Текст книги "Черная Ведьма"

Глава 5. Северная башня

Ориентируясь по карте, я отыскиваю длинное приземистое здание неподалёку от Белого зала. Внутри довольно просторная столовая, а в дальнем углу дверь под деревянной табличкой «Главная кухня».

Дверь открывается, покачиваясь на тяжёлых железных петлях. По стенам вдоль узкого коридора тянутся полки с какими-то бутылями, порошками, густо пахнет мылом. Впереди ещё одна дверь.

Я подхожу и заглядываю в круглое окошко. Желтоватый свет тут же окутывает меня, как тёплое одеяло, доносятся запахи вкусной еды и свеженарубленных дров.

Пахнет как дома. Как на кухне в дядином домике. Вот если бы закрыть глаза, а потом открыть и оказаться дома, рядом с дядей, выпить мятного чаю с мёдом.

Около широкого деревянного стола стоит полная пожилая уриска и месит тесто. Рядом с ней ещё три уриски, все похожи на работников с фермы Гаффни: у них бело-розовая кожа, глаза и волосы того же оттенка. Уриски, принадлежащие к низшему классу.

Женщины непринуждённо разговаривают, над чем-то смеются. С потолка свисают пучки душистых трав. Благодаря им кухня напоминает добрый, приветливый лес. Несколько кельтов моют посуду, режут овощи, подбрасывают в огонь дрова. По кухне прыгает девочка-уриска лет четырёх. Прочие работники осторожно обходят её, чтобы случайно не облить горячей водой или не уронить ей на голову тарелки. У девочки в руках маленькая бутылка и трубочка, она то и дело выдувает мыльные пузыри, которые пекари весело отгоняют, чтобы мыло не попало в тесто.

При виде этой мирной домашней картины всё моё беспокойство улетучивается.

И тётя Вивиан ещё пугала меня работой на кухне, уверяла, что ничего хуже и вообразить невозможно. Как раз такая работа мне по душе. Буду чистить картошку, мыть посуду, разговаривать с приятными людьми.

А потом я вижу его.

Здесь Айвен Гуриэль.

Тот самый кельт с горящим взглядом, который возненавидел меня, едва увидев. Однако сейчас он не сердится. Просто сидит за столом в дальнем углу. Напротив него четыре девушки моих лет. Три уриски и одна кельтская девушка с очень светлыми волосами. Перед ними разложены книги и географические карты. Айвен что-то говорит, указывая на книги и карты, как будто читает лекцию. Время от времени он умолкает, давая урискам время что-то записать на длинных листах пергамента. Две уриски кивают, внимательно слушая Айвена, словно запоминают урок.

У девушек тоже розоватые волосы и кожа, как у большинства урисок на кухне, они одеты очень просто – поверх рабочей одежды повязаны передники. Волосы у них заплетены в косы. А вот третья уриска совсем другая. Она похожа на женщин племени амазакарин: девушка держится очень уверенно, ярко-зелёные волосы спутаны в тонкие пряди, украшенные разноцветными бусинками, изумрудные глаза на зелёном лице настойчиво смотрят на Айвена.

Девочка-уриска подбегает к столу и бросается Айвену на шею, пролив чуть ли не всю бутылочку ему на рубашку.

Что же он сделает? Рассвирепеет?

Как ни странно, кельт поступает неожиданно. Он накрывает широкой ладонью детскую ручонку на своём плече и улыбается малышке.

У меня перехватывает дыхание.

С широкой, доброй улыбкой на лице это совсем другой человек, ничуть не похожий на сурового слушателя в Белом зале. Он очень красив, почти как Лукас. Мерцающий свет кухонных фонарей подчёркивает его угловатые черты лица, а его изумрудно-зелёные глаза, прежде полные такой ненависти, сияют умом и добротой. У меня в груди неожиданно теплеет.

Айвен что-то говорит девочке и ласково сжимает её ручонку. Уриска кивает и отправляется снова скакать по кухне и пускать мыльные пузыри.

