Текст книги "Выстрелить первым..."

Майк заварил кофе пополам с цикорием, сдобрил его порцией рома, затем принес кукурузный хлеб, черные бобы и оленину. Королевский завтрак!

В дальнем уголке острова у Майка имелось кукурузное поле и приличных размеров огород. Он редко выезжал в город, только по делу, белых не уважал, игнорировал их вопросы и не вступал в контакт.

За едой я рассказал Майку, что произошло, закончив словами:

– Майк, мне надо узнать, что случилось с остальными и передать записку Кейти Торн.

Когда Майк уехал, я растянулся на постели и, доверившись собаке, которая разбудит меня в случае опасности, заснул.

После полудня я вдруг проснулся и, как обычно, лежал сперва тихо и неподвижно. Нигде ни звука, спустив ноги на пол, я прошел к окну и долго всматривался в призрачный мир болот.

Выйдя во двор, я плеснул в корыто ведро воды и с наслаждением ополоснулся. Вода была холодной и бодрящей. Еще четыре ведра я вылил прямо на себя, и снова почувствовал себя человеком. Первым делом проверил оружие. В седельной кобуре находился револьвер, и Майк еще одолжил мне свой. Винтовка – мой собственный «спенсер», хотя как ее раздобыла Джейн Уотсон – понятия не имею, если только ей не помог Джон Тауэр.

День выдался тихий и солнечный. Изредка по небу проплывали одинокие облака.

Найдя корм для животных, я покормил вначале кур, потом лошадей. Где-то в болотах закричала гагара. Вернувшись в хижину, я отрезал ломоть ветчины, поджарил яичницу и приготовил кофе.

К тому времени, как я закончил ужинать, солнце уже село, и я не знал, куда себя девать. Майк вряд ли вернется так рано, поэтому я обыскал хибару, надеясь найти какое-нибудь чтиво. Должен признаться, что не такой уж из меня читатель, разбираю потихоньку по слогам все, что написано, но с трудом.

У Кэндо Майка, которого я и не думал считать грамотеем, оказалась куча журналов и книг, большинство – ужасно старые. Я нашел, например, августовский номер «Атланта Монсли» за 1866 год и стал читать очерк, который назывался «Один год в Монтане».

За чтением этой статьи я задремал и проснулся в панике. Мне вообще нельзя засыпать надолго, а в частности – с горящей лампой. Погасив огонь, я постоял в дверях, пока глаза привыкнут к темноте, затем вышел во двор. Ко мне подошла собака, я тихо заговорил с ней и почувствовал похлопывание хвоста по лодыжке. После этого спустился с крыльца.

Стояла мертвая тишина. Я отошел на несколько шагов от хижины и повернулся, чтобы снова взглянуть на нее. Человек может стоять в шестидесяти ярдах от дома и даже не догадываться, что там кто-то затаился.

В том месте, где жил Кэндо Майк, рукав Серной реки делал петлю, потом в своем течении возвращался к тому же месту, образуя что-то вроде глубокой излучины. Здесь густо росли гиацинты, а вода была мелкой. Дорога шла по обе стороны залива. Нервничая, как щенная сука, я перешел рукав и направился по правой дороге. Не прошел и тридцати футов, как услышал топот – всадники!

Я остановившись как вкопанный, прислушался. Один голос что-то проворчал, второй приказал ему замолчать. Этот, ворчащий, принадлежал раненому, которого выхаживала Кейти, значит – это шайка Барлоу!

Напрягая слух, я уловил, как кто-то назвал имя – «Сэм»… Стало быть, это сам Барлоу.

Они остановились на дороге, перекрывая мне путь к хижине Кэндо Майка. Знали они о Майке и его жилище? Неужто, они поймали его, и теперь ищут меня?

Нет! Майк умрет, но не скажет ни слова. Тем не менее я осторожно двинулся в сторону противоположного берега. Когда находился в пятнадцати ярдах от внутреннего берега рукава, соображая, как бы незаметно преодолеть это расстояние по глубокой и открытой воде, я услышал – едет еще одна группа всадников.

