Текст книги "Железный цветок"

Уставившись на него, я пытаюсь стряхнуть удивление.

– Гарет, мы не можем обручиться… по-дружески, – не найдя лучших слов, повторяю я. – Ты прекрасно знаешь, что после обручения следует церемония скрепления союза – неизбежная для достигших определённого возраста.

Исполнение брачных обязанностей происходит в первую же ночь. Именно после консуммации брака кисти рук жениха и невесты покрываются тёмными линиями обручения, которые и подтверждают исполнение всех правил.

Мои щёки неудержимо пылают, и я опускаю голову.

– Неужели ты сможешь быть со мной… так?

Не только моё лицо горит от смущения. Гарет смотрит в сторону, его щёки тоже алеют.

– Я… Мы с тобой так давно знаем друг друга… Странно даже подумать… – Он глубоко вздыхает и искренне смотрит мне в глаза. – Рен, я почту за честь обручиться с тобой.

Я действительно тронута его предложением. Нас бросает из одного кошмара в другой, так неужели обручиться с ближайшим другом детства так уж плохо?

В памяти возникает лицо Айвена, и я быстро прогоняю это прекрасное видение вместе с болью в сердце, которая всегда приходит, стоит мне вспомнить о нём.

«Нам с Айвеном никогда не быть вместе», – напоминаю я себе. Однако и с Лукасом я обручиться не могу, и уклониться от выполнения приказа Совета магов тоже, если останусь в Западных землях.

Гарет прав – надо помочь друг другу.

– Если не будет другого выхода, – решившись, отвечаю я, – я обручусь с тобой. Однако давай всё же попробуем переправить тебя в земли Ной, прежде чем наступит пятый месяц.

Глава 18. Шелки

Следующим вечером в Северную башню приходит Гарет.

Он открывает дверь и останавливается на пороге. Мы с Дианой задерживаем дыхание.

– Здравствуй, Марина! Я Гарет Килер.

Мы постарались подготовить нашу шелки к этой встрече, тем более она сама хотела преодолеть свой страх. Однако мы не уверены, что всё получится.

Марина поднимает голову и смотрит на Гарета со своего привычного места у камина. Её глаза расширяются, ноздри трепещут, а жабры открываются и закрываются, пока шелки осторожно поднимается на ноги, вцепившись в спинку моего стула. Она одновременно ошеломлена и странно заворожена. А потом, к нашему общему удивлению, Марина разражается потоком пронзительного нетерпеливого лая – эти звуки приводят в ужас цыплят Ариэль, которые разбегаются во все стороны.

Гарет удивлённо смотрит на меня, и это явно раздражает Марину. Нахмурившись, шелки неуверенно приближается к нашему гостю. Гарет не двигается с места. Марина подходит к нему вплотную, упирается носом ему в основание шеи, у плеча. Гарет по-прежнему не шевелится, пока Марина сильно втягивает воздух, принюхиваясь, потом проводит носом по его шее до самого уха, словно отыскивая нечто.

Пробормотав что-то на своём мелодичном языке, она тащит Гарета за рукав в ванную комнату. Мы с Дианой, недоумённо переглянувшись, спешим следом.

Марина запрыгивает в огромную, наполненную до краёв ванну, окатив нас холодной водой, и Гарет опускается рядом с ней на одно колено. Шелки протягивает к Гарету руки и несколько раз проводит ладонями по его шее вверх-вниз, непонимающе глядя на гостя.

Гарет сглатывает, и кадык на его шее поднимается и опускается.

– У меня нет жабр, – мягко произносит он. – Я гарднериец.

Марина резко ныряет и опускается на самое дно ванны, перевернувшись, чтобы смотреть Гарету в глаза из-под воды.

– Ты один из нас, – едва слышно доносится её голос. – Твои серебристые пряди – это знак шелки.

– Я не шелки, – сбивчиво выговаривает Гарет. – Я не могу дышать под водой.

– Ты пахнешь, как мы, – настаивает Марина. – Не так гадко, как другие здесь. Ты шелки.

Гарет сидит очень тихо, но по выражению его лица не скажешь, что он удивлён. Скорее, его давние догадки только что подтвердились и теперь сомнения окончательно рассеялись.

