Текст книги "Неожиданная правда о животных. Муравей-тунеядец, влюбленный бегемот, феминистка гиена и другие дикие истории из дикой природы"

Кэрнкросс начал свой трактат с извинения за отсутствие интереса к изучению правил и норм современной ему науки. «От меня не стоит ожидать, что я знаком с именами и терминами, используемыми натуралистами при классификации различных животных, мои знания таких книг ограниченны»[33]33
  Ibid. P. 6.


[Закрыть], – отмечал он, как бы защищаясь. Его неординарное, но очень удобное решение заключалось в «использовании собственных названий и терминов»[34]34
  Ibid.


[Закрыть]. В результате царство животных было преобразовано в три бессмысленных класса, что заставило бы великого Линнея перевернуться в гробу, а тем, кто попытался бы разобраться в и без того умопомрачительной теории шотландца, успешно создало дополнительные трудности.

Путь к открытию Кэрнкросс начал в нежном возрасте десяти лет, когда он наблюдал несколько «волосяных угрей» (hair eels)[35]35
  Ibid. P. 14–15.


[Закрыть] (его термин) в открытой сточной канаве. «Откуда они могли взяться?» – задался он вопросом. Приятель поведал ему распространенное народное поверье, что молодые угри «выпадают из конских хвостов, когда лошадей поят; а вода их оживляет»[36]36
  Ibid. P. 14.


[Закрыть]. Юный Кэрнкросс посмеялся над этим невероятным объяснением, покуда его воображение не породило собственную, столь же неправдоподобную идею, на которую его навело множество дохлых жучков, найденных на дне той же канавы. Может, эти два животных как-то связаны? Это завораживающее зрелище не отпускало шотландца двадцать лет. «Часто мой разум возвращался к этой тайне», – вспоминал он[37]37
  Ibid. P. 15.


[Закрыть].

Затем как-то летом взрослый Кэрнкросс заметил знакомого жучка в своем саду в Данди. Он внимательно наблюдал за ним, пытаясь прочесть мысли насекомого, которое тем временем решительно подошло к луже и нырнуло. Жук, сообщил автор, прежде чем принять ванну, «посмотрел по сторонам в очень тревожном состоянии»[38]38
  Ibid. P. 17.


[Закрыть]. Как Кэрнкросс диагностировал психическое состояние жука, неизвестно. Но единственная иллюстрация в книге дает читателю ценную подсказку в осмыслении следующего необыкновенного хода насекомого: под названием «жук в процессе порождения»[39]39
  Ibid. P. 32.


[Закрыть] там был изображен непривлекательный герой Кэрнкросса, лежащий на спине с чем-то вроде двух лассо, выходящих из его задней части. Жук, согласно шотландцу, породил двух рыб.

Для Кэрнкросса это был момент истины, эврика. Теперь он посвятил себя продолжению расследования, вскрывая жуков, удаляя «волосяных угрей» и поддерживая их жизнь разное, хотя и весьма ограниченное время. Он спокойно признавал, что его теория «может показаться странной», но успокаивал себя, глядя на поведение «представителей царства растений»[40]40
  Ibid. P. 5.


[Закрыть]. Если один вид деревьев можно привить на другой, «разве не может тогда Великий Творец-Садовник привить чужую природу на таковую насекомого?» – размышлял он[41]41
  Ibid.


[Закрыть].

На случай, если вам сложно представить, как жук может породить пару угрей, в «Происхождении серебряного угря» имеется такая очаровательная иллюстрация, призванная подтвердить дикие заявления автора. Хорошая попытка, Кэрнкросс, но я так и не убедилась

Современные лаборатории породили всевозможных «животных Франкенштейна»: человеческие уши пересаживали мышам, светящиеся в темноте рыбки были созданы добавлением генов медузы. Но «Великий Творец-Садовник» не прилагал к ним руку.

