Текст книги "Жизнь моя"

Глава 6. Признание

С самого утра у меня болела голова. Одевшись в джинсы и майку (другой одежды у меня не было), я пошла в ванную, чтобы умыться. Там я взглянула в зеркало и ужаснулась: на меня смотрело существо с покрасневшими и опухшими глазами, выделяющимися на синевато-бледной коже. Пришлось накраситься, чтобы скрыть следы ночного кошмара.

Приведя себя в порядок, я приготовила омлет. Только села завтракать, как хлопнула входная дверь – вошел Рома. Хоть мне и было непросто видеть его, я пыталась сохранить невозмутимый вид. Он присел рядом со мной.

– Можно мне с тобой позавтракать? – спросил Роман, заглядывая мне в лицо.

– Нет. Я плохо готовлю, – ответила я безразличным тоном.

– Это неправда, – сказал он, потупив взгляд.

Роман выложил себе в тарелку остатки омлета и принялся за еду, то и дело поглядывая на меня. Потом заговорил:

– Рита, я ночью позволил себе лишнего. Прости. Не удержался.

– Не парься, – ответила я, махнув рукой. – Я тоже хороша: напугала тебя этим кошмаром.

– Хочешь отомстить за своего кота? – спросил он вдруг.

– Ну, я об этом не думала…

– Она отняла самое дорогое, что у тебя было! И ты об этом не думала?! – повысил он голос.

Я сжалась, как затравленный зверек, но не дрогнула, поскольку привыкла, что на меня повышают голос.

– Месть – это удел слабых, – сказала я. – В свое время ей все вернется. Это закон кармы.

– Раз ты такая умная, может, объяснишь мне, что ты будешь делать, если на тебя нападут и твоя жизнь будет висеть на волоске?

– А кто на меня нападет? Ты, что ли? – брякнула я, не подумав.

Его лицо резко переменилось. Он встал и бросил в ответ:

– Думай, что говоришь!

– Рома, ну ты чего?! Я же пошутила! – крикнула я ему.

Проигнорировав мою последнюю фразу, он взял сигареты и вышел.

«Ничего себе реакция», – подумала я.

Когда он вернулся, то выглядел вполне спокойным и сказал, что хочет сходить со мной в одно место. Но поскольку мне нечего было надеть, кроме единственных джинсов и рубашки, я отказалась и предложила просто погулять где-нибудь. Тогда он молча ушел к себе. Видимо, снова обиделся. Но через пять минут Рома вернулся с тремя пакетами вещей и попросил меня переодеться.

Из пакетов я достала: стильное черное платье-футляр; такого же цвета прозрачные чулки и роскошное кружевное белье; дорогое пальто бежевого цвета, о котором я только могла мечтать; маленькую сумочку из лакированной кожи, на золотой цепи и черные сапожки на высокой шпильке. Разве я могла о подобном мечтать? У меня никогда не было таких шикарных вещей, и никто ничего мне не дарил! Одевшись во все новое, я еще долго крутилась перед зеркалом и не могла наглядеться на себя. Роман неслышно открыл дверь.

– Тебе нравится? – спросил он.

– Обалдеть… – протянула я с восторгом. – Ты, наверное, сильно потратился!

– Это неважно. Главное, что ты улыбаешься, – проговорил он. – Теперь я хочу, чтобы ты пошла со мной.

– Ты надел костюм? – произнесла я с удивлением, оценив его внешний вид. – Мы идем в ресторан?

– Увидишь, – ответил он, загадочно улыбаясь. – Пусть это будет для тебя сюрпризом.

* * *

Мы приехали в тот же клуб, в котором он знакомил меня со своей командой.

Обойдя здание, мы зашли с другого входа. Рома открыл дверь, которая вела в просторный зал. Там было немного мрачновато, но в то же время атмосферно: горели свечи и играла приятная музыка. Других посетителей не было, только мы одни. В центре зала стоял большой круглый стол, покрытый серебристой скатертью. Возле него суетились двое официантов, расставляя различные закуски и выпивку. Я, ничего не понимая, спросила у Ромы:

– А что это за место и почему мы одни?

