Текст книги "К далеким голубым горам"

Если был у них страх перед ним, так он исчез вместе с его падением. А он сейчас упал снова, и снова пытался подняться на ноги – не знаю, то ли от выпивки его шатало, то ли это было воздействие моих ударов; не знал я и знать не хотел. Но он все дергал рукоять шпаги.

Чтобы быть предводителем пиратов, нужна не только отвага, но и злобная наглость, решимость переть на всех и вся, и эти люди такое могли понять и оценить.

– Сейчас он тебя убьет, – сказал один из них. – Вон, идет…

Он действительно приближался, с обнаженным клинком, но я выжидал с голыми руками, оценивая его движения. В нем чувствовалась мерзкая злоба и ярость. Он наверняка кинется безоглядно и будет слишком самоуверен, потому что я стою перед ним без оружия.

Мой отец мало что мог оставить мне из мирских благ, зато оставил то, что сам узнал – о мужчинах и оружии, о женщинах и лошадях, о кораблях и городах. Он учил меня хорошо, и я знал, что мне по силам.

– Он и вправду сопирается упить тебя, – предупредил Торвальд. – Не ошипись! Он пыстрый…

Все чуть расступились, зная, что дело это решится между нами двоими, ибо таков мужской обычай. Человек сам дерется в своей драке, не прося пощады и не ожидая помощи.

Здоровяк поднял острие шпаги на уровень моего живота, и клинок держал куда ровней и уверенней, чем я ожидал. Мои удары, видно, вышибли из него часть хмеля, но я знал, что память о выпитом еще осталась у него в мускулах.

Шпага у него был плоская, с одной режущей кромкой, и он держал оружие лезвием книзу. Он будет крепко сжимать рукоятку и все внимание сосредоточит на шпаге. Сейчас он думает, что сделает со мной. Он уже ощущает на губах вкус расплаты за те удары, что я нанес ему…

Внезапно он бросился вперед. Все было безукоризненно – и движение, и выпад. Сколько раз я сам делал такие на тренировках!

Хлестким шлепком ладони я сбил оружие в сторону, с направления на мое тело. Потом быстро шагнул левой ногой вперед, к нему, поставил правую ногу за его ногами и резко ударил правой рукой снизу вверх, открытой ладонью под подбородок.

Голова его дернулась кверху, он подался назад – и споткнулся о мою ногу. Наполовину развернулся и снова шлепнулся в грязь. При падении шпага выпала у него из пальцев. Я отбросил ее ногой подальше от его руки, потом поднял. Он лежал и смотрел на меня, ошеломленный… Явно ждал смерти.

Я сломал клинок о колено и бросил обломки на землю.

– Пошли, Лила, – сказал я, – нам пора на наш корабль.

Глава одиннадцатая

– Смелый вы человек, – сказала Лила. – Я начинаю понимать, что она в вас нашла.

Чем ближе мы подплывали к флейту, тем больше он мне нравился – стройный трехмачтовик с благородными обводами. Но когда поднялись по трапу на борт, я был просто потрясен.

Палубы были грязны, весь корабль выглядел грязным и запущенным – явно неподходящий вид для изящного голландского судна. На палубе болтались несколько матросов, какой-то человек стоял наверху, на квартердеке и смотрел на нас с Лилой.

– Вы кто такой? – грубо спросил он.

– Ваш новый шкипер, – ответил я, поднявшись по трапу и остановившись перед ним. – У нас с вашим бывшим капитаном возникли некоторые, скажем так, разногласия, и те, кто был на берегу, решили, что они предпочитают видеть в роли шкипера меня.

– Они, значит, решили, вот как? – он сощурился. – Мне они на этот счет ничего не говорили!

Я улыбнулся ему:

– Вон там корабельная шлюпка. Отправляйтесь на берег и поговорите со своим бывшим шкипером, если есть желание.

– Я гляжу, это у тебя есть такое желание – сплавить меня на берег, а самому остаться тут командовать! – он сверкнул на меня глазами из-под кустистых бровей. – Черта с два! Да кто вообще сказал, что ты можешь управлять кораблем? Или командой?

– А вы вот у них спросите, – сказал я, махнув рукой в ту сторону. – А сейчас идите вниз, найдите чистую рубашку, чистые панталоны, выбрейте щеки и подстригите бороду. И без того чтоб я вас на этом квартердеке не видел!