Если бы Кэрнкросс задал свой вопрос в научном сообществе, ему бы объяснили, что его «волосяные угри» – лишь очередные мерзкие паразитические черви, а не рыбы на ранней стадии развития. Но заводской инженер не слыхал о научном рецензировании. Он представил свои исключительные находки не в Королевское общество для серьезного рассмотрения, а паре фермеров, с которыми он столкнулся и которые были тоже озабочены количеством серебряных угрей в канаве на их земле. Им-то он и изложил свою теорию о том, что это изобилие угрей вылезло из ануса жука, и был польщен реакцией фермеров. «Они мне поверили, – гордо объявил он, – и возрадовались, что тайна раскрыта»[42]42
  Ibid. P. 27.


[Закрыть].

Несмотря на энтузиазм местных фермеров, теория Кэрнкросса не смогла изменить магистральное направление в исследовании угрей. Грызя гранит науки в интеллектуальной изоляции шестьдесят с лишним лет, он не знал о значительном прогрессе в охоте за рыбьими гонадами. Вдали от Данди научная интеллигенция Европы была захвачена «угриным вопросом» и почти достигла кое-какой кульминации.

Впереди всех были итальянцы, которые восприняли задачу нахождения отсутствующих половых органов угря за неожиданный источник гражданской гордости для своей беспокойной нации.

У итальянцев с угрями сложились долгие отношения, которые в основном заключались в том, что одни поедали других в больших количествах. Угорь – довольно жирная рыба. Такое эволюционное приспособление помогает ему в одиссее на шесть тысяч километров обратно к нерестовым территориям в глубинах Саргассова моря. К несчастью для угря, высоколипидное содержимое делает его особенно вкусным, и это качество не осталось незамеченным. Марк Габий Апиций[43]43
  Schweid R. Eel. London: Reaktion, 2009. P. 77.


[Закрыть], автор одной из первых в мире кулинарных книг [44]44
  Книгу De re coquinaria, о которой идет речь, традиционно приписывают Апицию, однако очень многие историки считают, что он этой книги не писал. Относительно ее авторства идут споры, для простоты автора продолжают иногда именовать Апицием, но лишь условно.


[Закрыть], советовал подавать рыбу под соусом «с сушеной мятой, плодами руты, вареными желтками, перцем, любистком, медом, уксусом, гарумом [45]45
  Гарумом назывался специфический древнеримский продукт ферментации мелкой рыбы, сходный с известными сейчас рыбными соусами Юго-Восточной Азии и Японии, а также с итальянским Colatura di alici и основным компонентом английского вустерского соуса.


[Закрыть] и оливковым маслом»[46]46
  Цит. по: Ibid. P. 77.


[Закрыть]. Мы в Англии по-прежнему предпочитаем есть угрей просто вареными и в желе, что, конечно, является одним из величайших преступлений против гастрономии, совершенных британцами за долгую и славную историю убийства живых существ ради приготовления пищи. И все же, несмотря на такие неудобоваримые рецепты, угри долго ассоциировались с большими пирами и чревоугодием. Леонардо да Винчи писал апостолов, наслаждавшихся угрями на Тайной вечере, а смерть печально знаменитого обжоры папы Мартина IV приписывали неумеренности в потреблении скользкой рыбы.

Самые вкусные угри, по слухам, поступали из Комаккьо и прилегающих к нему обширных серых болотистых земель дельты крупной реки По. Это было место самого крупного в Европе промысла угрей, где в разгар сезона добывали по три сотни тонн рыбы за ночь, а заодно источник самых громких утверждений и противоречивых мнений о половой принадлежности угрей. Началось все в 1707 году, когда местный хирург заметил среди тысяч пойманных угрей одного необычайно толстого. Проведя вскрытие, врач посчитал, что увидел яичник, набитый зрелой икрой. Беременная рыба была передана другу врача, уважаемому натуралисту Антонио Валлиснери, который поспешно объявил, что многовековой поиск интимных мест [47]47
  Имеются в виду гонады. – Прим. науч. ред.


