Электронная библиотека » Любовь Чабина » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 27 мая 2022, 08:14


Автор книги: Любовь Чабина


Жанр: Сказки, Детские книги


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Психдиспансер

Такого Иван-дурак даже в сказках не встречал: обилие царей, полководцев и гениев в одном месте! Каждый старается тайну тебе рассказать, предупредить о готовящемся нападении! Интересно всё – не соскучишься! Люди вокруг добрые, только спорить с ними не надо: сердятся сразу, буянить начинают.

Особо сердитые из них, когда успокоятся, потом или на кроватях лежат неподвижно, уставив глаза в потолок, или ходят, как зомби, по коридору из конца в конец и не замечают никого – наверное, разговаривать ни с кем не желают. Потом отойдут немного и опять всё сначала.

Особенно Ивану понравились три Наполеона: похожи как близнецы, но спорят, вызывают на дуэль друг друга и из невидимых пистолетов стреляются. Слава Богу, что промахиваются всё время!

Требуют, чтобы им все подчинялись, а сами ни с кем не считаются. Философ, правда, управлять ими научился: подкрадётся к ним незаметно сзади, хлопнет по коленям ладонями и как крикнет: «Бородино!» Они про дуэль сразу забывают, на кровати залазят и смотрят вдаль, команды отдают. А он им: «Москва горит!» Они в одеяла закутаются, печенюшку с тумбочки схватят и убегают.

А он вслед: «Скорей, скорей, Кутузов догоняет!» И хохочет-заливается!

Иван хмурится, глядючи на такое, – он и в сказках на заморских принцев с жалостью смотрел: колготки носят; перьями, как петухи, украшаются; ногами шаркают при встрече; говорить нормально не могут… Одно слово – не повезло людям! Зачем же их ещё обижать? Так он Философу и сказал.

А тот в ответ:

– Чем меня воспитывать, ты им лучше сказку расскажи.

– Про что?

– Да хоть про Змея Горыныча с Иваном-богатырём.

Иван и рассказал Наполеонам о том, как его троюродный брат змея трёхглавого из страны изгнал и тот всё равно успел город спалить. Наполеоны после этого долго совещались о чём-то, а потом стали ходить, взявшись за руки:

– Это, – говорят, – про нас история. Мы – Наполеон – втроём Москву спалили, мы – Великий Дракон!

И ссориться перестали.

Попробовал Философ их криками своими напугать, а они втроём как дохнут ему в лицо – он чуть не задохнулся, а они счастливы:

– Что, обжёгся?

Ворчит Философ:

– Что-то, Иван, добро у тебя не победило сейчас, единственного удовольствия меня лишил!

– У тебя радость злая была, вот она и пропала. Зато они, вишь, уже не стреляют друг в друга, а наоборот – не разлей вода стали!

Волшебная трясина

Домовой откровенно нервничал:

– Ты, Коля, дальше один пока иди, я ненадолго отлучусь.

– Ждёт кто-то?

– Ждёт, ждёт – авось не дождётся, – проворчал бес и… убежал!

Хотел Коля за ним помчаться, да вдруг чувствует, как потянуло его что-то в сторону. Он и на землю рухнул – прижался к ней всем телом, и руками за траву цепляется как может – ничего сделать не получается! Волочит его нечто, да всё быстрее, всё стремительнее!

Доволокло до болота и вглубь затягивать начало. Испугался Коля окончательно, приготовился к смерти неминуемой, но вдруг что-то похожее на скафандр образовалось из болотного пузыря, на голову ему наделось и захлебнуться не дало.

– Да тут не только враги! – обрадовался мальчик и стал оглядываться по сторонам. Там было на что посмотреть – целый мир открылся. Темновато, конечно, поначалу показалось, зеленовато, да Коля привык быстро. А вот и почва твёрдая под ногами оказалась. Можно шагать. Но куда?

