Текст книги "Другая сторона медали. Современная история допинга"

Вот только почему же Зиглер не стал, по примеру советских врачей, давать своим спортсменам тестостерон? Одна из причин заключается в том, что для больного тестостерон имеет совсем иное значение, нежели для спортсмена. Мужчина с низким уровнем тестостерона в крови заинтересован в андрогенном эффекте этого гормона. Для спортсмена же, напротив, главное – анаболический эффект, то есть увеличение мышечной массы. Принимая большие дозы тестостерона, здоровые спортсмены рискуют снизить уровень собственного тестостерона, то есть после курсового приема этого вещества их организм перестает вырабатывать тестостерон в нужных количествах. Сокращение дозы ослабляло воздействие на мышечную массу, и, давая время от времени тестостерон американским спортсменам, Зиглер пришел к выводу, что в большинстве случаев эффект незначителен, а самочувствие спортсменов ухудшается[83]83
  Dimeo, Paul. A History of drug use in sport 1876–1976. Beyond good and evil. Routledge 2007, 74–75.


[Закрыть]. Так что не исключено, что беседа с советским врачом побудила Зиглера разработать препарат, позволяющий увеличить мышечную массу, но обладающий низким андрогенным эффектом. Дианабол был первым в ряду синтетических производных тестостерона, впоследствии получивших групповое название «анаболические стероиды».

В период холодной войны принято было считать разработку дианабола человечным ответом американцев недальновидным русским, применявшим тестостерон. Однако вполне возможно, такое объяснение возникло из-за стремления скрыть, на чьи именно исследования опирался Зиглер. Согласно нескольким источникам, в своих исследованиях Зиглер использовал не только собственные данные, но также и результаты экспериментов с тестостероном, проведенных нацистами во время войны. Представители компании Ciba скрытно вывезли из Германии и тайно передали Зиглеру нацистскую документацию, а зная, к каким именно методам прибегали нацисты в медицинских исследованиях, можно было смело утверждать, что дианабол разработан благодаря в высшей степени неэтичным научным изысканиям[84]84
  Ibid, 75.


[Закрыть].

Впрочем, совсем скоро Зиглер понял, что этике противоречит и само применение нового препарата, но признал он это лишь спустя много лет, отказавшись от дальнейшего участия в разработках. До этого момента он оставался центральной фигурой в создании новых, более эффективных вариантов анаболических стероидов.

Многие американские спортсмены принимали стероиды в процессе подготовки к Олимпиаде в Риме (1960), но в то время еще существовали сомнения в возможном эффекте и далеко не все верили, что эти крошечные таблетки способны улучшить спортивные результаты в силовых видах спорта. Происходило это отчасти оттого, что одновременно с появлением новых допинговых препаратов была усовершенствована и методика тренировок. Цикличные тренировки позволяли спортсменам наилучшим образом подготовиться к соревнованиям, но еще более важным было развитие новых методов силовых тренировок. Один из примеров – изометрические тренировки, в процессе которых спортсмен удерживает вес, не поднимая и не опуская его. Это приводит к сильному напряжению мышцы, что, как впоследствии доказали исследования в области спортивной физиологии, стимулирует рост мышц. Таким образом, эти достижения помешали отличить эффект, оказанный тренировками, от последствий приема допинга[85]85
  Fair, John D. «Isometrics or Steroids? Exploring New Frontiers Of Strength in the Early 1960s». Journal of Sport History. 20: 1, 1993


[Закрыть].

В 1962 году Зиглер поступил на работу в фармацевтическую компанию Winthrop Pharmaceuticals и начал создавать еще более эффективный анаболический стероид. Однако у этой компании были конкуренты, так что вскоре появились препараты дираболин, станозолол и галостетин. Методика приема препаратов тоже стала более сложной, и спортсмены научились менять дозировку в зависимости от режима тренировки. Случаи употребления этого вида допинга среди американских спортсменов резко участились, и в период между Олимпиадами в Риме (1960) и Токио (1964) стероиды снискали невероятно большую популярность. Во время Олимпиады в Токио спортсмены из других стран узнали о новых препаратах, которые принимали русские и американцы. Британский тренер Том Мак-Наб рассказывал, что во время соревнований в Японии видел, как во время завтрака американские тяжелоатлеты принимают какие-то таблетки, которые сами называют анаболическими стероидами. Он был не единственным, кто это заметил, так что в течение следующих двух лет европейские спортсмены тоже принялись экспериментировать с новинкой[86]86
  Dimeo, Paul. A History of drug use in sport 1876–1976. Beyond good and evil. Routledge 2007, 76–77.