[Закрыть] угря наконец закончился. В честь профессора свое научное название получило водное растение, которое по-английски в обиходе именовалось «угриной травой» [48]48
  Eelgrass (англ.) = Vallisneria (лат.), род многолетних растений семейства Водокрасовые. – Прим. пер.


[Закрыть], но открытие половых органов самки угря не стало ассоциироваться с Валлиснери. При более тщательном изучении находку забраковали как всего лишь больной и растянутый плавательный пузырь.

Попытка Валлиснери вдохновила итальянскую научную мафию, которая теперь считала «делом чрезвычайной важности найти настоящие яичники угря»[49]49
  Goode. Eel Question. P. 91.


[Закрыть]. Это были неспокойные времена для самоопределяющейся нации, поскольку полуостров был тогда оккупирован иностранными силами. И, пока многие итальянцы возлагали свои националистические надежды на революцию, эта небольшая группа интеллектуалов мечтала укрепить дух соотечественников, предъявив права на неуловимые гонады восхитительного угря.

Профессора разработали план. Каждый день вокруг Комаккьо ловили тысячи угрей; все, что нужно было сделать, – предложить заманчивое вознаграждение первому рыбаку, который сможет предоставить им особь вместе с икрой. В Германии конкурирующий план потерпел неудачу, когда натуралист, который его замыслил, получил так много угриных потрохов по почте, что «в слезах умолял о помиловании»[50]50
  Marsh M. C. Eels and the Eel Questions. P. 430.


[Закрыть]. Итальянская схема, однако, быстро принесла положительные результаты – по крайней мере, так казалось. Ликование закончилось, когда обнаружилось, что хитрый рыбак просто набил своего угря икрой другой рыбы.

Этот удар ниже пояса пригасил страсть итальянских профессоров к угрям лет на пятьдесят. Затем, в 1777 году, на берега Комаккьо шлепнулся свежий жирный, склизкий подозреваемый. Его немедленно изучил анатом Карло Мондини, профессор из расположенного неподалеку Болонского университета, который пришел к оригинальному заключению: извилистые ленты в животе рыбы были не краями жировой ткани, как предполагалось раньше, а неуловимыми яичниками самки угря.

Итальянские ученые возрадовались – возможно, опять преждевременно. В конце концов, еще не были найдены семенники угря и не было никакого ясного представления о том, как воспроизводится эта загадочная рыба. И вышло так, что миссия завершения сборки пазла «Гонады угря» легла на плечи довольно неподходящего кандидата – амбициозного молодого студента-медика, который позже стяжал себе славу открывателя «места желаний» [51]51
  Имеется в виду одно из понятий созданного Фрейдом психоанализа – Id или «Оно», врожденный компонент личности человека, являющийся, помимо прочего, источником базовых желаний и потребностей.


[Закрыть] – если не у угрей, то у людей. Студента звали Зигмунд Фрейд.

Девятнадцатилетним студентом Венского университета будущий основатель психоанализа провел свою первую исследовательскую работу, прибыв в 1876 году на зоологическую биостанцию в Триесте, на Адриатическом побережье Италии, с поручением найти семенники угря.

Единственный способ определить пол рыбы – вскрытие, «ввиду того, что угри не ведут дневников»[52]52
  Sigmund Freud to Eduard Silberstein, 5 April 1876. The Letters of Sigmund Freud to Eduard Silberstein, 1871–1881. Walter Boehlich (ed.), Arnold J. Pomerans (trans.). Cambridge, MA: Harvard University Press, 1990. P. 149.


[Закрыть], как саркастически выразился Фрейд в письме к другу. Этим он и занимался неделями с восьми утра до пяти вечера в душной вонючей лаборатории. Ему было поручено проверить утверждение польского профессора Шимона Сырского, который считал, что обнаружил семенники угря. «Но, так как он, видимо, не знал, что такое микроскоп, он не смог дать их точное описание», – ворчал Фрейд в письме.

Спустя четыре недели и четыреста выпотрошенных угрей Фрейд сдался. «Я мучился сам и мучил угрей, но напрасно, все угри, которых я вскрыл, были слабого пола [самками]»[53]53
  Ibid.