– Твой отец спаривался с шелки? – без обиняков спрашивает Гарета Диана.

А ведь если Марина права, значит, отец Гарета когда-то брал в любовницы шелки.

– Не может быть… – заикаюсь я.

Я прекрасно знаю отца Гарета. И его мать. И сестёр – у Гарета две сестры, однако ни у одной из них нет в волосах серебристых прядей, как у Гарета.

– Это единственное объяснение, – настаивает Диана. – В нём есть кровь шелки. – Ликанка принюхивается и многозначительно кивает. – Он пахнет как оборотень.

Гарет задумчиво поворачивается к нам.

– Кое-что я никогда никому не говорил, – нехотя произносит он. – Например, я… я прокладываю путь в море и без приборов.

– Никогда не пользуешься астролябией? – удивлённо переспрашиваю я.

– Я притворяюсь, что делаю вычисления, – пожимает плечами Гарет. – А обычно следую инстинкту. Мне даже не нужен компас. Не знаю, как объяснить… У меня свой компас – в голове. – Гарет поворачивается к Марине. – И ещё я умею задерживать дыхание под водой на целый час. Или даже дольше.

Марина кивает, серьёзно глядя на него и массируя жабры, как будто они болят.

Гарет опускает взгляд на руки.

– Неважно, сколько я плаваю или просто нахожусь в воде, моя кожа не сморщивается. – Он снова смотрит на Марину. – А ещё я предсказываю погоду. Чувствую изменение давления. – И вдруг Гарет, отбросив всякую осторожность, торопливо признаётся: – Я хотел бы всю жизнь провести в море. Когда я на суше, меня тянет обратно. Даже сейчас я знаю, в какой стороне океан и как далеко. Я не могу забыть о море, выбросить его из головы.

Голос Гарета звучит прерывисто, он будто рассказывает нам о далёкой возлюбленной.

Глаза Марины светятся сочувствием. Она кивает, её губы дрожат. Прижав ладонями жабры и напрягая шею, она притягивает Гарета к себе и произносит:

– Иди сюда.

Он сопротивляется, совершенно сбитый с толку.

– В воду? К тебе?

Марина кивает, и Гарет уступает ей, погружаясь в ванну рядом с шелки. Когда они одновременно опускаются на дно, устроившись рядом, из ванны выплёскивается вода, заливая и без того мокрый пол. Гарет откидывает голову назад, закрывает глаза и выдыхает под водой – к поверхности бегут пузырьки воздуха.

Спустя довольно много времени он отталкивается от дна и выныривает – Марина следует за ним. Гарет прерывисто вздыхает, с него льётся вода. Марина тонкой рукой обнимает его за плечи. И тут на лице Гарета проступает отчаяние, и он низко опускает голову.

– Гарет, тебе не холодно? – ласково спрашиваю я.

Вода ледяная, и я давно покрылась мурашками, ведь меня не раз окатило брызгами.

Гарет качает головой, не поднимая глаз.

– Я не чувствую холода. А вода… неважно, тёплая или холодная – она всегда приятнее, чем воздух. Но я не могу дышать под водой. Не могу в ней жить.

– Оборотень наполовину, – сочувственно шепчет Диана.

– Ох, Гарет. – У меня нет сил смотреть на мучения доброго друга, который хранил этот секрет столько лет. – Почему ты нам ничего не рассказывал?

– Мне хватало неприятностей из-за цвета волос. Я и думать не хотел о других… странностях. И я всегда знал, что мать страдала из-за меня.

Гарет поднимает голову и смотрит на Марину. Она отвечает ему горестным понимающим взглядом и гладит по щеке, смахивая его скупые слёзы.

– Ты один из нас, – едва различимо и с видимым усилием произносит шелки. – Даже если не можешь жить под водой.

Гарет застывает в отчаянии.

– Нет. Я не знаю, кто я. Для меня нигде нет места.

Мне тут же хочется его защитить.

– Твоё место рядом с нами, – настаиваю я. – Мы одна семья. Всегда были и будем.

Марина гладит Гарета по голове, как часто делает с теми, кто ей нравится, и в нём вдруг что-то ломается, сдерживаемые годами страхи и чувства рвутся наружу, слёзы на его лице смешиваются с водой.

– А есть ещё такие, как я? – спрашивает Гарет Марину, прерывисто вздыхая в такт её прикосновениям.

Марина задумчиво хмурится. Она зажимает ладонями жабры и с трудом произносит:

– Таких, как мы, не было никогда.

– Я хотел спросить… есть ли шелки, которые не могут жить под водой? – Гарет умолкает, в горле возникает спазм.

Марина пристально смотрит на него, мучительно подбирая ответ:

– Я не знаю.

Гарет опускает голову и закрывает рукой глаза. Жабры Марины раскрываются, и она издаёт мелодичные звуки, приглашая Гарета в свои объятия. Он тихо плачет, уткнувшись в её худенькое плечо.

Диана смотрит на них, удивлённо приподняв брови. Интересно, о чём она думает, что видит своим невероятно острым зрением, глядя на Гарета и шелки?

Наконец Гарет затихает, и Марина отстраняется, нежно утирая его слёзы. Потом шелки прижимает жабры и произносит:

– Моя сестра и другие… – Ей очень трудно говорить, но она продолжает: – Им нужна помощь. Они поймут, что ты шелки. Ты нужен мне, Гарет Килер… – Марина умолкает, как будто не справляясь с нахлынувшими чувствами, её жабры трепещут. Глубоко вздохнув, она снова закрывает жабры. – Пожалуйста… помоги нам. Помоги своему народу…

Лицо шелки искажает гримаса боли и отчаяния, комнату наполняют недоступные пониманию музыкальные звуки.

Гарет нежно берёт её за руку.

– Я помогу вам, – уверенно отвечает он, как будто произнося клятву. – Мы отыщем твою сестру и других и их шкуры. Обязательно. Не знаю как, но мы это сделаем. А потом отвезём вас всех обратно в океан.

Марина без устали пользуется своими недавно обретёнными способностями, она даже разговаривает сама с собой, когда не находится других собеседников. Вскоре шелки уже говорит, не опуская голову под воду, учится управлять жабрами и разборчиво произносить слова и фразы.

Гарет проводит каждую свободную минуту с Мариной, частенько в ванной комнате Северной башни. Они вместе погружаются в ванну, чтобы шелки было удобнее разговаривать. Иногда Марина даже поёт Гарету, и далеко за полночь в нашей комнате звучат грустные, будто сыгранные на флейте мелодии.

Глава 19. Исчадия зла

Я благоговейно открываю футляр, в котором хранится скрипка, и не могу оторвать глаз от древесины альфсигрской ели густого багряного цвета. Скрипка – подарок Лукаса, я хочу её вернуть, но никак не найду в себе силы расстаться с прекрасным инструментом.

Я давно не музицировала, но сегодня вдруг получила с посыльным несколько исписанных нотами страниц, достала из обитого зелёным бархатом футляра мэлорийскую скрипку и взяла в руки смычок. Ноты прислал Лукас, они написаны его рукой. Почерк отрывистый, неровный, вместо привычной точности – нетерпение. Он писал торопливо, словно выплёскивал на пергамент мысли, чтобы не забыть их.

Пытаясь сыграть новые пьесы, я каждый раз дохожу лишь до середины. Музыка слишком резкая, немелодичная, постоянно напоминающая о противоречивых чувствах, которые бурлят во мне, о борьбе против могущественной тёмной силы – ей так легко покориться.

В конце концов я сдаюсь и откладываю скрипку, однако необычная мелодия преследует меня, не давая сосредоточиться. Лукас будто вставил в эти пьесы тайное послание для меня. В середине самого бурного пассажа, рядом с крещендо, написано всего одно слово – Эллорен.

Мне не сидится в комнате, и, прихватив накидку и фонарь, я направляюсь к двери. Волшебная палочка всегда со мной в голенище сапога.

– Ты куда? – спрашивает сидящая у очага Марина.

– В пещеру, к Наге.

– Я с тобой.

– Ты хорошо подумала? – удивлённо уточняю я. – Там сейчас, наверное, мои братья. И другие мужчины.

– А Гарет?

В глазах шелки цвета морской воды светится неподдельный интерес. С недавних пор Марина часто думает о Гарете.

– Может быть.

Марина встаёт, опираясь о спинку кровати.

– Ты говоришь, вы поможете мне освободить сестру. – Жабры шелки вздрагивают, и звуки снова становятся неразборчивыми. Она напрягает мышцы и закрывает жаберные щели на шее. – Мне надо с ними встретиться. Позволь мне пойти.

– Ладно, – соглашаюсь я. Храбрости нашей Марине не занимать. – Пошли вместе.

Мы медленно пересекаем поле у Северной башни и ныряем в темный подлесок. Марина часто спотыкается, и я крепко держу её под руку, пока мы пробираемся к пещере, где прячется Нага.

Деревья стоят тихо и покорно, однако я чувствую, что они очень внимательно следят за мной.

Как из засады.

Мы подходим к поляне. Сквозь тёмные стволы деревьев проглядывает яркий костёр, от которого то и дело взлетают во тьму длинные, тонкие языки пламени. Слышны голоса моих братьев и смех Дианы, и я даже вижу их силуэты – они удобно устроились на брёвнах вокруг огня, а Тристан держит на кончике волшебной палочки небольшой белый шарик.

Когда мы с Мариной выходим из леса, все поворачиваются к нам. Взглянув на вход в пещеру, я испуганно замираю.

Там стоит Нага, а рядом, привалившись к её чешуйчатому боку, Айвен.

Под хищным взглядом драконихи я безотчётно хватаю Марину за руку. Серебристый шарик на конце волшебной палочки Тристана гаснет, когда Гарет и мой младший брат вскакивают на ноги.

– Марина! – с заметным удивлением произносит Гарет.

Серебристые кончики его прядей сверкают в отблесках пламени.

Рейф убирает руку с плеча Дианы, а Тьерни и Джаред, сидящие рядом, застывают, устремив взгляды на Марину. Андрас и Ариэль только молча моргают – они стоят рядом с Нагой, придерживают её затянутую в лубок сломанную заднюю ногу.

Только Винтер, кажется, не удивлена. В её серебристых глазах – покой, а бледная рука обвивает крепкую шею Наги.

Рейф поднимается на ноги и тепло улыбается Марине.

– Добро пожаловать. – Он приглашающим жестом обводит импровизированные сиденья у костра. – Присоединяйтесь к нам.

Ноздри Марины раздуваются, дрожа, она делает шаг назад.

– Тебе нехорошо? – спрашиваю я.

Марина зажмуривается и трясёт головой, как будто пытаясь прогнать мучительные воспоминания.

– Мужчины, – хрипло выдавливает она. – Их запах…

– Не бойся, – ободряюще говорит Диана, вставая рядом с Рейфом. Её янтарные глаза горят. – Здесь тебя никто не обидит.

Я искоса бросаю взгляд на Нагу – при первой встрече она, помнится, бросилась на меня быстрее молнии и остановили её только Айвен и крепкие прутья зачарованной клетки.

Дракониха не сводит с меня горящих, будто расплавленное золото, прищуренных глаз. Уголок её пасти приподнимается: неужели Нага посмеивается над моими страхами?

Жабры у Марины трепещут, как всегда в минуты гнева или страха. И всё же она решительно расправляет плечи и делает шаг вперёд.

Диана, обрадованная такой отвагой, тоже выпрямляется и указывает на своего брата, представляя ему шелки, как будто на официальном приёме.

– Марина из народа шелки, позволь представить тебе моего брата, Джареда Ульриха.

Тут Диана заметно колеблется, едва не прикусывая себе язык, её губы шевелятся, беззвучно произнося имена предков Джареда до неизвестно какого колена. Рейф внимательно следит за выражением лица подруги и лукаво ей подмигивает.

– Очень рад познакомиться с тобой, Марина, – с коротким поклоном отвечает Джаред.

Вид у ликана усталый, но он хотя бы с нами!

Диана представляет Марину моим братьям, а потом указывает на Андраса.

– Это Андрас, он лечит лошадей.

– Для меня большая честь познакомиться с тобой, – тепло приветствует Андрас Марину.

Нага всё так же внимательно следит за мной, затейливо растянув по земле левое крыло. Блики огня пляшут по её покрытым чешуёй бокам и чёрным рогам. На плече над передней лапой я вдруг замечаю клеймо – букву «М», знак Совета магов.

Айвен стоит рядом с Нагой, привалившись к её боку и полуобняв её рукой за переднюю лапу. Он тоже спокойно и внимательно смотрит на меня. Я никогда не видела его таким умиротворённым, но опасаюсь подойти к нему, из-за Наги.

– Не беспокойся, Эллорен, – криво усмехается Айвен. – Если бы она хотела тебя убить, ты бы уже не дышала.

Однако… Рядом с Нагой Айвен явно чувствует себя очень свободно.

– Он говорит правду, Нага не собирается нападать на тебя, Эллорен Гарднер, – произносит Винтер. Её правая ладонь касается драконьей шеи, Винтер просто озвучивает мысли Наги. – Она и на тебя не зла, Марина, – поворачивается Винтер к шелки. – Нага – друг всех попавших в плен.

Я неуверенно встречаюсь взглядом с драконихой. Она смотрит на меня с мрачным удовлетворением и, неожиданно изогнув по-змеиному гибкую шею, выдыхает целую струю золотистого пламени. Яркие искорки ливнем опускаются на наш тесный круг, Тристан даже встревоженно стряхивает одну, коснувшуюся рукава его мундира.

– О Древнейший! – восторженно восклицаю я, обращаясь к Наге. – Ты снова дышишь огнём!

На морде Наги появляется лукавое выражение. Айвен склоняет голову к драконихе и чему-то усмехается, искоса поглядывая на меня, будто в ответ на едкое замечание Наги.

«Я знаю, ты разговариваешь с ней без слов, силой мысли. Мы все об этом знаем», – говорю я Айвену одним взглядом.

– Мы вылечили её ногу, – хвастается Ариэль. Её белые зубы почернели от сока ягод нилантир, на плече икаритки сидит ворон. – Скоро она разорвёт тебя на кусочки всеми четырьмя лапами.

– Ты очень хорошо всё сделала, Ариэль, – говорит Андрас, довольно оглядывая забинтованную ногу драконихи и не обращая внимания на шуточки икаритки. – Лубок держится отлично, а мазь астербан, которую ты смешала, наконец затянула её раны. Скоро Нага начнёт набирать вес.

Кривая усмешка Ариэль тает на глазах. Она удивлённо смотрит на Андраса – похвалы икаритка не ожидала. Не говоря ни слова, странно притихшая Ариэль, хлопая истончёнными крыльями, подходит к Винтер. Ворон перелетает на ветку, поближе к костру. Дракониха трётся чешуйчатой щекой о плечо Ариэль, будто ласковая кошка. Ариэль в ответ обнимает Нагу за шею, и дракониха глухо мурлычет, полузакрыв глаза.

Айвен довольно улыбается, а его устремлённый на меня взгляд становится почти чувственным.

О Древнейший на небесах! Как он всё-таки красив!

Щёки у меня уже наверняка пылают ярче пламени костра.

– Иди сюда, Марина, сядь рядом со мной, – приглашает Гарет шелки, протягивая ей руку.

Марина садится между Гаретом и Тьерни, я пристраиваюсь рядом под пристальным взглядом Айвена.

Гарет привычным жестом непринуждённо обнимает Марину за плечи, однако она поднимает голову, принюхивается и отыскивает глазами Рейфа, будто животное, оценивающее встреченного хищника.

– Вот этот, – обращается шелки к Диане, указывая подбородком на Рейфа. – Это твой дружок?

– Пока нет, – сердечно улыбается в ответ Диана. – Пока…

Марина пристально разглядывает Рейфа, принюхиваясь и напряжённо нахмурив брови.

– Но он не оборотень? – уточняет у Дианы сбитая с толку шелки. – А он такой же сильный, как ты?

Диана весело фыркает.

– Да ладно! Если что, я его одной левой…

Тристан со смехом поворачивается к Рейфу:

– Скажи честно, братец, побаиваешься свою подружку?

– Ничуть, братец, – усмехается Рейф. – Мне нравятся сильные женщины.

