Текст книги "Верой и правдой"

НА ЗАПАД, В ТЕХАС

От автора

В прежние времена, направляясь сквозь заросли к другому костру или к соседней хижине, человек обычно зажигал пучок шелухи от кукурузных початков, чтобы освещать себе в темноте дорогу. В дальнейшем выражение «light a shuck» (то есть буквально «поджечь шелуху») стали употреблять, когда хотели сказать, что кто-то собирается в путь или же уже уехал.

Зачастую, если человек отправлялся на Запад, после его имени делали коротенькую приписку: «GTT», что означало «gone to Texas» – «уехал в Техас», давая тем самым понять, что он окончательно порвал с привычным и знакомым миром, словно сквозь землю провалился, и справедливости ради следует заметить, что многие из отправлявшихся в столь дальнее путешествие действительно погибали.

И тем не менее огромное число людей собирало вещи и уезжало из обжитых мест. Очень часто, когда о ком-либо говорили, что он «отправился на Запад», имелось в виду, что человек умер, хотя большинство из тех, кто решался уехать туда, оставались в живых, но уже так никогда и не возвращались обратно домой. Они просто ехали дальше, куда глаза глядят. Обосновавшиеся на Западе поселенцы были легки на подъем. За каждым поворотом дороги, за вершиной любого холма могло таиться что-то неизведанное, и для того, чтобы увидеть все своими глазами, от человека требовалась лишь самая малость – оседлать коня и внимательно глядеть вперед.

На Запад, в Техас

Спустившись вниз по крутому берегу, Малыш Сэнди пришпорил своего чалого и направился по дну узкой лощины, где, сидя верхом на большом жеребце мышастой масти, его дожидался Джаспер Уолд. Новичок в этих краях, девятнадцатилетний Малыш осадил коня, стараясь держаться на некотором расстоянии от своего босса. Его серый жеребец был под стать седоку: столь же норовист и коварен, как и сам Уолд.

– Привет, босс! Вы только взгляните, что я нашел вон там, в скалах к востоку отсюда.

Уолд хмуро сдвинул брови, принимаясь разглядывать камень, протянутый ему юным всадником.

– Я плачу тебе не за то, чтобы ты булыжники собирал, – объявил он наконец. – Возвращайся в ущелье и сгоняй отбившийся от стада скот. Пора отрабатывать свой хлеб.

– Я просто подумал, что вас это заинтересует. Мне кажется, что там есть золото.

– Золото? – усмехнулся Уолд, смерив ковбоя презрительным взглядом. – Это здесь-то? Не будь идиотом!

Сунув камень в карман штанов, посрамленный Малыш развернул коня и направил его обратно к зарослям. Возможно, и в самом деле не слишком-то разумно мечтать о том, чтобы найти здесь золото, но уж очень подобранный камень с виду походил на кусок золотоносной породы, да и по весу казался необычно тяжелым. В свое время ему приходилось слышать о том, что золото весьма тяжелый металл.

Выехав на окраину неудобий, Малыш заметил одинокого быка, трусившего в сторону густых зарослей, и пришпорил коня, который мигом сорвался с места и пустился вскачь. Хитрый бык оказался прытким, как олень. С резвостью голодного бродяги, устремившегося вдогонку за походной кухней, он деловито направился к высоким скалам, но когда они уже совсем поравнялись, бык низко опустил голову и галопом бросился наутек к зарослям ивняка, то и дело шарахаясь из стороны в сторону и делая резкие повороты.

За ивами начинались непролазные заросли колючего кустарника, перемежавшегося с кактусами и огромными валунами – место мало подходящее для поездок верхом, а уж на то, чтобы бросать там аркан, мог решиться разве что самоубийца. Стоит только быку исчезнуть в тех дебрях, и поймать его уже будет невозможно.

Малыш схватил аркан и попробовал набросить петлю на удиравшего нахала, хотя расстояние было слишком велико для хорошего броска. И тем не менее у него все получилось, но в тот самый момент, когда петля аркана настигла быка, чалый споткнулся, угодив ногой в мышиную норку, и Малыш Сэнди на всем скаку вылетел из седла, перелетев через голову чалого.

