Текст книги "Договоры в сфере семьи, труда и социального обеспечения"

Правовые последствия недействительности фиктивного брака традиционны и не исключительны: двусторонняя реституция – с соблюдением «правовых льгот» для добросовестной стороны и нераспространением реституции на статус детей (ст. 3 °CК РФ).

Между тем и в этом вопросе позиция российского семейного права далеко не адекватна зарубежным вариантам. Так, и новый СК Республики Болгарии не только не предусматривает фиктивность как основание недействительности брака, но и последняя вообще выстраивается по иным правилам, нежели в нашем Семейном кодексе: «уничтожение» (недействительность) брака рассматривается как один из способов его прекращения (ст. 94); последствия уничтожения равны последствиям расторжения брака, а недобросовестность стороны имеет значение вины при разводе (ст. 98)[420]420
  Семеен кодекс на РБ. София, 1993.


[Закрыть]. Подобная позиция неслучайна. Классики болгарского семейного права (Н. Меворах и Л. Ненова) полагают, что лицам, виновным в недействительности брака, негоже предоставлять возможность прекратить его по упрощенной процедуре.

Л. Ненова в качестве акта судебного толкования по этому вопросу приводит следующее решение Верховного Суда НРБ: симуляция брака не может доказываться; общественное значение акта регистрации столь важно, что он не может быть отменен по основанию тайного соглашения и в силу такого соглашения прекращен брак как симулятивный[421]421
  Ненова Л. Ничтожния брак // Годишник на Софийския университет. Юридически факултет. 1978. Т. 71. С. 326. (Переводы с болг. Н. Н. Тарусиной.)


[Закрыть].

«Соображения в пользу такого решения могут быть почерпнуты, – отмечает Л. Ненова, – и в самом единстве бракосочетания, которое совершается с участием государственного органа»[422]422
  Там же.


[Закрыть]. Ища поддержки своего коллеги Н. Мевораха, автор знакомит нас со следующим его находчивым замечанием: «…в браке мы имеем в качестве стороны не только супругов, но и общество, а общество в данном случае не участвует в скрытых уговорах и скрытых целях вступающих в брак»[423]423
  Там же. С. 326.


[Закрыть]. Однако, приводя иные позиции, частично и полностью не совпадающие с болгарской, в частности российскую, немецкую и французскую[424]424
  Там же. С. 327.


[Закрыть], Л. Ненова оставляет их практически без комментариев. Между тем «святость» акта с участием государственного регистратора брачного союза уже, например, не поддерживается автором при обнаружении значимых пороков воли и/или сокрытии иных существенных обстоятельств[425]425
  Там же. С. 323–325.


[Закрыть]. Да и СК РБ в этом случае предписывает уничтожение брака (ст. 96). В конце концов во всех цивилизованных странах акты государственных органов – и индивидуальные, и даже нормативные – могут быть объявлены «ничтожными» судебной властью…

Следует также заметить, что после исключения из семейного закона института недействительности фиктивного усыновления[426]426
  Подробнее об этом см. далее.


[Закрыть] признание недействительным фиктивного брака оказалось единственной реакцией семейного закона на случаи фиктивности как в брачной, так и семейно-правовой сфере в целом.

В частности, официальная реакция закона отсутствует на случай фиктивного развода, хотя в практике он распространен весьма давно, и в доктринальном, а также правоприменительном плане на данную проблему обратили внимание ученые и практики еще в 70-х гг. XX в.[427]427
  См., например: Зимарин В. Расторжение брака // Социалистическая законность. 1975. № 3. С. 61.


[Закрыть] Поводом к фиктивному разводу, как правило, служит желание сторон обойти жилищное законодательство (получить или улучшить социальное жилье), специальные правила о регистрации граждан (в Москве и т. п. городах), ранее – междугородном обмене квартир. Особое место занимают случаи «союзов» фиктивного развода и фиктивного раздела имущества или фиктивного брачного договора, имеющие целью уйти полностью или частично от имущественных гражданско-правовых обязательств одного из супругов.

Признание фиктивного развода (единоличного или в комплексе с другими фиктивными актами) недействительным – на основании аналогии норм семейного закона о фиктивном браке и гражданского закона о фиктивной сделке (ст. 5 СК РФ), а также определение соответственно гражданско-правовых, административно-правовых или уголовно-правовых последствий не вызывает серьезных затруднений: реституция, взыскание, привлечение…

Сложнее с семейно-правовыми последствиями, ибо отношения носят сугубо личный характер, стороны могли трансформировать их в фактический развод, и объявление его недействительным выглядело бы, на первый взгляд, парадоксально. Однако и полная санация, как, например, фиктивного брака, здесь неуместна, так как «санация наоборот» есть не меньший парадокс.