[Закрыть]. Одним из тех, кому довелось попробовать эти волшебные таблетки, стал норвежский тяжелоатлет Лейф Йенссен. На различных мероприятиях и соревнованиях он постоянно встречал спортсменов, в открытую рассказывающих о различных препаратах и последствиях их приема, и ему захотелось самому испытать некоторые из них. Советские спортсмены нередко продавали привезенные из дома стероиды своим иностранным конкурентам, однако Йенссен обратился напрямую к своему лечащему врачу в городке Фредрикстад. Врач пошел ему навстречу и прописал дианабол в количестве 10 миллиграммов ежедневно. Йенсен принимал препарат несколько месяцев, готовясь к Олимпиаде в Мюнхене в 1972 году. На тот момент анаболические стероиды не входили в список запрещенных препаратов, а побочные эффекты от их употребления были почти не изучены. Результаты не заставили себя ждать: Йенссен, представлявший на Олимпиаде спортивный клуб «Ленья Атлетклюбб», завоевал золото – на той достаточно неудачной для Норвегии Олимпиаде его медаль была одной из двух золотых, доставшихся норвежцам[87]87
  Рассказ о том, как Йенсен завоевал золотую олимпийскую медаль благодаря допингу, взята из статьи в VG и интервью с Йенсеном в августе 2016 года. «Fikk anabole steroider av Fastlegen» Bjørn Arne Johannessen, VG 5.08.2016.


[Закрыть].

За пределами спортивного мира о новых чудодейственных таблетках знали немногие. В первой большой статье, опубликованной в норвежских газетах, профессор медицины Кнут Нэсс отрицал способность подобных гормональных препаратов положительным образом влиять на спортивные результаты, утверждая, что если уж кому-то вздумалось ускорить синтез белка и увеличить мышечную массу, то «таким же эффективным и при этом менее опасным способом будет есть побольше котлет». Нэсса сильнее тревожили стимуляторы нервной системы, и он резко осуждал своих коллег, вынужденных выписывать спортсменам такие препараты: «Ни один врач, выписывающий медицинские препараты участвующим в соревнованиях спортсменам, не имеет права уходить от ответственности. А ответственность эта может быть велика»[88]88
  «Kjøttkaker bedre enn hormonpreparater» Aftenposten 21. April 1970.


[Закрыть].

Впрочем, спортсмены, испытавшие на себе действие новых препаратов, редко сомневались в их эффективности, хотя отдельные ученые и высказывали сомнения. Это объясняется тем, что в 1960-х годах стероиды были усовершенствованы, а кроме того, спортсмены постоянно осваивали новые схемы их приема. Отчасти об этом свидетельствуют результаты, полученные в силовых видах спорта. В 1956 году американский метатель молота Гарольд Коннолли установил мировой рекорд, составивший 68,54 метра, после чего начал принимать стероиды и через десять лет побил этот рекорд, увеличив дистанцию до 71,26 метра. Однако этот показатель не шел ни в какое сравнение с тем, который мир увидел в следующем десятилетии. Тогда за рекорд боролись венгерские, советские и западногерманские спортсмены, и в 1975 году существующий рекорд был побит на целых 8 метров: немецкий легкоатлет Вальтер Шмидт метнул молот на расстояние 79,3 метра.

