Текст книги "Остаться в живых"

Глава 43
Сквозь туман

В обморок я не падал, скорее, провалился в какую-то мглу, но полностью сознание не покидало меня ни на секунду. И я все помню. Особенно запомнилось, как Лэнки подхватил меня своими поразительно сильными руками и отнес к самой стене ущелья. Там он уложил меня на кучу попон, расстеленных поверх лапника.

Помню, кто-то сказал:

– Это испортит массу чертовски хороших лошадиных попон… – И сразу, запнувшись, голос добавил: – Я ничего такого не хотел сказать, просто…

На парня тут же гаркнули:

– Просто ты дурак и дешевка! Молчал бы лучше!

С ними был и доктор, не специально привезенный, а оказавшийся тут по чистой случайности. Один из тех врачей, что постоянно лезут в самую гущу событий, а следовательно, классный спец по всякого рода ранениям. Это и стало главной причиной того, что я пишу сейчас эти строки, хоть и немало удивляюсь, видя, как моя правая рука водит пером по бумаге, а не рука призрака.

Врач осмотрел меня и тут же провопил несколько распоряжений. Прежде всего он велел доставить из Кэтхилла лекарства, бинты и прочее, что надо для перевязки. И люди, развернув лошадей, опрометью поскакали в город.

– Боюсь, от этого будет мало проку… – проворчал доктор, – но мы сделаем для мальчугана все возможное.

Здоровенная лапища убрала мои волосы со лба, и я узнал Лэнки.

– Ты починишь его, док, – сказал он, – а я потрачу остаток жизни, чтобы отплатить тебе.

– К черту деньги! – рявкнул врач. – Много от них пользы этому малышу, после того как его эта забава довела до…

– Замолчи! – прикрикнул Лэнки. – Возможно, он слышит тебя. – Он нагнулся поближе. – Чего бы тебе сейчас хотелось, сынок?

– Воды… – прошелестел я.

– Ты уже выпил целый галлон, – заметил долговязый. – Как, док, можно ему еще?

– Доставь парню удовольствие, – махнул рукой тот.

Я получил воду, и Лэнки поддерживал мне голову, пока я пил.

Док продолжал перевязку. Тело ощущалось как плохо набитый тюфяк, но боль совсем исчезла.

– Что еще? – снова спросил Лэнки.

– Я бы хотел повидать Бобби Мид, если она не против тащиться в такую даль.

– За твоей Бобби уже послано, – успокоил меня мой друг.

– Вот как? – удивился я. – Ты обо всем успеваешь подумать заранее, Лэнки.

Я чувствовал, что засыпаю, но долговязый велел мне держаться изо всех сил. Я открыл глаза и полюбопытствовал, за что я должен держаться.

– Ну вот хотя бы за руку! – предложил он, протягивая мне свою лапищу. – А вот и Бобби! Бобби, ради Бога, спаси его!

Я смутно различал лицо девушки на фоне рассветного неба.

– Ну зачем ты так? – спокойно заметила она. – С ним все в порядке! Ты в полном порядке, слышишь, Нельс? Мы запросто вытащим тебя отсюда!

– Да, я уверен, что выпутаюсь, – пробормотал я, – но только я совсем засыпаю… или дело в чем-то еще? Кажется, я плоховато тебя вижу…

– Сегодня чертовски туманное утро, – услышал я голос Блонди. – Я и сам почти ничего не могу толком увидеть.

– Да, никто в такой туман и собственного носа не разглядит, – фыркнул Лэнки. – Все дело в проклятом тумане. А с тобой все нормально, малыш.

– Ага, я и сам знаю, что со мной ровно ничего не случилось, – уверил его я.

А потом я поинтересовался, что сталось с бандой.

– Четверо успели унести ноги, – сказал Лэнки. – А вот Экер как раз помер. Ты прикончил троих, сынок, а еще троих, если не больше, – ранил. Это была серьезная схватка.

– Это была великая битва, – уточнил суровый и мощный голос Роберта Мида.

– Это точно, – согласился я. – Так вы тоже здесь, сэр?

– Да, мой мальчик, – проворчал он.

– Я не могу как следует разглядеть вас… из-за тумана, – объяснил я.

– И я тоже плохо тебя вижу, – торопливо отозвался мистер Мид. – Ох уж этот чертов туман…

– Да, вся беда в нем, – подтвердил я.

– Тебе уже намного лучше, – заметил старик. – Помни, ты нам очень нужен, и поэтому должен непременно поправиться.

– Ты что, вздумала разреветься, как дура? – услышал я сердитое шипение Лэнки.

– Я не плачу, – так же тихо ответила Бобби, – просто солнечный зайчик попал в глаз.

Я смутно удивился, откуда взялся солнечный зайчик в такое дьявольски хмурое и туманное утро.

– А этот сукин сын Картер вполне созрел для виселицы, – продолжал болтать Лэнки. – Экер прожил достаточно долго, чтобы рассказать все о банде, как они с Картером заправляли ею, а Дон Педро с начала и до конца оставался безобидным мексиканским призраком, чьим именем эти двое прикрывали свои делишки.

– Можно теперь мне поговорить с ним? – спросил хорошо знакомый голос.

– Держись отсюда подальше и будь проклят, – отрывисто бросил доктор.

– Я и так уже проклят, – сказал голос.

– Привет, Дэн, – поздоровался я. – Где ты там?

– Вот он я, партнер, – ответил Дэн Порсон. – Тут, рядом с тобой. Ты меня видишь?

– Конечно, Дэн, – солгал я. – Только проклятый туман стеной стоит между нами. Все в порядке, Дэн.

– Знаешь, мне принесло бы много пользы, если б ты пару раз сказал, что я дерьмо и вонючка. Все на свете знают, кто я такой, но хотелось бы услышать это от тебя, – проговорил Дэн Порсон.

– Да с тобой все в норме, Дэн, – успокоил его я, внезапно почувствовав, что мысленным взором могу видеть намного яснее и четче, чем глазами. – Тебе дали неправильную установку, вот и все. Твой отец подавал тебе плохой пример, а ступив на неверную дорожку, ты так и шел по ней. Но теперь все будет хорошо.

– Ты прощаешь меня, Нельс? – выдохнул он.

– Да, – ответил я.

– Господи! – возопил Порсон-младший. – Ты настоящий мужчина, Нельс!

– Ты, осел, перестань реветь и вали отсюда, – приказал Лэнки. – Ты говоришь так, будто что-то должно произойти. Но ничего не случится, уверяю тебя, кроме того, что он выживет!

– Да, я, конечно, выберусь из этой передряги, – пробормотал я.

Стало тяжело дышать.

– Бобби… – позвал я.

– Я здесь, – слабым голосом откликнулась девушка.

– Бобби, – попросил я, – ухвати меня покрепче, я, по-моему, куда-то проваливаюсь.

– Посмотри! – вскрикнула она. – Я держу тебя всей силой своей души!

Мои глаза открылись, и я вдруг увидел ее лицо совершенно отчетливо, как и ослепительно золотой рассвет, а еще я заметил, что глаза у девушки покраснели от слез, но она улыбалась, как если бы плакала от счастья. И эта улыбка чудесным образом согрела меня.

После этого мне дали наконец уснуть.

Конечно, я должен был умереть. И доктор заявил об этом совершенно недвусмысленно. Он уверяет, что у меня не было ни единого в мире шанса выжить и он знал это с самого начала, даже готов был прозакладывать всю свою профессиональную репутацию, что я отправлюсь на тот свет, и без проволочек.

Но Лэнки твердит, что у Бобби слишком крепкая хватка и она так просто меня бы не отпустила.

А Бобби клянется, что это Лэнки спас меня, потому как, едва я чуть-чуть пришел в себя и начал бессвязно лепетать какой-то вздор, долговязый принялся рассказывать мне еще более нелепую и бессмысленную историю. Но похоже, рассказ доставил мне удовольствие. Потом я снова уснул, а проснулся, уже ухватившись за жизнь одним ноготком.

Вот, в общем, и вся история.

Картер?

Ну, Картер всех поразил, отказавшись от адвоката, и защищал себя сам. Так или иначе, этот краснобай ухитрился-таки выболтать себе жизнь! Думаю, со временем язык поможет ему выбраться и из тюрьмы.

Но я не возражаю против этого. Да и вообще против чего-либо. За все эти годы я не мог ни единому человеку пожелать беды, поскольку сам я поразительно, невероятно, сверхъестественно счастлив.

Бобби, кажется, все-таки затаила больше злости и с крайним негодованием говорит о слухах, будто Картер делает много добра, спасая души других заключенных.

Ну, он всегда умел обрушивать потоки слов в нужное русло и таким образом добиваться своего.

Что касается Лэнки, то он не слишком-то много времени проводит с нами. Мой долговязый друг находит жизнь на ранчо чересчур однообразной. Мы никогда не знаем, в какой момент он опять сорвется с места. И не в силах угадать, когда он вернется. Но никто не назовет неудачным день, когда Лэнки вдруг является как ни в чем не бывало и, вытянув под столом длинные ноги, заявляет что-нибудь вроде: «Кстати, Бобби, это напоминает мне о тех временах, когда мы с одним джентльменом из Колорадо…»