помолвлены.

– Но, – Дэниел прикрыл глаза, как будто очень-очень устал, – они женщины. Охотящиеся на мужчин.

Лоренцо покачал головой:

– Ну, видишь ли, я подумал, мне стоит взглянуть на нее, знаешь, чтоб изучить, ведь пиарить книги – моя работа, даже если бы я не пиарил конкретно эту. Чтобы изучить рынок и все такое. И он чертов гений, этот Грант Гарби. Он еще блог на ютубе ведет. Блог медленно рос, но с тех пор как вышла книга и слухи распространились, он распродался стотысячным тиражом. Девчонки без конца рекомендуют ее, но сам Грант считает, что и парням следует прочесть эту вещь.

Дэниел допил чай и поставил пустую кружку в раковину, где она пролежит два дня, пока он наконец не сдастся в своем посудомоечном противостоянии с Лоренцо и не разгребет завал сам, освободив таким образом место для грязной посуды, заполонившей всю кухню, – и далее все пойдет по новому кругу.

– Зачем тебе помощь в соблазнении женщин? Это буквально единственное, в чем ты хорош.

– Грубо, – сказал Лоренцо, лишь вполовину оскорбившийся. – И, друг мой, вот что и делает меня таким успешным – постоянная практика.

– Постоянная практика.

– Именно. Христиане не ходят в церковь лишь однажды и не заявляют потом, что они христиане на веки вечные. Они ходят в церковь каждое воскресенье, продолжая исповедовать свою религию. Я не Казанова, потому что мне несколько раз повезло с девчонками. Но я Ищейка, потому что практикую навыки, необходимые для этого.

– Отвратительно, – сказал Дэниел, посмотрев на часы. – Никто не называет тебя Ищейкой.

– Я сам себя так называю.

– Повторюсь: это отвратительно.

Лоренцо перегородил Дэниелу выход с их общей кухни.

– Слушай сюда. Я, мать твою, о тебе забочусь, мужик. Держу кулаки, чтоб у тебя все получилось. Ясно? И я говорю: прочти книгу.

Дэниел посмотрел другу в глаза, и тот внезапно, словно ощутив неловкость от такой искренности, отвел взгляд и отошел в сторону. Их отношения не были простыми, но Лоренцо определенно стал решительнее после смерти отца Дэниела, и теперь он решил, что его нынешняя цель – заставить Дэниела что-то предпринять с его одобрения. Заботу Лоренцо мог понять только сам Лоренцо.

Дэниел взял книгу и сказал:

– Ладно, взгляну.

Лоренцо похлопал в ладоши, в возбуждении оттого, что ему удалось еще одного человека подчинить своей воле. Дэниелу стало интересно, не в книге ли он этому научился.

– Глава шесть, приятель, вот эта. Готов побиться об заклад дважды, что ты применишь ее в деле.

– Глава шесть, – сказал Дэниел. – Хорошо.

По пути на работу Дэниелу казалось, будто огромный прожектор направлен на его сумку, указывая на то, что там лежит руководство по свиданиям. Он был бы уничтожен, если бы его кто-то заметил, и боялся, что одно неловкое движение – и сумка сползет с плеча, продемонстрировав свое содержимое на суд всем пассажирам в метро. А что, если увидит она? Надя? Паранойя разрослась до таких масштабов, что он едва не поверил, будто полиция по руководствам для свиданий обыщет каждый вагон, требуя, чтобы все, у кого с собой руководства по свиданиям, сделали шаг вперед. Он представлял, как объявляет всем, в том числе Наде, что у него с собой экземпляр книги «Подцепи себе парней!», а после никогда больше не сможет спуститься в метро. Он взял руководство, чтобы то помогло ему с Надей, но если она его увидит, то все закончится и не начавшись, – Дэниел в этом не сомневался.

Он вздохнул с облегчением, не заметив ее сегодня в поезде.

– Мужик, как сегодня поживаешь? – спросил Ромео, когда Дэниел проскользнул сквозь стеклянные двери башни.

– У меня руководство по свиданиям! – провозгласил Дэниел, отчаянно желая с кем-то – кем угодно – поделиться этим. Он больше не мог совладать с чувством вины. Ему требовалось отпустить этот грех.