– Ты скоро сама все поймешь, – только и сказал он.

– Никогда не бывала в подобных местах. Прямо дух захватывает! – проговорила я, с интересом озираясь по сторонам.

– Все когда-то бывает в первый раз.

Я бросила голодный взгляд на стол, ломившийся от разных вкусностей, и накинулась на еду.

– Да ты сама непосредственность! – рассмеялся Роман.

Проигнорировав его последнюю фразу, я продолжала есть, накладывая себе в тарелку закуски. Мне хотелось попробовать все, что было на столе.

В отличие от меня, Роман к еде даже не прикоснулся. Только выпил стакан виски.

– Ты много не пей, – забеспокоилась я. – Гадость все это.

Но Роман рассмеялся и приободрил меня:

– Не переживай. Я только чуть-чуть.

Потом снова налил себе и произнес тост:

– Я хочу выпить за наше знакомство.

Я глотнула немного лимонада и сказала, сдерживая улыбку:

– Но мы с тобой уже не первый день знакомы…

– Вот и неправда. Ты ведь многое не знаешь про меня. И сейчас я хочу тебе кое-что рассказать. Просто ты далеко не чужой мне человек… – сказал он и, выдержав паузу, продолжил: – Только выслушай меня. Думаю, это наш последний вечер: ведь ты, наверное, изменишь свое отношение ко мне, но я должен…

Вздохнув, он глотнул виски и продолжил:

– Когда мать еще была жива, то постоянно давила на меня, унижала. Заставляла делать то, что мне не нравилось. Особенно после того, как нас бросил отец и уехал жить за границу к другой женщине. Вот тут она крепко за меня взялась. Контролировала каждый мой шаг, пока однажды я не ушел из дома. Потом я связался с дурной компанией. Но они стали для меня утешением. Мы с ребятами часто пропадали в подвале, и там я чувствовал себя намного лучше, чем в собственном доме. В один день мать привела своего любовника. Он оказался такой мразью!.. Но она сначала этого не понимала. Любила его. Сколько раз я ей говорил, чтобы она порвала с ним, но мама ничего и слышать не хотела и посылала меня куда подальше. Говорила, что я ей мешаю жить. Когда стало просто невыносимо, пришлось снова убежать из дома – мне было очень плохо. Мои друзья предложили мне попробовать одну вещь. Это было незабываемое ощущение. Оно помогло мне забыть свою дрянную жизнь. Потом мне захотелось повторить это снова и снова. Когда я возвращался домой, мне уже было на все плевать. В один день, приняв очередную дозу, я вошел к маме в спальню. Она была одна и плакала из-за этого ублюдка. Оказывается, он ей изменил. В тот же вечер я узнал его адрес. Когда я приехал к нему, то он там был с какой-то бабой. Я тогда ему наподдал, как следует, и с лестницы спустил голого. Пока тот приходил в себя, я эту крысиную шкуру за волосы с постели стащил и так отходил, что она потом месяцами по больничным койкам гуляла. Так мать потом своего гада еще и простила, а со мной больше не разговаривала. Она просто молча собрала вещи и уехала к нему жить. Уехала жить – к нему! Я остался совсем один. Потом стал приглашать друзей. Ширялся вместе с ними довольно долго, пока не познакомился с Мафом и Генычем. Это они меня уговорили лечь в клинику, где я прошел лечение. В моей жизни тогда появился смысл. Я занялся любимым делом. Ведь мне всегда нравилась музыка. И я даже тайком от матери ходил в музыкальную школу какое-то время. Так вот мы с ребятами организовали свою группу. Как-то вечером мать ко мне заявилась и просила прощения. Этот выгнал ее из дома, и теперь ей было некуда идти. Я отправил мать куда положено. Она несколько раз приходила и выглядела не очень хорошо: бледная, худая… В последний раз, когда она ко мне пришла, была совсем плохой: исхудала страшно… синяки по телу… белая вся… Я тогда спросил, что с ней, а она сказала, что это из-за голода и тяжелой работы. Я просил ее остаться, но она отказалась. Сказала, что теперь у нее новый дом. Так и ушла. Даже поесть ничего не взяла…

Он с трудом договорил последнюю фразу и допил виски.