Шлепнувшись на землю, он мельком взглянул в сторону быка и похолодел от ужаса. Развернувшись и низко наклонив голову с острым рогом длиной никак не меньше пяти футов, разъяренный зверь бросился к нему.

Взвизгнув, парень хотел было выхватить револьвер, но кобура оказалась пуста, и тогда, не долго думая, он в отчаянии бросился к расселине среди камней, чувствуя у себя за спиной горячее дыхание быка, или, по крайней мере, ему так представилось.

Бык перескочил через расселину, взрывая копытами облако пыли, и щедро осыпал ею ковбоя с ног до головы. Немного отдышавшись и оглядевшись, Малыш обнаружил, что лежит в каменной трещине около трех футов шириной и глубиной по меньшей мере футов тридцать. Забравшись сюда, он удачно приземлился на узкий каменный карниз, частично закрывавший просвет между двумя каменными стенами.

Осторожно привстав, он поднял голову над краем расселины и, испуганно охнув, тут же спрятался обратно, так как коварный злодей с налитыми кровью глазами никуда не спешил уходить, а остановился поодаль, всего футах в десяти, и смотрел в его сторону.

Порывшись в кармане, Малыш выудил из него кисет и бумагу и принялся сворачивать самокрутку. В конце концов, чего расстраиваться из-за пустяков? Бык через какое-то время уйдет, и он благополучно выберется наверх. К тому же здесь, среди камней, царила приятная прохлада, слышалось журчание и тихий плеск воды, и вообще все получилось просто замечательно.

Мысль о воде напомнила Малышу о том, что ему уже давно хочется пить. Немного поразмыслив, он решил, что, действуя с определенной осторожностью, пожалуй, сумеет спуститься на дно расселины, ничем при этом не рискуя. А там внизу по камням бежала вода, и он мог напиться. О коне не волновался, так как еще раньше, выглянув из расселины, успел заметить своего чалого, который щипал траву поодаль, волоча по земле поводья. Теперь умное животное будет терпеливо стоять так сколь угодно долго.

Выпавший при падении из кобуры револьвер тоже лежал в траве всего в каких-нибудь двух десятках футов от края обрыва. Окажись он сейчас при оружии, то без хлопот отогнал бы быка. Но вот только как заполучить револьвер обратно? Попытаться проделать это под самым носом разъяренного быка равноценно самоубийству.

Спустившись на дно расселины, Малыш огляделся. Здесь царил таинственный полумрак. В полдень, когда солнце стояло в зените, тут, наверное, бывало светлее, но все другое время на камнях лежали глубокие тени. Опустившись на колени у тоненького ручейка, сбегавшего по камням, Малыш вдоволь напился. Затем, оторвавшись, наконец, от воды, поднял голову и, взглянув вниз по течению, едва не лишился чувств: прямо на него смотрел пустыми глазницами человеческий череп.

Малыш Сэнди был не робкого десятка. Ему доводилось сражаться с апачами и команчами и еще пару раз проезжать по дороге, ведущей на Додж. Но теперь, когда на земле всего в нескольких футах от него скалился человеческий череп, ему сделалось не по себе.

– Черт возьми, кажется, до меня здесь уже кто-то успел побывать, – пробормотал он. – Похоже, бедняга сломал ногу, не смог выбраться и помер с голоду.

Но подойдя поближе и рассмотрев скелет получше, он понял, что ошибался. Жизнь этого человека оборвал выстрел в голову.

Малыш осторожно повернул череп. Пуля прошла навылет и расплющилась о камень.

Он был поражен.

– Ну дела! Кто-то пристрелил парня, когда он лежал здесь, – заключил Малыш.

Оставаясь сидеть на корточках, Малыш Сэнди попыхивал самокруткой и размышлял над ситуацией. Имея за плечами большой опыт следопыта, ему не составило труда увидеть и понять очевидное. Обращало на себя внимание и еще кое-что. Этого человека уже ранили, когда он упал или его сбросили на дно расселины, после чего другой человек, вооруженный винтовкой, наклонился над краем обрыва и выстрелил ему прямо в голову!

