Текст книги "Голос Незримого. Том 2"

Появляются БУРУ, АЙШЭ, ЭМЕНЭ, ГУЛЬСУМ и прислужницы. БУРУ сгибается в униженных селямах перед ханом, который не замечает, глядя, как завороженный, на беседку.

БУРУ

 
Дозволь донесть Сиянью твоему:
Благополучно жен твоих купанье
Окончилось.
 

УЗБЕК

 
Так мне что? Не пойму.
 

БУРУ

 
Купанье ханш прошло благополучно —
Блистанью твоему я доношу
Спросить осмелюсь: не было ли скучно
Сверканию…
 

УЗБЕК (раздраженно)

 
А я тебя спрошу:
Приятно ль твоему Надоеданью
Ударов двести будет получить
Камышевок» тростью в назиданье?
 

БУРУ в страхе замешивается в толпу.

ВСЕ

 
Не в духе хан! Как быть? Как быть? Как быть?
 

ГУЛЬСУМ (ханшам)

 
Ход к королю труднее сделать пешке,
А ферязь сразу шах и мат дала.
Ступайте вы к нему! Словца, усмешки
Умилостивят.
 

АЙШЭ

 
Так я и пошла!
 

ЭМЕНЭ

 
Нет, ни за что! Хоть за словцо, понятно,
Мне головы не снимет.
 

(Хану)

 
Мой глазок!
Изволил ты смеяться, вероятно,
Когда я ловкий сделала прыжок
В бассейн из розового алебастра,
Айшэ же, подражать желая мне,
Споткнулася о скользкие пилястры —
И заныряла в светлой глубине.
Ах, в миг тот первая твоя супруга,
Тебя пленить мечтавшая с зари,
Была точь-в-точь огромная белуга,
Пускающая кверху пузыри!
 

УЗБЕК (равнодушно)

 
Не видел!
 

ЭМЕНЭ

 
Разве было плохо видно?
 

УЗБЕК

 
Нет, видеть-то хотел ли я? Вопрос!
 

ЭМЕНЭ (отходя разочарованно)

 
Пропали зря, как это мне обидно! —
Весь блеск одежд моих, вся прелесть поз…
 

АЙШЭ

 
Ну, подступлюся я.
 

(Хану)

 
Мой ротик алый!
Наверно, насмеялся ты вполне,
Когда я, пышная, уж возлежала,
И скачиваться стала Эменэ,
Взяв второпях из кувшинов налитых
Тот, где была горячая вода, —
На синих мозаичных пола плитах
Вот заплясала-то она тогда!
В тот миг вторая ханша, что украдкой
Тебе предстать желала в наготе,
Была, как есть, костистая стерлядка,
Запрыгавшая на сковороде!
 

УЗБЕК

 
Не видел.
 

АЙШЭ

 
Помешала гуща сада?
 

УЗБЕК

 
Нет. В этот миг другое видел я…
 

АЙШЭ (отходя огорченно)

 
Погибли понапрасну – вот досада! —
Весь труд искусный, свежесть вся моя…
 

УЗБЕК

 
Буру! Иди, да будь, пузан, поспешней —
Советников моих сюда пошли!
 
 
БУРУ уходит. В глубине сада слышится шум.
 
 
Что там за крики? Там вон, за черешней?
 

ГУЛЬСУМ идет посмотреть.

ГУЛЬСУМ (вернувшись)

 
Мамелюки бродяжку там нашли.
 

Те же и МНЕВЭР в сопровождении НЕВРКОЯ и НОГАЯ. Она вся в цветах, сорванных в саду.

НЕВРКОЙ и НОГАЙ (вместе)

 
Могучий хан! Вот – девушка-воришка,
Что рвать дерзнула цвет твоих садов.
 

УЗБЕК (улыбаясь)

 
Да разве нету тут в цветах излишка?
Я ей и втрое больше дать готов.
 

Рвет розы и бросает их к ногам МНЕВЭР. Та преспокойно часть их поднимает, часть попирает ногами.

ГУЛЬСУМ (ей)

 
Благодари ж, дрянная попрошайка! —
Пади к ногам его, у ног лежи!
 

МНЕВЭР не трогается с места.