Видимо, целесообразно применять «полусанацию»: правовые отношения (или правовые последствия), возникновения (наступления) которых неправомерно добивались стороны, должны подвергнуться реституции; прекращение брака, если супруги уже не желают возобновления его[428]428
  В. Зимарин (прокурор Н-ской области) в качестве примера приводит казус из своей практики: супруги фиктивно расторгли брак, чтобы произвести выгодный обмен своей квартиры в г. Днепропетровске на квартиру в г. Киеве; муж, переехав (временно без жены) в г. Киев, не захотел выполнить договоренностей и зарегистрировать брак со своей женой повторно; «бывшая» жена обратилась с жалобой в прокуратуру… (см.: Зимарин В. Указ. соч. С. 61).


[Закрыть], считать состоявшимся с момента вступления в законную силу судебного решения по иску.

Возможен и другой вариант. Если суд установит, что фиктивно разведенные супруги (или один из них) в настоящее время стремятся к действительному прекращению брачного правоотношения, следует разрешить предъявленные прокурором (или иным законным заявителем) требования об аннулировании всех правовых последствий, кроме семейно-правовых, а последние определить с соблюдением следующей процедуры: 1) при взаимном стремлении к разводу прекратить брак по правилам ст. 23 СК РФ; 2) при одностороннем – отложить дело слушанием на 3 месяца (т. е. максимально возможный срок – ч. 2 ст. 22 СК РФ), при подтверждении просьбы – признать фиктивный развод действительным с момента вступления данного решения в законную силу, сообщить отделу ЗАГС об изменении даты прекращения брака.

Упоминавшийся здесь фиктивный раздел имущества может быть подвергнут двум различным процедурам в зависимости от способа осуществления данного акта. Если супруги заключили соглашение о разделе брачной собственности, то предъявляется иск о признании этого соглашения недействительным. Если раздел осуществлен судебным решением в результате бракоразводного (по правилам ст. 24 СК РФ) или автономного процесса, его фиктивность должна подтверждаться в порядке пересмотра судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам.

Фиктивный брачный договор также есть разновидность фиктивной сделки. Признание его недействительным осуществляется по правилам ГК РФ, на что указывает бланкетная норма ч. 1 ст. 44 СК РФ. Цели данного деяния аналогичны фиктивному разделу имущества.

Однако, поскольку брачно-договорные отношения регулируются преимущественно семейным законом, целесообразно предусмотреть в нормах последнего положения о сущности и последствиях фиктивности. Это станет тем более актуальным, если, как мы отмечали ранее, будет законодательно усилена социально-гуманитарная составляющая брачного договора.

До принятия СК РФ 1995 г. охранительные семейно-правовые нормы реагировали на фиктивное усыновление (ст. 111–113 КоБС РСФСР), а прежние кодексы – нет. Само становление и развитие института усыновления в советском семейном праве осуществлялось именно в борьбе с фиктивным усыновлением. По Кодексу законов об актах гражданского состояния, брачному, семейному и опекунскому праву РСФСР 1918 г. усыновление было запрещено во избежание возможности эксплуатации несовершеннолетних, которые под видом усыновления могли быть использованы как даровая рабочая сила. Со временем эти мотивы утратили остроту. В 1926 г. институт усыновления был восстановлен. По смыслу нормы ст. 66 КЗоБСО 1926 г. на практике допускалась возможность отмены усыновления по иску государственных органов (например, собеса)[429]429
  См., например: Бошко В. И. Очерки советского семейного права. Киев, 1952. С. 291–292.


[Закрыть], если оно возникало не с целью восполнить ребенку отсутствие родительской заботы, а использовалось лишь для незаконного получения каких-либо материальных благ (пенсии, пособия, права пользования жилым помещением и наследством ребенка и т. п.). КоБС РСФСР объявлял фиктивность основанием недействительности усыновления.

Соответствующее зарубежное законодательство, как правило, не солидарно с российской позицией и в вопросе фиктивности усыновления: либо институт недействительности усыновления отсутствует – и данное правоотношение прекращается путем отмены усыновления, либо он есть, но не предполагает такого самостоятельного основания недействительности, как фиктивность. Так, правило п. 3 ч. 1 ст. 64 СК РБ предусматривает прекращение усыновления вследствие тяжкой провинности стороны и по другим обстоятельствам, которые глубоко расстраивают отношения между усыновителем и усыновленным. Поскольку «тяжкая провинность» трактуется по аналогии с основаниями лишения родительских прав[430]430
  См., например: Ненова Л. Вината в българското семейно право. София, 1983. С. 157, 161 и след.