[Закрыть], – сокрушался он в письме, усеянном набросками угрей с тонкими насмешливыми улыбками. Итоговая статья Фрейда «Наблюдения над формой и тонкой структурой петлевидных органов угря, органов, рассматриваемых как семенники» стала его первой публикацией. Хотя он подозревал, что Сырский прав, он так и не смог подтвердить или опровергнуть утверждения поляка.

Можно лишь догадываться, насколько повлияли на более поздние теории Фрейда о фаллозавистническом этапе человеческого психосексуального развития эти долгие дни, проведенные за взрезанием рыбин в безуспешных попытках определить их пол. Так или иначе, в дальнейшем он со значительно большим успехом исследовал менее скользкие темы вроде человеческой психики.

Двадцать лет спустя единственный самец угря наконец предъявил свои интимные части. Везучим молодым биологом, сведшим знакомство с этим угрем, был еще один итальянец, Джованни Грасси. Он выловил эту рыбу, чьи половые органы были раздуты от спермы, когда она плыла от берегов Сицилии. Грасси уже провел некоторые плодотворные, пусть и не особо блестящие работы по изучению анатомии термитов и назвал новый вид пауков в честь жены (вот такая любовь). Но настоящая полоса удач началась у него после перехода к угрям. Он не только выиграл для Италии международный турнир за семенники угря, но годом раньше сделал столь же важное открытие, установив ключевой этап в непостижимом жизненном цикле этой рыбы.

Наброски Зигмунда Фрейда в письме другу – окошко в его психику во времена бесплодной охоты за семенниками угря. Здесь имеются загадочные угри, которые его так мучили, а также закорючки, изображающие неуловимую сперму и икру угрей (а икринки, как сказал бы психоаналитик, подозрительно похожи на пару грудей)

С 1850-х годов отмечалось массовое прибытие к берегам Италии мелких прозрачных рыбок, формой и размерами напоминавших ивовый листок, с выпученными черными глазами и жуткими торчащими зубами. Эти миниатюрные монстры были названы систематиками Leptocephalus brevirostris — такой заурядный образчик линнеевской номенклатуры, в переводе «тонкоголов короткорылый»[54]54
  Fort T. The Book of Eels. P. 85.


[Закрыть] – и скоро забыты как очередная неинтересная морская тварь, которых слишком много водится в мрачных глубинах. Но Грасси был очарован этими живыми лепестками. Предположив, что это не взрослая рыба, а какая-то личиночная форма, он проделал довольно хитроумный трюк. Он пересчитал зачатки позвонков у лептоцефалов – их оказалось в среднем 115 – и посмотрел, у какого вида рыб их столько же. И нашел соответствие у европейского речного угря. Это стало поистине важным открытием: опознали недостающее звено в загадочном жизненном цикле угря.

Некоторые ученые умы уже предполагали, что речной угорь должен размножаться далеко в море. Это была непривычная идея – направление миграции, противоположное прочим проходным рыбам вроде лосося, которые делят свою жизнь между пресноводным и солоноводным местами обитания. Но зачем бы еще угри каждую осень скатывались по рекам в таких количествах и с такой решимостью, а их миниатюрные версии проделывали бы обратное путешествие вверх по рекам каждую весну? Но пока что для поддержки этой логичной гипотезы не было доказательств. Молодых угрей в море не находили. А теперь Грасси не только обнаружил недостающую личиночную стадию; он также установил, что угорь – оборотень мирового класса.

Грасси обзавелся аквариумом, чтобы пронаблюдать поразительный метаморфоз своими глазами. Это было разумно – иначе ему, скорее всего, никто бы не поверил. На протяжении нескольких недель листовидные лоскутки начали толстеть на обоих концах, принимая явную угреподобную форму. Тело укорачивалось почти на треть, торчащие зубы рассасывались, и по каким-то малопонятным пищеварительным причинам у рыбок перемещался анус. Через несколько дней по аквариуму уже плавали совершенно прозрачные пучеглазые вермишелины, известные как стеклянный угорь. Опьяненный открытием, Грасси объявил Мессинский пролив у берегов Сицилии местом, где размножаются все европейские угри, тем самым провозгласив шлепающую губами рыбу с ее невероятным жизненным циклом собственностью только что объединившегося Итальянского королевства.