 
Стоит, как будто здесь она хозяйка,
Как будто здесь иной нет госпожи!
Вот погоди…
 

МНЕВЭР (с ударением)

 
Нет, погоди ты лучше!
Не пожалеть бы о словах угроз…
 

(Подходит к хану и говорит с ним)

АЙШЭ

 
Как? Хан наш дарит нищенке заблудшей
Охапку целую любимых роз!..
 

ЭМЕНЭ

 
Он дарит больше ей! Свои улыбки.
Дарит ее беседою с собой…
 

ГУЛЬСУМ

 
Клянусь Аллахом! Тотчас прут мой гибкий
Начнет гулять над дерзкою спиной,
Едва отпустит хан ее… Невежу,
Бесстыдницу, что, не закрыв лица,
Повсюду бродит, я уж не понежу!
Уж я ее!..
 

УЗБЕК

 
Гульсум! Из поставца,
Что там в беседке, принеси две чарки
Ониксовых, два блюдца золотых
И две хрустальных ложечки, и яркий,
Ценнейший изо всех ковров моих.
Беги ж!
 

ГУЛЬСУМ

 
Бегу, уж ног не пожалею,
Уж услужу я госпоже моей…
 

(Поспешно уходит)

УЗБЕК (вслед ей)

 
Да принеси вино, цветов алее,
Да принеси шербет, цветов белей, —
Цветов, что любит эта побродяжка,
Теперь же – госпожа твоя, Мневэр!
 

(Ханшам)

 
Что вы стоите здесь, вздыхая тяжко?
Иль беготня Гульсум вам не пример?
Помочь старухе хилой не хотите ль?
Иль гостье не желаете служить?
 

АЙШЭ и ЭМЕНЭ (вместе)

 
Сейчас, сейчас, сейчас, наш повелитель!
 

(Уходят в беседку)

УЗБЕК

 
Как до сих пор мог без тебя я жить,
Зеленоглазая земная джинья!
 

МНЕВЭР

 
Как с этих пор ты сможешь жить со мной?
 

УЗБЕК

 
Так, как в раю: без скуки, без унынья!
 

МНЕВЭР

 
Но есть страданий род еще иной:
Любовь без мер и ревность вместе с нею…
 

УЗБЕК

 
К кому же ревность может быть, Мневэр,
Когда я всех здесь выше, всех властнее?
 

МНЕВЭР

 
К кому? Ко всем! Хоть к ним вот, например!
 

(Указывает на мамелюков.)

УЗБЕК

 
К рабам моим? К моим холопам, слугам?
Не возводили глаз на ханш они.
 

МНЕВЭР

 
Но я подобна ли твоим супругам?
И глаз им не свести с меня… Взгляни!
 

Она приближается к молодым воинам и подает одному белый, другому алый цветок. Они восхищенно смотрят на нее.

НЕВРКОЙ

 
Ах! Ты прекрасней той, что только снится…
И, хоть в лохмотьях, – мой пленила взор,
Как райская, вся радужная птица!
Тебя лишь буду видеть с этих пор…
 

НОГАЙ

 
О! Ты прекрасней всех, кого я знаю.
И, хоть добра, впилась мне в сердце, верь,
Как кошка бархатистая, лесная…
Желать тебя лишь буду я теперь!
 

МНЕВЭР с улыбкой отходит.

НЕВРКОЙ

 
Поблек весь ханский двор, мне разонравясь…
Увы, Ногай, узнал я страсть впервой!
 

НОГАЙ

 
Впервой, увы, узнал я к хану зависть…
И ты? И ты? Не правда ли, Невркой?
 

НЕВРКОЙ

 
Да, горе нам!
 

УЗБЕК

 
Мневэр! Что значит это?
Ты любишь миг и не верна, Мневэр!
 

МНЕВЭР

 
То знак пустячный женского привета!
Ты ж любишь и не веришь, маловер?
 

(Обнимает его)

 
Вот видишь, хан, я говорила верно,
Что жизнь со мной не из одних утех.
Душа моя – изменчивая серна,
Играющая для себя… и всех!
Подумай же: теперешнее счастье
Не горше ли, чем прежняя тоска?
Нас свел Аллах… И им хочу заклясть я
Тебя, о хан: расстанемся, пока
Не поздно!
 

УЗБЕК

 
Нет! Когда б и кубком желчи
Мне стала новая моя любовь,
Когда бы ревностью кинжала кольче
Она меня терзала вновь и вновь, —
Не разлучусь с тобою!.. И поверю
Тебе я безраздельно, может быть…
Но не дразни обласканного зверя:
Он в гневе может серну погубить!
 

ГУЛЬСУМ и ХАНШИ приносят яства, расстилают ковер и служат, стоя, МНЕВЭР.

 
Как хороша ты, девушка! Блистает
Твой загорелый лик, как абрикос,
А тело, как банан, желтеет, тает
Меж клочьями одежд и прядей кос.
 

МНЕВЭР (указывая на ханш)

 
Так что же им не запретишь белиться?
 

УЗБЕК

 
Таков обычай.
 

МНЕВЭР

 
Вечно ли был он?
И что ж скрывать велишь им даже лица?
 

УЗБЕК

 
Таков закон.
 

МНЕВЭР

 
Нелепейший закон!
Его, коль мной любуешься сейчас ты,
Сам должен бы бессмыслицей считать.
Прекрасное встречается не часто,
Чтоб от очей его еще скрывать.
Тогда не спрятать ли в ларец каменья
И не надеть ли на цветы колпак?
Аллах творил красу для наслажденья,
С тем спорящий глупее, чем ишак!
 

ЭМЕНЭ (в сторону)

 
Насмешница! Сама, как половчанки,
Грязна… А мы пред ней не смеем сесть!
 

АЙШЭ (так же)

 
Сама, как наши черные служанки,
Смугла… А мы оказывай ей честь!
 

ГУЛЬСУМ

 
Шш… Тише… тише… Глупые вы, право!
Поклон не ломит спину, губы – лесть,
А станет длинной ханская забава, —
Пресечь ее всегда ведь средство есть.
 

(Проводит рукой по горлу)

Те же и советники с БУРУ СУБУДАЙ – приземистый, неимоверно тучный человек. КУРУЛТАЙ, наоборот, долговязый, неимоверно тощий. ШЕЙБАН – жилистый, с умным скуластым лицом. БУРУ начинает шептаться с ГУЛЬСУМ.

СУБУДАЙ (отдуваясь)

 
Фу! Кажется, умру я от одышки…
Бежал, спешил, а для чего? кого?
Вздремнул в гареме…
 

БУРУ (досказывая)

 
Ан – беги к воришке!
 

СУБУДАЙ (изумленно)

 
Что?!
 

КУРУЛТАЙ (кашляя)

 
Ух! Умру от кашля своего…
Спешил, шагал с тремя наперегонки,
А спрашивается: к чему? к кому?
Распарился лишь в бане…
 

БУРУ (договаривая)

 
Мчись к девчонке!
 

КУРУЛТАЙ

 
Что, что?!
 

ШЕЙБАН (наблюдая за ханом)

 
А я уж всё сейчас пойму.
 

(Хану, к которому трое приблизились.)

 
Изволил звать к себе нас, хан великий?
Мы у очей твоих и между рук, —
И заострили языки, как пики,
И мысли туже напрягли, чем лук,
Чтобы помочь тебе своим советом.
Но сомневаюсь: нужен ли уж он?
 

УЗБЕК

 
Клянусь, Шейбан, пророком Магометом!
Ты всех умней, ты чересчур умен.
Но всё же мной Дивана слово чтится,
Хоть часто я творю наоборот…
Чего заслуживает та девица,
Вы мне скажите, что цветы крадет
В садах моих?
 

КУРУЛТАЙ

 
Жестокой самой казни!
Ей – смерть чрез посажение на кол.
 

УЗБЕК

 
Что строго так?
 

КУРУЛТАЙ

 
Да при таком соблазне,
Помилуй, хан, в твой сад бы каждый шел!
Сначала розу скрал, потом бы груши,
Потом твой перстень, а потом престол!
 

УЗБЕК

 
Ох, мудрецы… Тогда бы – вас послушай —
Весь мой народ посажен был на кол.
 

СУБУДАЙ (про себя)

 
Эге!
 

(Громче.)

 
Ей – наказанья вид нетяжкий:
Лишь отрубить у рук виновных кисть.
 

УЗБЕК

 
Не строго ль?
 

СУБУДАЙ

 
Хан! Подумай: при поблажке
Всех женщин обуяла бы корысть!
Сегодня ей цветок, а завтра платье,
А чрез неделю взят уж милый друг!
 

УЗБЕК

 
Да – сделай так – забыли б мы объятья:
Все жены наши стали бы без рук!
 

ШЕЙБАН (пристально и пытливо глядя на хана)

 
По-моему, девицы преступленье
Так велико, что смертью казнь мала.
 

(Помолчав.)

 
Лишь целой жизнью, полной угожденья,
Его она загладить бы могла.
Поэтому, всё взвесив, всё исчисля, —
Я говорю: во власть твою дана
Пусть будет дева – как тебе по мысли —
Рабыня хана иль его жена!
 

УЗБЕК

 
Отрадно слышать золотое слово.
Еще отрадней следовать ему.
Я поступлю, хотя мне это ново,
Как пожелалось члену одному
Из моего премудрого Дивана.
Так слушайте же все, кто предо мной:
Вот эту девушку в одежде рваной,
Но полную красою неземной,
Беру я, хан, своей супругой третьей,
Но первою велю вам почитать!
Пускай муллы то возгласят с мечетей,
Глашатаям же – с башен объявлять!
 

Картина общего изумления.

ЗАНАВЕС

Базарная площадь Золотого Сарая. По бокам – тесные, пестрые и низкие здания, где помещаются пекарни, цирюльни, лавки сапожников, шелковых купцов и т. д. Всюду – тюки запакованных и груды развешанных и разложенных товаров. На заднем плане – вход в мечеть. На переднем – слева кошмовый шатер продавца ковров, справа – полотняный навес кофейни. Кроме двух-трех торговцев и группы нищих у мечети, – никого пока нет. Горячий полдень.

УЗБЕК входит в сопровождении ШЕЙБАНА. Он, видимо, чем-то волнуем.

УЗБЕК

 
Довольно нам с утра бродить бесцельно!
Давай здесь кофе пить, курить, сидеть…
 

Садятся у кофейни.

 
Сегодня пятница. Сбыв труд недельный,
Одни купцы отправились в мечеть,
Другие, сделавши на полдень роздых,
Уснули в лавках… Правда ли, Шейбан,
Когда день праздничен и зноен воздух,
Тех, кто не в храме, мучает шайтан?
 

ШЕЙБАН

 
То, хан, разумная имамов басня,
Чтоб леностных к богослуженью влечь.
Есть кое-что шайтана поопасней…
 

УЗБЕК

 
Я не пойму: к чему ты клонишь речь?
 

ШЕЙБАН

 
Сдается мне, о хан, ты – беспокоен.
Но чем – пока всё не возьму я в толк.
Коли Шейбан, твой раб того достоин,
Откройся! Впрочем…
 

УЗБЕК

 
Что же ты умолк?
 

ШЕЙБАН

 
Простишь ли мне, о светлый, о могучий! —
Догадку эту, как совет тот мой?
Мне думается…
 

УЗБЕК (с нетерпением)

 
Всё прощу! Не мучай!
 

ШЕЙБАН

 
Обеспокоен новой ты женой.
 

УЗБЕК

 
Увы! Ты прав.
 

ШЕЙБАН

 
Жалеешь о почете,
Что дал ей? Да, велик был твой калым!
 

УЗБЕК

 
За красоту ее он мал, напротив!
 

ШЕЙБАН

 
Иль, может быть, не сильно ты любим?
 

УЗБЕК

 
Как никогда, никем!
 

ШЕЙБАН

 
Так что же, что же?
 

УЗБЕК

 
Ах, что-то странное, как чарый сон!..
Люблю я женщину, делю с ней ложе —
И обладаньем всё ж не утолен.
Провел с Мневэр я столькие уж ночи! —
Но до сих пор, как в первую, чисты
Большие хризофразовые очи
И несравненные ее черты…
Я ль тоненького тела не лелею?
Я ль не лобзаю этих узких уст?
А думаю: была ль она моею,
И не был ли покой мой ночью пуст?
Так каждый день я с возрожденной жаждой
Желаю, как жених, тех снов без сна,
И с новым обаяньем вечер каждый
Мне, как невеста, предстает она!
И понял я: Мневэр моя из джиний,
Что людям дарят иногда любовь
И что до ласк бывают дев невинней,
А после всех них – девственницы вновь…
 

ШЕЙБАН

 
Ты счастлив, хан.
 

УЗБЕК

 
Да, да, как ни единый
Из смертных, о Шейбан, не мог бы быть!
И всё ж, клянусь Аллахом, для мужчины
Мучение так женщину любить!
 

ШЕЙБАН

 
Да, к ней благоволи, как к милой твари,
Понравилась – сторгуйся и купи,
А заплатил свой золотой динарий —
Ласкай, держа на золотой цепи…
Не то укусит острыми зубами,
Точь-в-точь лиса степная – караган,
Иль оцарапает тебя когтями,
Как дикий беркут… Берегись же, хан!
 

УЗБЕК

 
Но от чего? От собственной же страсти?
Не уберечься… И зачем, зачем?
 

ШЕЙБАН

 
Иль ты не видишь? Да от женской власти!
Ее границей уж не стал гарем.
Мневэр твоя является повсюду —
В Диванный зал, в кофейни, на базар,
Мневэр твоя везде, где много люду,
Всегда со свитой молодых татар.
И скоро, чаю я, она, взяв волю,
Входить в цирюльни наши и в мечеть
Себе позволит.
 

УЗБЕК (запальчиво)

 
Нет! То я позволю,
Чтоб всякий мог на красоту глядеть!
 

ШЕЙБАН

 
Так веришь ей?
 

УЗБЕК

 
Еще не верить мне бы,
Кто стал счастливым, лишь ее любя!
 

ШЕЙБАН

 
Но ты не молод, и твои эфебы
Не стали бы счастливее тебя…
 

УЗБЕК

 
Молчи ты, пес!
 

(Помолчав.)

 
Ты разве что заметил?
 

ШЕЙБАН

 
Я хоть и пес, но верный друг, как он.
Узнай: Невркой стал что-то слишком светел,
Ногай же словно чем-то омрачен.
 

УЗБЕК

 
О, не страшны соперники мне эти!
Они друг друга уследят, Шейбан.
Будь кто другой… Однако же в мечети
Побыть мне должно: скоро Рамазан.
 

(Направляется с ШЕЙБАНОМ в мечеть.)

ХОР НИЩИХ (мимо которых они идут и бросают деньги)

 
Аллах, Аллах над голубою твердью,
О, человек!
Склони же взор свой, полный милосердья,
На нас, калек…
Ты – крепок и богат, мы – нищи, хилы:
У всех свой рок.
Но всех равно ждут склепы и могилы,
Час недалек…
Возьмешь ли золото с собою в недра
И серебро?
Так рассыпай его рукою щедрой —
Твори добро!
Блажен тогда ты будешь после смерти
В иных краях…
Вознаградит тебя в лазурной тверди
Аллах, Аллах!
 

Во время этого пения СУБУДАИ и КУРУЛТАЙ выходят из мечети.

СУБУДАЙ

 
Гнусавят тут о смерти, о могилах, —
А всё чтоб развязать чужой кошель!
 

КУРУЛТАЙ

 
Нет, я хочу пожить, пока лишь в силах.
 

СУБУДАЙ

 
А я болезней не знавал досель.
 

КУРУЛТАЙ (кашляя)

 
Теперь же было б прямо неудачей —
Вот так покашлять да и помереть…
 

СУБУДАЙ

 
А что?
 

КУРУЛТАЙ

 
Да как же? Ханский сад висячий,
Что строится, хотел бы посмотреть.
Занятно, право: деревца на дерне,
Тюльпаны, розочки средь цветника,
И всё то в воздухе!.. Куда же корни
Растенья пустят?
 

СУБУДАЙ

 
Верно, в облака!
 

КУРУЛТАЙ

 
Еще взглянуть бы любопытно было:
В шарах фарфоровых и слюдяных
Гореть там будут разные светила —
Луна и звездочки… За что же их
Прицепят сверху?
 

СУБУДАЙ

 
Прямо за созвездья!
Айда на лестницу – и вешай шар!
 

КУРУЛТАЙ

 
Ох, не хотел бы за тем делом лезть я…
 

СУБУДАЙ

 
Кого ж послать? Я – толст. А ты – поджар.
 

КУРУЛТАЙ

 
Да я все звезды уроню средь кашля!
Да я, пожалуй, разобью луну!
Да я… Да я…
 

(Кашляет.)

СУБУДАЙ

 
Сказать мне слово дашь ли?
А я вот с удовольствием взгляну,
Как в тех садах на голубой дорожке
Нам ханша будет гурией плясать.
Аллах, Аллах! Ее газельи ножки
Приятно будет снизу наблюдать…
Две стопки маленьких, две стройных ляжки…
С ума сойдем мы – все мы в пляс пойдем!
 

КУРУЛТАЙ

 
Пойдем-ка лучше, поиграем в шашки!
 

СУБУДАЙ

 
Да выпьем-ка чего-нибудь со льдом.
 

Уходят.

Площадь мало-помалу наполняется народом. Торговцы открывают лавки, приносят лотки, зазывают покупателей. Из мечети выходят богомольцы, имамы, муэдзины, дервиши. Появляются татарчата и татарки, бедные и богатые, простые и знатные.

ПЕРВЫЙ ПРОДАВЕЦ

 
Фисташки в сахаре! В меду каштаны!
Пирожные, халва, рахат-лукум!
 

ВТОРОЙ

 
Черешни! Красный перец! Бадиджаны!
 

СТАРАЯ ЖЕНЩИНА

 
Почем товар?
 

МУЖЧИНА (проходя)

 
Затеяли тут шум…
третий продавец
Вот шелк сырцовый! Изарбат затканный!
Чадры густые! Легкие фаты!
 

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА

 
Как хороши!
 

ЧЕТВЕРТЫЙ ПРОДАВЕЦ

 
Чувяки из сафьяна!
 

ПЯТЫЙ

 
Каменья ценные густой воды:
Смарагды, сердолики, сардониксы…
 

Появляются АЙШЭ и ЭМЕНЭ в сопровождении БУРУ и ГУЛЬСУМ.

БУРУ (размахивая ногайкой)

 
Эй, расступись, народ! Молчи ты, плут!
Иль ты почтеньем должным не проникся?
Сюда две ханши, две луны плывут!
 

ПРОДАВЕЦ (насмешливо)

 
А впереди – огромнейшая туча,
А позади – косматейшая тень!
 

(Затирается в толпу)

БУРУ

 
Что?! Захотел моей ногайки жгучей?
На брюхо, смерды! Кланяться вам лень?
 
 
Все простираются ниц.
 

ЭМЕНЭ (проходя мимо лавок)

 
Как плохи что-то сделались товары!
Не манит и купить чего-нибудь…
 

АИШЭ

 
Какие стали дерзкие татары —
Стараются всё в лица заглянуть!
 

ГУЛЬСУМ

 
Их ханша новая набаловала:
Гуляет, чинный отменив селям,
Приличное отвергнув покрывало…
Еще бы: ведь сама – базарный хлам
Была недавно!
 

ЭМЕНЭ

 
Площадная заваль!
 

АИШЭ

 
Плясунья бывшая!
 

ГУЛЬСУМ

 
Товар для всех!
 

АИШЭ

 
Подумать: это – ханская забава ль?
 

ЭМЕНЭ

 
Достойно ль хана быть в объятьях тех?
 

АИШЭ

 
Ах, я с печали скоро стану хилой!
А я ли не пышней махровых роз?
Еще бы: все подушки окропила
Я нынче в ночь потоком вдовьих слез…
Велела тут миндальное печь тесто,
Что так люблю – и скушать не могла…
Гадаю всё: когда же надоест-то
Она ему? И чем она мила?
 

ЭМЕНЭ

 
Позеленею скоро я от злости!
А я ли не бела, как голубки?
Сегодня гребень из слоновой кости
Взяла – да изломала… Так, с тоски!
Купила тут сережки из опала,
Что нравились – не хочется надеть!
Всё думаю: близка ль ее опала?
И как бы подвести ее суметь?
 

ГУЛЬСУМ

 
Я кое-что об этом уж смекнула.
 

АЙШЭ и ЭМЕНЭ (вместе)

 
Скажи, Гульсум!
 

ЭМЕНЭ

 
Я дам тебе, Гульсум,
Кольцо.
 

АЙШЭ

 
Я – кофту.
 

ГУЛЬСУМ

 
Помните ж посулы!
Да не кричите…
 

ЭМЕНЭ

 
О, такой здесь шум!
 

ГУЛЬСУМ

 
Всё ж лучше шепотком, тайком, в сторонке…
 

Отходят в сторону.

 
Аллах, вы знаете, мне дал чутье,
Глазок преострый да слушок претонкий, —
Вот и выслеживаю я ее
И открываю девочкины плутни.
Тому назад три дня в ночном саду
Вдруг, слышу, забренчали струны лютни…
Тихонько на балкончик я иду —
И вижу в лунной полосе Невркоя!
Глупец такой: ну стал бы хоть в тени!
Однако зря он ждал, до утра стоя…
А с ним и я… Мы пробыли одни,
Как на свиданьице!
 

(Смеется.)

АЙШЭ

 
Да не хихикай!
Она не вышла?
 

ГУЛЬСУМ

 
Нет, на этот раз.
 

ЭМЕНЭ

 
Что ж хвастаешь, старуха?
 

ГУЛЬСУМ

 
Всё ж – улика.
Он ждал ее ведь! Иль, быть может, вас?
 

АЙШЭ и ЭМЕНЭ (вместе)

 
Ай, что ты!
 

ГУЛЬСУМ

 
И еще раскрылись шашни:
Вчера вдруг роза – порх в ее окно!
Ну, думаю, должно быть, друг вчерашний…
Смотрю во дворик внутренний – темно.
А гляну вверх – на караульной башне
Ногай стоит, цветы бросая те!
Вот этот, на мой взгляд, еще дурашней:
Сошел бы вниз – весь виден в высоте!
Так мы с ним и не спали до рассвета,
Как новобрачные…
 

(Хихикает.)

ЭМЕНЭ

 
Не вышла?
 

ГУЛЬСУМ

 
Нет.
 

АЙШЭ

 
Что ж хвалишься, карга?
 

ГУЛЬСУМ

 
А мало это?
Ее он звал? Иль вам был тот букет?
 

АЙШЭ и ЭМЕНЭ

 
Ой, можно ли!..
 

ГУЛЬСУМ

 
Так и молчите, помня:
Не пойманный – не вор! Придет пора —
Ее накрыть удастся хорошо мне…
Уж я ль, Гульсум, на это не хитра?
 

ЭМЕНЭ (с завистью)

 
Вот так Мневэр! Два молодых мужчины…
 

АЙШЭ

 
Да третий – хан!
 

ГУЛЬСУМ

 
Завидовать чему?
Те оба – два влюбленных дурачины,
И третий тоже близится к тому.
 

ЭМЕНЭ

 
Однако…
 

АЙШЭ

 
Все-таки…
 

ГУЛЬСУМ

 
Любуйтесь лучше
На то, что вашим может стать тотчас.
 

Отходят к лавкам.

ЧЕТВЕРТЫЙ ПРОДАВЕЦ

 
Златные туфли! Пестрые бабуши!
 

ПЕРВЫЙ

 
Кишмиш! Пастилы!
 

ТРЕТИЙ

 
Кисея! Атлас!
 

ПЯТЫЙ

 
Нефриты, селениты, хризолиты!..
 

МАЛЬЧИШКА (вбегая)

 
Й-а! Чужеземцев-пленников ведут.
 

В густой толпе показывается группа невольников с купцом во главе. Он расставляет их полукругом и приготовляется открыть торг.

ГОЛОС В ТОЛПЕ

 
Чуть живы… Полунаги… Не обриты…
В грязи! В рубцах, что причинил им кнут!
 

СТАРАЯ ЖЕНЩИНА (жалостливо)

 
Вон тот – в цепях – такой-то уж согбенный,
Такой-то тощий: ребра все сочтешь!
 

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА

 
А этот вон – с серьгой – такой надменный
И в рубище, как царский сын, хорош!
 

Появляется МНЕВЭР в сопровождении НЕВРКОЯ и НОГАЯ.

НОГАЙ

 
Дорогу ханше, первой меж другими —
Подобной светлой утренней звезде!
 

НЕВРКОЙ

 
Небесной женщине между земными!
 

ГОЛОСА В ТОЛПЕ

 
Прекрасна, точно… Нет такой нигде!
 
 
Народ простирается ниц.
 

МНЕВЭР

 
Аллах над вами! Что вы все упали,
Как от моряны трепетный камыш?
Торгуйте без тревог и без печалей, —
И да пошлет вам нынче Бог барыш!
 

Толпа редеет.

(Смотрит на пленников)

 
Смотри, Ногай, что это там за люди?
Босые, хмурые… Узнай скорей!
И по чьему приказу иль причуде
Их заковали в цепи, как зверей?
 

НОГАЙ подходит к купцу.

 
Как желты лица их и очи впалы!
Как жалобно звенят их кандалы!
Что сделали они? Хоть одичалы,
Они на вид не больше прочих злы…
 

НОГАЙ (возвратившись)

 
То – караван невольничий из пленных —
Киргизов, персиан и кипчаков.
Одних поймали там, на взморьях пенных,
Других – среди степей, солончаков…
 

МНЕВЭР

 
Ужасно! Плохо верится мне даже,
Что вольный и разумный человек
Здесь выставлен для купли и продажи,
Как тот халат, иль плод, или чурек…
 

(Увидела Гяура.)

 
А кто вон тот с кудрями золотыми
И серебрящейся средь них серьгой?
Он так не схож со всеми остальными…
Поди же и узнай скорей, Невркой!
 

НЕВРКОЙ подходит к купцу.

 
Какой он гордый и какой он жалкий…
Прекрасней же не видывал мой взгляд! —
Глаза – как две лиловые фиалки,
А волоса – как желтый виноград!..
Велик Аллах, что создал это чудо!
 

НЕВРКОЙ (вернувшись)

 
О, ханша! Юный пленник тот – гяур.
 

МНЕВЭР

 
Как звать его? И родом он откуда?
 

НОГАЙ (в сторону)

 
Для состраданья это чересчур!
 

НЕВРКОЙ

 
Я спрашивал об этом у торговца:
Он сам не знает: пленный всё молчит.
Не трогают – он кроток, словно овцы,
А чуть заденут – он, как волк, сердит.
 

МНЕВЭР (про себя)

 
Чтоб то иметь, что пожелалось чудно,
Ты отступала ли когда, Мневэр?
Так пусть тебя сочтут все безрассудной —
Ведь ты не для людских весов и мер!
 

(Приближается к купцу)

 
Во что тобою оценен тот пленник?
 

ТОРГОВЕЦ НЕВОЛЬНИКАМИ

 
В полтысячи серебряных монет.
 

МНЕВЭР

 
Ты шутишь, о купец? Пригоршня денег
За это солнце?! Устыдись же… Нет!
Тебе я столько ж дам, но золотыми,
Такими ж золотыми, как он сам!
 

(Вынимает из кошелька золото. НОГАЮ)

 
Отдай купцу!
 

(НЕВРКОЮ.)

 
Ты ж подели меж ними.
 

(Указывает на рабов.)

 
Да что вы хмуритесь? Не стыдно ль вам?..
 

(Купцу.)

 
Рука моя легка. Так благоденствуй!
Но брось дурное ремесло скорей!
 

ТОРГОВЕЦ НЕВОЛЬНИКАМИ

 
Как твоему воздать мне совершенству?
 

МНЕВЭР

 
Вперед ценя прекрасное верней.
 

(ГЯУРУ.)

 
Иди за мной! Теперь ты мой всецело.
 

ГЯУР

 
О, нет…
 

МНЕВЭР

 
Ты – мой.
 

ГЯУР (гневаясь)

 
Нет! Я на том стою:
Ты, умная, – и всем считаешь тело?
 

МНЕВЭР (улыбаясь)

 
А душу я еще куплю твою.
 

(Отходит к лавкам в сопровождении НЕВРКОЯ и ГЯУРА)

День меркнет. Площадь пустеет.