Текст книги "Ок-но"

Утюг наотрез отказался идти со мной к грузовому лифту. «Мой участок: сектора А, В, С. Не имею права удаляться». «– Помоги донести чемодан. Ты обязан помогать людям!» – взывал я к его моральным качествам, ибо отчаялся заинтересовать материально.

Ни в какую. Нет и всё. Ни за что. Ищите дураков на четвертой палубе.

«Ты, скотина, на кого намекаешь?!» – ринулся я с кулаками на робота. «Второе слово не идентифицировано», – отбрехался он. Анна, со стороны наблюдавшая за сражением с Утюгом, оттащила меня от робота. Если бы не она, завхоз лишился бы еще одного подчиненного.

Обиженно гремя корзинкой с моющими средствами, Утюг укатил в другую секцию.

В отчаянии я бродил по палубам Терминала и показывал сотрудникам снимок Макса, взятый из технического паспорта. На мою беду, снимок подходил почти ко всем роботам-уборщикам. Поэтому было слишком много ложных следов. «Да, видели, вон туда покатил», – говорили мне в одном месте. «Убирайтесь, не мешайте работать!» – получал я там, куда указал предыдущий свидетель. «Макс, милый, ты нашелся!» – в слезах бросался я на какого-нибудь робота-двойника. «Меня зовут Клоун», – отнекивался робот, уворачиваясь от моих объятий. «Это наш, это наш робот, убери сейчас же лапы!» – спешили ему на выручку хозяева.

Снимок из технического паспорта нуждался в уточнениях. Я вернулся к завхозу, чтобы в дополнении к снимку составить словесный портрет.

Желтая линия поперек корпуса, сбоку вмятина от ботинка командира третьей палубы, на правой клешне погнут средний палец – пилоты, шутки ради, учили Макса показывать средний палец. Первым, кому Макс его показал, оказался командир третьей палубы.

С помощью видеоредактора я внес в снимок необходимые детали.

– Вылитый Макс! – умилился завхоз.

– Вы прямо как настоящий детектив! – с уважением сказала Анна.

– А я и есть настоящий детектив.

– Извините, я и забыла… – смутилась она.

Постепенно ко мне стали привыкать. С улыбкой встречали, посмеивались в спину – издержки профессии, я не обижаюсь. Завхоз твердил всем, что он меня не нанимал. Тогда один начитанный пилот обозвал меня Дон Кихотом. Потом, увидев меня вместе с Анной, он сказал, что ошибся, – мол, я – Санчо Панса. Я ответил, что щас сделаю из него Росинанта, найти б только подходящее седло. Начитанный пилот убежал за седлом и больше не показывался.

Поиски завели меня в пакгауз. Взъерошенный техник катил перед собой нечто зачехленное, полутора метров в высоту, похожее на сильно расплывшуюся букву "L".

– Что там у вас? – спросил я строго.

– Робот, списанный…

Я уложил техника лицом на пол, сдернул чехол, сверил со снимком. Полоса не желтая, а синяя, вмятины – две и обе на голове. Кое-как извинившись, я помог технику подняться.

– Я буду жаловаться, – предупредил он меня.

– Ваше право, – пожал я плечами.

Тут я заметил, что у списанного робота кое-чего не хватает.

– А где корзинка?

Технику не хотелось обратно на пол, и он дал исчерпывающее объяснение:

– Роботов транспортируют без навесного оборудования, в противном случае чехол не налезет…

Он отскочил от меня на пять метров, хотя я всего лишь собирался в знак благодарности отряхнуть ему комбинезон.

– Вы из какой психушки сбежали? – крикнул он мне, прячась за переборкой.

– Из Галактической Полиции.

– Оно и видно, – кивнул техник, переводя дыхание.

Я спустился на третью палубу, дошел до кают. Утюг, делая вид, что не узнает меня, попросил посторониться – он пылесосил плинтусы.

– Куда похититель дел корзинку? – спросил я Анну, глядя на робота. – Она громоздка, гремит и черти чем пахнет. Чехол на нее не налезает, а транспортировать робота без чехла подозрительно.

– Но ее тоже можно продать, – ехидно возразила Анна.