Он, буравя меня глазами, хотел было возразить.

– Идите, – повторил я, – иначе вмиг окажетесь в числе простых матросов.

– Ну тогда вам потребуется новый штурман, – заявил он, – разве что вы умеете сами прокладывать курс, потому что больше никто на борту этого делать не может.

– Явитесь сюда в таком виде, какой подобает офицеру на юте, и вы сохраните свое место, – резко ответил я. – В противном случае я буду все делать сам.

– Так вы что, умеете прокладывать курс, что ли?

– Умею, – ответил я, – но выгонять вас пока не намерен.

Он, ворча, пошел вниз по трапу, а мы с Лилой прошли в кормовую каюту.

Удивительно, но там оказалось вовсе не так плохо, как я ожидал. Но даже это отнюдь не удовлетворило Лилу.

– Иди отсюда! Оставь это мне! И готовку тоже! Только присмотри, чтоб на борту оказалось достаточно припасов… чтоб было из чего готовить!

Я снова вышел на палубу и задал команде работу – несмотря на позднее время, заставил людей выдраить палубы, свернуть снасти в бухты и вообще сделать корабль похожим на корабль. На борту оказалось достаточно много добрых ньюфаундлендцев, так что работа надолго не затянулась, но дело заставило всех пошевелиться и понять, что руль взяла новая рука.

И все это время я размышлял. С одной стороны, я совсем не хотел становиться пиратом, мне нужно было лишь оказаться на берегах Земли Рэли вместе с Абигейл, но, с другой стороны, я вырос в Англии времен Армады, времен Рэли, Дрейка, Фробишера и Гаукинса. Морские битвы были тогда в крови у англичан, а испанцы плавали на своих больших галионах на север вдоль берега от Антильских островов, и некоторые из этих галионов были нагружены золотом.

Задав команде работу, я прошел в кормовую каюту и расстелил на большом столе карты. Они были старые, далеко не такие подробные, как у меня на корабле, но все же довольно приличные, а я хорошо помнил те карты, что остались там. И все же я внимательно изучал эти, по мере надобности пополняя их своими воспоминаниями.

На юго-запад, вдоль берегов полуострова Гаспе, потом на юг мимо Новой Шотландии и еще дальше параллельно берегу, только держаться намного мористее.

Я просидел над картами добрый час, и тут вернулся штурман. Он изрядно поработал над собой и выглядел теперь свежим и чистым… ну, скажем так, ч и щ е.

Когда он увидел, что я изучаю по карте устье большой канадской реки, то покачал головой.

– И не думайте об этом. Туда недавно пришел неизвестный корабль – со множеством пушек и под флагом, какого я в жизни не видел. Тот, кто им командует, тоже пират, но опять-таки такой, каких я в жизни не видел. У него всего одна рука. А на том месте, где была вторая, сейчас крюк – а иногда клык или коготь. Человек он молодой, очень сильный, очень быстрый и, я думаю, оттуда он не уйдет. Один индеец мне говорил, что он строит большой дом – может, замок, – на холме в горах.

– Мы его там не побеспокоим.

Глядя на людей, работающих на палубе, я приметил одного – крепко сложенного парня с отличными плечами и красиво вылепленной головой.

– Вот этот человек там, внизу… Он кто?

– Ньюфаундлендец, отличный матрос. Его имя – Пайк. Во всяком случае, так его все зовут. Он был рыбаком, пока не пришел к нам, и китобоем.

– А ваше имя?

– Хандсел. Вообще-то это фамилия, имя – Питер, но меня все зовут Ханс или Хэндс… а мне все равно.

– Так вы знаете этого человека – Пайка?

Он кивнул.

– Работает хорошо – и дерется хорошо. – Подумал и добавил: – Я думаю, он лучший моряк на борту. Знает море, и есть в нем любовь к кораблю.

В этот вечер на стол была подана пища, приготовленная Лилой, и это была хорошая пища. Люди ели, ели и отваливались от стола со вздохом. Наблюдая за ними, я понял, что моя борьба завершится успехом, ибо моряки редко видят такую пищу и не захотят остаться без нее – даже если им захочется остаться без меня.