Я присел на корточки и стал ждать.

Кони шли шагом и, судя по скрипу снаряжения, это были солдаты.

Расстояние по прямой от рукава до рукава едва достигало сотни ярдов, это полмили, если ехать по суше. И меня осенило.

Крикнул негромко, но достаточно четко, чтобы можно было разобрать каждое слово:

– Если вы, ребята, ищете Каллена Бейкера, вам лучше сматываться, да поскорее! Он едет сюда прямо по дороге и пылает от гнева! – Я тихо засмеялся.

– Кто там? – голос явно принадлежал человеку военному, и я надеялся, что со стороны Барлоу его не расслышали. – Выйди и покажись!

К этому моменту я уже мчался в обратную сторону, с надеждой попасть в конюшню Кэндо Майка как можно быстрее. Если все пройдет так, как я задумал, сам ад разверзнется через пятнадцать минут или около этого.

Парни Барлоу увидели меня, когда, стоя на бревне, я переправлялся через рукав.

– Эй ты! Кто там?

И через секунду бьющая по нервам команда:

– Огонь!

В военном отряде было по меньшей мере десять солдат и еще столько же кавалеристов.

Залп огня вломился в ночную тишину, как падение огромного лесного дерева; затем – несколько секунд затишья. После этого начался быстрый обмен выстрелами, крики и вновь тишина.

Добравшись к краю рукава, я начал пересекать дорогу и тут услышал топот копыт. Всадник натянул поводья, прислушиваясь к звукам погони. Затем я услышал топот ног. Бежавший упал, с трудом поднялся и снова побежал, тяжело дыша. Всадник пустил вслед коня, затем остановился у обочины дороги.

– Браво? – судя по дыханию, это был бегущий человек.

– Да, это я, Сэм. Кто-нибудь еще спасся?

– Эд… По-моему, это был Эд. Он нырнул в болото.

– Все остальные погибли?

– Все, все погибли.

Я осторожно пробирался вдоль дороги, затем затаился и стал ждать. С Сэмом Барлоу можно было немного потолковать, но стрелять сейчас нельзя – могут услышать военные.

– Кто-то нас подставил, – сказал Барлоу.

– Это Торн, он думает, что мы ему больше не нужны.

– Нет, не Торн, – ответил Барлоу, однако в его голосе не было убежденности.

– Поехали отсюда, – предложил Браво. – Днем они начнут прочесывать округу, как при ловле опоссумов.

В хижине следов Майка не было. Взяв кое-что из еды, я выскользнул наружу и спрятался в кустах, неподалеку от потайной конюшни, отсюда я мог наблюдать за хижиной и большинством ведущих к ней троп. Я считал, что перед отъездом, мне необходимо поговорить с Майком, выяснить, что случилось с ребятами. Теперь нельзя возвращаться домой, но почему-то меня это уже не волновало. И Лейси, и Кейти обе были правы, говоря, что здесь у меня шансов нет. На Западе я вполне мог найти свое место, а может быть, даже с помощью Кейти, чем черт не шутит, научиться правильно читать и писать и стать знаменитым писателем.

С помощью Кейти? Я даже покраснел. Кто я такой? Размечтался, что такая девушка убежит со мной. Но чем больше я о ней думал, тем больше убеждался, что я ей нравлюсь.

Уехать на Запад означало пройти через земли, по которым я возвращался сюда или обойти их стороной, что, возможно, еще опаснее. Надо спросить Майка. Но прежде всего я должен узнать, кто помог мне, я не могу уйти и бросить без помощи друзей.

Два всадника вдруг спустились по тропе и остановились неподалеку: их голоса были мне хорошо слышны.

– К чему тратить время? Что бы ни говорил сержант, они ушли. Все равно это были не ребята Каллена Бейкера, а банда Сэма Барлоу. Думаешь, я не знаю тех парней? Да я сам с ними бегал в лесах.

