Текст книги "Семь сестер. Сестра жемчуга"

– Нет. Давно умер. Где-то в конце пятидесятых. Наматжира стал первым аборигеном в Австралии, получившим равные права с белыми. То есть он мог владеть землей, голосовать, употреблять спиртное. Он даже встречался с самой королевой Великобритании. Замечательный был художник… Просто потрясающий. У меня на стене в спальне висит репродукция его картины «Гора Хермансберг».

Судя по всему, Крисси была большой поклонницей художественного таланта этого человека.

– Получается, что до того времени у аборигенов не было никаких прав? – осторожно поинтересовалась я у нее.

– Да, так продолжалось почти до конца шестидесятых, – пояснила Крисси. – Наматжира получил права исключительно благодаря своему таланту. Какая удача! Даже если он тебе не родственник, все равно мы напали на след, который поможет нам прояснить, откуда ты родом. Сколько тебе лет?

– Двадцать семь.

– Выходит, – Крисси сосредоточенно нахмурила лоб, осуществляя какие-то мысленные подсчеты, – ты родилась в 1980 году. То есть он вполне может быть твоим дедушкой. А это уже совсем другой расклад, как ты понимаешь. – Она одарила меня лучезарной улыбкой. – Тебе следует немедленно отправляться в Алиса-Спрингс. Ну и дела, Сиси! Глазам своим не верю! Наматжира на твоей фотографии! Подумать только…

Крисси экзальтированно обхватила меня обеими руками и крепко обняла.

– Ладно! – выдохнула я. – Вообще-то я планировала съездить для начала в Аделаиду. Встретиться там с нотариусом, который перевел на мое имя наследство, и поговорить с ним. А где находится этот город Алиса-Спрингс?

– В самом центре континента. Мы эти места вокруг Алисы называем «Никогда-никогда». Всегда мечтала туда попасть. Ведь город расположен рядом с Улуру. – Увидев озадаченное выражение моего лица, она даже глаза округлила от удивления. – Как? Ты не знаешь? Это же знаменитый Айерс-Рок.

– А что этот Наматжира рисовал?

– О, он, можно сказать, осуществил самую настоящую революцию в живописи аборигенов. Рисовал невероятно красочные пейзажи-акварели. В сущности, он является создателем собственной школы в живописи. Ведь чтобы нарисовать хорошую акварель, требуется незаурядное мастерство. Это тебе не просто краской брызгать на полотно. У него необыкновенно прозрачные пейзажи. Все его акварели словно светятся изнутри. Он точно знал, как именно следует накладывать акварельные краски, чтобы добиться нужной игры света.

– Ого! И откуда ты это все знаешь?

– Я всегда увлекалась живописью. И вообще люблю искусство, – ответила мне Крисси. – Между прочим, культура туземцев Австралии стала темой моей диссертации на получение степени в универе, где я изучала туристический бизнес. Я целый семестр посвятила изучению художников-аборигенов.

Я не стала говорить ей о том, что еще совсем недавно тоже числилась студенткой в Лондонской академии живописи, которую сама же и бросила. Решила, что пока еще не время откровенничать на эту тему.

– А что-нибудь другое он рисовал? – поинтересовалась я у Крисси. – Например, портреты? – Мне действительно захотелось узнать об этом художнике побольше.

– Вот с портретами в нашей исконной культуре дела обстоят сложнее. У аборигенов издревле было строжайшее табу на изображение человека. Ведь, рисуя портрет, ты одновременно передаешь на полотне внутреннюю суть своей модели. И тем самым как бы тревожишь его духов, которые хотят, чтобы их оставили в покое. Когда кто-то из нас умирает, мы никогда более не должны произносить вслух имя этого человека, чтобы не нарушать его покой в загробном мире.

– Даже так? – искренне удивилась я, подумав, как же часто мы со Стар произносили вслух имя Па Солта после того, как он умер. – Но разве это плохо, что ты продолжаешь помнить и скорбеть о человеке, которого любил?

– Конечно, совсем даже не плохо. Но когда называешь человека по имени, ты как бы вызываешь его из потустороннего мира. И он тотчас же устремляется к тебе на помощь, пытается помочь тебе уже оттуда.