– Навряд ли… Следует спросить завхоза, не находил ли он корзинку Макса.

После исчезновения Макса завхоз корзинку не встречал. Больше всего он переживал за баллончик с новым средством от пятен. Химический концерн дал завхозу один баллончик для испытаний. В случае успеха завхозу обещали целый контейнер таких баллончиков – бесплатно. Теперь о контейнере можно было забыть.

Утюг так же ничего похожего на навесное оборудование робота-уборщика не находил. Я ему поверил, потому что в чем-чем, а в моющих средствах и корзинках он разбирался. Другие роботы, обслуживавшие третью палубу, солидарно отмалчивались.

– Это заговор! – сделав страшные глаза, воскликнула Анна.

– Найдите зачинщика, – посоветовал завхоз.

Корзинку вместе с содержимым похититель куда-то спрятал. В худшем случае – выбросил. Если найти, скажем, баллончик, то на нем могут обнаружиться следы похитителя. Прибор для снятия следов одолжу у Зейдлица – у полковника он наверняка есть…

Я разбил третью палубу на квадраты и принялся их методично прочесывать. Галактическая Полиция в мои дела не вмешивалась, поскольку ее устраивало то, что я держусь вдалеке и от бронированной двери, где находился их штаб, и от «Монблана».

Населенные квадраты быстро закончились. Затем закончились незапертые квадраты. Пришлось применить универсальный сканер-ключ, хотя это и противозаконно. К концу второго дня поисков я забрел в такие места, куда нога человека не ступала со времен строительства Терминала. Иные следы, оставленные на толстом слое маслянистой пыли, напоминали следы инопланетных сапиенсов. Я аккуратно отмечал их на плане, чтобы потом показать Зейдлицу. Если ДАГАР ищет сапиенсов, пускай начинает поиски с Терминалов Трансгалактического Канала.

Завхоз застукал меня в мастерской ремонтников. Пока ремонтники обедали, я подыскивал инструмент чтобы вскрыть обшивку Терминала. Он разорался не смотря на то, что я обещал начать с внутренней обшивки.

– От вас нет покоя! – орал он. – Признайте, что вы не справились!

Выгнав меня из мастерской, завхоз направился к «каютам отдыха», я преследовал его и умолял дать мне еще один шанс.

– Вы уже все обыскали, – твердил он.

– Нет, не все.

– И что же вам осталось обыскать?

Мы стояли в коридоре, из дверей кают на нас поглядывали любопытные пилоты. Я находился на грани величайшего в моей жизни позора.

– Что там? – я указал на панель в простенке между дверьми в каюты. Щель по периметру панели была несколько шире, чем у аналогичных панелей в соседних простенках.

– Коммуникации… Стойте!!! – завопил он. – Не надо!!!

С инструментом это получилось бы аккуратнее. Панель отлетела, открыв глубокую нишу. Сначала я увидел долгожданную корзинку. Но там была не только она. Вцепившись обеими клешнями в прутья корзинки, передо мною стоял Макс. Под давлением механических пальцев алюминиевые прутья выгнулись. Неужели ее хотели отнять? Я поспешил обрадовать завхоза – его заветный экспериментальный баллончик с пятновыводителем мирно покоился в корзинке среди прочего барахла.

– Это Макс? – спросил меня ошалевший завхоз.

– Убедитесь сами.

В волнении он сверил серийный номер, затем пересчитал вмятины на боках. Насчитал одну-единственную – ту, что оставил командир третьей палубы.

– Слава богу, он цел, – со вздохом облегчения констатировал он.

Я вслух заметил, что он отправил благодарность не по тому адресу, и поинтересовался:

– Которую каюту мне занять? – «Славы Фёдору» мне было недостаточно. Он вспомнил обо мне, подскочил и потряс руку.

– Вы молодец… не ожидал… честное слово – не ожидал…

Да я и без честного слова поверил. Я нагнулся немного, и он сумел похлопать меня по плечу.

– Ах да… – он хитро подмигну. – Требуете оплаты? Ладно, будет вам оплата. Если разрешат, конечно…

– Кто разрешит?

