Текст книги "Участие общественных коллегиальных органов управления в социальных услугах. Российский и зарубежный опыт"

Круговая модель

Новым развитием матричной модели является круговая модель Ф. Треседера, разработанная им на основе изучения участия в сфере работы с детьми и подростками (рис. 3). Эта модель также уходит от иерархического и линейного представления, а 5 типов участия структурированы в виде круга. С помощью кругового представления автор подчеркивает, что для разных проектов, разных учреждений и органов власти, разных групп и разных ситуаций будут более или менее подходить определенные подходы и механизмы участия. Также эта модель уходит от предположения, что власть переходит к общественности, только когда общественность получает полный контроль. Данная модель строится на концепциях знаний, взаимного понимания и уважения, что свидетельствует о более сильных возможностях для совместной деятельности и взаимной выгоды. Модель акцентирует внимание не на методах и результатах общественных обсуждений, а на природе отношений между ключевыми акторами[29]29
  Treseder P. Empowering Children and Young People. London, Children’s Rights Office/Save the Children, 1997. (Цит. по: McEvoy R., Keenaghan C., Murray A. Service user involvement in the Irish health service: a review of the evidence, 2008. P. 15–17.)


[Закрыть].

Таблица 6. Матрица общественного участия

Источник: Кодекс рекомендуемой практики гражданского участия в процессе принятия решений, 2009.

Рис. 3. Модель участия Ф. Треседера

Иерархические модели

Надо отметить, что иерархические модели в Европе также используются. Так, например, если Ш. Арнштейн рассматривала типы участия с точки зрения власти, то есть тех, кто вовлекает население, то английский ученый Ж. Претти в своей типологии представил типы участия с точки зрения самих участников (см. табл. 7). Он также располагает формы участия по восходящей – от «плохих» – манипулятивное участие, когда участие принимают символические представители населения без реальных полномочий, и пассивное участие, когда оно происходит после того, как решение уже было принято – к «наилучшей» форме самомобилизации, подразумевающей самостоятельное принятие решений и контроль над использованием ресурсов[30]30
  Cornwall А. Unpacking Participation’: models, meanings and practices // Oxford University Press and Community Development Journal. 2008. P. 272.


[Закрыть].

Таблица 7. Типология Ж. Претти

Источник: Pretty J. Participatory learning for sustainable agriculture // World Development, 1995. 23 (8). P. 1247–1263.

Цит. по: Cornwall А. Unpacking Participation’: models, meanings and practices // Oxford University Press and Community Development Journal. 2008. P. 272.

В концепциях 1980–1990-х гг. самомобилизация считалась высшей желаемой целью общественного участия до появления в научном дискурсе понятия – «коллективное управление» (соуправление), которое полностью сменило ракурс научных обсуждений.

Обобщая опыт зарубежных исследований форм общественного участия в социальной сфере, можно констатировать, что основными принципами их подходов является изучение в процессе взаимодействия уровня вовлеченности граждан (общественности) как потребителей услуг. По совокупному мнению зарубежных исследователей, если потребители услуг больше вовлечены в процесс управления, они более заинтересованы в развитии услуг и повышении их качества.

Так, например, мировой опыт показывает, что сбор и использование информации о процессе предоставления социальных услуг как государственными, так и негосударственными организациями может существенно повышать открытость и подотчетность поставщиков, что, в свою очередь, ведет к повышению качества услуг. Ниже приведен ряд инструментов, которые используются в зарубежных практиках участия населения в оценке работы поставщиков услуг и мониторинге качества обслуживания[31]31
  Monitoring and Evaluation of Public Services // PG Exchange. http://pgexchange.org/


[Закрыть]:

– опрос заинтересованных сторон (населения, получателей услуг);

– отчетные карточки жителей (Citizen Report Cards) – количественный опрос об опыте получения услуги (качестве, адекватности и продуктивности);

– отчетные карточки местного сообщества: качественный инструмент мониторинга, используемый местным сообществом самостоятельно для оценки услуг, проектов или работы государственных органов на местном уровне (Community Report Cards). Основной целью применения технологии отчетных карточек местного сообщества является принятие решений по итогам мониторинга и разработка рабочих планов по устранению недостатков, то есть отчетные карточки жителей являются источником распространения информации об услугах[32]32
  Citizen participation in evaluating health services: the Latin American experience / Practice Brief, ELLA.


[Закрыть];

– мониторинг и оценка на уровне местного сообщества (Community Based Monitoring and Evaluation) – общий подход к вовлечению жителей в сбор данных о работе государственных органов и учреждений;

– участие в отслеживании непосредственных результатов (Participatory Outputs Tracking) – методики мониторинга процесса оказания услуг или реализации программ;

– социальный аудит (Social Audits) – комбинация качественных и количественных методов для изучения всеми заинтересованными сторонами влияния услуги или проекта на конечных получателей.

В отличие от традиционных подходов, когда внешние эксперты меряют уровень качества по заранее определенным индикаторам, мониторинг и оценка с привлечением общественности, рассматривает население не только как источник обратной связи, но и как активных участников процессов планирования и внедрения оценки. Подход содействует росту компетенции местного сообщества в анализе, осмыслении и действиях, направленных на изменение ситуации.

Привлечение получателей услуг к оценке сферы социальных услуг может иметь разные степени. Первый уровень участия – запрос мнений и консультации с получателями услуг. Второй уровень участия предполагает участие потребителей услуг в анализе полученных данных и разработке рекомендаций по совершенствованию программ на основе полученных данных. Третий уровень участия – сами потребители услуг контролируют проведение оценки и последующее развитие программ. Они определяют вопросы, методы сбора и анализа данных. Они несут ответственность за проведение анализа данных и разработку рекомендаций. Специалисты по социальной работе и исследователи играют роль консультантов[33]33
  Toikko Т. Developing participatory welfare state. Can service users produce some essential local knowledge on public services? // 9th International conference of territorial intelligence, ENTI, Strasbourg, France, 2010.


[Закрыть]. Необходимо учитывать, что если контроль над перечисленными выше инструментами получают государственные органы, то происходит их символическое применение[34]34
  Monitoring and Evaluation of Public Services // PG Exchange. http://pgexchange.org/


[Закрыть].

Примеры методов, используемых в Великобритании для анализа качества услуг:

• Ежегодный опрос населения.

• Индивидуальные опросы по качеству услуги после ее получения.

• Интервью по выборке получателей услуг (10 % каждый полгода).

• Комиссия из получателей услуг (опекунов) (выборные члены представляют интересы остальных).

• Фокус-группы для анализа узких вопросов.

• Регулярные встречи в учреждении с участием сотрудников, получателей услуг и их родственников.

• Мониторинговые визиты получателей услуг менеджерами (выборочные проверки).

• Мониторинговые визиты, организованные независимым специалистом по мониторингу.

• Индивидуальные интервью с получателями услуг волонтерами НКО.

• Анализ книг жалоб и предложений[35]35
  A Strategy for Citizen Involvement In Adult Social Services // Adult Social Services and Housing, London Borough of Sutton.


[Закрыть].

Таким образом, основным отличием сферы общественного участия зарубежных стран является не столько уровень разнообразия используемых моделей, сколько их системность. Объединения граждан начинаются на самом низовом уровне – в местном сообществе, далее возникают «объединения объединений», которые, вырастая, выходят на федеральный уровень, активно включаясь в разработку стратегических вопросов. Связи между моделями установлены как горизонтальные, так и вертикальные. Распространены различные союзы, альянсы, коалиции. В России же пока сектор общественного участия можно охарактеризовать как раздробленный: отдельные практики и инициативы пока не складываются в общую систему, о чем разговор пойдет ниже.

Глава 2. Российские подходы к классификации форм общественного участия

В отличие от зарубежных авторов, которые под общественным участием подразумевают вовлечение в процесс взаимодействия и граждан, и общественных организаций, ряд отечественных исследователей[36]36
  Виноградова Т. И., Сунгуров А. Ю. Гражданская активность и общественное участие. http://hro‑uz.narod.ru/civpar1.html


[Закрыть] считают, что термин «общественное участие» является менее распространенным и проработанным при описании взаимодействия институтов гражданского общества, чем термин «гражданское участие». Они считают, что термин «общественное участие» чаще употребляется применительно к деятельности НКО.

