Текст книги "Таггарт"

Глава 7

На краткий миг все застыли в молчании, как в живой сцене из какой-нибудь пьесы. В сером дверном проеме Пете Шойер смотрелся черным силуэтом, безликим квадратным истуканом. Он казался столь же незыблем и несокрушим, как горы, и столь же неотвратим, как рок. Его внезапное появление из бури выглядело зловеще и устрашающе.

Пораженная не менее других возникшим грозным видением, Мириам взглянула на Таггарта, который, справившись с шоком, вскочил и стоял совершенно незащищенный, очень высокий и прямой.

Одно неверное движение – и полумрак комнаты прорежут вспышки выстрелов, и тут Мириам тихо произнесла:

– Входите. Хотите кофе?

– Что же, не откажусь. – Шойер шагнул в комнату. Из тьмы выступило его лицо – широкое, мрачное. Огромные глаза, казалось, видели сразу все. Он был изнурен, весь в грязи, а на рубашке запеклось пятно крови. В свете огня медные патроны на его перевязи сверкали, словно золотые зубы.

Пете стянул мокрый плащ и повесил его на крючок, нахлобучив сверху шляпу. Таггарт молча едва заметно переменил положение, чтобы снова быть лицом к нежданному гостю.

Смерив его взглядом, Шойер спокойно произнес:

– Я пришел арестовать тебя.

– Попробуй, – голос Таггарта оставался бесстрастен, – и я убью тебя.

Пете осклабился в широкой улыбке.

– Не выйдет, – отозвался он, а потом посмотрел на Мириам. – Помните, вы говорили о кофе, мэм.

Мириам, полностью захваченная драматизмом встречи преследователя и преследуемого, совсем позабыла про кофе.

– Ах да!

Она поставила на стол кофейник и чашку.

Шойер пододвинул стул и уселся.

– Ты заставил-таки меня погоняться за тобой.

– Мне не хочется убивать человека с кокардой. Сам ее когда-то носил.

– Ага, слышал, – Шойер шумно отхлебнул кофе, а потом налил горячий напиток в блюдце и принялся дуть на него. – И не надо никого убивать. Просто иди со мной подобру-поздорову.

– Придет время – решим.

Оба повернулись на звук открываемой двери. Вошел Старк. В его дружелюбной улыбке сквозила ирония.

– Встретились-таки, – покачал он головой, сбросил дождевик и насухо вытер дуло ружья перед тем, как поставить его в стойку. – Я держал тебя на мушке, когда ты выезжал из низины, – пояснил он Шойеру. – Думал, апач.

– Ты был позади меня? – неприятно удивился Шойер.

– Всю дорогу от реки.

Темные глаза Пете медленно заскользили по комнате, в них жарко пылало подозрение. Он оценивал ситуацию и прикидывал, как поступить.

Чтобы разрядить и без того сложную обстановку, Таггарт разъяснил:

– Эти люди приютили меня точно так же, как и тебя. То, что здесь произойдет, касается только нас двоих. Мне бы не хотелось, чтобы ты сделал ошибку.

– Там увидим.

Сванти зачерпнул ложечкой мед и положил в кофе.

– Почему бы тебе просто не уехать, когда кончится гроза?

– За тебя Живого или мертвого мне обещана кругленькая сумма, Таггарт. – Пете отпил кофе с блюдца и отер рот тыльной стороной ладони. – Да и вообще я не могу уехать. Прошлой ночью мой конь сломал ногу, иначе я был бы уже в Глоубе.

– Как ты нас нашел? – осведомился Старк.

– По чистой случайности, – с готовностью пояснил Шойер. – Такое уж мое дело, приходится делать зарубки в памяти о таких местах, где можно укрыться. Давно, еще когда служил в армии, ходил в разведку и чуть было не свалился в этот каньон. Конечно, начисто забыл о нем, пока он мне не понадобился.

– Ты расшевелил осиное гнездо, – сказал Старк. – Вытащил апачей на охоту. Не советую никому и пытаться уехать отсюда, пока все не уляжется. Если индейцев переполошить, они рыщут повсюду, точно голодные волки, а у меня на руках две женщины.

Шойер откинулся на спинку стула.