[Закрыть], фиктивность в «скрытом виде», не напрямую может присутствовать лишь в «других обстоятельствах».

Семейный кодекс РФ, введя судебный порядок установления усыновления (по правилам гл. 29 ГПК РФ), отказался от института недействительности усыновления, так как суд не может участвовать в правонарушении (в отличие от иных государственных органов). Но, разумеется, отменить явление фиктивности законодатель не в силах. Поэтому последнее (и другие нарушения условий усыновления) должно рассматриваться как основание к отмене судебного решения об установлении усыновления – в порядке гражданского судопроизводства (п. 21 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 4 июля 1997 г. № 9 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел об установлении усыновления»). Соответственно, по мнению авторов комментариев к СК, это может быть кассационное или надзорное производство[431]431
  См., например: Комментарий к Семейному кодексу РФ / под ред. И. М. Кузнецовой. М., 1996. С. 343.


[Закрыть]. Однако, поскольку факт фиктивности, как правило, не был и не мог быть известен суду, вынесшему решение, и заявителю (прокурору, органу опеки и попечительства), полагаем, что следует вести речь в этих случаях об исключительном судопроизводстве – пересмотре решения по вновь открывшимся обстоятельствам (ст. 392 ГПК РФ).

Фиктивное взыскание алиментов открывает ту группу фиктивных актов, на которые СК РФ (и прежние кодексы) не реагируют, но судебной и административной практике они известны. Заявление (для выдачи судебного приказа) или исковое заявление о взыскании алиментов подается в суд по сговору обязанного лица и формально управомоченного лица с целью последующего заявления об уменьшении размера алиментов другим лицам. Этими актами инспирируются либо бесспорная потребность в содержании, либо спор о праве на алименты. Последний фиктивен и служит как бы предметом другого спора, со своеобразной процессуальной природой – о признании фиктивным иска (заявления) о взыскании алиментов[432]432
  Подробнее об этом см.: Заболоцкий И. И., Кузнецова И. М. Вопросы взыскания алиментов в судебной практике // Комментарий судебной практики за 1979 г. М., 1980. С. 49–52.


[Закрыть].

Как правило, фиктивное заявление о взыскании алиментов осуществляется в алиментных правоотношениях между родителями и несовершеннолетними детьми. Если процесс исковой, в дело в качестве третьего лица без самостоятельных требований привлекается мать ребенка, на которого наш «фиктивный ответчик» уже выплачивает алименты. Однако распространение на дела данной категории, хотя и в диспозитивном режиме, процедуры судебного приказа затрудняет, если вовсе не исключает, правильную оценку судом сложившейся ситуации. В этом случае надо либо пересматривать судебный приказ как постановление, разрешившее дело по существу (а не как вид исполнительного документа), в порядке надзорного производства, что вряд ли реально, либо при последующем судебном рассмотрении иска об уменьшении размера алиментов на первого ребенка использовать суду право учесть все существенные для дела обстоятельства (п. 2 ст. 81 СК РФ).

Некоторое распространение имеет и фиктивное признание отцовства. Например, супругом матери внебрачного ребенка, вместо усыновления, процедура которого всегда была сложна[433]433
  См., например: Шахматов В. П. Законодательство о браке и семье. Томск, 1981. С. 124.


[Закрыть]; посторонним мужчиной – за материальное вознаграждение со стороны матери ребенка или в связи с его желанием получить определенные льготы (по налогообложению, в предоставлении жилья, получении права на отсрочку по призыву на действительную военную службу и т. п.).

Хотя каждый из приведенных казусов есть правонарушение, первый из них как бы «мотивационно благороден» и в целом отвечает интересам ребенка, которые являются объектом приоритетной семейно-правовой охраны и защиты. Поэтому суд, на наш взгляд, вправе, если прокурор или орган опеки и попечительства решается предъявить иск о признании данного акта и записи об отцовстве недействительными, санировать его в интересах ребенка и семьи в целом, применив по аналогии правила ч. 2 и 3 ст. 2 °CК РФ. Остальные же казусы правовой санации не подлежат (если только не произойдет чуда – и фиктивный отец привяжется к ребенку…). Впрочем, разумеется, корректнее предусмотреть непосредственную реакцию семейного закона, а не использовать аналогии «внатяжку».

