Текст книги "Обжигающая тишина"

Глава 8

В лунном свете лицо Рэйчел кажется пепельно-бледным, боль и страх блестят в ее глазах. Но когда Джеб уселся на корточки перед ней, он увидел кое-что еще, темное и мерцающее. Он также ощущал это, словно разряды электричества, потрескивающие между ними, – что-то живое, еще не умершее. Атавистическая, первобытная часть Рэйчел по-прежнему тянулась к нему, и эта тяга была взаимной. Это возбуждало плотскую часть его существа, которую он привык держать глубоко скрытой внутри. И это беспокоило его. Он пришел объяснить ей причину своего возвращения и рассказать, что нужно сделать ради блага Куинн, но потом собирался отойти в сторону от них. Сейчас что-то подсказывало ему, что все гораздо сложнее, чем он думал.

– Я тебе не верю. Как я могу поверить, что София помогала тебе? Как ты можешь быть невиновным, когда Эми родила ребенка от тебя? Ее жестоко изнасиловали…

Ветер бросал ей в лицо пряди темных волос. Джеб поборол желание отвести эти локоны ей за ухо. Спросить о маленьком медицинском пластыре над глазом.

– Рэйчел, – мягко сказал он. – У нас с Эми все было по взаимному согласию. Это случилось до того, как ее похитили и избили. Я никогда не отрицал, что переспал с ней.

Его слова были как физический удар для нее. Она быстро заморгала, и ее прекрасные черты снова исказились от боли.

– Эти четверо парней подставили меня. Люк, Леви, Клинт и Зинк – по какой-то причине они все солгали, что я поехал на север. Но я ни разу не лгал в суде. И последнее, что я хотел в своей жизни – это причинить тебе боль. Если я виноват в этом, ничего не поделаешь. И мне жаль… очень жаль.

Рэйчел прижала ноги к груди и плотно обхватила колени. Она дрожала, и ее глаза были похожи на большие темные ямы. Ее губы… ему хотелось снова почувствовать их прикосновение. Всеми фибрами своего существа он внезапно потянулся к ней. Снова оказаться так близко, прикоснуться к ней… он думал, что запечатал каналы всевозможных новых чувств после того, как увидел Куинн. Но это было другое, всепоглощающее чувство. Он почти боялся неистовости своего желания и любви к этой женщине. Джеб понимал, что его чувства к Рэйчел, которые он тщательно пестовал все эти долгие годы в тюрьме, вероятно, вышли за все разумные пределы. У него не было возможности встретиться с кем-то еще, чтобы вытеснить свою одержимость. У него остались лишь воспоминания, кем они когда-то были друг для друга, и он изо всех сил цеплялся за это. Это стало психологическим инструментом выживания.

Но здесь была реальность. Это было настоящее время. За десять лет Рэйчел прожила целую жизнь. Джеб был обязан помнить об этом и видеть вещи в перспективе. Он должен был передать свою весть, а потом держаться подальше от Рэйчел и Куинн, пока не докажет свою невиновность.

– Это была дурацкая ошибка, – сказал он. – Буйная подростковая реакция на нашу ссору, когда ты сказала, что между нами все кончено. Я не мог поверить, что это всерьез. Я думал, что когда ты протрезвеешь, то придешь в чувство. А следующим вечером я увидел тебя у костра в объятиях Трэя, где он целовал тебя и запускал руку тебе под свитер.

Джеб пристально смотрел на нее. Она сглотнула.

– Ты помнишь, из-за чего мы поссорились? – тихо спросил он.

Она посмотрела на звезды, как будто могла найти ответы в ночном небе или сила тяготения могла задавить чувства, которые он читал в ее взгляде. Темно-карие глаза были исполнены боли, которую он оставил после себя.

– Ты хотела заняться любовью со мной. Хотела, чтобы мы впервые занялись сексом. Я… – Он покачал головой. – Господи, я так сильно любил тебя. А ты была пьяна. Мне страшно хотелось обладать тобой, но я решил, что нам нужно подождать. Я хотел, чтобы первый раз был особенным, потому что… потому что ты была всем для меня. Я хотел, чтобы ты навсегда стала моей. – Он проглотил вязкий комок, вставший в горле. – У меня были планы жениться на тебе, Рэйчел. Я хотел, чтобы у нас была настоящая семья. Я хотел получить шанс на то, чтобы стать хорошим отцом.