Я молча кивнула головой, пытаясь осмыслить все, что только что услышала. Но сегодня день был таким невыносимо долгим и насыщенным, что меня уже клонило ко сну. Я даже не удержалась и сладко зевнула.

– Я тебя совсем умотала своими разговорами, да? – пошутила Крисси.

– Извини. Просто все еще сказывается усталость от всех этих перелетов. Я смертельно устала, добираясь сюда.

– Очень даже понимаю тебя. Тогда ступай, отсыпайся себе на здоровье. – Крисси поднялась с дивана. – Завтра перезвони мне, ладно? И мы договоримся, когда сходим к моей бабушке.

– Обязательно перезвоню. Спасибо тебе, Крисси.

Она махнула мне рукой на прощание и заторопилась на выход. Я же поднялась по лестнице, чувствуя себя слишком измочаленной, чтобы начинать обдумывать прямо сейчас всю ту информацию, которую влила в меня Крисси. Однако в глубине души я, тем не менее, чувствовала радостное возбуждение. Надо же! Этот человек с фотографии был художником… Как я сама…

На следующее утро я проснулась непривычно рано. Возможно, потому, что мне приснился сон, такой яркий и полнокровный, что я с трудом вернулась в реальность.

Будто я маленькая девочка и сижу на коленях у какой-то пожилой женщины. По каким-то непонятным причинам на женщине нет никакой одежды. Во всяком случае, она сидит с обнаженной грудью. Вот она берет меня за руку и ведет куда-то по красной земле, вроде как в пустыне. Потом мы приближаемся к какому-то растению, под которым расположилось гнездо с насекомыми. Она показывает пальцем на это гнездо и говорит мне, что отныне моя обязанность – заботиться об этом гнезде. Я почти уверена, что речь идет о насекомых, добывающих мед. Странно другое: несмотря на всю свою боязнь любых тварей, у которых ног больше, чем у меня самой, я бестрепетной рукой беру одно из этих насекомых и начинаю его ласкать, словно это домашний любимец, хомячок. Я осторожно глажу его пальцами, а оно в это время медленно ползет по моей ладони. Я даже явственно ощущаю, как щекочут его крохотные ножки мою кожу. Неважно, какая это тварь и как ее зовут, одно я знаю наверняка: это мой друг и он не причинит мне зла.

Взбудораженная всем тем, что я узнала за вчерашний день, хватаю трубку телефона и набираю номер нотариальной конторы в Аделаиде. Вдруг мне удастся получить ответы на свои вопросы, не посещая сам город? После нескольких звонков слышу бодрый женский голос на другом конце линии.

– Нотариальная контора «Ангус энд Тайн». Чем могу быть полезна?

– Здравствуйте. Будьте любезны, могу я переговорить лично с мистером Ангусом-старшим?

– К сожалению, нет. Несколько месяцев тому назад он вышел на пенсию, – отвечает мне женщина. – Все его дела ведет сейчас Талита Майерс. Вам назначить встречу с ней?

– Вообще-то на данный момент я нахожусь в Бруме. Просто мне нужно задать несколько наводящих вопросов. Могу ли я перезвонить вам, когда она освободится, или…

– Подождите минуточку, пожалуйста.

– Талита Майерс на проводе, – услышала я уже другой женский голос. – Что вам угодно?

– Добрый день. Дело в том, что в прошлом году я получила наследство. Его на мое имя переслал мистер Ангус нотариусу моего отца в Швейцарии. Меня зовут Келено Деплеси.

– Так. Вы помните точную дату, когда именно вам были перечислены деньги в нотариальную контору, обслуживающую вашего отца?

– Деньги я получила в июне прошлого года, вскоре после смерти отца. Но когда именно они поступили в контору его нотариуса, я не могу сказать точно.

– Как зовут вашего нотариуса?

– Нотариальная контора «Гофман и Компаньоны», город Женева.

– Ага… Вот эта контора. – Последовала короткая пауза. – Чем я могу помочь вам?

– Я пытаюсь найти родных здесь, в Австралии, отыскать, так сказать, свои корни. Надеюсь, у вас сохранились какие-то данные, от кого именно я получила это наследство?