Некоторое время слышалось еще неразборчивое бормотание, затем заговорил первый:

– Шесть человек Барлоу убиты, а девять ранены или пойманы. Хорошая охота.

– Как ты думаешь, кто нам кричал?

Первый солдат рассмеялся:

– А ты как думаешь?

Перед рассветом я зашел в конюшню, чтобы оседлать коня, но не успел накинуть попону, как услышал лай собак, и по их лаю понял, что это тот, кого они хорошо знают.

Да, Кэндо Майк. И он был один.

Глава 7

С винтовкой, лежащей на сгибе руки, я выступил из-за деревьев.

– Ты видел мисс Кейти?

– Знаешь Уиллоу-Блафф? К западу от старого парома, в округе Байу? Она ждет тебя там.

Этот отдаленный уголок Серной реки был безлюден, добраться туда можно было незамеченным. И вообще здесь меня знали гораздо меньше, чем дома.

– В тех краях она не может путешествовать одна.

Я и не думал, что она одна.

– Почему одна? – Кэндо Майк не пояснил свою мысль, а заговорил вроде бы о другом:

– Все друг друга ищут. Солдаты ищут тебя. Солдаты ищут Сэма Барлоу. Сэм Барлоу ищет тебя.

– А что с Бобом Ли?

– Он столкнулся с солдатами. Погиб Джо Тинни. Бак вернулся, чтобы забрать тело брата, и тоже погиб.

Это было так похоже на Бака – вернуться за телом брата… Все мы кончаем одинаково. Меня не покидало ощущение, что я так и не доеду до Уиллоу-Блафф, так и не увижу больше Кейти. Счастье кончилось.

Меня сжигало желание отправиться в Джефферсон и убить Чэнса Торна. С глубокой горечью, я сознавал, что в нем все зло. До тех пор, пока он жив, в этом мире мне нет покоя, чем бы я ни занялся и куда бы ни подался. Если бы не его ненависть ко мне, Боб Ли и Биккерстаф могли бы мирно сосуществовать с северянами.

Впрочем, это не так. Уж такие они есть – мои друзья, будут драться, если потребуется, даже в одиночку, но не предадут свои идеалы, никогда и ни за что не встанут на сторону врага.

– Езжай, но будь осторожен, мистер, – наставлял Майк. – Очень осторожен. У них здесь кругом свои люди.

Майк настоял, чтобы я взял его серую в яблоках кобылу, очень хорошую лошадь, лучше той, что нашла мне Джейн Уотсон. Тем не менее я жалел о своем упрямом гнедом муле. Он мог съесть клочок сена, выпить чашку воды и отправиться снова хоть в самую дальнюю дорогу.

Забравшись в седло, я посмотрел на Майка – так не хотелось с ним расставаться.

– Прощай Майк, – сказал я, тронув лошадь шагом и ни разу не обернувшись.

Начиная с этого места, каждый поворот таил в себе опасность, каждая миля – новое препятствие. Возникло предчувствие смерти, незнакомое мне раньше ощущение, от которого я не мог избавиться. Мне не следовало возвращаться сюда после войны, но оставить землю означало перечеркнуть труд, который вложили в нее родители. Ведь отец и сам несколько раз переезжал с места на место, и будь он жив – понял бы меня.

Кобыла Майка действительно была хороша. Она шла, нетерпеливо прядая ушами, словно зная, что мы едем в новую для нее страну и желала видеть, что же там – за краем этой земли, за ближайшим поворотом. Одним словом, любила путешествовать. Мы ехали на север, прочь от Джефферсона, прочь от озера Кэндо.

Я находился уже в Луизиане; граница с Арканзасом лежала где-то к северу с Техасом – в нескольких милях к западу. Когда же снова приеду в Техас и окажусь в округе Касс, в моих родных краях, то мне останется только надеяться, что я не встречу никого из знакомых.

Перейдя вброд Бейкер-Крик, я повернул на запад. Избегая оживленных дорог, я держался старых троп индейцев кэндо и чероки. Перебравшись через реку и подъехав к острову Маш, я удвоил бдительность.