«Каким никогда не был мой отец…»

– Ты собиралась в Европу для тренировок перед Олимпийскими играми, и я боялся, что ты навсегда покинешь меня, если мы не разберемся в наших отношениях перед твоим отъездом. В тот вечер я приехал и нашел тебя в гравийном карьере. Я знал, что там будут наркотики и алкоголь. Я знал, чего хотели все парни. Я пришел, чтобы забрать тебя домой, чтобы уберечь тебя… а ты валялась на одеяле в обнимку с Трэем Сомерлендом. Помнишь, что он тогда сказал мне?

Она встретилась с его взглядом. Тонкая жилка пульсировала у нее на шее.

– Трэй назвал меня полукровкой, а ты рассмеялась. В тот вечер ты разорвала меня пополам.

Она опустила глаза. Ветер шевелил ее длинные волосы.

– Я была пьяна, – тихо сказала она.

– Знаю. Поэтому я собирался отвезти тебя домой.

Она резко передернула плечами.

– Прокуроры сказали, что ты взбесился из-за меня и что ты тоже начал пить как одержимый.

Она говорила так тихо, что он едва слышал ее. Джеб наклонился ближе и снова прикоснулся к ее колену. Она не отпрянула и не отодвинулась от него. Он чувствовал ее запах: цветочное мыло, шампунь, алкоголь. Он рефлекторно напрягся.

Она подняла голову и посмотрела на него.

– Они сказали, что ты взбесился из-за спиртного, потому что не привык к нему. Они сказали, что ты забрал Эми и Мэрили, чтобы сделать им больно, потому что на самом деле ты хотел избить меня. Я видела их в твоем автомобиле, Джеб. Я видела, как ты уезжал из карьера вместе с ними.

– К тому времени я уже переспал с Эми по взаимному согласию, – сказал он. – Я собирался отвезти ее домой, поскольку она не имела отношения к этому. Мэрили тоже захотела уехать. Но они обе вышли из моего автомобиля перед железнодорожным перекрестком на Грин-Ривер. Они увидели людей на поляне и побежали к ним. Я не знал, кто это. Только в суде мне сказали, что это были Леви, Клинт, Люк и Зинк. Тогда я впервые услышал их утверждение, будто они видели, как я уехал на север вместе с девушками.

Не было ни одного дня, Рэйчел, когда я бы не перебирал свои воспоминания о той ночи. Я старался разглядеть лица, старался вспомнить, где именно сидели те парни. Но в то время мои мысли путались; я был пьян и сильно раздражен… Остались пробелы. Но я точно знаю, что меня угнетала эта внезапная связь с Эми. Я так увлекся самобичеванием, что даже не оглянулся, когда девушки вышли из машины. Я просто поехал домой. И я не поворачивал на север вместе с ними в моем автомобиле. Эти четыре человека – Леви, Клинт, Люк и Зинк – оболгали меня в суде. Я хочу знать, почему они лгали и защищали друг друга. Кто-то один из них совершил это? Или все они были соучастниками? Или они защищали кого-то еще? Как бы то ни было, я собираюсь выяснить правду.

Она прищурилась, изучая его лицо, ища способ оценить правдивость его слов. Решить, насколько она может доверять ему. Она боролась с собой так сильно, что ее рот приоткрылся в немом крике.

Но прежде, чем она успела что-то сказать, Джеб поднял два пальца и едва не прикоснулся ими к ее губам.

– Знаю, – прошептал он. – Улики свидетельствуют об ином. Я не собираюсь переубеждать тебя здесь и сейчас после всех этих лет. – Он помедлил. – Но я собираюсь показать тебе. Собираюсь показать, что они собой представляют. Именно поэтому я вернулся. Чтобы доказать мою невиновность и выяснить, кто это сделал. Найти тело Мэрили. И убедиться в том, что правосудие – настоящее правосудие – будет совершено. Мне нужна не месть, а восстановление в правах. И я имею право на это. Ради моей дочери. Ради моего дома.

Он наблюдал за ее лицом, по которому проносились мириады чувств. Вера в его слова опрокинет столпы ее убежденности, разорвет в клочья ее представления, которые она имела почти десять лет.

