Текст книги "Настоящее без прошлого: негласно моя"

19

– Я запуталась. Покажите мне путь домой. Укажите путь попутного ветра, на который стоит ровняться, за которым лучше всего следовать.

– Алина, это невозможно показать. Любой ветер станет попутным, если так захочет твоё сердце. – Генрих Семёнович отвечал мне всегда загадками. Старенький седовласый старик небольшого роста. Чуть ниже меня. С бородой седой и белоснежной улыбкой на 32.

Я с детства любила слушать его истории обо всём на свете. Именно этому человеку я благодарна за любовь к музыке, которая живёт во мне с детства.

– Если однажды ты поймёшь музыку, откроешь своё сердце ей. Ты не сможешь больше жить без неё.

– Я уж не могу без музыки. Я не могу не петь, не могу не слушать её, не могу не восхищаться и не жить ею. Музыка уже часть меня. – 18-летняя девчёнка с косичкой отвечала ему.

– Тогда ты меня понимаешь. – ему 65 лет, а единственный смысл жизни у него – музыка и стихи, которые пишет.

– Ты должна каждый день работать над своим голосом. Беречь его, сменить рацион своего питания ради голоса.

– Да, спасибо, я поняла.

– Если, конечно, хочешь работать телеведущей. Следи за голосом и осанкой. Следи за тем, как ты говоришь и что ты говоришь…

– И кому! – добавила я.

– А вот кому, это не совсем важно. Кому надо, те тебя услышат и поймут даже без слов.

Уроки постановки речи. Над каждым звуком и каждой буковкой мы трудились. У меня была мечта работать телеведущей, поэтому голос должен был стать моим главным оружием.

Седовласый старик в белом костюме и шляпе, как итальянец. С палочкой последние годы он не мог без неё ходить. Я благодарна ему за голос, который он мне помог «огранить» как драгоценный камень и любовь к музыке.

Однажды спустя год после последнего урока с ним, узнала: он умер. В телефонной трубке дрожащий голос ещё одной ученицы с голосом народницы.

– Он так и не узнает, что я смогла! Что я поступила… – она плакала. – Я звонила ему, чтобы сообщить, но «абонент вне зоны действия сети»… Не успела.

– Яна, милая, – пыталась подобрать слова, а сама плакала. Плакала из-за того, что я плохая ученица. Даже не успела на юбилей любимого учителя и наставника. Он дарил мне синее приглашение с заветной цифрой золотого цвета «65». Из-за пар не успела приехать. Я приносила ему свои извинения. Казалось, что ещё встречусь и обрадую своими успехами. Но судьба распорядилась по-другому. – Яночка, он на Небе. Ему там хорошо. Он всегда верил в тебя. И я уверена, что там с Небес он наблюдает за нами и нашими успехами. – Яна таки поступила в музыкальный колледж. Она на экзаменах пела как в последний раз. Генрих Семёнович всегда нас учил петь так, как в последний раз. Всё делать так, будто другого шанса у нас не будет.

Теперь чувствовала ответственность за творческий путь Яны. Каждому нужно, чтоб его поддерживали и верили, говорили напутственные слова. Теперь эти слова ей я говорила: «Ты сможешь. Я верю в тебя!»

Это не просто слова. Я верила в неё. И молилась за неё, чтоб всё получилось, и за наставника, чтоб Там ему было хорошо и легко.

20

– Алина, нам нужно поговорить! Это срочно. – стук в двери разбудил меня.

– Входи. – я лежала в кровати и укрылась одеялом. – Доброе утро.

– Если оно доброе. – на лице читался то ли страх, то ли непонятное что-то, неоднозначное. – Влад хочет через два дня улететь в Германию.

– Что? Он не посмеет. – сердце, что ни есть, ушло в пятки. Только я нашла дочь, как её тут же пытаются отнять. – Мы не можем этого допустить.

– Мы и попытаемся этого не допустить. Послезавтра готовим план перехвата. Милиция уже в курсе.

– Милиция?