Почувствовав, как тошнота подступает к пересохшему горлу, я подозвала официанта и попросила немедленно принести воды. Рома, не поднимая глаз, проговорил охрипшим голосом:

– Ты имеешь полное право встать и молча уйти. Я не буду тебя держать.

– Но… я никуда не пойду, – выдавила я из себя, чувствуя, как пересохло во рту.

– Хочешь, тогда уйду я? Тебя тут никто не бросит. Я обо всем договорился.

Официант принес воды. Выпив полстакана, я сказала:

– Рома, не надо никуда уходить. И если ты боишься, что я изменю свое отношение к тебе, то это не так. Наоборот, я рада, что ты выговорился. Только вот почему именно сейчас и здесь?

– Понимаешь, я думал, что справлюсь. Но понял, что больше не могу все держать в себе. Даже Маф с Генычем половины не знают. Знаешь, почему я именно тебе все это рассказал?

– Даже и не догадываюсь… – пожала я плечами.

Он немного помолчал, разглядывая стол. Потом поднял на меня глаза и заговорил:

– Когда я в первый раз увидел тебя в парке, на своей скамейке, то сначала пришел в бешенство, потому что ты заняла мое место. Но мне стало жалко тебя. По себе знаю, что такое быть бездомным. Дома ты еще больше стала меня бесить, особенно когда начала заглядывать в каждый угол. Потом обмоталась любимым маминым полотенцем. Такая красивая в нем была… Я тебя возненавидел и пожалел, что вообще пустил к себе. После того как ты ушла, мне стало еще хуже. Хотелось сдохнуть. Я подумал, что вы уже помирилась с матерью, и решил порезать себе вены. А тут ты звонишь, вся побитая. Едва сдержался, чтобы не обнять тебя… Но я не стал: не хотел, чтобы ты думала, что мне так плохо одному. Пожалел, что послал тебя. Но ты осталась, не ушла. Вместе с тобой у меня появился смысл, благодаря которому я живу… жизнь моя… я люблю тебя…

Последние слова он проговорил дрожащим голосом. В глазах Романа заблестели слезы. Я потупила взгляд и, уставившись на стакан с водой, пыталась подобрать нужные слова, чтобы не обидеть его. Но ничего не приходило на ум. Но я поняла одно – я ему благодарна. И только. Других чувств к этому человеку я не испытывала и боялась признаться в этом.

– Рита, почему ты молчишь?.. Скажи что-нибудь, – попросил он.

Я подняла на него глаза. Роман спрятал лицо в ладонях и тяжело задышал.

– Рома, спасибо тебе за то, что ты делаешь для меня, – выпалила я на выдохе.

– Я тебя понял, – произнес он чуть слышно, все еще пряча лицо. – Можешь дальше не говорить.

Он встал. Вид у него был потерянный. Даже после того, как он узнал о смерти матери, Роман не выглядел таким, как сейчас. Ведь он понял, что я его не люблю.

– Рома, ты куда? Ты все не так понял!.. – В моем голосе звучало отчаяние. Я проклинала себя за то, что ему сказала. Ведь я знала, что порой словом можно испортить жизнь человеку и даже убить. Вот он сейчас куда-то пошел. И его такая неспешная, понурая походка меня напугала еще больше.

– Все нормально. Скоро вернусь, – только и бросил он в ответ.

Чувствуя, что не смогу здесь одна сидеть, я пошла в туалет. Там приятно пахло и играла тихая музыка. Над позолоченными умывальниками висели круглые зеркала. С краю от умывальников располагался туалетный столик с креслом, куда я могла сесть.

Мне трудно было прийти в себя. С одной стороны, я была рада тому, что Роман мне открылся, но с другой стороны – я чувствовала себя не в своей тарелке. Он признался мне в любви, а я дала ему понять, что никаких чувств к нему не испытываю, кроме благодарности. И люди мы совершенно разные. Но все-таки чем-то похожи: у него были конфликты с матерью, у меня тоже. Может, Галина приползет ко мне на коленях просить прощения за убийство кота? Но я ее все равно не прощу, даже если она тяжело заболеет. А ведь Роман простил свою мать. И он до сих пор сильно переживает ее смерть и винит себя в этом. Но его мать не была убийцей – она лишь жертва страшной судьбы.