– Если ты этого не делал… – Она умолкла.

– Знаю, это трудно переварить. Если ты вдруг поверишь в мою невиновность, тебе придется поверить, что кто-то другой напал на Эми и Мэрили и оставил их умирать. Может быть, это даже один из тех, кого ты сейчас считаешь другом. Это значит, что уже больше десяти лет здесь существует заговор молчания с целью защиты виноватых. Это значит, что кто-то в городе знает, где находится тело Мэрили, – кто-то, кто имел свободный доступ к семье Цукановых и был готов отправить невиновного человека гнить в тюрьме за преступление, которого он не совершал.

Взгляд Рэйчер внезапно метнулся ко второму этажу дома, и Джеб заметил жесткость ее осанки.

– Да, – сказал он, словно читая ее мысли, – Когда я покончу с этим, мне понадобится общение с дочерью.

– Джеб…

– София и Питер пообещали мне, а я поклялся им, что когда без всяких сомнений докажу мою невиновность, они пустят меня в свою жизнь, и я буду свободно общаться с Куинн. Поэтому София стала помогать мне, когда она поверила в мою невиновность после знакомства с Пайпер Смит. В эту документальную драму о том, как все началось, снятую пять лет назад. София знала, что однажды ей придется рассказать Куинн о ее удочерении и что Куинн будет спрашивать о ее биологических родителях. София ни на секунду не хотела, чтобы Куинн считала себя плодом насилия, что в ее венах течет кровь убийцы и жестокого насильника. После того как все закончится, София хотела сказать Куинн, что я ее биологический отец, а дальше мы бы как-то пережили это вместе с ней.

Она тупо смотрела на него.

Джеб протянул руку и поднял флисовое одеяло, упавшее к ее ногам. Он осторожно набросил одеяло ей на плечи, снова оказавшись в непосредственной близости от ее лица. И вновь различил запах спиртного. Оставалось гадать, как часто она пьет в одиночестве. Он подумал о своем отце и обо всех дурных вещах, связанных с пьянством. Целенаправленность превратилась в пылающий уголь, продвигаемый вперед. Он должен был поступить правильно.

– Эми тоже хотела бы участвовать в этом, – сказал он. – Если бы она захотела и была готова.

Он помедлил, не желая распространяться об Эми и о ее смерти.

– Ты предлагаешь мне поверить, что Эми, ты, София и Питер собирались жить долго и счастливо с удочеренным ребенком? Эми, которая считала, что ты изнасиловал ее и убил ее лучшую подругу?

– Эми знала о чем-то, запертом в ее памяти. Это стало выходить наружу. Она начала бояться, что упрятала за решетку невиновного человека. Это началось после того, как Пайпер побеседовала с ней после документального фильма «Настоящее преступление»… – Он снова помедлил, осознав, что говорит слишком быстро и сбивчиво. – София пришла к выводу, что у Эми действительно сохранились воспоминания о той ночи, что она осознавала происходившее, несмотря на опьянение, но заблокировала эти воспоминания в ходе посттравматической ретроградной амнезии. Тогда София попробовала новую методику гипноза, чтобы помочь Эми получить доступ к этим воспоминаниям. Она даже испытала эту методику на мне.

Он видел, что Рэйчел заметно напряглась. Между ними снова вырастала стена. Она крепко прижала одеяло к груди и гневно нахмурилась.

– Выходит, все принимали участие в этом, кроме меня? Меня оставили в стороне? И тем не менее это я осталась вместе с Куинн! – Она сверкнула глазами. – С какой стати я должна верить тебе? Это лишь твои слова, и никто не может подтвердить их. София, Питер, Эми… все они мертвы. – В ее словах звучало горькое ожесточение. – Никто из них не может подтвердить, что ты тут наговорил!

Джеб напряженно размышлял. Меньше всего ему было нужно, чтобы Рэйчел замкнулась в себе. Он быстро достал из кармана маленький фотоальбом размером с бумажник. Раскрыл альбом и поднес к свету, лившемуся из кухонного окна.

– Вот, посмотри, – тихо сказал он.

Рейчел подалась вперед, и ее волосы упали ему на руку. Джеб медленно переворачивал страницы: новорожденная Куинн на руках у Софии; первый день рождения Куинн и ее лицо, измазанное шоколадным пирожным; Куинн с выпавшими передними зубами; Куинн в свой седьмой день рождения.