– Рад за тебя! – сказал Ромео, совершенно не обеспокоенный внезапным ответом Дэниела. В этом весь Ромео: он был счастлив просто потому, что он жив и все живы.

Дэниел нащупал в сумке книгу и вытащил ее, чтобы показать Ромео.

– Называется «Подцепи себе парней!» – в панике произнес он. – Лоренцо вынудил меня взять ее с собой.

– О! – Ромео взял книгу. – Добрался до шестой главы? Моя сестра читала ее и сказала, что шестая глава изменила ее жизнь.

– Шестая глава? Нет-нет, я не читал шестой главы. Я вообще ни одну не читал! – Дэниел покачал головой. – Мне не нужно читать руководство по свиданиям!

Ромео пожал плечами, полистывая книгу.

– Ну а какой от нее вред? – резонно заметил он. – Если она тебе не нужна, чего ты бесишься, нося ее с собой?

Дэниел нахмурился.

– Мне пора, – он забрал книгу и снова засунул ее в сумку. Затем прильнул к Ромео и прошептал: – Никому ни слова. – А после удалился.

«Ждать того, кто тебе понравится, чтобы начать флиртовать, – все равно что выйти на сцену, чтобы выучить ноты», – гласила шестая глава. Дэниел просидел за своим столом десять минут, прежде чем попросил Перси забронировать ему переговорную – наиболее уединенную, в углу, где никто не будет сновать мимо ее стеклянных стен. И вот он сидел, нянчясь с этой книгой. Во вступлении объяснялось, что руководство предназначено для гетеросексуальных женщин, но в действительности Грант Гарби работал и с мужчинами тоже, потому что в основе всего лежит человечность, и все мы люди.

«Кроме Лоренцо», – мрачно подумал Дэниел, отчего в нем сразу же проснулось чувство вины.

Шестая глава представляла собой главным образом список советов по флирту – и, что еще важнее, по флирту с незнакомцами. Дэниел ушел в нее с головой, несмотря на свои заявления.

«Когда вы на протяжении длительного времени ни с кем не встречались, у вас может возникнуть ощущение, что свободных мужчин почти не осталось, – говорилось в книге. – Но шанс обрести друга среди незнакомца – повсюду. Вам просто нужно пересилить себя и заговорить с ними».

Первый совет прост: установить зрительный контакт. Дэниел обдумал эту мысль. Перехватывать взгляд человека – это довольно смело. Ему больше свойственно смотреть под ноги, направляясь по своим делам, так что он едва осознавал, кто попадается ему на пути. Разве это не… норма?

«Ладно, это я могу, – подумал Дэниел. – Зрительный контакт. Легко».

Он положил книгу на стул рядом с собой, накидав сверху несколько листков, в которых прятал книгу, пока нес сюда, и перевернул вывеску на двери на «занято».

Дэниел прошел на кухню для персонала в дальнем конце этажа. Книга не врала: по привычке он либо опускал взгляд на обувь, либо устремлял его строго вперед, к самому пункту назначения. Книга ставила вопрос: выглядит ли он в таком состоянии дружелюбным, человеком, к которому захотят подойти?

«Веское замечание, – размышлял Дэниел. – Хорошо».

Он вошел на кухню, с минуту притворялся, будто что-то ищет, а потом решил выпить стакан воды. После развернулся и последовал обратно к переговорной – но теперь шел медленнее. Он заставлял себя смотреть по сторонам, из-за чего чувствовал себя выставленным напоказ и уязвимым. Но потом он увидел Мередит, бойкую женщину тридцати с небольшим лет, занимающую аналогичную ему должность, только в другой команде.

«Ха! – подумал Дэниел, быстро отводя взгляд. – Зрительный контакт!»

Книга велела улыбаться, не бояться узнать кого-то и, может, поздороваться. Сама по себе идея не была радикальной – по существу, Грант Гарби выступал за вежливость, – но вызывала неловкость. Это все равно что повесить табличку «В активном поиске», что само по себе отстой, разве нет? Дэниел пошел дальше. Бросил взгляд через плечо, но Мередит уже ушла. По крайней мере она не пялилась ему вслед, думая, какой он чудак.

«Ладно. Следующему человеку, с которым я встречусь взглядом, я улыбнусь», – наказал себе Дэниел. И поймал взгляд Перси, уставившегося на него. Дэниел широко улыбнулся.