Текст книги "Секрет брата Бога"

IX

Пичтри-центр,

227, Пичтри-стрит,

Атланта, Джорджия

На следующее утро

Когда Лэнг открыл дверь и захромал в свой кабинет, Сара удивленно вскинула голову.

– Вы же должны отдыхать еще две недели, – строго заметила она. – Вы…

– Я иду навстречу своим клиентам.

После взрыва Лэнг пропустил множество судебных заседаний. Ненасильственный характер действий тех жуликов, махинаторов с ценными бумагами и прочих преступников в белых воротничках, которых представлял Рейлли, означал, что большинство из них могло получить освобождение под залог. А зачем думать о судах тому, кто вышел на свободу?

Когда же следом вошла Герт, Лэнг готов был услышать, как у Сары с громким стуком отвиснет челюсть. Но, к чести Сары, она отлично сумела скрыть свое изумление и сухо произнесла: «Здравствуйте».

Она никогда не испытывала к Герт большой симпатии. Хотя Герт всегда держалась с нею доброжелательно и вежливо, постоянная секретарша Лэнга почти не пыталась замаскировать свое неодобрение их союза. Рейлли подозревал, что тут не обходится и без ревности. После смерти Дон и до первого приезда Герт в Атланту седовласая матрона в значительной степени управляла личной жизнью Лэнга. Появление Герт оказалось ощутимым ударом по ее нерастраченному материнскому инстинкту.

Впрочем, как только Сара увидела Манфреда, все признаки недовольства как рукой сняло.

– И кто же это у нас такой? – заворковала она.

Манфред важно наклонил голову и протянул руку:

– Меня зовут Манфред Фукс.

– Манфред Рейлли, – поправил его Лэнг.

Глаза Сары широко раскрылись. Она взглянула на отца, на сына, снова на отца. Только слепой мог бы не заметить потрясающего сходства.

– Когда?.. Кто?.. Как?.. – задыхаясь, бормотала она.

– Некоторое время назад, Лэнг, обычным способом, – отрапортовала Герт.

– Но вы же не…

– Не была замужем? – улыбнулась Герт. – Для биологии это безразлично.

Но не для Сары. Лэнгу довольно часто казалось, что за долгие годы пребывания в лоне Южной баптистской церкви Сара приобрела привычку недовольно хмуриться, если кто слишком открыто радовался. Он так и не понял, правда это или нет, но сейчас, скрывая иронию, наблюдал, как ее религиозная суровость боролась с любовью к детям.

Любовь победила.

Сара выудила в сумке жевательную резинку в яркой целлофановой обертке и протянула ее Манфреду, который сначала поглядел на угощение, а потом на мать.

Герт явно была настроена принять это предложение мира:

– Что надо сказать?

– Данке… э-э… спасибо.

Но тут Сара отдернула руку с лакомством:

– Это нужно заработать. Ну-ка, подойди и обними бабушку Сару!

На какое-то время в противостоянии Герт и Сары наступило перемирие. Но тут же Лэнг подумал, что уделил этой маленькой драме более чем достаточно времени. Он пришел сюда с определенной целью, которая состояла отнюдь не в том, чтобы представить свою новую семью секретарше. Лэнг хромая добрался до своего кабинета и закрыл за собою дверь. Не обращая внимания на две стопки карточек-напоминаний о телефонных звонках, сел за стол, выдвинул средний ящик, запустил руку вглубь, пошарил там, и фальшивая задняя стенка открылась. Из потайного отделения Рейлли извлек потрепанную записную книжку. Пролистав страницы, он нашел то, что было нужно, взял телефонную трубку и набрал номер, начинавшийся с территориального кода округа Колумбия – 202.

Он знал, что на самом деле абонент, которому он звонил, может находиться в любой точке мира и связь с ним происходит через множество меняющихся каждый раз промежуточных соединений, благодаря чему звонок от человека, который был ему нужен, было совершенно невозможно отследить. В трубке прогудело раз, другой, третий, потом коротко пискнуло. Ни человеческого голоса, ни автоответчика. Лэнг набрал на клавиатуре свой номер и положил трубку.

Прошло не более двух минут, и Лэнга вызвала Сара. Судя по шуму в трубке, они с Герт и Манфредом отлично проводили время.

– Лэнг, на первой линии некий Беркли. Не говорит, кто и зачем, но очень хочет поговорить с вами. Соединить вас или сказать, что вы вышли?

Лэнг уже потянулся к телефонному аппарату, чтобы нажать кнопку соединения:

– Спасибо, я отвечу.

Он нажал кнопку первой линии:

– Майлс! Моя привратница пожаловалась, что ты отказался сказать, откуда ты и что тебе нужно.

Последовала коротенькая пауза, подтвердившая догадку Лэнга о том, что разговор проходит по длинной окольной цепочке.

– Лэнг, я, конечно, мог сказать. Но ведь, ты понимаешь, потом ее пришлось бы сразу же убить. Ну, как делишки, старина?

– Мне нужна кое-какая помощь.

Снова ответ Майлса прозвучал с короткой задержкой:

– Во хватил! А я-то надеялся, что ты позвонил, чтобы услышать мое мудрое мнение и получить дельный совет.

Лэнг улыбнулся. Майлс Беркли, как и в молодости, виртуозно валял дурака.

– Майлс, около двух месяцев назад во время приема в Британском музее похитили, а потом убили богатого английского филантропа Иона Уизерсона-Уилби.

– Вроде помню что-то. Слушай, кстати, а почему у этих британских богачей всегда двойные фамилии?

– Да по той же причине, по какой у южан вроде нас с тобой вместо имени и фамилии просто две фамилии. Лэнгфорд и Майлс, а не Джо и Фрэнк.

– Черт возьми! – воскликнул Майлс. – А я-то всю жизнь думал, что это отмазка, когда мать не может сообразить, кто из двоих отец ребенка.

Лэнг хохотнул:

– Итак, Майлс, мне нужна твоя помощь.

На этот раз пауза оказалась немного дольше.

– Лэнг, ты же знаешь, я сделаю для тебя все, что в моих силах, но начальство сильно не одобряет снабжение информацией людей без допуска. Пусть и бывших наших.

А также и весь остальной мир, в том числе и правительство США, кстати.

– Послушай-ка сначала, что мне нужно. Я уверен, что Иона убили из-за тех самых древних документов, которые он купил и преподнес в дар музею. Возможно, из-за того, что он знал содержание этих документов. Я хотел бы узнать, где он их раздобыл.

Еще одна продолжительная пауза.

– Лэнг, это же немного не из моей оперы.

– О, Майлс, давай не будем. Твои парни следят за крупными денежными переводами, как курица за единственным цыпленком. Так что если кто-то и сообщит в полицию о получении жирного куска от «Аль-Каиды», то это будешь только ты.

– Брось, все не так.

– Майлс, ложная скромность тебе не к лицу. Если бы те, кто должен этим заниматься, прислушивались к тебе…

– Ладно, ладно, я уже покраснел от твоих похвал.

Открылась дверь, в комнату вошел Манфред – и замер, ошеломленный видом сквозь стеклянную стену. Лэнг указал ему на вертолет, поднявшийся с крыши соседнего здания.

– Ну что, Майлс, поможешь мне?

– Официальным путем – нет. Зато хочу возобновить отношения со старым другом. Сто лет тебя не видел. Ты все еще с Герт?

Красотой Герт восхищалось едва ли не все Управление, а Лэнг оказался единственным представителем этого закрытого сообщества, которому удалось зайти в отношениях с Герт дальше приглашения на обед. И он нисколько не сомневался, что возобновление их связи после его выхода в отставку сделалось поводом для самых массовых сплетен.

– У нас все прекрасно. – Лэнг не мог отвести глаз от Манфреда, разглядывавшего город через окно. – Даже лучше, чем ты мог бы ожидать. Спасибо, что поинтересовался. Так, возвращаясь к Иону Уизерсону-Уилби…

– Я же сказал, что хочу возобновить отношения со старым другом. У тебя все тот же номер сотового?

Не прошло и получаса, как они втроем ехали во внедорожнике – за рулем сидела Герт – в отель, который должен был стать их домом на ближайшие несколько дней. Лэнг намеревался периодически менять место жительства, до тех пор пока опасность не исчезнет.

Герт была согласна с ним:

– И сколько же времени нам придется жить в гостиницах?

Перспектива подобных скитаний была, самое меньшее, непривлекательной. Особенно неприятно, думал Лэнг, будет смотреть, как его только что обретенный сын ломает голову, пытаясь понять, почему его вдруг заставили вести такую цыганскую жизнь. А тут еще и взятки, которые придется давать каждому дежурному портье и коридорному, чтобы позволили взять в номер Грампса.

– Пока не поймем, что делать, и не узнаем все, что требуется, чтобы разобраться с теми, кто пытался нас убить.

– Тебя, – поправила Герт. – Когда разнесли твою квартиру, нас с Манфредом даже в стране не было.

– Тем, кто разнес бытовку, не было дела до того, что я там не один.

Герт кивнула:

– Ну да. Как это говорится… Попали под горячую руку.

Лэнг указал на торговый центр, вытянувшийся вдоль правой стороны улицы:

– Сверни-ка сюда.

Герт послушно сманеврировала, припарковала автомобиль перпендикулярно к тротуару на расчерченной площадке и посмотрела на плакат, обещающий лучшие обжаренные ребрышки во всем городе.

– Проголодался?

Лэнг указал на другую неоновую вывеску, которая извещала: «Ломбард! Телевизоры! Электроника! Оружие!»

– Нет. Мне необходимо вооружиться.

Небольшая табличка на двери извещала, что а) помещение находится под видеонаблюдением; б) все оружие должно быть в чехлах или кобурах и в) принимаются карточки «Visa» и «Mastercard».

Лэнг открыл дверь. Негромко звякнул колокольчик. В стеклянном шкафу блестели дешевые украшения и часы. Одна стена была сплошь увешана разнообразными гитарами, трубами, тромбонами и еще какими-то музыкальными инструментами, названий которых Лэнг не знал. А напротив красовалась витрина с винтовками и охотничьими ружьями.

Из полутемной глубины помещения выступил человек:

– Доброе утро. Чем могу?.. – Он запнулся и всмотрелся в посетителя. – Лэнгфорд Рейлли! Как поживаете, советник?

Лэнг пожал чрезвычайно волосатую руку:

– В общем, ничего себе, Капуцин. А у вас, насколько я понимаю, тоже все в порядке?

– Можете не беспокоиться. С тех пор как вы меня вытащили, не было даже штрафов за неправильную стоянку. – Тут он заметил, что Лэнг передвигается с трудом: – А что у вас с ногой?

– Потому-то я и пришел к вам, чтобы напомнить, как вы обещали отплатить услугой за услугу.

Уильям Вестер по кличке Капуцин был когда-то клиентом Лэнга, поскольку являлся одним из крупнейших по масштабам деятельности скупщиков краденого.

Обвинения против Капуцина выдвинули очень основательные, связанные с деятельностью банды грабителей. В деле попросту не было слабых мест, поскольку пойманные взломщики наперебой выкладывали все про всех, надеясь, что за это им смягчат приговоры. Лэнгу оставалось только уповать на некомпетентность окружной прокуратуры Фултона. И его надежда сбылась: вещественные доказательства каким-то образом так перепутали, что оказалось невозможно установить, какой из жертв принадлежала та или иная вещь, и даже больше того, относительно части предметов обвинение просто не смогло доказать, что они вообще были украдены.

Принцип, гласящий, что лучше отпустить сотню преступников, чем посадить одного невиновного, в Атланте, округ Фултон, не только провозглашался, но, кажется, выполнялся на деле. Районный прокурор, наверное, сумел бы провалить дело по обвинению в убийстве даже против кровожадного Аттилы, предводителя гуннов.

– Да, я перед вами в долгу, это верно, – Капуцин кивал так энергично, будто голова у него была закреплена на пружине.

Лэнг подозревал, что его бывший клиент получил свое прозвище из-за сходства с обезьяной. Ведь известно же, что так называется одна из их пород. Из-за сильной сутулости его руки казались чрезмерно длинными, можно было подумать, что еще немного, и их хозяин сможет, не наклоняясь, коснуться пола. Волосы росли прямо от бровей, а глаза ни на секунду не оставались в покое и шарили по пространству, как будто постоянно что-то искали. Все видимые части тела поросли густыми черными волосами – тыльные стороны ладоней, предплечья, почти все лицо.

– Так что я пришел, чтобы попросить вернуть долг, – сказал Лэнг.

Снова голова дернулась, как у куклы:

– Да, конечно. Когда пожелаете.

– Мне нужна пушка, причем немедленно.

Улыбка тут же погасла в густой черной бороде. Собеседник Лэнга явно разрывался между чувством долга и боязнью возможных неприятностей:

– Даже и не знаю. Нет, конечно, я не стану тянуть, но ведь как по закону-то положено? Я ж могу лицензии лишиться.

Лэнг подошел к стеклянной витрине куда меньшего размера, чем та, где хранились безделушки.

– Посмотрим, что у вас есть. – Он ткнул пальцем: – Покажите мне вот этот девятимиллиметровый «браунинг HP 35».

– Хорошая вещь, – пропел Капуцин, заходя с другой стороны шкафчика и поворачивая ключ. – Тринадцать патронов…

– Я знаю, – нетерпеливо перебил его Лэнг, протягивая руку.

Прикосновение к оружию пробудило в нем воспоминания. Именно такой пистолет он получил, когда поступил на службу в Управление, и лишь со временем заменил его на «зиг-зауэр», который был легче и вмещал больше патронов. Лэнг оттянул затвор, поднял пистолет и посмотрел в дуло под светом ламп. Нарезка канала оказалась почти не стертой, механизм был чистым; очевидно, прежний владелец пистолета был убежден, что оружие может быть надежным только при хорошем уходе.

Отпущенный затвор встал на место с характерным четким звуком.

– Сколько?

Капуцин поджал губы и, подняв руку, почесал спину; Лэнг подумал, что это тоже типично обезьяний жест.

– Триста пятьдесят. Вам отдам за триста.

Лэнг готов был поклясться, что за это оружие ломбардщик заплатил не более ста пятидесяти, но у него не было ни времени, ни настроения торговаться.

– Идет. Только он нужен мне немедленно.

Капуцин достал бланк:

– БАТО должно дать подтверждение. Может, я получу его, пока вы будете в магазине, а может, и три дня пройдет.

Лэнг покачал головой:

– Возможно, через три дня меня уже не будет в стране.

– Никаких проблем. Вы только заполните форму и дайте мне чек с непроставленной датой. Даже если вам не дадут подтверждения, я не получу на ж… больших неприятностей.

Не показывая вида, насколько он рад согласию, Лэнг принялся заполнять форму.

– Не беспокойтесь. Будь я замешан в преступлениях, меня лишили бы права на адвокатскую практику.

– Но ведь даже адвокат может состоять на учете у психиатров, – невозмутимо ответил Капуцин.

Лэнг положил на прилавок три стодолларовые купюры и добавил еще пятьдесят:

– А это – компенсация за лишнее волнение.

Он направился к двери, но тут же остановился и взял в руку трость с бронзовым набалдашником – отличную старомодную трость для почтенного джентльмена.

– А это сколько?

– Еще двадцать пять, и она ваша.

Лэнг внимательно осмотрел трость и обнаружил, что набалдашник можно отделить от палки.

– Договорились!

Капуцин, не пересчитывая, сунул деньги в карман:

– А вы знаете, как можно быстрее всего спустить адвоката с дерева?

Нашел чем удивить.

– Обрезать веревку.

Что может быть лучше тупой бородатой шутки?

Положив «браунинг» в один карман, а коробку с патронами – в другой, Лэнг, опираясь на трость и тяжело хромая, вышел на улицу и с трудом, цепляясь обеими руками за ручки, влез на переднее сиденье машины.

– Ну вот, дело сделано. Поехали.

Герт не повернула головы:

– Как только я остановилась, под плакатом с жареными ребрышками припарковался белый «Шевроле».

– Ну и что? – спросил Лэнг, ухватившись за ремень безопасности. – Сюда много народу приезжает на ленч.

– Из машины никто не вышел.

Не поворачивая головы, Лэнг разглядел в зеркальце двоих мужчин на переднем сиденье. Они просто, ничего не делая, сидели в машине.

Лэнг отпустил незастегнутый ремень и снова неуклюже выбрался из машины:

– Подожди еще минутку.

– Уже недовольны? – осведомился из полутьмы Капуцин, когда Лэнг вернулся в ломбард.

Лэнг покачал головой:

– Еще одна просьба.

Хозяин ломбарда понял его с полуслова.

Когда Лэнг с теми же усилиями вернулся во внедорожник, Герт продолжала рассматривать «Шевроле».

– И что теперь?

– Подождем.

Ждать пришлось недолго. Из-за угла вывернул «Кадиллак» нездорового желтушно-зеленого цвета. По очертаниям и высоченным «плавникам» было видно, что это настоящий раритет образца пятидесятых годов. Капуцин ездил на ней все время, сколько Лэнг был с ним знаком.

Большой автомобиль остановился как раз позади «шеви», преградив ему выезд с парковочного места. Капуцин вышел и зашагал в забегаловку, где торговали жареным мясом.

– Поехали, – сказал Лэнг.

Не обращая внимания на крики из запертого на стоянке «Шевроле», Капуцин вошел в дверь, за которой торговали пресловутыми ребрышками, – обычный занятой человек, торопящийся купить себе завтрак навынос. Лэнг запомнил номерной знак на «Шевроле», хотя и был уверен, что это ничего ему не даст.

Только-только Герт собралась что-то сказать, как в кармане у Лэнга зазвонил сотовый телефон. Это был Майлс.

– Что-то ты долго возился, – укоризненно заметил Лэнг.

Майлс громко фыркнул:

– Знаешь, мое хозяйство занимается еще кое-чем, кроме твоих дел.

– Но ты сделал все, что мог.

– Как всегда. Куда прикажешь прислать письмишко?

Лэнг на мгновение задумался. Нежелание Майлса сообщать что-то важное по телефону было вполне объяснимо. Осуществляемая через спутники по всему миру, связь находилась под постоянным контролем. Поскольку таким образом осуществлялось уже свыше 90 процентов всей связи, то «Эшелон» – так называлась организация, которая этим занималась, используя одноименную программу, – в самом буквальном смысле подслушивал все переговоры в той части мира, которая отказалась от кабельной дальней телефонной связи. «Эшелон» располагался на севере Англии и обслуживал только англоговорящие страны. Ахиллесовой пятой всего проекта являлся огромный объем коммуникаций. Тысячи компьютеров были запрограммированы на запись всех сообщений, который другие машины вылавливали из общей массы по ключевым словам и фразам на сотне с лишним языков. И все же процесс дальнейшего анализа занимал чуть не целый день, а сами сообщения с ключевыми словами, случалось, искажались во время обработки так, что доходили до абонента в виде не поддающихся какой-либо расшифровке электронных завываний.

Так что Майлс был прав, решив не испытывать судьбу. Тем более что ключевые слова были никому не известны. А сообщение каких-либо сведений постороннему человеку могло повлечь за собой весьма строгий выговор. А в худшем случае и судебное дело.

– Ночной доставкой в мой офис. – Лэнг продиктовал адрес.

X

Мотель «Магнолия», Шоссе 41

Мариетта, Джорджия

Тем же вечером

Это был отнюдь не «Диснейленд-отель», и смотреть тут было не на что – комната с несильным, но стойким запахом дешевых духов наводила на мысль о том, что здесь останавливались по большей части не семьи, а недавно познакомившиеся парочки, не намеренные продолжать эти знакомства. Впечатление еще больше усиливала висевшая над столом единственного служащего засиженная мухами табличка с надписью: «Мы верим Богу, всем остальным – платить наличными». А истоптанный плохонький ковер на полу номера, обтрепанные покрывала на двух продавленных двуспальных кроватях подсказывали, что «Магнолия», расположенная на шоссе, по которому некогда проходило основное сообщение между Мариеттой и Атлантой, знала гораздо лучшие дни.

Но все эти приметы явной низкопробности перевешивались достоинствами иного плана: владелец гостиницы определенно предпочитал наличные, что при специализации его заведения в качестве дома свиданий было важно, и поэтому преследователи Лэнга не смогли бы проследить его по использованию кредитной карты. Такую возможность нельзя было исключить. Автомобильную стоянку устроили подальше от соглядатаев, внутри квартала из шлакоблочных домиков, что, несомненно, должно было повышать акции заведения в глазах неверных или опрометчивых супругов. И если судить по стонам, доносившимся сквозь хлипкие стены, дела здесь шли довольно бойко.

Лэнг достал бумажник и выложил на стойку несколько банкнот. Распорядитель же уставился на Герт с таким откровенным вожделением, что далеко не сразу заметил маленького мальчика, цепляющегося за ее руку.

Решив, по-видимому, что новые гости затевают какое-нибудь извращение, он вновь повернулся к Лэнгу:

– Шуметь не положено. «Дурь» запрещена. Ясно?

Лэнг покорно кивнул.

Войдя в номер, Герт первым делом поставила чемодан и принялась сдирать белье с одной из кроватей.

– Что ты делаешь? – спросил Лэнг.

Манфред, широко раскрыв глаза, смотрел, как его мать вытряхивала простыни.

– Стараюсь сделать так, чтобы в постелях не было никого живого, кроме тех, с кем можно разговаривать.

Лэнг решил, что ее опасения небеспочвенны.

Грампс, по-видимому, решил, что это новая игра, и залаял. Страстные вскрики за соседней дверью продолжались.

Лэнг опустился на колени и обнял пса, чтобы успокоить его. Конечно, маловероятно, чтобы из «Магнолии» могли выкинуть платежеспособных постояльцев, но лишний раз испытывать судьбу не следовало.

Убедившись, что в простынях не имеется нежелательной фауны, Герт уперла руки в боки и обвела комнату скептическим взглядом:

– Говоришь, всегда путешествуешь первым классом?

Лэнг в это время находился в крошечной ванной и пытался понять, можно ли без риска для здоровья искупать мальчика под этим душем. На пластиковой занавеске безмятежно разрослось пятно плесени, вокруг сливного отверстия бурело ржавое пятно.

– Когда ты в бегах, не всегда удается выбирать по вкусу.

– И сколько же времени мы будем бегать? – осведомилась Герт, просунув голову в ванную.

Лэнг промолчал. Ему самому очень хотелось бы знать ответ на этот вопрос.