Текст книги "Ок-но"

Он приподнял карточку. Я присел на корточки, посмотрел.

– Вижу. Вижу чье-то имя… вижу какую-то физиономию… – я привстал, – вероятно, вашу… Нет чипа – вот в чем проблема.

– Ну и что, что нет, – пожал он плечами.

– Как это что! Если нет чипа, то ваша карточка никаких дверей не открывает, следовательно, здесь все двери открыты. Ведь открыты?

– В принципе да… – подумав пару секунд, согласился он.

– Следовательно, вас обманули! Чтобы находиться на третьем уровне карточка не нужна! Но в любом случае, спасибо за помощь.

Похлопав его по плечу, я отправился своей дорогой. Угрозы вызвать немедленно охрану я уже давно привык пропускать мимо ушей.

В действительности гостиница называлась «Комнаты отдыха экипажей». У первой попавшейся девицы я спросил, где тут у вас Анна с «Монблана».

– А зачем вам она? – хитро поинтересовалась она.

Я понес какой-то бред про дела сердечные – не убедительный, но смешной – судя по ее реакции. Девица довела меня до каюты с номером триста тридцать пять.

– Анна, к тебе… – девица еле сдерживала смех.

Снимок сообщил мне об Анне далеко не все. Я чуть было не сказал ей, что вообще-то мне позарез требуется Харриган.

– Вообще-то мне… вообще-то я частный детектив. Вот мое удостоверение.

Пока Анна разглядывала удостоверение и индульгенцию от ФСО, я пришел к выводу, что в интересах дела мне следует пересмотреть свою точку зрения на девиц ростом за метр девяносто. Но проще ее временно переместить, и я предложил разговаривать сидя.

– Да, конечно, – кивнула она, возвращая документы.

Она уселась на кровать, продавив ее до спрятанного под кроватью чемодана. Если забыть про чемодан, то именно так, согласно школьным учебникам, гравитация искривляет пространство. На мое счастье, в каюте оказался стул, иначе, усевшись рядом с Анной, я бы неизбежно сполз в кроватно-гравитационную яму. Выбирая стул, я сознавал, что, быть может, лишаю себя единственного шанса создать сверхъединую физическую теорию, объединяющую силы гравитации и силы любви… хм, коллайдер на пружинах…

– Вы из-за той кражи? – поинтересовалась она. Вероятно, ее мысли были далеки от физики.

Вопрос был хорошим. Он сразу снял все мои сомнения относительно того, известно ли младшему летному составу о взломе сейфа.

– Из-за нее. Насколько мне известно, каюта Сведенова находилась, как бы это выразиться, под вашим … эээ… надзором, что ли… Или как это у вас называется?

– Да, я обслуживаю каюты первого класса, – подтвердила она. – Вернее, часть кают первого класса. Каюта Сведенова была в моем отсеке.

Тон у нее был близок к официальному. Говорила она медленно и тихо – как человек, решивший сначала думать, потом говорить.

– Вы успели познакомиться?

– Познакомиться? Разумеется! Мы знакомимся с пассажирами в первый же день полета. Но позвольте, теперь я спрошу… – и она посмотрела на меня исподлобья.

Правильные черты лица, но все же крупноваты…

– Спрашивайте.

– Я обязана отвечать на ваши вопросы? Я ничего не имею против вас лично, но руководство… вы понимаете?

– Понимаю. Ответ: обязаны. Руководство «Галактик-Трэвэлинг» согласилось на проведение частного расследования. Вас разве не известили?

– Нет, – ответила она твердо. Ее ответ меня нисколько не удивил, потому что про согласие «Галактик-Трэвэлинг» я придумал только что. С нарастающей уверенностью она продолжила:

– Нам запрещено обсуждать происшествие с посторонними – даже между собой. Без разрешения капитана я не имею права отвечать на ваши вопросы.

Я спохватился:

– Да, кстати, а где Харриган? Я хотел переговорить сначала с ним, но нигде его не нашел. Куда он пропал, вы не знаете?

– Кажется, он пошел в управление Терминала. Вероятно, скоро вернется.

– Хорошо, ни о происшествии, ни о ваших служебных обязанностях мы говорить не будем. Если Харриган разрешит, тогда поговорим. Я не желаю вам неприятностей. Хватит с вас того, что неприятности возникли у «Галактик-Трэвэлинг». А как Сведенову-то повезло! Он, небось, до потолка прыгал, когда узнал, что ни с того, ни с сего вдруг стал миллионером.

– Не прыгал, – Анна помотала головой.

– Да, я и забыл. На кораблях потолки низкие, не попрыгаешь.

Она улыбнулась:

– На корабле есть тренажерный зал, там можно прыгать сколько угодно, для этого даже есть специальный батут.

– Но Сведенов туда, насколько я понял, не пошел…

– Не пошел. Мне показалось, он не знал, радоваться ему или огорчаться.

– Как это? Человек зарабатывает миллион и не знает, хорошо это или плохо! Вероятно, он был не в себе…

Понемногу мне удалось ее разговорить. Среди остальных пассажиров первого класса Сведенов ничем не выделялся. Не грубил и не заискивал. Не приставал. Из каюты почти не выходил. Утром первого апреля не попытался никого разыграть. Когда вторая стюардесса привезла ему завтрак, он пожаловался, что не спал всю ночь. «Похоже, что так оно и было», – сказала вторая стюардесса Анне, а Анна – мне. Потом он пропал из виду до самого обеда. От еды он отказался и попросил Анну, чтобы ему отдали его груз из капитанского сейфа. «Он был бледен, руки тряслись, лоб вспотел», – так мне описала его Анна. Но на здоровье он не жаловался. Анна связалась со старшим стюардом, тот – со вторым пилотом. Сведенов вернулся из грузового отсека в три часа дня, в «полуистерическом» состоянии. Спросил, есть ли на корабле врач. Врач на корабле конечно же есть, и не один. В качестве компенсации за украденное имущество, Сведенов потребовал у врача сильных транквилизаторов. Врач сначала возражал, потом, поговорив с капитаном, отсыпал Сведенову несколько таблеток. До прилета на Хармас Сведенов еще однажды посещал бортового врача. Несколько раз Сведенов принимался скулить, какая это для него утрата – потеря семейных реликвий. Алкоголь он не употреблял, только успокоительные. С момента посадки на Хармасе, о судьбе Сведенова Анне ничего не известно.

– С ним что-то случилось? – спросила она.

– Да вроде нет.

Сведенов сейчас находился где-то между Хармасом и Фаоном, включая оба конца. В ближайшее время я планировал уточнить его местонахождение. В сводках происшествий его имя не фигурировало.

Анну охватило беспокойство.

– Вы будете разговаривать с капитаном?

– Скорее всего.

– Не говорите ему о том, что я вам рассказала. Кажется, я все-таки нарушила приказ…

– Ничего вы не нарушили. Разве вы мне что-то рассказали? Мы сидели и мило болтали о… ну скажем, о фокуснике Мак-Магге. Он ведь летел тем же рейсом?

– Да, точно, летел, – с энтузиазмом согласилась Анна. – Такой интересный человек!

– Он летел в вашем отсеке?

– Нет, в другом. Тоже первым классом, но в другом отсеке. Его каюту обслуживала моя подруга. Я попросила ее взять у Мак-Магга для меня автограф. Он такой смешной! Все время забывал, как зовут стюардессу – ту, которая моя подруга. Например, заходит она к нему в каюту и просит автограф для Анны, то есть для меня. Он начинает звать ее Анной. Потом другая наша подруга, Жаклин, попросила взять для нее автограф. И Мак-Магг стал называть свою стюардессу Жаклин. А дальше было совсем смешно. У нас есть бортинженер, его зовут Шон, для него моя подруга тоже взяла автограф. Мак-Магг расписался, а потом, представляете, говорит «Шонна принесите мне свежие салфетки.» Она так обиделась!

– Передайте ей, что она отомщена.

– То есть как отомщена? – Анна продолжала улыбаться, полагая, что я собираюсь рассказать свежий анекдот о Мак-Магге.

– Он умер.

Анна всплеснула руками и схватилась за щеки.

– Правда? Вы не шутите?

Мой тяжелый вздох развеял все ее сомнения.

Она стала спрашивать, отчего он умер. Узнав, что фокусник убит неизвестным лицом и по неизвестной причине, она пришла в полное отчаяние.

– Я так хотела сходить на его концерт! – горестно воскликнула она, и я понял, что у Мак-Магга появился новый мститель.