Через несколько дней, размышлял я, у меня не будет никаких хлопот. Слышал кто-нибудь о революции сытых людей?

Я долго изучал карты, а команда тем временем работала на палубе, поправляя такелаж и паруса и просто принаряжая судно перед выходом в море. И по мере того, как все очевиднее становилась красота корабля, все заметнее вырастала гордость команды за него.

На третий день я стоял на палубе, и тут мимо прошел матрос, о котором я наводил справки. Я остановил его – кое-кто на палубе слышал это.

– Пайк!

Он четко повернулся лицом ко мне.

– Начиная с сегодняшнего дня, вы – офицер. Будете командовать палубными работами и управлять парусами. Докладывать будете мне – и только мне.

– Есть!

– Корабль – это наш дом, Пайк, а также наша крепость и наше убежище. Я хочу, чтобы именно так к нему и относились. И если наступит время, когда нам придется проплыть через игольное ушко, я хочу, чтобы он был к этому готов. Вам понятно?

– Я это сделаю. Он будет готов, капитан!

На пятый день мы вышли из гавани и легли на курс, ведущий к берегам большой земли на западе, но я выбрал маршрут, который уведет нас далеко в море, минуя Гаспе.

Кто бы ни был тот пират с рукой-клыком, я с ним не ссорился. У него своя дорога, у меня – своя, и моя ведет к Земле Рэли.

Три дня ветер держался попутный, погода нам благоприятствовала, и мы шли ходко, не видя ни земли, ни корабля – и не стремясь к этому. Я намеревался пройти подальше на юг, поближе к своей цели, и, при случае – встретить испанский корабль.

На шестой день в утреннюю вахту раздался крик:

– Парус!

Я осмотрел его, воспользовавшись подзорной трубой, найденной на борту. Это оказалась небольшая рыбачья лодка – на борту, несомненно, ничего, кроме трудолюбивых рыбаков и их улова, а таких людей я грабить не собирался.

– Прежний капитан не раздумывал бы, – угрюмо заметил Хандсел. – Про него говорили, что он ничего не упустит!

– И зря терял время, – кратко ответил я, – судя по тому, что у нас в трюмах.

Дважды за следующие несколько часов мы видели суда. Первое оказалось такой же рыбачьей лодкой, второе – небольшим исландским кораблем. После того, как исландцы помогли мне, я вовсе не хотел отблагодарить их, ограбив судно, которое могло принадлежать какому-нибудь другу Торвальда.

Теперь мы шли ближе к берегу. Это опасно, что было мне отлично известно, но я полагал, что в большинстве своем испанские корабли продвигаются на север вместе с могучим теплым потоком, который течет вдоль берегов Америки почти до широты Земли Рэли, где они поворачивают на восток, к Испании.

Пока что мы находились намного севернее, но ведь всегда есть какой-то шанс…

Рядом со мной появился Пайк.

– Капитан, – заговорил он вполголоса, чтобы только мне было слышно, – вон там за островом – корабль. – Он указал направление кивком. – Там, за деревьями. Вы видите?

– Да.

Я навел туда подзорную трубу и увидел судно ясно – вернее, самые топы его мачт, едва возвышающиеся над деревьями на низком песчаном острове. Этим мачтам следовало бы изрядно торчать над деревьями, и у меня появились кое-какие мысли на этот счет.

– Ну-ка поглядите, Пайк. Что вы скажете об их мачтах?

Он посмотрел в трубу, потом повернулся ко мне.

– Они спустили стеньги, капитан. Не знаю, что это за судно, но они спустили стеньги, чтобы их видно не было. По какой-то причине им пришлось остановиться.

– Они на мели?

– Да нет, корабль на ровном киле. Я бы так сказал: или они чинятся, или их грабят.

Я снова взял трубу и изучил берег. Остров был низкий, песчаный, с несколькими дюнами, покрытыми жесткой травой, а песчаный гребень, протянувшийся вдоль спинного хребта острова, порос соснами.

Волнение было небольшое, и мы переложили руль, чтобы подойти ближе к берегу. Я не заметил нигде никаких признаков жизни.

Опускалась ночь, а вид берега мне не нравился.

– Капитан! – сказал Пайк. – У нас есть человек, который знает этот остров.