– Ну, вам ли не знать. – Он поводил поднятым указательным пальцем. – Скажу вам по секрету, мне дали указание выставить вас под любым предлогом. Черт меня дернул поддаться на уговоры Харригана и сдать вам каюту, но что сделано, то сделано. Кстати, начальство вчера меня чуть не растерзало. Поэтому примите в качестве платы вот какой совет: пока не истечет срок аренды, не пытайтесь переезжать в другую каюту, а то вас выставят с Терминала во время переезда.

– А, – догадался я, – поправка об отказе от убежища.

– Точно. Но никому не говорите, что я вам о ней напомнил, а то мне влетит.

– Вам не уточнили, до какого срока меня следует выгнать с Терминала?

– До завтрашнего утра.

Я прикинул, что сегодня ночью Зейдлиц и физики должны вернуться на Терминал. Зейдлиц полагает, что я ему смогу помешать. Но помешать сделать что? Хм, неясно…

Я помог завхозу выволочь Макса из ниши. Затем он попытался его включить, передвинув тумблер экстренного выключения. Индикаторы питания загорелись, внутри корпуса загудел мотор. Робот конвульсивно дернулся и замер.

– Макс, ты жив? – завхоз заглянул роботу в окуляры, словно проверяя зрачки.

Робот явно не узнавал хозяина. Он вообще никак не отреагировал. Индикатор нейроактивности еле теплился.

– Что с тобой сделали эти сволочи! – воскликнул завхоз в беспредельном возмущении и глянул на меня. Я открестился:

– Я к нему не прикасался. Вызовите полицию, пусть они возьмут для анализа следы с корпуса.

Вместо полиции завхоз вызвал дежурного робототехника. Хмурый парень не раздумывая ни секунды набросился на робота с гаечным ключом и отверткой. С головы робота слетела крышка. Завхоз подхватил ее, не дав упасть на пол.

– Я бы сначала попробовал медикаментозную терапию… – пробормотал я, наблюдая, с каким цинизмом робототехник вскрывает Максу мозги. Отработанным движением он воткнул роботу кабель, другой конец кабеля он подсоединил к миникомпьютеру, висевшему у него на поясе.

– Ну, как он? – беспокоился хозяин.

Робототехник посмотрел на экран миникомпьютера, поднял глаза на завхоза и сказал:

– Ну прямо как новенький.

Однако, в его голосе я не уловил того радостного самодовольства, с каким ту же самую фразу произносит мой механик, возвращая флаер после ремонта. Скорее, он был удивлен.

– Что значит «как новенький»? – переспросил завхоз, его взгляд метался между экраном и робототехником.

– Как только что родившийся, – уточнил тот, собирая инструменты.

– Стерли память? – догадался я.

– Да, обнулили до железки. – Он имел в виду, что Макс из смышленого робота-уборщика превратился в груду дорогого железа.

– Это поправимо? – спросил я.

Завхоз разозлился:

– Ага, поправимо! Неделю учить его находить дорогу к каютам, еще неделю учить пользоваться пылесосом, потом по меньшей мере месяц он будет путать дезинфектор с дезодорантом. О боже, какому пилоту-идиоту понадобилось промывать ему мозги!

– Зато он не будет больше показывать начальству средний палец…

– Мне не до шуток! – взвизгнул завхоз. – Увозите! – это он крикнул робототехнику.

– Увезем, нет проблем, – невозмутимо ответил тот.

Несчастного Макса покатили в мастерскую. Завхоз шел следом, я – за ним, а вместе мы образовали маленькую похоронную процессию. Слух об умышленной киберамнезии облетел третью палубу в одно мгновение. Отдыхающие пилоты и персонал третьей палубы провожали нас скорбными взглядами. Дверь в мастерскую захлопнулась перед моим носом.

– Родственники желают побыть с телом наедине, – объявил я собравшимся зевакам.

– Это их право, – горестно произнес кто-то из пилотов.

Никто не возразил. Я вернулся на предполагаемое место преступления. Упертый завхоз не вызвал полицию – ни местную (а на всяком Терминале есть полицейский участок), ни Галактическую. Оно может и правильно, поскольку сонным полицейским Терминала вряд ли когда либо приходилось заниматься сбором улик против вандалов, специализирующихся на роботах. С другой стороны, приборы для обнаружения следов и для анализа ДНК есть в любом полицейском участке. Я решил не ломать голову, а просто позвонить в участок и попросить прислать кого-нибудь с криптоанализатором. Дежурный сержант не соизволил меня дослушать.