Вместе с тем проведенный нами терминологический анализ показывает, что на самом деле российские авторы также не особенно различают термины «общественное участие» и «гражданское участие» применительно к взаимодействию граждан с государством в социальной сфере. С методологической точки зрения больший разрыв возникает при определении субъектности общественного участия. Так, например, некоторые российские политологи термин «участие» определяют как «инструментальную активность, посредством которой граждане пытаются влиять на правительство таким образом, чтобы оно предпринимало желаемые для них действия»[37]37
  Гончаров Д. В., Гоптарева И. Б. Введение в политическую науку. М., 1996. С. 146.


[Закрыть], или участвуют в разработке, принятии и реализации решений органами законодательной и исполнительной власти[38]38
  Нездюров А. Основные формы общественного участия. http://strategy-spb.ru/edu/?do=manual&mangrup=427&doc=3022&priddl=77


[Закрыть], а также в осуществлении контроля за реализацией этих решений. Более мягкое определение, но все равно подразумевающее этот же подход, дает С. В. Васильева, характеризуя общественное участие как «решение гражданами дел государства самостоятельно и собственными силами… управление для самих себя или самоуправление в рамках участия в общественно-полезной деятельности»[39]39
  Васильева СВ. Типология демократии: к вопросу о реальном наполнении системы осуществления гражданами власти и их участия в управлении делами государства.


[Закрыть].

Другой взгляд на определение термина «общественное участие» – у авторов, много сделавших для систематизации опыта общественного участия НКО[40]40
  «Фабрики мысли» и центры публичной политики: международный и первый российский опыт: сб. ст. / под ред. А. Ю. Сунгурова. СПб., 2002; Хананашвили Н. Л., Якимец В. Н. Межсекторные взаимодействия в России. Настольная книга. 1999. Фонд НАН, 2000.


[Закрыть], они определяют его как «непрерывный двунаправленный процесс взаимодействия государства с общественными структурами»[41]41
  Сунгуров А. Общественное участие как условие формирования гражданского общества. http://www.prof.msu.ru/publ/conf/index.html


[Закрыть]. Эти авторы действительно не рассматривают в своих работах опыт участия граждан, который может быть дискретным и даже разовым (разовые акции, публичные слушания, митинги и собрания, опрос, и т. п.). Но, на наш взгляд, эти практики также относятся к разряду общественно-полезной деятельности и, в совокупности, влияют на общий баланс общественного участия.

Если рассматривать опыт общественного участия в социальной сфере, то помимо перечисленных сфер влияния, важно указать и такие проявления общественного участия, как волонтерство и благотворительность, направленные не на конкретных людей (социальное участие), а на изменение качества услуг, которые не вписываются ни в тот ни в другой подход, но так же, как и разовые акции, относятся к разряду общественно-полезной деятельности, хотя и не в рамках самоуправления.

Именно поэтому для нас ближе определение общественного участия, данное И. Скалабан, которое она дала исходя из анализа зарубежных исследований партисипативной демократии. В ее интерпретации общественное участие в широком смысле характеризуется как «ситуативная практика», реализуемая в рамках определенного территориального и социального пространства с присущими политическими, социальными, культурными и историческими особенностями»[42]42
  Скалабан И. А. Социальное, общественное и гражданское участие: к проблеме осмысления понятий. http://cyberleninka.ru/article/n/sotsialnoeobschestvennoe-i-grazhdanskoe-uchastie-k-probleme-osmysleniya-ponyatiy


[Закрыть].

Как и за рубежом, в российской политологии существуют разные подходы к построению классификаций форм общественного участия. Для нас анализ классификаций форм общественного участия представляет особый интерес, в связи с необходимостью определения места в ней для общественных коллегиальных органов управления в социальной сфере, являющихся предметом данного исследования.

Среди российских авторов, осуществивших типологизацию, анализ и классификацию форм общественного участия, можно назвать В. Н. Якимца (ИСА РАН), А. Ю. Сунгурова (НИУ ВШЭ, СПб.), А. Нездюрова, Т. Виноградову, М. Горного (Центр СТРАТЕГИЯ, СПб.), О. Зыкова и Н. Хананашвили (Фонд «НАН»), Н. Ю. Беляеву, А. С. Автономова, С. В. Васильеву, И. Мерсиянову, Л. И. Якобсона (ГУ – ВШЭ), И. А. Скалабан (Томский ГУ), Т. А. Мордасову (Астраханский ГУ), Е. В. Белокурову (с соавторами) (Европейский университет СПб), Н. Балакиреву (Орловская обл.), и др. Широта научных школ и регионов, представленная в перечислении авторов, свидетельствует об определенном интересе к данной теме не только у зарубежных, но и у российских исследователей.

Учитывая, что нас интересует один сегмент взаимодействия граждан (или организованной общественности) с государством (или его структурами), которое мы называем «общественным участием» – социальная сфера, анализ классификаций форм общественного участия ограничим авторами, которые сфокусировали свое исследование также на общественном участии в социальной сфере.

Критический обзор классификаций перечисленных авторов показывает, что, в отличие от зарубежных исследователей, большинство их сконцентрировано на систематизации взаимодействия институционально оформленных социальных групп с государством, причем под государством достаточно широко понимается «совокупность взаимосвязанных между собой учреждений и организаций, управляющих обществом»[43]43
  Категории политической науки: учебник / рук. авторского коллектива А. Ю. Мельвиль. М.: МГИМО, РОССПЭН, 2002. С. 273.


[Закрыть]. Это дает российским авторам возможность классифицировать формы участия граждан в социальной сфере в логике социального партнерства и межсекторного взаимодействия. Под «социальным партнерством» российские исследователи понимают «взаимовыгодное взаимодействие различных секторов общества, направленное на решение социальных проблем, обеспечение устойчивого развития социальных отношений и повышение качества жизни, осуществляемое в рамках действующего законодательства»[44]44
  Коновалова Л. Н., Якимец В. Н. Гражданское общество в реформируемой России: проблемы, механизмы взаимодействия, международные аспекты. М.: ГУУ, 2002. С. 62.


[Закрыть]. Такой уровень агрегирования форм гражданского участия, очевидно, естественен на данном этапе анализа гражданского общества в России, так как подходы к его изучению начинались с осмысления собственного опыта участия авторов в различных общественных и некоммерческих организациях[45]45
  Якимец В. Н. Межсекторное социальное партнерство: возможности и ограничения. М.: Кеннан, 2001; Сунгуров А. Ю. Гражданское общество и его развитие в России // Электронная библиотека «Гражданское общество». С. 125–135. http://www.civisbook.ru


[Закрыть].

Первый обзор форм социального партнерства и межсекторного взаимодействия дали М. Либоракина, В. Н. Якимец еще в 1996 г.[46]46
  Либоракина М. И., Флямер М. Г., Якимец В. Н. Социальное партнерство. М.: Школа культурной политики, 1996.


[Закрыть]. Более подробная классификация технологий общественного участия в формате межсекторного социального партнерства сложилась в работах В. Якимца с соавторами уже в 2000–2002 гг.[47]47
  Якимец В. Н. Создание работающих механизмов социального взаимодействия – шанс для возрождения России // Профессионалы за сотрудничество. Вып. 4. 2001. С. 153–172; Якимец В. Н. Социальное партнерство в России: исследования, механизмы, опыт // Социальное партнерство. Российский опыт. Год 2000. СПб.: Интерлэнт, 2001. С. 30–72; Якимец В. Н. Перспективы и ограничения межсекторного социального партнерства. Там же. С. 164–183; Якимец В. Н. Межсекторное социальное партнерство: возможности и ограничения. М.: Кеннан, 2001; Якимец В. Н. Межсекторное социальное партнерство (государство – бизнес – некоммерческие организации). М.: ГУУ, 2002.


[Закрыть]. Следует отметить, что данные исследователи под «взаимодействием» понимают широкий круг участия: от участия в формализованных процедурах принятия решений до участия в предоставлении социальных услуг. Такой подход позволил им выделить следующие виды механизмов и форм взаимодействия:

• конкурсные;

• социально-технологические;

• организационно-структурные;

• процедурные;

• комплексные или комбинированные механизмы.