Я опустил трубу и недоверчиво оглянулся на него.

– Ну да, мы его зовем Синий из-за необычного цвета кожи. Он рыбачил на Банках, и его несколько дней носило штормом. Так вот он как-то высаживался здесь набрать воды – там, на другой стороне, есть родники.

– Приведите его. Я с ним поговорю.

И все еще никаких признаков жизни, никакого движения. Что же, это мертвый корабль? Или какие-то проделки зрения, а никакого корабля там вообще нет? А может, за нами наблюдают из-под сосен, вон оттуда?

Синий оказался тощим длинноруким человеком, лицо его было опалено порохом – или чем-то другим, дающим синеватый оттенок.

– Ну да, знаю я этот островок, – сказал он. – С той стороны за ним хорошая якорная стоянка, грунт держит надежно, если погода приличная. Тут корабли не раз брали воду.

Уже темнело, но через подзорную трубу, которую я ему дал, он кое-как сумел разглядеть мачты.

– Что-то мне чутье подсказывает, – сказал он, опустив трубу, – насчет этого корабля… Не могу объяснить почему, только я уверен, что он – фламандский. Глаза у меня получше, чем у большинства, так я, кажется, разглядел у него в оснастке юферс в форме сердечка – а такие делают фламандцы.

По его командам, все время осторожно промеряя глубину свинцовым лотом, мы добрались до оконечности острова, не неся никаких огней.

В маленькой бухточке, известной Синему, мы бросили якорь и спустили шлюпку. Взяв с собой шестерых людей, я отправился на разведку.

Мы поднялись по низкому песчаному берегу, перебрались через дюны и двинулись вдоль кромки деревьев. Идти бесшумно было делом нелегким, потому что под ноги то и дело попадались обломанные ветром сучья, мелкие веточки и листья. Но все же мы сумели пройти, не подняв шума, и медленно, осторожно пробрались через строй деревьев.

Синий схватил меня за руку.

Там был не один корабль, а два! Ближе к берегу стоял отличный фламандский галион, красиво изукрашенный вдоль пушечной палубы; суда такого типа они начали строить всего десять-двенадцать лет назад. Очевидно, его стеньги были спущены, чтобы помешать внезапному бегству, но все равно выход из бухты был перекрыт вторым кораблем, который мы почти не могли разглядеть в темноте.

На берегу был растянут парусиновый тент, под ним сидели, выпивая, несколько человек. По крайней мере, трое выпивали – а четвертый сидел напротив них со связанными за спиной руками. Чуть дальше по берегу горел второй костер, мы слышали доносящиеся оттуда крики и смех – пьяный смех, как мне показалось.

– Отличное место! – говорил кто-то. – Дюжину раз я им пользовался, и дюжина добрых кораблей была ограблена, а добыча с них без спешки и суеты переправлена на наш собственный кораблик.

Он ткнул пальцем в сторону связанного человека.

– Ну, давай, говори! Мы знаем, что у тебя на галионе есть золото – и мы его с твоего галиона снимем, или же снимем шкуру с тебя – по дюйму за один раз.

Говоривший отличался, судя по виду, крупным ростом, хоть сейчас сказать наверняка было трудно – он сидел на бочонке. Вид у него был мрачный, угрюмый, лицо смуглое, ядовитое и злобное, а товарищи его выглядели не лучше. Я скользнул взглядом вдоль берега, чтобы прикинуть, сколько там людей. Дюжина? Да нет, больше, много больше.

Не меньше тридцати, а может, и все пятьдесят. А сколько осталось на борту? А на захваченном корабле есть кто-нибудь?

Я резко повернулся и повел свою группу обратно через кусты.

– Синий, следи вовсю вон за тем кораблем, – я показал на захваченный галион. – Чтоб тебя никто не видел, но ты с них глаз не спускай. Если там начнется хоть какое шевеление – бегом ко мне.

Добравшись до берега, мы погрузились в шлюпку и через несколько минут я уже сидел в кормовой каюте флейта с Пайком и Хандселом.

– Вы останетесь на флейте, – говорил я Хандселу. – С первым светом выводите его из устья этой бухты и приготовьте к делу. Сможете управиться с дюжиной людей?