Но, как обычно бывает, когда имеешь дело с угрями, эта поспешно ухваченная слава быстро выскользнула из рук итальянца. Грасси полностью проигнорировал тот факт, что все тонкоголовы, которых он наловил, были около семи сантиметров длиной. Значит, если только они не вылуплялись из невероятно крупной икры, эти личинки должны были уже изрядно подрасти к тому времени, как достигли пролива. Разве могли они действительно рождаться так близко к берегам Италии?

Только один человек думал, что загадка угря не решается так просто.

Как и многие до него, биолог и океанограф Иоганнес Шмидт выказал почти маниакальную решимость в деле точного определения скрытых мест размножения речного угря. Почти двадцать лет «патологически амбициозный»[55]55
  Ibid. P. 129.


[Закрыть] датчанин прочесывал просторы Атлантического океана в поисках свежевылупившихся личинок угря величиной с сосновую иголку. Его экспедиция была настолько масштабной и технически сложной (и привела к такому неожиданному результату), что ей суждено было, образно говоря, с честью завладеть скользкой историей угря и перенести «место действия» из Италии в Данию.

Миссия началась в 1903 году, когда молодой Шмидт получил место ихтиолога на борту датского исследовательского судна «Тор». Он должен был изучать особенности размножения промысловых рыб, таких как треска и сельдь. Однажды летним днем того же года, когда «Тор» шел к западу от Фарерских островов в Атлантике, в одном из больших судовых тралов с мелкой ячеей обнаружились мелкие рыбьи личинки. Шмидт определил этих крохотных личинок как европейских угрей – первых, найденных не в Средиземном море. Этот «счастливый случай»[56]56
  Poulsen B. Global Marine Science and Carlsberg: The Golden Connections of Johannes Schmidt (1877–1933). Leiden: Brill, 2016. P. 58.


[Закрыть] подсказал Шмидту, что место рождения угрей находится не у берегов Италии, а на тысячи километров западнее, если только эти лептоцефалы не очень сильно заблудились.

Датчанин стал одержим поисками истинных мест происхождения угрей, превзойдя даже прочих угреманов до него – Аристотеля, Кэрнкросса, Фрейда, Мондини или Грасси. К счастью для упорного ученого, годом ранее он удачно обручился с наследницей Карлсбергских пивоварен. Возможно, лучшая в мире пивоваренная компания, на которую только мог обратить внимание страстный охотник за лептоцефалами, была известна своими пожертвованиями на морские исследования. Насколько радовал невесту такой расклад, при котором молодой муж, помешавшись на крохотных мальках, двадцать лет пропадал в морях, можно лишь гадать.

Охваченный энтузиазмом юности, Шмидт пустился в эпический поход за самыми мелкими лептоцефалами, который должен был, по его мысли, привести к месту их рождения. «Я плохо представлял себе чрезвычайные трудности, обнаружившиеся в этом деле, – писал он позднее. – Задача, как выяснилось, разрасталась от года к году до такой степени, какую мы и представить не могли»[57]57
  Schmidt J. The Breeding Places of the Eel // Philosophical Transactions of the Royal Society of London, Series B 211 (385). 1922. P. 181.


[Закрыть]. Он тралил океан мелкоячеистыми сетями «от Америки до Египта, от Исландии до Канарских островов»[58]58
  Ibid.


[Закрыть], приведя в негодность четыре больших корабля, один из которых налетел на камни возле Виргинских островов и затонул, чуть не забрав с собой драгоценные образцы лептоцефалов. Затем началась Первая мировая война. Многие суда, которые он использовал в своей миссии, были взорваны немецкими подводными лодками.