– А вы видели его выступления?

– На второй день полета он устроил небольшое представление в салоне-ресторане. Всего несколько фокусов, но таких загадочных!

– Он пользовался реквизитом?

– Да, у него был ящик, черный такой, меньше чемодана. И еще кольца, он их расцеплял.

– А за реквизитом он ходил в тот отсек, где сейфы?

Анна побледнела.

– Ой, – сказала она.

– Что ой?

– Шон сказал, что видел его возле того отсека в то утро.

– Действительно ой… Анна, соберитесь. Правильно ли я понял, что утром, за несколько часов до того, как Сведенов потребовал свою шкатулку, Мак-Магга видели возле отсека с сейфами.

Она кивнула.

– Что конкретно сказал вам Шон?

– Мак-Магг спросил его, кто может впустить его в отсек, чтобы он взял из своего контейнера… – она замолчала.

– Что взял?

– Мак-Магг не сказал. Просто ему что-то понадобилось. Какой-то реквизит.

– А дальше что было?

– Шон посоветовал обратиться ко второму пилоту. Потом Мак-Магг ушел.

– Куда?

– Ко второму пилоту, наверное…

К нам в дверь постучали.

– Водите! – крикнула Анна слишком поспешно.

Второй пилот Юдин распахнул дверь настежь.

– Виноват, что не вовремя. Говорят, у тебя гости, – сказал он, стоя на пороге. Я подтвердил:

– Вам не солгали. Гость – это я.

– Уже догадался, – усмехнулся Юдин. – Аня, ты что такая бледненькая?

– Ничего, – пролепетала она.

– Харриган просил передать, что расписание меняется… – не договорив, он посмотрел на меня, видимо, ожидая, что я скажу что нибудь вроде «пардон, мне пора, не буду мешать» и так далее.

– Мог бы и позвонить, – ответила ему стюардесса.

Я вмешался:

– Спорим, что с одного раза угадаю, из-за кого поменялось расписание.

– А оно и не менялось, – без малейших угрызений совести отрекся от своих слов Юдин. – Мне просто было любопытно взглянуть, кто пришел в гости к нашей Анне. Кстати, Аня, он караулил тебя у стыковочного модуля, с цветами. А где же цветы? – Юдин в недоумении оглядел каюту.

Анна, пребывая в некотором замешательстве, тоже зачем-то оглядела каюту. Наверное, подумала, что я подсунул ей цветы тайком.

– Харриган вернулся? – спросил я, отвлекая их от поисков цветов.

– А он-то вам зачем? – удивился Юдин.

– Он сыщик, – пояснила Анна. – Из ФСО.

– А-а-а, что ж вы мне голову-то морочите! А как зовут господина сыщика?

Я представился.

– Харриган у себя в каюте. Надо бы его предупредить. – После этих слов Юдин снял трубку интеркома и вызвал Харригана.

– Кэп, тут детектив из ФСО. Говорит, по вашу душу… Ильинский… Есть, кэп!

Он повесил трубку.

– Капитан просит вас к себе, – галантно произнес Юдин и посторонился, уступая мне дорогу.

– Увидимся, – сказал я Анне. Она неуверенно кивнула.

Мы вышли в коридор и сразу же натолкнулись на охранника.

– Посторонних не заметили? – спросил охранник у Юдина и подозрительно посмотрел на меня.

– А, вот он! – завопил выскочивший словно из-под земли коротышка с карточкой без чипа. – Это он! – показал он пальцем на меня, чтобы охранник не подумал на Юдина.

– Это не он, – серьезным голосом возразил ему Юдин, – ты вечно что-то путаешь.

– Это не я, – поддакнул я. – Я тебе еще полчаса назад об этом сказал.

Охранник в растерянности переводил взгляд с коротышки на Юдина.

– Все в порядке, он – свой, – успокоил охранника второй пилот. Мне он пояснил: – Не обращай внимания. Это местный завхоз, у него украли робота-уборщика, вот он теперь и бесится.

– Что только не воруют! – в сердцах воскликнул я. Юдин со мною согласился:

– И то правда…

В демократичной гостинце для экипажей все комнаты-каюты были одинаковы. Такой вывод я сделал после того, как увидел, что каюта, занимаемая капитаном Харриганом, ничем не отличается от каюты стюардессы Анны.

