Текст книги "Иронии"

Вишни

 
Уже переспели вишни…
Психоанализ излишен…
Времени больше нет,
Курит в сторонке Фрейд.
Ждет его рак гортани —
К слову… Чтобы вы знали…
Сочная мякоть рая —
Косточку языком катая,
К горлу подкатит ком
Судорожным глотком,
Возгласом в тишину:
«Спелые вишни – кому?»
 

Охота из засады…

 
В загонной не участвуя охоте
И чувствуя, что время дня уходит,
Мы макияж наносим на лицо!
Теперь мы в маскировочной раскраске
И наблюдаем мир сквозь прорезь маски
И точку мушки, взятую в кольцо!
Мужчины – дичь! Ресурс, трофей, добыча!
Сезон открыт! Отстрел не ограничен,
Но как всегда – есть маленькое НО!
Охота из засады – лотерея,
Иллюзия, что выбор есть, вернее,
Иллюзия наличия его…
 

Про стихи…

 
Ценю стихи, где есть и нерв, и боль…
С дымком зажженной сигареты…
Где меж лопаток проступает соль…
От крыльев, позабытых где-то…
Ценю стихи с усмешкой на губах…
С надрывом, каверзой порою,
В зрачках которых притаился страх…
Напополам…
с нечаянной…
любовью…
 

Шахматы, карты…

 
Не испещрен словами белый лист…
А испещренный – черный – в стол был спрятан.
Так двигает фигуры шахматист…
Так листьев тень отбрасывает пятна…
Лицом ложатся карты на сукно —
Ладонью козыри закрыты.
Так пенится игристое вино
В коварном замысле гамбита…
Так затаился за губами вдох,
Так ложь тасует карты вперемешку,
Мне чудится, что так смеется Бог,
Скрывая от людей свою усмешку…
И кажется, что нужно с козырей
Зайти, но захожу с шестерки,
И только стук захлопнутых дверей
Моих ушей калечит перепонки…
Я понял: так смешались две игры,
Гамбит и прикуп, страстно торговались…
И только, побратавшись, короли
Над игроками искренне смеялись…
 

Осень парадоксов

 
Любитель каверз – Парадокс —
Вином пьянит и сносит башню,
Смеется над погодой слез,
А значит – осень бесшабашна!
 
 
Он приглашает на футбол!
А не на бал из желтых листьев!
В девятку забивая гол
Нагих деревьев-футболистов!
 
 
Он приглашает на парад!
Порой разгула листопада,
Смеясь, кружась – наивно рад!
Смешная осень – тоже рада!
 
 
Почти что сброшена листва!
Почти что сброшены оковы!
Ортодоксальная пора —
На счастье листья, как подковы,
 
 
Бросает каждому в ладонь!
Зажми! Будь счастлив ради Бога!
Пока в душе горит огонь!
Смешная осень-недотрога,
 
 
Вплетаясь в этот парадокс,
Смеется там, где надо плакать,
Летит, как поезд – под откос!
Запретные сметая знаки…
 
 
Как и зачем? И для чего?
Приходит осень парадоксов,
Когда ты знаешь, что всего
Ответов больше, чем вопросов…
 

Сука

 
Хочешь выстегать нервы?
Или чего-то острого?
Это довольно просто —
Найди себе стерву!
 
 
Мучают сплин и скука?
Ты – не граф Калиостро!
Жизнь – обитаемый остров.
Найди себе суку!
 
 
Пусть ты давно не первый!
Хочешь морально раздеться?
Открой свое сердце,
Она же твоя – стерва!
 
 
Войди к ней почти без стука!
Пусть она будет равной!
Лижет твои раны,
Она же твоя – сука!
 
 
Любишь летать по высям?
И не приемлешь меньше?
Найди свою Женщину!
Такую, какой ты сам!
 

