Текст книги "Верой и правдой"

Тем временем Барни, держа винтовку под мышкой, подходил к городской гостинице. Поднимаясь по ступеням на крыльцо, он вдруг увидел Тесс. Она во все глаза смотрела на него.

– Я думала… что ты убит или ушел! – воскликнула она.

– Нет. – Он пристально поглядел на нее. – Что произошло?

– Они застали меня врасплох. Это случилось незадолго до рассвета. С ними явился шериф, и он заставил меня уехать с ранчо. Они привезли какие-то бумаги, в которых говорилось, что я не должна там оставаться. Если в течение десяти дней я расплачусь с долгами, то смогу вернуться обратно.

– Через десять дней ты расплатишься сполна, – пообещал он и прошел к стойке. – Мне нужна комната и телеграфный бланк, – объявил он портье.

В ответ тот лишь покачал головой:

– Свободных комнат нет.

Барни протянул руку и, ухватив портье за шиворот, слегка приподнял его, едва не вытаскивая из-за стойки.

– Ты меня слышал, – хрипло произнес он. – Мне нужна комната и бланк для телеграммы! Полностью заселить эту дыру вам не удавалось никогда, с тех самых пор, как ее построили! Так что место ты для меня найдешь!

– Да, сэр! – Портье сглотнул и подвинул к нему регистрационную книгу. – Я только что вспомнил. У нас действительно есть одна свободная комната.

Он выложил на стойку телеграфный бланк, и Барни торопливо набросал текст телеграммы: «Настало время прийти на помощь своим», поставил под ней свою подпись и велел портье отнести послание на почту и проследить, чтобы телеграфист отправил его немедленно.

Тесс подошла и встала рядом с ним.

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

– Я побью Громилу и получу за это тысячу долларов, – спокойно ответил он. – Этого хватит, чтобы ты заплатила долги.

– Громилу? – Она побледнела. – О нет, Барни! Только не это! Он ужасен! Однажды он уже убил человека во время поединка! А эти дружки его чего стоят! Этот Дирк Хатчинс, Мак-Класки и все остальные! Это же настоящие звери!

– Правда? – улыбнулся ей Барни. – Тогда сейчас я поднимусь к себе, умоюсь и завалюсь спать. – Сказав это, он развернулся и направился к лестнице.

Сидевший у противоположной стены человек поднялся со своего места и прошел через всю комнату, останавливаясь у стойки.

– Ну и как он тебе, Мартин? – ненавязчиво поинтересовался он.

Мартин Толливер – так звали портье – оторвал взгляд от своих бумаг и серьезно поглядел на собеседника:

– Это особый случай, Джо. Я поставлю на него.

– Думаю, что я тоже, – согласился Джо. – Но, пожалуй, мы с тобой будем единственными.

– Да, – кивнул Мартин. – Но как он меня ухватил! Джо, у этого парня поистине железная хватка! Ручищи как тиски! Клянусь, такого страха я не испытывал в жизни!

К середине дня, на который назначили поединок, в городе собрались ковбои с окрестных ранчо и рабочие с рудников. В центре большого загона огородили ринг. Портье из гостиницы и Джо Тодд принимали ставки.

После полудня в город прибыл дилижанс. К тому времени все зрители уже устроились в загоне и с нетерпением ожидали начала поединка, и поэтому свидетелем прибытия дилижанса в город стал один Сильва. Из двух почтовых карет вышли девять мужчин. Четверо напоминали скотоводов; один – огромный бородач, на предплечьях обеих рук которого красовались татуировки с изображением якорей, и еще четверо господ в костюмах из джерси и шляпах. Их внешний вид ничего не говорил о роде занятий.

Вайомингский Громила первым появился на ринге. Он перелез через канаты и стоял, озираясь по сторонам. Как и Джон Л. Салливан 66
  Джон Лоуренс Салливан (1858-1918) – американский профессиональный боксер. Чемпион в тяжелом весе с 1882 по 1892 г.


[Закрыть], он коротко стриг волосы и носил черные усы. Его голубые глаза смотрели холодно, а очень смуглая кожа напоминала по цвету мореный дуб.

Харрингтон и еще какой-то парень заняли место у угла Громилы. В рефери выбрали шерифа.