– Ты полагаешь, нам более нешто делать? – спросил он с немыслимым хармасским акцентом, передать который я берусь лишь отчасти.

– Извини, хотел разыграть, но не вышло… – и я выключил связь.

Сняв место преступления на видео, я ушел к себе в каюту. Я испытывал легкую досаду от того, что стюардесса Анна не присутствовала при моем триумфе, потому что утром улетела в очередной рейс. Но не похвастаться было нельзя. Я отправил ей сообщение, затем просмотрел результаты поиска по метке: «Дин Мартин, физик, но не тот Дин Мартин, который двадцать два года назад получил премию Сектора Фаона по теоретической физике и умер четырнадцать лет назад».

Статьи, статьи, статьи… Некоторые – в соавторстве. Нибелинмус, его зам Трауберг, Петров какой-то… Первая премия на конкурсе молодых астрофизиков – оказывается, есть и такой… На Накопителе Хармаса отыскалось единственное сообщение о Дине Мартине как о живом человеке, а не как об авторе тире соавторе дюжины статей по космологии. Пять лет назад Дин Мартин принимал участие в научной конференции, проходившей на Хармасе. Интересно, что профессор Рассвел принимал участие в этой же конференции. Пять лет назад он еще не был на пенсии, а вовсю преподавал в Кембридже. Нибелинмус и Трауберг так же упоминались среди участников. В то время Мартину было двадцать три. Должно быть, он заканчивал аспирантуру… Я вывел на экран самую раннюю статью Мартина, написанную им за два года до конференции на Хармасе. Возможно, существуют и более ранние статьи, но я выбрал из тех, что были под рукой. В библиографии чаще других имен встречалось имя профессора Рассвела. А Нибелинмус намекнул Джулии, что знает, для кого она взяла кристаллозапись… Занятно…

Остаток вечера я готовил себя к серьезному разговору с Мартином.

8. Виттенгер взбешен, а Ларсон идет в спортзал

Старший инспектор Виттенгер отрицал, что следствие по делу об убийстве фокусника Мак-Магга зашло в тупик. За три дня он установил имена двухсот пятидесяти зрителей из без малого полутора тысяч, присутствовавших на роковом представлении. Десять человек видели друг друга возле входа в правительственную ложу. Кроме того, в руках Виттенгера находилось орудие убийства. К сожалению, крупнокалиберный «Ижевск-667» с оптическим прицелом не был зарегистрирован на Фаоне. Посланный Виттенгером запрос в другие Сектора пока оставался без ответа, но вины инспектора в этом нет. Двадцать пятого апреля Виттенгер собрал в Мьюзик-Холле две с половиной сотни зрителей и провел следственный эксперимент. Великим Мак-Маггом нарядили одного сержанта, подходившего по росту и по комплекции. Хью Ларсон и его супруга Синтия играли самих себя и по словам очевидцев играли превосходно. Полуобморочная девушка не смогла изобразить обморок, вдобавок она трещала не умолкая, хотя по сценарию ей полагалось лежать на руках у Ларсона и молчать. У дамы в теплой куртке снова застряла молния, помочь ей никто не смог. Результатом следственного эксперимента стал получасовой трехмерный ролик, снятый с шести стереокамер, и полный ноль по части полезной для следствия информации.

(Кому интересно: полгода спустя следственный видео-ролик купила киностудия «Сапфо-Фильм». Она использовала его для фильма «Убийство в Мьюзик-Холле» – абсолютно бездарного, смотреть не советую.)

Двадцать шестого апреля Виттенгеру позвонил начальник полиции Фаона и приказал передать дело в Главное управление Галактической Полиции. Вместе с делом ГП потребовала и тело Мак-Магга и всё то, что удалось соскрести со сцены. Взбешенный инспектор стал названивать губернатору. Губернатор, через своего секретаря, передал, что «всё согласовано, не вмешивайтесь». От своих знакомцев из Галактической Полиции Виттенгер так же не добился никаких объяснений. А те были только рады послать инспектора куда подальше, поскольку до сих пор не забыли, как полтора года назад инспектор выдавил их из дела о контрабанде запчастей к биороботам.