Отвести взгляд от довольного лица Айвена не так-то просто. Вот бы он так улыбнулся и мне… когда-нибудь…

Здесь чудесно. Друзья. Дети. Вкусная еда.

И словно судьба приберегла самый приятный сюрприз напоследок, по кухне проходит пушистый серый кот.

Всё как дома. И Айвен обязательно поймёт, что я не таю зла, как только узнает меня получше.

Всё будет хорошо. Просто замечательно.

Собрав остатки смелости, я толкаю дверь и вхожу на кухню.

При моём появлении разговоры стихают, как будто загасили свечу.

Мои надежды быстро рассеиваются.

Айвен стремительно вскакивает, едва не опрокинув стул. Он смотрит на меня с ненавистью, сузив глаза. Зелёная уриска и кельтийка тоже в ярости поднимаются, не скрывая неприязнь. Розовые уриски в ужасе переводят взгляд с меня на книги, как будто я застала девушек за кражей.

Ответить я им могу только удивлённым взглядом.

Разве сюда нельзя приносить книги? И карты? Почему все так напуганы?

Пожилая уриска закрывает девочку-уриску широкими юбками, как бы пряча её от меня. Все работники обмениваются быстрыми взглядами, словно отчаянно пытаясь придумать, как себя вести.

Один только Айвен не сводит с меня гневного взгляда. Его почти осязаемая ненависть заполняет пространство между нами.

Мне хочется отступить, спрятаться… шею и щёки заливает жаркий румянец.

Полная пожилая уриска, которая недавно месила тесто, выходит вперёд, с вымученной улыбкой отряхивая покрытые мукой руки.

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

– Я… – с дрожащей улыбкой я протягиваю ей моё расписание работы. – Меня зовут Эллорен Гарднер. Я буду работать на кухне.

Светловолосая кельтийка от удивления широко раскрывает рот. Зелёная уриска смотрит на меня так, как будто хочет убить взглядом, а любопытная малышка выглядывает из-за широких юбок поварихи.

Смущённо откашлявшись, пожилая уриска несколько раз перечитывает мои бумаги, словно надеясь отыскать в них какую-то ошибку. У неё такой вид, словно ничего хуже моего появления на кухне нельзя и вообразить. Как всё-таки болит голова…

Взгляд Айвена пронзает меня насквозь. Кельт выше ростом, чем я думала. Рядом с ним мне как-то не по себе.

– Мне нужно поговорить с Ферниллой Готорн, – поясняю я.

– Это я, маг Гарднер, – пытаясь выдавить любезную улыбку, отвечает уриска. – Я и есть главная повариха.

– Да?.. Я пришла работать. – Избегая встречаться взглядом с Айвеном, я слабо улыбаюсь всем на кухне. – Скажите, что мне делать.

– Но… маг Гарднер, вы одеты не для работы, – кивает на моё шёлковое платье Фернилла.

– Да, я знаю, – извиняющимся тоном соглашаюсь я. – Я приехала совсем недавно и пока не успела переодеться. Эти юбки мне купила тётя. И платье тоже. На кухне в таком обычно не появляются.

– Ваша тётя? – как во сне повторяет за мной Фернилла.

– Да, тётя… Вивиан Деймон.

Фернилла и другие уриски вздрагивают, услышав это имя. Айвен ещё злее ухмыляется.

– Да, – выдыхает Фернилла. – Я её знаю. – Умоляюще глядя на меня, повариха вдруг извиняется, показывая на малышку. – Я прошу прощения, что привела на кухню внучку, маг Гарднер. Её мать заболела, и за девочкой некому присмотреть. Больше это не повторится.

– Ничего страшного, – утешаю я её. – Я люблю детей.

Какая разница? Или на кухню запрещено приводить детей?

Меня по-прежнему окружают хмурые лица.