Барни вышел из гостиницы в наброшенном на плечи старом плаще. Когда он перелезал через канаты, к нему подступил коренастый человек в костюме из клетчатого джерси и привычным жестом похлопал его по плечу.

Соперники вышли на середину ринга. Громила оказался на полголовы выше Шоу и тяжелей его. Широкие скулы и сросшиеся у переносицы брови придавали его лицу свирепое выражение. Коротко стриженный затылок, плавно перетекая в мощную шею, выглядел совсем плоским.

Шоу тоже постриг свои волнистые черные волосы. Его кожу покрывал бронзовый загар, и когда он развернулся, направляясь в свой угол, то в походке его чувствовалась неожиданная легкость.

Вайомингский Громила скинул с себя накидку, и толпа ахнула, восхищенно разглядывая упругие мускулы, перекатывавшиеся под кожей могучих плеч и рук. Он имел борцовское телосложение, и основная часть его веса приходилась на эти гигантские плечи и широкую грудь.

Натянув тонкие, плотно облегавшие руки перчатки, он прошествовал к черте. Шериф подал знак, и тогда Барни одним движением сбросил накинутый на плечи плащ и направился навстречу противнику. У него тоже были широкие, могучие плечи, а мощный торс переходил в узкие бедра и стройные, сильные ноги. Громила встал в боевую стойку, и Барни нанес свой первый стремительный удар левой, разбивая в кровь тонкие губы противника. Громила бросился в атаку, но Шоу удалось выскользнуть из захвата, после чего самому провести короткий удар правой в живот.

Громила продолжал наступать, и тогда Барни попытался ударить левой в голову, но промахнулся, и тут, ухватив за талию, соперник опрокинул его на землю. Шоу с размаху шлепнулся в пыль, и выскочивший вперед шериф встал между единоборцами.

– Раунд! – прокричал он.

Шоу вернулся в свой угол.

– Сильный, черт, – сказал он, отталкивая от себя предложенную ему бутылку с водой.

– Тебе надо было драться по новым правилам Куинзберри 77
  Маркиз Куинзберри – титул сэра Джона Шолто Дугласа (1844-1900), английского аристократа, который в 1867 г. ввел новый свод правил для профессиональных боксерских поединков. Новыми правилами в том числе ограничивалось количество трехминутных раундов и предусматривалось обязательное использование боксерских перчаток.


[Закрыть], – чуть слышно проворчал его помощник. – Правила Лондонского Призового Ринга в этом смысле куда хуже. Нокдаун считается концом раунда – куда же это годится?

Объявили следующий раунд, и поединок продолжился. Барни выжидал. Громила ринулся на него, и тогда Шоу повторил свой короткий удар левой, рассекая губы противника, а затем зашел с другой стороны и ударил снова. Соперники сошлись еще ближе, изо всех сил тузя друг друга. Затем Барни отступил, и тут сокрушительный прямой правой Громилы все же достиг цели.

Острая боль пронзила Шоу с головы до пят, но он все же устоял на ногах и отступил. Опыта ему было не занимать, и он продолжал осторожно нащупывать слабые места в обороне противника. Его соперник казался несокрушимым, как скала, – огромный и очень-очень сильный. Придется как следует повозиться, чтобы одолеть его. Барни пробовал различные приемы, желая выяснить, какими будут ответные действия.

У каждого борца есть свои привычки: определенные приемы для ухода от ударов, отражения их слева, нанесения встречных с одновременным парированием удара противника. Повторяя по нескольку раз один и тот же прием, Шоу присматривался к стилю, выбранному для себя Громилой, и у него уже начинал созревать план.

Второй раунд продолжался уже четыре минуты, когда после крепкой оплеухи он снова упал, на чем раунд и завершился.

После перерыва он стремительно выскочил на ринг. Громила вскинул руки, и Барни с ходу влепил ему левой в живот. Не ожидавший такого натиска силач отступил. И Барни тут же набросился на него. Отчаянно молотя кулаками, он осыпал Громилу градом стремительных ударов, каждый из которых достигал цели, и наконец отбросил соперника на канаты. Затем, собравшись с силами, с размаху рубанул правой точно по ребрам!

Толпа дико бесновалась. Отскочив от канатов, Громила широко замахнулся. Барни ловко увернулся и тут же влепил ему правой под сердце, но, наткнувшись на железный кулак, не удержал равновесие и опять растянулся на земле!

В углу Том Райан по прозвищу Индюк, помощник Барни, усмехнулся, подбадривая его.

– Будь поосторожнее, – посоветовал он. – Этот бандит деликатничать не станет!

Громиле вытерли кровь с лица. Вид у него оставался весьма воинственный. Барни заметил Джорджа Клайда, стоявшего неподалеку от угла его противника.

Барни спокойно подошел к черте, и когда Вайомингский Громила бросился к нему, то наткнулся на мощный удар левой в рот, а Шоу легко парировал его выпад левой и затем нанес еще один сокрушительный по корпусу. Подступив поближе, он принялся что есть сил колошматить соперника. Железный кулачище Громилы с размаху опустился ему на голову, и из глубокой ссадины на лбу немедленно хлынула кровь. Но Шоу знал, чувствовал, что пробил его час, и вместо того, чтобы отступать, собрался с силами и ринулся в бой, яростно размахивая кулаками и ощущая, как его удары достигают цели.

Соперник начинал терять самообладание. Он пытался отражать стремительные атаки, но оказался слишком тяжел и неповоротлив для этого. Ему удалось провести несколько весомых ударов, в то время как Барни избивал его меткими, отточенными движениями: короткий отвлекающий удар слева, и тут же затянутый в тонкую перчатку кулак крепко впечатывался в лицо Громилы; аккуратное отступление назад – точный апперкот в корпус. Потом еще один и еще.

Громила начал оседать на землю, но тут Шоу схватил его под подбородок и, хорошенько встряхнув, послал на канаты, а затем изо всех сил обеими кулаками шарахнул в челюсть.

Толпа взревела. Шоу отскочил в сторону, а Вайомингский Громила соскользнул с канатов и ничком повалился ему под ноги.

В то же мгновение помощники борца перелезли через канаты и принялись хлопотать над ним. Вдруг Харрингтон выскочил на ринг и, ухватив Барни за руку, заорал, что у него в перчатках свинец.

Подоспевший Том Индюк отпихнул его, а Шоу стащил с руки перчатку и показал ему кулак. Харрингтон проворчал что-то, а Барни съездил ему по ребрам. Покачнувшись, детина начал оседать в пыль, один из его дружков подоспел ему на подмогу, и ринг в мгновение ока превратился в арену для грандиозной потасовки, участие в которой приняли многие зрители.

Минут через десять ринг удалось очистить от посторонних, и к тому времени Громила был готов к продолжению поединка. Он тут же атаковал, Шоу постарался увернуться, но поскользнулся, и удар огромной силы обрушился на него. Он упал на колени и тут же попытался подняться, когда получил новый, еще более сокрушительный. Барни со всего маху плюхнулся в пыль, и на этом раунд закончился.

Он едва успел вернуться в свой угол, как снова раздалась команда «Время!», и, нетвердо держась на ногах, Барни пошел обратно к черте. Вайомингский Громила сделал выпад. Шоу успел увернуться, соперники сошлись в клинче, и, проведя захват, он бросил Громилу через бедро. Тот тяжело шлепнулся на землю.

Все еще испытывая легкое головокружение, Барни вернулся к черте, но на этот раз, когда соперники сошлись снова, он сделал внезапный ложный выпад и, в то время как Громила замахнулся, чтобы отразить нападение, провел мощный удар правой. Не ожидавший ничего подобного Громила оказался отброшенным на канаты. Пока ему удалось обрести равновесие, Шоу успел ударить его еще пару раз, и это произошло так быстро, что два удара практически слились в один.

Громила опрокинулся на спину и растянулся на ринге. Прошло еще десять минут. Продолжать поединок он был уже явно не в состоянии. А когда, в конце концов, ему с трудом удалось принять вертикальное положение, раздался внезапный крик Харрингтона. И тут же его дружки кинулись к рингу и принялись обрывать канаты и валить столбы.

Но в тот же миг четверо приезжих, те, что напоминали скотоводов, а вместе с ними и бородатый здоровяк с татуировками на руках, в мгновение ока выскочили на ринг, на ходу выхватывая оружие, и образовали вооруженный кордон, в центре которого оказался сам Барни, двое счастливчиков, сорвавших банк, и вопивший во все горло Том Индюк.