– Мне подходит, – пробурчал он, ковыряя в зубах щепочкой. – Сухое место для сна, калорийная пища и общество дам. Нет, я не против передышки.

После такой тирады все примолкли, только по крыше барабанил дождь. Консуэло подставила под течь котелок. Одна крупная капля упала в уже собравшуюся там воду, и звук всплеска прозвучал так громко, что Мириам вздрогнула.

По дну каньона бежал небольшой ручеек, а состояние зданий, простоявших не меньше полувека, явно доказывало, что даже после больших дождей здесь никогда не несся бурный поток. В противном случае он снес бы конюшню и повредил остальные строения. Многие глубокие каньоны и овраги, избороздившие пустыню, образовались именно ревущими полноводными дождевыми потоками, бесследно исчезавшими через несколько часов после грозы, но даже в эти немногие часы вода. могла сносить плотины и уничтожать дома.

Раскуривая самокрутку, Сванти смотрел на сплошную пелену дождя, застлавшую окно. Он понимал, что с появлением Пете Шойера отдыха у него не будет. Но это не взбудоражило и даже не встревожило его. Жизненный опыт подсказывал, что любую проблему надо решать только тогда, когда она заявит о себе. А в подобной ситуации до времени ничего нельзя изменить. Значит, придется выжидать… и быть начеку, что бы там охотник за людьми не предпринял.

Сванти не боялся Шойера. Ему и раньше приходилось решать спор оружием, и он верил, если повезет, то победит, а погибнет – тем более волноваться нечего. Таггарт был вовсе не глуп и не склонен переоценивать свои силы, но знал, на что способен с кольтом в руках. Прошедшие годы лишь закалили его, приготовив к любым передрягам. Постоянная бдительность и готовность к действию составляли для него жизненный принцип.

Он не считал себя прирожденным стрелком и не уважал забияк, никогда попусту не хватался за револьвер, избегал перестрелок как степного пожара или наводнения. – Сванти был глубоко убежден, что порядочному культурному человеку негоже решать свои проблемы с оружием в руках. Но, с другой стороны, если уж пришлось столкнуться с вооруженным до зубов, ни в чем не уступающим тебе агрессивным противником, то встретить его следует, не труся и не склоняя головы.

Пустых разговоров о храбрости он не любил, они действовали ему на нервы. Как будто можно делить людей на смелых и трусливых, как будто смельчаки всегда смелы, а трусы всегда трусливы! Любой человек в силу обстоятельств мог оказаться ив той и в другой ипостаси.

Таггарт не считал Шойера ни дурным, ни хорошим человеком. При этом он рассуждал так: если Пете угодно делать свой бизнес на охоте за людьми – что ж, он, Сванти, нисколько не возражает. Одни охотятся на бизонов, другие на волков… Охотиться на людей бесконечно опаснее. Многие полагали это бесчестным занятием, но Таггарт не соглашался с ними.

Правда, что касается конкретно Шойера, то, возможно, в своем ремесле он заходил несколько дальше, чем следовало. То ли был чересчур настойчив, то ли слишком жаден… но Таггарта это не заботило. Он понимал, что как бы там ни было, Пете прекрасно знает свое дело, и его так просто не обведешь вокруг пальца, не собьешь со следа какой-нибудь нехитрой уловкой. И уж коли дойдет до стрельбы, то надо постараться заранее обеспечить себе преимущество. Но пока было ясно, что Шойер не собирается доводить дело до перестрелки. И вовсе не потому, что испугался, просто в таких обстоятельствах поступить так неразумно. Его могут ранить, а тогда он не сможет взять пленника или продолжать погоню. Пете не был упрям и не слишком дорожил своей репутацией, он привык хорошо выполнять работу, за которую взялся.

Старк поднял голову, на мгновение его лицо попало в луч света, и Таггарта глубоко поразило, какое напряжение читалось на этом лице. До сих пор Сванти не замечал перемен в Адаме, теперь же вынужден был констатировать, что тот сильно осунулся, глаза его впали и потускнели. Это удивило Сванти, с его точки зрения, Старк являлся живым воплощением силы, принадлежал к тому типу неунывающих и упорных людей, которые способны вынести любые испытания. Что-то явно не сходилось, но пристально понаблюдав за Адамом, решил, что дело не только в домашних неурядицах. Конечно, сразу во всем разобраться очень трудно, но развитая как у дикого животного интуиция помогала ему улавливать тончайшие настроения окружающих людей, любые проблески скрытого недоброжелательства. За тревогой Адама, несомненно, таилось нечто более важное, чем беспокойство о жене. Его озабоченность постепенно передалась и Таггарту.

Мириам, занятая своими мыслями, собирала на стол. Консуэло как ни в чем не бывало штопала рубашку Адама. Лишь один раз она стрельнула глазами в Сванти. Шойер перехватил ее взгляд, и в темных глазах его вспыхнул огонек изумления и ревности.

Старк вытащил колоду карт и принялся раскладывать пасьянс. Таггарт встал и потянулся к плащу. Шойер внимательно следил за ним.

– Ты куда-то собираешься?

– Ну и?..

– Я с тобой, теперь нам надо держаться вместе. – Пете глянул на Адама. – Лошадь не продашь? Тогда я заберу отсюда этого парня, и мы слезем с твоей шеи.

Прежде, чем ответить, Адам набил трубку и задумчиво посмотрел на сложившуюся комбинацию.

– Нет, – ответил он. – Не продам. Одолжу, когда тебе придет время ехать, не раньше. А вздумаешь взять лошадь без спроса, натравлю на тебя закон.

– Я сам закон.

Мельком взглянув на Пете, Адам выпустил кольцо дыма и неторопливо вытащил трубку изо рта.

– Только не для меня. Для меня ты всего-навсего охотник за людьми. И не более того, – он снова перевел взгляд на карты. – Я отнюдь не уверен, что твоя власть распространяется на эту территорию.

Шойер так и сел.

– Ты у меня узнаешь…

Старк поднял руку.

– Пойми меня. Я вовсе не оспариваю твое право производить аресты, я только не уверен, что это право действует здесь. На твоем месте я бы не торопился. Я бы сперва точно выяснил, что скажет на такие действия губернатор. Насколько я уяснил, ты преследуешь этого человека за перестрелку в Нью-Мексико.

– Так оно и есть.

– Судя по моему опыту, – спокойно произнес Старк, – народ в Аризоне с пониманием относится к стрельбе, когда несколько нападают на одного, а этот один умудряется одержать верх. Я думаю, тебе придется изрядно потрудиться, чтобы увезти этого человека из Аризоны.

Шойер усмехнулся.

– Предоставь мне тревожиться об этом. За этого человека объявлена награда. Меня не интересует, за что его разыскивают и как все происходило на самом деле. Это уже пусть разбирается суд.

Не обращая внимания на этот разговор, Сванти Таггарт открыл дверь и шагнул под дождь. Струйка воды, сочившаяся по дну каньона, превратилась в полноводный ручей. Сванти перепрыгнул через него и пошел к конюшне. Выведя оттуда коня, он увидел, что к дверям, натягивая дождевик, подходит Пете Шойер. Укрывшись от ливня под навесом, охотник за беглецами следил, как Сванти поит коня и ведет его обратно в конюшню. Там Сванти заботливо заполнил ясли сеном.

Запас корма для лошадей был совсем невелик – лишь то, что Старки смогли накосить по холмам и немногочисленным окрестным лугам. Хватило бы на день-другой, но не больше. Из-под навеса конюшни Таггарт наблюдал за дождем. Вдруг дверь дома отворилась, и появилась Мириам. Подойдя к нему, остановилась и некоторое время молча смотрела на дождь.

– Что вы намерены делать? – наконец спросила она.

– Остаться. Я уже сказал, да и бегать мне надоело.

– А если он попытается взять вас?

– Надеюсь, не станет.

– Я боюсь его. В нем есть что-то такое… Не верится, что ему может кто-то противостоять.

– Да, скроен он хоть куда.

– Если я могу помочь, – она колебалась. – Есть путь из каньона через горы. Пешеход пройдет. Надо перевалить через вон тот пик на юге. А я бы привела туда коня.

– Не вмешивайтесь в это дело.

– Но что-то надо предпринять!