Харригану было сорок шесть. За двадцать лет он успел избороздить все галактические Сектора, начиная с Сектора Улисса и кончая Сектором Фаона, куда входит система Хармаса. Он был примерно моей комплекции, разве что чуть выше… Впрочем, поставь нас двоих рядом с Анной, разницу в росте никто бы не заметил. Светлые волосы были стрижены ежиком, борода – заимствована у морских офицеров времен открытия Антарктиды.

– Страховщики мне сообщили, что вы прилетите, – такими словами он меня поприветствовал. Серо-зеленые глаза смотрели на меня, как теперь говорят, «испытующе». Испытание я выдержал на четыре с плюсом – он отвел глаза первым. На пять – это когда их не отводят, а тупят в пол.

(Ларсон потом пошутит, что я бы заслужил оценку «шесть», если бы Харриган закатил глаза и упал без чувств.)

– Ваши подчиненные не проронили ни слова, – опережая события, защитил я стюардессу Анну.

– Так и должно быть, – кивнул Харриган, – вам следовало сначала поговорить со мной.

– Я собирался, но вас отвлекла Галактическая Полиция.

Харриган рассмеялся:

– Конспираторы из них, как из Юдина – кок.

Юдин натянуто улыбнулся. Шутка – дежурная, догадался я. Достал коньяк.

– Вы такой пьете?

– Такой мы только нюхаем, – и Юдин потянулся к бутылке, желая поближе рассмотреть этикетку.

– Раздобудь посуду, – скомандовал ему Харриган.

– Есть, кэп! – Юдин метнулся из каюты. Влетел обратно секунд через тридцать, позвякивая тремя стаканами. Я разлил коньяк, мы понюхали и выпили.

– Возвращаясь к Галактической Полиции… Им что, делать больше нечего? Какое им дело до кражи из сейфа? Вот если бы украли корабль, а пассажиров захватили в заложники инопланетяне, тогда бы им стоило вмешаться.

– Инопланетянами занимается другое ведомство, – со значением вставил Юдин.

Харриган посмотрел на него с нескрываемой досадой.

Юдин – трепло, отметил я про себя, наливая по новой.

Я ждал, что Харриган скажет, что никто не говорил, что ГП расследует взлом сейфа. Но вместо этого он сказал:

– Думаю, у «Галактик-Трэвэлинг» есть связи в гэ-пэ. Попросили кого– нибудь из гэпэшных боссов заняться сейфом. Взломали один раз – взломают и во второй, дело серьезное…

– А вообще, трудно взламывать сейфы на «Монблане»? – спросил я.

– Ага, мы их что ни день, то взламываем, – съязвил Юдин.

– Невозможно, – отрезал капитан, но в миг поправился: – Так я думал месяц назад.

– Когда мне можно будет осмотреть сейф?

– Вероятно, не скоро. ГП велела не пускать на борт посторонних. Вы считаетесь посторонним, – предчувствуя мое следующее замечание, добавил он.

– А кто-то собирается спрашивать у них разрешение?

– Они выставили охрану, – остудил меня Харриган. – Ничего не выйдет. Правда, внешний стыковочный узел они не охраняют, но риск… риск есть. Что до меня, то я бы с удовольствием вам помог, ГП слишком уж наглеет.

Юдин кинул быстрый, недоуменный взгляд на своего командира. Чему, интересно, он не поверил?

– Осмотр сейфа пока отложим, – согласился я. – Сведеновым ГП не интересовалась?

– Очень мало. По-моему, они его не подозревают.

– Но некоторым кажется странным, что Сведенов потребовал свой груз раньше времени. Как он это объяснил?

Харриган посмотрел на Юдина.

– Что скажешь?

Тот был рад, что ему дали вставить слово.

– Сведенов что-то плел про семейную реликвию, матушкины драгоценности, мол, ему что-то привиделось – матушкино приведение, должно быть, и поэтому он либо сею секунду увидит свою шкатулку, либо не сходя с места умрет. Истеричка он, этот ваш Сведенов. Когда сейф не открылся, бросился за ручку дергать… А уж когда не нашел там шкатулки… я думал, он скончается на месте – позеленел весь, драться полез. Еле-еле угомонили…

– Стоп! – прервал я разболтавшегося второго пилота. – Не так быстро. Давайте по порядку. Кто осматривал содержимое шкатулки прежде, чем положить ее в сейф?