На кожаном ремне сохранилась заметная бороздка, оставленная пулей, а в простреленном коленном суставе засел кусок свинца.

Малыш размышлял о том, каким образом могла появиться царапина на ремне, но, обратив внимание на неестественную позу мертвеца, в конце концов решил, что, судя по всему, человек был ранен очень серьезно, и не только в ногу.

Рубаха на скелете истлела, и от нее остались лишь одни лохмотья, а на земле среди камней валялось с полдюжины пуговиц, старый складной нож и несколько монет. Тут же притулились и иссохшие высокие башмаки – не такие, как обычно носят ковбои, а с низкими каблуками, типа тех, что в ходу у рудокопов и старателей. Покрывшийся налетом ржавчины револьвер остался на земле поодаль, и Малыш поднял его, убеждаясь, что барабан полностью заряжен.

– Похоже, выстрелить он так и не успел, – задумчиво пробормотал Сэнди. – Ну дела! И что за чертовщина?

Продолжая разглядывать скелет, он заметил между ребрами небольшой кожаный кисет, который покойник, очевидно, носил за пазухой. Поначалу он принял его за булыжник. Жесткая ссохшаяся кожа лопнула, когда он попытался развернуть находку. Внутри кисета оказалась пригоршня камешков, таких же, как и найденный им кусок породы!

Запихнув камни вместе с остатками кисета под валун, Малыш сунул за пояс ржавый револьвер и принялся карабкаться вверх. Выбравшись на скальный карниз, осторожно выглянул из расселины, убеждаясь, что бык уже ушел.

Чалый прял ушами, то и дело всхрапывая, и, судя по всему, вовсе не удивился, заметив, как хозяин выползает откуда-то из-под земли. Второго аркана ковбой не имел, очевидно, веревка так и осталась висеть на бычьих рогах, но только он теперь не думал об этом. Все мысли его сосредоточились на мертвеце со дна расселины.

Проснувшись на следующее утро, Малыш перевернулся на бок и обвел взглядом комнату. Все еще спали, и только тогда он понял, что наступило воскресенье.

Не обнаружив нигде поблизости Уолда, Сэнди отправился прямиком к летней кухне. Над трубой медленно поднималась струйка дыма, так как Чолли Купер, лучший повар в округе, подходил к своей работе со всей ответственностью. Не имело никакого значения, появлялся ли работник раньше или позже других – он всегда с радостью кормил его завтраком. В глубине души Сэнди радовался тому, что ему удалось избежать встречи с Уолдом, он недолюбливал своего угрюмого, вспыльчивого босса.

Компания на ранчо подобралась не из самых приятных, и Купер единственный по-дружески ровно относился ко всем. Джаспер Уолд чаще молчал, а говорил, лишь когда возникала необходимость отдать какое-нибудь приказание или же сделать кому-либо замечание, и тогда в его голосе звучали нотки сарказма. Джаспер, сорокалетний силач, производил впечатление человека, успевшего уже многое повидать на своем веку. Ходили слухи, что за ним числилось не одно убийство. Он держал при себе двоих постоянных работников, вот уже долгое время трудившихся на него: Джека Суорра, вечно небритого здоровенного громилу из Канзаса, и худощавого Датча Швайтцера – немца по происхождению и горького пьяницу.

– Привет, Сэнди. – Чолли приветливо взмахнул рукой с вилкой. – Садись к столу, я сейчас принесу кофе. Что-то рано ты сегодня поднялся.

– Ага. – Малыш пододвинул к себе глиняную чашку. – Хочу проехаться до Форкса. Нужно прикупить кое-чего. Пару рубашек и еще там по мелочи.

Чолли выложил на тарелку два огромных куска вареной говядины и четыре яйца.

– Вот, поешь, – предложил он. – Негоже отправляться за покупками на пустой желудок.

Разливая кофе, Чолли спросил, понизив голос:

– Когда босс вчера увидел, что ты не вернулся вместе с остальными, он прямо-таки позеленел от злости. С чего бы это вдруг?

– Наверное, был просто не в духе. Я вчера погнался за старым быком и потерял аркан. У чертовой скотины один рог, но зато такой, что хватило бы и на двоих быков.