Осмотрелся Николай: вокруг степь мрачная, а среди степи бочки торчком стоят. Каждая странным иероглифом подписана. Подошёл мальчик к той, что ближе была, постарался крышку поднять и внутрь заглянуть. Не смог – тяжела крышка. Тогда он ухо приложил к бочонку и ладошкой по боку похлопал тихонько:

– Эй, есть там кто-нибудь?

– Я здесь, господин! – распахнулась бочка, и выскочил из неё человек не человек, а так только, верхняя половина человеческая на пружинке. – Ой, кто ты?

– Я Коля.

– Колдуном был?

– Не-е, контактёром только.

– Беги, Коля, беги, а не то, как мы, слугой бесовским станешь, души людские губить заставят, на самых любимых натравят! Сюда даже нечисть попасть боится!

Захлопнулась бочка, а сзади: тук-тук-тук…

Коля только и успел увернуться от бочонка прыгающего. Заметил лишь, что сидит на нём Старший бес – тот, которого Коля на бессовете видел, и управляет азартно:

– Вперёд, влево, ещё влево!

А тут с других сторон бесы на бочках прискакали – такая охота на Колю началась! Все кричат, визжат, злятся:

– Ах ты, гадёныш, ну я тебя поймаю! Не пощажу! Лучше сам сдавайся!

– Ой, мама, они даже друг друга в плен хватают! Мне и вовсе спасения нет! Господи, спаси и сохрани! – начал Коля неожиданно для себя креститься, а сам всё бежит, от бочонков отскакивает.

Сил надолго не хватило.

– Всё, больше не могу! – Встал понуро, а сердце грох-грох в груди – выскочить готово.

И тут же чей-то бочонок, как сачок, накрыл Николая.

– Мой!!! Мой навеки!!! – Старший бес торжествующе прыгал на бочонке, под которым горько плакал вчерашний пятиклассник Коля. – Это не простой пленник, он даже не умер ещё! Свежатинка! Я его Кощею на Хеллоуин подарю, так меня сразу из Старших в Главные бесы переведут!

Окружившие удачливого ловца бесы завистливо поглядывали на Старшего:

– А как ты его на пружину посадишь, если живым оставить решился?

– Хм, об этом как-то не подумал. Ничего, немного так побудет, а потом Кощей что-нибудь сам придумает.

– Жвачку он из него сделает – это ж надо ж, живым к Кощею на обед угодить! Редкое явление! Кощей очень будет доволен! Даже жаль парня – живой жвачкой стать!

– Туда ему и дорога – в помощники всё равно не годится. Не успел ни экстрасенсом, ни колдуном стать. Его домовой как-то раз случайно приволок на бессовет, а он и зазнался после этого! Контактёром стал себя считать. А наши пешки подогрели его в этом мнении! Думали воспитать, выучить, а он раз – и тут оказался! Неуч, одно слово! – бес злобно пнул бочонок.

– Так бы сразу и сказал – мы бы и не охотились на него. Смысла нет! – бесы, равнодушно посвистывая, покатили на своих бочках в разные стороны.

Старший бес слез со своего постамента и начал приводить себя в порядок: хвостом встряхнул, бородку козлиную распушил, губами фигуры разные повыделывал. Совсем бдительность потерял!

А бесы со всех сторон тихонечко налетели и давай молча за Колю драться: бороды дерут друг другу, рога выламывают.

Повалилась Колина бочка на бок, мальчик тихо-тихо выбрался из-под неё и в другую незаметно спрятался.

Обнаружил Старший бес потерю, взвыл нечеловеческим голосом, так что бесы во все стороны разбежались и стали Колю искать.

Искали-искали, да не нашли.

Поднялись на бочках своих на поверхность трясины, бросили их на берегу да и разошлись.

Цена свободы

Врач задумчиво изучал результаты обследования.

