Текст книги "Великие и неизвестные женщины Древней Руси"

В 1262 г. епископ Кирилл скончался. После этого Ростовский летописец, очевидно, закончился. Местные записи стали вестись очень кратко, без каких-либо подробностей и комментариев. Они дошли до нас в составе Суздальской летописи, изданной в приложении к Лаврентьевской летописи. В ней под 1271 г. зафиксирована смерть Марьи Михайловны: «Преставися княгини Марья Василькова, декабря 9, в Зачатье, в день обедню поют, ту сущу сыну ея Борису с княгинею и з детми, и положи ю у святаго Спаса в своем манастыри».[909]909
  Там же. С. 497.


[Закрыть] Из данной записи становится известно, что Марья Михайловна либо была основательницей, либо покровительницей Спасского монастыря в Ростове. Правда, никаких данных о том, что она являлась его постриженницей, нет.

Следует отметить, что в Троицкой летописи запись о смерти княгини более подробная: «Toe же зимы (1271 г. – Л. М.) преставися благовернаа христолюбивая княгыня Васильковая месяца декабря в 9 день, а в лето индикта 14-е на память Зачатиа святыа Богородица, яко литургию поют по всему городу, ту сущю в манастыри у нее Борису князю с княгынею и с детми, а. Глебу тогда сушу в Татаровех. И предаст душу тихо и нетрудно и безмятежно. Слышаша вси людие града Ростова преставление ея и стекошася вси людие в манастырь святого Спаса, епископ Игнатии, игумени и попове, и клирици, певше над нею обычныа песни, и погребоша ю у святого Спаса, в своем ей манастыри с многими слезами».[910]910
  Приселков М. Д. Троицкая летопись. Указ. изд. С. 331.


[Закрыть]

Из этой записи можно сделать вывод о том, что в конце жизни Марья Михайловна жила в Спасском монастыре, в нем умерла и в нем же была похоронена. Данную запись, несомненно, сделал очевидец, знавший, что княгиня умерла спокойно, что на погребении не было ее сына Глеба, находившегося в Орде, но присутствовал старший сын с семьей и многие жители Ростова с епископом Игнатием и духовными лицами.

Можно предположить, что после смерти Кирилла ростовское летописание в полном виде перестало существовать, но отдельные записи все же делались. Их можно встретить в Троицкой летописи: запись 1263 г. о рождении у Глеба Васильковича сына Василия; запись этого же года о смерти великого князя Александра Ярославича; запись 1264 г. о смерти Андрея Ярославича и провозглашении новым великим князем Ярослава Ярославича; запись 1266 г. о венчании в Костроме ростовским епископом Игнатием Василия Ярославича (имя его невесты почему-то не названо); запись 1268 г. о рождении у Бориса Васильковича сына Василия и о болезни его брата Глеба; запись 1269 г. о пострижении и смерти князя Дмитрия Святославича, во время которых почему-то присутствовали не только ростовский епископ Игнатий, но и Глеб Василькович с Марьей Михайловной.[911]911
  Там же. С. 329–330.


[Закрыть]

Следует отметить, что многие из этих событий зафиксированы и в Суздальской летописи, но в более кратком виде и с некоторыми другими деталями. Так, сын Глеба назван не Василием, а Михаилом, при этом оба имени являются христианскими.[912]912
  Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 497.


[Закрыть] К этому можно добавить, что в Тверской летописи, очевидно, включившей Ростовский летописец и краткое его продолжение, сын Глеба назван Демьяном.[913]913
  ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. СПб. 403.


[Закрыть] В чем причина данных отличий, неизвестно.

Сыновья Марьи Михайловны, о которых она заботилась большую часть своей жизни, не намного пережили мать. Борис скончался в 1277 г. в Орде, Глеб – в 1278 г. на ростовском княжении. После этого власть в Ростовском княжестве перешла к сыновьям Бориса, Дмитрию и Константину.[914]914
  Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 498.