Заметив на тропе сломанную зеленую ветку, я повел кобылу в эту сторону пока не увидел три камешка. Треугольник, который они образовали, указывал на лес.

Знакомые знаки, их использовала наша команда, но это могла быть и западня, поэтому я остановил лошадь и закричал совой, через некоторое время повторил крик.

А через минуту-другую из глубины леса до меня донеслось кваканье лягушки – так подражать квакухе мог только Мэтт Кирби.

Я сидел на лошади и ждал. Мэтт подошел не один – с ним был незнакомый парень.

– Все нормально, – сказал Кирби, – это двоюродный брат Бака и Джо. Я его знаю.

Этот парень, такой же верзила, как Мэтт и как я, был одет в отрепья.

Майк сказал, что Кейти везет одежду на место нашей встречи в Уиллоу-Блафф, поэтому я мог поделиться кое-чем, покопавшись в своих седельных сумках.

– Держи-ка рубашку! – Я бросил свою старую клетчатую рубашку и пару джинсов, сшитых одной мормонкой около Ков-Форт. – Вещи не новые, но все же лучше тех, что были на этом парне. – Забирай, я обойдусь.

– Спасибо, – парень был смущен. – Премного благодарен. У нас в Красных горах совсем нет наличных. За урожай сейчас не получишь и гроша.

– Зачем ты здесь?

Он взглянул на меня с искренним удивлением.

– А как же? Ведь они убили моих родственников. Если кто-то убивает наших, мы мстим – такой закон в Красных горах.

– Иди домой, – сказал я ему, – возвращайся-ка обратно. Ты здесь не заработаешь ничего, кроме новых проблем.

– Я должен, – произнес он упрямо. – Так сказал отец, и, по-моему, он прав. Я вырос вместе с Баком и Джо Тинни. Не смирюсь, чтобы их похоронили, позволив жить их убийцам.

– Возвращайся, парень, домой, – настаивал я.

Из леса подъехали Боб Ли с Лонгли, увидев меня, заулыбались.

– Мы уж думали, тебя пустили на корм крокодилам, – пошутил Боб, – или сняли шкуру на барабан.

– Им придется еще потрудиться для этого, – сказал я.

– Биккерстаф уехал в округ Джонсон. Так-то…

Присев на корточки, мы разговаривали, пока Мэтт Кирби и его новый напарник собирали сушняк для костра, разводили огонь и варили кофе. Боб Ли выглядел уставшим, и даже Лонгли, самый молодой из нас, если не считать нового парня, похудел и осунулся.

Боб Ли обвел всех взглядом.

– Мне никогда не нравилось это место. Оно меня раздражает.

– Собираешься в Мексику?

– Ага. Думаю завести там ранчо. – Боб Ли вытащил из кармана окурок сигары. – У меня друзья в Чихухуа. За женой пошлю позже.

– А я уезжаю на Запад.

Мы чувствовали, что грядут перемены. Несколько месяцев спокойно ездили рядом со смертью, но сейчас, когда у нас появился шанс вырваться, мы были более осторожны, чем всегда. Никогда не думал, что быть осторожным – значит быть трусом. Можно даже бояться чего-то, но бороться с тем, что тебя пугает.

Взяв кружку с кофе, которую предложил мне Мэтт, я отпил глоток.

– Собираюсь уехать из этих мест, – сказал я и встал.

Ли и Лонгли тоже встали. Мэтт ворошил веткой угли, а паренек непонимающе пялился то на одного, то на другого: мы-то знали, что больше не увидимся, парни, которые пролили вместе столько пота и крови.

– Подожди немного, – сказал Ли, – я доеду с тобой до округа Фэннинг. Мне нужно повидать жену.

– Не вздумай! Напиши ей. Галопом скачи к Мексике и не останавливайся, пока не проедешь Ларедо. Говорю тебе, Боб, нам нельзя появляться в Техасе. Ты хороший парень, Боб, и мне будет жаль, если ты прольешь кровь за дело, которое себя изжило. Поезжай.

– Никогда не видел, чтобы ты нервничал.

Повернувшись, я посмотрел на высокого, красивого Билла Лонгли:

– А ты выкинь свои револьверы, Билл. Из-за них тебя убьют, можешь мне поверить.

– Человек умирает только раз, – сказал он.

Протянув Бобу руку, я сказал:

– Прощай, Боб. Удачи.

– Прощай, друг, – ответил он на испанском.

Встал Лонгли. Он выглядел смущенным и неуклюжим.

– Увидимся на Западе. Ищи меня там.

– Обязательно.

Выплеснув кофейную гущу на сухие листья, я взглянул на лагерь, на кострище и прыгнул в седло. Так я сидел, не шевелясь, спиной к друзьям, поскольку все мы понимали, что видимся в последний раз. Потом я уехал.

– Ему надо бы остаться и поесть, – сказал Лонгли.

Кирби покосился на него.

– Ты что, не понимаешь, он чувствует судьбу. Бабка мне один раз говорила, когда человек чувствует судьбу, то есть то, что должен умереть, – он так и ведет себя.

– Дурацкий разговор. – Боб Ли поставил кружку. – Мне некогда ждать. Я еду в Фэннинг. Ты со мной, Билл?

Когда они уехали, парень потер глаза и робко взглянул на Кирби.

– Не хочешь ли поспать? Я прямо умираю.

Проехав всего несколько ярдов, я вновь остановился не в силах двинуться дальше, но чувствуя, как и Боб Ли, что в этом месте нас ждет беда. Я сидел, прислушиваясь к их глухим голосам, удаляющемуся стуку копыт – это уехали Ли и Лонгли, а затем услышал, как Кирби сказал:

– Спи, я тебя разбужу, когда почувствую, что сам хочу спать.

И я поехал дальше, настроившись на долгую дорогу на Запад.

На рассвете я все еще не слезал с седла, но кобыла шаталась от усталости, нам обоим нужен был отдых. У меня оставалось время, чтобы к сроку добраться до Уиллоу-Блафф, но я знал закон: человек всегда думает, что у него много времени, а на самом деле – почти ничего.

Проснувшись, я натянул сапоги, проверил оружие и разведал местность. Судя по солнцу, я проспал часа два. В низине рядом с ветвистым деревом, где дым легко рассеивается, я развел маленький костер, сварил кофе и поставил вариться кусок мяса. Дожидаясь, пока оно сварится, я выпил пару глотков кофе, а затем с куском мяса в руке прошелся назад по тропе, которая петляла между деревьями.

Никаких признаков того, что кто-то идет за мной, я не обнаружил. Зато заметил место, где любопытный олень обнюхивал мои следы. Это была старая тропа индейцев кэндо, она вела по возвышенностям между деревьями, изредка спускаясь к ручьям или рекам. Времена, когда кэндо кочевали, давно ушли в прошлое, поэтому тропой не пользовались. Однажды я уже шел по ней. Тогда мой лагерь был к югу от Серной реки, недалеко от ручья Уайт-Оак.

Меня разыскивали и Барлоу, и солдаты. Я сбежал из тюрьмы, и лишь за это меня полагалось наказать. Но округ Касс остался у меня за спиной, в этих местах Барлоу не появлялся.

На вершине высокого дерева пел пересмешник, других звуков не было. У костра я доел мясо, допил кофе и тщательно загасил огонь: слишком часто доводилось видеть страшные лесные пожары, причиной которых был оставленный каким-нибудь болваном костер.

Утро выдалось ласковое и солнечное. Я находился примерно в трех милях от Уиллоу-Блафф. В тихом лесу хорошая слышимость, поэтому, уловив этот звук, я тут же напрягся и прислушался.

Это могла сломаться ветка, но животные не ломают веток, а если ее сломали нарочно, то, наверное, для костра. Существовал еще один вариант, кто-то подбирался ко мне, но к этому я не был готов.

