Текст книги "Саванна. Книга 2"

Максим Береснёв
Саванна. Книга 2

© Береснёв М., текст, издание, 2019

© Де`Либри, оформление, 2020

Предисловие

Если мы не хотим беречь природу, с какой стати природе беречь нас?

Книга о людях, где нет людей. Книга о нравах, присущих людям. Книга об инстинктах, которыми руководствуется каждый из нас, порой даже сам того не замечая.

На расположившихся между пустынями и тропическими лесами землях, поочередно терзаемых климатами и тех и других, эти инстинкты наиболее обострены. Здесь клыки заточены на убийства, челюсти обладают смертельной хваткой, а яды сбивают наповал.

Быстрые и сильные ноги, острые рога и когти, ловкость и смекалка охотника, как и умение занять оборонительную позицию перед атакой хищника, – все это необходимо, чтобы выжить в саванне.

В мире людей хищники используют для выживания не клыки и не острые когти, а свой разум, свои манеры, свои таланты. Некоторые из них предпочитают и более изощренные способы, такие как лесть, ложь, насилие.

Выживут ли такие хищники в ином мире, куда более открытом и естественном, без искажения реалий и моралей? В мире, где их потенциальные жертвы отнюдь не безобидны и не наивны, потому как всякая ошибка может стоить им их жизней и жизней их потомства. И при случае они вряд ли усомнятся в своем превосходстве над теми обитателями саванны, которые разве что громче рычат и наглее ведут себя в их обществе.

Чтобы выжить в саванне, необходимо быть уверенным в собственных силах и в своем праве на жизнь, которое мотивирует как хищников, так и травоядных. Но что необходимо самой саванне, чтобы уцелеть в тех условиях, которые ей предоставляет природа? И стоит ли обитателям саванны рассчитывать на снисходительность природы, блага которой сами они не способны ценить?

Осознаем ли мы, разумные обитатели планеты, ответственность за свои деяния, или уже настолько погрязли в рутине борьбы за выживание, что не способны разглядеть очевидное: мир в том виде, к которому мы так долго привыкали, вскоре может прекратить свое существование.

Книга 2

Глава 1

Дыхание у антилопы перехватило, когда пасшиеся неподалеку сородичи бросились врассыпную. Молодая самка понимала, что должна немедленно последовать их примеру, чтобы спасти свою жизнь. У нее не осталось времени ни на какие сомнения и выяснения причин столь безрассудного поведения антилоп, с которыми она все это время мирно паслась бок о бок на обнесенной сочной зеленью равнине. Кто-то подобрался слишком близко к ее стаду. Теперь только оставалось выбрать верный путь к спасению.

Приметив в кустах акаций мелькнувшие копыта одной из самок, молодая импала развернулась и бросилась догонять ее. Как вдруг, откуда ни возьмись, на перехват ей выскочила гиеновая собака.

Это был довольно быстрый и сильный самец. Внезапное появление хищника сбило с толку антилопу. Не раздумывая, та сменила направление и рванула к реке. И с этого мгновения минуты ее жизни были сочтены.

Хищник гнал антилопу прямо к тому месту, где ее уже поджидала в засаде остальная стая. Одна за другой окружали бегущую импалу гиеновые собаки, вынуждая ее придерживаться заданного направления.

Учащавшееся верещание хищников вокруг понемногу начало угнетать молодую самку. Однако нападать на нее они не спешили. Решающий бросок оставался за матерым самцом, возглавившим охоту. Ему только надо было суметь воспользоваться той единственной возможностью, которую готовили для него сородичи.

Как только импала поняла, что оказалась в западне, она остановилась. В ее темных глазах промелькнули первые признаки отчаяния. Напуганная антилопа инстинктивно отмахнулась задними ногами от визгливого воя окружавших ее хищников и сделала резкий рывок в обратную сторону.

К этому маневру уже был готов преследовавший ее самец. Он перехватил резвую антилопу, с ходу вцепившись острыми зубами в ее шею. Боль была ужасной, однако импала сумела устоять на ногах и тут же попыталась стряхнуть с себя настырного хищника.