– На этом корабле – смогу. Голландцы строят свои суда так, чтоб на них не нужно было много матросов.

– Тогда приведите его на рассвете к тому берегу и нацельте пушки на пиратский корабль, но не стреляйте, если в вас не будут стрелять.

Потом я повернулся к Пайку.

– Вы возьмете дюжину людей и захватите корабль. Отправляйтесь на шлюпке… Доберитесь в темноте до их корабля. Проскользните на борт и захватите его. Когда он будет в ваших руках, поднимите на фок-мачте белый флаг – или любую белую тряпку.

– А вы?

– Мы пойдем той же дорогой, что уже ходили, подберем Синего и захватим пиратского шкипера и его пленников. А теперь слушайте внимательно: я не хочу потерять ни одного человека, но если вы будете двигаться быстро и тихо, то сможете одолеть их. Почти вся команда на берегу – и пьяная.

Пайк повернулся к выходу.

– Пайк!

Он остановился.

– Я доверяю вашему суждению. Если в какой-то момент вы решите, что дело сделать невозможно, возвращайтесь на флейт. Я вас укорять не стану.

Когда мы снова проходили через сосняк, вокруг было темно и тихо. На пляже все еще мерцали костры, но вокруг них мало кто двигался. Большинство уже свалилось в пьяном сне.

Трое под навесом еще сидели, по-прежнему пытаясь поймать на крючок пленного капитана.

– Времени у тебя – до рассвета. Подумай толком, – говорил пират, – а иначе мы с тебя шкуру снимем с живого.

Я бесшумно подошел к кромке сосняка. Ветер начисто смел песок с этой стороны, и до края навеса отсюда было всего с дюжину шагов. На мгновение я задержался, вытаскивая шпагу из ножен. Справа от меня возник Синий – он тоже вытаскивал свою абордажную саблю. С нами было еще три человека, и мы, тесно сбившись, двинулись вперед.

– Снимем шкуру! – повторил смуглый пьяным голосом. – Обдерем тебя живьем! Там есть золото. Я знаю, что у тебя там есть золото.

– Нет там никакого золота, – спокойно отвечал пленник. На лице его едва заметно светилось презрение к пиратам. – Я – купец, рискнул взяться за заморскую торговлю. У нас есть ткани для торговли с индейцами и мы надеемся получить за них меха. Есть еще ножи, кое-какие инструменты. Среди нас ни одного богатого человека.

Я тихо выступил вперед.

– Я вам верю, друг мой, и ваш груз меня удовлетворит. А вы оставите при себе свой корабль и свою шкуру.

– Что-что-о?

Один из пиратов вскочил на ноги, остальные лишь уставились на меня. Но их капитан даже не шелохнулся. Так и сидя спиной ко мне, он негромко заговорил:

– Кто бы ты ни был, лучше убирайся отсюда. Корабль мой, груз мой, и шкура этого человека тоже моя.

– Да ну?

Я коснулся его затылка кончиком шпаги, чуть вмяв кожу.

– Да, – повторил он, все так же не шевелясь. – И твоя шкура, кстати, тоже, если не уберешь немедленно этот клинок. Видишь ли, – продолжал он спокойно, – я знаю, кто ты такой, знаю, что за корабль у тебя, знаю, что ты задумал сделать… И ты сейчас мой пленник. Хотя еще возможно, – добавил он, – что мы сможем прийти к соглашению, Барнабас Сэкетт. Пока еще можем.

На мгновение я застыл, не знаю ни что сказать, ни что предпринять. Быстрый взгляд на пиратский корабль – белого флага нет.

Синий-то со мной, но где остальные?

– Захватить пиратский корабль – вовсе не такое простое дело, как кажется. Видишь ли, твой штурман Хандсел когда-то плавал со мной. Он знал, что я использую этот остров, знал, какой корабль ты заметил, и увидел шанс самому стать шкипером и плавать под моим началом. Когда ты сошел на берег первый раз, он отправил мне сообщение – и с того момента просто выжидал. Сдавайся. Сдавайся сразу – или умри.

– Что ж, у тебя есть мужество, дружок, но одного мужества недостаточно, когда у меня шпага. Одно неверное движение – и я нажму на этот клинок. Ты чувствуешь кончик этой иголочки? Он острый как бритва. Одно движение – и независимо от того, что случится после, твой спинной хребет будет перерезан.