Мясная лавка

 
Розовощекая афишная свинья,
Благочестив на первый взгляд хозяин…
И у прилавка – как размен ферзями —
На ужин мясо покупаю я…
 
 
Потребнадзор не зря жует свой хлеб!
Но над стерильной чистотой витрины
С кусками порционными свинины,
Чуть сладковатым запахом убийств и бед,
 
 
Невидимый, висит, под потолком
Застыв, животный страх, животный ужас:
Кого сегодня подадут на ужин
Бифштексом с кровью и лучком?
 
 
И счастлива ль блаженная свинья?
И так ли уж благочестив хозяин?
С какой поры они теперь друзьями
Вдруг стали? Удивляюсь я…
 
 
Ведь у хозяина – всё тот же острый нож,
И вечером с ним лучше не встречаться,
Когда несет своим он домочадцам
Законную добычу… Что ж…
 
 
За правом обниматься с палачом
Стоит Иудин грех подобострастья
Цепочкой маленьких предательств,
Свершенных персонально, день за днем…
 
 
Всему своя цена… Всему свой срок…
И видимо, меня уже приперло…
И потому теперь не лезет в горло
Свинины непрожаренный кусок…
 

Лицедейство

 
О, лицедейство! Злое ремесло!
Актеров хоронили за оградой!
Схлестнулись намертво Добро и Зло
Под маской – филиал земного ада…
…Чужую роль играя, оживать,
Быть вечно на кого-нибудь похожим…
И, трогая руками, осязать
Бесчувственный картон на месте кожи…
И кажется, что хочется сорвать,
Царапая фатальный глянец краски,
Поддеть ногтями… отодрать
С лица очередную маску…
Не пригибаться, верить, знать, желать!
И слышать – пролетают пули-дуры!
И свежий ветер вожделеет снять
Оскал мимической чужой мускулатуры…
Отслаивая плоть жестоко, изнутри,
С обратной стороны прилипшей маски,
Как холод обжигает и горит
С монгольских скул ободранное мясо…
И улыбаться наготой костей
Во весь оскал, не зная укоризны!
Тугим узлом надежды и страстей,
Отмеренных в моей короткой жизни!
 

Держу тебя…

 
Держу тебя… Когда я есть…
И в день, и в ночь… Когда ты здесь…
Когда закравшаяся взвесь
Дождя… Таит отложенную месть…
Накоротке…
Держу на длинном поводке
Иллюзий… В тающей руке
В холодной масляной реке
Держу, как будто наяву…
Но знаешь ты, что – на плаву…
Сквозь расстояний пепел, тьму
Держу тебя – пока живу…
Держу как призрачную нить…
Ты не обязана хранить
Воспоминаний суть… И жить
Не ведая, кому служить…
Внезапно выскользнув из пальцев,
Нож под лопатку – расквитаться…
А может, может может статься
В тьму отступить, чтобы остаться?
Спиною чувствуя, желать,
Оглядываться, осязать
Мурашками по коже, знать…
Из рук тебя не выпускать…
Держать…
 

Огни святого Эльма

 
Нас держит штиль пять дней подряд,
Теченье сносит к мелям,
Зловещим пламенем горят
Огни святого Эльма.
 
 
И днем о них не говорят,
Лишь по душам отдельно,
Как ночью черною горят
Огни святого Эльма.
 
 
Как черти приглашают в ад
Беспечно и бесцельно,
На мачтах дьявольски горят
Огни святого Эльма!
 
 
Здесь ветру каждый был бы рад
Надеждой на спасенье!
На мачтах радостно горят
Огни святого Эльма.
 
 
Но добрым знаком нас хранят,
Им верим безраздельно.
Благословением горят
Огни святого Эльма.
 
 
Коль мы воротимся назад
За доброй пинтой эля,
Мы вспомним, как во тьме горят
Огни святого Эльма…
 

Зарисовка

 
Пастель, гуашь иль акварель?
Что выбрать мне для подготовки?
Чтоб проступали в зарисовке
Октябрь и солнечный апрель?
 