Марина находит взглядом Айвена.

– Ты был там. В тот день, когда Эллорен меня освободила.

Айвен смотрит на Марину так же, не мигая, как и дракониха рядом с ним.

– Да, я был там.

Марина глубоко втягивает воздух, её ноздри раздуваются и застывают.

– Кто ты? – Шелки даже немного подаётся назад, задавая этот вопрос.

Выражение лица Айвена мгновенно меняется: он мрачнеет и напрягается.

– Ты другой, – шепчет Марина, сгорбившись рядом с Гаретом, как будто перед лицом опасности.

– Он у нас загадочный, – с улыбкой вклинивается Рейф.

– Исчадие зла, – роняет Тристан. На конце его волшебной палочки вспухает небольшой ярко-серебристый шарик. – Мы тут все исчадия зла.

– Исчадия зла? – Марина явно не понимает, о чём речь.

– У моих братьев странное чувство юмора, – бросив на Тристана рассерженный взгляд, поясняю я.

– Но как же… это правда! – Светящийся мячик понемногу растёт и превращается в огненно-синий шар. – Согласно нашей славной и наисвященнейшей «Книге Древних» мы все тут настоящие исчадия зла. Кроме, может, Рен.

Вот к чему, спрашивается, братец выставил меня самой правильной? Однако Андрас весело хохочет своим неизменным басом и хитро улыбается Тристану.

– Да, вы, гарднерийцы, много кого в исчадия зла записали. Почти всех!

Тристан отвечает Андрасу многозначительным взглядом.

– Это мы умеем. У нас в этом плане особый талант!

Переливающийся синим шар летит в костёр, и пламя мгновенно меняет цвет на все оттенки голубого и синего.

Гарет, Марина и Тьерни что-то вполголоса обсуждают с моими братьями и Андрасом. Винтер вместе с Ариэль собирают бинты и остатки лубка и уносят всё в пещеру.

Мне хочется взглянуть на Айвена, как всегда, если он оказывается неподалёку. Он по-прежнему рядом с Нагой, но от былого спокойствия не осталось и следа. Айвен и Нага напряжённо смотрят друг другу в глаза и будто ведут безмолвный непростой разговор. Время от времени Айвен резко кивает.

Без малейшего предупреждения от деревьев ко мне будто чёрный прилив вдруг катится волна враждебности. Призрачные голые ветви хватают за горло, грозя задушить. В моей груди поднимается ответная волна – ярость, зажигающая мои линии силы ярче, чем прежде. Закрыв глаза, я мысленно приказываю огню гореть жарче, и вскоре у меня внутри полыхает невидимое негасимое пламя, постепенно превращающееся в горячий огненный поток. Выходит, я могу контролировать силу огня?! Интересное открытие. Я напрягаю все силы и делаю резкий выдох, посылая невидимую стену огня на лес.

Деревья отступают, их жгучая ненависть опускается к земле, подчиняясь превосходящей силе. Я глубоко вздыхаю, жар пульсирует во мне с неукротимой силой.

Открыв глаза, я встречаю изумлённый взгляд Айвена. Его изумрудно-зелёные глаза окружены золотистой каймой огня.

У меня появляется странное ощущение, будто я стою перед ним совершенно без одежды. Неужели он почувствовал всю силу, доставшуюся мне от бабушки? Древнюю магию, скрытую во мне? Даже подумать об этом слишком страшно.

Он конечно же с отвращением отшатнётся от меня.

Однако в его взгляде отвращения почему-то не видно. Скорее, он… очарован.

Невидимый лепесток его огненной магии летит ко мне сквозь тьму и вплетается в мои пылающие линии силы, распаляя их ещё больше и заставляя меня прерывисто выдохнуть, справляясь с новой порцией огня, кружащего мне голову.

Айвен не сводит с меня глаз, как будто дарит мне что-то запретное. Этот взгляд придаёт мне храбрости. Если Айвена так привлекает моя огненная сила, что ж – я с радостью покажу ему, на что способна. Насытив мои линии силы огнём, я посылаю невидимое пламя Айвену.

Он отвечает едва заметной улыбкой, однако его глаза загораются ярче.

Я отворачиваюсь, почти опьянённая нашим огненным диалогом. Оказывается, Джаред и Нага внимательно за нами наблюдают. Острый взгляд Наги ясно говорит: она почувствовала мой огонь. Джаред отводит глаза, будто подсмотрел очень личную тайну. Наверное, он тоже почувствовал, что мы с Айвеном обменялись огненными посланиями.

Смущённо краснея, я втягиваю огонь в линии силы, прячась от магии Айвена. Он делает то же самое.

– Когда-нибудь, когда наберёшься сил, – говорит Рейф Марине, склоняясь к шелки и отвлекая меня от игр с невидимым огнём, – ты расскажешь нам о том, что с тобой произошло? Всё, что помнишь? Мы хотим освободить твою сестру и остальных шелки, но без твоей помощи нам не обойтись.

Марина судорожно борется с отвращением к запаху Рейфа. Наконец она втягивает жабры и отвечает:

– Я постараюсь.

– Мы примерно представляем, где держат шелки, но всё, что ты расскажешь, очень облегчит нам задачу, – говорит Рейф.

Марина кивает, приоткрывает рот, будто собираясь что-то сказать, но молчит – её жабры открываются и закрываются. Она трясёт головой, её лицо мучительно искажается.

Тьерни что-то тихо говорит Марине, и шелки успокаивается, благодарно улыбается Тьерни и вдруг, пристально вглядевшись в неё, принюхивается к её шее. Тьерни от неожиданности замирает.

– Ты вкусно пахнешь, – сияет Марина, отстраняясь, чтобы взглянуть Тьерни в глаза. – Как вода. Как дождь.

Тьерни выдавливает дурашливый смешок.

– Да ладно? – весело переспрашивает она, однако её глаза быстро наполняются слезами.

Тьерни наклоняется вперёд и прячет лицо в ладонях.

Андрас подходит и опускается рядом с Тьерни на колено, касаясь её худенького локтя.

– Тьерни, – тихим басом произносит он, – посмотри на меня.

Тьерни молча качает головой, но Андрас не трогается с места. Наконец она поднимает к нему заплаканное лицо.

– Тебе не придётся всю жизнь носить эти чары, – уверяет её Андрас.

– Ничего ты не знаешь, – хрипло отвечает Тьерни. – Мне никогда не избавиться от этого кошмара.

– Однажды наложенное заклинание можно снять, – вклинивается в их разговор Тристан. – Это закон.

– Мать рассказывала мне, что амазы ищут способ снять чары с фей, чтобы беженцы смогли обрести истинный облик. – Андрас ласково держит Тьерни за руку.

Похоже, Андрас снова разговаривает с матерью, и я этому очень рада.

Тьерни решительно качает головой:

– Когда плели заклинание для меня, его сделали специально очень сложным, призвали магию водных фей. Она крепкая, как сталь.

– Амазы объединили в своей магии несколько рунических систем, – объясняет Андрас. – Потому их волшебство такое сильное. Они обязательно найдут способ рассеять твои чары.

– Я не хочу сидеть в этой клетке! – восклицает Тьерни. – В моём истинном облике я слилась бы с водой, вдохнула воду, стала такой, какая я на самом деле…

Она умолкает, тонкие губы дрожат, и Андрас привлекает её к себе. Марина смотрит на эту сцену с тихим отчаянием.

Силы покидают меня, и я решаю бросить последний взгляд на Айвена. Его глаза остыли до обычного ярко-изумрудного цвета, однако по-прежнему с пылом устремлены на меня. До меня долетает крошечный лепесток его огня, который тут же находит путь в мои огненные линии силы. Видимо, так Айвен пытается меня подбодрить, успокоить.

Белая волшебная палочка в шнуровке высокого ботинка вдруг напоминает о себе: она отзывается на внезапный приток огня, и я машинально касаюсь её гладкой ручки. Мои земные и огненные линии силы устремляются к палочке, проникают в неё, и меня вдруг пронизывает порыв ветра, а за ним и холод от тонкой струйки воды.

Земля. Огонь. Воздух. Вода.

Четыре линии силы вьются во мне, закручиваясь невидимой спиралью вокруг белой волшебной палочки.