Двадцать седьмого апреля по синхронизированному времени старший инспектор Виттенгер напал на охрану Редакции. Он хотел прорваться к Шефу без ордера. Охрана, выполняя свой долг, оказала инспектору сопротивление, но силы были неравны. Подоспевший на помощь охране Нимеш из Отдела Стратегического Планирования упал в бассейн с фаонскими золотыми рыбками. Стряхивая воду, инспектор проследовал в направлении Отдела Оперативных Расследований. Выбравшись из бассейна, Нимеш первым делом удостоверился, что его позора не видела Яна, за которой он безуспешно ухаживал. Потом Нимеш стал кричать «дайте мне его сюда, дайте!», имея в виду инспектора.

Пока Нимеш кричал «дайте-дайте», Виттенгер успел добрался до Отдела Оперативных Расследований. О его нашествии все начальники отделов были уже предупреждены. Яна добросовестно заперла дверь и повесила табличку «Инфекционное заражение. Карантин» вкупе с желтой ромашкой, которую боятся все.

То ли Виттенгер от возмущения разучился читать, то ли зрение его подвело, но дверь он выломал. Точнее, он ее почти выломал – дверь спасло мужество Шефа, приказавшего Яне разблокировать замок. Распахнувшаяся дверь отнесла Яну в стенной шкаф, где висела верхняя одежда. Громоздкая зимняя одежда смягчила удар, поэтому Яна избежала телесных повреждений. Застряв среди курток и скафандров, она так и не узнала, что является, по мнению Виттенгера, единственным приличным человеком «в этом свинарнике».

Если Яна – единственный приличный человек во всей Редакции, то Шеф – единственный в нашей организации человек, способный утихомирить Виттенгера, в каком бы состоянии духа тот ни находился. При этом Шеф никогда не повторяется.

В кабинет инспектор вошел под громкое симфоническое «пам-пам». Завидев инспектора, Шеф приглушил набравшего в легкие воздух баритона, затем, коверкая слова и жутко фальшивя, пропел:

– Ya zval tebia i rad, chto vizhu.

Виттенгер замер на пороге.

– Древние правы, как все-таки жизнь подражает искусству! – громко вздохнул Шеф, с равнодушием рассматривая красную инспекторскую физиономию. Проволочка, она же теперь – дирижерская палочка, приказала оркестру стихнуть.

При встрече с прекрасным Виттенгер тушуется.

– Что вы там стоите, как Статуя Командора? Пусть я вас не звал, но все равно рад видеть. Подойдите, я пожму вашу каменную десницу.

Смешно сказать, но первое о чем задумался Виттенгер, когда его сравнили со статуей Командора, так это о том, соответствует ли должность Командора его настоящей должности и званию. В том смысле, не унизил ли Шеф его персону таким сравнением. Мгновенный поиск с ключом «командор», – и мозг Виттенгера выдал что-то наподобие «адмирала», иначе говоря, Шеф ему чуть ли не польстил, – к такому выводу пришел инспектор.

Они пожали руки.

– Присаживайтесь, – великодушно предложил Шеф. – Куда угодно, – добавил он, чтобы не выглядеть слишком великодушным.

Виттенгер уселся поближе к Шефу.

– Итак, старший инспектор и исполняющий обязанности… кстати, почему вы до сих пор «и.о.» Вас не хотят утвердить?

– В фаонской Службе Общественной Безопасности или, как вы предпочитаете говорить, полиции, нет должности начальника Департамента Тяжких Преступлений, – хмуро ответил Виттенгер. – Есть только должность исполняющего обязанности начальника Департамента.

– Инспектор, по-моему, вы шутите. Это, конечно, похвально, что в вашем теперешнем положении вы находите силы шутить…

– Такой должности нет, – отчеканил Виттенгер. – Нет и всё! Это традиция – назначать не начальника, а только и.о.

– Странная традиция… И откуда она взялась?

– Неужели не знаете? – недоверчиво покосился Виттенгер.

Шеф помотал головой.