– И ещё Айвен, – оправдывается Фернилла, – решил позаниматься до начала лекций. Но я уже сказала ему, что уроки надо делать в другом месте. Кухня не место для учебников. Мало ли что прольётся на книгу!

Я согласно киваю, пытаясь заслужить одобрение кельта и поварихи.

– Мне бы тоже не мешало позаниматься до начала лекций! – улыбаюсь я Айвену. – У меня ощущение, что я здорово отстала по всем предметам…

Айвен молчит, но, судя по его пылающему яростью взгляду, он смертельно оскорблён. От него густыми удушливыми волнами исходит ненависть.

Ничего не понимаю… Чем я это заслужила? Не стану больше смотреть на него.

Сморгнув слёзы, я поворачиваюсь к поварихе.

– Что вы мне поручите? – Любезный тон даётся мне непросто.

Фернилла окидывает взглядом кухню, словно пытаясь быстро принять важное решение.

– Давайте я покажу, маг Гарднер, как выносить компост, – медленно предлагает изумрудно-зелёная уриска.

Метнув взгляд на книги, Фернилла снова принуждённо улыбается.

– Прекрасная мысль, Бледдин! Маг Гарднер, пожалуйста, идите с Бледдин. Она покажет вам, что нужно делать. Вы ведь не боитесь животных?

– Нет, я очень люблю животных, – с радостью отвечаю я.

– Вот и хорошо, – кивает Фернилла, нервно сжимая и разжимая кулаки. – Идите с Бледдин. Остатки еды мы отдаём поросятам.

Под прицелом двух дюжин настороженных глаз я складываю на стул книги и бумаги и иду за Бледдин к двери в дальнем углу. В кладовке за дверью выстроились большие деревянные вёдра, наполненные остатками еды.

– Берите два ведра – и пошли, – холодно приказывает Бледдин, сверкнув на меня прищуренными глазами. Сама она идёт налегке, хотя полных вёдер ещё много.

Уриска распахивает дверь с такой силой, что деревянная створка с сухим треском бьётся о наружную стену.

На улице передо мной расстилается поросшее травой пастбище. Бледдин снимает с крюка на стене зажжённый фонарь и идёт вперёд. Дождь перестал, но по-прежнему темно и сыро, мокрая трава забивается мне в тонкие модные туфельки.

Скоро ударят заморозки – осенний воздух пахнет холодом.

Мы ковыляем через поле к едва различимым вдали амбарам и хлеву, и я мечтаю о несбыточном – добраться до сухой спальни, закутаться в мамино одеяло…

Ничего. Осталось совсем немного. А потом приедут Рейф, Тристан и Гарет и помогут мне разобраться, что тут происходит.

Грозовые облака истончились и стелются по небу узкими чёрными полосами. Между ними то и дело выглядывает полная луна, недобро следя за мной, как из засады. Тревожное тёмное небо сегодня по-особенному давит на меня. В пустом поле я кажусь себе маленькой и беззащитной. А где-то притаился икарит, поджидает меня, прячется, как эта луна за тучами…

Бледдин шагает быстро, я сильно отстаю… Надо бы прибавить шагу, чтобы не застрять здесь одной в непроглядной тьме.

В хлеву поросят держат в чистых просторных загонах. Здесь пахнет грязью, объедками и свежим сеном. Света почти нет, я ступаю наугад.

Бледдин откидывает щеколду ближайшего загона и показывает в дальний угол, где виднеется кормушка, а рядом с ней свинья и присосавшиеся к ней поросята.

– Иди туда, – говорит Бледдин, – вывали всё из ведра в кормушку.

Вцепившись покрепче в ручки вёдер, я шагаю в загон. Туфли тут же вязнут в чём-то мягком. Ничего, потом отмою. Пусть уриска не думает, что перед ней какая-нибудь гарднерийская неженка, которая боится испачкать руки. Скоро она узнает, что я умею работать не хуже других.

С чавканьем я вытаскиваю ногу из плена, и в ту же минуту меня с силой толкают вперёд.

Я падаю лицом в грязь, смешанную с поросячьим навозом. Вёдра летят в стороны, остатки еды фонтаном разлетаются по загону. Одна туфелька тоже улетает куда-то во тьму. Поросята, весело повизгивая, бросаются подбирать угощение.

Поднявшись на колени, я поворачиваюсь к Бледдин.

– Ты что, пнула меня? – глупо спрашиваю я, вставая на ноги.

Бледдин молча ухмыляется, облокотившись о стену.

– Почему ты меня пнула?

Дверь открывается, и входит светловолосая кельтийка, которая сидела рядом с Бледдин за столом на кухне.

– Она меня пнула! – кричу я, показывая на Бледдин.

– Не пинала я её. Она сама упала. Споткнулась. Такая неловкая, – зло посмеивается Бледдин.

– Я не спотыкалась! – свирепею я. – Ты меня толкнула!

Блондинка качает головой:

– Все гарднерийки одинаковые. Лишь бы найти виноватого.

– Точно. Одинаковые, – вторит ей Бледдин. – Чёрные тараканы.

А вот это мерзко. Гадкое прозвище, которое нам дали враги. Намёк на цвет наших священных одежд.

– Убирайтесь! – выкрикиваю я и отворачиваюсь, чтобы найти туфлю.

Не надо было поворачиваться к ним спиной. От нового тычка я опять лечу в грязь.

– Вы что?! Зачем?! – кричу я, пытаясь повернуться лицом к обидчицам. Любопытный поросёнок обнюхивает мои юбки.

– Смотри! Опять споткнулась! – восклицает Бледдин.

– Очень неуклюжая, – соглашается кельтийка.

– Наверное, ей лучше выбрать другую работу.

– Что-нибудь такое… где не надо ходить!

Они смеются своим гнусным шуточкам.

За что они так со мной? Я же им ничего не сделала.

– Ой, смотри, и платье испачкала… такое красивое… – хихикает Бледдин.

– Оставьте меня в покое! – Пошатываясь, я поднимаюсь на ноги. – Если вы не отстанете, я… пожалуюсь проректору!

– Заткнись! – рявкает блондинка, врываясь в загон.

Я отступаю к стене.

– Слушай, гарднерийка! – почти рычит она. – Хватит прикидываться. Мы знаем, зачем ты здесь.

– Мне нужна работа, чтобы платить за учёбу!

Резко замахнувшись, кельтийка бьёт меня по лицу, и я вжимаюсь в стену. Никто и никогда не бил меня. Тем более по лицу.

– Я сказала: заткнись, Тараканиха!

Бледдин смотрит на нас с мерзкой ухмылкой.

– Думаешь, мы совсем дурочки? – продолжает блондинка.

– Вы с ума посходили?! – прижав руку к горящей щеке, выкрикиваю я. Из глаз льются гневные слёзы. – Я работаю, чтобы платить за университет. Как вы!

– Врёшь! – скалится она. – Тебя прислали шпионить! Так?

Шпионить? Куда я попала?

– Не понимаю, о чём ты! – хриплю я в ответ.

Книги на столе. И карты. Их так поспешно убрали. Что они тут затевают?

– Смотри мне в глаза, гарднерийка!

А если посмотрю, она меня не ударит?

Кельтийка угрожающе тычет в меня пальцем:

– Если ты хоть одной душе проговоришься, что видела здесь ребёнка, книги и карты, мы тебя найдём и переломаем тебе сначала руки, а потом и ноги.

– Это будет несложно, – поддакивает Бледдин, позёвывая от скуки. – Она такая хрупкая.

– Да, хрупкая, – соглашается блондинка.

– И она нам ничего не сделает. У неё первый уровень, слыхала?

– Не повезло.

– Её бабушка в гробу, наверное, переворачивается.

Уже и до бабушки добрались, злыдни. Ничего. Потом сочтёмся.

Они молча и задумчиво смотрят на меня, съёжившуюся у стены, грязную и избитую. Только бы не расплакаться.

– Ладно, – подаёт голос блондинка. – Мы тебе всё сказали. Увидимся на кухне, Эллорен Гарднер.

– Не забудь вёдра, – напоминает Бледдин. – И смотри не споткнись по дороге.

Минуты две после их ухода я тихо всхлипываю, а потом гнев в моей душе разгорается с новой силой.

У них нет права так со мной обращаться! Нет и не было! Может, магии мне и не досталось, но пожаловаться главной поварихе я могу. Пугать они меня будут!

Кипя от гнева, я вытираю мокрые от слёз щёки и возвращаюсь на кухню.

Меня встречает тишина, как будто все молчали, с тех пор как я ушла.

Бледдин и светловолосая кельтийка стоят по обе стороны от Ферниллы, прожигая меня угрожающими взглядами.

Айвен при виде меня цепенеет.

Фернилла и все остальные тоже поражены, но быстро прячут изумление за бесстрастным выражением лиц.

Только в глазах Айвена полыхает целая гамма чувств.

Девочки-уриски больше нет, книги и карты тоже исчезли.

– Они толкнули меня в грязь и ударили! – задыхаясь от гнева, выпаливаю я в лицо Фернилле, показывая на Бледдин и кельтийку.

– Что вы, маг Гарднер, вы ошибаетесь, – успокаивающе отвечает повариха, твёрдо глядя мне в глаза. – Бледдин и Айрис не могли причинить вам зла. Я уверена.

– Они ударили меня и грозили сломать мне руки и ноги!

– Нет, маг Гарднер, вы споткнулись, – поправляет меня Фернилла.

Этого я не ожидала. Они все против меня. Они сговорились.

Мысли кружатся… надо что-то решать. Конечно, я могу пойти к ректору и выдать всю эту компанию, но сначала надо отсюда выбраться.

– Вы устали, маг Гарднер. Может, пойдёте к себе? – любезно, но настойчиво предлагает Фернилла. – Приведите себя в порядок и возвращайтесь завтра. Ваша смена в четырнадцать ноль-ноль.

Ярость улетучивается… На её место приходит усталость, глаза застилают слёзы.

Выхватив из рук Ферниллы свои бумаги, я на мгновение оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Айвена.

Он смотрит прямо перед собой, уперев руки в бока и крепко сжав челюсти. Показывает, на чьей он стороне.

Против меня.

Едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, я ухожу.

Спотыкаясь в густых сумерках и молча роняя слёзы, я бреду куда-то в сторону Северной башни.

Мне нужно укрытие. Спрятаться бы где-нибудь, выспаться… А завтра я найду братьев, и они мне помогут.

Ненавидящий взгляд Айвена ещё долго преследует меня, но чем дальше я ухожу от кухни, тем легче мне дышится.

Облака почти рассеялись, от них остались лишь тонкие полосы, которые, будто чёрные змеи, ползут по небу через яркий диск луны. Покружив по узким улочкам, уступая дорогу группам профессоров и студентов, я оставляю позади здание гильдии ткачей и иду через пустынные поля. В прохладном воздухе мысли проясняются, гнев и обида отступают.

Кое-где пасутся овцы, сейчас они тёмными холмиками сгрудились у кормушек. Другие поля, примыкающие к длинным конюшням, наверное, владения лошадей.

Наконец я выхожу на край широкого голого поля, поросшего редкой жёсткой травой, которую колышет слабый ветерок.

За полем вздымается Северная башня. К ней вьётся неровная, выложенная камнями дорога.

Старая сторожевая башня – последняя преграда перед дикими, заброшенными землями. На её крыше виднеется потрёпанное ветрами и временем укрытие лучника.

Теперь это мой дом.

Здесь всё сделано из камня – холодного, серого, бесстрастного камня. И ничто не напоминает маленький деревянный, такой уютный домик дяди Эдвина. Я на мгновение замираю, сердце сжимается ещё сильнее.