Он держался совершенно неподвижно, только негромко рассмеялся.

– И что ж ты теперь будешь делать? – спросил он. – Убей меня – и умрешь за мной следом. А если не убьешь, мои люди тебя окружат и схватят. Так что же ты сделаешь?

Я вытащил левой рукой пистолет из-за пояса. Синий – за меня он или против? Я решил рискнуть, поставить на то, что оценил его правильно.

– Синий, держи их на мушке пистолета и пристрели первого, кто шевельнется. И разрежь веревки на невезучем капитане.

Глава двенадцатая

Синий не колебался – быстро шагнул за спину пленнику и перерезал веревки.

Тот встал, покачнулся и чуть не упал, но удержался – и выпрямился, растирая запястья, чтобы восстановить кровообращение.

– Благодарю вас, – сказал он негромко. – Я признателен.

– Есть у вас команда?

– Да… несколько человек осталось. Они в заключении на моем корабле.

– Нужно их освободить.

Я снова взглянул на пиратский корабль – и снова не увидел на топе фок-мачты белого флага, да и мое судно не появилось в бухте.

А что же с Лилой, которая осталась на флейте? Она, конечно, сильная и умелая молодая женщина, но на голландском корабле вдоволь негодяев, а Лила одна. Как поведут себя ньюфаундлендцы?

– Бери веревку, Синий, и давай наложим узел-другой на вот этого нашего приятеля.

– Ты ведешь себя как дурак, – спокойно отозвался пират. – Я тут единственный могу теперь тебе помочь. Как я решу, так и будет – останешься ты живой или умрешь. А что касается джентльмена, которого ты так любезно освободил, – уж не ожидаешь ли ты, что он тебе поможет? У него одно желание – забрать свой корабль и кинуться наутек. От него тебе помощи ждать нечего, а твоя собственная команда тебя продала.

– Не команда, в лишь один из команды, – ответил я, – да и то, если тебе верить. Но ничего, когда я впервые встретился с ними, у меня не было ни корабля, ни команды… А что я сделал один раз, то смогу и повторить.

Синий туго и надежно связал запястья пиратского капитана, а потом и одного из двоих его людей, которые тихонько сидели, поглядывая в дуло моего пистолета и на кончик шпаги.

– Я – Дюваль! – заявил пират. – Слышал обо мне?

– Нет, – коротко ответил я, – но, несомненно, где-то тебя петля дожидается.

– Ну, если ты обо мне не слышал, – проговорил он презрительно, – значит, ты не моряк.

– Я вообще ничего не знаю о пиратах, кроме того, которого зовут Клык.

Он резко взглянул на меня.

– Не Клык, а Коготь – Тэлон. Сейчас его так зовут. О да! Он действительно был пират… Но сейчас он это дело бросил. Стал на мертвый якорь и построил себе дворец на берегу.

– У него все еще корабли на море.

Дюваль пожал плечами.

– Может, и есть. А ты о нем как узнал?

Я пропустил его вопрос мимо ушей, собирая лежащее вокруг оружие. Там оказалось несколько пистолетов и абордажных сабель.

Небо на востоке понемногу серело. Флейт не появлялся, и я понял, что должен сделать все возможное без него. И все возможное надо делать сразу же и быстро. Я поднял глаза кверху – и вместе с ветром ко мне пришла мысль.

– Мы должны поднять свой флаг, – сказал я, – а вот это будет наша мачта.

И показал на высокую, почти голую сосну, поднявшуюся над остальными.

Они уставились на меня, не вполне поняв, что я имею в виду.

– Вместо флага у нас будет Дюваль, – объяснил я. – Перебросьте веревку через вон ту толстую ветку и поднимем его туда.

Лицо Дюваля побелело:

– Не можешь же ты…

– О, мы не собираемся вешать тебя за шею, – сказал я. – Мы просто вывесим тебя повыше, чтоб никакого вреда не случилось. Конечно, – добавил я, – если будешь дергаться очень сильно, так можешь и освободиться, вот только если освободишься, то упадешь.

Среди корабельных запасов, вытащенных на берег с ограбленного галиона, Синий нашел тонкий булинь. Привязав его конец к веревке потолще, он со второй попытки перебросил булинь через ветку, а потом уже вытащил наверх и веревку.