В свою очередь, конкурсные механизмы взаимодействия[48]48
  Большая часть перечисленных форм действовала до внесения изменений в бюджетное законодательство в связи с принятием Федерального закона № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации».


[Закрыть], по мнению авторов, включают следующие формы:

– Муниципальный социальный заказ.

– Муниципальный социальный грант.

– Муниципальный заказ / грант.

– Конкурс НКО.

– Конкурс проектов, тендер.

– Конкурс проектов на соискание грантов Президента РФ в области культуры и искусства…

Социально-технологические:

– Хосписы.

– Приемные семьи.

– Экологические экспертизы.

– Гражданские действия по защите окружающей среды в форме судебных исков. – Модели социализации детей-инвалидов. – Подходы к психологической реабилитации алкоголиков и наркоманов. – Концепция реабилитационного пространства для несовершеннолетних группы риска. – Система гериатрической реабилитации на дому. – Программа общественного развития муниципальных образований в малых городах.

Организационно-структурные:

– Центр «Социальное партнерство» (Москва).

– Центр «Дети улицы» (против детской безнадзорности) (Москва).

– Муниципальное учреждение Центр общественных объединений (Челябинск).

Процедурные:

– Общественные палаты; общественные комитеты.

– Форумы граждан; координационные советы.

– Общественные парламенты; соглашения.

– Круглые столы; губернские собрания общественности.

– Палаты социального бизнеса.

– Общественные слушания (парламентские).

Комплексные или комбинированные механизмы:

– Фонды развития местного сообщества (черты конкурсных, технологических и оргструктурных механизмов).

– Фонды развития местного сообщества на базе общественно активных школ.

– Ярмарки НКО.

– Ярмарки социальных проектов[49]49
  Коновалова Л. Н., В. Якимец. Там же. С.62.


[Закрыть].

А. Ю. Сунгуров развил данные подходы в работе «Гражданское общество и его развитие в России»[50]50
  Сунгуров А. Ю. Гражданское общество и его развитие в России // Электронная библиотека «Гражданское общество». С. 125–135. http://www.civisbook.ru


[Закрыть]. Он так же, как и предыдущие авторы, в качестве предмета исследования рассматривал только институциональные формы гражданского участия (НКО) в социальной сфере, но дополнил предыдущую классификацию иными научными подходами. Например, Н. Ю. Беляевой (с соавт.), которая подошла к формированию классификации с точки зрения метода правового анализа. Беляева выделяет виды и формы взаимодействия третьего сектора и государства с точки зрения возможностей, предоставленных российским законодательством:

• привлечение к работе в государственных органах;

• учет мнений и предложений и формула «Решение вопроса по согласованию»;

• взаимодействие;

• поддержка;

• привлечение к участию или право участвовать в подготовке (разработке) законов, иных нормативных актов, решений разного уровня;

• право на получение информации;

• наделение контрольными полномочиями[51]51
  Беляева Н. Ю., Карастелев В. Е. Формы гражданского участия гражданских объединений в публичной политике // XII Международная научная конференция по проблемам развития экономики и общества. В 4 кн. Кн. 1. М.: НИУ ВШЭ, 2012.


[Закрыть].

Другим взглядом на классификацию межсекторного взаимодействия является подход непосредственных участников процесса этого взаимодействия – авторов социальных технологий, в которых они сами принимали участие (очень близко к ранним работам В. Якимца) – О. Зыков и Н. Хананашвили из Фонда «HAH», М. Горный, А. Сунгуров (Центр «Стратегия», СПб.)[52]52
  Горный М. Общественное участие некоммерческих организаций. http://www.civisbook.ru/fles/File/Gornyiuchastie.pdf


[Закрыть].

Внешним по отношению к практикам общественного участия, «академическим подходом», к классификации форм взаимодействия НКО и государства является, по мнению А. Сунгурова, классификация, осуществленная «группой аналитиков», в которую входят Л. И. Якобсон и И. Мерсиянова. Эти авторы выделяют следующие типы способов сотрудничества органов власти с НКО:

• взаимное информирование и координация деятельности;

• участие НКО в реализации государственных и муниципальных программ;

• стимулирование государством развития деятельности НКО[53]53
  Якобсон Л. И. Экономика общественного сектора. Основы теории государственных финансов: учебник для вузов. М.: Аспект-Пресс, 1997.


[Закрыть].

Классификация форм общественного участия Александра Нездюрова (Санкт-Петербургский центр «Стратегия») является наиболее развернутой из всех представленных выше[54]54
  Нездюров А. Основные формы общественного участия. http://strategy-spb.ru/edu/?do=manual&mangrup=427&doc=3022&priddl=77


[Закрыть]. Нездюров выделяет пять групп форм общественного участия по степени вовлеченности в процесс.

1-я группа форм общественного участия – «публичные формы» – участие в публичных дискуссиях, встречах и кампаниях в СМИ, иные формы рекламы и агитации:

• Организация отдельных общественных слушаний по проблемам.

• Создание системы регулярных общественных обсуждений проблем, в том числе в форме общественные палат.

• Участие в открытых депутатских (исполнительной власти) слушаниях.

• Делегирование представителей в принимающие решения (или проводящие конкурсы, или рекомендательные) комиссии и советы органов власти (экспертные, консультативные, «общественные» и т. п., в «рабочие группы», в «общественные помощники», в «советники» и т. п.) и их участие в рассмотрении и решении проблем.

• Публичное обращение к депутатам и представителям исполнительной власти по проблемам на собраниях и сходах, встречах и приемах.

• Использование законных прав на выражение мнений, проведение пикетов, митингов, шествий, демонстраций, инициирование и проведение собраний, сходов граждан, публичные «петиционные» кампании, издание и распространение информационных материалов, брошюр, газет, листовок, плакатов, социальную рекламу и т. п.

• Публичное вовлечение представителей властей в деятельность общественных организаций, в том числе собрания, конференции, семинары, наблюдательные советы и т. п. (в соответствии с законами и т. п. нормами, а также с уставами этих организаций).

• Отдельные публикации в СМИ по проблемам (в том числе «интерактивные дебаты»).

• Кампания в СМИ по проблемам (в том числе постоянная рубрика).

2-я группа форм общественного участия – «экспертные формы» – общественная экспертиза, предложение властям профессиональных рекомендаций, проектов решений, социальных и иных программ, образовательных программ для представителей властей:

• Независимый анализ по отдельной проблеме (в том числе в форме «общественной экспертизы»), предложенный общественности и непосредственно властям.

• Регулярный комплексный независимый анализ проблемных процессов.

• Предложение властям проектов нормативно-правовых актов, программ и т. п. (в том числе в рамках «народной нормотворческой инициативы»).

• Адаптация (краткое общедоступное изложение) проблем и всех обсуждаемых путей их разрешения (в том числе альтернативных).

• Независимый мониторинг реализации актуальных решений властей, выявление фактов нарушений этих решений (в том числе неисполнения их) представителями власти, предложенный общественности и непосредственно властям.

• Инициирование и использование результатов социологических исследований, выявляющих общественное мнение и интересы избирателей, для влияния на решение проблем властью.

• Содействие повышению квалификации депутатов и представителей исполнительной власти (в том числе в рамках программ «гражданского образования»).

3-я группа форм общественного участия – «непубличные формы» – обращения к представителям властей, обращения в суд и т. п.:

• Письма депутатам и представителям исполнительной власти с обращениями.

• Сбор подписей под обращениями к депутатам и представителям исполнительной власти по проблемам.

• Использование приемных органов и представителей власти, «общественных» приемных, «горячих телефонов» и т. п.

• Законный комплекс непубличных контактов с представителями органов власти (предоставление документов и актуальной информации, ее адаптация, встречи с экспертами и лидерами общественного мнения и т. п. «лоббистская кампания»).

• Обращения к представителям вышестоящих властей («через голову» властей, непосредственно отвечающих за решение проблемы).

• Обращение в контрольные и правоохранительные органы.

• Судебная и законная внесудебная «защита общественных интересов» и законных частных интересов. Инициирование и участие в судебных процессах (в том числе в качестве общественных представителей).

4-я группа форм общественного участия – «формы прямого участия» – прямое участие в реализации социального заказа, грантов и т. п. программ власти:

• Участие НКО в конкурсах по размещению финансируемого из бюджета заказа (социального заказа, социального гранта).

• Участие НКО в реализации финансируемого из бюджета заказа (социального заказа, социального гранта).

• Координация программ и сложение ресурсов НКО и органов власти, в том числе вклад части программ социального добровольчества и «гражданского образования» в непосредственную реализацию решений власти.

5-я группа форм общественного участия – «косвенные формы» – косвенные действия:

• Разовые коалиционные действия (контакты, обмен информацией, взаимное содействие повышению квалификации и координация действий) различных групп общественности при воздействии на власть по отдельной проблеме.

• Создание и работа (до достижения результата) устойчивых коалиций для воздействия на власть по проблемам.

• Формирование устойчивых местных общественных центров, обеспечивающих межсекторное социальное партнерство и «экспертные формы» общественного участия («Think tank», или «мозговые тресты», или «фабрики мысли», или центры публичной политики и т. п.).

• Система подготовки и продвижения во власть лиц ориентированных на межсекторное социальное партнерство и способных сохранить во власти эту ориентацию, а также система использования на благо общественности экспертных возможностей лиц достойно покинувших властные органы.

• Использование кампаний по выборам и референдумам для косвенного влияния на решение проблем и характер отношений с властью.

Но и эта классификация остается на позициях межсекторного взаимодействия, поэтому не включает в перечень форм такие, как общественные коллегиальные органы управления в учреждениях. И только Томский исследователь И. Скалабан в цитируемой выше работе, обобщив опыт зарубежных авторов, построила свою классификацию по критериям общего методологического характера.

По сферам участия:

• политическое участие;

• гражданское участие;

• общественное участие;

• участие в жизни сообщества и т. д.

По степени структурированности:

• структурированное – неструктурированное;

• институционализированное и неинституционализированное;

• неформальное – формальное.

По степени вовлечения субъектов в процесс участия:

• пассивное – активное;

• индивидуальное – коллективное;

• разовое – постоянное (текущее).

По направленности:

• вертикальное (направленное на вовлечение граждан в процесс социального управления) – горизонтальное (направленное на коллективную деятельность в рамках ассоциации или сообщества).

По отношению к социальным изменениям:

• направленное на сопротивление социальным изменениям – стимулирующее изменения.

По мотивации:

• направленное на удовлетворение собственных интересов – альтруистическое;

• бесплатное – оплачиваемое.

По избираемой стратегии:

• ответная реакция – упреждающее[55]55
  Скалабан И. Указ. соч. С. 135.


[Закрыть].

Однако автор, предложив перечень общеметодологических критериев, не наложила их на российскую практику. Данную, чересчур технологичную, работу можно считать первым опытом типологии общественного участия, построенной не на принципах социального партнерства, а, шире, – с учетом зарубежных подходов, – на принципах оценки уровня и качества вовлеченности общественности (граждан и НКО) в процесс взаимодействия с государством.

В целом, обобщая результаты осуществленного анализа российских типологий общественного участия, можно констатировать, что в отличие от зарубежных исследователей, выстраивающих классификации общественного участия по степени вовлеченности в процесс взаимодействия граждан, по степени эффективности общественного влияния на политику, то есть в критериях «уровня общественной полезности», российские исследователи пока находятся на том этапе, когда происходит накопление опыта, происходит анализ форм участия без критического осмысления их эффективности, поэтому в основу классификации вкладывают сравнение степени вовлеченности в процесс институтов гражданского общества, и поиск места третьего сектора в системе взаимоотношений с государством.

В то же время и зарубежные, и российские политологи сходятся во мнении, что через общественное (гражданское) участие можно компенсировать риски представительной демократии, российские авторы называют общественное участие лекарством от рисков возникновения энтропии в общественной системе в случае принятия несбалансированных решений[56]56
  Виноградова Т., Сунгуров А. Гражданская активность и общественное участие. http://hro-uz.narod.ru/civparl.html


[Закрыть].