Перед такой преградой головорезам Харрингтона пришлось отступить, и процессия под охраной все тех же скотоводов и друзей Шоу направилась к гостинице.

В дверях их встретила Тесс, от беспокойства не находившая себе места.

– Ты как? В порядке? Я так переживала! Боялась, что тебя искалечат или вообще убьют!

– Жаль, что вы не видели Громилу, мэм, – усмехнулся Том Индюк, обнажая пять золотых зубов. – Вид у него сейчас, прямо скажем, не цветущий!

– Теперь у нас есть деньги, чтобы расплатиться с долгами, – сказал ей Барни и улыбнулся. Его разбитые в кровь губы распухли, а рядом с ухом темнел огромный синяк. – Мы можем рассчитаться и взяться за дела.

– Да, но это еще не все! – Вперед выступил один из скотоводов – высокий человек в черной шляпе. – Когда ты прислала телеграмму насчет воды, я заглянул в контору Зеба. Мы вместе отправились к губернатору и уладили с ним этот вопрос. Я приехал сюда, чтобы предложить тебе взять у меня на откорм сотен пять эмментальских коров – так сказать, вступить в долю!

– Ничего не выйдет! – рявкнул хриплый голос у них за спиной.

Все тут же обернулись. На пороге, решительно стиснув зубы, стоял бледный как смерть Джордж Клайд.

– Ничего у вас не выйдет, потому что там находится месторождение минералов, и я уже подал заявку на участок, который включает в себя и родник, и сам источник воды!

Его лицо искажала злоба. За спиной у него возвышалась мощная фигура Харрингтона, все еще перепачканного в крови. И тут здоровяк с татуировками на руках выступил вперед, пристально разглядывая Клайда.

– Шериф, это тот самый человек, который убил Рекса Тилдена! – объявил он вдруг.

Джордж Клайд побледнел еще больше.

– Что ты мелешь?! – выкрикнул он. – Той ночью я спал здесь!

– В ту ночь я видел тебя в Сантосе. Ты подкараулил Рекса. Тилдена на подъезде к городу и застрелил его. Когда это случилось, я находился на склоне холма и успел хорошо тебя разглядеть. Ты стрелял в него из винтовки «Крэг Йоргенсон»! Я подобрал одну из гильз.

– У него действительно есть «крэг», – решительно подтвердил шериф. – Я видел эту винтовку! В прошлом году он выиграл ее в карты у какого-то датчанина. Такого оружия здесь больше нет ни у кого!

Барни натянул брюки и рубашку поверх борцовского трико. Надевая сюртук, он чувствовал тяжесть оружия, оттягивавшего карман. Отвернувшись, сунул за пояс револьвер.

– Никакие минералы тебе уже не понадобятся, Клайд, – холодно произнес он. – К тому же, насколько мне известно, никаких разработок на горе не проводилось, а раз так, то и считать себя хозяином участка ты тоже не имеешь права!

Клайд прищурился.

– Это все из-за тебя! – взревел он. – Если бы ты не совал нос в чужие дела, то все сработало бы как надо. Смерти моей ты не дождешься! И ареста тоже!

Он в ярости схватился за револьвер, но Барни Шoy его опередил.

Клайд пошатнулся и ничком повалился на пол. Харрингтон тоже было потянулся к кобуре, но тут же отдернул руку от нее, словно обжегшись.

– Я тут ни при чем, – жалобливо заныл он. – Не знаю ни о каком убийстве! Я никого не убивал!

После того как шериф увел Харрингтона, Барни Шоу взял Тесс за руку.

– Тесс, – неуверенно начал он, – как насчет нашей сделки пятьдесят на пятьдесят? Она еще в силе?

Девушка подняла глаза и глядела на него с невыразимой словами нежностью.

– Да, Барни, и так долго, как ты сам захочешь.

– Тогда, – тихо проговорил он, – я останусь с тобой навсегда!

ПО ПУТИ НА ЗАПАД

От автора

Фрэнк Коллинсон написал о Джиме Уайте, охотнике на бизонов, которого он лично знал, следующие строки: «Уайт был непревзойденным стрелком, самым лучшим изо всех, кого мне когда-либо приходилось встречать… Мне известен случай, когда во время охоты на Дак-Крик он застрелил сорок шесть бизонов, израсходовав при этом сорок семь патронов».