Подоспевшие к раненой антилопе другие гиеновые собаки не оставили ей надежд на спасение.

Тявкающие пасти голодных хищников и режущая боль, причиняемая их неуклюжими челюстями, для импалы были невыносимыми. Ей предстояли мучительные предсмертные минуты жизни.

Гиеновые собаки дружно принялись разделываться с добычей. Кто-то из них сейчас собирался попросту набить пустой желудок для восстановления сил. Другие вознамерились урвать кусок еще и для своих самок, оставшихся в логове со щенятами. Более слабые хищники из стаи терпеливо ждали своей очереди, присев на задние лапы и учтиво прижав уши к голове.

Охота для гиеновых собак оказалась успешной, поэтому даже больным и раненым хищникам из стаи наверняка перепал бы сегодня кусок.

Так думали все участники этой охоты, пока не услышали отдаленный визгливый вой хорошо знакомых им соперниц. Казалось, гиены просто насмехались над самоуверенными собаками, у которых они собирались отнять добычу. А мелькавшие перед глазами гиен светлые кончики вилявших собачьих хвостов провоцировали их на еще более злорадный хохот.

Гиеновые собаки отвлеклись от антилопы и обернулись на вой. Едва увидев в траве покатые спины двух гиен, хищники подняли хвосты и начали громко лаять на них.

Пожаловавшие к трапезе собак гиены окинули презрительными взглядами всю стаю, сплотившуюся вокруг добычи. Обе самки были плотного телосложения и отнюдь не безвольного нрава.

Несмотря на численное превосходство собак, гиены твердо были намерены отобрать у них импалу, истерзанную, но все еще живую, находившуюся на последнем издыхании. Предсмертные жалобные стоны антилопы едва были слышны за враждебными голосами столкнувшихся хищников, не перестававших дразнить друг друга и провоцировать к дальнейшим действиям.

Собаки не спешили нападать на гиен. Они как могли облаяли самок, чтобы придать всей стае уверенности. На их неубедительный сухой лай гиены ответили вызывающим воем и смело подались вперед.

Собаки немедля обнажили клыки перед приблизившимися к ним самками. Одна из гиен ответила выпадом огрызнувшимся хищникам, и те с поджатыми хвостами разбежались от нее в разные стороны. Затем гиена спокойно подошла к раненой антилопе и схватила ее за ногу, дав понять собакам о своих притязаниях на их добычу.

Гиеновые собаки не собирались так просто сдаваться. Стая обозленных самцов окружила посягнувших на их добычу хищниц и стала ждать подходящего момента для нападения. Сами же гиены только ехидно подвизгивали, глядя на недовольство обворованных собак.

Акива первой принялась разделываться с антилопой. Сверкнув острыми зубами, она вцепилась в шкуру импалы и рванула ее к себе. У бедной антилопы к тому времени уже не осталось сил даже на крики от причиняемой ей боли нерасторопными убийцами.

Гиена была близка к тому, чтобы положить конец предсмертной агонии молодой импалы. Однако ей помешал внезапно раздавшийся рык другого хищника. Его голос был столь убедителен, что заставил гиену на время отступить от наживы.

Акива успела среагировать на приблизившегося льва, – в отличие от другой самки, которую хищник смог застать врасплох. Лев настиг зазевавшуюся гиену прямо у ног лежавшей антилопы. Грубо смял лапой ее бок и прибил к земле свирепым рыком.

Придерживая сопротивлявшуюся гиену обеими лапами, лев бегло взглянул на все еще подававшую признаки жизни голову импалы. Затем перевел взгляд на ее изуродованное тело. Он даже удивился, что антилопа была жива при тех ужасных ранах, которые ей нанесли.

Отвлекшись на импалу, лев ослабил хватку, чем не преминула воспользоваться схваченная им гиена. Она вырвалась из-под лап призадумавшегося хищника и, прихрамывая, отбежала за спину предводительнице своего клана.

Все это время матерая гиена пристально наблюдала за хорошо знакомым ей львом.

– Проваливай отсюда, Акива, – рыкнул ей лев, продолжая разглядывать раны антилопы. – Еще раз вторгнитесь на нашу территорию, – я тебя и весь твой клан лично разорву на куски. А объедки раскидаю тем собакам.

– Не горячись, Гектор. Не мы здесь устроили охоту на эту импалу, – спокойно ответила льву Акива и бросила взгляд на кусты, за которыми пристроилась стая гиеновых собак.

– Кое-кому из местных хищников следовало бы внимательнее выбирать место для охоты, – поддакнула ей другая самка.

Один из самцов стаи хотел было тут же возразить оклеветавшей их гиене и сделал шаг вперед. Однако увидев в вечернем полумраке морды приближавшихся львиц, быстро передумал и вернулся на место.

Львицы не торопясь подошли к главе прайда. Бегло осмотрелись вокруг и, нахмурившись, сосредоточили взгляды на находившихся поблизости хищниках.

Первыми сдались гиеновые собаки. Покосившись на собравшихся вокруг их добычи бесчестных хищников, злобно протявкали им что-то напоследок и с поджатыми хвостами подались прочь.

– Как можно так издеваться над своей жертвой? – возмутился лев. Приподнял с земли голову импалы и, обхватив лапами, сломал ей шею.

– Что здесь происходит? – обратилась к самцу Альмира, глядя на умерщвленную им антилопу.

– И какого черта они здесь делают? – сердито прорычала другая львица, уставившись на гиен.

– Хотел бы и я знать, с чего это вдруг все настолько осмелели, – согласился с негодованием самок Гектор.

– На твоем месте я не была бы очень уж уверена в том, что ты и впредь продолжишь беспрепятственно чудить на этих землях, которые нагло присвоил себе, – вызывающе прокричала издали Акива.

Слова гиены вызвали гнев у львиц. Те не раздумывая бросились к хищницам с угрожающими взглядами.

– Оставьте их в покое! – прорычал Гектор погнавшимся за гиенами самкам. – Пусть уходят.

Львицы не вняли его призыву и продолжили преследовать удиравших от них гиен. Одной из самок удалось настигнуть хромую гиену. Та не стала сопротивляться натиску львицы и покорно прижалась к земле под гнетом ее свирепого рычания.

– Альмира! – позвал Гектор львицу, покосившись на лежавшую у ее ног гиену. – Это лишнее.

– Иной раз не помешает поставить на место обнаглевших падальщиков, – отпустив гиену, раздраженно рыкнула в ответ приблизившемуся самцу львица.

– Опять ты за свое? – с сарказмом спросил у самки лев, смягчив тембр рыка. – Как долго ты будешь продолжать называть их падальщиками? Они прекрасные охотники, нам ли с тобой не знать.

– Мне они противны! Их заносчивые взгляды и эти невнятные насмешки, с которыми они рыскают по саванне.

– Но ведь это не повод, чтобы называть их падальщиками, – резонно возразил лев. – Наверняка бы они и тех собак уделали, у которых отняли добычу.

– Вот только сами собаки, думаю, придерживаются иного мнения.

– Так и высказали бы гиенам свое мнение, – лев демонстративно тряхнул перед самкой косматой гривой. – Их же как-никак было в разы больше.

– Может и высказали бы, если бы ты не появился.

– Таковы условия выживания для хищников в саванне, – строго прорычал самец. – Разделяй и властвуй.

– Гектор, так вроде это еще и не наша территория, – встряла в разговор другая львица, оглядевшись по сторонам. Лев даже оборачиваться не стал к самке, сделавшей ему замечание. Оставив невозмутимый взгляд на просторах гаснувшего горизонта, рванул задними лапами кусок дернины возле мертвой антилопы и твердо сказал:

– Теперь наша.

Альмира не спеша подошла к мертвой антилопе, схватила ее за ногу зубами и чуть потянула к себе. Другая львица взялась за окровавленный бок импалы.

Гектор хмуро посмотрел на львиц. Выдержал недолгую паузу и, не дождавшись никакой реакции от самок, с намеком прокашлял им.

Львицы по-прежнему игнорировали тактичные предупреждения самца, продолжая драть добычу. Тогда Гектор подбежал к антилопе и гортанным злобным рыком отогнал от нее непослушных хищниц.

– Не наглейте, – хрипло прорычал вдогонку отбежавшим от него самкам Гектор и принялся сам разделываться с импалой.

Львицы не ответили. Облизались на запах отнятой поживы и нехотя поплелись в сторону проступавших в полумраке теней зонтичных акаций.

– Вы что головы повесили? – поинтересовалась у самок матерая львица, встретившая их на подходе к акациям.

– Бессердечная тварь! – выпалила ей в ответ Альмира. – Ты уж извини, Эльса. Но твой братец – редкостный эгоист.

– Мне ли об этом не знать, – ухмыльнувшись, ответила недовольным самкам львица и перевела взгляд на видневшиеся за их спинами сумеречные дали саванны. – Что он на этот раз выкинул?

– Он постоянно думает только о себе! Неблагодарная сволочь, – продолжила распаляться молодая хищница.

– Гектор отобрал у гиен добычу и не счел необходимым делиться ею с нами, – пояснила другая львица. – А ведь Альмира только недавно родила от него.

– Пора бы уже вам привыкнуть к этому, – спокойно ответила взрослая самка.

– Сколько можно терпеть его выходки, Эльса? Ты помнишь, когда в последний раз он выходил с нами на охоту?

– Не хочешь терпеть его выходки – будешь терпеть выходки льва из другого прайда, – предостерегла львица молодую мать. – Он так уж точно не станет церемониться ни с тобой, ни с твоим потомством.

– Тогда уж лучше одной как-нибудь.

– Без прайда? Одной вырастить львят в саванне? – Эльса тут же преобразилась во взгляде, поддавшись не свойственной ей нервозности. – Ты серьезно?

В этот момент из-под завалявшейся в кустах коряги выглянул львенок. Однако увидев обращенный на него хмурый взгляд тетки, тут же спрятался обратно.

– Погодите, – с затаенной улыбкой на морде сказала Эльса.

Львица подошла к кустам, ухватила зубами за загривок прятавшегося в них львенка и поднесла к ногам его матери.

– Ты что здесь делаешь? – спросила львенка мать.

– Подожди, – перебила Альмиру матерая хищница и обратилась к ее сыну: – Лео, а где твои братья?

Львенок молча взглянул на корягу.

– Давайте-ка все живо к отцу! – громко прорычала Эльса, подзывая прятавшихся в кустах львят. – У него для вас кое-что есть.

К тому времени Гектор уже успел вскрыть тушу антилопы и теперь не спеша разделывался с ее внутренностями, досаждая довольным мурлыканьем прятавшимся в траве гиенам. Львята быстро нашли его по запаху еды. Они даже не соизволили обратить внимание на недовольную гримасу отца, возмущенного их появлением. Мигом урвали по куску мяса от его добычи и принялись его заглатывать.

Гектору было досадно признать свою беспомощность в сложившейся ситуации. Лев отвернулся от давившихся его добычей детей и покосился на самок, пришедших вместе с ними. Глаза у молодых львиц прямо-таки сияли при свете прояснявшейся на сумеречном небе луны. Хищницы сполна насытились, даже не попробовав антилопы. Это была их маленькая победа над гонором самца, послевкусие от которой обещало стать куда приятнее, нежели от отнятого у гиен куска мяса.

Затерявшись в привольной дали саванны меж грациозных стволов гифен и пышных крон акаций, плелась косая река. Созерцаемые в ночи небесными светилами ее извилистые берега прикрывались сейчас разве только прибрежными кустами, сумевшими вцепиться своими длинными корнями в истощенную местным климатом почву.

На протяжении последних лет главный приток Ширы неумолимо продолжал идти на убыль. Невозможно было привыкнуть к сезонным изменениям этой изворотливой речонки. Открытость солнечным лучам и доступность для постоянно испытывающих жажду обитателей саванны губительно сказывались на косой реке. Но даже при этом она находила в себе силы добраться до вод величественной Ширы, протекавшей в далеких южных землях континента.

Косая река брала начало в окрестностях Джакобы. Немногие из долгожителей саванны помнили белизну вершины этой властной горы, располагавшейся к востоку от долины озер. За последние годы лесистые склоны Джакобы изрядно потемнели и больше не могли благоприятствовать осадкам, которые обычно обносили снегами ее вершину.

Когда-то и сама косая река была способна преобразить до неузнаваемости свои прибрежные земли. Приободряясь из года в год летними дождями, неизменно заставляла она цвести и пахнуть ближайшие окрестности. У берегов реки повсеместно выстраивались многоликие акации и упитанные баобабы, а в самой реке активно селились обитатели долины озер, находившие ее заводи более привлекательными для выживания.

С тех пор все изменилось. Косая река заметно сдала в течении. Так происходило и раньше, особенно в периоды зимних засух. Но при этом река никогда так откровенно не засвечивала отмелями, как сейчас, в преддверии близившегося лета.

Деревья чахли. Многие из них не смогли приспособиться не только к нраву косой реки, но и к претерпевшим сезонные изменения ее окрестным землям.

Пустовали исхудавшие пористые стволы баобабов. Не одну жизнь эти неприхотливые деревья спасли своими запасами воды минувшей зимой. И теперь они намерены были как можно быстрее восполнить прежние запасы, дождавшись сезонных летних дождей и ободрения приунывшей реки.

Пока же благоухают баобабы на свой лад под покровом ночи. Совсем скоро распустятся их алые цветки и завлекут к себе крыланов своим специфическим ароматом.

Всего одна ночь будет у летучих лисиц, чтобы вдоволь насытиться соком цветущих деревьев. Без всяких предрассудков обольстят баобабы ночных зверей. А уже к утру их увядшие цветки утратят обаяние и распространят по окрестностям гнилостный запах. И с той поры начнут созревать сытные плоды этих могучих деревьев саванны.

* * *

Расстелившийся по просторным далям саванны туман предвещал скорый рассвет.

С первыми лучами солнца на берегу косой реки уже успела выстроиться очередь из пришедших на водопой зверей. Борьба за место у воды здесь с каждым днем все больше обострялась, потому как многие окрестные водоемы пересохли из-за длительного отсутствия дождей.

В самой реке сейчас плескались фламинго, прилетевшие утолить жажду и омыть ноги от соли в ее пресных водах.

Весьма капризны были эти птицы в рационе питания. Не вызывала у них особого интереса местная живность, столь лакомая для многих других птиц саванны.

Раз за разом выворачивали фламинго головы в сторону видневшейся вдали вершины Джакобы. Где-то там, за горой, находилось мертвое озеро, – место, прельщавшее этих птиц своей необузданностью и чужими страхами.

Однако не столько озеро привлекало фламинго, сколько его обитатели. Эти отчаянные птицы сейчас готовы были вернуться в омраченные грозными вулканами земли, готовы были лететь через мертвые пески пустынь к затерявшейся в коралловых рифах лагуне у побережья океана… Фламинго улетели бы сейчас даже на край света за артемиями, – рачками, так приятно томящимися в их желудках и придающими благородный оттенок их оперению.

В то же время завсегдатаям размашистых берегов косой реки не было никакого дела до облюбовавших ее воды высокомерных фламинго. С самого утра крокодилы занимались здесь привычным для них баскингом, грея брюхи на теплом прибрежном песке.

Живописные места плутавшей по предгорной равнине реки рептилии облюбовали еще с давних времен. Ее пологие берега давали возможность для переправы кочевым обитателям саванны, чем охотно и пользовались грозные хищники.

Крокодилы навели свои порядки в здешних водах косой реки. При этом стае нередко приходилось вступать в схватку с вторгавшимися на их территорию другими крокодилами. Иной раз уличали их в расправе и с хищными кошками, привыкшими подстерегать добычу у водопоя.

В преддверии лета участились стычки крокодилов и в самой стае. Дрались хищники в основном из-за территорий, потому как их размер имел немаловажное значение для самок.

Особенно привлекательны для будущих матерей были крупные крокодилы с просторными песчаными берегами в своих имениях. И это не могло не мотивировать самцов, движимых основным инстинктом. Однако ни один из них не решался посягнуть на владения Мартина, – матерого крокодила, впечатлявшего как своими размерами, так и размерами занимаемой им территории.

– Я никак не могу понять, что ты нашла в том голодранце? – вскинув морду над поверхностью воды, прорычала самка крокодила находившейся на берегу подруге. – То ли дело Мартин: хорош собой, властен. А главное, все эти пляжи принадлежат ему.

– Да перестань ты, наконец, обвинять меня в грехах, основываясь лишь на собственных домыслах! – фыркнула в ответ Сабина и отвела взгляд в сторону. – Я не обязана отчитываться за каждого самца, обратившего на меня внимание. Откуда мне знать, что у них на уме?

– Если бы это увидел Мартин, несдобровать бы ни тебе, ни тому настырному самцу.

– Эмма, тебе больше заняться нечем? – рявкнула молодая самка, раздраженно пробив хвостом по песку. – Плыви к своему хваленому Мартину, если твои глаза не могут заметить в нем ни одного изъяна. Если уж ты настолько слепа.

– Вот и поплыву. Я же не дура, упускать возможность занять благоприятные пляжи для кладки яиц.

– Каких еще яиц? – рыкнула на подругу Сабина. – Сейчас засуха! И никто не знает, когда она закончится. Тебе бы не о самцах думать, а о собственном выживании.

– Опять ты со своей засухой! – посетовала Эмма на характер вспылившей самки. – Хотя сама знаешь, что лето уже близко. А такой самец, как Мартин, никогда не останется без территорий с такими роскошными песчаными пляжами, как эти.

– Смотри, как бы твой Мартин и сам не смылся отсюда в Ширу. Что-то подсказывает мне, что уже совсем скоро здесь только песок и останется.

Обе самки отвлеклись на внезапно показавшегося из воды грозного крокодила. Мартин не спеша выбрался на берег, лениво волоча за собой огромный хвост. Развалившиеся на песке молодые самцы интуитивно расползлись с его пути. Выглядели они совсем невзрачно на фоне матерого крокодила, его окаменевших костных пластин и загрубевшей роговой чешуи на коже.

Мартин позволял молоди охотиться на своей территории. Не стеснялся он и отбирать у молодых хищников добычу. А их обозленные взгляды при этом скорее вызывали удовольствие у тщеславного крокодила, нежели опаску.

Не осталось незамеченным появление Мартина и самками бегемотов, теснившимися у противоположного берега реки. Все они терпеливо дожидались самца. Бегемот отправился на кормежку прямо по той тропе, что выходила к пляжам крокодилов.

Своим появлением бегемот сразу же привлек внимание собравшихся на берегу хищников. Даже Мартин как-то неуверенно покосился на него. Это был массивный самец, весь в шрамах. Особенно настораживала крокодилов вздутая позади ноздрей кожа на морде бегемота. Хищники знали, что припрятанные в пасти зверя клыки при случае могли доставить им очень большие неприятности. И потому старались не попадаться ему на пути.

Но в основном бегемоты ладили со своими грозными хищными соседями. Детеныши крокодилов могли смело бродить по мясистым спинам отдыхавших в воде самок бегемотов, в то время как самец мирно пасся рядом с их родителями.

В последнее время не столь дружелюбна к хищникам была только Маломи, – матерая самка бегемота, которая минувшей зимой стала матерью. Особое недоверие у нее вызывал Мартин. И хотя крокодилу не было никакого дела до Маломи и ее детеныша, самку это нисколько не тешило.

Маломи редко выходила на кормежку, предпочитая все время держаться с сыном в воде. И всякий раз, когда замечала проплывавшего мимо них крокодила, считала необходимым прогнать его.

Беспокоило самку бегемота еще и то, что вода в реке неизменно шла на убыль, и находиться в ней с каждым днем становилось все теснее.

Никто из местных обитателей уже и не мог вспомнить, когда в последний раз здесь собирались грозовые тучи. Из года в год земли саванны подвергались испытаниям, которые им подбрасывали влажные экваториальные леса и обезвоженные пустыни. Едва растительность успевала ороситься проливными летними дождями и воспрянуть после очередной длительной засухи, расцветая с привычной для себя невероятной быстротой и вдохновением, как на небе вновь наступало зимнее затишье. Муссоны уходили, оставляя земли саванны во власти сухого тропического воздуха. А изобиловавшие свежей травой обширные равнины и пристрастившиеся к солнечному свету деревья подвергались новым нападкам засушливых зимних ветров и голодных зверей.

Однако не для всех местных обитателей нынешняя засуха была столь удручающей. Стоило только солнцу как следует прогреть землю после утренней прохлады, как тут же из своих нор выбрались сурикаты, – одни из немногих жителей саванны, кому удавалось высыпаться по ночам.

– Может и мы пойдем поохотимся? – предложил Рико приятелю, примявшему горстку песка в тени зонтичной акации. – Пока не так жарко.

– Куда ты торопишься? – лениво ответил потягивавшийся сурикат. Скорчил довольную гримасу на мордочке и, рухнув в песок, добавил: – Нам было велено сторожить нору. Вот и сторожи.

– Но какой смысл? Не сегодня так завтра мы переберемся на новое место, и эта нора уже никому не будет нужна, – буркнул хищник и подался к лежавшему возле дерева камню.

– Вот и наслаждайся последними днями на старом месте, если уж выпала тебе такая возможность.

– Коби! – вскрикнул сурикат, подняв камень. – Ты только посмотри, что я здесь нашел!

– Что у тебя там? – пробормотал хищник, не соизволив даже голову повернуть к позвавшему его приятелю.

Рико не ответил. Он увлеченно рассматривал скорпиона, которого обнаружил под камнем. Выглядел диковинный членистоногий обитатель саванны для суриката уж очень аппетитно.

Не стал хищник терять даром времени и попробовал ухватиться за брюхо скорпиона зубами.

– Ай! – вскрикнул Рико и отскочил от ужалившего его скорпиона.

– Что с тобой?

– Он меня ужалил! – отозвался сурикат, потирая лапкой ноющий от укуса нос.

– Кто ужалил?

– Скорпион!

– Что же ты сразу не сказал!

Коби тут же вскочил и бросился к удиравшему в траву скорпиону. Ловко подсек его лапкой и, прижав к земле, откусил хвост. После чего тщательно очистил песком хитиновый панцирь скорпиона от оставшегося яда и принялся с ним разделываться.

– Ты как там? – поинтересовался Коби у приятеля, прожевывая лакомые конечности скорпиона.

– Жжет! – буркнул Рико и жалобно посмотрел на суриката. – Коби, я умру?

– Не переживай. Яд этого скорпиона вряд ли тебя убьет, судя по его вкусу.

– Вряд ли? – гавкнул Рико, пригрозив хмурым взглядом чавкавшему сурикату. – И вообще, с какой стати ты ешь мою добычу?

– Твоя добыча от тебя ускользнула. Если и дальше продолжишь так охотиться, всегда будешь ходить голодным.

Рико окончательно рассвирепел и бросился на суриката, свалив его с ног. Затеявшие драку хищники тут же скрылись в клубах поднявшейся с земли пыли.

Однако выяснение отношений было недолгим. Игриво отбившись от атак приятеля, Коби уступил добычу.

– Ну и сволочь же ты, – проворчал Рико, подбирая остатки скорпиона.

Однако не успел сурикат взяться за них, как вдруг услышал предупреждающий крик дозорного об опасности. Напуганный хищник живо бросил добычу и понесся к норе.

– Куда же ты, глупец? – прокричал ему вдогонку Коби, приметив на ветке птицу дронго.

Остановился Рико только у самого входа в нору. Поняв, что тревога ложная, развернулся и направился обратно к камню, где находился его приятель.

– Тебе делать нечего, я смотрю, – задрав нос кверху, гавкнул Коби на дразнившую их птицу.

– Да ладно тебе, – насмешливо прокричал самец дронго, провожая взглядом возвращавшегося к остаткам скорпиона пугливого суриката. – Это же весело.

– Вот только доберусь до тебя! – погрозил хитрой птице Рико, подбежав к добыче. – Тогда и повеселимся.

– Делом бы лучше занялся, – строго прорычал Коби, взглянув на обжитую ткачами соседнюю акацию. – Бери пример с тех птиц. Они и в строительстве гнезд преуспели, и пропитание добывают себе сами, а не воруют у других.

– Ты не говорил бы о том, чего не знаешь, – возразил сурикату дронго. – Я сам видел, как они там воруют друг у друга строительный материал. А об их нормах и правилах поведения в гнездах я уже вообще молчу.

– Что ты имеешь в виду? – заинтересовался Рико бытом пернатых, уживавшихся на одном дереве в таком большом количестве.

– Я имею в виду их методы поддержания порядка в том общежитии, – ответил дронго, бегло взглянув на гнездо ткачей. – Агрессию и угрозы, к которым они прибегают в отношении друг друга.

Сурикаты молча переглянулись между собой. Их взаимные ухмылки послужили оправданием подобным манерам птиц, характерным и для них самих.

– А так вы правы, – продолжил дронго. – Строители они отменные. Эти громоздкие гнезда настолько прочные, что даже ураганы выдерживают. К тому же у них там и с вентиляцией проблем нет.

– Если клюв из правильного места растет, то птица всегда найдет ему применение, – рассудил Коби.

– С клювами у ткачей все в порядке, – согласился дронго. – Вот только не каждый из них стремится найти ему применение. А лентяи там долго не задерживаются.

– Кому же нужны иждивенцы, – поддакнул Рико.

– Это вы о себе сейчас? – с сарказмом спросил дронго у сурикатов.

– Договоришься же ты когда-нибудь, – раздраженно гавкнул на птицу Рико. – Мало не покажется.

– Это вряд ли, – пернатый самец небрежно махнул крылом в ответ на угрозы суриката. – Ладно, мне пора. Проголодался.

– Наглец, – буркнул хищник, проводив хмурым взглядом вспорхнувшую птицу.

– Вон еще один наглец приближается, – откликнулся Коби, уставившись на крадущегося в траве львенка. – Что это он задумал?

Рико встал на задние лапы и настороженно огляделся по сторонам. Затем вернулся на землю и бросился к ближайшему камню.

– На кого он там смотрит? – спросил Коби у взобравшегося на камень приятеля.

– На панголина, – ответил сурикат. – Похоже, этот малый решил поохотиться на него.

– Занимательно. На что, интересно, он рассчитывает?

– Что же ты сразу так? – насмешливо прокричал Рико, наблюдая за львенком. – Дай шанс подрастающему хищнику.

Львенок все же сумел незаметно подкрасться к панголину, возвращавшемуся к своей норе после ночной охоты на термитов. Юный хищник выскочил прямо перед носом зверя и преградил ему путь к убежищу.

Бежать панголину было некуда. Да и незачем. Он вмиг свернулся перед неопытным хищником, укрывшись непробиваемой броней из роговых чешуек, и замер.

Львенка это нисколько не смутило. Осторожничая, он приблизился к зверю и пнул его лапой. Однако тот оставил без внимания проделки настырного хищника.

Тогда Лео принялся обнюхивать панголина. У львенка не было дурных намерений. Его влекло любопытство к диковинному зверю.

Панголин же придерживался иного мнения. Борясь за выживание, он попробовал отпугнуть от себя упрямого хищника своим мерзким запахом.

Львенок явно не ожидал подобного подвоха и немедля отстранился от пахучего зверя, смяв морду в непреодолимом позыве к чиханию.

– Правду говорят, что хищники в саванне уже не те, – сказал Коби, проводив взглядом отбежавшего от панголина львенка. – То ли сами ослабли, то ли пошли на поводу у своих потенциальных жертв, которые теперь им диктуют правила выживания в саванне.