Он довольно грубо опрокинул Дюваля и, накинув один оборот веревки ему на лодыжки, а второй – через связанные руки, мои люди налегли на веревку и подняли его наверх; он повис на суке футах в пятидесяти над землей, лицом вниз.

В последнюю минуту Дюваль задергался, перевернулся и попытался высвободиться.

– Черт тебя побери! Отпусти меня, я тебе дам тысячу золотом! Две тысячи! Сколько захочешь! Я тебе корабль верну!

– Выбирай конец! – скомандовал я, и мы подтянули его еще выше.

– Неплохо он выглядит там наверху, – заметил я. Потом повернулся к остальным. – Ну что, будете лежать тихо, или вас тоже вывесить?

– От нас никакого беспокойства не будет, только оставь нас тут!..

Засунув за пояс два запасных пистолета, я первым направился к воде. В голове у меня не было ни единой дельной мысли – только убежденность, что надо как-то освободить людей с галиона и как-то добыть себе корабль.

Меня вовсе не интересовала ни эта падаль Дюваль, ни все его разговоры о золоте и кораблях. Я буду в новой стране торговцем, а попозже, может быть, – фермером. Я знавал не одного пирата, и большинство из них кончали на виселице. У меня вовсе не было желания в конце концов сплясать в воздухе. Как это говорил Черный Том? «Ступеньки и веревка». А он вполне мог так закончить…

На песке валялись пьяные пираты, мы посмотрели на них издали. Маловато их было.

– Они поджидают на борту, – сказал я своим товарищам. – Нас поджидают, похоже.

– Ага, – хихикнул Синий. – Интересно, они уже разглядели наш флаг?

– Если разглядели, – отозвался я, – это им даст пищу для размышлений.

Я повернулся к человеку, которого мы освободили.

– А вас как зовут?

– Ханберри. Джеймс Ханберри. Англичанин по отцу, голландец по матери, но жил больше в Нидерландах. У меня там на борту, – он показал на галион, – хороший груз, я готов драться, чтобы его сохранить.

– Вы его потеряли, – холодно отрезал я, – и если мы его вернем, то я потребую часть себе.

– Ну тогда делайте, что вам надо, сами! Будь я проклят, если…

– Ну тогда будьте прокляты, – приветливо ответил я. – Да если б не я, с вас бы уже шкуру живьем сняли. Либо будете помогать, либо отправляйтесь на все четыре стороны.

Мы двинулись вперед, но не прошли и тридцати ярдов, как он догнал нас бегом.

– Будьте вы прокляты, Сэкетт! Добрый Господь отправит вас в самое глубокое пекло!

– Пускай, – согласился я. – Но до того нам надо кое-что сделать.

Я повернулся к Синему и спросил:

– Что ты думаешь о Пайке?

– Надежный человек, вот что я скажу, а я его знаю уже двадцать лет, мальчишкой знал и мужчиной тоже. Если он не поднял белый флаг, то потому, что не имел возможности.

Ветер свежел и становился холоднее. Появились белые барашки, увенчивая каждую волну. Вершины сосен гнулись под ветром, и я не позавидовал пиратскому капитану, висящему на высоте.

Два корабля стояли чуть поодаль от берега, почти бок о бок. Мы погрузились в шлюпку и оттолкнулись. Держа пистолет наготове, я обшаривал глазами релинги захваченного корабля, но не видел никакого движения.

С борта свисал веревочный трап. Подплыв вплотную, мы схватились за нижнюю перекладину, я быстро взобрался наверх и перевалился через фальшборт.

Меня предупредил легкий скрип. Я заметил приоткрытую дверь. Галион мягко покачивался на волне, но дверь не качалась.

Рядом со мной на палубе оказался Синий, а через мгновение – капитан Ханберри.

– Вон та дверь, – сказал я шепотом. – За ней кто-то есть.

Повернувшись, словно бы направляясь к трапу, ведущему на полуют, я поравнялся с дверью и, ухватившись за ручку, резко рванул, распахнув ее настежь.

Оттуда вылетел человек и растянулся на палубе, потом начал неуклюже подниматься.