 
Апрелем дышит акварель,
Но нет в ней осени раздумья…
Пастель не выразит апрель,
Но в ней – загадка полнолунья…
 
 
А может, все-таки гуашь?
Нарисовать иные дали…
В которых места нет печали…
Нет… Грифель, мел и карандаш,
 
 
Одним движением скользя,
Очертят твой точеный профиль.
И лягут на бумагу строфы,
Раз выбрать технику нельзя…
 

Отказ

 
Бывает в жизни пару раз,
Случается – бывает больше,
И на раскрытии – отказ!
К твоим секундам приурочен.
 
 
Нельзя никак предугадать,
Где и когда, на первом, сотом…
Никак нельзя его не ждать
На тренировке липким потом…
 
 
Неправда – жизнь не пронеслась —
Земля продолжила вращаться.
Случился скоростной отказ —
Невыход камеры из ранца.
 
 
И, словно в медленном кино,
Вытягиваю постепенно
Отцепки красное пятно —
Кольцо запаски до колена!
 
 
Надсадный холодок в груди —
Паниковать смертельно глупо,
Лишь краем глаза проводить,
Ругнувши отошедший купол…
 
 
Затем хлопок, как эдельвейс,
Раскрывшийся над головою,
И шелк запаски примет вес,
Держа спасительной рукою…
 
 
А дальше – все как и всегда…
Пролет, подушка, приземленье…
Появится средь прочих дат
Второй нежданный день рожденья.
 

Шрам

 
Пересечет глубокий шрам
Наискосок напоминаньем,
Придав мужской неброский шарм
Скупым сухим воспоминаньям…
 
 
Пересечет багровый шрам,
Граня всю жизнь на до и после,
Деля судьбу напополам
Без лишних каверзных вопросов…
 
 
Пересечет полоской шрам
Над кадыком струну под кожей,
Перечеркнувши путь словам,
Чтобы они не стали ложью.
 
 
И побелеет старый шрам,
Как верный друг седеет рано,
Свербя к дождю по вечерам,
Храня покой зажившей раны…
 

Шинели

 
Убаюкает выпавший утренний снег,
На плечах не успевший растаять,
И невольной слезою у сомкнутых век
Обжигает горячая память…
 
 
Интендантская рота приходует их
После боя… Замерзших, забытых…
Я прошу об одном… Кто остался в живых,
Не снимайте шинелей с убитых…
 
 
Воля ваша… Чей брат здесь, чей сын —
Все равны, ни святых, ни умытых.
Интенданты! возьмите часы…
Не снимайте шинелей с убитых…
 
 
Ведь они навсегда не оставили строй,
Полегли в гимнастерках пробитых,
Стали снегом, ручьями, зеленой травой.
Не снимайте шинелей с убитых…
 
 
Не снимайте шинелей с убитых Солдат,
Не глумитесь над памятью павших.
Им теперь все равно… И не стыдно предстать
Перед Богом в нательной рубашке…
 

Дождь…

 
В тот вечер дождь не шел, не падал, не стонал,
Не бил по кровле, не звучал металл,
Он просто был, присутствовал,
Витал…
Был пылью водяной, туманом, сном,
Упавшим облаком, просеянным песком,
Сквозь пальцы ускользнувшею рекой,
Одновременно – взвешенной водой…
И чем-то мою душу бередил,
Не требовал, не плакал, не просил,
Не выбивался из последних сил,
Но, как и ты – существовал и был…
Вокруг, вовне, вне времени и лет,
Дразня фонарный отраженный свет,
Рукой прохладной остужая лоб,
Больной любви горячечный озноб…
И что-то тихо на ухо шептал,
И падал, шел, присутствовал, витал…
 

О чем же я? О чем?