Купер усмехнулся:

– Ты не первый остался без аркана, погнавшись за Стариной Однорогим! Благодари Бога, что сам жив остался.

– Ну и места в той стороне – не пройти, не проехать, – сказал вслух Малыш. – Ты бывал там когда-нибудь?

– Дальше ручья никогда не заходил, да и не имею такого желания. Кроме апачей, в тех краях хорошо ориентировался только один человек – его звали Джим Керлэнд. Он все твердил, что там есть золото, но над ним только смеялись.

– Ранчеро?

– Нет, скорее старатель. До приезда сюда он, кажется, работал где-то на рудниках. Но теперь его, скорее всего, уже нет в живых. Примерно с год назад он уехал куда-то в те края, и с тех пор никто его больше не видел ни живым, ни мертвым. Жена его умерла месяца три-четыре назад, а дочка поступила на работу в лавку Райта, дела на почте ведет.

Джим Керлэнд. Это имя нужно запомнить. Малыш Сэнди знал, что рискует. Убийца Керлэнда – если его скелет он нашел на дне расселины – мог все еще оставаться где-то поблизости, и любое упоминание имени Керлэнда могло навлечь на него большие неприятности. Так что разумней всего умерить свой пыл и действовать с предельной осторожностью.

Малыш Сэнди вовсе не считал себя героем. Он не чувствовал благоговейного страха перед человеком, нацепившим на себя звезду шерифа, и, как и большинство ковбоев того времени, полагал вершимое им правосудие досадным недоразумением, придуманным исключительно для того, чтобы не дать человеку пожить в свое удовольствие. Везде и во всем он поступал по собственному усмотрению, предпочитая разбираться со своими обидчиками по-свойски. Он стыдился обращаться за помощью к кому-то и был твердо уверен в том, что шерифы везде одинаковы.

Его влекло к себе золото. И если где-то находился рудник, столь же богатый золотом, как и найденный им кусок породы, то он и сам не отказался бы прибрать такое богатство к рукам. Еще бы! Ведь разжившись некоторым количеством золота, он обзавелся бы собственным ранчо и занялся разведением коров эмментальской породы, которые дают гораздо больше мяса, чем лонгхорны. Ах, как бы он развернулся, имея в запасе небольшой начальный капиталец!

Приехав в Форкс, ковбой отправился прямиком к лавке Сима Райта, работавшей без выходных в течение всего года. Пить он в тот день не собирался. Малыш Сэнди, высокий стройный юноша с копной светлых волос и кротким взглядом серых глаз, осадил своего чалого перед лавкой, поднялся на тротуар и прошел внутрь.

Поначалу ему показалось, что там никого нет. Затем он заметил девушку, глядевшую на него из-за прилавка.

Сняв шляпу, он подошел к ней.

– Мэм, мне нужна пара рубашек. Нет ли у вас чего-нибудь в клетку? – начал он разговор.

– В крупную клетку? – улыбнулась она в ответ.

– Ага, побольше.

Она выложила перед ним несколько рубашек, одна из которых, в черно-белую клетку, очень смахивала на шахматную доску.

Малыш принялся задумчиво щупать материю и наконец спросил:

– Ваше имя Керлэнд, мэм?

– Это моя фамилия. А так я Бетти.

– А я Сэнди, – представился он. – Обычно меня зовут Малыш Сэнди.

Не без некоторого колебания он сунул руку в карман и вытащил оттуда складной ножик, который тут же положил поверх рубашек.

Лицо девушки сделалось мертвенно-бледным. Подняв на Малыша полные скорби глаза, она прошептала:

– Откуда это у вас?

Он подробно объяснил ей, как все случилось. Она внимательно выслушала его рассказ от начала до конца, ошеломленно глядя на него.

– Вы считаете, что его убили? – спросила она после того, как он закончил. – Почему?

– У него при себе имелись образцы золотой руды, мэм. А ради золота некоторые готовы пойти на все, что угодно. Я сам такой. Давно хотел найти золото и решил, что буду помалкивать об этом, а когда найду жилу, то просто по-тихому застолблю то местечко для себя. Потом я прознал о вас и подумал, что следует вам все же сообщить об отце, чтобы хоть похоронить его по-человечески.