В жизни встречаются (или могут появиться в качестве «новоделов») и другие фиктивные акты: фиктивная опека (попечительство), фиктивное приемное родительство, фиктивный патронат и т. д., т. е. данные явления сопровождают (или в принципе могут сопровождать) отношения любого института семейного права.

Так, пока не нашла своего подтверждения в правоприменительной практике фиктивная опека, хотя по некоторым данным она существует. Как и в ряде случаев, побудительным мотивом может быть желание воспользоваться социальными льготами: получить пособие на ребенка, оставшегося без попечения родителей, использовать возможность проживания на жилплощади подопечного, приобрести для ребенка право на внеконкурсное зачисление в вуз и т. п. При этом набор обстоятельств фиктивной опеки (ее «объективной» и «субъективной» стороны) весьма индивидуален. Например, поводом к проверке реальности опеки при анализе документов соответствующего абитуриента (путем запроса в орган опеки) может послужить опекунство ребенка бабушкой при наличии родителей или одного из них, когда предъявлено постановление об установлении опеки определенной давности и возникают сомнения в его действии на момент подачи документов в вуз.

Так или иначе очевидно, что и в теоретическом, и в прикладном плане явления фиктивности должны быть систематизированы, оценены и получена реакция на уровне отраслевого (в нашем случае семейного) закона.

Глава 3. Договоры в трудовом праве

3.1. О многообразии договорных отношений в трудовом праве и классификация договоров о труде

Традиционно считается, что трудовое право выделилось из гражданского права, и, следовательно, трудоправовые договоры представляют собой некую модификацию гражданско-правовых договоров. Между тем это не так. Трудовое право сформировалось на стыке нескольких отраслей права, прежде всего гражданского и полицейского (административного), органически совмещает в себе частные и публичные начала. Соответственно, договоры о труде имеют существенную публичную составляющую, а коллективные договоры (соглашения) в качестве источников права вообще не имеют аналогов в классической цивилистике. Договоры о труде относятся скорее к сфере не частного, а социального права как области пересечения частного и публичного права. В то же время очевидно, что конструкция гражданско-правового договора оказала большое влияние на становление и развитие института трудового договора. К тому же в романо-германской правовой семье, к которой относится и правовая система России, в силу исторических причин право выступало прежде всего как средство регламентирования отношений между гражданами. Другие отрасли права были разработаны гораздо позднее и менее совершенны по сравнению с гражданским правом, которое остается основой юридической науки[434]434
  См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1997. С. 21.


[Закрыть]. Договор как институт права сформировался в рамках классической цивилистики, в связи с чем обращение ученых-трудовиков к гражданско-правовым конструкциям актуально и своевременно. Наше исследование также будет проводиться с учетом наработок гражданско-правовой науки. Однако публичные ограничения свободы усмотрения сторон в последнем случае придают даже индивидуальному трудовому договору и иным индивидуальным договорам о труде существенное своеобразие.

По нашему мнению, договоры о труде как сложные, многообразные феномены можно рассматривать в нескольких аспектах: как юридические факты; как порожденные ими правоотношения, содержание которых в значительной части определяется в договорном порядке; как правоприменительные акты (как правило, письменные документы); в отдельных случаях – в качестве институтов трудового права (трудовой договор, коллективный договор и коллективное соглашение); как источники права (коллективные договоры и соглашения)[435]435
  См. подробнее: Лушникова М. В., Лушников А. М. Очерки теории трудового права. СПб., 2006. С. 520–732.


[Закрыть].

Классификация договоров о труде. В теории трудового права договоры о труде традиционно подразделяются на: 1) заключаемые между субъектами трудового правоотношения, прежде всего индивидуальный трудовой договор; 2) заключаемые с участием иных субъектов трудового права (профсоюзов, объединений работодателей и др.). Это в первую очередь коллективные договоры и соглашения. Первые из них могут быть только двусторонними, а коллективные соглашения могут быть и трехсторонними. Принципиальное значение имеет деление индивидуальных трудовых договоров на собственно трудовой договор, иногда именуемый основным договором, и индивидуальные соглашения, заключаемые в рамках уже существующего трудового договора (дополнительные или производные договоры). Такое деление обосновывали А. К. Безина, К. Н. Гусов, Л. Ю. Бугров[436]436
  См.: Безина А. К., Бикеев А. А., Сафина Д. А. Индивидуально-договорное регулирование труда рабочих и служащих. Казань, 1984. С. 29; Гусов К. Н. Договоры о труде в трудовом праве при формировании рыночной экономики: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 1993. С. 33; Бугров Л. Ю. Проблемы свободы труда в трудовом праве России. Пермь, 1992. С. 83.