Борясь с океанами, Шмидт был вынужден одновременно вести осаду и научного истеблишмента, бесившего его нежеланием признавать его трудоемкие усилия. В 1912 году он опубликовал свои первые находки: чем дальше он уходил от берегов Европы, тем мельче становились личинки угря, что указывало на то, что место его рождения действительно должно было находиться в Атлантике. Однако Королевское общество не соглашалось со Шмидтом, утверждая, что по этому вопросу работа Грасси «достаточна»[59]59
  Fort T. The Book of Eels. P. 95.


[Закрыть], что вынудило датчанина вернуться на судно и снова выйти в море.

Прорыв случился 12 апреля 1921 года в южной части Саргассова моря, когда Шмидт поймал самую маленькую личинку: лептоцефала длиной всего пять миллиметров, которому, по его предположению, был всего день или два от роду. После почти двух десятилетий поисков миссия датчанина завершилась. Он наконец мог уверенно заявить: «Вот места размножения угрей»[60]60
  Schmidt J. The Breeding Places of the Eel. P. 199.


[Закрыть].

Это был поразительный результат; сам Шмидт был потрясен важностью своего открытия. «Среди рыб неизвестно больше ни одного случая, когда виду для завершения своего жизненного цикла требовалась бы четверть окружности земного шара, – писал он в 1923 году, – и личиночные миграции такого масштаба и продолжительности, как у угря, совершенно уникальны в животном царстве»[61]61
  Schmidt J. Breeding Places and Migrations of the Eel // Nature 111 (2776). 13 January 1923. P. 54.


[Закрыть]. Грасси и итальянцы были побеждены, а раскрытие тайны угря навсегда закрепилось за удовлетворенным Шмидтом и его родной Данией.

Но никогда не следует говорить «навсегда» – ни в науке, ни в жизни.

Почти сто лет спустя наши представления о жизненном цикле угря остаются не более чем дорогостоящими догадками. Несмотря на миллиарды долларов и лучшие современные технологии, ни одну особь вида Anguilla anguilla еще не проследили на всем пути от рек Европы до Саргассова моря. Никто никогда не видел нерест угрей в природе. И икры тоже пока не находили.

Я спросила Кима Аареструпа, старшего научного сотрудника Датского технического университета и одного из ведущих мировых специалистов по угрям, можем ли мы быть абсолютно уверены, что европейский речной угорь действительно рождается в Саргассовом море. Последовал ответ – скромное «нет».

И это не потому, что никто не хочет попытаться. В наше время снаряжались экспедиции, пытавшиеся проследить взрослых угрей сонаром. Исследователи плыли за их призрачными глубоководными тенями через всю Атлантику, но у них не было способа убедиться, что они преследуют именно нужную рыбу, а не что-то на нее похожее. Поэтому еще больше исследователей снабдили сотни угрей самыми современными спутниковыми метками. Увы, множество этих дорогих маячков ушло в желудки акул и китов, и их сигналы неустанно поставляли данные, все более сбивавшие с толку: хищники плавали по всему океану, далеко и еще дальше от обычных мест обитания угрей. Один коварный исследователь попытался застать угря in flagrante delicto [62]62
  С поличным, на месте преступления (лат.). – Прим. пер.


[Закрыть], погружая в глубины Саргассова моря ловушки с привлекательными самками внутри, созревшими благодаря искусственным гормонам, так что угрихи просто разрывались от желания спариться. Но даже эти раздутые искусительницы не смогли заманить взрослых самцов, чтобы те явили себя. Клетки со скользкими «сиренами» тонули в море без следа, как и надежда поймать снедаемых желанием самцов угря.

Отчасти трудности порождает странная природа самого Саргассова моря. Оно невероятно глубокое, более шести километров. Считается, что европейский угорь, древний вид, которому больше 40 миллионов лет, начал размножаться в этой глубоководной впадине, когда континенты Европы и Америки были гораздо ближе расположены друг к другу (по географическим меркам). Когда континенты начали удаляться друг от друга, угрям, чтобы вернуться на место своего рождения, приходилось мигрировать все дальше и дальше. Шансы поймать их в процессе нереста снижают не только эти большие глубины, но и опасные волны. Саргассово море – единственное море, не имеющее берегов, это гигантский водоворот площадью 5 миллионов квадратных километров, окруженный мощными течениями, идущими по часовой стрелке и известными как Североатлантическая циркуляция [63]63
  North Atlantic Gyre. По-русски нет общепринятого обобщающего названия для всех течений, образующих Саргассово море. Каждое из них имеет свое название: Канарское, Североэкваториальное и др.


[Закрыть]. Мало того что нерестовый сезон угря совпадает с ежегодным сезоном циклонов, так вдобавок, как напомнил мне Аареструп, «Саргассово море лежит в самой середине Бермудского треугольника».

У меня в голове еще с 1970-х годов звучат трели Барри Манилова, распевающего «Бермудский треугольник». Этого уже достаточно, чтобы породить суеверия, будто сам Посейдон хочет сохранить интимную жизнь угря в тайне, ведь это самая печально известная зона бедствия, поглотившая бесчисленное множество кораблей и часть необычной истории угря. Она могла бы вдохновить певца из 70-х на новый хит – возможно, про опасный и долгий дорожный роман идущих на нерест угрей.

Наградой за раскрытие тайны угрей теперь будет не только слава, но и солидное богатство. Угри – это большой бизнес. Рыба, которая кормила людей с мезолита, может ускользнуть из меню большинства стран, но в Японии ее вечно не хватает, и там скромный угорь – это товар с оборотом в миллиард долларов в год. Его жирное мясо – традиционное блюдо, особенно в жаркие летние месяцы, благодаря распространенному поверью, что оно охлаждает и помогает снять усталость. Хотя, как известно, японцы едят мороженое из угря и запивают его колой со вкусом угря, по большей части они предпочитают своих речных угрей в виде барбекю, подаваемых со сладким соусом и рисом. Каждый год потребляется больше ста тысяч тонн этого японского унаги. Для этого надо поймать очень много угрей [64]64
  Японский речной угорь – это другой вид Anguilla japonica. Размножается не в Атлантическом, а в Тихом океане.


[Закрыть].

Сегодня мировые популяции угрей стремительно сокращаются, иногда на 99 %, из-за сочетания перелова, загрязнений и других нарушений в окружающей среде, таких как плотины ГЭС, перегораживающие излюбленные нагульные реки угрей. Глобальный угриный кризис поместил многие ранее обычные пресноводные виды, включая европейского речного угря, в категорию «видов на грани полного исчезновения» международной Красной книги, которую ведет Международный союз охраны природы (МСОП, или IUCN). Так что есть их теперь столь же экологически неприлично, как и делать суши из панды. Конечно, внушить такую же горячую симпатию к склизкой змеевидной рыбе трудно, как к большому пушистому медведю, но к разведению угря в неволе прилагаются почти такие же усилия – хотя и не так освещаемые в прессе. Потратив миллиарды долларов и десятки лет исследований, японцы порадовались некоторым успехам в разведении своего пресноводного угря Anguilla japonica, который мечет икру в глубокой впадине в середине Тихого океана. Они нашли способ заставить взрослых угрей размножаться, используя гормоны, и даже сумели дорастить немного привередливых лептоцефалов, держа их на особой диете из измельченных в порошок акульих яиц. С большими трудозатратами кормить один находящийся под угрозой исчезновения вид яйцами другого находящегося под угрозой исчезновения вида – не самое практичное решение. Специалист по угрям Ким Аареструп говорил мне, что себестоимость получения стеклянного угря из лептоцефала в японской лаборатории доходит до тысячи долларов за рыбку. А это делает суши недоступно дорогим.

Так что на данный момент японцам приходится готовить свои любимые закуски исключительно из сокращающихся запасов диких стеклянных угрей, пойманных на проходе вверх по реке в начале их пресноводной жизни и откормленных затем на рыбных фермах в Азии. Часть этих угрей происходит из Японии или Европы, но большинство – из Америки, где до недавнего времени мало кто проявлял интерес к угрям. Американский речной угорь, Anguilla rostrata, – близкий родственник европейского; он тоже размножается и рождается в Саргассовом море, но личинки его мигрируют в пресные реки на восточном побережье США. Он считается одним из тех продуктов, которые поддержали голодающих переселенцев на «Мэйфлауэр», после того как индейцы великодушно поделились с ними секретами ловли этой рыбы. Этот исторический опыт был, однако, заслонен индейкой (на Благодарение не подают празднично фаршированных угрей). Несколько сотен лет спустя новоиспеченный президент Джордж Буш-младший положил начало новой моде, надев ковбойские сапоги из шкуры угря, украшенные синим президентским клеймом. Он взялся раздавать такие же пары своим друзьям – без клейма, зато с его инициалами (на случай, если они забудут, от кого подарок). Но даже эти высочайшие дары не слишком помогли поднять спрос на эту рыбу в Америке.

Теперь все изменилось: рыбак может заработать 100 000 долларов за ночь, опустив ловушку за 25 долларов в правильную реку и наловив стеклянных угрей. В штате Мэн, одном из немногих мест в США, где разрешено ловить молодь угря, местный промысел стеклянных угрей с оборотом 40 миллионов долларов разросся в настоящую золотую лихорадку. С ней пришел скользкий бизнес известного рода: теневые торговцы угрем, передававшие миллионы наличными посредникам на автостоянках у мотелей, и рыбаки, размахивающие АК-47 во время вооруженных стычек за лучшие места для рыбалки. По данным местной прессы, сюда же перебираются центральноамериканские банды, так как большая часть неожиданных доходов тратилась рыбаками на запрещенные наркотики – хотя одна рыбачка с особенно прибыльной добычей, как говорили, оплатила своими угредолларами операцию по увеличению груди.

В докладе 1879 года об американском угре для американской комиссии по рыболовству и рыбоводству немецкий морской биолог Леопольд Якоби признал:

Конечно, для людей науки унизителен тот факт, что рыба, которая во многих частях света встречается чаще любой другой… и которую всегда можно видеть и на рынке, и на столе, смогла, несмотря на всю мощь современной науки, скрыть способ своего размножения, рождения и смерти во мраке, который не рассеялся до наших дней. На протяжении всей истории естествознания перед ним стоял вопрос угря[65]65
  Jacoby L. Eel Question, цит. по: Schweid R. Eel. P. 15.


[Закрыть].

За прошедшее столетие изменилось не так уж много. Но время на решение загадки угря заканчивается.

Некоторые эксперты опасаются, что выживание пресноводного угря может стать уже делом случая. Выигрыш зависит от численности популяции угрей, возвращающихся каждый год в Саргассово море, чтобы отнереститься вдоль своих уникальных океанических фронтов. Если туда придет слишком мало угрей, то они могут не найти друг друга и этот огромный водоворот просто поглотит их. Если это произойдет, угрю удастся унести свой интимный секрет в глубоководную могилу [66]66
  За последние годы удалось получить несколько важных результатов в исследованиях миграций угрей. В частности, впервые был полностью прослежен путь на нерест американского угря. См.: Béguer-Pon M. et al. (2015). Direct observations of American eels migrating across the continental shelf to the Sargasso Sea. Nature Communications, 6 (1), 8705.


[Закрыть].

Существование угря в морских глубинах по большей части остается непознанным. Тайные жизни порождают мифы; мы скорее поймем животных, которых нам хотя бы легче наблюдать. Может показаться, что за следующим обитателем нашего зверинца, бобром, проследить легче, чем за угрем, но его повадки в основном скрыты водой или его непроницаемым домом, что тоже порождает самые дикие домыслы. И, как и в случае с угрем, именно секретные «яички» бобров вызвали к жизни самые нелепые древние легенды об этом крупном водном грызуне.