– А кто его убил?

– Откуда же мне знать! Думаю, что если очень постараться, то можно выяснить и это, но вам лучше еще какое-то время помалкивать о том, что его нашли.

– А если я пообещаю молчать, вы найдете убийцу? А я вам за это уступлю этот участок.

– Нет, мэм. Я не смогу принять от вас такую жертву. Мужчины в нашей семье воспитаны иначе. Но я никогда не прощу себе, если тот негодяй, способный так подло убить человека, останется безнаказанным, а поэтому, если вы не возражаете, мэм, я займусь этим в свободное время.

Девушка смотрела на него большими, печальными глазами, и Малыш Сэнди глядел в эти бездонные глаза и не мог оторваться – никогда еще не встречал он такой девушки. А ее губы! Ну просто замечательные губы! Не слишком полные, но и не совсем тонкие. Ему это нравилось. И шея у нее была белой-белой… Она улыбнулась ему. Малыш густо покраснел.

– Вы, наверное, думаете, что я раньше никогда не видел девушек, – смущаясь все больше, произнес он. – Вообще-то, возможно, я и в самом деле никогда не приглядывался к ним. Но ведь они тоже не баловали меня своим вниманием.

– Спасибо, Сэнди.

Всю обратную дорогу на ранчо он думал о том, как прекрасно прозвучало произнесенное ею имя.

Хозяйство «Бар У» располагалось в самом конце долины, совсем недалеко от города. Три загона для скота, неказистая хижина с некрашеными стенами, в которой жили работники, и хозяйский дом с пристройкой, где располагалась кухня, сложенный из необожженного кирпича. Когда Малыш со своими новыми рубашками въехал во двор ранчо, над кухонной трубой поднимался дым.

Расседлав чалого, он направился прямиком на кухню, собираясь выпить кофе. Вся команда собравшихся за столом встретила его молча. Только Чолли, предупреждающе глянул на него. Взяв чашку, Малыш налил себе кофе и направился к столу.

– Где тебя носило вчера вечером? – сурово спросил Уолд, сидевший во главе стола.

– Меня? Просто не повезло. Погнался за этим чертом Однорогим, да потом сам насилу ноги унес. Остался без аркана.

– А тот камень все еще у тебя?

– Тот? – Малыш Сэнди небрежно пожал плечами. – Нет. Я выбросил его. Да и на что он мне? Скорее всего это колчедан или что-то в этом роде.

На этом разговор и окончился, но Малышу отчего-то сделалось не по себе. Ему не нравилось работать на Джаспера Уолда, и чем скорее он подыщет себе какую-нибудь другую работенку подальше отсюда, тем лучше, решил он про себя. В недобром взгляде Уолда угадывалось нечто такое, что наводило его на неприятные размышления.

– Утром, – распорядился Уолд несколько минут спустя, – отправишься на работу к Там-Бьютт.

Малыш с готовностью кивнул, оставляя это решение без комментариев. Район Там-Бьютт находился в шести милях от неудобий, где он вступил в схватку с Однорогим, на другой стороне долины. Что это: расчет или случайность? Что заставило Уолда услать его в другой конец ранчо?

И все-таки на следующий день он скоро понял, что его новое место работы предоставляло ему определенные выгоды. Все утро он трудился в поте лица, успев отловить и привести в устроенный среди гор загон сорок коров, до этого бесхозно блуждавших в зарослях пиний.

Затем, оседлав гнедого мустанга, Малыш направился к ущельям, что вели на юго-запад, в сторону от ранчо. Примерно через час он выехал на дорогу, что вела к небольшому городку Арго-Спрингс. Там находилась единственная на всю округу контора земельного управления, где регистрировали заявки на получение в собственность участка под старательские разработки.

Беглый просмотр конторских книг, в которых велись регистрационные записи о сделках с государственной землей, показал, что заявок на открытие рудника в окрестностях неудобий еще ни от кого не поступало. Выходит, если убийца Джима Керлэнда что-то и нашел, то свои разработки он вел тайком. Малыш полистал еще кое-какие бумаги, но ответ на не дающий ему покоя вопрос получил совершенно случайно. Все произошло самой собой, когда Пит Мэллинджер, служивший при конторе курьерской службы «Уэллс Фарго», обратил внимание на тавро, каким был помечен его конь.