– Пока ждать. – Дверь дома оставалась слегка приоткрытой, и он знал, что Шойер исподтишка следит за ними. – Нет смысла напрашиваться на неприятности. Подождем, пока он совершит свой первый шаг, а потом я отвечу.

– Думаю, он попытается убить вас.

– Его дело. – Он взглянул из конюшни. Над каньоном нависали низкие тяжелые тучи, набухшие дождем. – А как вы собираетесь устраивать свою жизнь? Потом, когда выберетесь отсюда?

Мириам взглянула на него.

– Не знаю. Я живу, как живется. А как вы? – ответила девушка вопросом на вопрос. – Помнится, говорили про ранчо… Может так, для красного словца или у вас и в самом деле есть какие-то планы?

Таггарт мрачно уставился в одну точку.

– Были у меня планы. Даже ранчо было. А потом явились эти проходимцы из Техаса, и я оттуда пулей вылетел. Прямо с ранчо в самую гущу неприятностей. – Он закурил, собираясь с мыслями. – Честно говоря, еще не знаю. Может, останусь тут, в Аризоне, а может, двину на Запад в Калифорнию. Еще не решил.

– Почему бы вам не обсудить свои планы с Адамом? О скоте он знает куда меньше, чем ему бы хотелось, но в остальном золотая голова. Вдвоем вы бы составили хорошую команду.

– У Старка есть лишняя лошадь? Ну чтобы одолжить ему?

– Есть одна. Но плохонькая.

– Тогда мы с Шойером могли бы вместе уехать отсюда и решить все проблемы где-нибудь тет-а-тет, не втравливая вас в заваруху.

– Не надо.

Дождь помаленьку начал утихать, хотя тучи еще не рассеялись и разбухший ручей продолжал с шумом нестись по дну ущелья. Чуть выше по течению стояла запруда, где запасали воду на случай засухи, чтобы поить коней или поливать траву на пастбищах.

– Я никогда ни с кем не искал ссоры, – грустно сказал Сванти. – Но если тебя задирают – выхода нет, остается драться.

– Понимаю.

– В этих местах честность и храбрость считаются главными достоинствами человека. Не случайно здесь все сопряжено с опасностью, и тебе, само собой, хочется иметь такого товарища, у которого хватит пороху с открытыми глазами встретить беду. Кто решится ехать по индейской тропе с трусом; понимая что он в первой же переделке бросит тебя? Да и в бизнесе тоже. Ты должен быть уверен, что можешь положиться на честное слово партнера. У нас нет ни законников, ни суда, да нам и некогда возиться со всей этой чепухой. Если я покупаю десять тысяч голов скота, то пусть в стаде и будет ровно десять тысяч, пересчитывать не надо, правда так оно почти всегда и выходит. Если кого-то назовут трусом или лжецом, ему приходится хвататься за кольт. Иначе с ним никто больше не станет иметь дел. Нельзя позволять, чтобы о тебе пренебрежительно говорили. А уж коли один скажет, то пусть никто больше не осмелится повторить.

Таггарт снова посмотрел на небо. На западе над горами все еще громоздились тучи, но ветер переменился, и над каньоном появился просвет.

– Народ в здешних краях задиристый, безжалостный к слабакам. Толкнут – надо давать сдачи. А то не успеешь опомниться, как тебя отовсюду вытолкнут.

Они еще несколько минут постояли молча, а потом Сванти тихо заметил:

– Ты предупреди брата. Человек, который преследует и убивает людей ради пары сотен долларов, ни перед чем не остановится, чтобы завладеть золотой жилой.

– Думаешь, он знает?

– Без сомнения. Возможно, он знает даже, где рудник. Пете Шойер хоть и убийца, но далеко не глуп.

Глава 8

На рассвете Сванти поднялся и в мокасинах тихонько выскользнул из конюшни, где спал. Поднявшись вверх по каньону, без особого труда нашел место, о котором рассказывала ему Мириам, вскарабкался по обрыву, устроился под прикрытием кедровой поросли и принялся с безграничным тщанием осматривать окрестности.

Пете видел, как уходил Таггарт, но не обеспокоился, потому что знал, что тот помогает Старкам запастись топливом, к тому же он не взял с собой лошади. А без лошади далеко ему не уйти. Правда, знай Шойер Таггарта получше, он бы не спешил с подобными выводами. Ведь ковбой с детства был приучен к пешей охоте и, подобно любому апачу, мог за день пешком преодолеть большее расстояние, чем верхом на коне.

Старк опасался, что апачи все еще где-то поблизости, и Таггарт хотел в этой передряге стоять с ним бок о бок. Хотя Адам приехал на Запад совсем недавно, однако благодаря исключительной наблюдательности, особому чутью и крепкой хватке быстро разобрался в психологии как белых, так и индейцев. Такой человек стоил дюжины более опытных людей.

Утром Старк как обычно ушел на рудник, хотя накануне вечером туда не собирался. Такая непоследовательность заинтриговала Таггарта.

Сванти не сомневался, что женщины не знали местонахождение жилы. А если и знали, то внешне никак не выдавали свой секрет. Этот факт еще больше возбудил любопытство ковбоя, поскольку Адам своим компаньонкам доверял. И уж если он ничего не сказал им, значит, у него были на то веские основания.

Таггарт прикинул, где бы мог находиться рудник. Получалось, что примерно милях в трех или чуть дальше от каньона с часовней. Скорее всего, он скрывался в труднопроходимых холмах к востоку от Подковьей излучины Соленой речки.

На своем наблюдательном посту Сванти провел около получаса, но не заметил вокруг ни малейшего признака пребывании человека. Тогда он поднялся и, стараясь ступать по скалам или перепрыгивать с камня на камень, чтобы не оставлять следов, направился к холмам. Еще до приезда сюда, он успел изучить и запомнить расположение нескольких каньонов, тянущихся к Соленой речке. За два с лишним часа он преодолел менее четырех миль, поскольку время от времени находил себе какое-нибудь укрытие и проверял, не идет ли кто по его следу.

Вчерашний дождь дочиста умыл землю, смыл все старые следы. Воздух был свеж и прохладен, весь мир казался новым. По узенькой полоске песка проскользнула змея… неподалеку виднелись отпечатки лапок ящерицы, а еще чуть дальше – врассыпную пробежал выводок перепелок. Больше никаких следов Таггарту не попалось.

Удары кирки Сванти услышал еще до того, как заметил Старка. При первом же звуке он залег в укрытие и осмотрелся, но не заметил ничего, хоть бы отдаленно напоминающего какую-нибудь человеческую деятельность. Вскоре равномерный стук ненадолго прекратился. Сванти замер.

Чуть к юго-востоку от него находилась высоченная узкая скала, тянущаяся к небу, словно указательный палец. Горный склон под ней круто обрывался. Взяв в руку винчестер, Таггарт зашагал вниз по склону и тут снова услышал, как глухо бьет кирка. Удар… еще удар.

Внезапно Сванти остановился, по спине его пробежал легкий холодок. Сквозь удары кирки он уловил слабое шевеление где-то в глубинах скалы. Подобное рокотание иногда доносится из шахт, оно напоминает потрескивание дерева под непомерным грузом. Звук не сулил ничего хорошего.

Спустившись еще, он снова остановился. Прямо перед ним нависала наклонная скала. А у самого ее подножия виднелась глубокая нора, уходившая в недра каменной башни.

Оглядев скалу, Сванти заметил, что вся она изборождена старыми трещинами и разломами, и могла вот-вот рассыпаться. Пока он осматривался, из норы, волоча за собой мешок, выполз Адам. Выпрямляясь, он вдруг увидел Таггарта.

Несколько секунд мужчины смотрели друг на друга. Переведя дыхание, Старк промолвил:

– Все-таки нашел меня. Ты что-нибудь смыслишь в старательстве?

Пройдя мимо него, Сванти задрал голову. Его тут же бросило в холодный пот, в горле пересохло. От самой мысли лезть в эту дыру под каменной башней у него мурашки побежали по телу.

– Да ты совсем ума лишился, – ровным голосом сказал он. – Просто спятил. Работать в подобном месте – самоубийство.

– Там золото.

Таггарт обернулся и смерил его взглядом.

– Ни один человек в здравом рассудке не пойдет на такой риск ради золота.

Вытащив трубку, Адам принялся набивать ее.

– Тут как посмотреть, Таггарт. Главное, чего ты хочешь и насколько сильно твое желание. Я знаю, что делаю и каковы мои шансы. Для меня золото – это ранчо, скот, уют и удобство для моей жены. Это путешествие для нее… В Сан-Франциско, а то и в Европу.

– Но ты можешь здесь погибнуть.

– Это верно.

Они помолчали. Старк раскурил трубку. В ярком утреннем свете его лицо выглядело серым и изнуренным. Еще бы. Теперь Таггарт вполне мог оценить, какое же напряжение должен был испытывать золотоискатель, работая в таком склепе.

– Так вот почему ты не пускаешь сюда женщин!

– Да, поэтому. – Адам присел на корточки, глаза его по старой привычке обшаривали окрестности. – Еще две недели, и я получу все, что мне нужно.

– Две недели?

– Жида стала еще богаче, чем прежде. Взгляни, – он вытащил кусок руды из мешка. – Ты только взгляни на это.

Сванти проглотил собственные слова. Руда просто сочилась золотом. Все обитатели Дикого Запада только и рассказывают о таких месторождениях, но мало кому довелось хоть раз видеть их собственными глазами. Обломок руды оказался тяжел, настолько тяжел, что Сванти просто изумился его весу, а ведь он привык к тяжести золота. Весь камень пронизывали золотые прожилки, причем не тоненькие еле заметные ниточки, как оно часто бывает, а толстенные ленты. Кварц буквально крошился под руками. Попробовав отломить верхний слой, ковбой почувствовал как камень треснул от легкого нажатия пальцев.

Таггарт не принадлежал к числу тех, кто безумно любит золото, но и ему был знаком азарт золотой лихорадки. Жажда во что бы то ни стало найти драгоценный металл могла войти в плоть и кровь, – и тогда человеку уже не было спасения. Сванти знавал многих, кто посвятил свою жизнь погоне за желтым призраком: в пустыне, на горах, в Богом забытых краях. Да, он мог понять силу этого влечения, хотя давно уже осознал, что некоторые вещи не стоят той цены, которую за них платишь. Что до него, то он мечтал о земле, скоте, райском уголке, где бы вдоволь хватало воды и травы.

Но против такого золота, как в этой жиле, мало кто смог бы устоять. Теперь его даже удивило, что Адам не был полностью поглощен золотой лихорадкой. Таггарту еще не приходилось встречать такого уравновешенного человека.

– Жила богатая, – согласился он. – В жизни такого не видал. Но как велик риск! На все это золото не купить даже одного лишнего дня жизни.

– Нет.

– Значит, это женщины?

Адам кивнул.

– Конни. Не Мириам… Она такая же, как ты или я, умеет справляться с собой и не требовать от жизни чего-то недоступного. Но она видывала и хорошие времена, а Конни – нет. Конни очень беспокойная. Я думаю, немножко хорошей жизни – и она излечится.

– Ты ошибаешься.

Старк удивленно поглядел на него.

– Она говорит, будто хочет роскоши, красивых вещей. – продолжил Таггарт, – и сама в это верит. Но мне кажется, ей необходимо поверить в тебя.

– Это уж зависит от нее самой.

Сванти кивнул на скалу.

– Покажи ей рудник.

– Нет.

– И ты не должен показывать его Шойеру.

– А как насчет тебя? – Адам улыбнулся. – Ты же видел.

– Золото твое, и любой, кому вздумается здесь копать, должен считаться с этим. Но на твоем месте, – Таггарт усмехнулся, – я бы следил даже за мной. Человек с таким золотом не может себе позволить доверять никому.

Ласково пригревало утреннее солнце. Вдалеке уходили в небо Четыре пика, а горный склон под ногами Старка и Таггарта сбегал к Соленой речке, текущей в какой-нибудь миле от них.

– Почему не сказал ей, что убил Тома Санифера?

Старк вытаращил глаза.

– Ты слышал об этом?

– Она бы тебя зауважала.