[Закрыть] и др. А. К. Безина дала наиболее полную классификацию индивидуальных соглашений в трудовом праве. Все индивидуально-договорные соглашения она делит на две группы: основное (трудовой договор) и дополнительные. В свою очередь, дополнительные соглашения о труде классифицируются в зависимости от их связи с трудовым договором: а) связанные с содержанием трудового договора, т. е. уточняющие, дополняющие и изменяющие его (соглашение о переводе, о совмещении профессий и др.); б) связанные с реализацией трудового договора (соглашение об отпуске без сохранения заработной платы, договор о полной материальной ответственности и др.); в) прекращающие действие трудового договора (увольнение по соглашению сторон). В зависимости от инициатора индивидуального соглашения выделяют соглашения, в которых инициатором может выступить либо любая из сторон, либо только одна из сторон (работник или работодатель)[437]437
  Безина А. К., Бикеев А. А., Сафина Д. А. Указ. соч. С. 28–30.


[Закрыть]. В трудовом законодательстве достаточно полно регламентируется порядок заключения, изменения и прекращения трудового договора. Дополнительные индивидуально-договорные соглашения такого правового обеспечения не имеют. Но не вызывает сомнения их производный от трудового договора характер. Они существуют во временных границах постольку, поскольку существует сам трудовой договор. По своему содержанию и назначению эти дополнительные индивидуально-договорные соглашения можно разделить на две группы: 1) соглашения об изменении установленных трудовым договором условий; 2) самостоятельные соглашения (договоры) – ученический договор, договор о полной материальной ответственности и др. По общему правилу заключение, изменение и прекращение дополнительных индивидуально-договорных соглашений осуществляются соглашением сторон. Однако в отношении первой группы соглашений их изменение может подпадать под правовой режим перевода (ст. 72.1–73 ТК РФ) или изменения определенных сторонами условий трудового договора (ст. 72, 74 ТК РФ). Этого нельзя сказать в отношении второй группы соглашений. Исходя из общего договорного принципа эти соглашения изменяются, прекращаются по соглашению сторон либо в порядке, предусмотренном этим соглашением, когда стороны заранее определяют основания изменения и прекращения соглашения.

Общепризнанной можно считать классификацию индивидуальных трудовых договоров по сферам трудовой деятельности[438]438
  См., например: Скачкова Г. С. Договоры (контракты) о труде в различных сферах деятельности. М., 2001.


[Закрыть], по субъектному составу, по характеристике сторон трудового договора, по его содержанию, по порядку заключения и изменения трудового договора[439]439
  См., например: Трудовое право / под ред. С. П. Маврина, Е. Б. Хохлова. М., 2002. С. 275–284.


[Закрыть]. К. Н. Гусов предлагает взять за основу классификации индивидуальных договоров о труде такие устойчивые признаки, как особенность заключения и содержания договоров о труде. В соответствии с этими признаками договоры подразделяются им на две большие группы: договоры о трудовой деятельности работника и договоры об учебно-трудовой деятельности работника. В каждой из этих групп договоров проводилась их дальнейшая классификация по иным критериям: субъектный состав, целевое назначение и др.[440]440
  Гусов К. Н. Договоры о труде в трудовом праве при формировании рыночной экономики: автореф. дис. … д-ра. юрид. наук. М., 1993. С. 33 и далее.


[Закрыть] Эта классификация поддерживается большинством ученых-трудовиков. Более того, эта классификация, так же как и классификация по субъектному составу, носит характер легальной классификации трудовых договоров.

Наиболее значимым, на наш взгляд, является деление договоров о труде по следующим основаниям: 1) по форме реализации трудовых прав – на индивидуальные и коллективные; 2) по отношению к трудовому договору – на основные (трудовые договоры) и производные (иные соглашения о труде); 3) по срокам: на соглашения, заключаемые на неопределенный срок, и срочные; 4) по категориям работников и работодателей и содержанию договора (сферам трудовой деятельности) – на трудовые договоры с педагогическими, медицинскими работниками, работниками транспорта и др.; 5) по степени обязательности заключения хотя бы для одной из сторон – на свободные и обязательные. Таким образом, проверку временем выдержал целый ряд, назовем их классическими, оснований видовой дифференциации договоров о труде, которые имеют не только теоретическое, но и практическое значение. Научная классификация договоров о труде служит основой дальнейшего совершенствования трудового законодательства, осуществления легальной дифференциации трудовых договоров на отдельные виды. Определяя в законе виды трудового договора, «государство стремится тем самым, с одной стороны, не допустить дискриминации в сфере труда, с другой, учесть особенности субъекта, реализующего свою способность к труду, и субъекта, использующего чужой труд, особенности отдельных видов трудовой деятельности, условия, в которых она осуществляется, и т. п.»[441]441
  Трудовое право России / под ред. С. П. Маврина, Е. Б. Хохлова. М., 2007. С. 315–340.