– Ты с «Бар У»? Так, значит, это ты возишь нам ящики? Те, что Уолд отправляет в Эль-Пасо?

– Я? Нет, я заскочил табака прикупить. – Он доверительно усмехнулся. – Босс даже не знает о том, что я уехал с ранчо.

– Ну тогда не буду тебя выдавать. А то он такой крутой, этот ваш Джаспер Уолд. В его сторону и не посмотришь лишний раз – тут же пушку наставит. И денежки у него водятся. Похоже, он задался целью скупить участки в районе каньона Агуа-Дулсе.

Сэнди свернул сигарету и внимательно слушал, обводя взглядом узкую улочку с коновязью и обшитыми досками фасадами домов. Дела у «Бар У» шли не лучшим образом, и ранчо не приносило Джасперу Уолду тех денег, которых хватило бы на покупку земли, даже если учесть махинации с клеймами. Так, ничего особенного, все больше по мелочи, но только тавро «Бар У» неизменно появлялось на всех коровах, забредавших в угодья ранчо и попадавших в поле зрения ее работников.

Перед отъездом домой Малыш сумел заполучить и интересовавший его адрес в Эль-Пасо. Тяжелые ящики переправлялись Генри Уолду, брату Джаспера.

Погрузившись в раздумья, Малыш Сэнди побрел прочь от конторы «Уэллс Фарго» и перешел на другую сторону улицы, направляясь к салуну. Раз уж он все равно оказался здесь, то не помешает и выпить. Толкнув створки дверей, он вошел в неуютную, грязную комнату, в которой и находился бар. Датч Швайтцер стоял, облокотившись о стойку, и глядел на него.

– Привет. – Малыш прошел к бару и заказал выпивку. – Похоже, сегодня утром не я один отбился от стада.

Датч мрачно глядел на него.

– Нет, я-то как раз на работе. Меня сюда босс послал. А тебя он не посылал.

– Разумеется. Я сам приехал. Хорошенько поработал с утра, согнал столько скота, сколько порой за день не согнать. Совсем замучился, вот и решил заскочить, промочить горло.

– А с каких это пор в «Уэллс Фарго» наливают?

Малыш пожал плечами. Взяв стакан с выпивкой, он разом опрокинул виски.

– Ладно, я возвращаюсь, – бросил он, направляясь к выходу, но окрик Швайтцера заставил его остановиться.

– Подожди!

Малыш Сэнди обернулся, и внутри у него все похолодело. Он еще никогда ни с кем не сходился в поединке! Немец глядел на него с холодной ненавистью. Малыш стоял, расставив ноги, чувствуя неприятную сухость во рту. Он ни минуты не сомневался в том, что Датч собирается убить его.

Швайтцер пил и до его прихода, но вовсе не выглядел пьяным. Этот сморчок мог влить в себя огромное количество выпивки и редко допивался до такой степени, чтобы не держаться на ногах или начать трепать языком. Напиваясь, он ожесточался, становясь еще более подлым, чем обычно.

– А ты умен не по годам. Слишком уж умен, – зло процедил он сквозь зубы.

Двое мужчин, сидевшие до этого за столиком у дальней стены, разом поднялись и тихо выскользнули из комнаты через черный ход. Малыш Сэнди видел, что и хозяин бара не на шутку испугался.

Как это не покажется странным, но только в тот момент Малыш почему-то совсем не испытывал страха. Он пристально разглядывал Датча, догадываясь, что тот напрашивается на неприятности, будучи не в силах унять в себе яростное, настойчивое стремление к насилию. Это чувство не давало ему покоя, оно точило его изнутри подобно тому, как червь точит яблоко, оно ослепляло его неукротимой ненавистью – это чувство, которое он обычно испытывал по отношению ко всему происходившему и ко всем людям, его окружавшим. Малыш Сэнди знал, что его ненависть не имела ничего общего с личной неприязнью. Просто в душе Датча Швайтцера жил убийца и насильник. Небольшой искорки достаточно было, чтобы вывести его из себя.

Как это бывает в минуты сильных потрясений, разум Малыша работал четко, и он поймал себя на мысли о том, что обращает внимание сразу на множество деталей – мокрый кружок на стойке бара, оставшийся на том месте, где только что стоял его стакан, полупустую бутылку перед Швайтцером, два пустых столика у дальней стены. Он видел мертвенную бледность на мясистом лице хозяина заведения и рыжие волоски на руках Швайтцера.

– Ты сунул нос не в свое дело. – Швайтцер взял бутылку в левую руку, собираясь налить себе еще виски. И тут его лицо исказила яростная гримаса отчаянного гнева, и он замахнулся бутылкой, собираясь запустить ею в голову Малышу.

Потом, как ни старался Малыш, так и не смог припомнить ни своих ощущений, ни того, как все в точности произошло. Он просто выхватил револьвер и выстрелил в бутылку.

Она взорвалась россыпью стеклянных брызг, обдавая Швайтцера водопадом виски. Немец в изумлении отскочил назад, и когда снова взглянул на Малыша, то от его былого похмелья не осталось и следа.

С вытаращенными глазами, бледнея, Швайтцер медленно поднял вверх обе руки. Он сдавался.

– Я не стреляю, – предупредил он, стараясь унять дрожь в голосе. – Я вообще не пошевелюсь.

– Вот так-то лучше! – сурово ответил Малыш Сэнди. Бросив взгляд на оторопевшего хозяина салуна, он попятился к двери и вышел на улицу, убирая револьвер в кобуру. Не сводя глаз с салуна, он перешел на другую сторону улицы, где оставил коня, вскочил в седло и поехал прочь из города.

Малыш делал все как во сне. Ведь он никогда не считал себя ганфайтером. Кто он такой? Обыкновенный странствующий ковбой, мечтающий когда-нибудь обзавестись собственным ранчо. Ему никогда не приходилось хвататься за оружие в стремлении опередить противника на какую-то долю секунды, от которой зачастую могла зависеть его жизнь, хотя, разумеется, он самостоятельно практиковался в стрельбе.

Вот уже на протяжении многих лет он не расставался со своим револьвером, и порой эти тренировки продолжались час за часом, внося хоть какое-то разнообразие в монотонность долгих ночей, когда ему приходилось сторожить стадо, а вовсе не потому, что его переполняло желание отточить мастерство. Самое обычное занятие, ничуть не лучше, чем тасование колоды карт, раскладывание пасьянса или же фокусы с камешками. Тогда все этим грешили…

Как и любой выходец из Техаса того времени, он умел неплохо драться и хорошо стрелять, почти всегда попадал точно в цель, но такой расторопности и точности, какую ему пришлось продемонстрировать в салуне, он от себя никак не ожидал.

Оказавшись за пределами города, он не спешил домой. Вернувшись на ранчо, Датч Швайтцер обязательно расскажет о случившемся Джасперу Уолду. И тогда начнутся неприятности, в этом Малыш нисколько не сомневался. Его просто-напросто постараются убить. Однако тут он сообразил, что в городе ему надо провернуть еще одно небольшое дельце. А поэтому, скрывшись за поросшими можжевельником холмами, он свернул с дороги, объехал вокруг города, слез с коня и начал ждать.

Вскоре на повозке уехал Датч. Время шло, и народу на улицах становилось все меньше. Солнце садилось. С наступлением темноты Сэнди добрался до города и направился к конторе «Уэллс Фарго».

Вытащив нож, он отковырял замазку, удерживавшую стекло форточки, просунул руку и открыл задвижку. Подняв окно, забрался внутрь.

Еще с минуту он стоял неподвижно, прислушиваясь к малейшему шороху. Успокоившись, чиркнул спичкой и, прикрывая пламя ладонью, огляделся по сторонам в поисках ящика. Зная адрес, найти нужную посылку оказалось нетрудно. Небольшой, сколоченный на совесть ящичек стоял на виду. Взяв с полки молоток, Малыш оторвал одну из досок крышки. Он зажег новую спичку и заглянул внутрь. В обернутом мешковиной свертке лежала та самая руда, образцы которой он нашел в кожаном кисете рядом со скелетом Джима Керлэнда!