Делать нечего. Я медленно бреду через поле. С каждым шагом башня становится всё выше, угрюмо нависая надо мной.

Единственная дверь в башню со скрипом открывается. За ней меня ждут короткий коридор и винтовая лестница. Справа в стене ещё одна дверь, в чулан, где при тусклом свете фонаря я успеваю разглядеть вёдра, мётлы, запасные фонари и мыло. А ещё там стоят мои дорожные сундуки и футляр со скрипкой.

Наконец-то можно вздохнуть с облегчением. Всё будет хорошо. У меня прекрасные соседки – гарднерийка и эльф. Никаких злющих урисков или кельтов. Всё будет просто прекрасно.

Оставив сундуки в чулане, я поднимаюсь по лестнице, то и дело скользя на гладких каменных ступеньках. Мои шаги гулким эхом отдаются от каменных стен.

Наверху ещё одна дверь, за которой снова коридор, освещённый фонарём. У одной стены – каменная скамейка, на противоположных концах коридора – окна, в которые заглядывают луна и звёзды. Прямо передо мной к стене прикручена железная лестница, по которой когда-то поднимались на крышу лучники, но сейчас люк в потолке надёжно заколочен. Поодаль, в стене коридора, виднеется дверь.

А за ней, скорее всего, моя комната.

Интересно, соседки уже спят или ещё не пришли? Из щели вокруг двери не пробивается даже искорка света. Мне не страшно, но всё-таки немного тревожно в такой полной тишине.

Прежде чем открыть дверь, я ненадолго останавливаюсь и смотрю в окно – луна по-прежнему следит за мной, холодно и безучастно. Спустя минуту ярко-жёлтый диск прячется за тонкими полосами чёрных облаков, и мир снова погружается в непроглядную тьму. Я поворачиваю ручку и толкаю дверь.

Комната утопает в кромешной тьме, но мне каким-то чудом удаётся разглядеть напротив большое овальное окно.

– Привет! – тихо здороваюсь я, не желая пугать спящих неожиданным вторжением. Луна выглядывает из-за облаков и заливает комнату призрачным серебристым светом.

И тут я вижу его – съёжившееся под окном непонятное существо.

У него есть крылья.

Охваченная ужасом, я прирастаю к месту и даже не пытаюсь шевельнуться.

Это икарит!

Он всё-таки пробрался. И сейчас он меня убьёт. От чудовища под окном воняет тухлым мясом, как от икаритов в Валгарде.

Существо медленно поднимается и расправляет чёрные истрёпанные крылья. А вот и ещё один. На комоде, у стены. Тоже крылатый. Пригнулся, как перед броском.

О Древнейший! Сразу двое!

– Здравствуй, Эллорен Гарднер, – хрипит икарит под окном. – Добро пожаловать в ад!

Глава 6. Ариэль

Икарит делает шаг вперёд, и я прихожу в себя, будто от удара молнии.

Я выскакиваю из комнаты, несусь по коридору, задеваю коленом за край каменной скамьи и лечу по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.

Очутившись внизу, меня прошибает холодный пот, ибо я понимаю: прятаться негде, меня всё равно найдут.

Если икариты пробрались в башню, их дружки, возможно, поджидают меня снаружи. Я бросаюсь в открытый чулан, захлопываю дверь и заваливаю её изнутри всем, что подворачивается под руку. В ход идут и мои дорожные сундуки, и старый стеллаж… Я подпираю для верности импровизированную баррикаду ногами и падаю на пол. Меня трясёт от ужаса. Я одна в кромешной тьме, на холодном каменном полу… Только сквозь щель у притолоки в чулан проникает слабый лучик света да ещё мерцает моя кожа.

Тишина.

Гробовая тишина.

Только со свистом вырывается моё тяжёлое дыхание и слышно, как бьётся сердце. Я знаю: они там. И они ждут меня.

– Я не Чёрная Ведьма! – кричу я так отчаянно, что с губ слетают капельки слюны.

Никакого ответа. Звенящая тишина. А потом слышится голос. Совсем близко.

– Ты ведьма! Ты! – издевательски шипит он прямо из-за двери.

О Древнейший! Они уже за дверью!

Чтобы сдержать дрожь, я вспоминаю молитву из «Книги древних» и произношу её срывающимся шёпотом:

– О Древнейший на святых Небесах, избавь меня от Исчадий Зла…

Я молю сохранить мне жизнь, слыша, как демон скребёт по двери когтями.

Медленно. Очень медленно.

И снова тишина.

Что-то с силой бьётся о дверь снаружи, сундуки вздрагивают, я придерживаю их ногами, вскрикивая от неожиданности, и, уже не сдерживаясь, всхлипываю.

– Я убью тебя, – рычит голос. – Ты умрёшь мучительной смертью.

Снова скрежет, на этот раз за дверью орудуют чем-то острым, скорее всего, ножом.

– Ты не выдержишь, гарднерийка, ты уснёшь, – хихикает чудовище. – И тогда я тебя зарежу…

Тот, снаружи, долбит чем-то в дверь, сундуки ритмично подрагивают. Он снимет дверь с петель, торопиться ему некуда. Снимет – и убьёт меня. Не спеша.

Перед глазами, будто в безумном калейдоскопе, мелькают картинки: Рейф, Тристан и Гарет находят моё бездыханное, истерзанное тело на полу в чулане; узнав о моей гибели, дядя умирает от разрыва сердца; Фэллон Бэйн счастливо смеётся; палочку, которую дала мне Сейдж, находят…

Стоп! У меня есть волшебная палочка!

Нащупав в темноте крышку дорожного сундука, я распахиваю её и шарю дрожащими пальцами за подкладкой. Сейдж говорила, что это очень сильная волшебная палочка. Быть может, она сработает даже в моих лишённых магии руках.

Обхватив рукоятку ладонью, как показала мне утром коммандер Вин, я направляю тонкий кончик палочки на дверь, откуда доносится скрежет. Вспомнить бы хоть одно заклинание! В памяти всплывают только волшебные слова из детских сказок и считалочек. Я произношу их одно за другим, не вытирая струящиеся из глаз слёзы.

Бесполезно.

Палочка падает на пол, и меня накрывает леденящий ужас. Скрежет не прекращается ни на мгновение. В конце концов меня затягивает в чёрную пропасть… Я проваливаюсь… падаю… кругом черно.

Я бегу по коридору на вершине Северной башни.

Коридор такой длинный, что не разглядеть, где он заканчивается. Вот дверь в мою комнату, теперь она открыта. Внутри всё залито мягким алым сиянием. Сдерживая грохочущее сердце, я переступаю через порог.

У окна стоит Сейдж Гаффни. Рядом с ней на столе горит свеча, по комнате пляшут длинные тени. Сейдж смотрит на меня пустыми, бессмысленными глазами.

– Сейдж, что ты здесь делаешь? – удивлённо спрашиваю я.

Она не отвечает, только распахивает плащ, и я вижу свёрток, который Сейдж одной рукой прижимает к себе. Под туго завёрнутыми одеялами что-то шевелится, будто детёныш ящерицы пытается разбить плотную скорлупу яйца и выйти в этот мир.

Сейдж протягивает мне свёрток.

Меня вдруг охватывает необъяснимое отвращение к этому существу.

Её ребёнок.

Икарит.

И всё же болезненное любопытство побеждает: я откидываю край одеяла – и цепенею от ужаса.

На меня смотрят белые бездушные глаза икарита из Валгарда. Чудовище расправляет отвратительные чёрные крылья, оскаливает пасть и бросается на меня…

– Нет! Нет! – кричу я.

– Проснись, дитя! – долетает сквозь пелену сна женский голос.

Кошмар рассеивается, как туман под лучами солнца, и я вижу лицо пожилой уриски. Она стоит передо мной на коленях. Её широкое синее лицо испещрено глубокими морщинами, седые волосы стянуты коричневым платком.

Вывернувшись из худых, измождённых рук, которые держат меня за плечи, я трясу головой, прогоняя остатки сна. Уриска устало откидывается назад, заботливо глядя на меня.

Я что, потеряла сознание?

Прямо здесь, на полу в чулане?

Я уснула. И мне приснился кошмар.

Уриска взглядом показывает куда-то в сторону.

– Вы уронили палочку.

Кажется, сейчас у меня сердце выскочит из груди.

Быстро спрятав палочку в сундук, я молча радуюсь, что женщина не удивляется, увидев у меня в руках такую дорогую вещь.

– На меня напали икариты, – жалобно произношу я.

Уриска не удивлена. Она склоняет голову к плечу и равнодушно меня рассматривает.

– Наверное, это проделки мисс Ариэль.

– Нет! – отчаянно трясу я головой. – Это были икариты. Настоящие.

– Мисс Ариэль и мисс Винтер и есть икариты, – спокойно отвечает уриска.

Не может быть! Я не верю!

– Как же так! Проректор сказала, что Ариэль Хейвен гарднерийка, а Винтер Эйрлин – эльфийка.

Уриска слегка приподнимает брови:

– Это правда, маг Гарднер. Однако они обе ещё и икариты.

– Нет, это невозможно, – едва шевеля губами, лепечу я. Комната кружится в безумном вихре. – Они… мои соседки? Но они хотят меня убить!

– Успокойтесь, милая, не надо так волноваться, – утешает меня уриска. – Мисс Винтер и мухи не обидит. Золотое сердце. Вот мисс Ариэль – да, может иногда напугать, особенно при первой встрече.

– Немного?! Она всю ночь скреблась в эту дверь и рассказывала, как мечтает меня убить!

– Она пошутила, маг Гарднер, – уверяет уриска.

Невероятно. Она что, совсем не боится икаритов?

– Где они? – заглядываю я за плечо уриске.

– Ушли. На лекции, наверное.

– Они студентки?! – В голове не укладывается… А ведь тётя Вивиан говорила, что в университете наравне со всеми учатся два икарита.

Это и есть мои соседки по общежитию.

Так и с ума сойти недолго.

Уриска встаёт и протягивает мне руку.

Недоверчиво покосившись на неё, я вскакиваю сама. Никому нельзя верить.

Уриска забирает ведро и швабру и, бросив на меня непонятный взгляд, выходит из чулана.

Я осторожно подкрадываюсь к двери, ожидая встретить в коридоре икаритов, но вижу только уриску. Она уже намочила швабру и моет пол, напевая что-то себе под нос.

В коридоре пусто, только уриска и я.

Сквозь высокое узкое окно в башню льётся солнечный свет. По чистому синему небу плывут пушистые белые облака. Пошатываясь и прислушиваясь, я выхожу из чулана, закрываю дверь, и у меня перед глазами тут же всё плывёт.

Скрежет, так напугавший меня ночью, не был кошмарным сном. Дверь исцарапана, исписана словами «ненавижу» и «убью» вперемешку с оскорблениями, вырезанными на деревянных досках. Тут поработали чем-то острым, скорее всего, ножом.

Оперевшись на швабру, уриска пристально меня разглядывает.

– Что это? – пронзительно вскрикиваю я.

– Никак, мисс Ариэль постаралась, – прищёлкивая языком, качает она головой.

И только? Поразительное спокойствие.

– Ариэль… моя соседка. Демон.

– Она легковозбудимая, немного нервная, маг Гарднер.

Легковозбудимая? Здесь университет или лечебница для душевнобольных?

– Не беспокойтесь, маг Гарднер, – кудахчет старушка. – Я прикажу заменить эту дверь.

Не в силах выносить этот безумный разговор, я со всех ног бросаюсь к входной двери и выбегаю из башни.