– Последний начальник ДТП проходил в этой должности всего неделю. До этого он полгода ходил в и. о. – по некоторым бюрократическим причинам – и чувствовал себя превосходно. Через неделю после утверждения в должности у него случился инфаркт. Жизнь ему спасли, но оставаться на службе он уже больше не мог. Самое удивительное, что с его предшественником вышел похожий случай. Предшественник пробыл на должности ровно одиннадцать дней, в то время как обязанности исполнял четыре с половиной месяца.

– С ним приключился инфаркт?

– Нет, почему же инфаркт? Произошло три убийства в один день, и это – во время предвыборной недели! Новый губернатор его снял на следующий день после вступления в должность.

– Но вы только что сказали, что оба случая похожи. По-моему, они не совсем похожи.

– Да, но ведь я не сказал вам, из-за чего у последнего начальника ДТП случился инфаркт! – воскликнул Виттенгер, на ходу решая, то ли его держат за дурака, то ли Шеф поглупел с тех пор, как они виделись последний раз.

Мысли Шефа шли симметрично инспекторским, поэтому он попросил Виттенгера перейти к делу:

– Итак, я слушаю вас, инспектор. Вы, вероятно, хотели меня о чем-то спросить?

– Да, хотел! Я просто горю желанием узнать, зачем вы послали Ларсона к Великому Мак-Маггу. И почему Мак-Магг не соизволил дожить до встречи с Ларсоном, так сказать, лицом к лицу. И почему, наконец, дело передали Галактической Полиции? Вы их натравили? У вас там связи? Отвечайте! – потребовал инспектор, его физиономия пылала праведным негодованием.

Говоря минуту назад о «теперешнем положении» инспектора, Шеф имел виду, что Виттенгер ни на шаг не продвинулся в расследовании убийства фокусника. О том, что дело передано Галактической Полиции Шеф слышал впервые.

– Да не орите вы так! С чего вы взяли, что я вообще должен знать, куда вы передаете свои дела? Когда вы скидываете безнадежное дело в архив, вы, небось, так не орете. И не прибегаете ко мне. Ларсона я к Мак-Маггу не посылал. По этому поводу можете орать хоть до посинения, ответ не изменится.

– Я никогда не скидываю безнадежные дела в архив, – грозно пыхтя, возразил Виттенгер. Каким бы упертым он ни был, что-то ему подсказывало, что сейчас Шеф говорит правду.

– Снимаю обвинение, – благосклонно кивнул Шеф. – Взамен, снимайте свое.

– Попробую.

– Тогда, это всё?

– Черт с вами, снимаю все обвинения. Зачем, по-вашему, гэпэшникам понадобился убийца Маг-Магга?

– Найдите убийцу и спросите у него.

– Мне запретили вести расследование. ГП забрало все материалы, включая стол из патологоанатомической лаборатории, на котором лежали останки Мак-Магга.

Шеф присвистнул.

– Вы серьезно?

– Абсолютно.

– Надеюсь, хоть копии вы себе оставили?

– Ну второго такого стола у меня нет, как и тела Мак-Магга, – начал пыжиться инспектор. – Но что поддается копированию, я, разумеется, скопировал. Практически нелегально.

– Это делает вам честь, – и Шеф с одобрением посмотрел на инспектора. Любимую проволочку он согнул в вопросительный знак.

– Они у вас с собой?

– Частично… – уклончиво ответил инспектор.

– Давайте сюда. – Шеф указал на свой компьютер. – Говорят, вы там целое кино сняли. С него и начнем. Восстановим, так сказать, картину преступления.

Весь ролик Шеф смотреть не стал, но ту часть, где сержант, игравший Мак-Магга, сначала спорит со зрительницей без часов, потом кокетничает с полуобморочной девицей и, наконец, сраженный термодинамическим импульсом с грохотом падает, Шеф просмотрел четыре раза.

– Любопытный случай, – пробормотал Шеф, остановив картинку. – Снова не понимаю…

– Чего же вы не понимаете?

– Потом скажу. Покажите-ка мне оружие.

Виттенгер открыл файл с ТТХ найденного в правительственной ложе «Ижевска-667». Посмотрев на снимок бластера, Шеф недовольно покачал головой. Снимок его не устраивал. Он позвонил оружейникам и попросил принести ему аналогичный «Ижевск» с аналогичным прицелом. Через десять минут бластер принесли.

