Текст книги "Француженки не играют по правилам"

Глава 11

Более высокие требования.

Эти слова бились у нее в голове, расширяясь и сжимаясь, как в лихорадочном сне. Они пульсировали, когда она шла по отелю с Аленом Русселем и он знакомил ее с организацией работы. Бились и тогда, когда она просматривала финансовые отчеты, рисуя на полях каракули, изображающие волны океана, накатывающиеся на пляжи с кокосовыми пальмами.

Она вернулась в номер и оказалась в высокомерных лучах света, посылаемых ей огнями Эйфелевой башни. Стараясь не обращать на них внимания, Саммер добавила фотографии своей жизни на острове к тем, которые уже были на огромном экране телевизора, и начала смотреть на них. На людей, которые любили ее и которых – в благодарность за это – любила она, и слова Люка приумолкли. А потом опять начали тесниться в ней. Ей стало казаться, что она похожа на раздутый сверх меры воздушный шарик, готовый лопнуть.

Если он вообще когда-нибудь лопнет. Навязчивое желание раздобыть булавку начало сводить Саммер с ума.

Более высокие требования.

Будто она гамбургер с картофелем фри, предложенный изысканному вкусу Люка.

Саммер отправилась в ванную. Интересно, смог бы он удержать презрительную усмешку, если бы в душевой кабинке ее номера погрузился глубоко в нее, прижимая ее к стене…

Черт возьми, что с ней не так? Саммер наклонилась вперед и осела на пол в этой самой душевой кабинке, сильно растирая лицо руками.

* * *

– Ты не спал? Или просто заболел?

Заметив следы золотого порошка на доске для объявлений, Люк мрачно взглянул на Патрика.

– Нет, не заболел.

Патрик усмехнулся:

– Конечно же нет. Только не ты. Это вопреки твоим принципам.

– Верно.

Люк не болел уже десять лет. Он пришел бы в ярость от одной только мысли, что может чихнуть на одно из своих творений.

– И моим тоже, mon cher[67]67
  Mon cher – мой дорогой (фр.).


[Закрыть], за исключением лыжного сезона. Тогда я всегда заболеваю не меньше чем на две недели и совсем не могу работать.

– Я заметил, – сухо ответил Люк.

– О, да ладно тебе, я уеду после Дня святого Валентина, когда у нас начнется мертвый сезон. А тебе было бы неплохо поехать со мной, а не в Коста-Рику, как в прошлом году. Вулканы. – Патрик презрительно фыркнул. – Небось представлял себе взрывы?

– Проваливай, Патрик. Разве похоже, что сейчас я хочу говорить с тобой?

– Ну, в общем-то, нет. – Патрик в восхищении сложил руки и облокотился на противоположную сторону мраморного стола, будто был в чертовом баре, а Люк собирался смешать ему порцию спиртного. – А знаешь, это забавно. Обычно тебя не очень-то легко доводить. Итак, почему у тебя красные круги вокруг глаз? Передозировка энергетических таблеток? Я всегда подозревал, что твоя энергия неестественна.

Люк с отвращением посмотрел на него. У Патрика столько же энергии, сколько и у него, просто ему удается как-то ее скрывать. Возможно, Люку тоже надо научиться строить из себя медлительного вальяжного мужчину. Он мог бы поспорить на солнечный свет с острова, что там любят молодых вальяжных серфингистов.

Он резко нахмурился, вспомнив, как вчера расслабилось ее лицо, когда она смотрела на Патрика. Возможно, ему надо пораньше отправить Патрика кататься на лыжах, и пусть остается там подольше. Люку не хотелось, чтобы Саммер выбрала не того мужчину, – когда наконец начнет обращать свое внимание на кого-нибудь.

– О, как все просто. Только посмотри, как мило ты хмуришь брови. Стоило лишь намекнуть, что ты злоупотребляешь наркотиками, и ты уже вышел из себя.

– Разве тебе не пора работать над Phénix[68]68
  В данном случае название десерта.


[Закрыть]?

– О да. Кто бы сомневался. – Патрик взял какую-то посудину и начал отшвыривать от себя вещи.

Казалось, он так неаккуратен, что даже может надеть одежду невыглаженной, да и ходит иногда будто в полусне. Но Люк давно прекратил дергаться по этому поводу и лишь изредка перепроверял его работу, хотя это было совершенно не нужно. Однако такое навязчивое и, конечно же, безосновательное влечение проверять работу Патрика могло стать одной из причин, по которой тот в конце концов оставит их бизнес и начнет собственное дело. – Но если это не наркотики и ты не болен, тогда, значит… – Патрик замер. – Слушай, ведь у тебя ж не аллергия?

– Конечно нет, – сказал Люк, начиная злиться.

– Mon cher. – Патрик протянул руку через стол и сжал плечо Люка так, будто тот был на волосок от смерти. Главный шеф-повар не хотел ничего исключать из своей палитры художника. – Я так рад за тебя. Тогда, значит, сон. Или его нехватка. – Он усмехнулся. – Она на самом деле такая милая?

– Патрик!

Слово «милая» не описывало и малой доли того, какой была Саммер. Кроме того случая, когда она перебрасывалась мягкими игрушками с маленькими детьми и он застал ее за этим занятием. Это было сюрреалистически очаровательно. Сюрреалистически? Но она должна делать подобные вещи все время, когда учит малышей. А ее сексуальный неуловимый образ здесь – вот что сюрреалистично.

– Что это я спрашиваю, конечно, она милая. Чтобы привлечь внимание Его Величества, девушка просто обязана быть такой. Вы собираетесь произвести на свет великолепных детей?

– Патрик!

Слово «детей» будто ударило Люка кулаком в живот и проткнуло его внутренности, да и в душе тоже образовалась дырка, как в чертовом американском пончике. Merde, это было ужасно. Она хотела, чтобы он взял ее, прижав к стенке бассейна, пока сама она будет с закрытыми глазами, не желая знать, с кем она делает это.

Но… Саммер целый час наблюдала за ним, будто не в силах отвести взгляд. Как она могла притворяться, что не знает, кто он? И как случилось, что его жизнь перевернулась вверх дном и он был вынужден отказаться от дикого, странного, полупубличного секса с прекрасной блондинкой, которая предлагала ему в бассейне себя? В целом мире, должно быть, нет ни одного мужчины, которому пришлось бы отказаться от такого.

И наутро выслушивать издевки су-шефа по поводу женщины, с которой якобы провел ночь.

Наверное, не следовало упускать такой шанс.

Но его сердце прилипло к ее чертовым пальцам. Отвергать все, что он делал для нее, ей было так же легко, как дышать. Это привело его в дикую ярость. Разбудило в нем того ребенка, который так много раз хотел наброситься на красивых и безразличных пассажиров метро, вцепиться в них и вынудить смотреть на его несчастный танец. Такие воспоминания были мучительными.

– А это, случайно, не та красавица-блондинка? – невинно спросил Патрик.

– Патрик. Почему бы тебе не поехать кататься на лыжах прямо сейчас? Не ты ли всегда твердил мне, что снег лучше в январе и ты всегда жертвуешь собой ради меня? Чувство вины меня убивает. Проваливай. И оставайся там подольше. Я обойдусь без тебя.

– Оооо… – Патрик послал ему воздушный поцелуй. Люк чуть не перепрыгнул через стол, чтобы задушить его. – Ты так любезен, шеф. Но я знаю, что ты просто обманываешь себя и не обойдешься без меня. Кроме того, я уже забронировал путевку с шестнадцатого февраля.

Люк посмотрел на катастрофу, постигшую десерт, который он пытался создать. Он весь день работал над ним в промежутках между другими делами. То, что он придумал сделать с восхитительными зрелыми фруктами, ему удалось. Но вот другое, над чем он работал и что должно было тянуться к этим фруктам, не имея возможности достичь их, по-прежнему представляло собой нелепое и чересчур сложное нагромождение. Одним словом, хаос.

– Знаешь, не много я потеряю, если выверну все это тебе на голову.

– Серьезно? – Патрик выпрямился так резко, будто к нему прикоснулся электрический провод. – Будем кидаться едой? Я всегда хотел сделать это здесь.

Целую секунду эта мысль казалась Люку великолепной. Аккуратные, готовые к работе кухни, в которых разразится битва… Она позволит выпустить из себя разочарование, раздражение, досаду… Люк не удержался от улыбки.

– Не соблазняй меня. У нас теперь новый владелец. Мне не хочется, чтобы у нее сложилось неверное впечатление.

– Слишком поздно, – сочувственно сказал Патрик, протянул руку и похлопал Люка по плечу. – До меня дошли слухи, что она не любит сладости.

Глава 12

– Я не… – Саммер улыбнулась, и ее каблуки щелкнули по холодному мрамору, когда она скрестила лодыжки. – Я просто… я и вправду не люблю их. Я была бы рада фруктам, если они у вас есть.

Официант насупился. Вероятно, и у него тоже были более высокие требования, чем у нее.

– Ради себя самой, попробуйте то, что он приготовил, мадемуазель.

Она уже попыталась попробовать его самого. Провести слепое тестирование вкуса. Видимо, Люк просто не позволяет дилетантам хватать себя ртом. И это возбуждало ее… потому что презрение и безразличие жестко положили конец ее занятиям сексом с ним. Иначе у нее была бы возможность поразвлечься, а потом вернуться к себе на остров сразу же после того, как ее клетка распахнется. Должно быть, в этом и была причина ее возбуждения.

– Вот что я вам скажу, – произнесла Саммер. – Найдите для меня отличное манго, свежее и зрелое, самое прекрасное, самое сочное, прямо с дерева. Вот такой десерт я люблю. – И Люк не сможет его сделать для нее. Приветливая улыбка Саммер исключала любую возможность свободы действий. – В остальном у меня все хорошо.

С выражением глубокого неодобрения официант ушел, едва волоча ноги, будто собирался предстать перед Властелином Ада с новостью, что ему не удалось доставить ни одной души[69]69
  Тени умерших доставляет к вратам Аида (ада) Гермес-Психопомп (проводник душ).


[Закрыть].

Ой, да ладно, наверняка Люк не заморачивается по этому поводу. И не станет приговаривать посланника-официанта к седьмому кругу ада[70]70
  В произведении «Божественная комедия» Данте строит строгую систему загробного мира с точки зрения католического христианства, представляя ад в виде 9 кругов, окружающих вмороженного в лед Люцифера. У Данте 7-й круг предназначен для насильников.


[Закрыть]. В конце концов, приходится терпеть поведение избалованной девчонки, которой принадлежит твой отель. Даже если у тебя более высокие требования.

– Должно быть, своими отказами ты доводишь Люка до белого каления, – с ужасом произнесла Джейми.

– Что-то незаметно, – отрывисто ответила Саммер.

– Конечно, незаметно. Парень все удержит под строжайшим контролем, даже если после землетрясения окажется под обломками восьмиэтажного дома. От такого отношения к жизни у него может открыться язва. Время от времени ему надо швырять горшки в головы людей. – Усмешка промелькнула на лице Джейми. – Или устроить себе сумасшедший любовный роман, или что-то еще в том же духе.

– Меня не очень-то интересуют поиски способов снимать стресс у Его Величества.

Черт побери, Саммер, с негодованием подумала она, ощутив внезапно возникшее желание сделать Люку массаж, чтобы снять напряжение с его плеч, затем увезти его на яхте, уложить в гамак и раскачивать, пока он не расслабится. Тебе определенно нужен психотерапевт.

Джейми тем временем поднесла руку к губам, чтобы удержать смех, и ее голубые глаза засверкали.

– Ну что еще? – раздраженно спросила Саммер.

Джейми замахала руками, продолжая бороться со смехом.

– Нет, нет, я просто… ты и стресс Люка… ты… – Она все-таки рассмеялась. – Ну, кто знает? В конце концов, ты, возможно, подходишь для этого.

Какого черта Джейми захотела пообедать с нею? И почему Саммер согласилась? Разве только потому, что большую часть своей жизни отчаянно пыталась найти женщину, которой бы на самом деле нравилась. Но как бы то ни было, неужели Саммер надеется, что эта сидящая напротив нее веснушчатая героиня поможет ей изменить мир так, что из него исчезнет испорченное детство Саммер?

И почему лишь на далеком тихоокеанском острове она может обрести счастье?

– Ты так хорошо знаешь Люка? – спросила Саммер, сама того не желая.

– Ну… – Джейми, казалось, задумалась. – Доминику он и вправду нравится, и, что еще более необычно, ему вроде бы нравится Доминик. Я не говорю, что это сразу становится понятным, когда видишь их вместе, но скажем так: они понимают друг друга.

Саммер подняла брови, вспоминая, каким шумным был Доминик Ришар на торжестве. То, что Люк мог выносить его, многое говорило о Люке.

И многое говорило о Саммер. Человек, который мог выносить Доминика Ришара, думал, что она ниже его, Люка, требований.

– Тебя не волнует, что твой мужчина со всеми борется?

– Только с конкурентами, – с улыбкой сказала Джейми. – И у нас хороший психотерапевт.

Саммер удалось удержаться и не начать требовать имя и номер телефона психотерапевта с такой же настойчивостью, с какой умирающая с голоду кошка требует еды.

– Ты выглядишь довольно счастливой.

Джейми лишь улыбнулась. Осторожно. Вовсе нет повода, чтобы сердце Саммер цепенело от ревности.

– Значит, Люку нравится Доминик.

– Думаю, да, – сказала Джейми. – Знаешь, Люк хоть и фотогеничен, но при взгляде на него очень трудно понять, что у него на уме. Я имею в виду, что СМИ очень высоко ценят его из-за той сдержанной страсти, которую он показывает перед фотокамерами. Но кроме того, что он беззаветно и страстно верит в свою работу, очень трудно сказать, о чем он думает. Ну совсем как ты.

– Что?

– Ой, да ладно, Саммер. По-человечески невозможно, чтобы тебе все нравились так, как по тебе кажется.

– А почему нет? – обиженно спросила Саммер.

Она почти всегда была мила со всеми, но люди запоминали только ее промахи, моменты усталости, расстройства или случайного высокомерия и потом приводили их в доказательство того, что и в остальное время она не могла быть искренней.

– Ты улыбаешься всем нам так, будто мы для тебя Божий дар, но при этом целых четыре года скрываешься на крошечных тихоокеанских островах, так далеко, как только возможно.

Саммер начала вращать свой бокал.

– Знаешь, никакой страшной тайны нет. Просто на острове никто меня не критикует. Там все думают, что я Божий дар для них. А именно для этого я и живу, чтобы быть окруженной обожанием.

Джейми посмотрела на нее долгим внимательным взглядом и покачала головой. Потом неожиданно достала старый, ручной работы кошелек, который был так неуместен в этом элегантном зале.

– Вот. – На обороте карточки она написала имя, номер и слова «чувство собственного достоинства», дважды подчеркнула их и подвинула карточку к Саммер. – Он действительно очень хороший специалист.

Одно дело – пытаться придумать способ узнать имя врача, и совсем другое – когда его тебе дают добровольно.

– Ты знаешь, на самом деле у меня нет ничего настолько плохого, чего бы не излечило возвращение в тропики.

– Раз уж мы заговорили о тропиках, я хотела бы у тебя кое-что узнать.

Саммер нахмурилась. Джейми была не из тех, кому нужен совет, как сделать то или иное. К тому же у нее было много собственных денег и очень влиятельный отец. Не говоря уже о принадлежащей ей по праву власти, то есть о том, чего Саммер не особенно желала, хотя должна была.

– Ты знаешь, как много я работала, чтобы реформировать фермерские методы производства какао?

– Да, – смущенно ответила Саммер.

Джейми сэкономила огромные суммы, пока Саммер отсиживалась на своем острове, раздавая маленькие наклейки тем детям, которые научились правильно писать буквы. А ведь она была на два года старше Джейми. Когда Саммер раздавала наклейки, то чувствовала себя… по-настоящему хорошей и нужной. Но так было только до тех пор, пока она не вернулась в Париж.

– Большинство детей на тех фермах никогда даже не пробовали шоколада. Вот мне в голову и пришла мысль учредить стипендию, чтобы дать подросткам возможность месяц-другой поработать в Париже в качестве учеников шоколатье. Мы с Кейд это уже обсудили, а ты могла бы уговорить Люка.

Очевидно, у Джейми было очень ошибочное представление о власти Саммер над Люком Леруа.

– И если Люк будет с нами, то у нас будет целая сеть шеф-кондитеров, набравшихся опыта, работая под его началом. Этот человек просто обязан плодить кондитеров высшего уровня. Люди готовы на все, лишь бы получить работу в его кухнях. Так что, я думаю, вместе мы смогли бы сделать все от нас зависящее. Но вдруг это всего лишь один из тех проектов, которые хорошо выглядят только на бумаге? И как все это может подействовать на детей? Заставит их желать того, чего они не смогут иметь, или приведет к несправедливости? Я имею в виду, это и впрямь хорошая затея или просто благие намерения?

– У меня есть похожие соображения. – Саммер говорила медленно, чувствуя, будто уже провалилась в кроличью нору[71]71
  Льюис Кэрролл. Приключения Алисы в Стране чудес.


[Закрыть]. Как она может всерьез обсуждать это с человеком, уже достигшим столь многого? Будто ее собственный опыт может иметь большое значение за пределами ее маленького островка? – Когда я думаю о том, как улучшить связь с остальным миром или как доставить из Парижа уйму замечательных вещей, чтобы дать моим детям мечту о дальних краях. Но на острове ситуация несколько иная. Большинство живет в свое удовольствие, потому что там вдоволь еды. И очень возможно, что такого нигде больше нет.

– И очевидно, что для какао-фермы первоочередной задачей является внедрение законных методов работы, – сказала Джейми. – Но такие страны, как Кот-д’Ивуар и Гана, достигнут экономической стабильности, только когда в стране будут создавать добавленную стоимость. Ну, то есть выпускать готовый продукт для продажи. Например, начнут производить изысканные шоколадные батончики. Мы с папой работаем, чтобы открыть фабрику в Гане, и это только начало. Но когда я начала встречаться с Домиником, то начала думать о том, чтобы построить училище. Так мы изменим мировую динамику.

Саммер криво усмехнулась. Джейми всегда хотела изменить мировую динамику. А Саммер пыталась быть настолько храброй, чтобы рискнуть своим будущим, оставаясь на острове. У ее детей будут хорошие средства связи с внешним миром. Возможно, они выйдут в большой мир и уже не вернутся на крошечный остров. Она будто наяву видела, как состарившаяся, морщинистая, поседевшая Саммер бродит среди кокосовых пальм совсем одна…

Она взяла себя в руки.

– Мне нравится, как ты придумала устроить училище. Таким образом, подросток, для которого Париж окажется слишком суров, не застрянет в нем. Однако я не знаю, с какими традициями тебе приходится иметь дело. Вот, например, на моем острове полно еды, но когда из-за природных катаклизмов бывает неурожай, правительственные программы обеспечивают приличное пропитание. А в такой стране, где люди могут умирать от голода, каким будет давление семьи на ребенка, чтобы он добился успеха в жизни и мог изменить судьбу всей своей семьи? И хотя ребенка может сильно тянуть домой, кого из взрослых это волнует?

– Да, – задумчиво сказала Джейми. – Хотя существует ли на самом деле выбор между профессиональным обучением в Париже и побегом домой, если возвращение приведет к тому, что семья будет голодать? Мне кажется, ты слишком мягкосердечна.

Тем не менее Джейми улыбнулась так, будто ей нравилось это качество Саммер.

– Или у меня нет правильного представления о мире, – с иронией отметила Саммер. Как часто на это указывал ее отец! – Я…

Официант поставил перед Джейми пылающий Phénix, а перед Саммер… – бледно-голубую тарелку, в центре которой были расположены в виде цветка кусочки насыщенно-оранжево-золотой мякоти манго идеального размера, как раз на один укус… – Саммер смотрела на десерт, чувствуя, будто кто-то протянул руки к самому ее сердцу и спрятал его в ладонях…

Какого черта Люк сделал это, если ему даже в голову не пришло, что Саммер может быть достойна фантастически сказочного секса в бассейне?

– Ох. – Как только умерли языки пламени вокруг Phénix, Джейми перегнулась через стол. – Он сделал для тебя солнце? На случай, если ты заскучала по тропикам? Как мило.

А, солнце. Ну да, не цветок. Солнце в разгар зимы.

– Нет, действительно, Саммер. Если бы ты знала, какой Люк гордый. Это самое сладенькое из всего, что я когда-либо видела. Не сладкое, конечно, ведь тебе не нравятся сладости, ну… ты понимаешь, что я хочу сказать.

Нельзя было сопротивляться такому счастью, полученному в дар. Саммер ненавидела Люка за то, что он с легкостью сделал это для нее, хотя и сильно ее презирал, но она так скучала по своему острову! Она положит в рот всего один кусочек… кусочек, который таял, такой невыразимо сладкий и наполненный солнцем, у нее на языке. Он уносил ее на пляж, вулканический песок которого царапал обнаженные бедра. К океанской воде, от которой ее кожа покрывалась налетом морской соли. К детям, которые смеялись, охотясь на лангуста в бухте.

Она задрожала от упоительно-сладостного соблазна и начала быстро-быстро моргать, чтобы не заплакать.

К счастью, Джейми копалась в своем Phénix, изредка постанывая от наслаждения. Глаза Саммер успели высохнуть прежде, чем Джейми посмотрела на нее и улыбнулась.

– Спасибо, что поговорила со мной. Знаешь, это было приятно. Там, где я вижу отсталую культуру, ты различаешь отдельных людей. И не сидишь с повесткой дня, пытаясь говорить правильно, чтобы получить мой голос для поддержки своей некоммерческой организации.

Саммер засмеялась:

– Нет у меня никакой повестки дня.

Вот именно из-за того, что у Саммер никогда не было подробного плана, отцу и хотелось биться головой о стену.

– Ты такая настоящая, – с любовью сказала Джейми.

Саммер не могла решить, что больше ошеломило ее: тон Джейми или слова.

– Я?

– Ты. Ведь я сама видела, с каким терпением ты сидела на земле вместе с детьми. Это удивительно. Ты всегда была такой: терпеливой милой лапочкой для всех твоих одержимых честолюбием парней. И когда ты начала преподавать, это было так, будто ты отмахнулась от всей мишуры и блеска, от всего того, что от тебя ожидали, и наконец стала… настоящей. Просто собой. И не нужна тебе никакая мировая динамика. Мне трудно это представить.

Впервые кто-то сказал, что Саммер «начала преподавать», а не «удрала на тихоокеанский остров». Казалось, Джейми даже восхищалась ею.

Потрясенная, она сосредоточилась на своем манго. Но аромат тропиков, вместо того чтобы помочь ей прийти в себя, проник глубоко внутрь, поймал то золотое сияние, которое она несла в себе, и передал в чьи-то руки.

В руки мужчины, у которого были более высокие требования.

Губы Саммер сжались. У этого мужчины слишком много власти над ней. Если она все еще хочет невредимой вернуться на свой остров, туда, где любила себя и где кто-нибудь вроде Джейми мог уважать ее, – если она всего этого действительно хочет, то, значит, пришло время принять решительные меры.

Пришло время прервать три года безбрачия и устроить себе маленькое развлечение.

Но не с Люком.

Люк весь день витал в облаках из-за того, что она съела его манго. Он представлял, как фрукт таял на ее языке, как она чувствовала сок, как он стекал по ее горлу, на что были похожи ее глаза, когда она глотала… Была ли она счастлива? Улыбалась ли она ему, и была ли ее улыбка настоящей, полной восторга и наслаждения?

Простите, что я был так… резок прошлой ночью. Но послушайте. Я могу дать вам то, что вы хотите. Я могу видеть в вас то, что имеет значение, что важно. Позвольте мне обладать той частью вас, которая так важна.

Он замыслил еще десерты, тоже фруктовые, которые поведут ее все дальше и дальше к нему, и наконец он поймает ее. И тогда она, будто золото в клетке, сделанной из тьмы…

– Знаешь, а ведь это хорошо, что она не любит сладостей, – задумчиво сказал Патрик.

– Почему это? – немного резковато спросил Люк. Суета, сопровождавшая ужин, почти затихла, а Саммер даже не появилась в ресторане, и он не мог продолжать соблазнять ее сегодня. Неужели он уже полностью удовлетворен тем, что она съела кусок фрукта, который он очистил и нарезал? – Она слишком маленькая?

Саммер много плавала, но ее метаболизм не мог быть таким интенсивным, как у него.

– И поэтому тоже, – задумчиво кивнул Патрик. – Но в основном потому, что она оставит без своего внимания всех сладеньких парней в «Адском баре» у Грегуара. Я видел, как она была одета, когда шла туда.