 
Не отрекусь, не отречен,
Очерчен, но не обручен.
О чем печаль твоя? О чем?
Что добровольно отлучен…
Что был сверкающим ручьем,
Неся любви последней челн,
Мрак наступивший абсолютно черн,
Но взрезан снизу вверх лучом,
И, чувствами играя, как мячом,
Что было до – все было ни при чем.
Вниз плетью ниспадающим плечом
Стрелы обломок был не извлечен,
И звездный сонм еще не перечтен,
Подбит баланс, сведен, закрыт, учтен,
И звездочет, сбиваясь, удручен,
Хотя и мудр, суров, учтив, учен…
И перстень Соломонов наречен,
Что все пройдет…
О чем же я? О чем?
 

Последнее одиночество

Уронит ли ветер в ладони сережку ольховую…

Евг. Евтушенко

 
Ты думаешь, кончилось последнее одиночество?
Полоской забрезжил в тумане рассвет?
И хочется верить, и вправду ведь хочется
Узнать на вопрос этот важный ответ…
Узнать до того, как оно обесценится,
Как холод его перестанет призывно манить.
И то, что казалось незыблемой целостью,
Рассыпется в прах, и зажгутся огни
Иных миражей, вожделений, надежды,
Последней любви запылает безумный огонь,
И, все понимая, уже не останешься прежней,
Свое одиночество ставя на кон…
Иль все-таки сбудется злое пророчество
И раненой птицей забьется в стекло…
Ты думаешь, кончилось последнее одиночество?
А может быть, время его не пришло…
 

Надышаться…

 
Надышаться тобой, надышаться,
Тени под ноги ночью ложатся,
Даже если пробило двенадцать,
Нужно только дышать – надышаться
Пряным сном чабреца и полыни,
И шуршащей волною, что схлынет,
Нежной хвоей, порывистым ветром
И в тумане лежащим рассветом.
Окунуться в тебя, раствориться,
Перетечь, дать надежде случиться,
Даже если пробило двенадцать,
В каждой клеточке тела остаться…
 

Не ожидай!

 
Не ожидай! Не повторится
Рябины вкус… Ни этот май,
Желанье жить, Жар-птицу
Не отпускай… Не отпускай
Тепла счастливых дней,
Из сжатых рук не выпускай
Поводья взнузданных коней,
Пока в душе звучит свирель,
Люби, целуй, дыши, желай!
И плечи женщины своей,
Обняв, уже не отпускай!
Не ожидай, что будет длиться
Короткий миг, не ожидай,
Что все иначе повторится,
Не ожидай, не ожидай.
Не ожидай – иди навстречу
Дождям своим – не замечай
Потерь, ведь только время лечит.
Своей любви не забывай!
Не ожидай ни бед, ни буден,
Друзей своих не предавай.
И дальше будет пусть, что будет.
Не ожидай… Не ожидай!
 

Постфактум

 
Люблю. Наивно и неброско,
Постфактум… Жду,
Не ожидая отголоска,
Скользя по матовому льду,
Застывшему, подобно воску
Оплывших свеч… А тень
На грифельном наброске
Так мечется в границах стен,
То удлиняясь, то ложась
У ног… Дрожа… Пульсируя… Змеясь…
Так бьется связь…
Как думал я, что прервалась…
А скоро снег…
Где, вновь безмолвия боясь
И стрелок ускоряя бег,
Плетя причудливую вязь,
То ручейком оборотясь,
Зимы пережидая вечность,
То, обнажив свою беспечность,
Поет, нисколько не таясь,
У верхних нот срывая голос,
До обнаженности, до голых,
Кричащих нервов, хрипоты,
Шепча губами – только Ты.
Люблю… Тебя… Упрямо… Жестко…
Жестоко… Не жалея… Воздух…
Спрессован… Здесь… Не потерплю…
Иного… Весь… Тебя… Люблю!
 

Крест

 
И снова примеряешь крест,
Тот, на котором быть распятым.
Пусть кто-то до тебя воскрес
Назло своим прибитым пяткам.
 