– А ты что думала! При живой матери. Плюс покушение на убийство… Это статья, моя дорогая. – Мысль о том, что посадят Влада, меня нисколько не смущала. Единственное, о чём думаю, это моя дочь. Она моя слабость, но в ней и моя сила: живу ради дочери. Я сильна в своей слабости. Но в этом нет моей вины. Ничьей в этом вины нет. – Ладно, пошёл я. А ты собирайся и спускайся на завтрак. – В ответ кивнула лишь головой и натянуто улыбнулась.

Память будоражат воспоминания, всплывающие время от времени.

У каждого из нас есть в жизни события, которые разделили её на «до» и «после»… То, что изменило мою жизнь, последнее время всё чаще заставляет думать о смысле жизни.

Фотографии. Слишком часто пересматриваю эти маленькие картинки, пропитанные эмоциями и жизненными историями. Чего мне не хватает? Яркого оазиса впечатлений среди городских пустынь будней.

Я подойдя к окну и открыв эти, тяжелые на первый взгляд, шторы, поняла что практически ничего не знаю и не понимаю. Пытаемся научиться жить, но, к сожалению этому не учатся.

Каждый раз, разглядывая в зеркальном отражении черты своего лица, изгибы тела, пытаюсь найти в них ответы на вопросы, которые ночными кошмарами врываются в мою жизнь. Какого это, ложась спать, не знать, кем ты проснешься завтра? Непредсказуемо ужасно было, таковым и останется.

Внизу собралось целое совещание людей с серьезными лицами.

Я, как воспитанный человек, конечно же, поздоровалась со всеми. Александр представил мне мужчину, который сразу же бросался в глаза. Нет, он был совершенно обычным: старые потертые джинсы, бежевый свитерок, и светло-русые волосы с сединой у висков. Имя его Алексей, следователь.

Типичная мелодия его раритетной Нокиа внезапно разбавила накаленную атмосферу. «Да», «Понял», «Когда», «Ясно» «До связи» и время от времени утвердительные кивки головой. Алексей во всем своем «многословии» был слегка не разговорчив. Мимики почти тоже никакой и жесты практически отсутствовали. Хладнокровный или сдержан в эмоциях – одно из двух. Внимательно всматривалась, будто сканируя, в каждую деталь, что могла рассказать о нем. Зацепок не было.

– Плохие новости. – хмуро сообщил Алексей. Все переглянулись между собой, потом вопросительным взглядом пытались пронзить его. Пауза. Молчание. Тишина. – Планы изменились. Через два часа планируем перехват. Всё. – с последним словом, будто жирную точку поставил.

– То есть в течении получаса мы должны выехать? – утвердительное моргания следователя на вопрос Саши, который, посмотрев на меня, кивнул головой и отдал приказ, – Собирайся!

Через минут пятнадцать все собрались у машин. Валентина Егоровна, вздыхая и хватаясь за сердце, перекрестила нас и благословила.

21

Машину гналась на бешеной скорости, что сейчас, как ни странно, ни капельки не смущало. Кроме собственных мыслей, которые роились в голове, ничего не слышала. Перед глазами все пролетало: люди, дома, машины. Ничего из перечисленного не играло роли. Внезапно машина резко остановилась. Смесь из камней и песка под колесами издавала неприятный для восприятия звук. Я в немного вылетела из заднего места, и ударилась головой об переднее кресло.

Саша и Алексей хотели что-то сказать, но я уверенно направилась на выход.

Помните избушку на курьих ножках из старых сказок? Нашему взору открывалось подобное зрелище. В кустах сирени и фруктовых деревьях утопала старая небольшая «избушка», которая просела в землю видать под грузом «прожитых» лет. Невысокий забор вокруг дома клонился в разные стороны, а узкая тропинка извивалась среди цветущих одуванчиков и низеньких кустов разросшейся мяты. Казалось бы, красота да благодать, если не учитывать маленькие окна забитые деревянными досками.

Я хотела уже ступить, но меня задержал Саша, схватив за руку. Глазами мы разговаривали. Это высший пилотаж во взаимоотношениях – разговаривать взглядом, не произнеся ни единого слова. Подъехала черная газель с тонированными окнами. Из нее вывалилась группа крепких мужчин с автоматами в руках и в масках.

– Стойте! Там же маленький ребенок! – расставив руки в стороны, стала на их пути.

– Алиночка, Ульяна не пострадает! – говорил Саша, параллельно пытаясь оттащить меня, вросшую в землю.

Двадцать минут, этой чертовой трети часа длилась операция спасения моей дочери.

А вдруг она меня не узнает или же не вспомнит? Если что-то пойдет не так?… Я очень боялась.

– Мама, мамочка! – детский крик моей принцессы вывел меня из ступора. Малышка лет 5 бежала ко мне. Ее две косички и синенькое платье развевалось на ветру. У меня не было сил бежать, не верила своим глазам и своему счастью. Шаг за шагом ступала навстречу тому, чего так долго ждала – своему маленькому счастью моему продолжению – Уле. Оказавшись рядом, я крепко сжала ее в объятиях, а она склонила свою голову на мое правое плечо. Я плакала. Нет, ревела от счастья. К нам подошел Саша и обнял нас. Такого спокойствия я давно не испытывала. Вот он долгожданный мой личный баланс. Казалось, что мир восторгается нашей семейной идиллией.

Выстрел. Один, а за ним второй.

Я не стразу обратила на них внимание. Лишь когда Сашины объятия ослабли я открыла глаза. Он, улыбаясь, смотрел в мои глаза.

– Кровь! У него кровь! – кричала Ульяна.

И лишь тогда я увидела, как Саша истекает кровью. Перед глазами все «плыло» в замедленном темпе. Как в старом пленочном немом кино. Ничего не слышала. Упала на колени, держала Сашу за голову. Боковым зрением видела, как с руками за спиной выводили Влада из дома и «грузили» в машину. А Саша лишь шевелил губами, пыталась тоже самое в ответ ему сказать и я. Но от слез задыхалась и три самых важных слова так и не услышало дыхание ветра… Мы увидели в глазах друг друга то, о чем дрожали губы, пытаясь выговорить это.

«Я тебя люблю»… О чем промолчали оба, но чувствовали всегда.

22

Доверие – очень тонкая материя, восстановить которую в случае чего будет невозможно. Как обычную ткань: порвал – можешь зашить. Но даже самый аккуратный шов не принесет того единства, которое было до этого. У нас с Сашей все наоборот. Изначально с моей стороны было недоверие, потом постепенно все ниточки были сотканы в прозрачную, сверкающую при солнечном свете и завораживающей своей красотой при Луне, материю доверия. А сейчас я сижу у больничной койки, на которой лежит Саша, и своей жизни не представляю без этого человека. Какая все-таки судьба! Какие «сюрпризы» готовит нам. Когда он был рядом со мной, не понимала своего счастья, постоянно ожидала подвоха.

Аппарат искусственного дыхания, я держу Сашу за руку. В другой своей руке сжимаю крестик. Взываю до Бога, но Он, наверное, слишком занят, что не слышит мои просьбы в молитвах.

Я уже пятый день прихожу сюда и рассказываю ему разные истории или читаю книги, последние новости из Интернета…

Когда ты держишь за руку человека, которого любишь или смотришь на него, то возникает странное ощущение умиротворения и гармонии. Это и есть настоящее счастье. У Саши нет крестика на шее, но он христианин. Вера его внутри него самого.

Невозможно построить отношения с человеком, который с Богом на «Вы», а то и вообще отрицает его существование. Если он не верит в Господа, то как будет верить в будущее? Если у него нет отношений с Богом, то как они у него будут с тобой? Мне повезло: у Саши с Богом были личные отношения, значит, у меня не должно возникать сомнений и в его любви ко мне.

Пока много мыслей у меня в голове ведут свою дискуссию, я по прежнему сжимаю обеими своими руками Сашину руку. Нежно прикасаюсь к ней губами, и первые слезы в предательском молчании срываются с глаз.

«Не плакать! Не реветь!» – повторяю в уме.

«Ты должна быть сильной!» – прокручиваются Сашины слова в моей голове.

Сильная, сильная… Только кому от этого станет легче? Если я сейчас сдержу слезы, то ночью все равно буду реветь в подушку. Так, как никогда. А в подушку, чтобы Уля не услышала признаков моей слабости и внутренней боли. Когда внутри все разрывается от боли и беспомощности, то какая уже разница что кто-то увидит тебя в таком состоянии? Синяки под глазами из-за ночных рыданий не скроешь ни одним тональным кремом и не спасешься от внешних признаков внутренней слабости ни одной маской для лица. Здесь нужен бальзам для души и капли от сердечной боли. Только ни первого, ни второго в городских аптеках не найдешь. Это все лечится ощущениями. Любую боль и отчаяние не травяными настойками или чаями следует лечить, а чувствами: любовью, заботой, добротой…

23

Дома, в шкафу в коробке из-под обуви нашла блокнот, больше похожий на книгу. Неброского черного цвета. Толстый. Это же, сколько тайн и мыслей он хранит. Открываю. Надпись на первой страницы дает понять, что я могу найти ответы на множество своих вопросов – «Моя тайна». Это мой дневник! Я вела этот блокнот… Нежели я могла доверить все самое важное и ценное только бумаге. У меня не было друзей?

Вторая страница «тайн»:

Зарисовки сегодняшнего дня

Кофейня в сердце города. Влюбленные парочки садятся всегда за центральными столиками. И лишь одинокие выбирают место под стеночкой. Парень за соседним столиком слева явно кого-то ждет. А блондинка справа, наверное, давно перестала ждать, смирившись со своим одиночеством. Все мы трое сидим с ноутбуками в ряд. Жизнь XXI века называется. Периодические смены парочек одна за другой… Заходит высокая блондинка. Надеюсь, что моя собеседница (должна была встретиться по работе). Улыбаюсь ей, она – мне. А пришла к парню слева… Наслаждаюсь своим какао с зефиром…

Ко мне направляется симпатичная брюнетка. Моя собеседница.

– Я Вас почему-то блондинкой представляла…

– А я два года назад стала брюнеткой.

Слово за слово, рабочие моменты и разговоры о жизни и духовности…

И спустя полчаса где-то собственно тот самый рабочий момент. Интервью с украинцем, проживающим долгое время в Германии или немцем с украинскими корнями… Хотя это не важно. Точнее важно другое: духовность. В наше время это товар, имеющий упаковку, которая продаются и которой спекулируют на рынке тщеславия или редкий алмаз из чистых слез и доброты сердца? Второе, однозначно. Я верю в это. Вчерашние разговоры-диалоги и сегодняшние знакомства и откровения подтверждают это для меня.

И всё-таки есть что-то особенное в каждом из нас. Будь то лучезарные глаза или медленная торопливость, или рубиновая помада, за которой скрывается добрая душа, или же грустные глаза, хранящие не менее грустную историю любви…

Я читала и будто бы знакомилась с другой девушкой, чувствовала ее переживания, но не почувствовала в ней себя. Она – другая. Ей почему-то больно и грустно, а одиночество стало верным спутником. Хотя должна признать, внимательности ей не занимать. Это, конечно странно, но, обычно в дневниках присутствуют даты, а здесь ее нет.

24

Следующим утром, я, как и последние несколько дней подряд, была в Сашиной палате. Все без изменений. Как врач говорит, стабильно. А я думаю, стабильно – это хорошо или плохо? Ни то, ни другое. Сегодня Саше буду читать «Мою тайну». Он то меня прошлую помнит, скорее всего, а я знакомлюсь заново. Непривычно знакомиться заново с собой.

Запись из дневника, датированная 14 февраля прошлого года. День влюбленных.

Меня бесят все влюбленные парочки и много розовых «милашеств» в День влюбленных. Гуляя по вечернему городу, проветривая мысли в голове, то и дело, что на глаза попадаются желающие удивить свою вторую половинку. Кто-то прячет букет роз в багажник своей машины, кто-то с сердцами из надувных шариков (непременно розового, белого или же красного цвета)… Но больше всего удивил мужчина, который вез огромного плюшевого медведя на переднем сиденье своей черной иномарки. Он его даже пристегнул ремнем безопасности. Хоть я и не люблю этой суматохи «праздничной», но этот «важный» плюшевый пассажир вызвал улыбку на моем лице.

Я, если честно, не понимаю, как люди могут радоваться в такой день с отчасти трагической историей. Человек пожертвовал своей жизнью во имя любви, а мы устроили из этого праздник. Почему бы не говорить «Я тебя люблю» или не признаваться в своих чувствах в действиях ежедневно, а не только 14 февраля!

Я люблю! И абсолютно уверенна, что любовь благословенна (как писал Николас Спаркс) в любом ее проявлении: будь то любовь к мужчине, родным, близким, друзьям и даже любовь к жизни!

Люблю ли я жизнь? Спорный вопрос. У меня есть моя дочурка – самый любимый кукленок, муж, с которым уже не помню, когда спали в одной кровати и есть все материальное. Но только это не делает меня ни счастливой, ни несчастной. Неопределенность и апатия. Я глубоко больна этим. Больна и неизлечима. Я так хотела бы начать жизнь с чистого листа, все забыть!

«Твое желание, дорогая Аля, сбылось! Но только стала ты счастливей?» – шепотом я говорила себе. Бойся того, о чем мечтаешь. Когда оно станет реальностью, можешь ужасно сильно пожалеть. Но уже поздно будет возвращать все назад.

25

Белые волосы почти до плеч, легкими волнами склоняющиеся к низу. Глаза, словно два голубых океана, в которых не страшно утонуть. Ее худобе позавидовали бы многие модели. Но это была здоровая худоба и тонкие кисти рук, фаланги пальцев, и даже черты лица указывали на ее аристократическое происхождение. Синяки под глазами выдавали то, что скрывается за улыбкой днем – грусть и тоска, выливающиеся в соленых и горьких от отчаяния слезах. Ульяна Викторовна – мама Саши уже который день сутки напролет проводила рядом с кроватью старшего сына. У нее было двое сыновей и красавица дочь. Наверное, такой поддержки я не получала ни от кого.

Друзей рядом с нами ни Сашиных, ни моих не наблюдалось и близко в радиусе около пяти километров. Кто-то уверяет, что настоящие друзья познаются не в беде, а когда не захлебываются от зависти от твоего успеха. Я не согласна. Настоящие друзья – это те, кто в момент твоей слабости и боли не позволяют тебе уйти в себя и погрузиться в депрессию. Они рядом с тобой не только морально, но и физически. Пускай они будут молчать, когда будут рядом, но они РЯДОМ с тобой, а не где-то там расслабляются за бокалом вина или стаканом холодного и пенистого при просмотре футбольного матча. Когда приходит в дом беда, она никогда не стучится и не выбирает дверь, в которую войдет или чью семью проверит на прочность. Тихой поступью и обязательно внезапно…

Ульяна из тех людей, кто никогда мокрой чайной ложкой не возьмет сахар, чтобы подсластить зеленый чай с имбирем. У этой женщины можно позаимствовать чувство не опускать руки в сложной ситуации и всегда надеяться на лучшее, даже когда, казалось, все упущено. С ней можно было часами напролет просидеть и душевно поговорить за таким любимым чаем. А ведь это показатель: чай – не кофе, это что-то более интимное и личное.

Одна фраза: «Давай выпьем чашечку чая» звучит куда приятнее и чувственней, чем тысячи: «Я хочу тебя». За чашечкой лиственного или травяного не врут. Он создан для искренности.

26

Говорят, что, когда, мир становится богаче на одного человека, на Небесах зажигается звезда. Она может менять свою яркость ежедневно (пишу ежедневно, потому что звезды есть всегда. И в пасмурную погоду в том числе). Независимо от яркости звезд, мы, люди, не перестаем удивляться их неземной красоте и всю жизнь стремимся получить заветную «звезду», не подозревая, что у каждого из нас есть именная. Так вот несколько лет назад от огромной любви (все красивые дети обязательно результат ОГРОМНОЙ и Божественной любви) благодаря союзу двух любящих сердец на одно сердечко и звездочку в мире стало больше… Смысл жизни всегда в любви, которая является вечны источником всего, что было, есть и будет на планете с неповторимым названием Земля. Яркость звезды сравнима с нашими поступками.

День рождения ребенка – прежде всего праздник родителей и День рождения тоже их. Ведь без вас не было бы нас, а своим рождением ребенок всегда закладывает рождение новых взаимоотношений в семье и ее неповторимую историю.

Ульяна изменила жизнь мою своим появлением дважды: впервые тогда в роддоме, когда появилась на свет, а второй раз – когда после своей амнезии я снова обрела счастье в ее лице. Вспоминаю. Роды были очень тяжелыми. Около 15 часов периодические схватки и нарастающая боль.

6 лет назад. На часах, как сейчас помню, около двух ночи. Ночь, которая ознаменовала рождения новой жизни, была звездной и по-летнему теплой. В больнице врачи перешептывались, когда меня осматривали.

– Что-то не так? – дрожащим голосом и с настороженным взглядом спрашивала я. В ответ лишь: «Все идет по плану. Правильно дышите. Ребенку нужен кислород». Я дышала, максимально глубоко и правильно, как учили нас на курсах для будущих мамочек. Только вот с каждым разом схватки становились все больнее, и крик невозможно было сдерживать. Сложным было кричать и правильно дышать одновременно. Враз боль стала настолько сильной, что закружилась голова и я, обессиленная, «отключилась». На время, очнувшись от рези между ног, поняла: разрезали все-таки и силой давят на живот… Облегчение. И снова что-то пошло не так. Успела только услышать: «Реанимацию! Быстро!». И потеряла сознание.

Спустя, 8 часов, как мне сообщили, я пришла в себя. Под теплым одеялом и с капельницей в правой руке – плазму крови вливали. На животе же что-то ужасно холодное – лед. Обессиленная шептала медсестре: «Ре-бе-нок?»

– Все хорошо с вашей красавицей. Она спит в детском отделении. – Но эти слова медсестры меня не успокоили. Внутри что-то не давало успокоиться и тревожно ныло, беспокоило.

Через два дня, которые я практически проспала, на мои просьбы показать малышку мне отвечали, что мне необходимо поправиться, а о моей девочке заботится лучший медперсонал. На третий день возле моей кровати врач сказал то, что было сравнимо лишь с несколькими ведрами ледяной воды в теплое время года. Эта «вода» своим холодом пробирала до костей и не оставила без внимания ни одну клеточку моего организма.

– Ваша дочь в кувезе. У нее кислородное голодание. – монотонным голосом сообщил врач. На моих глазах проступили слезы. Ведь практически всю беременность я настраивала себя на то, что кричать не буду. Во-первых, потому что будет стыдно перед медперсоналом, помогающим моей малышке появиться на свет. Во-вторых, на курсах опять-таки из урока в урок вторили, что во время родов ребенку не хватает кислорода, особенно когда мама вместо того, чтобы правильно дышать, орет во весь голос. Но я не смогла сдержаться и, не смотря на свои старания правильно дышать, время от времени срывалась на крик.

Мне и медсестра, и врач дали понять: что теперь у малышки проблем будет много и у нас, ее родителей. Но главное это то, что она живая! Как же мне в тот момент хотелось ее увидеть!

На третий день после родов я наконец-таки познакомилась с ней. Маленькая. Вся сине-красненькая, она беззащитно лежала в памперсе, который, казалось, больше нее и спокойно спала. Самые тоненькие пальчики рук и самый милый носик на планете… Мне хотелось ее прижать к себе, чтобы она, чувствуя мое тепло и любовь, знала: мама рядом и никогда не оставит. Изо дня в день я сидела возле кувеза и пела ей колыбели. В «Баю-баюшки баю», иногда в перемешку со слезами, были все мои чувства по отношению к ней: любовь, нежность, доброта и боль за то, что из-за моей физической несдержанности она сейчас не на моих руках, а в этом «инкубаторе».

Спустя шесть лет, я ни разу не пожалела о том, что пережила такую боль. Сегодня, держа ее за руку и заплетая косички или завязывая ей хвостики, могу с уверенностью утверждать: если бы заранее знала, что придется пережить, – пошла бы на это. Ведь ни одна боль несравнима с теми возвышенными чувствами, которые испытываешь от радости и счастья материнства.

– Мама, смотри! – и я восторженно смотрю, как доченька кружится в танце или бежит в припрыжку, а ее светлые вьющиеся волосы развеваются на ветру. Каждый ее День рождения я всегда вспоминаю историю ее появления в моей жизни. Когда-нибудь я и Ульяне ее расскажу, но, а пока она думает, что появилась в моем животике, благодаря специальной таблеточке любви, которую из крови ее родителей изготовил доктор.