Множество мировых рекордов в силовых видах спорта доказали, что из-за повального увлечения спортсменов анаболическими стероидами одержать победу во многих спортивных дисциплинах, не применяя допинг, стало невозможно. Это подтвердила Олимпиада 1972 года, в рамках которой среди спортсменов, участвовавших в силовых видах спорта, был проведен опрос. Он показал, что две трети участников соревнований в классических силовых дисциплинах принимали стероиды. Итак, Йенссен был далеко не единственным, а американец Джей Сильвестер, на тот момент являвшийся рекордсменом в метании диска, в интервью, данному британскому изданию The Times, заявил, что «все их принимают» и что «если ты не принимаешь стероиды, то в силовых упражнениях будешь плестись в хвосте»[89]89
  Dimeo, Paul. A History of drug use in sport 1876–1976. Beyond good and evil. Routledge 2007, 79.


[Закрыть].

В США и СССР употребление допинга продолжалось более 20 лет, но попыток прекратить эту практику почти не было. Осуществляя допинг-контроль на Олимпиадах в Гренобле и Мехико в 1968 году, МОК не принимал во внимание стероиды. Примеру МОК последовали и две международные спортивные федерации, которые вслед за Международной ассоциацией легкоатлетических федераций ввели запрет на употребление допинга во время соревнований. Международная федерация футбола (FIFA) и Международный союз велосипедистов (UCI) начали проводить допинг-контроль в 1966 году, однако их руководство, как и доктор Нэсс, больше беспокоили стимуляторы, а анаболические стероиды даже не вошли в список запрещенных препаратов[90]90
  Rosen, Daniel. A History of Performance Enhancement in Sports from the 19th Century to Today. Praeger, London, 2008, 29.


[Закрыть]. Объяснялось это просто: стероиды пока еще не привели к чьей-либо смерти, а о последствиях длительного приема гормональных препаратов ничего не было известно. Анаболические стероиды вошли в список допинговых препаратов только в 1975 году, а первый допинг-контроль на эти вещества был проведен на Олимпиаде в Монреале в 1976 году. Тем не менее разработать точный метод выявления стероидов оказалось непросто, Поскольку же стероиды представляют собой высокоэффективное средство, которое при этом сложно выявить, постольку начало 1970-х можно считать вовсе не окончанием эры стероидов, а скорее ее началом.

Секретная допинг-программа ГДР

«Мы сюда плавать приехали, а не петь», – так, если верить слухам, ответил восточногерманский тренер по плаванию, когда на Олимпиаде в Монреале его спросили, почему у пловчих из ГДР такие низкие голоса и мужеподобный вид[91]91
  Dimeo, Paul. A History of drug use in sport 1876–1976. Beyond good and evil. Routledge 2007, 117.


[Закрыть]. Многие заметили, что в коммунистических странах Восточного блока анаболические стероиды принимали не только спортсмены-мужчины, но и спортсменки. Впрочем, это была лишь вершина айсберга, который представляла собой одна из самых известных в истории спорта государственных допинговых программ.

В 1960-х и 1970-х страны, находящиеся по обе стороны от «железного занавеса», уяснили, что хорошие спортивные результаты – залог международного престижа и, возможно, орудие государственной пропаганды. Тем не менее ГДР в своем стремлении доказать превосходство социализма и первенство восточногерманского режима на всех фронтах занимала совершенно особое положение. Еще до возведения Берлинской стены власти страны начали осуществлять обширную программу, целью которой было улучшение спортивных результатов. В рамках этой программы появилось множество спортивных школ для детей и подростков, подобных той, в которой училась Кристиане Кнаке Зоммер. Здесь тренеры тщательно отбирали талантливых подростков и при помощи тяжелых тренировок, жесткой дисциплины и правильной диеты превращали их в олимпийских звезд. Спорт представлял собой целую науку, и над результатами бились самые разные государственные организации, например Научно-исследовательский институт физиологии и спорта (FKS) и Центральный институт микробиологии и экспериментальной терапии (ZIMET). Деятельность таких организаций координировалась, в свою очередь, Министерством государственной безопасности (Штази)[92]92
  Franke, Werner., Berendonk, Brigitte. Hormonal Doping and the androgenization of athletes: a secret program of the German Democratic Republic Government». Clinical Chemistry, 41: 7, 1262–1279, 1997, 1263–1264.


[Закрыть].