– Оба симулянты! Первый симулирует амнезию, хотя и без того является откровенным шизофреником. Зачем симулирует? Натворил дел и принудительного лечения боится? Но не похоже, чтобы такой простак сознательно на обман и тем более на похищение человека пошёл. Поэтому он или не простак, или… Что ж, если «в тёмную» парня использовали и подставили, то… И впрямь Иван-дурак получается. Второй здоров абсолютно. Но этот сон: «Ты должен меня освободить – помни!» И ведь не расскажешь никому, чтобы посоветоваться. Придержать обоих «для более полного обследования»? – И задержал подозреваемых ещё на пару дней.


Мнень нервно изучал Уголовно-процессуальный кодекс.

– Как их оставить вместе? Ивана в разряд обвиняемых не переводят, а Философ застрял надолго. Обоих навсегда в «психушку»? Сказка не получится. Ивана тоже за решётку? То же самое! Надо искать путь к свободе Философа. Что там у него? – Мнень засунул голову в сейф оперуполномоченного уголовного розыска и вчитался в дело. – Тётка его поймала, когда он деньги ей дарил! Умысел на кражу был, преступное деяние – тоже: в том, что кошелёк вытащил, а не подобрал, сам признался! Но потом-то – деятельное раскаяние, которое всё меняет. Тётка, правда, не подтвердила. Ну что же, я сам в шоке от этого, но придётся у неё совесть растормошить – пусть правду следователю рассказывает и перед жуликом извиняется. Чем только из-за Ивана-дурака не приходится бесам заниматься – даже совесть у жадин будить! Уволят меня за это или премии лишат. Надо не забыть её Хвастун-бесу передать потом, чтоб он её за «подвиг» воспел и самоправедностью заразил. Это ей совесть назад усыпит.


Когда Ивана и Философа привезли назад в изолятор, им выдали личные вещи и сообщили:

– Свободны!

Потоки зла

Коля еле волок ноги от усталости, но не останавливался ни на минуту. Боялся – вдруг трясина волхования опять затянет его.

– Скорей уйти как можно дальше! Хуже быть уже не может!

– А может, и может! – домовой бес вновь нарисовался рядом. – Глядь-ка, ты – с твоим-то прошлым! – волшебную трясину миновать умудрился. Её даже я стороной обхожу! В тех бочках столько нашего брата томится! Знал бы – содрогнулся бы!

– Сам стороной обошёл, а меня не провёл!

– Ты ж живой, сквозь стены ходить не можешь! С тобой, как я понял, всё неправильно получается. Мы мытарства с конца проходим, значит, у нас сначала трудные самые должны идти, потом легче, потом ещё легче… Я и думал, что проблем всё меньше будет. А у тебя облегчения и не намечаются. Взрослых – самых тяжких – грехов ты не натворил, потому и нетрудно было, а вот детских у тебя видимо-невидимо. Готовься, впереди триада: мытарства убийства, злопамятства и гнева. – И бес растворился в пространстве.

– Три ада?

– Ага, сначала море крови, потом – злобный лабиринт и напоследок – вулкан гнева. Не представляю, как ты его погасишь! Сочувствую и удаляюсь.

Исчез и голос домового, но тише не стало: Коля отчётливо слышал шум прибоя. Вскоре он увидел кроваво-алые волны.

– Море крови? Я же никого не убил! О, а это ещё что?

Из красной морской пучины выходили зомби, роботы, вурдалаки, выезжали танки, выныривали эльфы, орки, нежить и прочие исчадия ада. Выходили и люди. Все незрячие, но при этом они безошибочно направлялись к мальчишке.

– Да я не мог вас убить, вы же были ненастоящие! Вы не были живыми! Я вообще кровь видеть не могу – сознание сразу теряю! А тут целое мо-о-оре! – Мир перед Колей расплылся розовым закатом и погас.


– А помнишь, Муська, как Коля тебя пузатую домой принёс и в комнате у себя спрятал? А ты потом пятерых котят родила? – Колина мама гладила кошку, привольно расположившуюся у неё на коленях. – Мы ругали его. А ведь он спас тебя тогда! Плакал, умолял не выкидывать. Хоть ты теперь у нас осталась на память! Коля, Коленька, где же ты сейчас? Господи, спаси и сохрани сыночка моего!