[Закрыть]

Таким образом, отраженный в Лаврентьевской летописи Ростовский летописец наглядно дает представление о том, какими делами занималась княгиня Марья Михайловна, какие заботы одолевали ее, когда она рано овдовела и должна была поднимать на ноги малолетних сыновей. Вполне вероятно, что княгиня была хорошо осведомлена о том, какую большую роль в борьбе князей за власть и собственные земли играют летописные записи. Поскольку положение ее юных сыновей в Ростовском княжестве было довольно непрочным, ей пришлось организовать при местной епископии написание летописца. Записи, очевидно, делал один из представителей духовенства, но факты для них отбирала сама Марья Михайловна и епископ Кирилл. При возникновении любых споров о земельных владениях они тут же использовались как доказательства.

В итоге княгине удалось существенно упрочить положение своих сыновей, закрепив за старшим Ростов, а за младшим – Белоозеро и какие-то еще земли.

Необычайно хвалебные записи Марьи Михайловны о муже привели к тому, что он был канонизирован и стал общерусским святым. Важное значение имело и прославление ею вместе с сестрой Евфросинией мученического подвига в орде отца, Михаила Черниговского. Он стал одним из наиболее почитаемых святых Русского государства (ныне его мощи находятся в Архангельском соборе Кремля). При этом сама княгиня осталась в тени, поскольку всю свою жизнь посвятила близким ей людям: мужу, сыновьям и отцу.

Следует отметить, что в ХIII в. не одна Марья Михайловна организовала летописание, чтобы закрепить за сыновьями отцовы владения. Еще раньше этим занималась мать юного Даниила Галицкого Анна. Составленный ею летописец вошел в заключительную часть Ипатьевской летописи. Исследователи, правда, не приписывают авторство Галицкой летописи княгине, но считают, что ее начало относится к l201 г., а конец – к 60-м гг. XIII в.[915]915
  Ужанков А. И. «Летописец Даниила Галицкого»: проблема авторства // Герменевтика древнерусской литературы Х—ХVI вв. Сб. 3. М., 1992. С. 149–180.


[Закрыть] Фактически эта летопись описывает жизнь и деятельность Даниила Галицкого, родившегося в 1202 г. и умершего в 1264 г. Однако совершенно очевидно, что едва появившийся на свет Даниил не мог стать инициатором создания летописца. Не мог это сделать и его отец Роман Мстиславич, конфликтовавший с женой и в 1205 г. погибший. Защищать права на галицкий и владимиро-волынский престолы юного сына пришлось матери Анне. Для этого по ее инициативе и составлялась Галицкая летопись. До возмужания сына княгиня правила за него, боролась с мятежным галицким боярством и со всеми его соперниками и противниками.[916]916
  Рапов О. М. Указ. соч. С. 189.


[Закрыть] Эти события нашли отражение на страницах летописи. Энергичная деятельность галицкой княгини Анны по защите прав своего сына на княжение дала ощутимые результаты. С 1238 г. он стал одним из могущественных правителей Юго-Западной Руси. Можно также предположить, что в начальную его часть был включен летописец Рюрика Ростиславича, который создавался при участии его невестки Верхуславы, поэтому об этом князе есть много различных сведений в заключительной части Ипатьевской летописи. Там же много данных о муже Верхуславы Ростиславе, о ней самой, их дочери и других членах семьи.

Таким образом, инициатива Гертруды по использованию летописных записей в качестве документальных свидетельств прав ее мужа и сыновей на верховную власть и земельные владения была продолжена ее последовательницами и в XII, и в ХIII вв. В свете этих выводов можно пересмотреть всю историю древнерусского летописания.

Заключение

Рассмотренный в настоящей работе жизненный путь многих выдающихся женщин Х—ХIII вв. показывает, что они сыграли большую роль в формировании и развитии Древнерусского государства в целом, а также способствовали расширению международных контактов, восприятию на русской почве лучших образцов мировой культуры, в том числе архитектуры, живописи, письменности и прикладного искусства. Каждая из женщин была высокообразованной, высоконравственной и видела цель своей жизни в помощи окружающим ее людям.