Собравшись и оседлав кобылу, я повел ее под деревьями, держась подальше от тропы, пока не отошел достаточно далеко от ночного лагеря. Основная тропа шла в нескольких милях в стороне, но была еще одна, которая должна привести к Уиллоу-Блафф. Один против миллиона, что кто-то еще знает о существовании обеих троп, но наткнуться на них случайно могли.

Каждый день по паре часов, за исключением того времени, когда находился в тюрьме, я практиковался с револьвером и знал точно, что теперь выхватываю его и стреляю значительно быстрее, чем в тот день, когда убил Дада Батлера в Форт-Уорте. Меткость не была для меня проблемой.

Время от времени я останавливался, чтобы прислушаться, и чем ближе я подходил к месту встречи, тем сильнее нервничал. Сам факт, что я уезжаю на Запад, заставлял меня действовать осторожно, чтобы все не рухнуло в последнюю минуту.

Около полудня я спустился к берегу Серной реки. Это была опасная река: под ее спокойной поверхностью скрывались переплетения корней, топляков и водорослей, подводные ямы и мелководье. Старый паром находился в нескольких милях вниз по течению, а там, где я сейчас стоял, была индейская переправа, от нее до Уиллоу-Блафф – мили две.

Подойти к обрыву показалось мне лучшим вариантом, поэтому я описал широкий круг, присматриваясь к следам и разведывая местность. Вот тогда-то у меня появилось гнетущее чувство, что лес вовсе не пуст. Возможно, оттого что я нервничал.

Кейти могла приехать в любое время, могла быть не одна, поэтому я должен прежде присмотреться к ее спутникам, а уж затем показываться. Ее могут преследовать. Человек в бегах должен исключить любой риск. Я завел кобылу в воду и поплыл через реку.

Старая тропа в этом месте раздваивалась, одна тропинка вела к нескольким хибарам, которые назывались Уайт-Коттон, другая шла на северо-восток, где пересекалась с очень неудобной дорогой, ведшей на север к Далби-Спрингс и на юго-восток к парому. Повернув с тропы, прежде чем она достигала дороги, я, стараясь оставлять как можно меньше следов, поехал через лес к Уиллоу-Блафф.

Собственно, Уиллоу-Блафф представлял собой скопление нескольких утесов, которые на самом деле были высокими берегами, поросшими ивами. В зарослях кустарника с парой торчащих из него сосен я спешился. Не знаю почему, но я был близок к панике. Молчание леса просто подавляло, я боролся с желанием вспрыгнуть в седло и скакать отсюда как можно дальше.

Освободив подпругу, я уселся рядом с лошадью на корточки и раскурил трубку, прислушиваясь и присматриваясь. Земля пахла прелыми листьями и деревом. Вдоль упавшего бревна полз крупный рыжий муравей, среди диких цветов лениво жужжал шмель – других звуков я не слышал.

Подо мною справа находился Уиллоу-Блафф. Там стояла покосившаяся бревенчатая хижина, чем-то похожая на жалкого старого пьяницу. Неподалеку от берега Серной реки был источник, остатки корраля, сооруженного из жердей, и незаконченная изгородь. Я слышал, как бежала вода по ветвям огромного старого дерева, упавшего с берега в реку.

Внизу лежали открытые луга, и отсюда, сверху, сидя на корточках, я мог видеть все, что происходило там, не будучи замеченным. На солнечном припеке зажужжала муха, моя лошадь мирно щипала траву, внизу лениво плеснула рыба. Поправив револьверы на поясе, я выбил трубку о ладонь. По-прежнему ничего подозрительного, однако я чувствовал себя, как медведь с больным зубом. Кейти скоро будет здесь.

Когда они появились, я не ожидал, что все будет так. С Кейти были Лейси Петрейн и Джон Тауэр, они вели запасную лошадь. Тауэр спешился и помог сойти обеим девушкам, но я продолжал сидеть, как сидел.

Подавив свое нетерпение, я сидел и слушал. Если их преследовали, я должен был это увидеть. Через десять минут мое терпение иссякло и я направился вниз по склону.

– Каллен! – Кейти побежала ко мне. – Мы слышали, что тебя убили! Уоррен сказал, что застрелил тебя!

Это звучало так дико. Вначале. Но потом появились подробности. Оказывается, по дороге к ним подскакал всадник, оказавшийся Уорреном, который вне себя от радости кричал:

– Я убил его! Я убил его!

– Кого убил? – требовательно спросил Тауэр.

– Я убил этого преступника! – Уоррен был настолько возбужден, что его глаза остекленели. – Я убил Каллена Бейкера!

– Ты убил Каллена Бейкера? – спросил Тауэр. – Такой щенок, как ты?

– Не смей со мной так разговаривать! – визгливо закричал Уоррен. – Не смей! Я убил Каллена Бейкера!

– Ты врешь, – сказал Тауэр. – Ты сошел с ума.

Уоррен засмеялся, а Кейти просто была шокирована его поведением. Он вел себя как пьяный. В нем была какая-то странная, почти садистская, отталкивающая сила.

– О, я точно убил его! Он считал себя таким великим! Он сидел в кустах с каким-то другим парнем. Я пристрелил их обоих. Каллен лежал в своей клетчатой рубашке, которую носил почти всегда, и он даже не понял, что с ним случилось. Тот, второй, которого звали Кирби, он начал было подниматься и…

– Ты убил его спящим? – лицо Тауэра побледнело от гнева. – Ах ты, маленькая подлая…

– Он не убил его, мистер Тауэр, – сказала Кейти. – Я чувствую, что Каллен жив.

Уоррен, покраснев, повернулся к ней.

– Дурочка! Разве ты не видишь? Он мертв! Он теперь ничто – кусок мертвой плоти! И это я убил его! Я! Нечего хныкать о нем! Теперь обо мне все будут говорить. Я стану чело веком, который убил Каллена Бейкера!

– Кажется, – сказал Тауэр, – кажется, сейчас я его убью.

– Нет, – остановила его Кейти. – Он не понимает. – Она обратилась к Уоррену. – Здесь человеком восхищаются за то, что он смело смотрит в лицо другому вооруженному человеку, выясняя с ним отношения. Восхищаются не убийством, а храбростью в драке. Вами не будут восхищаться как убийцей Каллена Бейкера, вас будут презирать как человека, поднявшего руку на спящего.

Затем они повернулись и уехали, а Уоррен смотрел им вслед. Последнее, что они слышали, был гаденький смешок.

– Не верю, – сказала Кейти. – Я еду к Уиллоу-Блафф.

В конце концов они приехали.

И вот мы стояли в нежном солнечном свете, наши ноги утопали в сочной луговой траве, над головой расстилалось голубое небо и проплывал белый тополиный пух. Мы слышали журчание воды, и я смотрел на Кейти, а она смотрела на меня. Я знал, что мой дом будет там, где она, что не нужна мне земля, которой владел отец, не нужно вообще ничего, кроме нее.

Тауэр повернулся к Лейси:

– Мне нужно кое-что сказать тебе, Лейси. Я люблю тебя. Я приехал в Техас, разыскивая тебя. По-моему, я полюбил тебя с тех пор, как ты стала женой Терри. Но, Лейси, я не хотел его убивать, вовсе не хотел.

И вдруг Кейти очутилась у меня в объятьях, я не думал ни о чем, только услышал слова:

– Джон, кажется, нам тоже следует уехать на Запад.

Кейти тоже что-то говорила мне, но я, взглянув вверх, отбросил ее от себя.

На краю леса, сразу же за источником стояли Чэнс Торн и Сэм Барлоу. С ними еще двое.

Они стояли редкой цепью и держали нас на мушке.

В пятнадцати футах от меня стоял Джон Тауэр, развернувшись к ним лицом.

– Джон, – сказал я тихо, – похоже, нам придется пострелять. Мы оба понимали, что случится с девушками, если мы не убьем бандитов. – Я беру Барлоу и Торна, – сказал я ему тихо. – Ты – остальных.

– Согласен, но ты берешь себе лучших.

Сэм Барлоу ухмылялся:

– Жаль, что мы не у той могилы, что вы тогда выкопали для меня. А то бы уложили в нее вас.

– Джон. – Бандиты подходили ближе. – Я кое-что изобрел: мгновенно достаю и нацеливаю револьвер. Испробовал это на Даде Батлере в Форт-Уорте.

– Я видел.

– Это дает мне маленькое преимущество.

– Точно.

Они приблизились уже на тридцать футов, Чэнс уставился на Кейти, взгляд его не предвещал ничего хорошего.

– Ты всегда презирала меня, – хохотнул Чэнс. – Но что бы ни случилось здесь, этого не узнает никто, учти. Никто никогда не узнает…

– Мне бы хотелось поджарить тебя, Каллен, – цедил Барлоу, – но не хочется заставлять дам долго ждать. Им не терпится принять настоящих джентльменов, поэтому мне придется просто убить тебя.

– Сэм, – начал я, – Сэм, хочу сказать тебе одну вещь. – Я тянул слова.

– Да? Какого дья…

И тут блеснула короткая молния выстрела, грянул гром. В эту секунду был реализован труд упорных тренировок, помноженных на цену жизни. С абсолютным спокойствием я всадил две пули в Барлоу, затем чуть переместив дуло, пристрелил Чэнса Торна. Моя четвертая пуля прошла сквозь шею Чэнса, залив его кровью.

Я направился вдоль источника к Барлоу. Тауэр тоже сделал все, что мог.

Барлоу пытался встать. Он знал, что ему крышка. Две пули сидели у него в животе. Он умирал и хотел только одного: сделать мне больно и утащить с собой.

– Боба Ли прикончили, – прохрипел Барлоу. – Он заехал домой и направлялся в Мексику, там его и подстерегли Пикоки. – Он хрипло вздохнул, на его лбу появились капельки пота. – А Биккерстафа прикончили в Альварадо. Теперь я прикончу тебя.

Он направил на меня дуло револьвера, но я вышиб его из руки бандита.

Чэнс извивался на забрызганной кровью траве, он умирал под мягким полуденным солнцем Техаса.

– Жаль… Жаль…

Чего ему было жаль, так никто из нас и не узнал, потому что Чэнс скончался тут же на лугу, глядя в высокое небо сквозь листья дуба, росшего у источника.

– Все получилось, Каллен, – сказал Тауэр. – Никогда бы не поверил.

Лейси рвала свои нижние юбки, чтобы перевязать его прошитое пулей плечо.

– Уоррен кричал, что убил тебя, – сияя, произнесла Кейти, – и если ты здесь больше не появишься, этому все поверят. А в другом месте ты возьмешь себе другое имя…

Мы поменяли седла, чтобы я смог ехать на запасном коне, а Кейти на моей кобыле. У нас был племенной конь и кобыла – мы воплощали в жизнь мою мечту вместе с Кейти Торн!

Мы, четверо живых, оставив за собой четверых мертвых, скакали навстречу солнцу.

Так это было. Хотя в болотах и заливах Серной реки и озера Кэндо до сих пор утверждают, что Каллен Бейкер был непокоренным мятежником, а те, кто читал книгу Томаса Уоррена, еще добавляют, что он был пьяницей, убийцей и вором.

Только это не конец истории.

Человек может разводить лошадей, а на досуге читать книги и даже изучать законы, если у него есть любящая и заботливая жена. А для образованного человека мир шире, и ему открывается масса возможностей реализовать себя в нем. Однако старые привычки не забываются, и на моем столе лежит кольт-«драгун», отполированный, вычищенный и заряженный, чтобы напоминать мне былые дни в болотах, когда я изобрел первый быстрый выстрел.

Сегодня из города приезжает Джон Тауэр, и мы вместе пойдем к корралям, чтобы поглядеть на лошадей – два рослых старика, которые давным-давно стояли бок о бок на залитом солнцем берегу Серной реки… Но это было так давно, кажется, в другом летоисчислении и даже в другом мире.