Совсем скоро страна уже пожинала плоды своих усилий. На первой же Олимпиаде, где выступила команда ГДР, спортсмены завоевали девять золотых медалей и заняли пятое место – не так уж плохо для относительно небольшой страны с населением всего 17 миллионов жителей, однако сущие пустяки по сравнению с тем успехом, который ждал ГДР в будущем. Спустя четыре года количество золотых медалей, завоеванных восточногерманскими спортсменами, увеличилось до 20, и ГДР поднялась на третье место по общему количеству медалей. Во время Олимпиады в Монреале в 1972 году золотой «улов» ГДР составил 40 медалей, и страна заняла второе место. Теперь ее опережал лишь Советский Союз, и свои позиции ГДР удерживала до падения режима в 1989 году. Вовсе не удивительно, что в эпоху, когда во многих дисциплинах были распространены как стимуляторы, так и анаболические стероиды, допинг стал частью спортивной программы ГДР. Если что-то и отличало ГДР от других стран, то это методичность, масштабы и цинизм, с которым спортсменов пичкали запрещенными и опасными для здоровья препаратами. Все это – «заслуга» тоталитарного режима, для внешней политики которого золотые олимпийские медали были одной из важнейших целей.

Вскоре после того, как Зиглер разработал дианабол, государственная восточногерманская компания VEB Jenapharm создала собственный анаболический препарат под названием «Орал-туринабол»[93]93
  Ibid, 1264.


[Закрыть]. В середине 1960-х его давали некоторым спортсменам-мужчинам, участвовавшим в силовых видах спорта, для того, чтобы повысить агрессивность, нарастить мышечную массу и улучшить результаты, что обеспечило восточногерманским спортсменам успех на Олимпиаде в 1968 году. И тем не менее в 1970-х ГДР достигла таких невероятных спортивных успехов вовсе не благодаря тому, что стероиды принимали штангисты и толкатели ядра. Инновационным шагом стало разрушение этического барьера: в ГДР анаболические стероиды начали давать женщинам и детям.

Власти установили, что у женщин, принимающих стероиды, улучшение спортивных результатов является более выраженным, чем у мужчин. Дело в том, что изначально показатели уровня тестостерона в крови у женщин и их мышечная масса существенно ниже, чем у мужчин, поэтому восточногерманские спортсменки принимали достаточно большие дозы мужского гормона. Допинг выдавался под присмотром врачей и тренеров в спортивных клубах и школах. Самые младшие девочки в возрасте 13–14 лет порой даже не знали, что принимают лекарственные препараты. Врачи советовали тренерам подмешивать стероиды в питьевую бутилированную воду, чтобы не возбуждать у детей подозрений и не вызывать лишних вопросов. Курсы приема и дозы бывали разными, однако нередко совсем молодым девушкам давали от 5 до 10 миллиграммов «Орал-туринабола» в день на протяжении 11 недель. Благодаря стероидам в сочетании с напряженными тренировками и отдыхом после одного курса приема допинга прирост мышечной массы у девочек достигал двух килограммов[94]94
  Berendonk, Brigitte. DDR Doping. Gull, ære og elendighet. Muscle Media Publishing & Powerproducts Ab, 1993. 54–62.


[Закрыть].

Хотя впоследствии наибольшую огласку получила именно допинг-программа по плаванию, стероиды принимали и участники других видов спорта, в частности легкоатлеты. Толкатели ядра, метатели копья, спринтеры, барьеристы и многоборцы – все они, подобно пловцам, стали частью допинговой программы. Программа же не только представляла собой эффективный инструмент для завоевания медалей, но и обширный научный эксперимент, в котором анализировался каждый шаг, начиная со статистики тренировок и физических данных спортсменов и заканчивая дозировкой допинга и сочетаниями различных препаратов. Таким образом спортивные врачи нарабатывали опыт, позволяющий усовершенствовать как тренировки, так и допинг, а опыт этот, в свою очередь, приводил ученых к одному выводу: чем больше, тем лучше. Эта всеобъемлющая допинг-программа проводилась при участии всех ведущих спортивных организаций в ГДР, фармацевтической компании, а со временем – также и исследовательской лаборатории в Крейше. Программа, получившая кодовое название «Тема госплана 14.25», выполняла общегосударственные задачи по улучшению спортивных достижений и была ориентирована на подготовку к Олимпиадам. В документации допинг называли «Unterstützende Mittel»[95]95
  Поддерживающие средства (нем.).


[Закрыть], а допинг-препараты, подобные «Орал-туринаболу», обозначались различными кодами – например, M1, чтобы не возбуждать подозрений, если документы попадут в чужие руки[96]96
  Ibid, 86–87.


[Закрыть].

В начале 1990-х бывшая восточногерманская легкоатлетка Бригитте Берендонк и врач Вернер Франке опубликовали несколько книг и статей, в которых приводились выдержки из этой документации. Документацию им удалось получить в архивах Штази после падения Берлинской стены. Здесь были, в частности, представлены расчеты, отражающие взаимосвязь доз и спортивных результатов. Например, спортсменка с кодовым именем L61, прыгунья в длину Хайке Дрекслер, чья годовая доза «Орал-туринабола» в 1982 году составила 650 миллиграммов, в 1984 году получала увеличенную дозу, отчего длина прыжка тоже увеличилась с 6,70 до 7,26 метра. Сокращение дозы могло, в свою очередь, отрицательным образом сказаться на спортивных результатах, и доказательством этого стал прыгун в длину Франк Пашек. В 1980 году, когда на Олимпиаде в Москве Пашек завоевал серебряную медаль и прыгнул на расстояние 8,35 метра, годовая доза принятых им стероидов составила 2145 миллиграммов. Спустя два года доза допинга сократилась до 1700 миллиграммов, и максимальный результат за весь сезон не превысил 7,70 метра[97]97
  Ibid, 133.


[Закрыть]. После падения Берлинской стены Дрекслер, ставшая настоящей звездой немецкой легкой атлетики, отрицала, что L61 – это она, и подала в суд на Берендонк и Франке. Тем не менее документальные свидетельства оказались настолько убедительными, что ее судебный иск удовлетворен не был.

Франке и Берендонк обнаружили также документы, в которых излагались принципы наиболее эффективных курсов приема допинга. Например, максимальный результат рядовой толкательницы ядра, тренировавшейся и участвовавшей в тренировках более 14 лет, составлял от 17 до 18 метров. В 1968 году, после двух месяцев первого курса, в течение которого спортсменка ежедневно принимала 10–14 миллиграммов «Орал-туринабола», спортивные результаты резко улучшились и составили почти 20 метров. В последующие годы медики постарались усовершенствовать курс и вновь увеличили дозы. Конечно, потенциал был уже отчасти снижен, но пройдя за год несколько курсов и принимая до 35 миллиграммов «Орал-туринабола» ежедневно, спортсменка улучшила результат до 20,22 метра в 1972 году[98]98
  Franke, Werner., Berendonk, Brigitte. «Hormonal Doping and the androgenization of athletes: a secret program of the German Democratic Republic Government». Clinical Chemistry, 41: 7, 1262–1279, 1997, 1265.


[Закрыть].

Улучшались не только личные рекорды – увеличивалось также и количество олимпийских медалей. На Олимпиаде в Монреале восточногерманские пловчихи завоевали одиннадцать из тринадцати золотых медалей и половину серебряных. В беге и метании команда ГДР одержала полную победу и завоевала 27 медалей. В технических и силовых дисциплинах и играх с мячом восточногерманские спортсмены почти не выигрывали. Коммунистический режим делал ставку на силовые виды спорта, в которых допинг мог значительно повлиять на спортивные результаты, в особенности в соревнованиях среди женщин.

Самим спортсменам пришлось дорого заплатить за победы. Большие дозы препаратов, изготовленных на основе мужского гормона, оказали существенные побочные эффекты, некоторые из которых были быстрыми и видимыми, а другие, хоть и незаметные, оказались в долгосрочной перспективе смертельными. Конечно, врачи регистрировали и анализировали отдельные последствия приема допинга, однако не все проявления побочного эффекта находили верное толкование и многим из них врачи вообще не придавали значения. Угри, избыточный рост волос, нарушения менструального цикла и отеки доставляли спортсменкам немало неприятностей, но особой опасности не представляли. Последствиями приема стероидов, которые давали девочкам в возрасте от 12 до 17 лет, были не только рост волос и огрубение голоса, но и изменение комплекции и наращивание мышечной массы. В свете улучшения спортивных результатов это значения не имело, и при разработке общего плана спортивной школы учитывались и такие программы по «перестройке тела»[99]99
  Berendonk, Brigitte. DDR Doping. Gull, ære og elendighet. Muscle Media Publishing & Powerproducts Ab, 1993. 116.


[Закрыть].

Спортивные врачи, напротив, больше тревожились из-за побочных эффектов, отрицательно сказывавшихся на спортивных результатах. К ним относятся мышечные травмы и судороги, а также травмы сухожилий и соединительной ткани: мышцы увеличивались настолько быстро, что сухожилия, прикрепляющие мышцы к скелету, не успевали за их ростом. Тестостерон воздействует на психическое состояние, и в перерывах между курсами допинга мужчины впадали в тяжелую депрессию. У женщин повышенный уровень тестостерона приводил к усилению либидо, и, чтобы избежать нежелательных беременностей, медики давали спортсменкам противозачаточные препараты. Такая интенсивная терапия была причиной заболеваний печени и приводила к образованию кист, опухолей и тромбов. Несколько зарегистрированных случаев смерти также объясняются приемом допинга, и в связи с этим официально разрешенная максимальная доза тестостерона не должна была превышать 20 миллиграммов для мужчин и 15 – для женщин, однако эти ограничения редко соблюдались. Сильнее всего последствия приема допинга сказывались на сердце, однако проявлялись они лишь спустя много лет, а изучены были намного позднее[100]100
  Ibid, 169–171.


[Закрыть].

Тем не менее положить конец этой практике ГДР побудили вовсе не последствия приема допинга и не его опасность для здоровья, а первые попытки ограничить прием стероидов при помощи запрета, принятого в 1975 году. Хотя стероиды были признаны почти повсеместно, по спортивным результатам ГДР чересчур опережала всех остальных, а восточногерманские легкоатлетки и пловчихи выглядели уж слишком мужеподобно, поэтому Международному олимпийскому комитету неоднократно предъявлялись требования принять меры. Однако в конце 1960-х МОК неохотно участвовал в разработке антидопинговых мер. В том же году, когда Дюма, Прокоп и де Мерод добились проведения допинг-проб во время Олимпиад в Мехико и Гренобле, Эйвери Брэндедж, занимавший должность президента МОК, заявил, что Комитету не следует заниматься проведением допинг-проб и что это должно войти в обязанности спортивных федераций. Несмотря на это, медицинская комиссия по-прежнему работала над созданием процедур и методов, а в 1972 году, с назначением в Лозанне нового президента МОК, эта деятельность получила бóльшую поддержку. На конференции в 1974 году новый президент лорд Килланин назвал задачей медицинской комиссии «бороться против выведения искусственных мужчин и женщин», и запрет допинга впервые стал частью Олимпийской хартии[101]101
  Henne, Kathryn H. «The origins of the International Olympic Committee Medical Commission and its Technocratic Regime: An Historiographic Investigation of Anti-Doping Regulations and Enforcement in International Sports.» IOC Postgraduate Research Grant Programme, Final Report. University of California, 2009, 12–20.


[Закрыть].

На первом же чемпионате, проведенном после того, как Килланин занял должность президента МОК, было взято намного больше допинг-проб, чем в 1968 году. Анализ мочи в Мюнхене сдали более 2000 спортсменов, и семеро были дисквалифицированы. Впрочем, спортсменов проверяли лишь на наличие в крови стимуляторов, а женщины проходили только генетический тест, поэтому для Лейфа Йенссена и его коллег-тяжелоатлетов наказания не последовало, хотя большинство из них принимали анаболические стероиды. Тем не менее новые допинг-пробы вызвали немало волнений как во время чемпионата, так и после него: антидопинговая деятельность доверия не вызывала, а четких правил и принципов не существовало. Это стало очевидным, когда семнадцатилетний пловец Рик де Монт из США был дисквалифицирован и лишен золотой медали из-за того, что в его лекарстве от астмы содержался эфедрин. Впоследствии правила претерпели ряд изменений, однако медаль спортсмену так и не вернули. Большинству было нелегко понять новые правила, и многие обвиняли их создателей в отсутствии логики, ведь анаболические стероиды по-прежнему не попали под запрет, хотя все знали, в каком объеме их принимают. Однако в 1970-х в обществе все чаще упоминалась потенциальная опасность анаболических стероидов, так что потребность в запрете возросла. Проведя обширную работу, к Олимпиаде в Монреале (1976) ученые успели создать новый метод анализа на допинг. Из 2000 проб 269 были проведены для выявления анаболических стероидов, и восемь оказались положительными (легкая и тяжелая атлетика). Никто из команды ГДР дисквалифицирован не был, хотя все ее спортсмены принимали стероиды[102]102
  Ibid, 20–25.


[Закрыть]. Объясняется это тем, что тесты в то время отличались намного меньшей чувствительностью по сравнению с современными. Но, возможно, намного важнее тот факт, что правительство ГДР – страны, чьи спортсмены принимали наибольшее количество допинга, – хорошо подготовилось к новым правилам.

Еще осенью 1974 года новые допинг-пробы и правила вошли в рабочую программу Центрального комитета Социалистической единой партии Германии, высшего политического органа ГДР. Спортивная комиссия Центрального комитета составила проект, позволявший восточногерманским спортсменам и дальше завоевывать медали, но при этом избавлявший государство от унижения при дисквалификации. Этот проект был принят 23 октября 1974 года и представлял собой свод инструкций относительно того, каким образом скрыть, что спортсмены принимали допинг. Согласно проекту, «поддерживающие средства» по-прежнему входили в программу тренировок и подготовки к соревнованиям как для мужчин, так и для женщин, однако программа должна осуществляться под строгим наблюдением медицинских работников и контролем руководящих органов. Проект предполагал дальнейшее усовершенствование препаратов допинга и усиление контроля. Эти меры считались необходимыми не только для улучшения спортивных результатов, но и для того, чтобы избежать разоблачения. Тренерам и спортивным врачам предстояло пройти специальные курсы, а программа получила статус государственной тайны[103]103
  Franke, Werner., Berendonk, Brigitte. «Hormonal Doping and the androgenization of athletes: a secret program of the German Democratic Republic Government». Clinical Chemistry, 41: 7, 1262–1279, 1997, 1267–1268.


[Закрыть].

С внедрением нового проекта спортивная допинг-программа претерпела ряд значительных изменений. Во-первых, была разработана система скрининга, согласно которой все спортсмены, готовящиеся к зарубежным соревнованиям, проходили проверку на высшем уровне, прежде чем получить окончательное одобрение. Это привело к отстранению множества спортсменов от участия в соревнованиях, однако спасло команду ГДР от положительных допинг-проб. Спортсмены и тренеры приносили клятву никому не рассказывать о программе, и тысячи нанятых Штази осведомителей бросились разоблачать нарушения нового режима безопасности. В требования программы входило также правило, согласно которому девочки-спортсменки, как рассказывала Кристиане Кнаке Зоммер, принимали таблетки только в присутствии тренера – иначе спортсменки могли тайком унести таблетки домой или передать кому-то. Кроме того, в стране проводились эксперименты с препаратами допинга, созданными на основе гормона роста, однако анализов этих экспериментов не обнаружено. Помимо этого, спортсменам давали новые типы анаболических стероидов, еще не прошедших тестирование на животных. Однако важнейшим шагом стало применение эфиров тестостерона. Структура этих веществ очень похожа на структуру вырабатываемого организмом естественного тестостерона, что позволяло с успехом пройти допинг-пробы. В медицине уже существовало множество лекарственных препаратов, созданных с применением различных эфиров тестостерона, – например, пропионат тестостерона и энантат тестостерона. С 1950-х годов их использовали в лечебных целях, однако из-за короткого периода полувыведения в качестве допинга они почти не применялись. Отчасти именно это побудило Зиглера заняться разработкой в 1950-х дианабола, однако теперь ситуация изменилась. В ГДР врачи использовали эфиры тестостерона прежде всего для сохранения уже достигнутого эффекта: перед соревнованиями спортсмены наращивали мышечную массу, принимая «Орал-туринабол», однако курс стероидов заблаговременно прерывался и вместо него спортсменам вводили эфиры тестостерона. Недостаток этих препаратов заключается том, что андрогенный эффект, производимый ими, был намного сильнее, чем андрогенный эффект анаболических стероидов, так что и последствия для спортсменов, принимавших в 1980-х подобные препараты, оказались более тяжелыми.

В таких случаях выявить допинговые препараты, созданные на основе тестостерона, можно, рассмотрев соотношение уровней тестостерона и другого гормона – эпитестостерона. Нормальное соотношение этих двух гормонов составляет 1:1 – так называемое соотношение T/E. Если спортсмену делались инъекции тестостерона, соотношение гормонов меняется, а в том случае, когда показатели превышали 1:6, проводились дополнительные исследования с целью выяснить, является ли это отклонение естественным или же возникло в результате допинга. ГДР достойно подготовилась к этим мерам: перед тем, как отправиться на соревнования, спортсмены сдавали анализы на соотношение T/E, а также дополнительно принимали эпитестостерон, чтобы сократить показатели. Руководство страны подготовилось даже к более чувствительным пробам на уровень тестостерона, чем соотношение T/E, однако такие пробы были впервые проведены намного позже, спустя почти десять лет после падения Берлинской стены[104]104
  Ibid, 1267–1272.


[Закрыть]. Задачи, реализованные при помощи этого проекта, то есть обеспечить улучшение спортивных результатов и сохранить секретность программы, были успешно решены. За десять лет активнейшего участия команды ГДР в Олимпийских играх лишь двое спортсменов были дисквалифицированы в результате допинг-проб. Сведения о программе оставались секретными, и широкую огласку «Тема госплана 14.25» получила лишь после падения режима.

Причиной того, что мы узнали об этой программе, стали не положительные допинг-пробы и не меры, принятые спортивными организациями, – о допинг-программе стало известно благодаря падению режима и тому, что архивы Штази не были уничтожены. Документы, обнародованные Франке и Берендонк, и свидетельские показания спортсменов, подобных Кристиане Кнаке Зоммер, привели к возбуждению судебных дел против тренеров и некоторых руководителей, однако никто из спортсменов не был лишен медали.

Возникает резонный вопрос: как развивались бы события, если бы коммунистический режим продолжал существовать? Сколько еще ГДР удавалось бы скрывать допинг-программу? И как обстоят дела в других странах, которые тоже преуспели в спорте, но при этом не распались? Неужели государственная программа по спортивному допингу существовала в 1970-е и 1980-е только в ГДР?

Советская спортивная империя: новые методы и мотивы

По сравнению с тем, что нам известно о систематическом применении допинга в ГДР, про допинг в СССР в 1960–1980-х годах мы знаем относительно мало. Имеющиеся сведения отрывочны и разрозненны, во-первых, потому что в СССР едва ли проводилась такая же централизованная программа, как в ГДР, а во-вторых, ученым и журналистам по вполне понятным причинам не предоставили доступа к документам российских архивов.

Тем не менее разоблачение в 2016 году государственной допинговой программы свидетельствует о том, что допинг здесь является частью спортивной культуры, а также о том, что вся система регулируется сверху. Вот только как обстояли дела во время холодной войны и когда именно допинг пришел в советский спорт? Перед тем, как МОК ввел запрет на анаболические стероиды, советские спортсмены и тренеры, как и большинство их коллег в других странах, открыто говорили о том, что принимают стероиды. Если к тому же учесть популярность стероидов в спортивных сообществах по всему миру (что подтвердилось во время Олимпиады 1972 года), то маловероятно, что введенный в 1975 году запрет положил конец применению стероидов. Однако о том, каким именно образом эта система действовала, известно намного меньше. Лишь летом 2016 года бывший врач сборной СССР Григорий Воробьев в интервью The New York Times приоткрыл завесу тайны и рассказал о советской допинговой программе.