Проблески Колиного сознания сохранили странные картины: котята загоняют всю компьютерную нечисть назад в пучину, а потом, как волшебные летающие кони, переносят через бушующие волны его самого.

Очнулся: ни котят, ни моря поблизости нет. Горы только стеной стоят. Поднялся и побрёл дальше – к ближайшему ущелью, по дну которого тёк кислотный ручеёк. Коля, прижимаясь к отвесным стенам, пошёл вглубь, стараясь не замочить ног.

К счастью, ущелье оказалось прямым и коротким, заканчивалось оно подножием вулкана, из жерла которого вился дымок. Гора слегка гудела и дрожала.

– Быстро ты лабиринт злопамятства прошёл! – Домовой опять тут как тут.

– Не было лабиринта!

– Это злопамятства не было. Но психовать-то ты психовал! Так что берегись вулкана!

– Часто извергается?

– У кого как. Но жаром пышет ужасно – чуешь?


А мама кошку гладить продолжает и вновь приговаривает:

– Другие дети дерзят, дерутся, а Коля мой такой терпеливый, такой ласковый всегда! Я иной раз ругаю-ругаю его, а он и не злится, только успокаивает: «Да ладно, мама, не сердись!» Муська, Муська, как нам его вернуть? Господи, помоги моему мальчику, где бы он сейчас ни был!


– Слышь, Домовой, мне вулкан сейчас знаешь, о чём напомнил?

– О чём?

– А как Муська наша мурлыкает. Слушай, а когда я дома окажусь, там время назад вернётся?

– С чего это?

– Ну помнишь, когда ты меня в прошлый раз сюда утаскивал, на литературе никто ничего не заметил.

– Заметили, но забыли. Это я постарался – полчаса стереть из памяти просто. А сейчас тебя уже месяц как дома нет.

– Месяц? А мама как же? Она ж с горя умерла уже, наверное!

– Не умерла, поседела только. И глаза выплакала. Помнишь дождь соленый в червивой яме? Да и сейчас такой же заморосил. Это она плачет.

– Что ж я ползу-то тогда еле-еле?!! МАМА! Не плачь!

Побежал Коля к вулкану – ни усталости, ни жара не замечает. Прыгнул в жерло, не задумываясь.

Домовой только крякнул от удивления:

– Ну, малец, ну даёшь!

Вулканическая лава жгла, но не сжигала – тело к этому огню оставалось нечувствительным, но душа – она горела, полыхала, выгорала от испепеляющего гнева, от бессильной ненависти.

– Неужели я так умудрялся злиться? И я тону теперь в этом? Я обречён так существовать вечность?!!

Обеты

Ивана и Философа вывели из изолятора временного содержания, и вот уж ворота темницы с лязгом захлопнулись за спиной.

– Свобода-а! Родненкая-а! – закуражился, затанцевал Философ. – Сказочник, не стой столбом, пойдём скорей!

– Куда?

– Как куда? Гулять, свободой наслаждаться!

– Мне же Правду искать надо.

– Да если она есть на свете белом, то сама когда-нибудь найдётся, пойдём скорей. У меня братанов на воле столько, что тебе и не снилось! Отметим освобождение, девчонок позовём. Пойдём, братишка!

– Прости, брат, я не могу, меня мамка на такое не благословляла.

– И что, расставаться? Как же так? Слушай, а что если так сделать: сначала я с тобой похожу, Правду поищу, а потом ты, если Правду не найдём, со мной по жизни пойдёшь. Лады?

– Лады, но Правду как попало не отыщешь. Надо обеты сначала дать на то время, пока Правду искать будем.

– Без проблем, дадим – диктуй!

– Первый обет – от мира отречься со всеми его радостями и горестями, с любимыми и врагами ради Правды Святой. Умереть для мира ради неё. А саму Правду ложью не оскорблять.

– Только на «пока ищем»! Обещаю!