– Возможно… или возненавидела бы. Она возлагала на него большие надежды – в мыслях, конечно. – Он снова раскурил трубку. – А надежды возлагать было не на кого. Просто пустозвон и бахвал, а как настала пора открывать карты, так ему и показать нечего.

Адам помолчал, собираясь с мыслями.

– Он не стал со мной драться. Струсил и дал деру, а потом, когда я вышел из салуна, попытался застать меня врасплох.

– Ей все расскажут.

– Вряд ли. – Старк поднялся и выбил трубку. Внезапно ему расхотелось курить. – Есть вещи, которые она должна постигнуть сама. Если не поймет, то и говорить не о чем.

После грозы воздух стал чист. Над землей, словно благословение, раскинулась тишина, жаркое солнце развеяло последние следы ночной прохлады. В вышине раздался пронзительный клекот орла, на водах Соленой речки играли солнечные блики. Внезапно из низины на другом берегу показались апачи. Проехав через редколесье, они остановились, оглядываясь. Их было человек тридцать, и с собой они вели нескольких сменных коней. Таггарт застыл на месте, чувствуя, как бешено колотится сердце. Он знал, что Старк тоже заметил индейцев.

Оба думали об одном и том же. Если индейцы войдут в воду и двинутся вдоль Подковьей излучины, то выберутся на противоположный берег как раз там, где проходит узенькая тропка, ведущая к Грязным источникам между горой Рокинстрау и каньоном с часовней. И если Мириам сегодня утром как обычно отправилась на вершину Рокинстрау, то индейцы найдут ее следы.

– Тут работы на одного человека, – сказал Таггарт. – Я сделаю крюк и заберусь на гору неподалеку от каньона. Тогда мне будет их видно, и я пойму, нашли они ее следы или нет.

– Один против тридцати?

– В такой ситуации что один, что двое, разницы никакой. А если мы оба уйдем, то женщины останутся одни с Шойером, а то и с апачами.

Таггарт вернулся чуть назад по склону и, оказавшись за гребнем, сразу же пустился бегом. По его подсчетам, если апачи последуют наезженной тропой, то ему придется преодолеть расстояние лишь немногим большее, чем им.

Он мчался легко и быстро, длинными ровными скачками. Склон горы, правда, был отвесным и скалистым, но его опоясывала едва заметная звериная тропка. Помедлив перед тем, как нырнуть в ложбину, Сванти краем глаза отметил, что индейцы скачут вдоль самого берега вниз по течению. Ковбой свернул в один из ведущих на юг каньонов, пробежал по нему, а потом вскарабкался на гору неподалеку.

Оттуда открывался хороший обзор на тропу к Грязным источникам. Сев на корточки за кустом можжевельника, Сванти внимательно следил за индейцами.

Те были еще далеко от каньона. Они ехали медленно, поглядывая на берега, – видно искали следы переправы. По запекшейся крови на рубашке Шойера Сванти догадался, что тот выдержал битву… А теперь индейцы выступили в погоню за охотником.

С того места, где притаился Таггарт, можно было заглянуть в каньон. Виднелся источник, заводь и край старой часовни. Вдруг появилась Мириам. Он тут же подобрал обломок скалы и швырнул в заводь. Она обернулась и посмотрела вверх.

Он указал в сторону устья каньона и три раза поднял по десять пальцев. Девушка кивнула и побежала к дому. Пусть у Шойера и была дурная репутация, но драться он безусловно умел. Надежда на то, что индейцы проедут мимо, ничтожна.

На пути к Грязным источникам апачи растянулись в цепочку длиной около сотни ярдов. У родника все спешились и рассыпались в разные стороны, выискивая следы того, кто там недавно был.

Обитатели каньона с часовней старательно избегали это место, туда не ходили… А что, если Шойер останавливался там? Смыл ли дождь его следы?

Со своего наблюдательного поста на склоне горы, Таггарт видел площадку перед входом в каньон, но разглядеть, кто стоит на страже, Шойер или одна из женщин, не мог: часовой где-то надежно укрылся.

В том месте стены каньона прорезало несколько глубоких расщелин, а вокруг во множестве валялись валуны и обломки скал. Среди них росли можжевельник и опунции, так что передвигаться здесь можно было более-менее незаметно.

Апачи один за другим стягивались к Грязным источникам. Это означало, что они не нашли никаких следов. Хорошо, что никто из женщин сегодня утром не ходил в горы, индейцы непременно обнаружили бы их следы.

Осмотревшись, апачи принялись разбивать лагерь, но некоторые из них сели в седла и ускакали – явно на поиски Шойера. Было еще совсем рано, слишком рано, чтобы индейцы устраивались на ночлег, возможно у них имелись какие-то свои причины задержаться в этих местах. В том, что это военная вылазка, Таггарт не сомневался. Ясно, как день, у них были основания считать, что Шойер где-то поблизости. Вспомнив, сколько следов могло остаться на вершине Рокинстрау, Сванти молил Бога, чтобы индейцам не вздумалось вскарабкаться туда.

Продолжая наблюдать за отрядом, он сделал самокрутку. Битвы не миновать. Рано или поздно они непременно наткнутся на каньон или заметят признаки присутствия в этих краях группы людей. Тут-то и начнется пальба. Сванти уже приходилось видеть, как сражаются апачи, он и сам сражался с ними, равно как и с команчами, сиу и модоками. Он помнил дымный запах их тел, знал, как быстро они могут двигаться и также внезапно исчезать. Когда имеешь дело с апачем, надо сперва стрелять, а потом уже думать.

С чувством невольного уважения Таггарт следил за тем, как они обыскивают местность. На первый взгляд в их действиях не прослеживалось никакой методики, но он не сомневался, что не может быть ничего более тщательно и четко спланированного, чем эти поиски. До сих пор горсточку белых людей спасал только дождь.

К тому времени Адам Старк уже должен был бы вернуться в каньон и приготовиться к сражению. Да и Шойер тоже. Их было пятеро – трое мужчин и две женщины, а каньон представлял собой довольно выгодную позицию. И все же Таггарт понимал, что их шансы ничтожно малы. Если бы сейчас он находился не здесь, а где-то еще и его спросили бы, сколько могут трое мужчин и две женщины продержаться против тридцати апачей, он отмахнулся бы от такого вопроса, как несерьезного и не стоящего внимания.

Но он-то находился здесь. Такой поворот сам по себе еще не значит, что шансы у обороняющихся сильно возрастали. Просто теперь это была его проблема, и она требовала решения. Сванти прикинул, что их ждет. Сперва можно надеяться, что их не обнаружат. Когда все карты будут раскрыты, придется сражаться, заботясь лишь о том, чтобы забрать с собой на тот свет как можно больше врагов.

Старк и Шойер могут какое-то время держать оборону в устье каньона, не позволяя индейцам вступить в него. А он тем временем постарается не допустить их к круто обрывающимся вниз стенам. В результате кто-нибудь непременно подкрадется к нему сзади, и тогда, если только к тому моменту его еще не убьют, надо отступать. Потом придется до последнего защищаться в доме.

Он вспомнил Шойера и мрачно усмехнулся. На сей раз охотник за людьми и сам стал дичью. Если ему удастся выбраться отсюда живым, может считать, что ему крупно повезло.

У источника было тихо. Индейцы разожгли костер и теперь собирались зарезать одну из сменных лошадей. Апачи ничего так не любят, как конину. На худой конец подойдет разве что мясо мулов… Но ни один из них, некстати пришло на ум Сванти, и в рот не возьмет рыбы.

Раскурив самокрутку, Таггарт закопал спичку в песок, вытащил несколько патронов и разложил их аккуратным рядком на камне перед собой так, чтобы в любую минуту можно было пустить в ход. Пристроив рядом и винчестер, он уселся на прежнее место и продолжал наблюдать за индейцами, снующими возле огня.

Его не оставляли мысли о женщинах. У Консуэло потрясающая фигура. Можно представить как изумительно хороша она в постели. Но если уж говорить начистоту, то для жизни бок о бок, день за днем, она Мириам и в подметки не годится.

На него снова нахлынули странные чувства, охватившие его той ночью, когда сидел на коне перед входом в каньон, зная, что рядом кто-то есть, более того: что этот кто-то – женщина, причем привлекательная. Как ни смешно, все так и было. Он точно знал.