– Подождите минуточку. Я сейчас просмотрю соответствующие записи в компьютере. Но, боюсь, их будет немного. Дело в том, что мистер Ангус привык работать по старинке. Все записывал от руки в соответствующие учетные книги. Собственно, как все старые люди… Да, так и есть! В компьютере никакой информации. Подождите, не вешайте трубочку. Я сейчас попытаюсь порыться в наших учетных книгах.

В трубке что-то стукнуло, потом послышался шорох переворачиваемых страниц.

– Ага, вот оно… Насколько я могу судить, соответствующая запись сделана в январе 1964 года. И она гласит следующее: «Имущество, вверенное попечению по распоряжению покойной Катерины Мерсер».

Катерина, Китти… Удивление мое было настолько сильным, что я чуть трубку из рук не выронила.

– Китти Мерсер?

– Вам знакомо это имя?

– Немного, – пробормотала я в ответ. – А вы, случайно, не знаете, для кого конкретно она учредила этот свой попечительский фонд?

– Не могу сказать ничего конкретного на основе текущих записей, которые у нас имеются. Но можно поднять архивы и проследить, как именно развивались события тогда, в 1964 году, когда и был учрежден этот фонд. Хотите, я перезвоню вам, как только выясню что-то конкретное?

– Это было бы замечательно. Благодарю вас. – Я тут же продиктовала ей номер своего мобильника, после чего распрощалась. Эмоции переполняли меня через край. Неужели я действительно связана какими-то родственными узами с Китти Мерсер?

Я вышла из гостиницы и снова направилась в интернет-кафе. Решила поискать там кое-какую информацию о художнике Альберте Наматжире. Но невольно замедлила шаг, увидев знакомое лицо на первой полосе газеты «Австралиец».

«ЧАНГРОК СДАЛСЯ ВЛАСТЯМ

И ДОСТАВЛЕН НА РОДИНУ»

– Черт! – выругалась я про себя и принялась внимательнее разглядывать фотографию. Эйс в наручниках. В сопровождении охраны спускается по трапу самолета. Вокруг него полно людей в форме.

Я тут же купила газету, хотя и понимала, что у меня уйдет уйма времени, чтобы разобрать все то, что написано. А у статьи, как было указано внизу, есть еще и продолжение на странице четыре. Я развернулась и побрела в обратном направлении, снова в гостиницу. Да и какой смысл тащиться в интернет-кафе? Я и в лучшие времена никогда не могла заниматься сразу несколькими делами. Словом, не тот сейчас момент, чтобы погружаться в изучение творчества Альберта Наматжиры.

У себя в комнате я снова подумала, какой неоценимой помощницей была для меня все эти годы Стар. Ведь это же она разбирала для меня всю эту абракадабру из букв и слов, зачитывала статьи из газет, вела мою электронную почту и даже читала вслух книги. Вчера вечером я получила от нее пару эсэмэсок. Она волнуется, все ли со мной в порядке. Наверняка она бы и сейчас с радостью ринулась мне на помощь. Однако я понимала, как важно доказать и себе, и все остальным, что я могу справиться со всеми своими проблемами самостоятельно. Я уселась на кровати, скрестив ноги, и погрузилась в изучение того, что написала газета про моего Эйса.

«Ананд Чангрок, трейдер, занимавшийся мошенническими операциями, разоривший в ноябре прошлого года «Бернерс Инвестмент Бэнк», сегодня доставлен на родину из Таиланда, где он скрывался какое-то время. В аэропорту Хитроу он официально сдался полиции. Когда его сопровождали к машине, он отказался комментировать произошедшее. «Бернер-Бэнкс», один из старейших банков Великобритании, был недавно куплен за один фунт стерлингов китайским инвестиционным банком «Джинкуиан».

После того как появились сообщения об аресте Чангрока, толпы рассерженных вкладчиков собрались у центрального входа в банк на улице Стрэнд в Лондоне, протестуя в связи с потерей своих денег. Многие хранили в банке свои пенсионные сбережения и теперь, в прямом смысле этого слова, лишились средств к существованию. Дэвид Раттер, исполнительный директор банка, отказался отвечать на вопрос, как именно и в каких объемах руководство банка предполагает компенсировать своим вкладчикам понесенные потери. Однако совет директоров, со своей стороны, заявил, что в настоящее время ведется расследование, каким образом удалось незаметно провернуть столь масштабную аферу, повлекшую за собой крушение всего банка.

Сам Чангрок в настоящее время препровожден в тюрьму Уормвуд-Скрабс и в следующий вторник предстанет перед судом по обвинению в мошенничестве и подделке документов. Согласно некоторым источникам, маловероятно, что его отпустят под залог».

Итак, Эйс в настоящее время уже сидит в тюремной камере в Лондоне. Я больно прикусила губу, досадуя на саму себя. Ведь если бы я тогда не обратилась к По, не согласилась, чтобы он помог мне проявить эти злополучные фотографии, вполне возможно, Эйс сумел бы присоединиться ко мне в Австралии и мы с ним тогда на пару превратились бы в изгоев, затерявшихся на необъятных просторах. Наверное, следовало бы навестить его в тюрьме, попытаться объясниться с ним лично… Там, где он сейчас, он бы не сумел уйти от такого разговора. Только вот когда еще я окажусь в Лондоне? Ой, не скоро… Да и потом, где гарантия, что Эйс захотел бы встретиться со мной? Скорее всего, отказался бы наотрез от такого свидания.

Я глянула на часы. Двенадцатый час. Наверняка Исторический музей уже открыт.

Я снова вышла на улицу, прихватив с собой туристическую карту Брума. Держа ее в руках, побрела по широкой улице, заглядывая подряд во все витрины магазинов. Во многих витринах был выставлен жемчуг, но не белый, привычный всем нам, а черный и даже розовый. Жемчужины нанизаны в красивые колье или оформлены в виде изящных сережек.

По левую сторону дороги, прямо за густой полосой из мангровых деревьев, синел океан, сливающийся на самом горизонте с такой же синью неба. Наконец я подошла к Историческому музею. Его здание было похоже на все остальные постройки в Бруме: одноэтажное, с рифленой крышей, с верандой по всей длине фасада.

Я вошла в музей и сразу же поняла, что являюсь пока единственным посетителем. Дежурная на входе оторвала от компьютера свое веснушчатое лицо и улыбнулась слегка натянутой улыбкой.

Я медленно побрела по залу, знакомясь с экспозицией. Львиная ее часть была посвящена истории промысла жемчуга. Модели судов, черно-белые фотографии людей, плававших когда-то на этих судах. Под каждой фотографией висела табличка, на которой крохотными буковками давалось описание того, что изображено на том или ином снимке. В углу зала было выставлено для всеобщего обозрения старое, еще допотопное оборудование. Здесь же демонстрировался костюм, идентичный тому, в котором была отлита бронзовая скульптура, напомнившая мне астронавта. Круглые отверстия в металлическом скафандре таращились на меня, словно пустые глазницы. Я с трудом разобрала текст на табличке. Оказывается, это костюм водолаза. В таком снаряжении водолазы отправлялись на добычу жемчуга. Правда, было это давно, еще до того, как в тридцатые годы прошлого века изобрели нетканый материал из каучука под названием «неопрен».

Следующая витрина была всецело посвящена самому жемчугу. Жемчужины красовались на подушечках из красного бархата в небольших деревянных коробочках. Почему-то мне показалось, что выглядят они немного печально, словно такие крохотные слезинки, упавшие только что на землю. Вообще-то я никогда не увлекалась ювелирными украшениями, но что-то в этих молочно-кремовых шариках невольно притягивало взгляд. Даже возникало желание протянуть руку и потрогать их.

– Вам помочь чем-нибудь?

Я виновато отпрянула от витрины, хотя вроде бы и не сделала ничего предосудительного.

– Вот пришла узнать, известно ли здесь что-нибудь о женщине по имени Китти Мерсер.

– Китти Мерсер? Конечно, милая! Пожалуй, в Бруме не сыщешь человека, который бы не слышал и не знал это имя. Она, вне всякого сомнения, одна из самых известных жителей нашего города.

– Отлично! Тогда у вас, наверное, есть информация об этой женщине?

– Конечно, милая. Пишете школьный реферат или готовите какой доклад? – поинтересовалась у меня смотрительница.

– Что-то в этом роде, – на ходу вывернулась я. Хотя в душе немного оскорбилась, что она приняла меня за школьницу.

– О, к нам в музей часто наведываются студентки. Тоже занимаются изучением биографии Китти Мерсер. Она ведь, по сути, стояла у истоков австралийского движения женщин за равноправие. А в самом начале двадцатого века, можно сказать, содержала весь город. Вон на том стеллаже стоит ее биография. Ее совсем недавно написал один наш местный историк. Я уже прочитала эту книгу. Там он приводит очень много любопытных фактов, о которых я ранее и не знала. Рекомендую почитать.

– Спасибо, но у меня уже есть эта книга, – поспешила я с ответом, глянув на обложку. Та самая книга, которую купил для меня Эйс. Неужели это единственный источник информации о жизни Китти Мерсер? Может, есть какие-нибудь кинодокументы, с надеждой подумала я. Или что-то показывали по телевизору… Потому что самостоятельно я не осилю эту книгу до скончания веков. Но тут взгляд мой упал на столик рядом со стеллажами, на котором были выставлены аудиодиски с записями различных книг. Среди них я увидела и уже знакомую мне обложку.

– А биография Мерсер есть на диске?

– Да.

– Здорово! Спасибо. Тогда я куплю этот диск, – обрадовалась я такой неожиданной удаче.

– С вас двадцать девять долларов. Вы ведь приезжая, не так ли? – поинтересовалась у меня женщина, пока я выкладывала перед ней три десятидолларовые купюры.

– Да, вы правы.

– Решили наведаться к нам в Брум, чтобы изучить на месте историю своей семьи? – задала она следующий наводящий вопрос.

– И это тоже. Но одновременно и подсобрать немного материала для студенческого реферата.

– Что ж, если вам понадобится какая-то еще помощь, дайте мне знать. И я, как говорится, к вашим услугам.

– Обязательно. Большое спасибо. До свидания.

Я перевела дыхание, покинув стены музея. Что-то во взгляде этой женщины настораживало. Вроде бы смотрит доброжелательно, но сразу же возникает какое-то внутреннее чувство дискомфорта. Однако усилием воли я постаралась отогнать от себя все эти неприятные мысли. На обратном пути зашла в магазинчик, торгующий по сниженным ценам, который заприметила, еще когда шла в музей, и купила себе портативный CD-проигрыватель и дешевенькие наушники, чтобы не докучать никому из соседей. Вряд ли остальные обитатели гостиницы придут в восторг, если им придется часами выслушивать сквозь тонкие стены гостиничных номеров все подробности биографии Китти Мерсер.

В кафе я купила еще один бургер на обед и направилась к себе. Уже на самом подходе к гостинице увидела двух темнокожих мальчишек, совсем еще детей, расположившихся на лужайке, прямо перед входом. Один мальчик распростерся на земле и, скорее всего, спал. Второй слегка кивнул мне головой в знак приветствия и энергично отхлебнул пиво из бутылки.

Я увидела женщину, которая прохаживалось вокруг них, но на значительном удалении, словно боялась, что мальчишки могут напасть на нее. Странно! В такое время… Можно сказать, средь бела дня. И потом, это же дети. Обычные дети, которых можно встретить на улицах любого города, большого или маленького. И даже в деревне…

Не успела я переступить порог своего номера, как зазвонил мобильник. Глянула на высветившийся номер. Ма! Сразу же почувствовала угрызения совести, ведь я не удосужилась ответить ни на одну из ее эсэмэсок. Включила телефон.

– Алло?

Последовала продолжительная пауза. Видно, помехи на линии связи.

– Сиси?

– Да, это я. Привет, Ма.

– Шерри! Как у тебя дела?

– Все в порядке, Ма.

– Стар сказала мне, что ты сейчас в Австралии, да?

– Все верно.

– То есть из Таиланда ты уехала?

– Да.

Последовала еще одна пауза, на сей раз наверняка замолчала Ма. Мне даже показалось, что я явственно слышу, как ворочаются в ее голове мозги, решая, спрашивать меня или нет об Эйсе.

– Хорошо себя чувствуешь? – наконец поинтересовалась она у меня.

– Хорошо, как всегда, Ма. Ты же знаешь, я не болею, – ответила я, гадая, когда же Ма наконец перейдет к главному.

– Шерри, я всегда на связи, если вдруг понадобится моя помощь.

– Я знаю, Ма. Спасибо тебе.

– Как долго ты намереваешься пробыть в Австралии?

– Пока еще сама не знаю, если честно.

– Что ж, рада была услышать твой голосок.

– Я тоже.

– Тогда всего тебе доброго. До свидания.

– Ма…

Я замялась в нерешительности. Судя по всему, Ма не собирается затрагивать эту щекотливую тему. Что ж, тогда придется мне самой.

– Да, шерри?

– Как ты думаешь, папа бы сильно рассердился на меня из-за этой фотографии?

– Конечно же нет. Уверена, ты не сделала ничего дурного.

– Это правда. Я ведь и на самом деле не знала, кто такой Эйс и что он там натворил. С тобой уже кто-нибудь связывался? Я имею в виду всех этих газетчиков…

– Нет. Но даже если такое и случится, я все равно им ничего не скажу.

– Я знаю. Спасибо тебе, Ма. И доброй ночи.

– И тебе спокойной ночи, шерри.

Я отключила мобильник. И снова подумала, как же я люблю Ма. Даже если моя поездка в Австралию увенчается успехом и мне удастся выяснить, кем же была моя биологическая мать, не могу себе представить более доброй, более понимающей и более надежной матери, чем наша Ма. Она ведь любит всех нас, своих девочек, всем сердцем и душой. А что моя родная мать? Родила и тут же сбагрила чужим людям. Хорошо еще, что именно Па Солт подхватил меня из ее рук. Еще неизвестно, как бы сложилась моя жизнь, случись все иначе. Впрочем, вполне возможно, у этой женщины были какие-то веские причины. Скажем, она была очень больна… Или бедна… Вот и решила, что Па Солт обеспечит мне более достойную жизнь.

Но… Но разве могут быть в этом мире узы крепче тех, что связывают мать и ее дитя?

Я уселась на кровать и стала размышлять над тем, а так ли уж мне и хочется на самом деле продолжить свои эксцентричные поиски людей, которые когда-то отдали меня. Вполне возможно, и они не горят особым желанием увидеть меня снова. Но вот же Майя, и Алли, и Стар… Все они пошли по следам своих предполагаемых родственников, а в результате их жизнь наполнилась новым смыслом, стала счастливее. А все потому, что они довели начатое до конца…

Снова зазвонил мобильник. На сей раз это была Крисси. Я нажала на кнопку разговора. Удивительно, мелькнуло у меня, но Крисси всегда оказывается рядом именно тогда, когда мне плохо или когда на душе кошки скребут.

– Привет, Сиси. Ну что, была сегодня в музее?

– Была.

– Что-нибудь интересное накопала?

– Совсем немного. И если честно, пока сильно сомневаюсь в том, что это имеет какое-то отношение ко мне.

– Не хочешь встретиться попозже? Я тут поговорила с бабушкой. Она будет рада познакомиться с тобой.

– С удовольствием.

– Тогда договорились. Ровно в три я за тобой заеду, и мы отправимся к моей бабушке.

– Отлично! Но, Крисси, я тебя не сильно напрягаю?

– Успокойся! Никаких напрягов. Пока, Сиси.

Я уже приготовилась сунуть свой мобильник в карман шортов, но тут раздался очередной звонок. На сей раз позвонила Стар.

– Привет! – прокричала она в трубку. Такое впечатление, что она откуда-то бежала и сильно запыхалась. – С тобой все в порядке?

– Все отлично. А как у тебя?

– Тоже все хорошо. Послушай, Си. Сегодня мне звонили. Вот решила тебя предупредить. Из газеты…

– Что?!

– Ума не приложу, как они узнали номер моего мобильника. Спрашивали, где ты сейчас. Само собой, я сказала, что не знаю.

– Боже! – выдохнула я, почувствовав себя в этот момент такой же уязвимой, как и Эйс. Значит, охота открылась и на меня. – Но я ведь, в сущности, ничего не знаю. Правда, Сия.

– Я верю тебе, Си. Конечно же не знаешь. Однако предупреждаю, им уже известно твое полное имя. Опять же не понимаю, как, каким образом они все это разузнали.

– А… готова поспорить на что угодно… Это подонок Джей расстарался. Помнишь, в Рейли? Он еще тогда за тобой пытался ухаживать, мерзавец. Он в прошлом журналист. Думаю, именно он и поспособствовал тому, чтобы наша с Эйсом фотография попала в газеты. Он ведь приятельствует с Джеком, владельцем отеля «Рейли-Бич». А они же, когда регистрируют своих постояльцев, записывают все их данные: номера телефонов, адреса и прочее. Подружка Джека, которая у него на ресепшн работает, в разговоре со мной обронила, что Джей узнал Эйса. Наверняка он и эту девчонку подкупил, чтобы она дала ему всю информацию о нас.

Внезапно на другом конце линии послышался тихий смех.

– Что смешного?

– Да так, ничего. Просто я тут подумала… Знаешь, все это довольно комично, с другой стороны. Потому что только ты можешь умудриться и попасть на первые полосы всех ведущих газет мира в обнимку с самым разыскиваемым банковским преступником, ни сном ни духом не ведая, кто он такой. Невероятно, но факт!

Я снова услышала ее заливистый смех. Смеется прямо как прежняя Стар.

– Пожалуй, ты права, – хихикнула я в ответ. – Представляю, как там сейчас наша Электра бесится от зависти.

– О да! Можешь в этом не сомневаться. Поди, прямо сейчас торчит на проводе. Дает нагоняй своему пиар-директору. Ведь попасть на первую полосу даже одной газеты всегда непросто. А тут сразу во все… Такое паблисити… Ах, Си…

Стар снова рассмеялась, и я невольно присоединилась к ней. Потому что ситуация и в самом деле была не только безумной, но и ужасно нелепой. Пришлось мне через какое-то время приводить себя в чувство, ибо смех у меня уже стал истерично неудержимым. Словом, полнейший «отпад», как мы со Стар называли это в детстве.

Наконец, насмеявшись вдоволь, мы обе успокоились. Я сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем смогла заговорить снова.

– Знаешь, мне он действительно очень понравился. Потому что хороший, судя по всему, человек.

– То, что он тебе нравится, на фотографии видно невооруженным взглядом. Глаза блестят. И у тебя такой счастливый вид. Кстати, мне очень понравились твои волосы. Такие милые кудряшки… И топик, который на тебе, тоже очень к лицу.

– Спасибо. Но теперь все это не имеет никакого значения, потому что Эйс ненавидит меня. Ведь он уверен, что это я разболтала газетчикам, где он скрывался. А все из-за этой треклятой фотографии… Его охранник проявил для меня фотопленку и распечатал снимки… Несколько комплектов. Один комплект я даже оставила Эйсу в качестве такого прощального подарка. А он наверняка решил, что я еще и поиздевалась над ним. Дескать, утерла ему нос.

– Да, ты права, Си. Все это действительно ужасно. Представляю, в каком ты сейчас состоянии.

– В ужасном. Но что я могу поделать?

– Надо сказать ему, что это не ты заварила всю кашу.

– Да он не поверит мне ни за что на свете. Знаешь, Сия, он ведь совсем не такой, как о нем пишут во всех этих газетах.

– Как ты думаешь, он мог совершить это преступление?

– Возможно… Но что-то, как мне кажется, тут не стыкуется.

– Если тебе от этого полегчает, то скажу, что Мышь тоже считает, что парня подставили. Кто-то еще в банке наверняка знал, какие там творятся безобразия.

– Ну вот видишь, – промямлила я в ответ, не зная, радоваться мне или, наоборот, злиться из-за того, что бойфренд моей сестры по кличке Мышь тоже на моей стороне. Особенно если вспомнить, сколько неприятностей он мне доставил. Ведь, по сути, все проблемы в моих отношениях со Стар начались именно с его появления в ее жизни.

– Послушай, Си. Если мы здесь сможем хоть как-то помочь тебе, ты только скажи. Пожалуйста, звони в любое время.

Слово «мы» в ее устах еще более взвинтило меня.

– Спасибо. Если что, обязательно позвоню.

– Береги себя, моя дорогая Си. Я люблю тебя.

– И я тебя люблю. Пока.

Я закончила разговор и почувствовала себя намного лучше. Насмеялись мы со Стар, как в старые добрые времена. Разве что это слово «мы» в ее устах немного подпортило мне настроение, лишний раз напомнив о том, как много изменилось в нашей с ней жизни. У Стар теперь есть Мышь. Поди, каждую ночь нежится в его объятиях. Да, ей хорошо. Она уже завершила свое путешествие в прошлое и сейчас устремлена в будущее. А я пока еще нигде: ни в прошлом, ни в будущем.

Ровно в три часа дня, минута в минуту, Крисси уже ждала меня на ресепшн. Несмотря на жару, она обрядилась в какие-то линялые джинсы и туго облегающую маечку. На голове – красная бандана, убравшая с лица все кудри.

– Привет, Сиси. Ну что, готова к тому, чтобы снова затаить дыхание? Я имею в виду протрястись немного на мопеде.

Я опять уселась на заднее сиденье мопеда, и мы понеслись вперед. Какое-то время дорога шла параллельно железнодорожным путям. Вот мимо промелькнул аэропорт. Но потом мы свернули куда-то в сторону, сделали пару-тройку резких поворотов и наконец выехали на пыльную проселочную дорогу. По обе стороны дороги теснились довольно жалкие лачуги, крытые жестью. Не то чтобы совсем трущобы, но совершенно очевидно, что у людей, которые обитают за стенами этих домишек, нет лишних денег на то, чтобы наводить красоту на свои жилища.

– Ну вот, приехали. – Крисси остановила мопед и придержала его рукой, чтобы я смогла слезть на землю. – Хочу сразу же предупредить тебя. Бабушка может показаться тебе слегка чудаковатой, но уверяю, с мозгами у нее все в полном порядке. Готова?

– Да.

Крисси повела меня по тропинке через палисадник, смахивающий на обычную жилую комнату типа гостиной. Там стояла старая софа с истершейся обивкой бурого цвета, по сторонам были разбросаны несколько деревянных стульев, рядом примостился шезлонг, на котором лежали подушка и простыня, будто кто-то там спит.

– Привет, Мими, – поздоровалась Крисси, обращаясь к кому-то, кого не было видно из-за софы.

Я тоже обошла вокруг софы и увидела хрупкую женщину, сидевшую прямо на земле. Ее кожа напоминала темный шоколад, сухонькое личико испещрено сотнями мелких морщин. Пожалуй, такой древней старухи мне еще не доводилось встречать в своей жизни. Тем не менее на голове у бабушки красовалась такая же ультрамодная бандана, как и у ее внучки.

– Мими, нганджи минган? Это Келено, та девушка, про которую я тебе рассказывала, – добавила Крисси уже на английском.

Старуха уставилась на меня пристальным взглядом, и я поразилась, какие у нее яркие и чистые глаза. Такой ясный взгляд совсем еще молоденькой девушки, чьи глаза по ошибке достались ветхой старушенции. А сами зрачки были похожи на два лесных ореха, плавающие в блюдцах, заполненных белоснежным молоком.

– Миджиала джую, – обратилась она ко мне, пока я неловко переминалась с ноги на ногу, не понимая, о чем она толкует. Старуха похлопала по земле рядом с собой, и я послушно уселась, недоумевая, зачем здесь тогда стоят диван и пустые стулья.

– Почему она сидит на земле? – тихонько поинтересовалась я у Крисси.

– Хочет почувствовать землю под собой.

– Понятно.

Между тем старушка продолжала изучать меня пристальным взглядом, словно хотела проникнуть мне прямо в душу. Вот она протянула руку, всю в шишковатых наростах, и осторожно погладила меня по щеке. На удивление, кожа на руке оказалась мягкой. Потом старуха потянула один мой завиток, распрямила его и чему-то улыбнулась. Я увидела, что между двумя передними зубами у нее зияет большая щель.