Рэйчел прикрыла рот ладонью, ее плечи опустились. Она резко втянула воздух.

– София… Она принесла тебе эти фотографии в тюрьму?

Он кивнул.

– Она не говорила мне об этом, – повторила Рэйчел. – Ни одного проклятого слова!

– Она не хотела причинять тебе боль. Она боролась за освобождение человека, которого ты помогла посадить в тюрьму. Человека, который – по твоему мнению – предал тебя самым подлым образом. Она не хотела конфликтовать с тобой по этому поводу, чтобы ты не подумала, будто она тоже предает тебя. Сначала она хотела убедиться.

– К черту Софию! – внезапно сказала Рэйчел и поднялась на ноги возле двери. – Пусть катится к дьяволу! Она не сказала мне… обо всем этом. Тем не менее она сделала меня распорядительницей своего завещания, чтобы я узнала правду самым шокирующим образом – через документы об удочерении, – что ты являешься отцом девочки. Выходит, я была пригодна для этого, но не для всего остального?

Джеб схватил ее за плечи, и она замерла.

– Она не ожидала, что погибнет, Рэйчел! До того как успеет закончить то, что они начали с Питером.

– Убери руки, – прошипела она. – Просто уходи отсюда. Убирайся к черту из моего дома.

Ее тело вибрировало от гнева и напряжения. Держи дистанцию, напомнил себе Джеб. Ей нужны время и место, чтобы переварить это.

– Послушай меня.

– Ты думал, что можешь просто прийти сюда и объявить, что последние девять лет вокруг тебя существовал чей-то заговор? Те парни, которые якобы оговорили тебя… теперь они стали видными гражданами. Клинт возглавляет пожарную команду. Леви – главный управляющий лыжного курорта на Медвежьей горе. Зинк – хозяин салуна «Шэди Леди». Адам стал заместителем начальника полицейского участка Сноу-Крик. Это отцы, мужья и братья. Порядочные люди. Они и есть Сноу-Крик, если хочешь знать.

Джеб сделал долгий, медленный вдох.

– Гораздо проще перекладывать вину на чужака, не так ли? Нападать на одиночку. – Он немного помедлил. – Как те девочки, которые сегодня напали на Куинн.

Она продолжала сердито глядеть на него, но в ее глазах что-то неуловимо изменилось.

– В небольших городках вроде этого люди знают, что негласный договор о забвении может быть таким же прочным, как и обещание вечной памяти, – сказал он. – Иногда секреты находятся прямо здесь, у всех на виду, но все отворачиваются и предпочитают делать вид, будто ничего не происходило, потому что тогда им не придется сомневаться в собственной жизни, в своих детях, мужьях и братьях. Они не хотят видеть чудовище, которое сидит напротив них за обеденным столом. – Он немного подумал. – История становится предметом договоренности по взаимному согласию, а чувство вины притупляется молчанием.

Рэйчел отвернулась.

– Послушай, у меня было вдоволь времени, чтобы поразмыслить об этом. И я не прошу тебя ни о чем, кроме одного: держать Куинн подальше от этого и хранить тайну ее личности, пока я не покончу со своими делами. – Он замялся и добавил: – Что ты рассказала Адаму и другим полицейским?

Она молчала.

– Ты сказала им, что я вернулся?

Она посмотрела ему в глаза.

– Нет, не сказала.

– Почему?

Рейчел сглотнула.

– Я… не знаю, почему. Мне следовало это сделать.

Она не выдала его.

Тлеющий уголек в глубине его существа вдруг разгорелся, разбередив жаркое пламя опасной надежды и желания. Джеб уже понимал, что не сможет погасить это пламя.

– Я видел, как Трэй подошел к тебе перед полицейским участком, – тихо сказал он. – Чего он хотел?

– Весь город знает, что ты вышел из тюрьмы, Джеб. Это было в новостях. Они думали, что ты не посмеешь вернуться, но после сегодняшнего инцидента в школе… Думаю, Адам полагает, что ты уже здесь, в Сноу-Крик. Как и Трэй.