– Второй обет – не заботиться и не печалиться ни о чём, что в мире есть, даже о том, что мамки о нас печалятся, что кушать нечего и что помереть ненароком можем, – лишь бы Правду Святую встретить!

– Обещаю! – легко и беззаботно махнул рукой Философ! Его всё больше занимала серьёзность Ивана-дурака. – Это даже интереснее девочек будет.

– И третий обет – уклониться от мира сего в странничество: ни к чему душой не прилепляться, нигде надолго не оставаться и ни на мгновение не забывать о том, что нас Святая Правда ждёт.

– Договорились! – Философ протянул Ивану руку.

Словно током пронзило их рукопожатие. Отпрянули они друг от друга, не ведая того, что это Мнень злорадно закрепил их пари рубящим жестом и – неслышно для них, но громогласно по всей вселенной – торжественно объявил:

– Если они Правду в мире не найдут – Иван, как Философ, по жизни пойдёт!

И пробормотал под нос:

– А то, что через обеты свои на первые три ступени Монашеской Лестницы вскочить попытались, тоже неплохо – больнее свалятся! Без духовных наставников эта лесенка к истине ещё никого не приводила!


Иван наконец-то поинтересовался:

– Кстати, Философ, а как тебя по-настоящему зовут?

– Не скажу. Я ж по твоей милости ради Правды от всего отрёкся, значит, и имя мое вместе с мамкой моей в прошлом останется, пока мы с тобой Правду ищем.

– Мне же интересно! Сказать-то трудно, что ли?

– Теперь – невозможно! – сказал как отрезал Философ. – Пойдём.

И друзья зашагали туда, куда их глаза глядели.

Горы обид, море слёз и золотые пески

Коля, испепелённый душой, бессильно погружался всё глубже и глубже в жерло вулкана. Казалось, что уже сотня лет прошла с той поры, как он окунулся в огненную лаву.

Наконец он заметил, что раскалённая масса стала изменяться – она остывала, постепенно приобретая серо-стальной оттенок. Наконец Коля почувствовал под ногами твёрдую почву, точнее – застывший свинец. Жар исчез. Коля обрадовался было, но сменившая огонь прохлада превратилась в холод, а после – в лютый мороз.

Колю окружали ледяные скалы, а сам он стоял на вершине, покрытой сверкающим снегом. Весь мир был у его ног! А тут вдруг шею обвили ленточки медалей, руки сковали кубки, аплодисменты заглушили свист ветра.

– Ух ты! Здорово! – впервые Коле захотелось улыбаться.

Но что это? Со всех сторон стали слышаться ехидные голоса:

– Глядите, смешной какой! Стоит среди пустоты совсем одинокий, никому не нужный, весь в пупырышках от холода, и великим себя представляет!

– Да он всегда много о себе воображал, хотя всю жизнь ничтожеством был! Его, как вещь какую-то, туда-сюда стаскали, а он контактёром себя возомнил, человеком будущего!

– А сам выше тройки получить ничего не мог. Ох и глупый! А на физкультуре – помните? – через «коня» прыгал и носом пол пропахал!

– В первом классе описался на уроке!

Вскоре раздались голоса тех, кого он считал друзьями и единомышленниками. Ничего, кроме гадостей, о нем не говорили. Обсуждались самые сокровенные секреты, которые он когда-либо доверял близким! Самое обидное, что перевирали при этом всё, что было, со страшной силой! И даже мамин голос не был исключением!

Такого Коля не ожидал – от обиды душа застывать стала сильнее, чем от мороза тело. Жить, бороться, возвращаться домой расхотелось.

А тут ещё картинки в памяти появляться начали: вот первое место на олимпиаде по истории уходит сопернику, который удачно списал правильный ответ у Николая (а сейчас рассказывает об этом и смеется!); вот девочка, которая ему так нравилась, за руку идёт с мальчишкой из соседнего класса и его, Колю, обсуждает; вот незнакомая мама покупает своему сыночку игрушку, которую Колина мама купить отказалась, а противный пацан язык Коле показывает…

Почему всё так несправедливо! Нечестно! Неправильно! Зависть усилила терзания униженной гордости, и к лютому холоду вновь добавился испепеляющий жар гнева, свинцовая тугая масса под ногами уже более походила на жидкую ртуть. Она ядовито сияла и переливалась, постепенно поглощая Николая.

– Плохо-то мне как! – взвыл мальчик, но и это ещё не было верхом страдания: к морозу и жару одновременно вскоре прибавилось какое-то разъедающее щипание по всему телу и даже в душе. Морозная ртуть смешалась с кристально-чистой водой.

Или кислотой? Или рассолом? Или чем?

– Это горючие слёзы, – раздался голос Домового. – Поздравляю, ты только что миновал мытарства гордости и зависти и достиг мытарства неправды.

– Какая неправда? Это кислота – она разъест меня сейчас!

– Это слёзы, пролитые из-за твоей несправедливости.

– Я ж не судья!

– Однако судил! Или судить помогал так, как тебе выгодно было. Помнишь, как маму упрекал, что она не любит тебя, раз не истратила последние деньги на игровую приставку? А как на соседскую девчонку все свои вины сваливал? Её наказывали, а ты злорадствовал! Знаешь, как она плакала каждый раз? А сколько раз ты пакостил в школе, но никто не мог на тебя даже подумать – ты же таким хорошим всегда казался! И вызывали чужих родителей! Знаешь, сколько несправедливости из-за тебя произошло?! Тони в море слёз!

– Зачем ты так со мной? Я ж тебе ничего плохого не сделал!

– Что, не нравится, когда с тобой по справедливости поступают? А представляешь, как обидно, если то же самое несправедливо происходит? Привыкай – мы все здесь такие, и ты – тоже здесь, потому что ты такой же, как я! Наконец-то ты захлебнёшься и станешь моей добычей!

– Почему твоей?

– Потому что это я тебя подталкивал к пакостям, а потом помогал от ответа уйти. Ты мой! – И вдруг голос беса дрогнул: – Оп-па! А это что?

Коля внезапно оказался на странном плавучем средстве – подушка в роли плота и носовой платок в виде паруса. Эта конструкция стремительно вынесла Колю на поверхность моря и помчалась вперёд.

– Ох уж эти люди! Никогда не научатся справедливости! – домовой бес не скрывал своей досады. – Благодари соседку свою непутёвую за то, что по ночам подушку проревела насквозь, тебя жалеючи, а днём – гору платков носовых слезами промочила.

– А ветер откуда?

– Одноклассники, которых ты всегда подставлял, добра тебе желают. Ну надо же, какая неприятность! Ладно, это не последняя триада!

– Ещё что-то будет?

В ответ раздалось подленькое хихиканье.

Вскоре подушечный плот пристал к берегу – Коля вышел и, проваливаясь в глубоком песке, побрёл вперёд. Домовой парил рядом на небольшой высоте, изумлённо наблюдая за происходящим.

Наконец он не выдержал:

– Ты хоть видишь, что у тебя под ногами?

– Песок.

– Какой песок?

– Мелкий.

– Это же золотой песок!

– И что?

– Как «что»?! Хоть в карманы набери!

– Ничего мне отсюда не надо! Самому бы выбраться скорей! – проворчал в ответ Коля и вскоре вышел к широкому полю.

– Коля, а ты знаешь, что только что три мытарства миновал, даже не заметив этого?

– Какие?

– Мытарство лихвы – ненасытного приобретательства, мытарство сребролюбия и скупости и мытарство воровства. В этих зыбучих песках миллионы навечно погребены, золотые оковы навеки сковали тысячи воров и воришек, взяточников и расхитителей чужого имущества. Если бы ты не удержался и стал нагребать песок в карманы, ты бы целую вечность пересыпал потом песок из пустого в порожнее!

– А ты бы этого хотел, да?

– Ничего личного – у меня работа такая!


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации