Текст книги "Призрак прошлого"

«На эту цацку, выходит, небольшую нефтяную компанию купить можно? Ну, этого быть не может!.. А если может, надо помалкивать… Замочат несчастную бабулю в рассоле, а я виноватым окажусь – не юридически, так морально… Ведь даже в банковскую ячейку такую штуку не положишь! Не во всяком районном банке такой уставный капитал имеется. Да, правду говорят – меньше знаешь, лучше спишь».

В четыре часа дня Валя повезла в типографию пленки, а почти успокоившийся Андрей заглянул в комнату к главреду. Тот, против обыкновения, не дулся в шахматы с компьютером, а что-то набивал двумя пальцами.

– Михал Юрич, вы заняты?

– Нет-нет! – резво обернулся Борода, не забыв, правда, сбросить файл вниз. – Что ты хотел?

– У вас на диске фотки этой брошки с красным солдатиком?

– Да, а что?

Шеф изобразил невероятное внимание. Андрей принял игру.

– Я думаю, может, как-то через третьих лиц показать их антикварам? Чтобы правильно оценить и татей кровавых на хозяйку не навести?

Борода постучал пальцами по столешнице, размышляя.

– Хорошо, а как конкретно ты это себе представляешь?

– Ну, мамку озадачу, братика… Только это сейчас сделать надо – у меня родители в августе обычно отдыхать уезжают. Перешлем сидишку в Москву почтой – для конспирации, а? Зачем лихо будить?

– А, ладно… Я тебе завтра скажу – позвоню вечером ей, а завтра тебе скажу.

Борода наконец поднял на него глаза. Глаза были чуть жалкие.

– Как скажете, шеф. Текст у меня вчерне готов – только мнение специалистов о подлинности подпечатать, чтобы тетенька на цене не прогадала.

– Ты всегда на высоте. Видишь проблему в перспективе!

Борода в знак того, что аудиенция закончена, повернулся назад к монитору, а Андрей пошел к себе. На душе, как все последние дни, было муторно.

«Да, я ж хотел с Павлючком повидаться! Пусть бы рассказал, о чем народ толкует», – вспомнил он.

Андрей прислушался – Борода лупил по клавиатуре, – осторожно прикрыл свою дверь и нашел в записной книжке мобильника воришкин номер.

– Алё, дядя Андрей, – через пару звонков ответил Павлючок.

– Привет, Серега, чего не звонишь? Как жив-здоров?

– Да я звонил пару раз – вы отключенный были.

«Хорошо, что не заключенный…»

– Сережка, ты везде бегаешь, скажи мне – а чего в городе говорят про то, что женщин покоцанных находят?

– Дядь Андрей, – с энтузиазмом откликнулся Павлючок, – так говорят, его уже поймали!

– Ну да?! – несказанно удивился Андрей.

– Ага! – обрадовался своей осведомленности Павлючок. – Вчера еще!

– Не слыхал… И кто это оказался?

– Говорят, мужик один приезжий гадил.

«Ну да, я ж неместный… Или действительно органы любимые кого-то зацапали – лишь бы начальству доложить? Ой, худо, если так! На мою карму пойдет».

– Да? Не знал… Спасибо, Серж. Если услышишь что-нибудь интересное, звони в любое время.

– О’кей… Ой, дядь Андрей, а я вашу статью про швейные машинки читал! – так, словно он одолел «Красное колесо» Солженицына, похвалился Павлючок. – Пацаны наши от нее просто торчали!

– Ага, а мне за нее рыло начистили! – от души пожаловался Андрей.

– Ну да?! – кажется, еще раз обрадовался Павлючок.

– Угу… Трое! Но им тоже мало не показалось… Ну, ты не пропадай, хорошо? Держи ушки топориком и звони хоть изредка – я о тебе беспокоюсь.

– …Сынок, ты еще работаешь? – Борода открыл дверь.

– Да нет, только осведомителю звонил.

– Да? На вот тебе брошечку.

Главред, протягивая ему сидирому, все еще по-девичьи стыдливо прятал глаза. «Да бог с вами, шеф дорогой! Все в прошлом».

– Ага, хорошо, Михал Юрич… Еще успею сегодня в «Ди-Эйч-Эл» снести. Завтра к вечеру мои получат.

Они, как всегда, мирно, даже приятельски, расстались у выхода из здания.

Небо очистилось, было высоким и нежно-голубым. Похоже, возвращалась хорошая погода.

Замечательно, конечно, но едва начавшие подживать боевые ранения под капюшоном уже не скроешь…

Когда они заживут окончательно, через недельку-полторы, можно будет съездить навестить Анну. А там скоро закончится ее работа в дурацком лагере и надо будет решать с их отношениями…

Может, они поживут вместе в его квартире, притрутся характерами?… У него-то не было опыта постоянных отношений, так… нерегулярные физиологические отправления, как называл это младший брат… А вот хоть почувствовать, что это – когда рядом любимая женщина, которую всегда можно поймать за талию, прижать к себе, забравшись губами под светлые волосы, поцеловать в лилейную шейку… А она будет сопротивляться, так – ну не надо, чего ты?

А чего он? Он только продолжает так дивно начавшиеся там, на лесной полянке, их любовные радости… Ух, хорошо-то как там было!..

В таких радужных мыслях – есть чем отвлечься! – Андрей дошел до центрального почтамта и отправил диск на свой московский адрес.

Из дома позвонил маме в Москву. Та ответила на фоне трескотливого кухонного репродуктора.

– …Только никому не рассказывай, откуда это, ладно? Просто узнай приблизительную стоимость и маркетинг маленький проведи. Мы хотим с продажи гешефт взять – на издание газеты.

– Ну хорошо, я поняла… А что у тебя с голосом?

– Да ничего, – удивился Андрей. – Как всегда.

«Неужели начищенная физиономия отражается на тембре голоса? Вряд ли… Или мама проинту ичила?»

– Да я же слышу… У тебя все в порядке?

– У меня все великолепно. Я народный заступник районного масштаба.

– Вот это меня и беспокоит… Тебя, Виталька говорит, уже и в Интернете трактуют, в блогах упоминают…

– Значит, районный масштаб я уже перерос.

Едва он положил трубку, позвонила Анна.

– Я с мамкой беседовал, извини… Как там у вас – природных катаклизмов нет?

– Мм, кажется, нет… Грязно – гуляем только на территории. А что там о Тамаре слышно?

– Ведется следствие. Результатов никаких, – делано вздохнул Андрей. – Типичный «глухарь».

– Похоронили ее?

– Не знаю – нас никого не пригласили. На верное.

«Анне незачем быть в курсе… других незначительных происшествий», – решил он.

– Когда ты закончишь свою бурную педагогическую деятельность? – спросил строго – или он пред ней не воин, любовник и властелин?

– Ну… двадцать пятого июля. – Анна осторожно добавила: – Но просят остаться…

– А если я попрошу не соглашаться – это будет что-нибудь для тебя значить?

– Это очень много для меня значит, Андрюшик.

– Так, двадцать пятого вечером я забираю тебя из этого исправительного заведения. Как успешно отбывшую испытательный срок. Я ведь правильно понимаю ситуацию?

– Как-то ты это нехорошо сформулировал…

– Дело не в формулировке, а в сути. Так что?

– Хорошо, Андрюшик, все будет так, как ты хочешь, – кротко промолвила Анна. – Мне пора, родной.

«Так, рыло мое заживет за эти семнадцать дней практически нацело… А там будем решать».

Тут Андрей внезапно почувствовал: а ведь вот-вот окончится этот очень немаленький и совсем не легкий кусок его жизни… Слегка суматошная работа в провинциальной газете, странная, но волнующе романтичная история его встречи с Анной О. И все другие, странные случаи… А что дальше?

«Ох, да фиг с ним… Впереди провальный – в смысле карьеры и трудоустройства – отпускной сезон. Раньше середины сентября ничего при всем желании не решишь… Вот бы на это время получить в полное распоряжение Анну О., разобраться в своих чувствах и выяснить, как же мы в конечном итоге друг к другу относимся… Вот так разбираться, разбираться… подольше…»

В таких томительно-радужных мечтаниях Андрей пробыл до рассвета. Даже не мог бы утром сказать – спал не спал… Не спал – бродил по полянам с прохладной травой, бережно держа маленькую ручку полуобнаженной нимфы. Они все искали и искали, где бы им уединиться, но изо всех сколь-нибудь укромных уголков раздавались переливчатый женский смех, подозрительная возня и довольное, басовитое урчание. Они обменивались чуть разочарованными страстными взглядами и шли искать дальше… Ну так и бродили, пока их не спугнуло настырное пиликанье дикого лесного будильника.

Нимфа, одарив его напоследок многозначительным взглядом и нежной улыбкой, исчезла, а Андрею пришлось вставать и отправляться в редакцию.

Четверговое утро было таким, как всегда, то есть никаким. Пока притащился Борода, у Андрея появился повод отпроситься у него на выходные.

– Мама у меня человек занятой, да и не хочу я, чтоб она рядом с такой вещицей светилась…

– Да поезжай, сынок, поезжай! – опять, как вчера, с преувеличенной нежностью замахал руками главред. – Прямо сейчас и езжай, пока не жарко!

«Дождется Валю, усадит ее за телефон и поедет на дачу, хитрец!»

…Мама появилась дома уже под вечер.

– …Нет, но это точно не из-за этого? – допытывалась она, крутя перед его носом присланным сидиромом и пристально глядя ему в глаза.

Потом, успокоившись, мама обвязалась фартуком и принялась за стряпню.

– А почему ты решил, что это сердолик?

– Ничего лучше в голову не пришло.

– Челлини, как мне сказали, с таким материалом не работал. Это, скорее всего, рубин.

– Ру-би-и-ин? – удивился Андрей.

– Ну да. Это ж для королей делалось… Почуяв ужин, пришел с работы отец. Весь вечер они втроем – братик уже выбыл из Москвы на отдых – проговорили про брошку и про машинки, отлитые из золота. Об Анне и о том, как он отмечал солнцестояние, Андрей промолчал. Главное, мама позвонила кому-то и сказала, что завтра они подойдут к одному человеку в московское представительство «Сотбис» и покажут картинки.

Вещь, похоже, вообще стоила немерено…

Москва-утро-пятница-лето – в любой другой ситуации Андрей зарыдал бы от такого стечения обстоятельств, но сейчас ему даже нравилось… Быстрей пройдет время.

– …Если вещь подлинная, то в конечном итоге, после уплаты налогов, вашему, гм, знакомому останется миллионов семьдесят.

Мама едва слышно кашлянула. Андрей, откровенно поперхнувшись, пролаял:

– Скока-скока?

Эксперт «Сотбис-Раша» откинулся на спинку кресла – не офисного, крутящегося на журавлиной ножке, а деревянного, массивного, с высокой резной спинкой. Он был явно доволен произведенным эффектом.

– Может, чуть больше, – добавил он. – В зависимости от конъюнктуры рынка.

– А семьдесят миллионов чего? – решила подать голос мама. – Евро?

– Фунтов, мадам, – сумрачно ответил эксперт. – Фунтов стерлингов. Но это, повторяю, после тщательной экспертизы.

– …А тебе за это… чего-нибудь заплатят? – все-таки уточнила мама, всю дорогу домой задумчиво молчавшая.

– Ну, если у старушки башню не снесет, может, и заплатит. Вроде она меня полюбила… Но это дело мой глав-вред ведет, мам. Он хочет на издание газеты заработать. Значит, и мне перепадет в виде зарплаты…

Выходные прошли в чтении накопленных за эти недели родителями книг, причем большинство из них оказалось редкостной макулатурой.

Ехать в область Андрей решил на последней перед техническим перерывом электричке. Июльское отпускное время позволяло не только нормально сесть в поезд, но даже прилечь на лавку – если б его рост позволил, конечно.

В темный подъезд Андрей зашел чуть ослепнув от солнца, и тень, метнувшуюся к нему, принял за капризы сетчатки. Но когда тень, коротко крякнув, схватила его за запястье, а другая тень сомкнула корявые пальцы на другой руке, от чего Андрей выронил сумку, он понял, что расслабился рано… Поскольку еще некто, весьма материальный, повис у него на загривке, Андрею стало ясно, что понедельник делается для него хронически тяжелым днем.

– Не дергайся, гад! Лось проклятущий… Это милиция! – взревел кто-то у него над ухом. – В машину его, ребята.

Вовсе ничего не понимая, но чувствуя, как трое или четверо крепких мужиков волокут его на улицу, Андрей подчинился. У дверей действительно стояла спецмашина. Две минуты назад ее не было, он это точно помнил.

Кто-то нарочно больно потянул его за волосы и переправил на заднее сиденье. Еще один хлопец в штатском быстро запрыгнул рядом. Машина тронулась, у Андрея появилась возможность что-то сказать.

– Может, кто-то объяснит мне, что происходит?

Тому, как сдавленно и испуганно звучит его голос, Андрей просто не поверил… Не бог весть какие они атлеты, эти менты, но с любителями ему было гораздо легче. Хоть можно было не стесняться.

– Я те щас все объясню! Я тебе очень хорошо все объясню!

Человек на переднем сиденье резко обернулся, и Андрей узнал бравого майора Загашникова. Ему сделалось смешно – вероятно, просто начиналась истерика.

– Бог мой, товарищ майор! Вы ли это?! – набрался духа выпучить на него глаза Андрей.

– Да я, я, товарищ корреспондент! Не ожидали?

– Чего не ожидал, того не ожидал, честно скажу!

Машина уже лихо заруливала во двор райотдела милиции, который был неплохо знаком Андрею.

– Думал, если он Любашку очаровать сумел, ему все с рук сойдет! – криво усмехнулся мент, прикрывавший от него левую дверь. – Вываливай, и тихо тут!

Он потянул Андрея за рукав рубашки, будто тот собирался остаться в машине.

– Вы что, пацаны, все-таки Томку Зуеву на меня решили повесить? Не выйдет, не надейтесь! – подскочил на сиденье Андрей, едва не пробив крышу темечком. – Не трогал я ее и не видел две недели до праздников! Свидетелей навалом! Полгорода подпишется!

– Да хрен с ней, с журналисточкой этой! – в тон ему рявкнул Загашников, неловко карабкавшийся с переднего сиденья. – Туда ей и дорога, шалаве!.. Шестой труп на тебе, гад, сволочь!.. Свеженький! А?! Молчишь?! Вылезай, кому сказано!

Андрей ошарашенно молчал и, кое-как выбравшись из машины, едва не упал под тяжестью рухнувшего на него предположения. Поэтому «ангелам» в штатском было совсем не сложно доволочь его, спотыкавшегося на обмякших ногах, до кабинета Загашникова.

Его бросили на стул перед столом майора. Тот, как заметил Андрей, был не только зол, но и очень доволен.

В горле у Андрея пересохло, как в пустыне, под грудиной защемило – не вздохнуть.

«Ага, вот так и умирают от инфаркта… Молодыми… Нет, не выйдет… Надо что-то делать… Взять себя в руки… срочно. Все это слишком плохо, чтобы быть правдой».

Он сделал – возможно незаметнее – пару глубоких вдохов. И тут заметил, что сидит в наручниках. Когда успели… профи.

Андрей, чуть успокоившись, выпрямился, взглянул Загашникову в лицо. Тот все еще поедал его хищным взглядом, словно прикидывая: а не шлепнуть ли его тут же, во дворе, без суда и следствия? Так спорей будет и дешевле для национального бюджета… А?

– Так что у вас ко мне, товарищ майор? – без труда имитируя адскую усталость, вымолвил Андрей.

– А то, – глядя на него из-под невысокого лобика, заговорил Загашников, – что сегодня утром у села Видного был найден труп шестнадцатилетней…

«О господи! Не она… Не она!»

– …местной жительницы Алены Зайченко.

– А я-то здесь каким концом причастен? – усмехнулся, чувствуя, как свинцово-тяжкая волна все-таки отваливает, прокатываясь асфальтовым катком по сердцу, отпускает руки и холодит ноги.

– А вот мы и выясним – и про конец твой, и про начало!.. И что ты вообще в нашем городе делаешь, зачем сюда припожаловал?! Говори, сволочь, где вчера был?

– Вы с выражениями-то поосторожнее, господин майор, – чувствуя, что уже почти в порядке, процедил Андрей. – А то ведь я представитель СМИ. В следующем номере фигурировать будете – вместе со всей вашей профессиональной лексикой и приемами. Еще и у начальства вашего интервью возьму о методах вашей работы. А?

Андрей повел плечами и подобрал под себя ожившие ноги. Чувствуя, что лицо все еще не расправилось, чуть откашлялся и добавил:

– Вообще-то, исходя из презумпции невиновности, я не должен ничего доказывать, но, принимая во внимание вопиющую беспомощность местных органов…

– Ну, поговори, поговори, – процедил Загашников, вроде уже не так уверенно.

– …и желая облегчить им непосильную задачу…

Загашников издал тихий, свистящий звук и покрутил коротко стриженной головой.

– …сообщаю вам, что с вечера четверга по сегодняшнее утро находился в столице нашей родины городе-герое Москве. Вопросы есть?

– Очень много! – Загашников привстал, чтоб поближе посмотреть ему в лицо. – Очень даже!.. Первый – кто это может подтвердить?

– О-хо-хо! – развеселился Андрей. – Да кто угодно! От моего руководителя Михал Юрича Бороды, который сам меня отпустил на выходные, до соседей по московскому дому, которые имели удовольствие наблюдать меня все это время.

Последние слова были ложью, и довольно опасной – ни с кем из соседей он не виделся, а слова родителей для органов немного стоили. Говорить про визит в «Сотбис-Раша» было нежелательно – выдашь старушку с рубином в четырнадцать каратов…

– Ну, это мы проверим, мы это очень хорошо проверим! – осел Загашников.

– Да, а еще тут у меня в карманчике билет на электричку, по-моему, сохранился. Не посмотрите? В Москве брал… Там и дата есть.

– Ага!

Загашников сорвался с места и дрожащими от вожделения пальцами залез в нагрудный кармашек рубашки.

– Ой, та-ва-рищ майор, вы б поосторожнее! – обольстительно улыбнулся Андрей.

Загашников выскреб из кармана билет, бегло на него взглянул, скомкал и брезгливо отбросил.

– Это, кажется, называется «сокрытие улик»? – осведомился Андрей.

Ему показалось почему-то, что это скорее хорошо, чем плохо.

– Вот с самого начала ты мне не понравился, парень!

«Я вообще не нравлюсь неинтеллигентным людям», – подумал Андрей, но промолчал.

– Ну, знаю ведь я, знаю, что это ты, знаю! – тихо выл Загашников, бегая туда и обратно.

– А что я?!

Андрею начало надоедать происходящее, хотя с нелепостью положения он уже как-то смирился. Или научился, как наставлял Борода, смотреть на ситуацию со стороны?

– Что ты тогда у речки сам наряд вызвал – сам эту девку ночью завалил, козлина, и сам потом наряд вызвал! И перед этим в коттеджной застройке бродил… Высматривал, когда трупешник обнаружат… Что, скажешь – совпадение?

– Конечно! – пожал плечами Андрей. – Все можно проверить. Про козлин особенно. Только пока вы дурью маетесь, еще девчонок эта зверюга порвет. Увидите. И все на твою карму пойдут, майор.

– Чё?…

Майор, видимо, про карму не уловил, но спросить не успел. В дверь стукнули.

– Я занят! – рыкнул Загашников, но дверь все-таки отворилась.

Внутрь заглянул молоденький лейтенант.

– Товарищ майор, извините, тут от товарища полковника. Просили принять…

Дежурный отступил, и в кабинет впал встрепанный и красный Борода.

– Володенька, в чем дело? Почему вы задержали моего человека?

«Ах, так он еще и Володенька!» – усмехнулся про себя Андрей.

– Здрасте, Михал Юрич. – Они обменялись поспешными рукопожатиями. – Вот… Выясняем.

– Еще одну девушку нашли, Михал Юрич, – устало сообщил Андрей. – Вот товарищ майор и решил на меня все женские трупики навесить. Оптом, так сказать. Сколько их там, говорите, – шесть?

– А… ты разве не в Москве был? – разом сошел краской с лица главред.

– Теперь, получается, что не был, – грустно улыбнулся Андрей.

Загашников поджал по-девичьи припухлые губки и промолчал.

– К-как? Так!.. Вон, видите? – Андрей дернул ногой. – Ваш Володенька билетик мой на поезд изничтожил, так что поди теперь докажи, что я только утром сюда из Белокаменной свалился.

– Володя, дорогой, ну что за методы!.. Двадцать первый век на дворе! – Борода изобразил на лице отчаяние, как-то по-бабьи всплеснул руками и укоризненно покачал головой.

– А почему ваш журналюга все время рядом с трупами оказывается, а? – пошел на следующий вираж Загашников. – Ну, как ни посмотришь – где он, там труп!.. А?

– Ага, пусть мне тех троих из свинарника навесят – во потеха-то будет! – фыркнул, отворачиваясь к окну, Андрей.

«Господи, как же там, на свободе, хорошо! Машинки стоят, менты бегают, солнце светит…»

– Работа же у него такая, Володенька, пойми! – терпеливо разъяснил Борода. – У нас нет специалиста по криминальной тематике – все на Андрюше… Да вся газета на нем! Давай с тобой выйдем, а? Ну, на минутку?

Загашников заколебался, смерил Андрея подозрительным взглядом – словно тот, при его габаритах и в наручниках, мог просочиться сквозь решетку и сбежать.

– Ну, ты что, меня не уважаешь, Володя?

Майор нервно дернул головой, и они вышли. Андрей, воспользовавшись передышкой, расслабился, опустил лицо в ладони.

«Ох, ну как мерзко-то!.. Опять девчушку загубили, а я обрадовался, что это не Анна… И опять на меня накатили!.. Ох, не пройдет мне третий такой накат, ой не пройдет!.. Если этот пройдет, третий – точно нет… Если эту зверюгу в ближайшее время не поймают, аборигены меня линчуют. Хотя бы для острастки… Нет, надо срочно забирать Анну и катить в Москву. Родители через неделю уедут, месяц наш, а там…»

Что «там», додумать не удалось, поскольку дверь распахнулась. Загашников, глядя куда-то в сторону, вразвалочку подошел к Андрею.

– Руки давай!

Андрей, словно полжизни провел в кутузке, охотно протянул ему руки. Майор отпер браслеты и, даваясь словами, пробурчал: «Свободен».

– Да ну? – озарился невинной радостью Андрей.

– Пока…

Загашников произнес это очень тихо, чтобы не слышал Борода, торчавший на пороге.

Андрей с трудом поднялся и постоял, наблюдая, как майор прячет наручники в стол, подписывает какую-то бумажку и отдает ее Бороде. Вообще-то Андрей просто не мог двинуться, потому что одеревенели ноги и кружилась в венском вальсе голова. Двинуться к двери? А ну как Загашников только того и ждет, чтобы пристрелить его при попытке к бегству? Нет, без приглашения Андрей не пойдет… Пусть попросят.

Загашников это почувствовал.

– Чего еще? – нехотя повернулся к Андрею. – Я же сказал – свободен! Не понял?

– Я извинений жду, товарищ майор, – вкрадчиво произнес Андрей.

– Чего?!

– Володя, это справедливо, – мягко пробурчал Борода. – Володя…

– Примите наши извинения, товарищ журналист, – отчеканил майор, но в глаза Андрею не глянул. – Работа такая.

– Ну что вы, мы ж понимаем, – хитро улыбнулся Андрей.

Если б Загашников знал, как ему это далось, сильно обрадовался бы.

– Андрюша, пойдем, я с машиной, – подал голос главред. – Сумку не забудь.

Не совсем веря, что жуткая сцена закончилась, Андрей шел за Бородой по узкому коридору.

– Сынок, куда тебя отвезти? Может, домой? – ласково спросил Борода. – Ты ведь, наверное, отдохнуть хочешь?

– Я Ане Озерных позвонить хочу, – пробурчал Андрей, роясь в сумке – не скрали его недешевый мобильник подлые менты?

– Позвони, позвони, привет от меня передай обязательно… Так куда мы едем?

– На работу мы едем… Анюта, ты как?

– Я в порядке… Как ты съездил? – зазвучал райской трелью далекий голос Анны О.

– Я нормально, а ты будь очень осторожна… Ты слышишь? Никуда одна не ходи! И вообще никуда не ходи! Сиди на территории!

– А… что? Опять?

– Да, опять! Опять! И никаких третьих смен, ясно?

– Ну ладно, не переживай… Я вечером позвоню.

– А чего ж привет не передал? – все так же подчеркнуто участливо спросил Борода.

Они уже приближались к редакции.

– Не до этого было, Михал Юрич, извините.

Валя резко обернулась на их с Бородой появление. Решив хотя бы Вале не давать предлога для жалости, Андрей бодро прошел к столу, бросил по дороге: «Привет, Валь!» Рядом с ней сидел какой-то парень лет двадцати с небольшим, видно внештатник или жалобщик.

– Привет, Андрей… Дальше диктуйте, пожалуйста.

Но парень, чуть приоткрыв рот, не стесняясь, разглядывал Андрея. Тот тяжело плюхнулся на стул и включил компьютер.

– Диктуйте, диктуйте!

Парень забубнил текст, а Андрей, изображая служебное усердие, принялся дополнять статью о шедевре Бенвенуто Челлини информацией, полученной в «Сотбис-Раша».

Через сорок минут парень ушел, бросив напоследок в сторону Андрея изучающе-недоуменный взгляд.

– Как съездил-то? Результативно? – почти сразу заговорила Валя так деловито, будто ничего особенного сегодня утром не произошло.

– Удачно, – не отрываясь от дисплея, ответил Андрей. – Алиби себе надежное обеспечил. Хоть коллеги не станут меня за коня водяного держать.

– Ой, не надо об этом, а? – досадливо повела головой Валя. – Давай чайку поставлю?

– Чаю – это можно.

«А ведь отрицать-то не стала…»

Они как ни в чем не бывало попили чаю, потом Андрей пошел в комнату главного – тоже как обычно – посовещаться насчет бабули, могущей в одночасье стать мультимиллионершей.

– Я что-то совсем не представляю, как это все обставить, Михал Юрич, – честно признался Андрей. – Мне жизненного опыта не хватает.

– В первый раз такое слышу, – усмехнулся главред, пробегая глазами текст.

– Я лучше признаюсь, чем на старушку лихих людей наведу. Если мы хоть намекнем, что у нас в городе есть кто-то, кто обладает такой штучкой, крутые пацаны весь город обыщут, а брошечку найдут.

– Найти-то можно – продать сложно, если мы изображение опубликуем. Тем более цена-а!..

– Ну, на ваше усмотрение, – пожал плечами Андрей. – Мне как-то тревожно за бабулю.

– Ладно, я помозгую на досуге что и как… Ты, того, в порядке? Может, домой пойдешь?

– Ну, если ничего нет…

«Хотя находиться где-то, где меня не видит хотя бы полсотни свидетелей, мне крайне неуютно».

Было уже полпятого вечера, Валин чай не восполнял нервных и физических потерь – Андрей ощущал зыбкую мягкость в коленях.

«Сейчас как пойду в «Макдоналдс», как срублю там пару тысяч калорий, а потом домой, мыться и спать! Не явятся Любаша с майором во сне по мою душеньку?»

Он так и сделал. Вечером, оставшись наедине с самим собой, Андрей, боясь наступления реакции на утренние события, попытался отвлечься приятными мыслями об Анне О.

«Так, завтра день плюс неделя… Тогда можно будет забрать Анну из этого лагеря… Август впереди. Если будут меня здесь теребить – уволюсь к чертовой бабушке, увезу Анну в Москву…»

Было половина седьмого вечера. Андрей открыл окно, послушать, пищат ли его быстрокрылые соседи и какую сулят погоду. Но ни писка, ни стремительных пролетов за окном не ощущалось. Рискуя вывалиться на заброшенный внутренний двор, Андрей высунулся в окно почти по пояс.

«Вот мне сейчас на голову или в глазик – плюх!..»

Но похоже, колония была покинута. Из гнездышек не высовывались любопытные желтые клювики, не сновали туда-сюда, отчаянно вереща, хлопотливые родители.

«Они что – улетели вовсе? – огорчился Андрей, втягиваясь назад в комнату. – Детки подросли, и они все вот так, в стайку, и на юг? Не дожидаясь осени? М-да…»

Решив перед вечерним чаем позвонить Анне, Андрей вызвал на мобильнике ее номер. Она ответила почти сразу:

– Андрюшик, я занята!

– Чем это?

– Праздник окончания смены готовим. Дел невпроворот. А что случилось?

«Почувствовала, что мне плохо?»

– Ничего, просто проверяю тебя.

– Я все понимаю и все делаю, как ты сказал. Но ты здоров, нет?

– Я дома, здоров и благополучен.

…Даже коротенький разговор с Анной его утешил. Раз она чувствует его состояние – значит, любит.

«Господи, поскорей увезти ее и самому уехать из этого города!.. В пыльную, шумную Москву, где нет водяных коней, поскольку в Москве-реке даже рыба не водится».

Мысли были скорее тревожные, чем приятные, но заснул Андрей быстро, ужасов с участием необъятной Любы и злого, как цепной Шарик, Володеньки не видел и проснулся под издевательское вяканье будильника.

Пришел в редакцию, приземлился на стул и вдруг почувствовал, что стул под ним… подозрительно сырой.

«Ха, я что – уделался и не заметил?» – хмыкнул Андрей и привстал.

– Кто сидел на моем стуле и на…ал на него? – громко провозгласил Андрей, вставая в полный рост.

– Чего? – подняла голову Валя.

– Кто написал на мой стул?… Сырой стульчик-то, а?

– Ну, не знаю…

Она округлила глаза в преувеличенном недоумении.

– Может, уборщица переусердствовала?

– Ага, как пыль со стола вытереть, так ее нет, а вот обивка – хоть выжми. Хорошо, хоть заметил, а то так бы и ходил с пятном на штанах.

Андрей отставил стул и взял другой – с пластмассовым сиденьем, предназначавшийся для гостей.

– Сейчас высохнет, – пробормотала Валя, возвращаясь к печатанию.

В комнату заглянул Борода, как всегда жизнерадостный.

– Как дела, сынок?

– Задания есть?

– Пока нет, номер собрали.

– Тогда я свои дела в порядок приведу.

– А, давай. Если надо что – обращайся.

Андрей, вроде настроившись на отъезд, решил собрать свое профессиональное «портфолио». У него набралось много оригинальных публикаций – с такими не стыдно предложить себя в самое крутое издание… Чего он только не раскопал за этот год!

Надо собрать лучшие статьи, скомпоновать папку… Разоблачение кровожадного водяного коня послужило бы прекрасным апофигеем его здешней карьеры, но тему подмял под себя Борода…

– Михал Юрич, вы на целый день засели?

– Да-да, не отвлекай, – торопливо ответил Борода, когда Андрей остановился на пороге его комнаты.

– Машину взять можно?

– А куда ты намылился?

– Аню Озерных навестить. У них там какой-то праздник намечается грандиозный.

– Ага… Костика взять думаешь?

– У них свой фотограф, – лихо соврал Андрей. – Поделится материалом, я думаю.

– А, ну давай… К обеду вернешься?

– Вернусь.

То, что он через час увидит Анну, как-то радовало, и из города Андрей выехал почти в радужном настроении. Поселок Первомайский промелькнул полоской слившихся в один дощатый забор палисадников. Разумеется, у входа на территорию опять никого не было, и, заперев машину, Андрей пружинисто пошел по территории. Откуда-то неслись упругие волны звонких детских голосов, репетировавших какую-то речевку.

«Черлидинг по-российски! Где-то тут и моя русалка репетирует?»

– Гражданин, вы куда? Сюда нельзя! – кто-то грубо схватил его сзади за плечо.

Андрей инстинктивно вывернулся и оглянулся. Это был охранник в форме, но не из тех, которых он видел в прошлый раз.

– Во-первых, руки придерживай, во-вторых, я могу находиться где хочу, а в-третьих, у входа на территорию стоять надо, раз нельзя.

Парень примерно его возраста и тоже не хилый, поджав губы, обежал Андрея оценивающим взглядом. Андрей решил не усугублять конфликт.

– Вообще, мне к руководству – оно меня знает. Я корреспондент «Крестьянской газеты».

Андрей, не дожидаясь ответа, продолжил путь, чувствуя, что охранник если и не бежит за ним, то очень пристально смотрит вслед. Сейчас, поди, доложит толстой начальнице. Ну и пусть.

– Девчонки, а мне бы Анну Аркадьевну?

Андрей притормозил рядом с группкой молоденьких девчонок.

– А вы ей кто? – неумело, но старательно состроив глазки, спросила одна.

– Любимый человек, – довольно ухмыльнулся Андрей.

– Да-а-а?

– Да, куколка, да! Так где она?

– А в столовке со своей малышней тусуется.

– Спасибо, хорошеньчики, – еще раз расплылся Андрей и пошел, даже чуть вразвалочку, к длинному, смахивающему на барак сооружению.

Внутри было сумрачно, пахло парами манной каши на молоке. Поодаль, на свободном от столов и стульев месте, разучивали какой-то несложный танец малыши лет шести.

Анну он заметил сразу – она сидела вполоборота и руководила перемещениями детишек, большей частью девочек. Андрей постоял минуты три – до того, как его заметили дети. Анна, невольно проследив за их взглядами, встрепенулась.