Так, княгиня Ольга смогла отомстить убийцам мужа, крепко взяла верховную власть в свои руки, чтобы потом передать ее подросшему сыну, провела в стране важнейшие реформы по упорядоченью налогообложения, создала основы законодательства, сформировала княжеский домен, т. е. сделала все, чтобы урегулировать взаимоотношения с подданными и предотвратить их восстания и развал государства. Княгине удалось установить мирные взаимоотношения с культурной столицей Европы того времени Константинополем и предпринять первые шаги по христианизации Руси. Продолжательницей начатых Ольгой дел стала византийская принцесса Анна Романовна. Вместе с окружавшими ее духовными лицами она занялась крещением русских людей: строила храмы, организовала училище для местного духовенства, способствовала распространению церковных книг, икон, утвари. В Киеве по инициативе принцессы был построен великолепный Успенский Десятинный собор, который стал образцом для подражания строителей всех крупных древнерусских городов. Приглашенные из Византии архитекторы, камнерезы, стеклодувы и многие другие ремесленники стали передавать свое искусство местным мастерам, и это дало мощный толчок культурному развитию всей Руси. С конца X в. в Киеве началось изготовление стекол, стеклянной посуды и украшений, мозаичных и керамических плиток. Впервые строятся роскошные здания, украшенные фресками, резным мрамором, шиферными плитками, красочными мозаиками. По своей красоте и величию они ни в чем не уступали лучшим византийским постройкам.

Распространение христианских идеалов способствовало улучшению нравственного состояния русского общества, в первую очередь его верхов. Так, Рогнеда, одна из многочисленных жен князя Владимира I, становится истовой распространительницей христианства в Полоцкой земле, основывает первый женский монастырь и сама постригается в него. Этим она показала пример для всех женщин, по тем или иным причинам оказавшимся вне семьи.

Женитьба Владимира Святославича на Анне Романовне не только способствовала христианизации Руси и дала мощный толчок развитию русской культуры, но и на международной арене подняла престиж власти самого князя. Все это показало важность династических браков. В XI в. они начинают заключаться исключительно часто. К числу наиболее удачных следует отнести женитьбу Ярослава Мудрого на шведской принцессе Ингигерд. Через нее князь смог породниться с многими европейскими королевскими домами, выгодно женить сыновей и успешно выдать замуж дочерей.

Приезд на Русь иностранных принцесс, в частности жены Изяслава Ярославича Гертруды, жены Святослава Ярославича Оды и жены Всеволода Ярославича Марии, внес новую свежую струю в политическую и культурную жизнь страны и позволил русской знати ознакомиться с лучшими образцами европейской письменности и книжного искусства. Под их влиянием создаются такие выдающиеся памятники, как Остромирово Евангелие, два Изборника Святослава и позднее Мстиславово Евангелие. Есть все основания предполагать, что у истоков русского летописания была деятельность польской принцессы Гертруды по отстаиванию прав на великокняжеский престол мужа и сыновей.

Вполне вероятно, что такой шедевр древнерусской архитектуры и живописи, как киевский Софийский собор, создавался при непосредственном участии приглашенных по инициативе принцессы Марии Константиновны мастеров. Новгородская София строилась на средства великой княгини Ингигерд-Ирины-Анны.

Общение с женами и невестками-иностранками обогащало самих князей. Они приобщались к зарубежной литературе (например, Владимир Мономах), изучали иностранные языки (как известно, Всеволод Ярославич в домашней обстановке овладел пятью языками) и в целом расширяли свой кругозор. В то же время русские княжны все чаще стали выходить замуж за отпрысков европейских королевских домов. Некоторые из них, например Анна Ярославна, в культурном отношении были выше своих мужей и поэтому внедряли свои нравы и обычаи в быт королей других стран. Взаимный культурный обмен активно осуществлялся весь XI в. и продолжался в начале XII в. Яркий след в русском летописании оставила английская принцесса Гида, а ее контакты с кельнским духовенством и ремесленниками сохранялись в течение 100 лет и даже дольше ее потомками. Большое влияние на развитие новгородско-шведских торговых связей оказала шведская принцесса Христина, первая жена Мстислава Великого. При ней католический монах получает разрешение основать в Новгороде монастырь, православные храмы украшаются изделиями западно-европейских мастеров, в русские летописи проникают идеи и концепции, содержащиеся в европейских хрониках, и наоборот. В XI и XII вв. русская культура неотделима от общеевропейской и развивается с ней в едином русле.

В это время знатных русских женщин отличает высокая образованность, целеустремленность, желание самостоятельно распоряжаться своей судьбой и устраивать ее, исходя из собственных убеждений, принципов и личных интересов. Так, некоторые из молодых девушек выбирают для себя монашеский путь и становятся основательницами монастырей, строительницами церквей, создают училища для обучения девочек всевозможным наукам, занимаются врачеванием, читают проповеди прихожанам, ищущим ответы на важные вопросы.

Несомненно, что в то время знатные девушки получали хорошее образование, часто даже лучшее, чем их сверстники-мальчики, которых в первую очередь обучали воинскому искусству. Учебниками, видимо, являлись «еллинские», т. е. греческие, книги. По ним учили грамоте, математике, азам философии, риторике, «врачебной хитрости», «календарной астрологии», пению и иностранным языкам. Это позволяло русским княжнам без особого труда выходить замуж за принцев, королей и даже императоров и вместе с ними успешно править в их странах.

В имущественном отношении многие знатные женщины были совершенно независимы от мужей. Иностранкам мужья выделяли на содержание целые города, русские княжны получали от отцов села, земельные угодья и даже небольшие городки. Это давало возможность иметь значительные собственные средства, осуществлять торговые операции, заниматься благотворительностью и церковным строительством. На независимое положение многих княгинь указывают их личные печати, которыми они скрепляли различные документы. Как известно, такие печати были у Гертруды, Марии Константиновны, Христины, Ирины – жены Святополка Изяславича, Марии Мстиславны – жены Всеволода Ольговича и др.

Летописные источники свидетельствуют о том, что многие княгини были социально и политически очень активными личностями и смело вмешивались в междоусобные баталии мужей и сыновей. Часто родство по женской линии оказывалось для князей более важным во время междоусобиц, чем по мужской. Это особенно наглядно стало прослеживаться со второй половины XII в., когда на стороне того или иного князя оказывались их зятья, шурины, тести, сваты, а в числе противников были родные братья и племянники. Данная особенность наглядно проявилась во время борьбы Юрия Долгорукого за киевский великокняжеский престол. Поэтому без учета родственных связей между князьями по женской линии вообще невозможно понять суть политических и междоусобных войн во второй половине XII – начале ХIII в.

В XII в. в связи с активным наступлением половцев на южные русские земли в заключении династических браков появляется новая тенденция. Князья начинают родниться с половецкими ханами и в лице новых родственников получают помощь в борьбе с другими степняками. Одним из первых женился на половчанке великий князь Киевский Святополк Изяславич, не слишком прочно сидящий на своем престоле. В 1094 г. его женой стала дочь Тугоркана, принявшая после крещения имя Ирина. Она оказалась исключительно любящей и благочестивой супругой и после кончины мужа пожертвовала большую часть своего имущества церквям и монастырям, остальное раздала нищим. Ее поступок настолько удивил современников, что об этом была сделана соответствующая запись в «Повести временных лет».

В 1107 г. Владимир Мономах женил своего младшего сына Юрия на внучке хана Аепы. Одновременно черниговский князь Олег Святославич женил сына Святослава на внучке хана Осеня. В итоге Юрий и Святослав стали закадычными друзьями, часто вместе пировали и оказывали друг другу большую помощь. (Можно вспомнить, что именно их встреча в Москве была зафиксирована как дата основания города.) Понимая важность родства с половцами, в 1117 г. Владимир Мономах женил своего последнего сына Андрея на внучке хана Тугоркана. В 1163 г. сын великого князя Киевского Ростислава Мстиславича Рюрик женился на дочери хана Белгука. Это дало возможность заключить с половцами мир на несколько лет.

Браки с половецкими ханами оказались заманчивыми и для некоторых княгинь. Так, в Ипатьевской летописи под 1151 г. было зафиксировано бегство жены умершего черниговского князя Владимира Давыдовича к половецкому хану Башкорду. Потом с помощью нового супруга она помогала сыну Святославу в борьбе за черниговское княжение.

Приблизительно с середины XII в. среди князей становится популярным жениться на ясках. Первым это сделал великий князь Киевский Ярополк Владимирович. Современники отметили, что его жена Елена, яская (осетинская) княжна, отличалась необычайной красотой. На ее родственнице позднее женился Андрей Боголюбский, но красавица не оправдала надежд владимиро-суздальского князя и, видимо, организовала против мужа заговор. Еще одна родственница Елены, Мария, стала супругой Всеволода Большое Гнездо и прославилась не только тем, что родила много детей, но и тем, что вела исключительно благочестивый образ жизни, перед кончиной основала монастырь и в него постриглась. Еще две сестры Марии также стали женами князей-Рюриковичей, поддерживающих дружеские отношения с великим князем Владимирским.

К числу достаточно экзотических браков можно отнести женитьбу великого князя Киевского Изяслава Мстиславича на грузинской княжне в 1153 г. и женитьбу младшего сына Андрея Боголюбского Юрия на грузинской царице Тамар. Они свидетельствуют о довольно тесных связях Руси в то время с кавказскими государствами.

Хотя в большинстве дошедших до нас источников содержатся сведения преимущественно о знатных женщинах, все же иногда можно обнаружить данные и о простолюдинках. Например, в Ипатьевской летописи под 1113 г. помещена запись о смерти игуменьи Лазорева монастыря. Поскольку летописец не знал ни имени, ни происхождения этой женщины, то напрашивается предположение, что она не принадлежала к киевской знати. Прославилась же она исключительно благочестивым образом жизни, проведя 60 лет в монастыре в полном уединении. Главными ее занятиями были чтение книг и рукоделие, являвшееся средством для существования. Всего же эта женщина прожила 92 г., приняв постриг в 1053 г. еще в правление Ярослава Мудрого. Родилась же она при Владимире I Святославиче.[917]917
  Ипатьевская летопись. Указ. изд. С. 199.


[Закрыть]

Некоторое представление о жизни женщин из простонародья дают археологические находки. Так, было обнаружено, что некоторые предметы домашней утвари имеют надписи, например пряслица, используемые при прядении в качестве грузил. Естественно, что они не могли принадлежать знатным женщинам и являлись собственностью представительниц низших слоев населения. Владелицы пряслиц прорисовывали на них свои имена, отмечали акт дарения, обращались к Богу. Эти изделия были обнаружены при раскопках в Киеве, Вышгороде, Любече, Требовле, Друцке, Гродно, Пинске, Витебске, Новгороде, Старой Ладоге, Белоозере и других местах. Они свидетельствуют о широком распространении грамотности среди женщин Древней Руси.[918]918
  Медынцева А. А. Грамотность женщин Руси ХI—ХIII вв. // «Слово о полку Игореве» и его время. М., 1985. С. 218–237.


[Закрыть]

Данный вывод подтверждают и находки берестяных грамот в древнейших слоях Новгорода ХI—ХIII вв. Содержание грамот говорит о том, что писавшие их женщины были полновластными хозяйками в своих домах, в имущественном отношении не зависели от мужей, давали деньги в рост, участвовали в сделках с землей, выступали поручителями по своим родственникам мужчинам, когда те брали деньги в долг, в случае возникновения конфликтов обращались в суд, надзирали за слугами и наемными работниками и т. д. Во всех отношениях они были полноправными членами новгородского общества и ни в чем не уступали мужчинам.[919]919
  Письменные памятники истории Древней Руси. СПб., 2003. С. 262–320.


[Закрыть]

В древнейшем сборнике законов – Русской правде – мало законов, касающихся непосредственно женщин, поскольку они регулировали по большей части взаимоотношения князя с подданными. Поэтому содержание некоторых статей нельзя считать свидетельством приниженного положения женщин в сравнении с мужчинами. Например, за убийство княжеского дружинника полагался штраф в 40 гривен, а за убийство его жены – только 20. Но для князя воин был много дороже его жены. В другой статье отмечалось, что за убийство княжеского пестуна-дядьки или его кормилицы полагался одинаковый штраф – 12 гривен.[920]920
  Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 2–3. Указ. изд. С. 31–43.


[Закрыть] В данном случае для князя оба эти человека были одинаково дороги, несмотря на разницу полов.

О достаточно высоком социальном положении женщин свидетельствует наследственное право. Так, даже дочери могли наследовать отцово имущество, если в семье не было сыновей. Жены после смерти мужей сохраняли за собой «вено», т. е. то, что муж выделял им на содержание при своей жизни, за ними оставалось и приданое, а также то, что им отписывалось по завещанию. Вдовы имели право жить в доме мужей до самой смерти, и дети, даже неродные, не могли их выгнать на улицу.

Интересно отметить, что многие преступления по отношению к женщинам (насилие, оскорбления, побои и т. д.) рассматривались не на княжеском суде, а на церковном. Это говорит о том, что преступления против женщин расценивались не как уголовные, а как безнравственные, попирающие Божьи заповеди. Получалось, что в духовном отношении церковь ставила женщин выше мужчин. Она взяла их под свое покровительство, особо развивая культ почитания Богородицы.

Археологические находки дают представление о том, как одевались женщины Древней Руси. Так, на территории Михайловского монастыря в 1903 г. был обнаружен кувшин с фрагментами тканей и остатками женского головного убора. Всего было найдено 11 фрагментов различных видов шелковой ткани, от ярко-розового до темно-вишневого. Особое двухслойное плетение придавало тканям гладкую атласную поверхность. Орнамент на тканях был растительным. Темно-розовая ткань в виде ленты шириной 14 см использовалась в качестве нашивки от ворота до подола. Орнамент на ней был вышит золотыми и шелковыми нитями. Еще одна ткань розового цвета была с вышивкой в виде концентрических кругов со вписанными в них птицами. Из ткани красного цвета был сделан стоячий воротник высотой 6 см с золотой вышивкой и серебряными и позолоченными бляшками. Спереди воротник застегивался на маленькие шаровидные пуговицы. Один из фрагментов представлял собой темно-красную ткань с синим рисунком, другой – полосатую ткань. По мнению исследователей, эти ткани были изготовлены в Византии. Кроме того, в кувшине были головные украшения: очелье из красной ткани длиной 34 см, шириной 2,3 см, украшенное позолоченными бляшками и золотой вышивкой в виде стебля; золототканая лента с повторяющимся узором; остаток платка-убруса из ткани типа фаты явно иранского производства.[921]921
  Фехтнер М. В. Некоторые данные о внешних связях Киева в XII в. // Культура средневековой Руси. Указ. изд. С. 66–70.


[Закрыть]

В Суздале в 1973 г. был обнаружен туесок с фрагментами нескользких тканей и ниток. Особый интерес у исследователей вызвал фрагмент ленточного сарафана, дающий представление о покрое женской одежды. Оказалось, что такие сарафаны носили скандинавские женщины в IX в.[922]922
  Сабурова М. А. Ткани XII – начала ХIII вв. из Суздаля // Культура славян и Русь. М., 1998. С. 290–295.


[Закрыть]

Интересные находки были сделаны во время раскопок на территории кремля в Дмитрове. Было обнаружено несколько захоронений XII–XIII вв., в т. ч. и женское с остатками одежды и головного убора. У платья был стоечный воротник, отделанный золототканой тесьмой. Такая же отделка была на манжетах. Головной убор представлял собой шапочку с каркасом из бересты, обтянутым шелковой тканью. По краям были нашиты бляшки. Под ней шла шелковая налобная повязка с пришитыми на нее серебряными с позолотой бляшками. Поверх головного убора был накинут шелковый платок из трехцветной ткани.[923]923
  Энговатова А. В., Орфинская О.В. и др. Исследование золототканых текстильных изделий из некрополя Дмитровского кремля // Русь в IX–XIV вв. Взаимодействие Севера и Юга. М., 2005. С. 177–181.


[Закрыть]

Во время раскопок неоднократно находились женские головные уборы – очелья или украшения для них. Наиболее распространенными деталями очелий являлись аграфы – проволочные дужки с тремя бусинками либо из серебра, либо бисера, либо жемчуга. К очелью обычно привешивались височные колты разной длины, аграфы могли использовать для украшения кос.[924]924
  Жилина Н. В. Трехбусинные украшения древнерусских кладов ХII—ХIII вв. (типология, эволюция, технология и орнаментика) // Культура славян и Русь. Указ. изд. С. 297–300; Назаренко В. А. О находке очелья в Новогрудке // Культура средневековой Руси. Указ. изд. С. 170–171.


[Закрыть] Зимой для украшения и утепления одежды использовались шкурки соболей, горностаев, черных куниц, песцов, белых волков, лис и белок, в зависимости от достатка в семье женщины.

Наглядное представление о том, какие украшения носили женщины в XII–XIII вв., дали раскопки 1960-х гг. в древнем Изяславле. Оказалось, что наиболее популярными были стеклянные браслеты – их было обнаружено более 10 000 штук. Они были гладкими, кручеными, рубчатыми, плосковыпуклыми нескольких цветов: коричневые, зеленые, синие и фиолетовые. Также популярны были и стеклянные бусы. Более зажиточные женщины носили украшения из горного хрусталя в виде овальных подвесок, колты-медальоны из позолоченного серебра, перстни с изумрудами, рубинами и аметистами, серебряные незамкнутые браслеты и нашивали на верхнюю часть одежды серебряные бляшки с различными узорами.[925]925
  Древнерусский город Изяславль. Каталог выставки. Л., 1983. С. 15–18.


[Закрыть]

Все это говорит о том, что не только знатные и богатые женщины стремились одеваться ярко и красиво, простолюдинки также уделяли своей одежде большое внимание, но шили ее из более дешевых тканей и украшали значительно проще. Например, вместо золотых и серебряных браслетов носили стеклянные, вместо драгоценных камней использовали бисер, пастовые бусы и т. д.

В целом же данное исследование показало, что без изучения «женской истории» прошлое выглядит однобоким, многие процессы и явления трудно понять и дать им правильную оценку. Особенно это касается международных взаимоотношений, внешней и внутренней политики и развития культуры. Совершенно по-новому можно взглянуть и на процесс возникновения наших главных источников по истории Древней Руси – летописей.

В работе высказано предположение, что «Начальный свод» составлялся по указанию Гертруды игуменом Никоном и закончился с его смертью в 1088 г. После этого свод дополнялся новыми записями, а после вокняжения в Киеве Святополка Изяславича в 1093 г. работа над летописью была поручена монаху Киево-Печерского монастыря Нестору. За ней до самой своей смерти в 1107 г. следила княгиня Гертруда. Так была создана знаменитая «Повесть временных лет».

После смерти Святополка Изяславича в 1113 г. пришедший к власти Владимир Мономах поручил игумену Выдубицкого монастыря Сильвестру создать новую редакцию «Повести временных лет». Работа над ней была завершена в 1116 г. Цель ее состояла в обосновании прав на великокняжеский престол потомков Владимира Всеволодовича. Затем великокняжеское летописание оказалось дополнено летописцем второй жены Мстислава Великого Любови Дмитриевны, желавшей посадить на престол своего сына Владимира. Созданный под ее руководством памятник подробно описывал борьбу за великое киевское княжение Юрия Долгорукого с Мстиславичами. Заканчивался он, очевидно, смертью Любавы Дмитриевны в 1170 г. Продолжением этого летописца, возможно, стали записи Ольги Юрьевны, жены Ярослава Осмомысла, обреченной на скитания с сыном. Их она вела приблизительно с 1173 г. по 1180 г., т. е. до своей смерти. Далее продолжателями летописания становятся Анна Рюриковна, жена галицко-волынского князя Романа Мстиславича, и Верхуслава Всеволодовна, дочь Всеволода Большое Гнездо и жена князя Ростислава Рюриковича (каждая своей части). Последняя также покровительствовала киево-печерским книжникам, написавшим сборник житий местных святых – «Патерик».

Завершающий аккорд в летописание удельного периода в виде Ростовского летописца внесла ростовская княгиня Марья Михайловна, отстоявшая права сыновей на отцовы владения и прославившая мужа Василько Константиновича и отца Михаила Черниговского.

Несомненно, что все эти наблюдения носят предварительный характер и требуют более детального и углубленного изучения.