Вернувшись в зал, я заметила, что Роман до сих пор не вернулся.

Я села за стол, и ко мне подошел официант:

– Что-нибудь еще желаете?

– Нет, спасибо. Ничего не хочу, – покачала я головой и спросила: – Скажите, пожалуйста, а где Роман? Он ведь еще здесь?

– Ну, Роман Германович мне ничего не докладывал, – пожал он плечами и отошел.

«Рома все-таки обиделся на меня и оставил тут одну! Ну и пусть! Что же теперь делать?» – с тоской подумала я и невольно посмотрела на стол.

На столе было полно еды, но есть больше не хотелось. Возле себя я заметила небольшую бутылку с каким-то напитком, напоминающим какао с молоком. Видимо, это предназначалось для меня. Даже не прочитав этикетку, я открыла бутылку – и сразу же почувствовала запах шоколада. Недолго думая, я глотнула прямо из горлышка – и тут же закашлялась: мое горло обдало жаром, в груди стало приятно тепло. Мне понравилось ощущать во рту какао с привкусом водки, и я сделала еще несколько глотков. У меня слегка закружилась голова. Я почувствовала необычайную бодрость – захотелось танцевать. Но музыка не подходила для танцев.

– Эй, поди сюда! – крикнула я официанту.

Парень мгновенно возник передо мной.

– А как тебя зовут? – спросила я.

– Михаил, – широко улыбнулся он.

– А я – Рита, – протянула я ему руку. – Миша, скажи-ка мне: что это за уныние? Как-то тоскливо…

– Вы про музыку? Угадал?

– Да. Хотелось бы чего-нибудь повеселее.

– Могу предложить песню в исполнении Мафа «Кошки-мышки». Точно не заскучаете.

– Давай! Интересно послушать.

И тут на весь зал раздалась бодрая заводная мелодия, и я вскочила с места, чтобы потанцевать.

– Мишка, давай со мной! Отожжем по полной! – крикнула я официанту.

– Нет, что вы! Я на работе! – отказался парень.

– Ну как хочешь. А я подвигаюсь!

Под звуки задорной песни я еще больше развеселилась и беззаботно двигалась в такт музыке. Недовольный голос Романа заставил меня вздрогнуть. Я обернулась и увидела, как он говорит на повышенных тонах с Мишей. Официант с виноватым лицом что-то сказал ему, кивнув в мою сторону. Роман тут же отстал от бедного парня, но подозвал меня.

– Скажи мне, только честно, тебе нравится эта песня? – спросил он серьезным тоном. Он снова стал прежним суровым Романом, к которому я привыкла.

– Ну… – стушевалась я.

– Нравится. Я видел, как ты отплясывала, – ответил он за меня.

– Мне просто захотелось потанцевать, вот я и попросила Мишу найти что-нибудь повеселее.

– И он включил тебе это. Весело ты тут время проводишь, я смотрю, – он горько усмехнулся, покосившись на вскрытую бутылку с шоколадным напитком.

– Он просто посоветовал. Песня мне понравилась, и неважно, кто ее исполняет.

– А то, что играло до этого, тебе не нравилось, так?

– Ну… просто под нее не потанцуешь.

– А точнее? Говори как есть.

– В общем, мрачно и тоскливо. Такую музыку писал человек, у которого болит душа. Ты случайно не знаешь, кто это?

– А что ты вообще любишь слушать? – проигнорировал он мой вопрос.

– Что-нибудь веселое, зажигательное.

– Что именно?

– Какая разница…

– Нет, скажи! – почти что приказал он.

– Алексей Подрывной, – затравленно ответила я. Его резкий голос окончательно отрезвил меня. – Мне у него нравится «Давай зажжем». Иногда слушаю Люсинду.

– Да уж… Вкус у тебя, конечно, не очень, – с насмешкой заметил Роман.

– Да, я не такая, как ты! – сказала я с обидой в голосе. – Обычная уличная девка без вкуса и внешности. Какая есть! Другой здесь нет!

– А я не хочу другую. Мне нужна только ты.

– Не понимаю, что ты во мне нашел…

Он на мой вопрос не ответил и молча налил себе в бокал виски.

– Можно тебя кое о чем попросить? – спросил он полушепотом.

– Что ты хочешь?

– Услышать твой голос.

– Но ты и так его слышишь!

– Спой мне что-нибудь, пожалуйста.

Я не знала, что мне петь. Те песни, которые я обычно слушала, ему бы не понравились. У Миши наверняка найдется список песен для караоке.

– Хорошо, сейчас я что-нибудь выберу и спою… Миш!

– Только не здесь! – резко оборвал он меня. – Ты споешь мне в зале, на сцене, как звезда.

По нему было видно, что выпил он прилично. И спорить с ним было бесполезно.

– Мы же еще вернемся сюда? – осторожно спросила я.

– Конечно вернемся, радость моя, – приобнял он меня.

Выходя из ресторана, он что-то шепнул Мише, а тот кивнул ему в ответ. Я же не придала этому особого значения.

Когда мы с ним подошли к залу, то он оказался заперт, и я даже этому обрадовалась. Но как только Роман достал ключи из кармана брюк, тут же сникла.

В зале было темно, прохладно и даже жутковато. Я слегка поежилась.

– Рома, может, не надо? Давай завтра, – проговорила я, надеясь, что он передумает. – Я хотя бы песню подберу.

– Нет, сейчас! – достаточно резко сказал он и врубил свет, превращая тьму в полумрак.

– Ладно, – почти сдалась я, лихорадочно перебирая в голове, что бы спеть. – Но ведь без музыки же придется…

– Ничего страшного.

Он сам выбрал мне песню – написал текст к ней на скомканной салфетке. В общем, для меня это означало: пой, как хочешь. Роман дал мне совсем мало времени, чтобы его прочитать.

Вначале мой голос немного дрожал, но я с собой справилась, вспомнив первое выступление перед его командой. На сцене я действительно ощущала себя звездой. И впервые почувствовала, как у меня выросли невидимые крылья за спиной.

Рома сидел сгорбившись, подперев голову руками. Неужели заплакал?

– Рома, что такое?! – подбежала я к нему. – Ты чего?!

– Все замечательно… У тебя очень красивый голос… Как мне его не хватало… – бормотал он, давясь слезами.

– Рома, прекрати! Не надо так! – в истерике крикнула я и обняла его.

Он крепко сжал меня в объятиях.

– Как же ты вкусно пахнешь. Как нежный цветочек. Такая сладенькая. Тебе хорошо со мной?.. – прошептал Роман.

– Да. Мне еще… никто таких слов… не говорил, – ответила я, заикаясь. – Меня ведь… никто… не любит…

– Не говори так. Я тебя люблю. И совсем неважно, как ты ко мне относишься.

Он осторожно выпустил меня из своих объятий и нежно поправил мои спутавшиеся волосы. Наклонившись ко мне, он принялся целовать мои щеки, глаза, лоб… Но когда он приблизился к губам, я отшатнулась. Роман настойчиво притянул меня к себе и поцеловал, жадно впиваясь в мои губы. Еще немного, и я сошла бы с ума от его головокружительного поцелуя.

Наконец отпустив меня, он, тяжело дыша, проговорил:

– Пошли отсюда.

– Да, конечно, – отозвалась я, будучи уверенной в том, что мы вернемся в ресторанный зал.

Все еще не придя в себя от поцелуя, я не сразу поняла, что Роман ведет меня куда-то не туда. И возвращаться в ресторанный зал он вовсе не собирался!

– Рома, ты же сказал, что мы вернемся! На столе осталась еда!

– Я уже попросил, чтобы все перенесли в номер, – ответил он, подходя к крайней двери.

– Но как же так… Мы же вроде собирались просто посидеть в зале.

– Я передумал. Мне так хочется побыть с тобой наедине. Разве ты сама этого не хочешь? – ответил он спокойным тоном, но глаза у него были грустными.

Он открыл дверь и впустил меня. Я в первый раз оказалась в гостиничном номере! Он был просторным и уютным. Здесь было светло, даже слишком. У меня заболели глаза.

– Хочешь, я выключу эту дурацкую люстру? – предложил Роман. – Тоже не переношу такой свет.

– Нет, не надо, – машинально отказалась я, предчувствуя неладное, – пусть будет.

Проигнорировав мой отказ, он все же выключил верхний свет и зажег светильник, стоящий на угловой тумбочке. Тусклый свет от него упал на стол, на котором стояли ваза с фруктами, лимонад и початая бутылка виски. Роман сел возле стола и посмотрел на меня многозначительно. Я почувствовала, как горят мои щеки. У меня пересохло в горле и страшно хотелось пить, но при одной мысли о сладком лимонаде меня затошнило. И чтобы как-то отвлечься от сильной жажды, я спросила, чувствуя, как предательски дрожит голос:

– Рома, можно я осмотрю номер? Я ведь в первый раз нахожусь в гостинице.

Он рассмеялся и ответил:

– Конечно! И даже можешь заглядывать в каждый угол.

«Я тебе не крыса!» – хотела я сказать вслух, но сдержалась и, скрывая раздражение, открыла дверь в соседнюю комнату. Это оказалась спальня с большой кроватью, застеленной белым атласным покрывалом. По бокам кровати на полу горели свечи в высоких стеклянных подсвечниках. На тумбочке, расположенной сбоку от кровати, стояла ваза с букетом из роскошных красных роз.

– Неужели это все для меня?! – прошептала я с восторгом и села на кровать.

И в то же время тревожное предчувствие не покидало меня. Возможно, здесь и сегодня произойдет то, чего я так боюсь: он захочет близости, а я не смогу отказать. Вскочив с постели, я стремительно вышла в гостиную, где сидел возле стола Роман и продолжал пить виски.

– Может, тебе хватит? – взяла я бутылку.

– А ну поставь на место! – стукнул он по столу и спросил: – Чего такая недовольная? Тебе что-то не нравится? Говори прямо.

– Нет. Все нравится. Просто не надо больше пить. Пожалуйста… – Последнее слово я произнесла с мольбой.

– Хорошо. Больше не буду, – внезапно согласился он.

– Я вот все-таки не могу до конца понять: как ты ко мне относишься? – спросил Роман. – Только честно ответь мне.

– Хорошо отношусь. За короткое время ты стал для меня близким человеком.

– Я тебе нравлюсь?

– Да, нравишься.

– А ты бы хотела, чтобы мы с тобой еще больше сблизились?

– Мы и так близки. А большего и не надо, – поняла я его намек.

– А я очень хотел бы с тобой быть еще ближе… Намного ближе.

– Что ты имеешь в виду? – прикинулась я дурочкой. – Я тебя не понимаю.

– Я понял, что ты – та единственная, с кем я хочу быть. Так сильно тебя люблю… – Он схватился за грудь. – Мне неважно, что ты испытываешь ко мне. Главное, чтобы тебе было хорошо со мной.

Он снова уставился на меня и продолжал пожирать темными глазами, полными дикого желания. Еще немного – и он набросится на меня. Пытаясь как-то оттянуть время, я решила поговорить с ним. Неважно о чем, главное – отвлечь. Сев к нему за стол, я взяла яблоко из вазы и завела разговор:

– Да, мне хорошо с тобой. Возможно, ты единственный человек, который любит меня. Но наступит завтра, и ты проснешься совсем другим – не таким, как сейчас. А я останусь прежней девчонкой-подростком, потому что я такая, какая есть. А ты – человек-хамелеон, потому что все время меняешься. И во мне ты видишь лишь недостатки и часто о них говоришь. Но сегодня я услышала от тебя совсем другое. Вот эти слова, что ты мне сейчас говорил… Так ли это? Такому тебе трудно верить. И мне немного страшно… – Я замолчала, думая, что бы еще такого сказать, и, нервно повертев яблоко в руках, продолжила: – Неизвестность – это что-то скрытое от наших глаз: она может оказаться пропастью, либо неглубоким бассейном по щиколотку, либо же мелью на море, сойдя с которой ты можешь внезапно утонуть в бездне, и это уже будет намного страшнее, то есть неизвестность в неизвестности. И ты мне представляешься именно в последнем случае, а именно: либо я встану на мель, либо ошибусь где-то и упаду в пропасть.

«Ну ничего себе выдала тираду!» – удивилась я самой себе.

– А ты не так проста, как кажешься, моя девочка… – хрипло проговорил он, снимая пиджак.

«Все, сейчас он меня схватит! – подумала я, задыхаясь от страха. – Что же делать?.. Надо что-то дальше говорить. Пока я говорю, он меня слушает, а ему важно каждое мое слово». И я продолжила:

– Вот, тебе даже жарко стало. Значит, это правда. И ты ведь этого не отрицаешь. А скажи я такое утром, ты послал бы меня к чертовой матери моей. Ой…Что же я такое несу?! Она мне больше не мать!.. Так вот, ты бы меня послал – и я бы провалилась. А сейчас я уверена, что стою на краю пропасти, и все это тебе говорю…

– Я не дам тебе упасть. Я тебя подниму вверх, к звездам, и зажгу так, что ты их всех ослепишь своим светом, – проговорил он запинающимся голосом.

Я мельком глянула на часы: показывало час ночи.

– Уже совсем поздно, – проговорила я устало. – Но я не хотела бы завтра проснуться и обнаружить, что ты совсем другой – злой, грубый и смеешься надо мной.

– Я не буду таким. Я тебе обещаю, – сказал Роман, поближе присаживаясь ко мне.

Затем он коснулся моей щеки и прошептал:

– Какая чистая, светлая девочка… ангелочек… сам Бог берег тебя для меня. Я так счастлив, что встретил такую…

Его прерывистый, но приятный голос проникал в самую глубь моей избитой души. Слезы незаметно подобрались к глазам, и комната передо мной поплыла, как в тумане. Мне было трудно дышать.

– Ну ты чего, маленькая моя?.. Только не плачь, прошу тебя! – испугался он.

Он обнял меня, прижимая к своей груди. Я невольно вдохнула запах, исходящий от его рубашки: запах чего-то древесного, пряного, смешанного с уютом, теплом и близостью. Я не выдержала и обхватила его за талию. Он задышал тяжело и с надрывом. Меня же охватило странное чувство, которое я еще никогда не испытывала: задыхаясь от зверского желания, я принялась дрожащими руками расстегивать его рубашку, под ней была майка, которую я была готова сорвать с него.

– Солнышко, подожди, – мягко отстранил он меня. – Мне нужно тебя спросить…

– О чем? – уставилась я на него, расстегивая последнюю пуговицу на его рубашке.

– Ты меня любишь? Только скажи правду.

– Да, я люблю тебя… но как друга, – ответила я, замявшись.

– Тогда зачем раздеваешь меня? – изменился он в голосе.

– Ну ты же сам хотел сблизиться. Ты ведь это имел в виду, ну… чтобы мы…

– А ты что, взаправду подумала, что я тебя в койку затащу, так? – спросил он с горечью в голосе. – По-твоему, я похож на скотину?

– Нет, я так не подумала. Мне казалось, ты хочешь, чтобы наши отношения… переросли в нечто большее.

– Да нет. Ты сама только что сказала, что я хочу заманить тебя в постель.

– Не говорила я такого! – сказала я, повысив голос. Моя спина взмокла.

– Не делай из меня идиота. Ты ведь сказала это на полном серьезе.

Роман вылил в стакан остатки виски и сразу же выпил. Помолчав, он снова спросил, растягивая каждое слово:

– Ты мне так и не ответила… Зачем ты пыталась меня раздеть?

Я впала в ступор и не знала, что ему сказать.

– Ну, чего молчишь? В рот воды набрала? – Его голос стал жестче.

– Я не знаю. Просто почему-то захотелось тебя раздеть, и все…

Роман рассмеялся, хватаясь за живот. Мне же было не до смеха и хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть.

– Ну ладно, хорошо… – прохрипел он. – Ты меня раздела… Что дальше будешь делать?

– Рома, ты надо мной издеваешься! – выпалила я. – Ты пьян, и с тобой тяжело общаться.

– Тяжело, значит? Ну так дверь – там! – показал он, кривляясь, широким жестом на выход.

– Зачем надо было так напиваться? К чему эти идиотские вопросы? Ты ими ставишь меня в тупик! Придешь в нормальное состояние – тогда поговорим.

– Ты мне не жена, чтобы указывать! – отчеканил он каждое слово. – Ты так и не ответила на мой вопрос!

– И не собираюсь!

– Тогда вот что я тебе скажу: ты же вроде умная девка, образованная; такие речи толкаешь, что по сравнению с тобой я кажусь дебилом. Одно в тебе меня удивляет: ведешь ты себя как самая обыкновенная шалава. Ты – такая же, как и они.

– Рома, как ты можешь обо мне так думать?! Я – не такая! – крикнула я в истерике.

– Ага! Еще скажи, что ты – девушка высоких моральных принципов. С самого первого дня нашего знакомства я ни разу не заметил в тебе ничего подобного.

Это уж слишком! Я была готова разреветься, но не могла себе этого позволить, пока Роман был рядом.

– В таком случае… зачем я вообще тебе? – еле выговорила я.

– Опять тупишь? – ухмыльнулся он и подошел ближе. – Вот для чего!

Он схватил меня за подол платья и силой притянул к себе. Потом приказал:

– Раздевайся!

– Не буду! Я ухожу!

Только я хотела убежать, как он схватил меня и лихорадочными движениями принялся расстегивать платье.

– Пусти! Мне больно!

– Ну уж нет! – хихикнул он. – Раз начала, изволь довершить начатое.

– Я тебе не шлюха! – закричала я что было сил.

Но платье беспощадно слетело на пол, открыв перед ним мое дрожащее тело в нижнем белье и чулках.

– Вот видишь, с какой легкостью я тебя превратил из леди в обыкновенную потаскушку! – проговорил он, хрипло смеясь.

И сразу же повалил меня на кровать, заламывая руки.

– Прекрати! Не надо! – завизжала я так, что он отшатнулся, выпустив меня, и схватился за уши.

Я мигом выскочила из номера и просто побежала вперед.

И, резко остановившись посреди длинного коридора, я взглянула на свои ноги в чулках и чертыхнулась. «Куда идти? Где найти хоть что-нибудь, во что можно было бы замотаться?» – отчаянно думала я, глядя по сторонам. Но самым ужасным было то, что в номере у Романа я забыла сумочку, в которой лежали деньги, паспорт и мобильный телефон. А возвращаться к нему за одеждой и сумкой было нельзя: неизвестно, что бы он со мной сделал, вернись я обратно.

Я бежала вперед по бесконечному коридору гостиничного крыла, но кругом видела лишь двери спальных номеров. Спустившись по лестнице этажом ниже, я заметила тележку с бельем и банными принадлежностями возле одного из номеров. Неужели мне повезло? Вероятно, работал кто-то из ночных горничных. Порывшись в тележке, я вытащила оттуда чистый пододеяльник и, укутавшись в него, кинулась на поиски ночлега. Вспомнив про ресторан с Мишей, я побежала туда. Но когда я дернула за ручку – дверь оказалась заперта. И я со злостью пнула по ней ногой.

– Ненавижу… Ненавижу! Всем вам только одно и надо! Гады! – крикнула я в глухую тишину. – Зачем я согласилась на этот проклятый ресторан? Дура! – понизила я голос до полушепота.

Мне показалось, что неподалеку кто-то хихикнул. Я отошла от ресторанной двери и огляделась по сторонам – никого. Наверное, все-таки послышалось. Или кто-то из гостей услышал мои крики и сейчас веселится в своем номере за закрытой дверью, пока я здесь бегаю… «Концертный зал!» – вдруг осенило меня. Вот куда надо бежать! Вроде Роман его не закрывал, когда мы уходили! Я даже запомнила, как туда идти.

Удача! Дверь в зал действительно была открыта. Войдя внутрь, я успокоилась и почувствовала, как сильно хочу спать. Я расположилась в последнем ряду мягких зрительских кресел и сразу же заснула.