– Заряжен? – спросил оружейника Виттенгер.

Оружейник посмотрел на него, как на ребенка, и промолчал, – мол, раз он оружейник, то имеет дело с оружием, а разряженный бластер – это не оружие. Вслух он этого не сказал, потому что хорошо знал свои права.

– Зарегистрирован? – снова спросил Виттенгер, раздраженный нахальным молчанием оружейника.

Шеф отмахнулся:

– Если хотите, можете прямо сейчас зарегистрировать.

Оружейник ушел, оставив инструкцию по использованию данной модели «Ижевска».

– Как был выставлен прицел? – спросил Шеф у инспектора.

Тот, сверившись с файлом, показал.

– Расстояние до жертвы?

– Приблизительно сорок метров.

Шеф подошел к окну и навел бластер на подлетавший к Редакции флаер.

– Двести.

– Что, двести? – не понял инспектор.

– Двести метров. Далековато… – он перевел бластер вниз. – Надо кого– нибудь подождать. Нет, так, пожалуй, неудобно…

Шеф осмотрел кабинет.

– Тащите сюда вон то кресло, – приказал он.

Виттенгер без возражений подкатил кресло к окну.

– Теперь держите его покрепче, я на него встану.

Мягкое сидение было не слишком устойчивой опорой. Шеф балансировал как на канате.

– Сядьте ко мне на плечи, – предложил инспектор.

Тяжеловес Виттенгер способен вынести на своих плечах трех Шефов и не известно сколько Ян.

– Ага, а потом вы будете распространять слухи, что я сел вам на шею. Впрочем, вы уже перешли от слов к делу. Нашего лучшего сотрудника едва не утопили…

– Это был не Ильинский, – прямодушно возразил Виттенгер. – Точно могу сказать – не Ильинский. Кто-то другой. Ларсон сказал, что Ильинский в отпуске.

– Не следует понимать меня так буквально. И держите крепче… – Шеф вскинул бластер, направил ствол в сторону земли и прильнул к прицелу. – Вот, кто-то идет… – комментировал он, – программист из ОИБ, кажется… да, отпадает… а это… это женщина, так себе… женщин не трогаем… Ага! Начальник ОСП! Подойди-ка поближе…

Шеф играл в благородство, выбирая жертву одного с ним ранга.

– … пятьдесят… сорок пять… сорок… – вслух читал он индикацию в глазке прицела.

Так и не выстрелив, Шеф слез с кресла.

– Ну и что? – поинтересовался инспектор.

– Поставьте кресло на место.

Шеф вернулся к экрану компьютера. Виттенгер проигнорировал указание.

– Инспектор, вы вообще держали в руках то, настоящее, орудие убийства?

– Ну держал.

– В прицел смотрели?

– Смотрел, разумеется. К чему вы клоните?

– Инспектор, глядя в прицел, я сумел пересчитать все ресницы на левом глазу начальника Отдела Стратегического Планирования.

– Так вы ждете, что я спрошу, сколько вы их насчитали?

– Нет, я жду, когда до вас дойдет, что прицел дает слишком большое увеличение. Угол обзора минимален. При условии, конечно, что вы не перепутали отметку, на которую был выставлен прицел у «Ижевска» из правительственной ложи.

– Ничего я не перепутал. И положите бластер стволом к себе.

Шеф послушно перевернул оружие и продолжил:

– Ваш фильм, безусловно, плохая подделка. У сержанта и туловище и голова, как сказал бы Ларсон, коррелируют. У Мак-Магга в момент убийства туловище было обращено от зрителей, а виртуальная голова – к зрителям. Получается, что убийцу, который долго – почти час – дожидался удобного момента, ничуть не смутило это обстоятельство. Он не подумал, что в прицеле может быть и вовсе – не голова Мак-Магга, а какая-нибудь голограмма. Невнимательность стрелка меня несколько обескуражила. Сначала я решил, что, вероятно, кто-то из зрителей загородил от стрелка туловище Мак-Магга. Однако из вашего фильма следует, что за несколько секунд до выстрела ближайшая к Мак-Маггу зрительница упала в обморок. Иными словами, туловище Мак-Магга никто не загораживал. Следовательно, мое первое объяснение было ошибочным. Зато я нашел другое. Убийца видел в прицел только голову Мак-Магга, а голова смотрела на зрителей. Поэтому он выстрелил.

