Текст книги "Пальмы в снегу"

– Так получилось, – сказала она, чувствуя, что краснеет. – Я сама вызвалась. У меня было время, и я решила заехать, перед тем как идти в кино.

– Ничего себе!

Чувствуя себя в безопасности рядом с Мануэлем, Хулия спросила, бросив взгляд на толпу:

– Что здесь творится?

– Нигерийцы собираются охотиться на лесных крыс.

– На гронбифов? В темноте?

– Так они больше наловят. Если не регулировать численность, крысы расплодятся и уничтожат урожай. А после охоты рабочие устроят праздник, и крысы будут главным блюдом. Кстати, мы тоже решили поучаствовать в охоте. Адреналин, видишь ли…

Хулия не знала, плакать ей или смеяться. Из всех возможных причин, которые могли бы расстроить ее планы, грызуны стояли последними в списке, если были вообще.

– Ночные джунгли полны тайн. Хочешь присоединиться? – предложил Мануэль.

Прежде чем девушка успела ответить, раздался голос Хакобо, который подошел к ним вместе с Килианом, Матео, Марсиалом и Грегорио.

– Хулия? Что ты тут делаешь?

Она прикусила губу, изобретая новую ложь. Взяла Мануэля под руку и, чувствуя, как кровь приливает к щекам, ответила:

– Мануэль пригласил меня посмотреть охоту на крыс, и я решила согласиться.

Мануэль растерялся, но что-то в глубине глаз девушки заставило его молча кивнуть.

Грегорио сиплым голосом стал делить нигерийцев на группы. Матео сбегал на склад за лампой для Хулии и сказал, что они будут держаться позади одной из групп, на границе посадок. Сама охота оказалась довольно скучной – слышались периодические удары мачете и редкие возгласы. Но Мануэль верно сказал про адреналин – темнота и ощущение, что под ногами ползают насекомые, а возможно, и змеи, заставляло сердце биться быстрее.

– За нами кто-то наблюдает, – прошептала Хулия, потирая плечи.

– В джунглях всегда так. Но если хочешь, можем вернуться, выпить кофе в столовой и подождать, пока остальные вернутся с трофеями, – предложил доктор.

Девушка с радостью согласилась. На обратном пути они болтали, как старинные друзья.

Спустя пару часов прямо перед бараками для рабочих женщины разожгли костры и приняли поджаривать нанизанные на прутики обезглавленные тушки крыс. Килиан был рад погреться у огня, потому что ночи в преддверии сезона дождей стали холоднее. Огромный нигериец, сверкая зубами, принес белым бутылку маламбы. Симон, убежавший за стаканами, вернулся в компании Антона, Хосе и Сантьяго, которые также решили присоединиться к празднику. Не было только управляющего: Гарус после работы обычно возвращался домой в Санта-Исабель.

– Ух и крепкий, зараза! – выдохнул Матео и помахал рукой перед ртом: самогон из сахарного тростника обжег ему горло. – Не понимаю, как это вообще пить можно!

– Да мог бы уже и привыкнуть! – засмеялся Марсиал, залпом опустошил свой стакан и потянулся к Симону за добавкой.

Килиан сделал глоток и разразился кашлем, из глаз брызнули слезы.

– Осторожней, приятель! – Марсиал похлопал его по спине. – Сначала пей потихоньку. Этот инсектицид не попадает в желудок – сразу в кровь!

– Похоже, нас всех утром ждет похмелье, – предостерег Антон, вытирая губы и улыбаясь.

У Килиана пылали щеки, но он был рад, что отец с ними. Он сделал еще глоточек и ощутил приятное тепло, растекающееся по мышцам.

К ним приближались Хулия с Мануэлем. Увидев Антона, девушка замялась, но спутник взял ее за руку и шепнул:

– Не надо. Я не раскрою твой секрет.

Хулия, бросив на него благодарный взгляд, кивнула.

– Ты все еще здесь? – изумился Хакобо.

– Хулия! – Антон удивился не меньше. – Сколько лет, сколько зим! Как там Эмилио и Дженероса?

– Хорошо. Спасибо. Папа по вам соскучился.

– Передай, что я скоро загляну. А что тебя привело сюда так поздно?

– Я побежал показать ей охоту на гронбифов, – пришел на выручку Мануэль.

– Я думал, ты давно уехала домой, – нахмурился Хакобо.

– Чтобы пропустить все самое интересное? – кокетливо возразила девушка.

– Не уверен, что здесь подходящее место для… – начал было Хакобо.

–… для белой женщины? – закончила она насмешливо. – Да ладно, Хакобо! Не будь таким старомодным!

Антон покосился на старшего сына и пожал плечами. Внезапно вспомнилось, как тридцать лет назад любопытная Марианна уговаривала его позволить взглянуть на танцы африканцев. Он улыбнулся. Все это было в прошлой жизни.

Бой барабанов нарастал. Килиан опустился на землю рядом с Мануэлем и Хулией, в стороне от прочих. Это был его первый африканский праздник, и он не хотел ничего пропустить. Однако его смущала реакция Хакобо: брат не сводил с гостьи хмурого взгляда. Может, ревнует? Ну что же, Хакобо не помешает отведать горьких пилюль.

Симон налил Килиану новый стакан, и все неприятные мысли отступили. Как и Хулия, он позволил магии ночи увлечь себя.

На шеях, руках и ногах чернокожих мужчин и женщин блестели украшения. На многих мужчинах были соломенные юбки, взметавшиеся в танце. Ритм барабанов ускорился, но и танцоры не отставали. Груди женщин призывно колыхались. Танец становился все более эротичным, и Хулия вдруг почувствовала стремление сорвать с себя платье, чтобы отдаться буйству этого сумасшествия. Килиан узнал среди танцующих Икона, Моей и Нельсона, не хватало только худосочного Умару. Барабаны уже звучали не просто в ушах, а в крови. Тела, смазанные маслом, блестели, крупные капли пота скатывались по лицам. Когда грудь Килиана, как и всех прочих, готова была взорваться от недостатка воздуха, темп начал замедляться, и вот уже раздавались только редкие постукивания, как бывает после оргазма. По кругу пошли куски мяса и кружки с малам-бой. Нигерийцы пели, выкрикивали что-то, а испанцы все еще пребывали под впечатлением танца. Но для Хулии волшебство рассеялось, как только она взглянула на часы.

– Боже! Как поздно! Родители! – воскликнула она.

– Если хочешь, я возьму машину и провожу тебя, – предложил Мануэль, наклонившись к ней. – Скажем, что встретились в кино и пошли вместе выпить.

– Правда?

– Я с радостью! И мы не будем говорить, что за фильм смотрели, – подмигнул он.

Молодые люди встали, попрощались и ушли, Хакобо проводил их угрюмым взглядом.

– Пока, Хулия! – крикнул Грегорио. – Мои приветы Эмилио!

Девушка обернулась и рассеянно помахала.

– Не знал, что вы с ней знакомы, – произнес Хакобо.

– Да. Мы встретились в магазине, когда ездили с твоим братом за товаром. Она спросила про инцидент на плантации, и я сказал, что ничего такого не было. Тебе разве братишка не рассказал?

Хакобо посмотрел на Килиана, и тот кивнул, подтверждая слова напарника.

– Ты чертов кретин, Грегорио! – Хакобо вскочил на ноги. – А ну, вставай! Я тебе сейчас морду начищу!

Грегорио поднялся, готовый к схватке. Нигерийцы поблизости притихли: не так уж часто белые дрались.

– Ты этого не сделаешь, Хакобо, – Антон схватил сына за руку. – Мы все устали и слишком много выпили. Утро вечера мудренее.

Хакобо неохотно послушался отца. Грегорио тоже не стал лезть на рожон, он уже оглядывался в поисках женщины, с кем можно было провести ночь. Матео и его приятель налили себе самогону. Праздник продолжался.

Ноги у Килиана были ватные, и он прилагал все усилия, чтобы держаться прямо. Ему было жарко. В темноте он доковылял до окна, чтобы поднять ставни. Вдруг сзади послышался тихий шорох, похожий на шипение. Килиан обернулся и застыл, парализованный ужасом. Глаза, уже привыкшие к полумраку, выхватили большую, величиной с кокосовый орех, треугольную голову змеи. Кобра… Она раскачивалась из стороны в сторону, будто гипнотизируя его.

Килиан хотел было вскрикнуть, но не мог выдавить ни звука, а змея шипела все громче, обнажив кривые ядовитые клыки. Взгляд Килиана упал на мачете, лежавшем на стуле. Нужно лишь протянуть руку, чтобы дотянуться до него, но рука будто одеревенела. Кровь все сильнее стучала в висках. Собрав всю силу голосовых связок, Килиан издал невнятное мычание, на вздохе дотянулся до мачете и ударил наотмашь, даже не надеясь попасть. Каким-то чудом у него получилось. В приступе ярости он продолжал кромсать змею, теперь уже крича во все горло; вокруг летели кровавые ошметки мяса.

Наконец он подцепил мачете голову змеи и вышел из комнаты. В коридоре столкнулся с Симоном, который, услышав вопли, бежал к нему в комнату. Килиан схватил его за плечо и встряхнул.

– Она не могла попасть в мою комнату сама! – взревел он. – Кто заплатил тебе, чтобы ты принес эту тварь?! Кто?!

– Это не я, не я, масса! – пролепетал подросток. – Я же все время был с вами на празднике!

Распахнулись еще две двери, выскочившие в коридор Сантьяго и Антон с трудом оттащили Симона. Килиан в гневе сверлил их взглядом. Перед мысленным взором проносились образы: обнаженные фигуры, прыгающие под ритм барабанов, взрывы хохота и кривые ухмылки, кровь, повсюду кровь, бьющийся в агонии слон, обезглавленные крысы, змеи, змеи, змеи, удары мачете, Моей, Экон, Нельсон…

Он снова вперил взгляд в Симона.

– Ты видел кого-нибудь, кто болтался поблизости?

– Нет, масса… ну да, масса, – пробормотал паренек.

– Кого?! – взревел Килиан, отмахиваясь от Антона и Сантьяго.

– Когда я ходил за стаканами, я видел Умару, спускающегося по ступенькам.

– Умару… Приберись в комнате, – велел Килиан Симону. – Сейчас же!

Он буквально слетел по лестнице, в несколько прыжков преодолел двор и помчался в сторону площади, где все еще горели костры. Увидев окровавленного Килиана, Хакобо, Матео и Марсиал тут же вскочили.

– Нельсон! – крикнул Килиан. – Где Умару?

– Не знаю, масса, – пожал плечами подошедший мужчина. – Я уже давно его не видел.

– Найди его и приведи сюда, ясно? Живо, черт подери! И принеси хлыст!

Наступила гробовая тишина. Женщины забрали детей и тихо удалились. Белые обменивались непонимающими взглядами. В этот момент появились Антон, Сантьяго и Хосе, а вскоре Нельсон притащил за руку упирающегося Умару.

– Кто тебе приказал принести змею в мою комнату? Кто тебе заплатил?! – подступил к нему Килиан.

Умару забормотал что-то.

– Он говорит, что танцевал на празднике все время, – перевел Нельсон.

– Ложь! Тебя видели в коридоре. – Килиан протянул руку. – Дай мне хлыст, Нельсон! – Нельсон не пошевелился. – Я сказал: дай мне хлыст! Умару! Если ты не скажешь правду, пеняй на себя.

Антон сделал было шаг вперед, чтобы вмешаться, но Хакобо остановил его:

– Не надо, папа. Пусть сам все решит.

Килиан ощутил в ладони оплетку тонкого хлыста. Виски и грудь захлестывали волны боли. Будь проклято это место. Он устал от жары, насекомых, от этого чертова какао и Грегорио! Как бы он хотел вернуться в Пасолобино!

Умару продолжал хранить молчание. Десятки глаз наблюдали за ними и ждали развязки. Он поднял руку, и Умару вскрикнул.

– Держи его, Нельсон! – распорядился Килиан и повторил: – Кто тебе заплатил?

– Я не знать, масса! Я не знать! – запричитал Умару, тряся головой.

Килиан рывком повернул его и ударил хлыстом по спине. Один раз, другой, третий, четвертый… На коже появились тонкие борозды, брызнула кровь. Килиан уже не контролировал себя и не замечал криков Умару, который, упав на колени, умолял его прекратить.

Внезапно чья-то твердая рука перехватила запястье и спокойный голос произнес:

– Довольно, масса Килиан. Парень все расскажет.

Килиан обернулся: это был Хосе. Умару, завывая и всхлипывая, поведал, как они наткнулись на гнездо «бити» – кобр – на границе плантации и позвали «массу Грегора», чтобы тот их убил. Но Грегор велел ему найти ящик и держать там одну из змей до позднего вечера, а потом подложить в комнату Килиана.

Килиан обернулся к напарнику и встретил его ироничный взгляд.

– Поздравляю! – с усмешкой бросил Грегорио. – Теперь ты такой же, как я. Ты точно выживешь на этом острове.

Килиан ударил его в живот с такой силой, что Грегорио кулем рухнул на землю.

– Дело закрыто. – Он в гневе отшвырнул хлыст и ушел прочь в полной тишине.

Когда Килиан вернулся к себе, Симон уже прибрался, ничто не напоминало о расправе. Он сел на кровать и закрыл лицо руками. Теперь он видел все со стороны: белый мужчина жестоко избивает черного; брызжет кровь; десятки людей молча следят за тем, как сыплются удары… И этим белым был он сам! Как вообще такое могло случилось? Что за дьявол в него вселился?

Голова шла кругом, Килиан заставил себя встать и подошел к раковине. Его вывернуло и рвало до тех пор, пока внутри ничего не осталось. Он поднял голову и взглянул на себя в зеркало. И не узнал себя. Зеленые глаза в темных провалах, заляпанная кровью серая кожа, на лбу пролегли глубокие морщины.

– Я не такой, как он! – заявил он. – Я не такой!

Плечи содрогнулись в рыданиях. Килиан плакал долго и горько, пока не выплакал все слезы.

На следующее утро управляющий вызвал Килиана к себе в офис. Там уже были Грегорио, Антон и Хосе.

– Перейду сразу к делу, – сообщил Гарус резко. – Совершенно ясно, что вы двое не можете работать вместе. – Он повернулся к Грегорио: – Я отправлю к тебе Марсиала. Он единственный способен держать тебя в рамках, к тому же он сам не против.

Потом Гарус обернулся к Килиану, который с трудом сохранял самообладание. Он проснулся с ужасной головной болью, перед глазами все плыло.

– С этого момента ты будешь работать с Антоном и Хосе на главном дворе. Но не принимай это за поощрение. Еще один инцидент – и ты уволен. Ясно? – Гарус постучал пальцами по столешнице. – Я даю тебе шанс, чтобы сделать приятное твоему отцу. Так что его благодари. Это все, можете идти.

Мужчины молча направились к двери. Килиан вышел последним, опустив голову, чтобы не встречаться взглядом с отцом. На улице они разошлись. Килиан решил сходить в столовую выпить кофе, чтобы прочистить мозги; вскоре там объявился Хакобо.

– Я тебя искал, – прохрипел он. – Мне отец все рассказал. С тобой все хорошо?

Килиан кивнул.

– Я рад, что не вернусь в Обсе, – сказал он, – но мне жаль, что я занял твое место. Кажется, ты должен был работать на главном дворе.

– Перестань! – потряс головой Хакобо. – Мне хорошо там, где я сейчас, – в Йакате, меня там никто не контролирует. – Он подмигнул и дружелюбно ткнул брата локтем. – Мы с Матео отлично устроились. Понимаешь, на главном дворе все как на ладони, а мы, негодяи, любим темноту! – Но Килиан над шуткой не засмеялся, а только помрачнел. – Ты все верно сделал, Килиан: показал им, кто главный, – серьезно сказал Хакобо. – С этих пор все станут тебя уважать. Даже Грегорио.

Килиан скривился. Приобретенный таким путем авторитет – вовсе не повод гордиться. Он отхлебнул принесенный Симоном кофе.

– Ну ладно, – Хакобо поднялся. – Увидимся за ужином.

Когда он скрылся за дверью, Симон подошел к Килиану, будто хотел что-то сказать, но сдержался.

– Все в порядке, Симон, – произнес Килиан, – мне ничего не нужно. Можешь идти.

Но юноша не двинулся с места.

– Что-то не так?

– Масса… вам кое-что следует знать.

– Что именно? – уточнил Килиан с легким раздражением. Кофе согрел желудок, но не унял головной боли.

– Прошлой ночью кое-что случилось. Друзья Умару хотели вас избить…

Килиан застыл, подняв голову.

– Да, масса, – кивнул Симон. – После праздника Хосе не пошел спать сразу и заметил кое-что странное. Хосе… он всю ночь не спал из-за вас. Так же как и я. Эти люди пришли к вашей комнате, а мы вчетвером прятались поблизости – я, Хосе и два охранника. – Темные глаза юноши расширились. – Друзья Умару принесли мачете, чтобы вас убить. Вам повезло, что Хосе был там! Очень повезло!

Килиан хотел ответить, но не проронил ни звука. Он посмотрел в пустую чашку, и Симон пошел за новой порцией кофе.

– Что с ними будет? – спросил Килиан, когда помощник возвратился с кухни.

– Их отправят назад в Нигерию, как и Умару. Но вы не волнуйтесь: Большой Масса ничего не узнает, ему никто не скажет. И не думаю, что кто-то попытается повторить такое. Серьезной опасности нет, масса, но я бы посоветовал вам покрепче запирать окно и дверь в ближайшее время.

– Спасибо, Симон, – пробормотал Килиан. – За помощь. И за то, что рассказал.

– Масса, только не говорите Хосе, что я проболтался, – попросил юноша. – Мы с ним из одной деревни, наши семьи знакомы. А он взял с меня слово молчать!

– Тогда зачем ты проболтался?

– Потому что вы ко мне добры. А подбрасывать змею было неправильно. Совсем неправильно.

– Будь спокоен, Симон, – Килиан встал и положил руку ему на плечо. – Я буду молчать.

Он вышел наружу и посмотрел на небо, затянутое низкими тучами. Из-за влажности было трудно дышать. Но он вдруг почувствовал радость: какое счастье наслаждаться новым днем, которого могло не быть.

Он увидел Хосе – тот раздавал указания рабочим. Среднего роста, на вид тщедушный, но на самом деле хватка у него была железной. Иногда он задумчиво поглаживал бороду. Рабочие уважали его, он знал каждого по имени, со всеми говорил строго, но не повышая голоса. Он будто знал, что каждый из них чувствует. Килиана захлестнула волна благодарности. Он обязан этому человеку жизнью! Но почему Хосе помог ему? Наверное, из-за Антона. По спине пробежал холодок. Он еще не знал как, но собирался доказать Хосе, что его благородный поступок не пропадет зря.

Тем же вечером Килиан взял пикап и, не говоря приятелям ни слова, поехал в Санта-Исабель. Отправился в «Анита Гуау», заказал виски и попросил найти Сад. Той ночью он наслаждаясь ею, празднуя торжество жизни, не в силах остановиться.

Глава 6
В зарослях

1955 год

Грузовик катил по аллее королевских пальм в сторону порта Санта-Исабель. Килиан чувствовал гордость, облегчение и удовлетворение: он завершил свою первую рабочую вахту на острове. За два года он стал экспертом в процессе выращивания, сбора и обжарки какао. Какао-бобы из Сампаки славились по всему миру, собирали их тоннами и продавали по цене на пять песет за килограмм дороже обычного. Это означало кучу денег. Чтобы внести свою лепту, Килиан провел бессчетные часы в сушильне. Все было непросто. После извлечения из оболочки семена проветривали в специальных ящиках, затем выдерживали на солнце, затем обжаривали и ссыпали в мешки. Это была трудоемкая работа, и она требовала постоянного контроля. Денно и нощно он проверял текстуру зерен, чтобы они не расслаивались под пальцами и прожаривались как надо, ни секундой больше и ни секундой меньше. На выходе зерна получались красивого шоколадного оттенка, горьковатые на вкус, с тонким приятным ароматом.

Он вспомнил один из дней.

Усталые Хакобо и Матео присели у низкой стены и закурили, Марсиал остался стоять.

– Помираю! – выдохнул Матео. – У меня пыль от какао даже в усах!

Хакобо вытащил носовой платок и вытер лоб.

– Зато Гарус доволен урожаем. И правда, этот урожай был лучший за последние годы, так что нас ждет премия.

Килиан присел рядом с братом и взял у него сигарету. Дышать было тяжело, мелкая пыль от зерен забилась в каждую пору на теле. Солнце уже садилось, но жара не отступала. А ведь сегодня канун Рождества. Странно было слышать эхо рождественских гимнов в таком липком зное. На мессу в часовню они пришли в рубашках с коротким рукавом и прослушали ее, обливаясь потом, мечтая о заплыве в бассейне.

– Ав горах Пасолобино сейчас трескучий мороз, верно, парни? – спросил Марсиал, расстегивая пуговицы на рубашке.

Килиан представил родителей и Каталину у огня, коров, жующих жвачку в хлеву, и бескрайнее снежное одеяло, накрывшее поля. Он по-прежнему очень скучал по дому, но тоска, преследовавшая его в первые месяцы пребывания на острове, теперь не была такой острой.

– Хочу снега, – коротко ответил он.

– Ну, потерпи. Вот вернется отец – а он вернется, руку даю на отсечение, – и ты поедешь в отпуск в Испанию. Я тебе завидую! – сказал Хакобо.

Уезжая, Антон попрощался с сыновьями так, будто покидает остров навсегда, но никто не сомневался, что снова его увидят. Приедет, как и год назад, отдохнувший и потолстевший.

– Ты тоже скоро поедешь, – толкнул брата Килиан.

– Не люблю такое признавать, но ты заслужил отпуск, – засмеялся Хакобо. – Так, Матео? – Матео кивнул. – И кто бы мог подумать! Ты, братишка, даже внешне изменился. Когда прибыл сюда, был кожа да кости, а сейчас – погляди только! – мускулы не хуже, чем у Моей!

Килиан улыбнулся лестному сравнению. Но дело не в мускулах. Ему хотелось, чтобы отец, парни, с которыми он подружился, управляющий гордились им. В целом, это было нетрудно, так как он привык к тяжелому труду. Постепенно втянулся в ежедневную рутину, наполненную звуками тумбы и дромы, песнями нигерийцев. После сбора урожая снова будет свистеть мачете, вырубая сорняки, снова молодые побеги будут опрыскивать полезной для них смесью… Все повторяется из сезона в сезон, из года в год.

– В конце концов, должен согласиться, что вы были правы: ты, отец, Хулия… Я привязался к острову. Но отдых дома… да, он не повредит.

Краем глаза он заметил, что Хакобо нахмурился, услышав имя девушки. В прошлом ноябре произошло еще одно знаменательное событие: Хулия и Мануэль официально объявили о помолвке. С тех пор они не расставались; ездили по всему острову, искали вместе растения для научных исследований Мануэля, перекусывали в «Мока Парадор», смотрели кино или купались в бассейне при казино. Эмилио и Дженероса были счастливы. Мануэль был воспитанным и образованным молодым человеком. Их дочь выйдет замуж за врача! Хакобо принял новость спокойно, но явно огорчился: его гордость была уязвлена. Он теперь понял, что потерпел поражение в попытке завоевать сердце этой невероятной девушки. Но его жизнь текла как прежде: он продолжал мотаться между Сампакой и Санта-Исабель, куда приезжал в поисках развлечений. Правда, все чаще в одиночестве. Бата была далеко, Дик и Пао не могли приезжать постоянно, а Матео и Марсиал предпочитали теперь проводить время с подружками Хулии.

– Кое-кто будет по тебе скучать, Килиан… – Матео театрально закатил глаза. – Как ее зовут?.. Все время забываю…

– Какую из них? Они все на нем помешались! – Марсиал вытянул губы, изображая поцелуй. – Осторожней, Хакобо. Брат дышит тебе в спину!

– Ну, ему до меня далеко! – рассмеялся тот. – Он у нас как монах-кларетинец. Знаете, что говорят девчонки в городе? – Он покосился на Килиана. – Что он будет жить затворником, как старые плантаторы.

– Да хоть бы и так, – парировал Килиан и ткнул пальцем в Матео и Марсиала: – А вы двое что-то быстро забыли про красоток Аниты.

– Забыли, забыли, – согласился Матео, улыбаясь. – У нас теперь другие интересы, хотя иногда…

Все четверо расхохотались.

– Смейтесь, смейтесь, – саркастически заметил Хакобо. – Погляжу я на вас, когда вы сами объявите о помолвке, как Мануэль.

– Всему свое время, Хакобо, – кивнул Марсиал. – Рано или поздно оно придет. Я о семье говорю.

– Ладно, я иду в душ, – вскочил Хакобо. – Скоро ужин.

– Просто удивительно, как этот парень обожает черненьких, – шепнул Матео Марсиалу, покачав головой. – Не уверен, что он переменится.

Килиан нахмурился. Вот всегда так: после шуток, какими бы они ни были, остается горькое послевкусие. Он зажег новую сигарету и прислонился спиной к стене, думая о Сад. Воображение нарисовало точеную фигурку, гладкую кожу, длинные ноги, большую упругую грудь, лицо с миндалевидными глазами и полные губы. Они довольно часто встречались в последнее время. Но встречался он, если это можно так назвать, не только с ней. По мере того как его тело наливались силой, а кожа приобретала ровный загар, он и правда стал замечать, что не уступает Хакобо в популярности. Однако если Хакобо был неутомим, то Килиан немного подустал от такого времяпрепровождения и, появляясь в городе, все чаще предпочитал общество Сад. Она никогда ничего не спрашивала, ни на чем не настаивала. Он мог неделями не приходить в клуб, и Сад не делала из этого никаких проблем. Но он видел – она была рада ему.

Килиану нравилось ее живое чувство юмора, нравилась ее чувственность. Иногда он приглашал ее просто погулять. Он пытался игнорировать комментарии и даже остроумно на них отвечал, но в глубине сердца ему было стыдно. Он ничем не отличался от остальных парней, которые просто использовали черных девушек, хотя и по взаимному согласию. Порой он задавался вопросом, сможет ли он когда-нибудь думать о Сад как о женщине, с которой захочет провести остаток жизни, создать семью. Но ответа не было.

Спустя несколько дней Хакобо показал Килиану телеграмму, пришедшую из Баты.

– Это от Дика. Он приглашает нас на Камерун поохотиться на слонов, а потом – провести несколько дней в Дуале. Не сомневаюсь, Гарус нас отпустит. Но, к сожалению, это совпадает с праздником урожая в Рыбацком клубе в субботу. Там будут все! А еще у меня билеты на бокс в Санта-Исабель. Медленный Яд против Черного Быка! – Он ругнулся. – То ничего, то все сразу! Вот что делать?

Килиан не собирался никуда ехать, особенно на охоту в компании Дика и Пао. Шумная вечеринка его тоже не привлекала. А что касается бокса, он не любил смотреть, как двое парней колошматят друг друга, пока один из них не упадет.

– В Камерун я не поеду точно, – ответил он, – это слишком дорого, а я коплю деньги на поездку в Испанию. Поезжайте без меня.

– Да, но… – Хакобо щелкнул языком. – Ладно, поедем в следующий раз. Пойдем на вечеринку, а потом можем сходить на матч.

Килиан не стал отвечать.

В сушильне появился Хосе с охапкой пустых мешков. Он остановился и велел рабочему тщательно вымести всю шелуху – она пойдет на производство низкосортного какао.

Килиан улыбнулся. Он еще не встречал большего педанта! За последние несколько месяцев Килиан узнал Хосе лучше, чем любого другого старожила плантации. С ним приятно было находиться рядом. Хосе был спокойным (редкие вспышки гнева длились недолго) и невероятно мудрым.

– Только не говори, что у вас с Хосе другие планы, – буркнул Хакобо, проследив за его взглядом.

– С чего ты взял?

– Да ладно, Килиан, я не вчера родился! Думаешь, я не знаю, что ты сбегаешь с ним в Бисаппо при любом удобном случае? Только я этого не понимаю…

– Я там бывал всего три или четыре раза.

– Но что там делать-то?

– Пойдем со мной как-нибудь и увидишь.

– В Бисаппо? Зачем?

– Провести время. Поговорить с родней Хосе. Мне там все напоминает Пасолобино. Деревенские работают, каждый занят своим делом, потом они собираются вместе и рассказывают истории, как и мы дома у камина. Детишки играют, шалят и смеются, их матери сердятся. У них очень интересная культура… И они расспрашивали меня о нашей долине…

– Ради бога, Килиан! – раздраженно замахал рукой Хакобо. – Как можно сравнивать? Так ты предпочитаешь деревню – Санта-Исабель? – с легким раздражением спросил он.

– Я этого не говорил. И там и там хорошо, по настроению.

– Могу себе представить ваши умные разговоры!

– Послушай, Хакобо, – вздохнул Килиан. – Ты знаешь Хосе не хуже меня. Неужели он так сильно отличается от нас?

– Помимо того, что он – черный?

– Именно.

– Для меня цвета кожи вполне достаточно. Этим мы отличаемся.

– То есть, если с черными спать – так мы одинаковые, а если поговорить – так разные?

– Знаешь что, – скривился Хакобо, – выходные явно пойдут тебе на пользу!

Он ушел рассерженный, но Килиану было все равно. Настроение Хакобо постоянно менялось, к вечеру он уже успокоится. Он огляделся в поисках Хосе: тот направляйся к складам, и Килиан позвал его на буби:

– Йозе! Эй, Йозе!

Хосе оглянулся и подошел к нему.

– Есть планы на выходные?

– Ничего важного, – пожал плечами мужчина. – Но одна из моих дочек выходит замуж.

– Черт! Это ты называешь «неважным»? – округлил глаза Килиан. – Поздравляю! Которая?

Он уже знал историю Хосе. Его мать была буби, а отец – фернандино, так называли потомков первых рабов, отпущенных на свободу британцами в прошлом веке. Большинство из них были родом из Сьерра-Леоне, но кто-то – с Ямайки и даже с Кубы. Хосе рассказывал, что его родственники были вполне преуспевающими, вели свою торговлю, но когда на остров пришли испанцы, утратили свое положение. Хосе был одним из немногих местных, кто умел читать и писать, потому что вместе с братьями и сестрами учился в католической школе. Он знал английский и банту, хорошо говорил по-испански. Женился Хосе на буби, у них родились дети. Согласно семейной традиции, его дети тоже посещали школу, что далеко не все буби поддерживали. Самые упертые считали, что культура белых злит духов и нарушает традиции.

– Младшая, – ответил Хосе.

– Младшая? – воскликнул Килиан. – Боже мой, Йозе! Да ей же… пять лет!

Килиан знал, что буби выходят замуж в двенадцать-тринадцать лет, и про пять лет он сказал просто так, наобум. Он полагал, что среди юных созданий, виснувших на нем, когда он приходил в деревню, были в том числе и внебрачные дети Хосе. Сам Хосе никогда не распространялся о других «женах», если они у него были, во всяком случае, перед отцом Рафаэлем и другими миссионерами, пытавшимися избавить местное население от «дурных» традиций.

Хосе пропустил комментарий мимо ушей.

– Не хотите ли посмотреть на свадьбу буби, масса Килиан?

– Сколько раз я тебе повторял: не зови меня так! – сверкнул глазами Килиан. – Обязательно приму приглашение, если пообещаешь больше не называть меня «масса»!

– Хорошо, ма… – начал было Хосе, но широко улыбнулся и исправился: —Килиан. Как пожелаете.

– Да брось ты эти официальные обращения! Я тебя младше. Ясно?

– Я не буду знать вас «масса», но не могу перейти на «ты». Мне трудно…

– Перестань! Ты и не такое переживал!

Хосе промолчал и лишь покачал головой.

Вальдо подвез их до юго-восточной границы плантации: дальше на машине проехать было нельзя. Килиан и Хосе двинулись пешком по узкому проселку, перегороженному ветками и лианами. Шаги тонули в мягком ковре из листьев, среди которых лежали подгнившие плоды пальм, сброшенные прожорливыми обезьянами. Килиан наслаждался пением птиц и болтовней попугаев. Звуки, как и пейзажи, были неповторимы. Неудивительно, что много веков назад португалец Фернан ду По, открывший этот остров, назвал его «Формоза», что значит «красавица».

Килиан представил, как другие мужчины ходили по этим тропам столетия назад. Сколько же пришлось поработать мачете, чтобы расчистить земли! Во время предыдущих визитов в Бисаппо Хосе, отвечая на вопросы Килиана, рассказывал историю острова. Килиан знал, что долгожители-сейбы хранят внутри своих морщинистых стволов множество тайн. Остров принадлежал португальцам, потом те обменяли его на другие территории, а испанцы согласились на обмен, потому что им нужен был источник рабов для оправки в Америку. Килиан всегда вздрагивал, когда представлял, что Хосе, Иеремию, Симона или Вальдо могли поймать и продать, посадив в клетку. Однако на какое-то время испанцы забыли о своем приобретении, и тогда подсуетились англичане. С согласия Испании они основали на острове поначалу совсем маленький городок Порт-Кларенс, откуда вели торговлю и миссионерскую деятельность. В Порт-Кларенс останавливались торговые и военные корабли, чтобы заправиться водой, купить еды, а также чтобы высадить исследовательские экспедиции. Заодно англичане пытались контролировать рынок рабов, поскольку в Британии рабство уже отменили. Много лет на острове говорили по-английски, и англичане даже хотели купить его, но ничего не вышло. В 1845 году они тихо-мирно удалились, что Килиану казалось странным, а спустя еще десять лет Порт-Кларенс был переименован в Санта-Исабель, в честь испанской королевы Исабелы Второй. Испанцы стали насаждать католичество, и местные жители принимали его, но в душе оставались привязанными к тотемным верованиям. Килиан чувствовал себя звеном в длинной цепи людей, для которых остров стал вторым домом, но он был рад жить в более спокойные и цивилизованные времена. Правда, когда он ходил в деревню Хосе, ему казалось, что он переносится на столетия назад.