 
Затылком ощущая груз,
Ты огражден наполовину.
Распятье защищает спину,
Открытой оставляя грудь.
 
 
Ни оглянуться, ни сравнить —
Не каждому дано воскреснуть,
Взирая со скалы отвесной,
Чуть улыбаясь, сверху вниз…
 
 
Прости меня за звук шагов,
За невозможность быть распятым,
За то, что сделала крылатым,
За не твою – твою любовь.
 
 
За тягу к перемене мест,
За неизбежность опечаток,
Ведь на спине, как отпечаток,
Твоей любви впечатан крест…
 

Ночное шоссе

 
Стекает по стеклу озябший дождь,
Кусок дороги выхвачен из тьмы,
Озноб – иль просто выбивает дрожь
Пришествие простуженной зимы.
 
 
Поль Мориа печален и учтив,
В мой мир сошедший с радио FM,
Как будто бы стирает негатив
Избитых слов, поступков, жестов, тем…
 
 
И остается лишь свеченье шкал,
Зеленых стрелок… Ветер, шорох шин
Уносят прочь от той, кого искал,
От полной конгруэнтности души.
 
 
И я замру, ни жив и ни убит,
И в жилах только этиленгликоль,
Чтоб пережить всевластие зимы
И переждать весь сумрак, ночь и боль…
 
 
А дождь замерзнет, перейдя в метель,
Застынет, образуя гололед,
А щетки трут глубокую пастель
На лобовом стекле, которое несет
 
 
Печать души с отметиной на лбу,
Потеки кристаллической воды,
Вдруг превращая нищую судьбу
В полночные искания любви.
 
 
О, каверзы пространства и времен!
В себе пытаясь вновь соединить
Тех, с кем давно соединен,
Я вновь и вновь утрачиваю нить.
 
 
И я лечу сквозь тьму и гололед,
Поль Мориа мне душу бередит…
Чем завершится мой ночной полет?
И с кем меня он вновь соединит?
 

Я не боюсь смотреть в глаза

 
Я не боюсь смотреть в глаза,
Спиной не страшно повернуться
К тебе – как встарь – под образа,
Грешно и нежно прикоснуться.
 
 
Ты можешь научить летать
Наперекор, наивно, дерзко,
Стремиться вверх, любить, желать
И властна – сонного зарезать…
 
 
И нравится, что, мне под стать,
Ты вожделенна и опасна.
С огнем не принято играть,
Люблю тебя – и этим счастлив…
 

На берегу лесной реки

 
На берегу лесной реки,
Где в тихой заводи у плеса
Пожухлых листьев медяки
Кружат, как прошлые вопросы,
Где в черной масляной воде
Багряный лес не отразится —
Осенний перелом к беде,
А лето будет только сниться…
Где, взявшись за руки с тобой,
Чтоб никуда уже не деться,
Не отпускать свою любовь
И долго молча слушать сердце…
 

Этот город был полон тобой

 
Этот город был полон тобой,
И шаги наши были легки,
И звенел небосвод голубой,
А теперь там одни сквозняки.
На промытых водой площадях
Ветер вальсом осенним кружит,
Ведь дожди никого не щадят,
Нынче город в безлюдье лежит.
Ныне город пустынен и гол,
Одиночество рушит мосты,
Проигравши, бросает на стол
Звон крапленой колоды листвы.
То предзимье – одна маета:
Перелом, ожидание, грусть,
Бесприютность, озноб, суета,
Будто лето нам шепчет: «Вернусь!»
Прозвучит звук твоих каблучков,
И наполнится город тобой,
И войдет в этот город любовь,
Из разлуки вернувшись домой…
 

Все было до тебя…

 
Все было до тебя, и календарь,
Конечно, врал, отсчитывая даты.
Листая дни, простуженный ноябрь
Вдаль провожал обманутых пернатых.
И что-то было в осени чужой,
Предательской невероятно злое,
И не было ни слова за душой,
И каждое – терзало за живое.
И звуков не было – одна лишь боль,
А лужи – незатянутые раны,
И одиночеством была любовь,
И странно, странно.
Неведомо пересеклись пути,
Качались кипарисовые тени.
Так, видимо, могло произойти
Судеб сплетенье…
 

Ах, осень… Растворясь, ушла

 
Ах, осень… Растворясь, ушла
Без выдоха, не попрощавшись,
Как будто что-то не нашла,
Ища в себе, наверно, счастья.
Не долюбив, не досказав
И не простив… Не оглянувшись,
Потупив желтые глаза,
Лисою рыжей обернувшись,
Бросая красные листы
Для псовой бешеной погони,
Следы, кровавые следы,
Когда тебя по следу гонят
По перелескам, по полям,
По свежевыпавшему снегу:
«Ату ее! Ату! Стреляй!»
А облака плывут по небу…
И небо зимнее, упав,
Тебя в сыром тумане скроет.
Погоня, след твой потеряв,
Кружа на месте, воет, воет…
Ах, осень… Перелом, пожар,
На переходе в ирреальность
Снежинки медленно кружат —
Безмолвно… Тихо… Инфернально…
 

А осенью все может быть

 
А осенью все может быть…
И, в омут с головой бросаясь,
Не опасайся полюбить,
Любимой быть не опасайся.
Не опасайся подарить,
Любовь принять ты попытайся,
Ведь невозможно жизнь прожить,
Совсем глазами не встречаясь.
Ведь впереди на сотни верст
Расстелены снега и вьюги.
Застыл в глазах немой вопрос:
А что мы значим друг для друга?
А разве мы могли пройти,
Не встретиться и разминуться?
Преодолимы все пути,
Но нет возможности вернуться…
Ведь осенью все может быть,
И жизнь петляет, словно заяц,
Не опасайся полюбить,
Любимой быть не опасайся…
 

Молитва

 
Как часто, Господи, ты слышишь слово «дай»!
Услышь меня средь голосов просящих,
Прошу лишь об одном – не отбирай
Ты малого в потоке уходящем.
Не отбирай предутренней росы,
Оставь совсем незначимую малость
И в пене у прибойной полосы
Забудь надежды скомканную жалость.
Не отбирай возможности любить,
Сиротский хлеб извечно черств и горек,
Благослови предательство простить
И видеть, как садится солнце в море…
Забудь меня, что можно отобрать
Надежду женщины в истоме заоконной,
Доверь дождям медлительно стекать
По стеклам одинокого балкона.
Оставь печаль разлук, нежданный вдох,
Счастливый смех, подснежника рожденье.
Я знаю, что ты можешь – ты же Бог,
А человек – твое лишь отраженье…
 

Казалось…

 
Казалось, ждал ее всю жизнь,
И думалось – отрада сердца,
Но вдруг попробуй обопрись,
И невозможно опереться…
Когда ты скажешь «я люблю»
И слово вылетит, как птица,
Тебя расчетливо убьют,
Ведь невозможно защититься.
И это все произойдет,
Быть может, поздно или рано,
И упадет на тонкий лед
Влет дробью срезанный подранок…
…Ты выживешь, и старых ран
Не различить, но все же, все же
Болит к дождю по вечерам
Свинец предательства под кожей…
 

Обоняние

 
Обоняние, нюх по-волчьему,
Жизнь вдыхаю свою сквозь ноздри,
Хоть зовут-то уже по отчеству,
Кружит голову терпкий воздух.
Запах крови и запах женщины,
Разнотравье, озон, морозное
Утро раннее – в нем повенчаны,
К удивленью, луна со звездами.
Обостренно чутье звериное,
Где капканы и где свобода,
И, свернувшись клубком, змеиное
Обоняние скалит морду…
 

Любовь без обязательств

 
Ни поединок, ни расчет,
Ни пониманье обстоятельств
Не остановят, но влечет
К себе любовь без обязательств…
Без внешних видимых причин
Струей глубинного теченья,
Без масок, грима и личин,
Не принимая отреченья.
Влечет, как черная вода
Над омутом – водоворотом,
Глаза – бездонная беда,
И счастье – в зелье приворотном…
Когда нет умысла в игре
И все естественно и просто,
В осенней золотой поре
Сплелись ответы и вопросы.
Но толку нет ни вопрошать,
Ни ставить дерзкие ответы.
Есть смысл любить и все прощать.
И не жалеть о прошлом лете…
 

Ладонь

 
Ладонь в ладонь, касаясь пальцами запястья,
Едва дыша, боясь спугнуть,
Друг в друга проникая, словно ртуть,
Ловя губами призрачное счастье,
Стоять и обниматься на ветру,
Воспринимая данное как милость,
Благодаря, что все так приключилось,
И понимая, что дожди сотрут
И выбелят и волосы, и спины.
Вторую жизни перешедши половину,
Дороже ценишь, ведь глаза не лгут
И руки не страдают от иллюзий.
Еще на шее не затянут узел
В тугую неизбежности петлю…
И каждый вдох бесценен, обречен
Быть счастьем, быть страданьем, быть наградой,
Горящею и трепетной свечой,
Осеннею последнею отрадой…
 

Когда туман обнимет плечи гор…

 
Когда туман обнимет плечи гор
Упавшей мантией прохлады,
Взгляд затаит внимательный укор
Осознанной невысказанной правды.
Что может нас друг к другу влечь,
Ведь юность пролетела так беспечно,
Осталась зябкость непокрытых плеч,
А жизнь длинна, но все-таки конечна.
Рука – тепла… Снег – холоден… Ладонь
Хранит прикосновений безмятежность,
Что дарит прикрываемый огонь,
И оттого невыразима нежность,
Застывшая за гранью спелых губ
Вишневым послевкусием заката.
И, словно драгоценность, берегу
Лишь для меня оставленного клада.
 

Сказочные дни

 
Какие сказочные дни!
Какая призрачная осень!
И звезд манящие огни
Благословение приносят.
 
 
Какой лирический закат,
Любуясь в небе сам собою,
Из-под ресниц мелькнувший взгляд
Сопровождается любовью.
 
 
Как будто все предрешено —
И этот взгляд, и эта осень.
Судьбы моей веретено
Успокоение приносит.
 
 
Какие ласковые дни!
Лист желтый под ногою хрустнет,
Тепло последнее хранит,
Сопровождая легкой грустью…
 
 
Так паутинками летит
Последним вальсом бабье лето,
Шальную голову пьянит
Легко, наивно, безответно…
 

Танго

 
Закрой глаза… Войди в страну
Из запахов, тепла, прикосновений,
Где берег трется о волну
Благословений,
Где танго ласковый мотив
Звучит и властвует над нами,
Мелодия задумчиво летит
И кружится с закрытыми глазами.
И всё легко, и попадают в такт
Дыханье, ритм шагов, движенья,
Всё в унисон – и бархат, и закат,
И в зеркалах камина отраженье.
И в танго – жизнь переплелась,
И крови две схлестнулись и смешались,
И между душ – невидимая связь,
И глубина, и легкость, смех и шалость.
И откровенность, искренность – они
Так дороги, и так неоценимы,
Так путеводны звезды и огни,
Что сердцем зажигаем для любимых…
 

Скажите нужные слова

 
Скажите нужные слова
Здесь и сейчас, ни до, ни после.
Ах, как кружится голова,
Когда их тихо произносим.
 
 
Скажите важные слова,
Скажите их как можно тише,
Чтобы расслышали едва
Слова, дарованные свыше.
 
 
Скажите нежные слова,
Когда листвой кружится осень.
Пусть предстающие ветра
По миру их скорей разносят.
 
 
Скажите главные слова,
Те три единственные слова,
Чтобы в ответ услышать «да»
И больше ничего другого.