– Я бы поаплодировал, да руки устали держать кресло, – мрачно выдавил Виттенгер.

– Поаплодируете, когда я закончу. Спрашивается, для чего убийце была необходима такая точность при таком мощном оружии? Почему он стрелял именно в голову? Почему он вообще использовал «Ижевск», а не какой-нибудь легкий бластер, который мог бы уместиться в кармане? Нет, он предпочел тащить с собой эту полуметровую болванку. И прицел у бластера, прямо скажем, далеко не самый современный. Обычная оптика без автоматической стрельбы в момент захвата цели. С сорока метров Мак-Магга можно было убить из любой мало-мальски интеллектуальной мелкашки. Профессионал так и поступил бы, однако убийца использует простой оптический прицел с дальномером. Да еще с таким увеличением! Ну, есть идеи?

– Значит он не был профессионалом. Взял тот бластер к которому имел доступ. Ему не из чего было выбирать.

– А прицел?

– Прицел… – инспектор задумался. – Оптические прицелы используют, например, браконьеры, которые охотятся ради спортивного интереса.

– Почему?

– Потому что с интеллектуальным прицелом это уже не спорт, а стопроцентное убийство. За него на Фаоне можно получить срок. С оптикой – просто штраф, если, конечно, не рецидив…

– Гениально, инспектор! – воскликнул Шеф, чем вогнал собеседника в краску, ибо похвала застала инспектора врасплох. – Вы уловили суть! В Мак-Магга стреляли из охотничьего оружия. Но стрелял начинающий любитель, не сумевший даже толком установить прицел.

– Может я и гений, – сказал инспектор, – да только эти ваши рассуждения – тьфу! – ничего не стоят. Если он начинающий браконьер, то его нет в нашей картотеке. Оружие куплено нелегально, и не факт что убийца – фаонец. И вы не ответили на главный вопрос: почему в дело вмешалась Галактическая Полиция.

– Мак-Магг много гастролирует. Предположим, ему угрожали. Куда он мог обратиться? Естественно, в ГП, поскольку ее представительства есть на всех планетах. Вы собрали на него досье?

– Его давно собрали журналисты. Обратная сторона славы. Досье у него в порядке. Триединство великих: слава, женщины, деньги.

– Много?

– Чего, женщин?

– Денег.

– Птероркусы не клюют.

– Значит что-то другое.

– И это все, что вы можете мне сказать?! – возмутился Виттенгер.

– Пожалуй… – развел руками Шеф. – Нет, вот еще что. Подумайте на досуге вот над какой вещью. Некто использует неудобный инструмент для какого-то рискованного дела. Вы говорите, что у него не было выбора – он взял тот инструмент, который был у него под рукой. Но бывают и другие варианты, объясняющие неудачный выбор инструмента. Подумайте над этим на досуге.

– А ну вас, – в сердцах отмахнулся Виттенгер, – с советами вашими… Ладно, – добавил он мягче, – подождем слухов из ГП.

Он поднялся и заковылял к выходу. Шеф его окликнул:

– Инспектор, простите, что спрашиваю, но мне любопытно, зачем вы устроили на первом этаже разгром? Нимеша к рыбам отправили, дверь чуть не выломали…

– Чтобы никто не догадался, что я пришел к вам искать сотрудничества.

После встречи с прекрасным в Виттенгере иногда просыпается парадоксалист.

К восьми часам вечера того же дня Яна закончила обрабатывать информацию по всем взломам сейфов на рейсовых кораблях за последние пять лет. Закончив со взломами, она привела в порядок картотеку, сбегала в буфет за ужином для Шефа («без меня он давно умер бы с голоду»), просмотрела вечернюю почту, полила цветы, которые должна была полить еще утром, сказала Шефу «я могу идти» – от вопросительной интонации она избавилась еще год назад, добавила «до свидания» и выпорхнула из Отдела.