В другом месте он цитирует слова самого Уайта, утверждавшего: «Я могу попасть в пятидесятицентовик с пятидесяти ярдов».

Англичанин Фрэнк Коллинсон, уроженец Йоркшира, перебрался на Запад в 1872 году, работал ковбоем, охотился на бизонов, а затем обзавелся собственным ранчо. Он умер в Техасе, в 1943 году.

По пути на Запад

Трое мужчин сидели у костра, когда Джим Гери подъехал к их лагерю, разбитому у подножия скалы. Прямо напротив него с противоположной стороны костра оказался могучий здоровяк, а на земле рядом с ним лежала винтовка. Гери сделалось не по себе, потому что погонщики, за которых он принял этих людей, обычно не носили ружей, особенно когда перегоняли стадо.

Вечерело, и коровы уже разбрелись по лугу вдоль берега ручья, где им предстояло провести ночь. Судя по виду животных, это стадо скорее всего гнали издалека. Еще не стемнело, но по небу ползли низкие облака, готовые вот-вот пролиться на землю дождем.

– Может, кофейком угостите? – спросил Джим, останавливая коня. – Путь неблизкий, а я устал, и есть хочется, что сил никаких нет.

Где-то вдали за горными вершинами послышались глухие раскаты грома. Тихо потрескивали дрова в костре, воздух застыл в предгрозовой истоме – ни ветерка; на ветвях плакучих ив не шелохнулся ни один лист. Немного поодаль стояли три оседланные лошади. На одной – потертое седло с широкими крыльями в стиле Матушки Хаббард 88
  Матушка Хаббард – персонаж детского стихотворения английской писательницы Сары Кейтрин Мартине (1768-1826). На книжных иллюстрациях Матушка Хаббард изображалась в широком и длинном платье без пояса.


[Закрыть].

– Проходи, садись, – отозвался узколицый светловолосый парень. – Я и сам не сторонник путешествий на голодный желудок.

Гери чувствовал себя скованно, как никогда. Остальные промолчали. Все трое производили впечатление людей бывалых. По всей видимости, они давно не мылись и не брились, но Джима смутило вовсе не это, а холодное подозрение, с каким они разглядывали его. И тем не менее он слез с коня, а затем расстегнул подпругу и, сняв седло, положил его под нависавший над землей скальный выступ, бросая попутно взгляд на лежавшее там старое седло.

Выступ образовывал над землей довольно просторный навес, под которым путники развели костер и где рассчитывали спрятаться от надвигавшейся грозы. Джим сел на сухое бревно, кора с которого уже давно пошла на растопку, и протянул свою жестяную тарелку парню, занимавшемуся стряпней. Тот бросил в нее пару толстых ломтей мяса и кусок лепешки с налипшими на нее мясными шкварками. Гери так проголодался, что, не сказав ни слова, сразу же набросился на еду, в то время как другой из хозяев наполнил его кружку кофе.

– На Запад едешь? – несколько минут спустя поинтересовался белобрысый.

– Ага, вниз по склону. В Плезент-Вэлли.

Остальные двое дружно обернулись и молча посмотрели на него. Джим явно чувствовал, как они ощупывают его с ног до головы, цепляясь взглядом за револьверы у пояса. В долине Плезент-Вэлли шла самая настоящая междуусобная война между соседними скотоводческими хозяйствами.

– Меня зовут Ред Слейгл. А это Тоуб Лейнджер и Джитер Дирксен. Мы гоним стадо в Солт-Крик.

Лейнджером оказался здоровяк, которого он заприметил с самого начала.

– А я Гери, – ответил Джим. – Джим Гери. Я еду вон от тех самых гор. Со стороны Доджа и Санта-Фе.

– Говорят, в Плезент-Вэлли сейчас в спешном порядке нанимают ганфайтеров.

– Наверное, – пожал плечами Джим, старательно избегая оказаться втянутым в обсуждение этой темы, хотя у него появилось ощущение, что после упоминания о том, что он держит путь в долину, его постараются разговорить.

– Так нам же по пути, – сказал Ред. – Хочешь заработать? Нам как раз нужны люди.