[Закрыть].

Рассмотрим проблему классификации договоров о труде с позиций теории договоров. В гражданском праве общепризнанным является деление договоров на основные и предварительные; в пользу их участников и в пользу третьих лиц; односторонние и взаимные; возмездные и безвозмездные; реальные и консенсуальные и др. Для трудового права такие классификации малопродуктивны. Некоторое значение имеет деление договоров по порядку заключения на свободные и обязательные. Большинство договоров о труде являются свободными, т. е. всецело зависят от усмотрения сторон. Обязательные для работодателя договоры могут заключаться только в случаях, прямо предусмотренных законом, локальными и договорными актами (прием на работу приглашенных в письменной форме в порядке перевода от другого работодателя (ст. 64 ТК РФ), соглашение об установлении неполного рабочего времени беременной женщине, одному из родителей, имеющему ребенка до 14 лет (ст. 93 ТК РФ), и др.). Некоторое значение имеет деление договоров по определению их содержания на взаимосогласованные и договоры присоединения. Условия первых из них устанавливаются совместно сторонами, а условия вторых определяет только одна сторона. Вторая сторона может либо согласиться с ними (присоединиться), либо отказаться от такого договора. В качестве примера договора присоединения можно привести служебные контракты (договоры) с государственными гражданскими служащими, условия которых, как правило, определяются нормативными актами[442]442
  См.: Федеральный закон от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации» // РГ. 2004. 31 июля.


[Закрыть]. В этой связи Е. Б. Хохлов отмечал, что трудовой договор с государственным служащим ранее играл роль только юридического факта, лежащего в основе возникновения трудового (служебного) правоотношения, содержание которого определено заранее в нормативном порядке. Иными словами, трудовой договор (служебный контракт) с государственным служащим – это соглашение о приеме-поступлении на службу на условиях, заранее определенных в законодательстве[443]443
  См.: Хохлов Е. Б. Экономические методы управления и трудовое право. Л., 1991. С. 124.


[Закрыть]. Далее остановимся на классификации индивидуальных договоров о труде, прежде всего трудовых договоров.

В советской теории трудового права такие классификации не стали предметом дискуссий. В учебной и научной литературе авторы обычно ограничивались рассмотрением отдельных видов трудовых договоров[444]444
  См.: Советское трудовое право: учебник / под ред. В. С. Андреева. М., 1971. С. 110–118; Голованова Е. А. Трудовой договор. Пермь, 1973. С. 26–39 и др.


[Закрыть]. При этом большинство ученых-трудовиков при классификации трудовых договоров придавали решающее значение двум критериям: сроку трудового договора, а также особенностям его субъектного состава и содержания. В соответствии с первым критерием выделяются трудовые договоры на неопределенный срок, срочные трудовые договоры, договоры на выполнение определенной работы. Эта классификация получила легальное закрепление в КЗоТ РСФСР 1922 г., 1971 г. и современном ТК РФ. По второму критерию классификации в КЗоТ 1922 г. выделялись трудовые договоры с артелью и трудовые договоры с заемными работниками. КЗоТ 1971 г. устанавливал особенности регулирования отдельных категорий работников, работающих в районах Крайнего Севера, отдельных отраслях народного хозяйства. Но при этом значительная часть отдельных видов трудовых договоров регулировалась иными нормативными актами о труде[445]445
  См.: Постановление ЦИК и СНК СССР от 4 июня 1926 г. «Об условиях труда на сезонных работах» // СЗ СССР. 1926. № 40. Ст. 290; постановление ЦИК и СНК СССР от 7 марта 1933 г. «Об условиях труда рабочих и служащих, занятых в лесной промышленности и лесном хозяйстве» // CЗ CCCР. 1933. № 18. Ст. 100; постановление Госкомтруда СССР и ВЦСПС от 29 сентября 1981 г. «Положение об условиях труда надомников» // Бюллетень Госкомтруда СССР. 1982. № 1; постановление Совета Министров СССР от 22 сентября 1988 г. № 111 «О работе по совместительству» // СП СССР. 1988. № 33. Ст. 93; постановление ГКТ СССР и ВЦСПС от 9 марта 1989 г. «Положение об условиях работы по совместительству» // Бюллетень нормативных актов министерств и ведомств. 1989. № 6; Закон РФ от 19 февраля 1993 г. № 4520-1 «О государственных гарантиях и компенсациях для лиц, работающих и проживающих в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях» // Ведомости РФ. 1993. № 16. Ст. 4520-1 и др.


[Закрыть]. В ТК РФ включен специальный раздел XII «Особенности регулирования труда отдельных категорий работников». В нем нашли отражения многие виды трудовых договоров, которые ранее регулировались отдельными, как правило, подзаконными нормативными актами (трудовые договоры по совместительству, трудовые договоры с временными и сезонными работниками, надомниками, лицами, работающих у работодателей – физических лиц, и др.), реже – законами. С учетом изложенного проблема обоснования критериев классификации трудовых договоров остается весьма актуальной. В советской теории трудового права особое место занимает специальное развернутое исследование видов трудового договора, которое было проведено на монографическом уровне Ф. М. Левиант[446]446
  См.: Левиант Ф. М. Виды трудового договора. М., 1966.


[Закрыть]. Она констатировала, что с момента принятия КЗоТ 1922 г. появились новые виды трудовых договоров. Традиционные основания их классификации, такие как срок и форма трудового договора, по ее мнению, стали явно недостаточными. Существующие виды трудовых договоров, как считала Ф. М. Левиант, не поддаются единой классификации, а более правильным представлялось дать несколько классификаций, в которых определяющими признаками должны быть в одних случаях народнохозяйственное значение договоров, в других – срок или форма договора, особенности условий труда, характер трудовой связи и т. д. В этой связи были обоснованы следующие классификации трудовых договоров. По критерию народнохозяйственного значения выделялись трудовые договоры, заключаемые в порядке организованного набора, общественного призыва, о работе на Крайнем Севере и приравненных к нему районах; по характеру трудовой деятельности различались трудовые договоры с преподавателями, медицинскими работниками и др.; по характеру трудовой связи – трудовые договоры с временными и сезонными работниками, внештатными работниками, совместителями; по инициативе заключения разграничивались трудовые договоры, заключаемые по инициативе обеих договаривающихся сторон, трудовые договоры, заключаемые в силу предписаний органов государственного управления (трудовые договоры с лицами, закончившими высшие, средние специальные учебные заведения и профессионально-технические училища), и трудовые договоры, заключаемые при содействии органов государственного управления (трудоустройство граждан, бронь при приеме на работу несовершеннолетних)[447]447
  Там же. С. 66–68.


[Закрыть]. Предложенные автором классификации трудовых договоров не абсолютизировались, отмечался их условный характер, так как отдельные виды трудовых договоров могли в себе сочетать комплекс различных признаков с учетом перечисленных критериев.

В 70-х гг. ХХ в. была обоснована позиция, согласно которой договор бригадного подряда рассматривался как один из видов трудового договора. Рабочие и служащие состояли здесь в двух видах правовых связей с предприятием: непосредственно и опосредованно через бригаду[448]448
  См.: Глозман В. А. Трудовой договор в условиях научно-технического прогресса. С. 53; Иванов С. А., Лившиц Р. З., Орловский Ю. П. Советское трудовое право: вопросы теории. М., 1978. С. 282 и др.


[Закрыть]. Отметим, что прообразом этих договоров были трудовые договоры с артелью. Возможность заключения трудового договора с артелью предусматривалась также и Кодексом законов о труде РСФСР 1922 г. (ст. 30). При заключении договора с артелью для нанимателя возникали по отношению к каждому лицу, входящему в состав артели и выполняющему у нанимателя обусловленную работу, те же обязанности и права, как если бы он заключил договор с ним лично (ст. 33 КЗоТ 1922 г.). К. М. Варшавский, анализируя КЗоТ 1922 г., отмечал, что по смыслу Кодекса в данном случае возникали договорные отношения между отдельными членами артели и нанимателем. Последствия такого построения отношений сводились к тому, что, с одной стороны, каждый член артели мог требовать выплаты ему причитающегося на его долю вознаграждения, а также выполнения работодателем всех прочих обязательств, установленных договором и законом. С другой стороны, наниматель имел право требовать непосредственно от каждого члена артели исполнения его обязанностей, а члены артели не вправе были отказываться от исполнения законных требований на том основании, что договор заключен не с каждым из них в отдельности, а с артелью в целом. По мнению ученого, «ст. 33 КЗоТ 1922 года представляет собою не что иное, как применение общих начал гражданского права: «при неделимости предмета обязательства (такой неделимый характер имеет обязанность артели выполнять работу) должники признаются солидарными должниками», причем по солидарному обязательству кредитор (наниматель) вправе требовать исполнения как от всех должников совместно, так и от каждого из них в отдельности, притом как полностью, так и в части долга. При делимости предмета обязательства (такова обязанность нанимателя уплатить вознаграждение) каждый кредитор вправе требовать исполнения в равной доле. Таким образом, каждый участник артели вправе требовать вознаграждения, а с другой стороны, и наниматель вправе требовать исполнения от каждого из участников артели, и нет надобности обращать требование от имени всей артели или ко всей артели в целом»[449]449
  Варшавский К. М. Трудовое право СССР. Л., 1924. С. 68–70.


[Закрыть].

В постсоветский период отдельные виды трудовых договоров утратили свое значение. Речь идет о договорах, заключаемых при активном участии органов государственного управления (трудовые договоры по организационному набору, общественному призыву, трудовые договоры при направлении на работу молодых специалистов). Приватизация государственных и муниципальных предприятий с начала 90-х гг. поставила немало вопросов о природе трудовых отношений и договоров, заключаемых на предприятиях иных (негосударственных) форм собственности. Сам процесс приватизации шел зигзагообразно, его правила менялись неоднократно. На первом этапе в соответствии с Законом о приватизации государственных и муниципальных предприятий (1991 г.) речь шла о праве трудовых коллективов на аренду предприятия с последующим его выкупом[450]450
  ВВС РФ. 1991. № 27. Ст. 928.


[Закрыть]. Закон о собственности в Российской Федерации (1990 г.) содержал упоминание о собственности коллективного арендного и кооперативного предприятия, в имуществе которых выделяются вклады работников[451]451
  ВВС РФ. 1990. № 30. Ст. 416.


[Закрыть]. Процесс приватизации государственной и муниципальной собственности, по мнению ряда ученых, дал основание для выделения новых видов трудовых договоров, таких как трудовой договор с «работающими собственниками» (членами корпорации). Так, Л. Ю. Бугров и Е. Б. Хохлов предлагали разграничить такие виды трудовых договоров, как договор трудового найма, который заключается в случаях поступления на работу к собственнику средств производства, и договор о труде с участником (членом) корпоративного предприятия[452]452
  См.: Бугров Л. Ю. Проблемы свободы труда в трудовом праве России. С. 83–92; Хохлов Е. Б. Экономические методы управления и трудовое право. С. 123–124.


[Закрыть]. В теории трудового права в этот период обосновывались особенности трудовых договоров, которые заключались в арендных предприятиях, в негосударственных организациях, хозяйственных товариществах, обществах, производственных кооперативах, с так называемыми членами корпоративного предприятия. Одни авторы относили контракт с членом хозяйственного товарищества к разряду гражданско-правовых договоров, тесно смыкающихся с договором подряда[453]453
  См.: Акопова Е. М. Контрактная форма привлечения к труду наемных работников и членов хозяйственных товариществ. Ростов-н/Д, 1992. С. 19.


[Закрыть]. Другие вообще отрицали необходимость трудового договора, утверждая, что в таких объединениях собственников трудовые отношения возникают только на основе членства, но никак не трудового договора[454]454
  См.: Юсупов Д. Проблемы правового регулирования арендных отношений // Хозяйство и право. 1990. № 10. С. 65.


[Закрыть]. А. С. Пашков писал о том, что если учредительный договор о совместной деятельности полно определяет место и предмет деятельности члена организации, то необходимости в трудовом договоре нет[455]455
  См.: Пашков А. С. Договоры о труде в условиях многоукладной экономики// Государство и право. 1993. № 6. С. 63.


[Закрыть]. Третьи авторы настаивали на трудоправовой природе договора с работающими членами корпоративного предприятия, но с учетом особенностей этого нового вида трудового договора[456]456
  См.: Никитинский В. И. и др. Правовое регулирование труда работающих собственников // Государство и право. 1992. № 6. С. 54–55.


[Закрыть]. Такие оценки были характерны для начального периода приватизации государственных и муниципальных предприятий, когда еще перспективы новой общественной организации труда не просматривались ни на практике, ни в законодательстве.