– Я, – сказал Юдин.

– И…

– Там были какие-то побрякушки.

– Вы внимательно осмотрели?

– А что там смотреть! Бомбы там не было, если вас это интересует.

– Про то, что там не было бомбы, я уже слышал. Про побрякушки – тоже. Но про то, что сейф, как вы сказали, не открылся, слышу впервые. Что значит «не открылся»? Потом ведь открылся?

– Дверца прилипла, – пояснил Юдин. – Вор подшутил, должно быть – намазал край дверцы клеем. Кэп ее еле отодрал.

Наверное, у меня был очень изумленный вид. Теперь уже Харриган перебил Юдина:

– Не болтай чего не знаешь. Не нашли там никакого клея.

– Замок заклинило? – предположил я.

– Индикация на дверце сейфа показывала, что сейф полностью разблокирован. Дверца должна была приоткрыться сама, но не приоткрылась…

Юдин снова влез:

– Да, точно, и тогда Сведенов бросился дергать за ручку. Я его оттащил, проверил индикацию и подергал сам. Дергать сильно я боялся – мало ли что с замком, позвал капитана…

– То есть вы при открытии сейфа не присутствовали, – обратился я к Харригану.

– Сначала нет. Можно подумать, мне больше делать нечего… Когда слабосильный Юдин не справился с дверцей…

– Меня Сведенов теребил… – вставил Юдин.

– … я спустился в грузовой отсек и открыл дверцу одним пальцем, – с улыбкой договорил Харриган.

– Ну да! – возмутился Юдин. – Двумя руками дергали, да еще в стену ногой уперлись. Я думал, весь сейф выскочит из блока. Как вы не побоялись испортить замок!

– По инструкции только капитан имеет право находится в секции с капитанскими сейфами, – заметил я.

– Плевал я на эти инструкции! – возмущенно воскликнул Харриган. – Их пишут идиоты. Любому известно, что всем грузом на корабле руководит второй пилот.

– А у кого хранятся ключи и коды блокировки замков?

– У меня, – признал Харриган. – Код я лично ввожу с пульта, поэтому он известен только мне. Ключи от индивидуальных сейфов иногда доверяю вот… – он кивнул на Юдина, – второму пилоту. Чушь дерьмовая все эти инструкции! Какому идиоту могло понадобиться барахло этого Сведенова!

Я возразил:

– Во-первых идиот мог не знать, что Сведенов хранил в шкатулке. Во-вторых это неизвестно и нам, поскольку Сведенов наверняка солгал, сказав, что там только семейные реликвии. В-третьих, тот идиот совсем не идиот, раз сумел вскрыть сейф.

– Со вторым и третьим пунктами согласен, – сказал Харриган. – Но не с первым. Грабитель всегда знает, что берет.

Много ты понимаешь в грабителях, подумал я. Спросил:

– Когда вы двадцать девятого марта убирали шкатулку в сейф, у вас возникли какие-нибудь проблемы? Ничего ни к чему не прилипло?

Харриган снова кивнул на Юдина. Тот ответил:

– Если что-то к чему-то и прилипло, то это шкатулка к рукам Сведенова. Он долго не хотел выпускать ее из рук. Я минуту ждал пока он с ней попрощается. Словно он знал, что больше ее не увидит.

– Постойте, – зацепился я за его последние слова, – вы действительно думаете, что Сведенов знал о том, что назад шкатулку он не получит, или же это была фигура речи?

– Какая фигура? – не понял Юдин.

– В смысле, прощался он со шкатулкой навсегда или просто не хотел расставаться с ней даже на время?

– Ах вон вы о чем! Да мне-то откуда знать? Вам бы у самого Сведенова спросить.

– Дельный совет! Я постараюсь им воспользоваться, правда, для этого мне потребуется помощь вашего капитана. Господин Харриган, вы не могли бы узнать у диспетчеров о Сведенове – проходил он транспортировку или нет?

– Постараюсь, – пообещал Харриган.

– Отлично! Пока остановимся на том, что Сведенов МОГ предполагать, что шкатулка к нему не вернется. А как быть с миллионом? Он очень удивился тому, что выплата оказалась в тысячу раз больше запланированной?

– По-моему, узнав о миллионе, он на мгновение забыл о шкатулке…

У меня опять возникло желание спросить Юдина, не прибегает ли он к фигурам речи.

– То есть, проще говоря, удивился…

– Или он прекрасный актер, – добавил Харриган. – Настолько прекрасный, что и миллиона не жалко. Особенно – чужого, – и он хохотнул.

– У вас широкие взгляды, капитан.

– Взгляд опытного человека, я бы так сказал, – усмехнувшись, поправил он.

– Ладно, со Сведеновым, положим, закончили… – Поколебавшись три секунды, я показал пилотам снимки физиков. – С ними вы не говорили?

Лицо Юдина окаменело. Харриган поцокал языком.

– Подставляться не хочется, – сказал он морщась. – Мы только что дали слово не разглашать. Давайте подождем, а?

У Юдина вырвался облегченный вздох. Он тоже не хотел подставляться.

– Ладно, пока замнем, – кивнул я. – Последний вопрос, и он не касается кражи. Вы, вероятно, помните фокусника Мак-Магга, летевшего одним рейсом со Сведеновым?

– Положим, помним, – проговорил Харриган.

– Во время полета он ничего не забирал из своих контейнеров?

– Ничего себе не касается… – пробормотал Юдин. – Вы его подозреваете?

– Пока нет оснований.

Харриган махнул Юдину, – мол, говори, что знаешь. Тот сказал:

– Он забирал какой-то ящик. Ему он понадобился для этих своих фокусов. Выступал он у нас.

– Вы его впустили?

– Впустил, проследил и выпустил. К сейфам он вообще не подходил. Забрал ящик и ушел.

Харриган снова махнул – на сей раз, это был приказ замолчать.

– Достаточно? – спросил он меня.

– Вполне, кэп, – подражая интонациям Юдина, ответил я.

В целом, я мог считать, что на все вопросы я получил ожидаемые ответы. Великий Мак-Магг вскрыл сейф неизвестным физике способом. Поэтому на Терминал прибыли физики. Звучит убедительно, но глупо. Может шкатулку телепортировали по проводам? Или всё дело в ее содержимом?

Чтобы ответить на эти и другие вопросы, мне необходимо было задержаться на Терминале на несколько дней. Поэтому я обратился к Харригану с еще одной просьбой:

– Еще одна просьба – в довесок к той, что касалась Сведенова. Вы не могли бы устроить мне каюту в этой гостинице?

– Поближе к Анне… – вставил ехидный Юдин, хотя его никто не спрашивал.

– Попробую, – кивнул Харриган. – Кроме удостоверения частного детектива, какие еще документы у вас с собой? – Он с лету уловил суть проблемы.

– Много разных, но лучше зарегистрироваться в качестве репортера из «Сектора Фаониссимо» – есть такой журнал, но вы о нем наверняка не слышали. По крайней мере, карточка журналиста у меня не фальшивая.

– Ну тогда, думаю, проблем не будет, – обнадежил Харриган. – Журналистов здесь не любят, но терпят. Подождите где-нибудь наверху. Как только всё устрою, я с вами свяжусь.

Я передал ему номер своего комлога и сказал, что буду ждать в кафе рядом с залом ожидания – или в самом зале ожидания.

– Добро, – кивнул он.

Дав обещание ждать наверху, я решил его не нарушать. До этого я планировал устроить себе экскурсию по третьему уровню Терминала. Но теперь пришлось отложить подробную экскурсию на потом. Прежде чем подняться, я обошел восьмиугольный коридор по кругу – в конце концов, я ведь мог и забыть, в какой стороне выход. Навстречу мне попадались люди в форменных комбинезонах. Они не обращали на меня никакого внимания, тем не менее, мне не помешал бы комбинезон с нашивкой «ТК– Хармас».

Я поднялся на нулевой уровень, зашел в кафе и сел за дальний столик у иллюминатора. С доктором Трюффо, выписавшем Сведенову снотворное, я решил пока не встречаться, поскольку не придумал, каким способом я бы смог его разговорить.

– Кофе? – спросил знакомый кельнер.

– Кофе и подходящую одежду

– Подходящую к чему?

– К Терминалу. Униформу какую-нибудь…

– Но в ней вы потеряете право заходить в это кафе, – напомнил он со всей серьезностью. – А я, в свою очередь, потеряю клиента. Это называется конфликт интересов.

– Конфликт уладим, – ответил я, пересчитывая оставшиеся наличные. – Да, и воды простой принесите.

Простой водой я запил таблетку антиалкогольного детоксикатора. Кофе дочистило мозги. Теперь Шеф не сможет сказать, что я составлял отчет спьяну. Впрочем, в основном отчет состоял из записей бесед со страховым агентом Элвисом, фельдшером Ивановым, стюардессой Анной и пилотами. От себя лично я высказал подозрение, что расследование кражи из сейфа может дорого встать клиентам из ФСО. Готовы ли они оплатить стычку с Галактической Полицией? Досье на физиков я так же приложил к отчету. Пусть Ларсон поразмышляет, чего интересного они нашли для себя на «Монблане».

Дошептав комлогу о физиках, я поманил кельнера.

– Где униформа?

– Ну не сюда же мне ее нести! – возмутился он.

– А куда?

– Часам к восьми подойдите ко входу в кафе.

– Подойду.

Договор был скреплен задатком в полсотни. Закодированный отчет ушел по назначению. Я позвонил Харригану, чтобы узнать, не решил ли он хотя бы одну из двух поставленных перед ним задач.

– О! – воскликнул он. – А я ведь собирался вам звонить. Сегодня в два Сведенова транспортировали до Терминала Фаона . Проскочил прямо перед вашим носом. Вот так!

– Далеко не уйдет. Что с гостиницей?

– В порядке. Через полчаса подходите в каюту триста десять. На вас там посмотрят и скажут, что делать дальше. Надеюсь, все будет нормально.

– Постараюсь произвести хорошее впечатление.

– Для этого вам нужно будет очень постараться…

Быстро сказав «пока», я его отключил. У меня мелькнула шальная мысль, что преследовавший меня человек с нарушенной бинокулярностью и есть Сведенов. Я долго искал его снимок.

Нет, не он, – решил я твердо, потому что со снимка на меня смотрел тридцати-с-чем-то-летний лохматый брюнет с нормальными карими глазами. То есть нормальным у них было расположение на лице, глазницы же были глубокими, с тенями синяков, – вероятно, от бессонницы, которая постоянно мучила Сведенова.

Комлог взвыл сиреной скорой помощи. В трех столах от меня обернулись посетители. Парень презрительно посмотрел в мою сторону и нарочно громко сказал сидевшей с ним девушке, что у одного его знакомца комлог сигналит как мартовский кот – кошке, а у другого знакомца комлог издает победный клич вождя папуасов – «Жлобы, короче…».

За «жлоба» я бы сказал ему пару ласковых, но мне было не до парня. Обычно мой комлог гнусавит, как голодный комар – не хочешь, а ответишь на звонок. Сигнал «скорой» комлог издает, когда в него пытаются незаконно влезть через канал связи.

Так и есть: «Зафиксирована попытка взлома системы. Вирус уничтожен.» – замигала на экране кровавая надпись. «Источник?» – спросил я. «Не установлен», – разочаровал меня спай-фаг. На всякий случай я велел перекодировать всю информацию с новым ключом. Процесс занял всё время, оставшееся до визита в триста десятую каюту.

Хоть бы раз предчувствие меня обмануло!

За столом в каюте 310 сидел коротышка-завхоз.

– Почему сразу не сказали, что вы репортер? – строго спросил он.

– Не люблю пышных приемов.

– Ха, и не надейтесь! Будете жить в резервной гостинице.

– Это где селят отставших пассажиров?

– Типа того. Сейчас там пусто. Лишь поэтому я согласился дать вам место. Устраивает?

Я вспомнил, что резервные каюты – восьмиместные, с двухъярусными кроватями.

– Мне нужна индивидуальная каюта.

– Ради бога! Оплатите восемь мест и вперед!

– Но вы же говорите, что там пусто. Давайте, я сначала оплачу только одно место. Когда появится очередной отставший пассажир, оплачу еще одно – и так далее – до восьми. Хотите – оплачу наличными.

Завхоз решительно отверг и мое вполне разумное предложение и взятку:

– Все восемь и за три дня вперед, – отрезал он.

Я смирился. Даже не стал обещать найти украденного робота-уборщика – это было бы уже верхом унижения. Заплатив, я подхватил рюкзак и велел показать мне дорогу.

– Обязательно покажу, – сказал он, вставая. – А то снова заблудитесь.

С ключом от каюты я получил карточку, дававшую мне право находиться на четвертом уровне Терминала.

– Так это на четвертом! – я был крайне разочарован.

– А вы что хотели? Пропуск к силовым установкам?

Вот язва…

– Ведите! – потребовал я, с трудом подавив искушение пнуть его по заднице, которая была как раз на уровне моего колена.

По пути на четвертый уровень я перебирал в уме организации и отдельных личностей, которым могло понадобиться содержимое комлога. Я не специалист по шпионским компьютерным вирусам, но что-то такое слышал, что если спай-фаг не способен даже приблизительно определить направление, откуда пришел вирус, то это означает, что вирус был сформирован непосредственно внутри последнего коммутатора. В данном случае последним коммутатором является коммутатор Терминала. Заключение о местном происхождении вируса подтверждалось таким простым рассуждением: если бы вирус пришел извне – ну, скажем, с соседнего Терминала, – то коммутатор Терминала Хармаса об этом бы знал и автоматически сообщил бы комлогу.

Кто посмел влезть в коммутатор Терминала? Межпланетная связь – святая святых, информация правит Миром, пути ее следования берегут, как Трансгалактический Канал, Галактической Полиции плевать на межпланетные законы почти как Шефу – и еще с десяток похожих трюизмов подвели меня к мысли, что без ГП или работавшего под прикрытием ГП ДАГАРа тут не обошлось.

От всех этих мыслей я подходил к каюте серьезно на взводе. А завхоз, не подозревая, что творится в моей душе, беспечно болтал:

– Там было грязновато, я попросил прибраться, не уверен, закончилась ли уборку, но вас это не должно беспокоить – каюта-то большая, если хотите – подождите в коридоре…

– Найду хоть одну пылинку, разберу и тебя и робота-уборщика на кубиты, – прошипел я, но завхоз не расслышал.

– Вот ваша каюта, – показал он на дверь с облупившейся серебристой краской. Я потянул за ручку.

В каюте орудовал не робот-уборщик. Преследовавший меня хмырь с глазами на носу тер губкой поручень койки второго яруса. Вид у него был самый наглый на свете. И улыбка, которой он меня встретил, была абсолютно хамская. Или же мне очень хотелось, чтобы вид у него был наглым, а улыбка – хамской. В конце концов, коньяк мог оказаться сильнее детоксикатора. Как говорит старший инспектор Виттенгер, когда меня провоцируют, я с самозабвением поддаюсь…

Я выхватил у завхоза ключ от каюты и сказал, что дорогу назад он знает. Вошел в каюту, захлопнул дверь, защелкнул замок. Не глядя на уборщика, я поискал глазами, чем бы дополнительно заблокировать дверь. Уборщик не проявлял никакого беспокойства до тех пор, пока я не заблокировал дверь тележкой с уборщицкими принадлежностями. Он схватил за ручку тележки, и тут я не выдержал…

Если кто-то подумает, что справиться с ним было не труднее, чем с фельдшером Ивановым, то этот человек глубоко заблуждается. Синяк на щиколотке и царапина на шее не проходили целую неделю. Заламывая ему руки, я орал, куда он дел украденного робота-уборщика.

«Я частный детектив, меня нанял завхоз для поиска похитителей роботов-уборщиков! Вы получили работу за того робота, следовательно, за похищением стоит профсоюз уборщиков! Отвечай, скотина, куда ты дел невинного робота, или останешься без рабочей руки!» – кричал я, не давая ему вставить и слова. Какую еще чушь я нес, я уже не помню. Хмырь здорово психанул. Но он решил, что психанул именно я, поэтому орал в ответ: «Псих! Ненормальный! Ты заплатишь! Ты ответишь!» и т.д. и т.п.

Наконец мы оба устали орать и одновременно замолчали. Я приковал его наручниками к тому поручню, который он так и не дотер. Провел пальцем по трубчатой раме и сказал:

– Грязь. Роботы убираются лучше.

– Псих ненормальный, – тяжело дыша, прохрипел он.

В карманах поверженного уборщика я обнаружил комлог, запасное средство связи и удостоверение полковника Галактической Полиции без указания отдела или департамента или какого-либо другого подразделения ГП.