– Было бы неплохо, – согласился Гери. – И кормите вы хорошо.

– По прибытии в Солт-Крик получишь сороковник. Мы уже замаялись, а дальше дорога станет еще тяжелее, да и, похоже, гроза надвигается.

– Итак, договорились. Когда мне приступать?

– Для начала вздремни пару часов. Тоуб поедет первым. Потом ты его сменишь. Если потребуется помощь, только позови.

Гери расстелил на земле одеяла и тут же забрался под них. За мгновение до того, как его сморил сон, он припомнил, что весь скот в стаде помечен тавром «Дабл А» и все клейма казались выжженными совсем недавно. В этом не было бы ничего особенного, если бы только он уже не слышал однажды, как Март Рей упоминал об этом хозяйстве.

Когда пришла его очередь отправляться объезжать стадо, шел дождь.

– Все спокойно, – сообщил ему Лейнджер, – да и дождь не сильный. Так что все хорошо. Ну, пока!

Он поехал в сторону лагеря, а Гери поднял воротник плаща и принялся наблюдать за стадом, насколько это было возможно в темноте. Коровы мирно лежали на мокрой траве. Джим ехал верхом на сером коне, направив его легкой иноходью в дальний конец луга. В сотне ярдов от него темнела черная громада холма, подступавшего к долине с противоположной стороны. Время от времени небо озарялось вспышками далеких молний, но раскатов грома сюда не доносилось.

Слейгл нанял его лишь потому, что действительно нуждался в работниках, но Джим сразу почувствовал настороженность и закрытость компании, однако решил держаться до конца и посмотреть, как будут развиваться дальнейшие события. А поглядеть, видно, будет на что, поскольку, если он только не ошибался, это стадо краденое, а Слейгл вор, впрочем, как и его дружки.

Если стадо гнали быстро и издалека, то он проделал больший путь еще более поспешно, и на то у него имелись довольно веские причины. В дорогу его гнали неприятности, и в конце пути его не ждало ничего, кроме безрадостных лет скитаний в поисках такого уголка, куда еще не успела дойти слава о нем. Но там, впереди, он надеялся встретить Марта Рея, своего единственного друга.

Ганфайтерами многие восхищаются, лишь некоторые относятся к ним с уважением, все без исключения их боятся, и не рад им никто. Отец предупреждал, что ожидает его на этом поприще. Их разговор состоялся давным-давно, незадолго до того, как сам старик погиб в перестрелке. «Ты многого добился, сынок, – говорил он тогда, – мало кто может сравниться с тобой в быстроте и ловкости, так вот и постарайся, чтобы кроме тебя об этом никто не знал. Никогда не хватайся за оружие в минуту гнева, и проживешь свою жизнь счастливо. А слава ганфайтера обречет тебя на одиночество, да и конец у этого пути неизменно один и тот же».

Он внял отцовскому совету и всячески старался не лезть на рожон. Март Рей, тоже ганфайтер, знал об этом. На его счету уже числилось шестеро убитых – случаи, о которых стало известно Джиму Гери. Несомненно, помимо них имелись еще и другие. Они с Мартом вместе трудились в Техасе, и еще раза два на пару перегоняли стада в Монтану. Это их сблизило, хотя в своих взглядах на жизнь они во многом расходились.

Рей всегда удивлялся тому, с каким упорством Джим старается избегать любых проблем, хотя понятия не имел о причинах для столь необычной настойчивости. «Будет тебе, – говорил он, – уж ты-то точно не в отца. Судя по тому, что мне довелось услышать, твой папаша был матерым волком, а ты, его сынок, бежишь от неприятностей. Если бы я не знал тебя так хорошо, то, пожалуй, решил бы, что ты трус».

Но Март Рей знал его достаточно хорошо. Однажды, когда в гурте началась паника, то именно Джим бросился наперерез обезумевшим коровам и спас жизнь сбитому с ног Рею. Тогда им чудом удалось выбраться, потому что через секунду по тому месту, где только что упал Рей, прошлось тысячное стадо.

С месяц назад в районе Биг-Бенда с Джимом произошла неприятность, избежать которой у него не оказалось никакой возможности. Она настигла его в небольшом мексиканском салуне на берегу реки, явившись перед ним в образе смуглого, темпераментного мексиканца с холеными руками. Однако болтавшиеся у него на поясе револьверы выглядели весьма внушительно, а его черные глаза светились дьявольским светом.

Джим Гери танцевал с молоденькой мексиканкой. Совершенно неожиданно тот парень выхватил у него из рук партнершу и у всех на глазах отвесил ей звонкую пощечину. Одним ударом Джим поверг его на пол, и когда парень поднялся, в глазах у него загорелись злобные огоньки. Ни слова не говоря, он схватился за револьвер, и в тот ужасный момент у Джима перед глазами замаячило его безрадостное будущее. Тем не менее в следующее мгновение его рука отточенным движением тоже выхватила револьвер из кобуры. Раздалось два выстрела. Мексиканец замертво рухнул на пол.

В воздухе еще не успело рассеяться облако порохового дыма, когда охваченный отчаянием Джим Гери развернулся и вышел на улицу, оставляя покойника лежать на полу посреди комнаты, в которой воцарилась мертвая тишина. Лишь по прошествии двух дней ему удалось узнать, кого он убил в тот вечер.

Хрупкого мексиканца звали Мигель Сонома, и в приграничных районах он был личностью весьма известной, можно сказать, даже легендарной. Он слыл крутым парнем, считался опасным противником и даже успел завоевать себе репутацию убийцы.

На третью ночь банда головорезов, перейдя границу, совершила нападение на принадлежавшее Гери небольшое ранчо, желая отомстить таким образом за безвременную смерть своего главаря, и двое из них расстались с жизнью после первого же выстрела, оказавшись расстрелянными почти в упор.

Укрывшись в хижине, Гери в одиночку отражал их атаки на протяжении трех дней, прежде чем дым от загоревшегося амбара призвал соседей на помощь. Когда подоспела подмога, Джим Гери тут же прославился на всю округу. Во дворе ранчо и на подъезде к нему осталось лежать пятеро убитых. Раненых бандиты увезли. А на следующее утро Джим передал ранчо банку, поручив выставить его на продажу, а сам отправился восвояси – куда подальше из Техаса.

Разумеется, Март Рей не имел понятия об этих самых последних событиях. Прежде чем оказаться на берегах Солт-Крик, Джим проехал через пол-Техаса и весь штат Нью-Мексико или большую его часть. Март Рей заправлял делами на «Дабл А», и уж у него-то наверняка найдется работа и для Джима.

Развернув коня, Джим Гери не спеша поехал обратно, объезжая стадо с другой стороны. Коровы поднимались с травы и, немного постояв или побродив по лугу, снова ложились на землю. Моросил мелкий дождик, и Гери не погонял коня, позволяя ему самому выбрать темп.

Ночь выдалась темной. Лишь мокрые коровьи рога поблескивали в потемках, а сами они казались лишь размытыми черными пятнами. Один раз, остановившись возле ив на берегу ручья, Джиму показалось, что слышит какой-то еле различимый звук. Он выждал еще минуту, напряженно прислушиваясь. В грозовую ночь вряд ли кому-нибудь придет в голову выбраться из дома. На рыщущую в поисках добычи пантеру тоже не похоже, хотя возможно и такое.

Он отправился дальше, но теперь все его чувства обострились, а рука под плащом легла на рукоятку револьвера. Джим находился на дальнем конце стада, когда внезапная вспышка молнии осветила холмы, возвышавшиеся по другую сторону узкой долины. И тут он увидел всадника! Тот привстал в стременах и казался поразительно высоким, а в ослепительном свете молний его лицо выглядело потрясающе белым, словно с костей черепа содрали кожу!

Вздрогнув от неожиданности, Гери хмыкнул и взял в руку револьвер, но тут снова наступила темнота, и сколько он ни прислушивался, уловить какой-либо посторонний звук ему так и не удалось. Когда молния опять выхватила из ночного мрака склон холма, там уже никого не было. Гери сделалось не по себе. Он оглянулся назад, всматриваясь в непроглядную ночь и внимательно следя за поведением коня. Серый стоял, подняв голову и настороженно навострив уши. Легонько послав серого вперед, Гери поехал в том направлении, по, добравшись туда, не обнаружил ничего.

Уже почти рассвело, когда он наконец вернулся к костру, которому не давали погаснуть всю ночь, и, спешившись, принялся будить Дирксена.

– Вот это да! – воскликнул он спросонья. – Ты что, забыл меня разбудить?

Джим усмехнулся:

– Просто подумал, что я и так уже не сплю, а хорошему повару поспать не помешает.

Джитер уставился на него:

– Ты хочешь сказать, что отработал за меня? Слушай, а ты отличный парень!

– Ну что ты! – Гери потянулся. – Ночь прошла спокойно – по большей части.

Разбуженный их разговором Ред Слейгл сел на одеяле.

– То есть как это – по большей части? Что ты имеешь в виду?

Джим помедлил с ответом, не зная, что сказать.

– Вообще-то, по правде говоря, я до сих пор не пойму, видел я что-то на самом деле, или же мне все почудилось. Хотя скорее всего там действительно что-то было, и оно напугало меня.

– И что же это такое? – Слейгл принялся натягивать штаны, но взгляд его стал серьезным. – Пантера?

– Нет, это человек на коне. Высокий, с мертвенно-белым лицом, словно голый череп без кожи. – Гери махнул рукой. – Возможно, вы решите, что я спятил, но только в какой-то момент мне показалось, будто я видел призрака!

Ред Слейгл пристально разглядывал его, а Джитер побледнел и испуганно вытаращил глаза.

– Призрак? – чуть слышно переспросил он. – Ты сказал «призрак»?

– Ерунда, – отмахнулся от него Гери, – такого не бывает. Это, видно, какой-то парень на большом вороном коне, и он проезжал неподалеку отсюда, вот и все! Но только, увидев его при свете молнии на вершине холма, любой бы на моем месте испугался! Зрелище, уверяю вас, не для слабонервных!

Тоуб Лейджер проснулся и теперь тоже казался чем-то обеспокоенным. Слейгл подошел к костру и сел перед огнем, держа в руке сапоги. Наклонившись вперед, он перевернул носок так, чтобы из дырки не выглядывал большой палец, а затем принялся натягивать на ногу промокший сапог.

– А у того коня, – осторожно поинтересовался Лейнджер, – ты случайно не заметил белой звездочки на лбу?

Гери удивился:

– Ну да, была! Вообще-то да! А ты что, знаешь его?

Слейгл наконец отпустил голенище и притопнул ногой, добиваясь того, чтобы сапог сидел как можно лучше.

– Ага, этот парень как-то попадался нам навстречу. Ехал верхом на большом вороном коне.

Слейгл и Лейнджер отошли на некоторое расстояние от костра и принялись что-то тихо обсуждать. Джитер нервничал. Это сразу бросалось в глаза, и теперь Джим принялся задумчиво разглядывать его. Вообще-то щуплый невысокий Джитер Дирксен чаще молчал, но временами казался уж слишком нервным. В его поведении не чувствовалось той силы и напористости, что отличали Слейгла и Лейнджера. Так что если Гери и хотел узнать какие-нибудь подробности об этом стаде, то до всего ему придется доходить своим собственным умом или, возможно, удастся выведать что-либо на этот счет у Джитера. Тем более что его все больше и больше начинало разбирать любопытство.

Если это стадо «Дабл А», и оно украдено, то для чего, в таком случае, коров гонят в сторону этого самого «Дабл А», а не куда-нибудь подальше от него? Внезапно он понял, что ровным счетом ничего не знает ни о самом Реде Слейгле, ни о его людях. Итак, наступило самое время навести кое-какие справки.

– А ты уже давно работаешь на «Дабл А»? – вдруг спросил он.

Дирксен пронзительно взглянул в его сторону и склонился над костром.

– Не очень, – ответил он. – Их ранчо находится на Солт-Крик. Слейгл там помощник десятника.

– Кажется, я знаю тамошнего десятника, – заметил Гери. – По-моему, он вел речь об этом самом ранчо. Того моего знакомого зовут Март Рей. Слыхал о таком?

Джитер резко обернулся, расплескивая кофе. Раскаленные угли злобно зашипели, а двое других ковбоев обернулись и взглянули в сторону лагеря. Джитер протянул кружку Гери, пристально разглядывая его. Затем он позволил себе осторожно кивнуть: