Текст книги "Высокие маки"

Глава 11

Нина проверила все в последний раз. Это был ее первый рабочий день в «Драконе», и ей хотелось выглядеть безукоризненно. Свой новый костюм она выбрала в «Саксе» в субботу. По деньгам Нина с трудом могла себе это позволить, но она рассматривала покупку как вложение капитала. На дворе стояли восьмидесятые.

Для женщин-руководителей была издана специальная «библия» – «Платье для успеха» Джона Моллоя. Книга лежала у изголовья Нины, изрядно потрепанная. Девушка следовала в ней каждой букве. Во-первых, надо выбрать деловую одежду. Ткань блузки должна быть легче ткани костюма. Никакого ярко-красного, ярко-оранжевого – вообще ничего яркого. Избегать подчеркивать бюст.

Легко сказать, да трудно сделать, подумала Нина с беспокойством. Ее костюм состоял из белой блузки, пиджака с подплечиками – очень важной в последнее время деталью, придающей уверенность. Юбка была точно до колена, туфли без каблуков, колготки телесного цвета. Она сделала единственную уступку собственной индивидуальности, отказавшись от синего цвета в пользу цвета бургундского вина. Она очень надеялась, что пиджак выбранного фасона достаточно надежно скрывает грудь. Нина немного повозилась с пышным бантом на шее и наконец подхватила новый кожаный кейс.

– Ну что ж, идем на работу, – сказала она себе.

Пока желтое такси везло ее к зданию «Дракона», Нина читала бумаги в папке. Она не размышляла о странности ситуации. Молодая женщина без положенного образования, из совершенно другого круга вдруг штурмует самый исключительный мужской бастион на Манхэттене… Неслыханное дело. Но именно так все и было. Однако это уже в прошлом. Ее взгляд сейчас устремлен в будущее. Она быстро сделала нужный шаг и продолжала двигаться дальше.

Очень скоро Нина поняла, насколько ей будет трудно.

– Доброе утро, мисс Рот. – Элегантная блондинка приветствовала Нину, когда та вошла в вестибюль, отделанный итальянским мрамором.

Нина думала, что приедет совсем рано, но в холле было уже полно молодых людей, с деловым видом устремлявшихся к лифтам. Восемь двадцать утра, сделала она пометку в уме, завтра она появится в восемь.

– Я новый менеджер отдела развития бизнеса, – объяснила Нина, стараясь говорить деловым тоном. – Я должна явиться к мистеру Джексу в девять.

Девушка словно насквозь пронзила взглядом Нинину черноволосую голову, серые глаза и белую кожу. Потом почти неприлично уставилась на ее фигуру, походившую на песочные часы. Костюм лишь отчасти скрывал пышные Нинины формы. Она оглядела красивые ноги и аккуратные лодочки. Нина с трудом удержалась, чтобы проверить, нет ли пятен от кофе на лацканах пиджака.

– Да, мэм, – ответила тонким голосом девица, – отдел развития бизнеса на двенадцатом этаже, ваш офис рядом с офисами мистера Робинса и мистера Дэйли. Они уже пришли.

– Спасибо, – поблагодарила Нина, но девушка уже уткнулась в свой журнал.

Да, все ясно. Не очень уверенно Нина подхватила кейс и направилась к ближайшему лифту. Трое молодых людей уже стояли в кабине, но когда Нина прибавила шагу, желая войти, двери с тихим шипением закрылись. Те, в кабине, даже не попытались придержать их. Она глубоко вздохнула и нажала кнопку. «Может быть, так и должны вести себя люди в больших корпорациях?» – спрашивала себя Нина, ожидая следующего лифта. В конце концов они ее не знают, а время – деньги. Так ведь?

Поднимаясь в свой отдел, Нина нервно перебирала пуговицы на пиджаке. В зеркальных дверях лифта отражалась хорошенькая девушка, может, немного раскрасневшаяся, но аккуратно и сдержанно одетая. Она внимательно осмотрела свое отражение и не смогла найти никаких изъянов. Пожав плечами, Нина отвернулась. Всего две минуты она в этих джунглях, а уже начинает сходить с ума…

На двенадцатом этаже лифт бесшумно остановился, двери плавно разъехались, и Нина увидела шикарный коридор. Пол был покрыт мягким серым ковром, на стенах в элегантных рамках висели картинки с изображением продукции «Дракона». Мужчины и женщины входили в офисы, выходили из них, но начальниками были одни мужчины. Женщины носили короткие юбки, туфли на высоких каблуках, красивые платья пастельных тонов. И все улыбались. Нина огляделась и не увидела ни одной женщины в деловом костюме.

– Извините… – Она остановила рыжеволосую красотку с кружкой кофе в руке. – Я новенькая. Не могли бы вы объяснить, куда мне идти?

– Конечно, – сказала девушка ровным голосом. – Машинописное бюро в конце следующего коридора. Вам надо доложить о себе миссис Финн.

– О нет, я имею в виду… Я новый менеджер отдела развития бизнеса. Видимо, мне предстоит работать с мистером Робинсом и мистером Дэйли, – объяснила Нина. – Не покажете ли, как мне пройти в свой офис?

Девушка была потрясена.

– Так это вы Н. Рот?

– Да, Нина Рот, – подтвердила Нина.

Девушка секунду пробыла в замешательстве. Потом сказала:

– Можете пойти за мной, мисс Рот. – Она едва скрывала возникшую враждебность.

Неся перед собой кружку кофе, девушка вела Нину по коридору. Несколько маленьких, без окон, офисов располагались в углу, на каждой двери висела табличка с именем, написанным тонкими черными буквами. «Н. Рот» было между «С. Дэйли» и «Т. Робинс». Пристально вглядевшись и прочитав должности, Нина удивилась: все три совершенно одинаковые. Менеджер, отдел развития. Она предполагала, что будет заниматься этим одна.

– Вот ваш офис, – объявила секретарша, вводя Нину в маленькую комнатку-ячейку. Между столом, полками с папками и корзиной для бумаг места хватало разве что для котенка. – Вам приписана помощница, Трэйси Джонс. Вы будете делить ее с мистером Робинсом и мистером Дэйли, – продолжала девушка. По ее тону было ясно, как сильно она сочувствует Трэйси. – Если вам что-нибудь понадобится, вызовите ее – вот кнопка. Всем новым менеджерам назначена встреча с мистером Джексом в десять часов в его офисе на тринадцатом этаже.

– Спасибо, – бесстрастным голосом поблагодарила Нина, открывая кейс и выкладывая бумаги.

– О-хо-хо, – сказала девушка, закрывая за собой дверь.

«Боже мой, – подумала Нина, – наверное, у них не слишком много женщин на руководящих постах».

Через пять минут после того, как она села за компьютер, в дверь постучали.

– Войдите, – сказала она.

Дверь открылась, и на пороге появились двое прекрасно одетых мужчин. Оба в костюмах в тонкую полоску, оба широко улыбались. У одного на руке были золотые часы, у другого – стальной «Роллекс». Нина сразу заметила, что они в кожаных туфлях, сделанных в Европе.

– Привет, я Саймон Дэйли, а это Том Робинс, – сказал тот, что повыше, указывая на своего коллегу. – Вы, должно быть, мисс Рот.

– Нина. – Она поднялась, пожала им руки. – Мне будет интересно работать с вами.

– Нам тоже, – сказал Робинс. У него были песочного цвета волосы и веснушки; Нина не обратила внимания на то, как он, подмигнув, оглядел ее фигуру.

– А вы тоже здесь новенькие?

– Да, мэм. – Саймон, блондин, казался более открытым и менее скованным. У него был легкий чикагский акцент и приятные манеры. – Это мой первый рабочий день. «Дракон» стащил меня со студенческих небес, теперь придется самому зарабатывать себе на ужин.

– Со мной произошло то же самое, – признался Том, продолжая шарить взглядом по Нининому пиджаку. – Я занимался экономикой в Корнелле, а Саймон – математикой в Йеле.

Нина выпрямилась.

– Я пришла в бизнес из школы. Совсем недавно работала в «Долане».

– Да, сейчас великое время. Вы совершенно независимая женщина, – пошутил Том, противно улыбнувшись.

– Мне бы тоже хотелось так думать, – спокойно ответила Нина.

– Я думаю, дело вот в чем. У вас нет степени, а у нас нет практического опыта. Поэтому мы получаем сорок пять тысяч, а все остальные начальники – пятьдесят две, – недовольно проворчал Саймон. Он поглядел на свой «Роллекс». – Скоро десять. Пора идти наверх. Нельзя опаздывать на первую беседу.

Нина кивнула и пошла за ними к лифту, пытаясь придать лицу непроницаемое выражение. Похоже, работать в «Драконе» будет все равно что бежать вверх по идущему вниз эскалатору.

Она подумала, что в общем-то тридцать пять тысяч для нее целое состояние, однако эти два молодых парня с нулевым опытом станут делать ту же самую работу, что и она, а получать больше на десять тысяч.

В роскошном холле тринадцатого этажа, в котором Нина уже была во время первой беседы, собралось человек тридцать. Одни любовались картинами – написанными маслом охотничьими сценами, другие сидели на диванах или смотрели на город в ошеломляющего размера окна от пола до потолка. Нина испытала облегчение, увидев еще четырех женщин, но когда она представилась им, радости поубавилось: две оказались из отдела кадров, одна – из отдела упаковок, а четвертая занималась связями с общественностью. После знакомства с ними Нина почувствовала еще большую обособленность.

Дверь широко распахнулась, и их впустили. Стулья с позолоченными спинками стояли рядами перед элегантным столом красного дерева. Нина заметила, что другие женщины сели сзади, не стремясь оказаться на переднем плане, но сама, расправив плечи, прошла прямо к первому ряду и села в центре.

«Дракон» нанял ее не для того, чтобы она изображала увядающую фиалку.

Все разговоры стихли, когда Джеральд Джекс широким шагом вошел в комнату. Он был в темном костюме, на руке поблескивали платиновые часы от Гуччи. Седые волосы аккуратно подстрижены, в темных глазах – никакого выражения. Глава американского отделения «Дракона» Джекс являлся правой рукой Тони Сэвиджа в Штатах; всем своим видом он демонстрировал безжалостную, непоколебимую силу и власть.

– «Дракон» – самая большая фармацевтическая компания в Соединенных Штатах. Наши доходы составляют полмиллиарда долларов при обороте в три миллиарда.

Все молча уставились на нового шефа.

– Но это еще не все, – холодно продолжал Джекс. – Лорд Кэрхейвен хочет, чтобы мы стали самой крупной корпорацией в мире. Наша цель – радикальное улучшение американского рынка. Мы платим самую высокую зарплату и, естественно, ожидаем самой высокой отдачи. «Дракон» ждет от вас усовершенствований и расширения бизнеса.

Джекс оглядел ошеломленных новичков.

– На нас работать очень нелегко. Нам нужен быстрый результат. Тот, кто не справится, будет уволен. Тот, кто справится, станет чрезвычайно богат. Я хочу видеть ощутимый прогресс уже в течение первого месяца работы. – Он слегка подался вперед, взгляд его стал гипнотическим, угрожающим, как у готовой к броску кобры. – Мы оставим у себя только самых лучших. Запомните: если вы будете почивать на лаврах, они быстро станут украшением похоронных венков.

Беседа закончилась, все поднялись и стали расходиться. Нина тоже встала, но Джекс подал ей знак остаться.

– Доброе утро, Нина. Добро пожаловать в «Дракон».

– Спасибо, сэр, – осторожно ответила она.

Джекс кивнул на толпу молодых мужчин.

– Сейчас вы сами видите, что вы исключение. У нас вообще мало женщин с вашими способностями. – Голос его звучал резковато. – Надеюсь, это не станет проблемой.

Нина смотрела прямо в глаза вице-президенту.

– Нет, сэр, никаких проблем.

– Рад слышать, – холодно бросил он и отступил на шаг.

Нина вышла из комнаты. Она не знала, что Тони Сэвидж хотел получить отчет именно о ней. За Ниной Рот будут очень тщательно наблюдать.

«Все это было похоже на мелодраму, разыгранную мужским составом актерской труппы», – подумала Нина, вернувшись к себе в офис. Да, она услышала брошенный вызов. И поняла: у нее есть месяц, за который надо что-то придумать.

Весь день она копалась у себя в голове и наконец выудила оттуда потрясающую идею. «Дракон», конечно, богаче «Долана Макдоналда», но у них очень много общего. Те и другие доставляют свой товар во все штаты по одинаковым ценам, из-за чего несут огромные потери, списывая их на издержки бизнеса.

«А если бы я смогла это изменить?.. – подумала Нина. – Что, если заставить «Дракон» вложить деньги в другую систему? Пускай компьютер отслеживает, где и какие лекарства продаются. И если мы получим ясную картину рынка…»

Нина назвала свой проект «Потребительский запрос». Ее телефон звонил без остановки, а тележка, развозившая почту, тормозила у двери пять раз в день, подвозя ответы на ее запросы. В общем, она делала огромную работу – и гораздо более трудную, чем можно было предположить.

Саймон и Том держались замкнуто и отстраненно. Очень скоро у Нины возникли сложности с помощниками. Родственных чувств в компании никто ни к кому не испытывал, это ясно. Нина ничего такого и не ждала. Секретарши, девушки в приемной не слишком радовались при виде женщины-руководителя. Они не принимали ее и не скрывали этого. Они называли ее мисс Рот с невероятно оскорбительной интонацией. Они взяли за правило выполнять ее задания в последнюю очередь, очень небрежно, а у Нины не оставалось времени на исправления.

Но самая главная проблема возникла с ее непосредственной помощницей.

Трэйси Джонс была приписана к трем менеджерам. Симпатичная, рыженькая, с непослушными волосами, с длинными ногтями, в короткой юбке, она вообще терпеть не могла работать на женщин. Письма Тома или карточки Саймона всегда делались в первую очередь, а уж потом она бралась за работу для Нины.

Сперва Нина не жаловалась. Она была новенькой. Но наступил момент, когда ей пришлось сказать Трэйси, чтобы она относилась к ее заданиям с не меньшей ответственностью.

– А я нормально отношусь, – упрямо заявила Трэйси, тряхнув рыжими кудрями.

Нина вспыхнула. Она терпеть не могла конфликтов, но, заметив, что стрекот пишущих машинок затих и все девушки обратились в слух, она поняла: придется поставить Трэйси на место.

– Мне жаль, Трэйси, но я вижу другое. Я хочу, чтобы эти письма лежали у меня на столе завтра утром. Ты должна их сделать в первую очередь.

– Да, мэм, – холодно сказала Трэйси.

Письма приехали к Нине на тележке в девять утра. В них было две ошибки.

Скрипнув зубами, Нина их исправила.

Уже прошло три недели, и она не успевала. Для ее предложения необходима была детальная статистика, и ей надо было все перепроверить перед подачей отчета Джексу. Если она даст текст Трэйси в положенные сроки, понимала Нина, та не успеет, а если и успеет, то сделает в ужасном виде. А Джеральду Джексу оправдания и объяснения не нужны: его не интересует, кто ошибся и почему.

Нина хочет стать руководителем, но не справляется даже с собственной секретаршей! Трэйси и все остальные считают, что женщине не место среди начальников. Они предпочитали флиртовать с парнями, и что же – Нина должна их оставить в покое, пускай развлекаются?

Внезапно недавняя тихая школьница превратилась в настоящую мегеру. Срок поджимал, выбора у Нины не было.

В пятницу она спустилась в машинописное бюро в одиннадцать часов утра и обнаружила Трэйси за пустой пишущей машинкой. Девушка красила ногти. Когда Нина подошла, та и не подумала прекратить свое занятие.

– Привет, Трэйси. Мне нужно получить этот отчет сегодня. Здесь статистика, – сказала Нина, положив стопку аккуратно исписанных листков на стол. – Как, успеешь?

Трэйси едва взглянула на свою начальницу.

– Извините, я слишком занята.

Понимая, что другие наблюдают за ней, Нина задержала дыхание.

– Как это ты можешь быть слишком занята? Перерыв на кофе кончился, а ты сидишь и красишь ногти. И всегда, когда мне что-то надо, ты слишком занята. Я думаю, ты просто не хочешь на меня работать.

Машинки стихли.

Трэйси пожала плечами, не поднимая глаз. Она повернулась к Марии, очень трудолюбивой соседке-испанке.

– Мария, ты смогла бы это сделать?

Нина резко постучала пальцами по стопке бумаг. Лицо ее раскраснелось, но голос звучал твердо:

– Нет, Трэйси, ты моя помощница. Я хочу, чтобы ты выполнила положенную работу. Я ухожу и оставляю отчет на столе. Я вернусь в три. Если ты не сделаешь, я тебя уволю.

– Да неужели? – хмыкнула Трэйси.

– Вот посмотришь.

Нина выходила в коридор в полной тишине. Сердце ее стучало, как молоток, ладони вспотели, но она высоко держала голову, чувствуя взгляды машинисток.

Нина попыталась работать. Но сосредоточиться не могла. За ленчем она не проглотила ни кусочка – она думала, что ей теперь делать. Она новенькая, молодая, а уже пошли волны. Но теперь это дело принципа, и ничто не заставит ее отказаться от своих слов.

Без пяти три Нина спустилась в машинописное бюро. Трэйси вяло хлопала по клавишам машинки. С первого взгляда Нина поняла, что девушка печатает бумаги для Тома. Собственный проект Нины лежал на столе Трэйси на том же месте, куда она положила его в одиннадцать.

В машинописном бюро стало тихо, когда Нина предстала перед своей секретаршей.

Трэйси вызывающе посмотрела на начальницу.

– Ты не напечатала мои бумаги, – сказала Нина. – Я дала тебе совершенно четкое указание, что они должны быть напечатаны к трем. По какой причине ты не выполнила работу?

– Я же вам сказала: я слишком занята, – грубо бросила Трэйси.

– И я тебе сказала: ты будешь уволена, – ответила Нина. – Забирай свои бумаги у Гарри Белмана в отделе кадров.

В комнате стало так тихо, что она слышала дыхание девушек, наблюдавших за происходящим.

– А вы не можете этого сделать, у вас нет на это права, – с вызовом заявила Трэйси.

– Я уже это сделала. Если через десять минут ты не освободишь стол, придет охрана и выставит тебя отсюда, – ответила Нина, повернулась и пошла к себе в офис.

Стараясь успокоиться, Нина сняла телефонную трубку и набрала номер отдела кадров. Мокрые ладони прилипли к трубке.

– Гарри, это Нина Рот из отдела развития бизнеса, – сказала она, когда тот ответил. – Я только что уволила Трэйси Джонс.

– Нина, ты не можешь никого увольнять, у тебя на это нет права, – сказал Гарри Белман взволнованным голосом.

– Гарри, я только что ее уволила, – повторила Нина. – И я сделала это в присутствии тридцати пяти секретарш.

После долгой паузы Гарри обрел голос.

– В таком случае она уволена, – сказал директор по кадрам.

В ту ночь Нина не могла заснуть. Она лежала на кровати и смотрела в пространство перед собой. А вдруг Трэйси нужны деньги? А может, она сама должна была уладить отношения с ней?

Но Нина понимала: при любых обстоятельствах она поступила бы точно так же. И если будет надо, она завтра сделает то же самое.

Глава 12

Ганс Вольф был прав. Тренировки ради победы над несколькими секундами оставили Элизабет без сил. Не помогло и то, что Джек Тэйлор наблюдал за финишем. Он ни слова не проронил, когда она закончила спуск.

– Не могу поверить, – с неподдельным разочарованием покачала головой Элизабет.

– Да, тебе предстоит усердно потрудиться. Хейди не отдаст тебе корону только потому, что ты вдруг захотела ее заполучить, – ответил Вольф. Потом уже мягче добавил: – Но ты отстала всего на три секунды.

– Это целая вечность.

Старик мрачно ухмыльнулся.

– Слушай, маленький снежный барс. А кто говорил только вчера, что пять секунд – мелочь?

Элизабет кивнула. Она уже видела себя перед телекамерами. Она дает интервью…

– Да, конечно, сегодня дела пошли совсем по-другому.

Дела действительно пошли по-другому. Чемпионат мира в Альпах набирал силу, британская команда наблюдала за переменой, происшедшей с Элизабет, открыв рот. Ронни Дэвис не мог поверить, что перед ним та самая капризная девчонка. Она вставала рано утром, бегала, потом тренировалась с Карен, и эта тренировка для нее стала все равно что каждодневная молитва для верующего – столь же обязательная. Она извинилась перед ним за свое прежнее поведение.

– Я вела себя глупо, Рон, теперь я за это расплачиваюсь.

– Нет проблем, – отмахнулся тренер. Ронни был сыном водителя автобуса из Лондона, из Ист-Энда, он никогда не голосовал за тори, презирал высший класс. Но леди Элизабет трудилась до седьмого пота, и тем самым почти заставила его изменить отношение к аристократии. – А ты, видно, из валлийцев, упрямая. Там все такие.

Тряхнув гривой блестящих медных волос, она ответила ему по-валлийски.

Ронни только присвистнул, когда Элизабет рванулась вниз с холма. От долгих тренировок, солнца, горного воздуха эта девушка становилась красивее с каждым сезоном. Пришлось увеличить число охранников в отеле, чтобы держать репортеров подальше от нее. Ситуация в Британии становилась все хуже, а эта яркая чемпионка всем своим обликом утверждала обратное. Лыжный клуб Великобритании докладывал о росте числа своих членов на четыреста процентов, особенно много шло заниматься лыжами девушек. Путевки в лыжные лагеря распродавались вовсю. Ронни знал, что в некоторых туристических агентствах на стенах офисов висели плакаты с портретами Элизабет.

Но обо всем этом Элизабет запретила себе думать. Если она собирается получить золотую медаль, ей надо проходить во время тренировок еще одну лишнюю милю. Нехотя Ронни признался себе, что это уже не с ним.

Очень хорошо, что Элизабет стала работать как следует, но проблема заключалась в том, что он уже мало чему мог ее научить. Она талантливая лыжница, сейчас это стало отчетливо видно.

Элизабет опередила коллег по команде и его самого.

Ронни позвонил в Лондон, в офис, потребовал дополнительных денег, а потом набрал номер Ганса Вольфа.

– Мы хотим пригласить тебя тренировать Лиз Сэвидж.

Старик расхохотался.

– Ах, Ронни. Ты ведь знаешь, я на пенсии.

Дэвис наступил на горло собственной гордости.

– Ей нужно гораздо больше, чем я могу дать, Ганс. Какой толк, что ты ее открыл, если не доведешь ее до вершины?

– Она уже получила бронзу на международных соревнованиях.

– Ну и что, черт побери? Приезжай, Ганс. Не смейся надо мной. Ну как, договорились?

Ганс Вольф стал тренером Элизабет. Впервые в жизни она поняла, что такое настоящая работа. Теперь она бегала по нескольку миль с тяжелым рюкзаком за спиной. На тренировках в гимнастическом зале он увеличил нагрузку. Она изучала видеозаписи Хейди и Луизы, а он заставлял ее делать письменные заметки. Как только кончались соревнования, едва Элизабет успевала принять душ, они в ту же секунду мчались на самолет. Ганс объяснял, что, если они приедут на новое место раньше всех, у них будет лишний вечер для тренировки.

– Будет у меня когда-нибудь перерыв? – спрашивала Элизабет, когда Ганс тащил ее мимо толпы репортеров у подножия склона.

– Нет, – отвечал он по-немецки. И резко добавлял: – У тебя будет достаточно времени отоспаться, когда умрешь.

Переезды, тренировки, соревнования. Переезды, тренировки, соревнования. Элизабет проводила день за днем, повторяя этот жестокий цикл. Шикарные бары, блистательные отели, которые она так любила в прошлом году, вообще исчезли из ее жизни: их заменили нескончаемые подъемники, трассы, слалом… Ей снились трассы. В самолетах она мечтала выспаться, чтобы никто не будил ее до полудня. Но несмотря на изматывающий темп тренировок, ей никогда не приходило в голову бросить лыжи.

Причина этого была рядом. Коренастая Хейди Лоуфен, двукратная чемпионка мира, и ее соперница Луиза Левьер, с удивительно низкой аэродинамической посадкой. Когда-то их обеих называли непобедимыми. Но Элизабет знала теперь, что это не так. Она потела, напрягалась, рвалась вперед, сметая все на своем пути. Бронза превратилась в серебро, потом в золото. Она сумела вырвать победу у Луизы, теперь ей оставалось справиться с Хейди. Обе девушки боролись за превосходство по всей Европе. Иногда Хейди выходила вперед, иногда Элизабет, потом снова Хейди.

Элизабет вдруг почувствовала, как отчаянно она хочет победы. Ей двадцать лет, и ей абсолютно нечем похвастаться в жизни. У нее нет ученой степени, на чемпионате мира ее аристократическое воспитание и счет в банке не значили ничего. Талант – единственное, на что она могла рассчитывать, и она хотела доказать, что чего-то стоит. Она хотела быть самой лучшей.

В общем-то, призналась себе Элизабет, ей хотелось быть такой, как Джек Тэйлор. Она терпеть его не могла, но невольно восхищалась им. Ганс заставлял ее следить за всеми победами Тэйлора: он указывал на скорость, на технику, на мастерство.

Джек Тэйлор не был особенно поэтичен в движениях, но его катание можно было сравнить с симфонией, с эпосом. Он прорывался к вершинам спорта, как истребитель Ф-14 к цели.

Швейцарцы, австрийцы, скандинавы, французы – никто не мог понять, что происходит. Снова и снова звездно-полосатый флаг возвещал о победе.

– Не могу взять в толк, – пожимал плечами шведский тренер. – Он действительно необычный, одаренный от природы парень. Но ведь в Техасе вообще негде кататься!

Он самый лучший, думала Элизабет. Неужели он не понимает? Этот проклятый Джек Тэйлор со степенями Гарварда еще и потрясающе сексуальный. Она слышала рассказы о его интрижках – настоящий жеребец. А разве мог он быть другим со своим южным тягучим, как патока, говором и жестоким сексуальным ртом?

Она все-таки слишком часто думала о Джеке Тэйлоре. Элизабет это раздражало. Она пыталась делать вид, будто ей плевать, но его насмешки задевали. Элизабет понимала: Джек Тэйлор обладает редким талантом, который встречается раз в сто лет. Она жаждала его уважения, похвалы, но этот грубиян мог лишь отчитывать, а ей хотелось отношения как к равной.

Когда мужские и женские соревнования совпадали, Джек Тэйлор приходил поддержать соотечественниц: Ким Феррел и Холли Гидеон. Элизабет старалась вложить в свое катание как можно больше блеска – она видела, что Тэйлор наблюдает за ней. По его чувственному красивому лицу было заметно, что он оценивает ее и все берет на заметку. Но хотя она одержала три победы и выиграла целую секунду в его присутствии, он ни разу не сказал ей и слова одобрения.

Становилось все яснее, что у Элизабет есть шанс. Британская пресса просто сходила с ума. «Битва на склонах» была второй любимой темой прессы – сразу после слухов о том, что у принца Чарлза завязалось что-то с леди Дианой Спенсер.

Ганс старался держать ее подальше от журналистской братии, но пресса от этого только больше распалялась.

– Глупцы, недоумки, – фыркал он, застав Элизабет в аэропорту за чтением статьи под заголовком «Молния ударяет», посвященной ее победе в слаломе в Валь-Гардене. – Они думают, ты стала хороша в последний год.

Он не мог позволить ей расслабиться ни на секунду. Чемпионат вышел на финишную прямую.

– Ронни Дэвис звонил в отель. Си-би-эс хочет пригласить всю команду на передачу «Доброе утро, Америка!», – сказала Элизабет с надеждой в голосе.

Она ничего не имела против того, чтобы прославиться в Штатах. Может, это помогло бы убедить Международную лыжную федерацию дать ей возможность работать на нее, заняться маркетингом, а может, слава смягчила бы отца и он передумал бы насчет «Дракона».

– Так уж и всю команду. Они хотят видеть тебя, не так ли? Да, конечно, так. – Вольф презрительно хмыкнул. – У нас осталось две дистанции, а ты всего лишь на одно очко впереди фрейлейн Лоуфен. Тебе надо сейчас равняться на американцев – Тэйлора и Ковальски.

– Что вы сказали?

Объявили посадку в первый класс; они встали, взяли сумки. Вольф посмотрел на свою протеже. Элегантно одетая молодая женщина, красивая, живая, волосы распущены по плечам. Зеленые, как лес, глаза сверкают, словно снег в лучах солнца.

– Они уже в Китцбюхеле на слаломе. В четверг катаются в Ханеннкамме.

– У нас слалом во вторник, скоростной спуск в среду.

– Да, я спросил Ковальски, не можешь ли ты потренироваться с ним в среду утром. Он согласился.

– А Джек Тэйлор?

– А Тэйлор всегда тренируется с Ковальски. Рик – американец номер два, – напомнил ей Ганс. – Он не станет менять свои планы ради тебя.

Элизабет подала свой посадочный талон, улыбаясь.

– Ты взволнована, Лизхен? – пошутил старик. – Но смотри лучше на снег, а не на Тэйлора. Тэйлор ничего себе парень, не правда ли?

– Да, – сказала Элизабет. – Джек – самый лучший в мире. Но я тоже лучшая. Так с кем же мне тогда кататься, как не с ним?

– Естественно, – по-немецки ответил Ганс, улыбнувшись.

Заключительные соревнования по слалому проходили в острой борьбе. Девушки одна за другой съезжали с вершины, резко втыкая лыжные палки, демонстрируя скорость и умение контролировать ее. Зрители приветствовали австрийцев и Луизу Левьер. Бронза наверняка достанется швейцарцам. Но все ждали Хейди и Элизабет.

У стартовых ворот Элизабет прочитала молитву и бросилась вперед. Три часа тренировок, долгие дни изучения трассы, недели сидения перед экраном с видеозаписями – и все это ради нескольких минут…

Приветственные вопли толпы, свист, бренчание коровьих колокольчиков, улюлюканье подгоняли ее. Краем глаза она заметила флаг Соединенного Королевства и даже красный флаг фирмы «Дракон» из Уэльса. Но она не обращала внимания ни на что, кроме шестов с флажками и снега. Предельно сконцентрировавшись, демонстрируя невероятное мастерство, Элизабет все же оказалась недостаточно быстрой. Она ухудшила свой же результат на такой дистанции на пять десятых секунды.

Ганс похлопал Элизабет по плечу, она повернулась к направленным на нее камерам, лицо ее было спокойным и сдержанным. Ей не оставалось делать ничего другого, как ждать Хейди.

Ким Феррел завоевала для команды Штатов четвертое место, а британская лыжница Кейт Кокс вышла на восьмое место. Для нее это был очень хороший результат, и Элизабет от души поздравила соотечественницу.

Наконец возбужденные возгласы раздались оттуда, где стояли швейцарские болельщики: на старт вышла Хейди Лоуфен. Она не была столь точной, как Элизабет, но очень быстрой. С каждой минутой сердце Элизабет подпрыгивало все чаще. Незачем смотреть на часы, чтобы определить скорость Хейди. Элизабет чувствовала ее ритм. Лоуфен шла очень быстро.

Хейди словно бомба прорвалась сквозь финишную черту, опередив соперницу на секунду.

Элизабет чувствовала, как глаза тренера, команды, прессы жгли ей спину, когда она шла пожать руку чемпионке мира. Теперь они на равных, и все будет зависеть от завтрашнего дня, от легендарного Ханненкамма, самой скоростной, самой трудной, самой опасной трассы на земле.

За канатами стоял Джек Тэйлор. Потрясающий в черных джинсах и свитере, он был вместе с американской командой. Элизабет прошла мимо него, направляясь к Ким. Пожав ей руку, она сказала:

– Ты хорошо каталась.

– Ты тоже, – ответила рыжеволосая девушка. – Но тебе не слишком повезло, сейчас Хейди в своей самой лучшей форме. Да, Джек?

Тот пожал плечами, глядя прямо в глаза Элизабет. Он оглядел ее всю, но на лице не дрогнул ни один мускул.

– Ты могла быть и лучше, – сказал он.

Элизабет мгновенно напряглась и подтянулась.

– Я и буду лучше. Завтра.

В среду утром Элизабет встала раньше, чем пришли ее будить. Она хотела как следует выспаться, но не могла. Мысль о том, что все решается сегодня, не давала сомкнуть глаз. Она лишь надеялась, что Хейди Лоуфен чувствует себя точно так же.