– Я совершил ошибку, когда вмешался. Теперь я собираюсь отойти в сторону, но именно поэтому я решил сначала зайти к тебе – чтобы ты поняла, что тебе не стоит бояться меня. И чтобы никто не узнал, что я – биологический отец Куинн. Пока никто не знает о моей связи с Куинн, происходящее ее не касается.

С ледникового озера подул холодный ветер.

– Они уничтожат тебя. Он освежуют тебя заживо. Здесь повсюду твои враги. Ты хотя бы понимаешь, против чего собираешься выступить?

– У меня было почти десять лет на размышления о том, против чего я собираюсь выступить. – Джеб выдержал паузу. – У меня нет ничего, кроме этого. Я имею право вернуться домой. Доказать, что мое место здесь. У меня есть право выяснить, почему эти парни лгали и кого они защищали.

Она смотрела на него, пока серьезность положения доходила до нее.

– Завтра я собираюсь увезти Куинн из города на каникулы после Дня благодарения.

– Хорошо. Это очень хорошо. Я не хочу, чтобы вы принимали какое-либо участие в этом.

– Ты не сможешь долго прятаться.

– А я не собираюсь прятаться. Я собираюсь хорошенько потрясти кое-кого и посмотреть, что выпадет наружу.

Наверху загорелся яркий свет. Рейчел панически вскинула голову и посмотрела туда.

– Лучше уходи прямо сейчас. Пожалуйста.

Он что-то достал из кармана.

– Вот. – Он втиснул ей в руку листок бумаги. – Номер моего сотового телефона.

– Он мне не нужен.

– Мы хотим одного и того же, Рэйчел. Мы хотим, чтобы Куинн оставалась в безопасности.

Он наклонился вперед так быстро, что она не успела моргнуть, и мягко прикоснулся губами к ее щеке. Потом накрыл ее щеку ладонью, и их глаза на мгновение встретились.

Затем он развернулся и пошел к своему мотоциклу.

* * *

Я смотрю, как он уходит. Широкие, мощные шаги; ботинки хрустят по гравийной дорожке, пока он направляется туда, где в глубокой тени поблескивает его мотоцикл. Он поймал ниточку в моем сердце и тянет ее за собой, распуская ткань моей жизни, растворяя мой разум, размывая годы между прошлым и настоящим.

Он садится на мотоцикл.

– Как! – кричу я ему вслед вместе с ветром. – Как, черт побери, ты рассчитываешь сделать это в одиночку?

Джеб включает зажигание.

– Публичность, – кричит он в ответ. – Под ярким прожектором СМИ, чтобы все узнали, почему я вернулся. Я хочу, чтобы они стали следить, кто и как реагирует на новости. Я хочу, чтобы они пересмотрели свои прежние мнения. Тогда откроются трещины, и свет проникнет в трещины. Я собираюсь обратиться в газету; завтра у меня будет интервью с редактором «Лидера». Я договорился об этом еще вчера.

Я ошеломленно застываю на месте.

Он снимает мотоцикл с упора и разогревает двигатель до низкого рычания.

– Ты не можешь… я не позволю тебе это сделать. Газета – это я!

Но рев двигателя и шум ветра в соснах глушит мои слова. Он выезжает из-под деревьев и проносится по дорожке. Я слышу, как меняется звук двигателя, когда он выезжает на автостраду и ускоряется. Он направляется на север. Домой, на Вулф-Ривер.

Я выбегаю в носках на край дорожки и смотрю ему вслед в темноте. Ветер треплет мои волосы и одеяло, наброшенное на плечи. Время как будто растягивается, и я начинаю дрожать; это глубокий мышечный спазм, не имеющий отношения к холоду, но прямо связанный с перемещением из одного мира в другой.

Полоса желтого света неожиданно прорезает темноту у меня за спиной.

– Рэйчел?

Я оборачиваюсь. Куинн. Она стоит на пороге в пижаме на фоне света из коридора. Сзади выбегает Трикси и начинает обнюхивать место, где стоял Джеб.

– Что-то случилось, Рэйчел?

Я поспешно возвращаюсь в дом.

– Нет, милая, все в порядке. Давай ложиться обратно в постель.

Я зову Трикси, закрываю и запираю дверь. Домашнее тепло даже не касается моего внутреннего холода.