– Вставай, если ты не враг, – сказал я ему и переложил пистолет в левую руку – незачем было тратить заряд на такую уязвимую цель. Я вытащил шпагу.

Он медленно поднялся на ноги – толстогубый человек с голубыми глазами и красным лицом.

– Я из здешней команды, – сказал он. – Вот капитан Ханберри может за меня сказать.

– Так и есть, – сказал Ханберри, – он хороший матрос. А где остальные, Роб?

– Под нижней палубой, – отвечал тот, – стараются освободиться. Я был первым. Поднялся наверх взглянуть, куда ветер дует. Капитан, там двое в кормовой каюте, жрут и пьют. И еще кто-то впереди, думаю.

– Я займусь тем, что на носу, – сказал Синий.

Он быстро двинулся вдоль палубы, а я вошел в кормовой коридорчик – короткий, с дверьми справа и слева и еще одной на конце, ведущей в главную каюту. Я сделал несколько шагов, распахнул дверь и вошел внутрь.

Там сидел какой-то человек, положив ноги на стол и откинувшись со стулом к переборке. Увидев меня, он резко опустил ноги на палубу – и я выстрелил в него, потому что он потянулся за пистолетом.

Пуля попала ему прямо в грудь, когда он начал подниматься, а я резко повернулся ко второму – тот швырнул в меня бутылку. Я сумел уклониться и прыгнул за стол. Он вскочил с абордажной саблей в руке. А потом посмотрел на меня – и вдруг бросил оружие.

– Нет, – заявил он. – Будь я проклят! Не стану я драться за Дюваля. Не хочу рисковать своей шеей.

– Тогда выбирайся на палубу, парень, и прихвати вот это с собой, – я показал на труп. – И учти: снаружи есть еще люди.

* * *

Да, это был фламандский галион, с выступающей из полубака с наклоном вперед фок-мачтой, как на большинстве галионов, с заваленными внутрь бортами и верхней палубой уже, чем корпус в самом широком месте – из-за датских пошлин, которые назначались по ширине палубы. Хороший, крепкий корабль, правда, он мне понравился меньше, чем флейт… ну, почти так же.

Стеньги на нем спустили, чтоб его не было видно за деревьями и можно было очистить от груза без опасности. На галионе было тридцать пушек, и как его захватили – ума не приложу, ведь стоящий напротив пиратский корабль нес всего двенадцать орудий, хотя явно ходил под парусами быстрее.

Укрывшись за грот-мачтой, я осматривал пиратское судно, стоящее едва в кабельтове[20]20
  Кабельтов – морская мера длины: британский – 183 м, американский – 219,5 м, современный международный – 1/10 морской мили, 185,2 м.


[Закрыть] от нас. Оно казалось темным и угрюмым, лежало на воде низко, словно присело перед прыжком. И никаких признаков ни Пайка, ни кого-то другого, и никакого движения на берегу напротив него.

Я повернулся к Ханберри.

– Ну, так как оно дальше будет, капитан? Пойдете за мной на то дело, которое нам предстоит? Или, как только ваши люди освободятся, бросите нас одних?

Он несколько покраснел.

– Вы считаете меня неблагодарным? Мы пойдем за вами, хоть мои люди и не приучены сражаться.

– Если уж торгуете в этих водах, так стоит их приучить, – заметил я.

За пиратским кораблем сосны выделялись на белом песке темным строем – рощица погуще и побольше в глубину, чем та, через которую пробрались мы, когда шли ловить Дюваля.

Может, именно там ждет Пайк? Может, пираты несут вахту так бдительно, что он не решился напасть?

Ладно, поглядим. Если нам удастся отвлечь внимание тех, кто на борту пирата, может, он получит шанс.

– Откройте порты, – велел я, – и выдвиньте ваши пушки. Только сначала зарядите их.

– Вы собираетесь сражаться здесь? – голос Ханберри чуть дрогнул. – В этой бухте?

– А почему бы и нет? На таком близком расстоянии оба корабля будут размолочены в щепки, и они это понимают. Но у нас пятнадцать пушек против их шести. Зарядите все стволы: шесть – цепями и картечью, чтобы смести все с палубы, девять – тяжелыми ядрами. Из них четыре наведите на их пушечную палубу, а пять – на ватерлинию.