Задув спичку, Малыш приладил доску на место, для верности слегка ударив по ней пару раз молотком, затем выбрался обратно на улицу, опустил окно и вставил на место вынутое из форточки стекло, укрепив его при помощи нескольких деревянных лучинок.

Выходит, Джаспер Уолд убил Джима Керлэнда и захватил его золотоносный участок! Или он сам сначала нашел участок? Богатую золотом руду он переправлял небольшими партиями в Эль-Пасо, где его брат, скорее всего, ее измельчал.

Процесс, конечно, медленный и трудоемкий, но руда была отменного качества, и, вне всякого сомнения, Уолд рассчитывал подать заявку на этот участок, когда страсти по поводу исчезновения Джима Керлэнда поулягутся и уже никому не придет в голову связывать эти два события между собой. Все в округе от Форкса до пустыни Стоун-Три и каньона Агуа-Дулсе хорошо знали о том, что Керлэнд – единственный старатель в этих местах, как и то, что он регулярно наведывался в пустыню, успев исходить бесплодные земли Стоун-Три вдоль и поперек.

Выехав на дорогу, Малыш Сэнди пустил коня быстрой рысью. Мысленно он укорял себя за то, что влез не в свое дело. С его стороны было бы куда благоразумнее поскорее забыть об увиденном сразу же после того, как он выбрался из расселины в горах. И даже сейчас еще совсем не поздно все бросить и уехать подальше отсюда, отправиться, к примеру, к Голубым горам или податься в Аризону, куда-нибудь в район Большого каньона, который он сам никогда не видел, но слышал о нем массу небылиц от других ковбоев.

Даже не будучи большим знатоком по части золота, он мог с уверенностью сказать, что в найденном им куске руды его содержалось достаточно много, породу буквально насквозь пронзали золотые прожилки, и сам кусок оказался слишком тяжелым для обыкновенного камня. Обнаруженный им в конторе курьерской службы ящик с рудой мог запросто потянуть на две или даже все три тысячи долларов.

Теперь, начав всерьез задумываться об этом, он стал догадываться, где мог находиться золотоносный участок. Примерно в полумиле от того места, где он соскочил в расселину, спасаясь от быка, находился крутой обрыв, и отвесный склон плато высотой около пятидесяти или шестидесяти футов нависал над безводной и лишенной растительности землей пустыни Стоун-Три. Очевидно, разлом произошел в результате вулканической деятельности, благодаря чему золотоносная жила и оказалась на поверхности.

Конечно, все это не более чем его собственные догадки и предположения, но Малыша Сэнди не покидало ощущение, что он идет по верному пути. К тому же он отдавал себе отчет в том, что подобная его заинтересованность в данном деле не имела ничего общего с рыцарством. Он впутался в это вовсе не ради того, чтобы бескорыстно помочь отчаявшейся леди. Вступать в противостояние с Джаспером Уолдом и двумя его подручными-головорезами из-за ерунды не стоило, и если уж он отважился на такое, наперед зная, на что идет, то уж только отчасти из-за прекрасных глаз Бетти Керлэнд.

Малыш продолжал убеждать себя, что совершает большую глупость. Его никогда не мучила страсть к богатству. Ей-богу, неплохо бы обзавестись собственным ранчо, но получить ради этого пулю в лоб – нет уж, увольте. В конце концов он признался себе, что если бы не Бетти, то никогда не посмел бы ввязаться в столь гиблое дело.

– Да пошли они все к черту! – зло крикнул он ветру. – Сейчас же возвращаюсь на «Бар У», хватаю свои пожитки, и только меня здесь и видели!

Однако, подъезжая к последней развилке, Малыш все же отправился еще дальше, в горы. Сделав небольшой крюк, он свернул в заросли ивняка и позволил мустангу самому выбрать темп. Он почти уже добрался до края скалы, с которой открывался вид на Стоун-Три, когда выпущенная из винтовки пуля угодила в луку его седла, а вторая тонко пропела у него над головой, у самого уха. Лишь по счастливой случайности она не срикошетила ему в живот или в голову мустангу.