Куинн остается на месте и смотрит на меня. Я быстро вытираю лицо. Должно быть, я выгляжу ужасно. Меня по-прежнему трясет, и я не могу скрыть это от нее.

– Это он? – спрашивает она. – Он был здесь?

– Кто, Куинн?

– Тот мужчина.

Я опускаюсь на корточки вне себя от беспокойства.

– Здесь никого не было.

– Не ври мне! Я слышала голоса. Я слышала его мотоцикл. Трикси разбудила меня.

– Хорошо, но давай ляжем обратно в постель. – Я обнимаю девочку, но она упирается.

– Что он сказал? – требовательно спрашивает она. – Почему он приехал. Ты прогнала его?

Она обвинительно смотрит на меня.

– Слушай, я вижу, что он тебе нравится. Но почему так сильно? Ведь это незнакомый человек. Ты даже не знаешь его.

– Его прислала моя мама.

– Что?

– Она прислала его с небес, чтобы он защищал меня.

У меня отвисает челюсть.

– Почему ты так говоришь?

Ее глаза сияют, но губы начинают дрожать.

– Потому что на небе есть ангелы, которые спускаются на землю, когда… когда… – Она начинает бессвязно лопотать, и ее глаза наполняются слезами.

Ответное чувство обжигает мои собственные глаза; вес происходящего тяжело давит на меня.

– Ох, Куинни, иди сюда. – Я привлекаю в объятия мою маленькую племянницу и крепко держу ее. Оборачиваю нас одеялом, словно защитным плащом, который объединяет нас. Зарываюсь лицом в ее волосы и вдыхаю ее запах, пока капают слезы. Она ощущает мое состояние. Ее маленькие руки обхватывают мою шею, сначала медленно и осторожно. Потом она сжимает меня с такой силой, что у меня перехватывает дыхание. Еще несколько секунд мы остаемся в таком положении; одеяло вокруг нас – защитный кокон от внешнего мира. Так, как я хочу. Я буду бороться за этого ребенка. Но теперь меня беспокоит, что у Джеба больше прав на нее, чем у меня.

– Тетя Рэйчел, – бормочет она, упираясь носом мне в шею.

Тетя. Она назвала меня тетей.

Я быстро смахиваю слезы с лица краем одеяла и сажусь прямо.

– Ты в порядке, тетя Рэйчел?

Я быстро киваю и снова обнимаю ее. Крепко-накрепко. Ощущение любви мягким теплом разливается в груди. Это мощная энергия, желание защищать. Может быть, это и значит быть матерью? Невероятно уязвимая, но могущественная вещь – это непреодолимое желание укрывать и оберегать своего ребенка?

Насмешка судьбы бьет жестче, чем когда-либо раньше. Это не мой ребенок, а дочь Джеба. Мы с Куинн наконец установили родственную связь, а он пришел, чтобы попросить меня уберечь ее от беды. Сохранить их секрет. Но потом он хочет забрать ее у меня… а я все это время беспокоилась о том, что он узнает правду. Мой мир внезапно перевернулся вверх тормашками.

– Хочешь немного супа? – слабым голосом спрашиваю я. – Потому что я сама не отказалась бы от чего-нибудь теплого.

Куинн кивает.

Она садится на табурет за кухонной столешницей, пока я грею суп. Мы едим вместе. Мы ближе, чем когда-либо за последние полгода. И теперь Джеб угрожает разбить все это вдребезги.

* * *

Поздно вечером я сижу в постели, слушаю завывания ветра и гадаю, где может находиться Джеб и что он сейчас делает. Задаюсь вопросом, насколько я могу верить ему. Суд оправдал его, это факт. Означает ли это восстановление ранее отобранных у него родительских прав? Имеет ли это обратную силу по отношению к решению о передаче ребенка в приемную семью? И если он хочет присутствовать в жизни Куинн, где тогда оказываюсь я? Есть ли у меня законное право обратиться в суд? Нужно ли ему сначала обратиться в суд, чтобы подтвердить свои права? Чувства и вопросы роятся в моей груди и отказываются успокаиваться.

Кажется, что прошла целая жизнь с тех пор, когда я утром стояла на склоне горы во время церемонии запуска новой канатной дороги. До школьного инцидента.

«Чтобы никто не узнал, что я – биологический отец Куинн. Пока никто не знает о моей связи с Куинн, происходящее ее не касается».

Мои мысли возвращаются к Трэю у полицейского участка. Мисс Седжфилд на заднем сиденье его автомобиля, Стэйси на пассажирском месте.

«Рэйчел… Я слышал о школьном инциденте… Мне нужно поговорить с тобой…»

Меня внезапно обдает волна паники. Это Мисси получила по носу от Куинн. Значит, это Мисси сказала Куинн, что она является приемным ребенком. Откуда она знала?

Трэй! Как ты мог?

На часах почти полночь, но мне все равно. Я набираю мобильный номер Трэя. Отвечает сонный женский голос.

Шок, гнев, обида. Все это снова берет верх надо мной, и какое-то время я не могу говорить. Четыре месяца. Полагаю, этого хватило, чтобы стереть в пыль обещания о супружестве и планы совместной жизни. Наконец мне удается прочистить горло.

– Кто это? – голос неожиданно становится тревожным.

– Мне нужен Трэй.

Пауза.

– Одну минуту.

Я слышу шуршание. Одеяло, сброшенное на пол?

– Алло? – Его голос звучит сонно и хрипло.

Мое сердце гулко стучит в груди. Мне хочется спросить, как и почему он мог сделать это. Что он увидел в Стэйси Седжфилд? Или я ничего не стоила для него?

– Это Рэйчел.

Долгая пауза.

– Господи!

Новые шорохи и шуршание. Похоже, он выбрался из постели.

– Ты знаешь, сколько сейчас времени? – резко шепчет он.

Я представляю, как он идет по коридору. Перед моим мысленным взором встает его дом; вот он заходит в кабинет и прикрывает за собой дверь.

– Ты как, в порядке? – спрашивает он. – Сегодня в школе… это был он, правда? Мисси описала его мне. Он шел за Куинн. Ты сказала Адаму, что он вернулся?

Мне становится трудно дышать.

– Это был не он, – говорю я. – И я звоню по другому поводу. Откуда Мисси знает, что Куинн – приемный ребенок? Это ты ей сказал? Ты рассказал Стэйси, что Джеб был отцом Куинн?

– Боже мой, – шепчет он. – Я бы никогда так не поступил. Мы же договорились, и я обещал…

– Да, – тихо говорю я. – Ты также обещал жениться на мне. Теперь ты делишь постель с другой женщиной, которая отвечает по твоему личному телефону. Она уже переехала жить к тебе? Откуда мне знать, что ты рассказываешь ей?

Молчание.

Я молча проклинаю себя за то, что произнесла эти слова. Я чувствую себя как на русских горках, когда ты камнем устремляешься вниз и словно ухаешь в пустоту. Чтобы успокоиться, я смотрю на озеро, залитое лунным светом.

– Тогда как же Мисси и другие девочки могли узнать, что Куинн – приемный ребенок?

– Все знают об этом. Никогда не было секретом, что Питер и твоя сестра удочерили ее. Когда ты привезла Куинн в Сноу-Крик… – Он колеблется. – Мы со Стэйси поговорили… в общем, о появлении Куинн и о расстройстве наших отношений. Должно быть, Мисси подслушивала, когда мы говорили о приемном ребенке.

– Ты сказал Стэйси, что мы расстались из-за Куинн?

Молчание затягивает. Когда Трэй отвечает, его голос звучит очень устало и печально.

– Стэйси то и дело спрашивает, почему мы расстались. Она не оставляет эту тему. Ей все кажется, что у нас с тобой далеко не все кончено.

Я сглатываю.

– Я объяснил ей, что появление Куинн было лишь катализатором. Между нами накопилась масса других проблем. Это ты обозначила свою нерушимую позицию насчет Куинн. – Он тяжело вздыхает. – Хочешь знать, о чем я не рассказывал Стэйси? О том, что это ты не могла или не хотела довести до конца нашу помолвку. Что ты подсознательно пользовалась Куинн как предлогом, как буфером между нами, потому что ты так и не смирилась с Джебом и с его изменой. А с появлением Куинн в нашем доме вдруг стало так, словно призрак Джеба постоянно жил с нами и напоминал о прошлом.

Я крепче сжимаю телефон и зажмуриваюсь. Проходит несколько секунд, прежде чем я снова могу говорить ровным голосом.

– О чем ты собирался сказать мне перед полицейским участком?

– О своем подозрении, что Джеб мог вернуться в город. Как я сказал, Мисси описала того мужчину, который прекратил драку, и сказала мне, что этот мужчина сопровождал Куинн до местной бакалейной лавки. Я хотел посоветовать тебе, чтобы ты соблюдала осторожность. Если это он… Если он вернулся, то мы не знаем, чего он хочет. Он может попытаться что-то сделать с нашими детьми – ударить по самому больному месту.

Я мысленно возвращаюсь к тому вечеру в гравийном карьере. Трэй постоянно находился рядом со мной. Он не был одним из тех четырех парней, которые, предположительно, дали ложные показания о том, что Джеб поехал на север. Он видел только то, что видела я сама: Мэрили и Эми в автомобиле Джеба, уезжавшем от карьера. В суде он дал точно такие же показания, как и я. Я хотела доверять Трэю… нет, мне было нужно доверять ему.

– Пожалуйста, Трэй. Что бы ни случилось, никому не рассказывай, кто ее биологический отец. Даже если Джеб вернется… даже если дерьмо попадет в вентилятор, Куинн не должна оказаться причастной к этому. Я не могу допустить, чтобы ей причинили вред. Я обязана этим перед памятью моей сестры. Нельзя портить жизнь невинному ребенку из-за того, что было раньше и что может случиться теперь. Ты понимаешь?

– Конечно, понимаю. Я… знаешь, я никогда не хотел, чтобы все так кончилось между нами. – Он колеблется. – Я старался. Я правда старался, но не смог.

Я втягиваю воздух сквозь зубы и не могу ответить, так как знаю, что это правда.

– Я собираюсь уехать из города вместе с Куинн, – говорю я. – На время каникул после Дня благодарения. Завтра меня уже не будет, если я смогу забронировать билеты на самолет. Я просто… Я хотела услышать, что ты никому не сказал – и не скажешь – о происхождении Куинн и что она больше не услышит таких откровений от школьниц. Или хуже того.

– Послушай, я очень сожалею о сегодняшнем инциденте с Мисси. Не могу сказать, как мне жаль. И если это Джеб подглядывал за Куинн… тогда хорошо, что ты ненадолго уедешь отсюда. И еще, Рэйчел… – Он выдерживает паузу. – Если он действительно появится где-то рядом с тобой, звони 911. Мы готовы поддержать тебя. Все мы.

Все мы.

Я вспоминаю слова Джеба.

«В небольших городках вроде этого люди знают, что негласный договор о забвении может быть таким же прочным, как и обещание вечной памяти, – сказал он. – Иногда секреты находятся прямо здесь, у всех на виду, но все отворачиваются и предпочитают делать вид, будто ничего не происходило, потому что тогда им не придется сомневаться в собственной жизни, в своих детях, мужьях и братьях…»

– Спасибо, – говорю я и вешаю трубку. Тошнотворное ощущение холодным комком лежит в моем животе. Джеб добился своего. Он посеял во мне сомнение. Он начал раскачивать мою клетку.

* * *

Энни Пирелло сидела одна в патрульной машине, припаркованной в глубокой тени на другой стороне улицы от дома семьи Салонен. Констебль Лефлер, заместитель начальника участка, послал ее наблюдать за домом. Лефлер полагал, что человек, который появился на школьной территории и следовал за племянницей Рэйчел Салонен, был насильником и буйным преступником, недавно освобожденным из тюрьмы. Этот мужчина когда-то встречался с Салонен. Лефлер имел основание полагать, что этот мужчина может снова попытаться вступить в контакт с Рэйчел Салонен или с ее племянницей.

Судя по всему, заместитель начальника был прав. Мужчина в кожаной куртке на мотоцикле подъехал к дому Салонен вскоре после десяти вечера.

Энни позвонила и доложила об этом. Ей было велено оставаться на месте, продолжать наблюдение и ожидать возможного вызова по номеру 911. Но экстренного звонка так и не последовало. Она вышла из автомобиля и подкралась ближе. Из-за деревьев она видела, как Салонен разговаривает с темноволосым мужчиной. Они спорили. Прикасались друг к другу. Потом снова разговаривали.