Текст книги "Иронии"

Снег в Сочи

 
К утру нежнейший снег укутал Сочи,
Скрывая в тишине безлунной ночи
Следы, шаги, невидимый прибой,
И, наслаждаясь этой тишиной,
Дары свои все сыпал, сыпал, сыпал,
К рассвету весь благословенно выпал
И более уже идти не мог.
Все рассказав, оставил между строк,
Что не прочесть нельзя, передоверить,
И как душа поет – нельзя измерить.
И, данный Богом изначально свыше,
Поведал то, о чем нельзя услышать,
Лишь ощутить, чего желает Бог
На перекрестке судеб и дорог,
Ловя в ладони каждое мгновенье
То волшебство, причуду, мановенье…
…Все это знает сумасшедший снег,
Что выпадает в Сочи раз за век…
 

Хватило б смелости любить

 
Хватило б смелости любить,
Смотреть в глаза и быть открытым
И никого чтоб не убить
Из-за боязни быть убитым.
 
 
Хватило б смелости уйти,
Когда в душе остыли чувства,
И если сказано – «Прости»,
Хватило б смелости вернуться.
 
 
Хватило б мужества признать
Свою мучительную слабость,
Душой спокойно принимать
Свои ничтожество и малость.
 
 
Хватило б смелости просить
Прощенья, но не унижаясь,
И самому ее простить,
Благословить, навек прощаясь.
 
 
Хватило б смелости прожить,
С любовью прошлою расстаться,
Чтобы все это пережить —
Хватило б сил, чтобы подняться…
 

Беги, Беглец

 
Беги, Беглец, Беги, Беглец!
Ты не изгой и не гонец,
Через леса, через поля,
Где зеленеют тополя,
Туда, где выжжена земля,
Не от меня – а от себя!
Беги, Беглец, Беги, Беглец!
Сквозь олимпийских пять колец,
Беги сквозь стук больных сердец,
Начал уж нет, а лишь конец…
Беги, Беглец, Беги, Беглец!
Беги за реки, за моря,
Где занимается заря,
Цвет мандариновый был зря…
Плоды как гроздья янтаря…
Уж не твои и не мои.
Вдогон смеются фонари,
И серым волком за флажки
Беги, Беглец – Беги, Беги!
Сквозь пепел выжженной степи…
Мой смех преследует тебя.
Необитаема земля,
Лишь черный призрак корабля
Безмолвен, выбрав якоря…
Когда в бессилье упадешь,
Поймешь, где правда, а где ложь,
И что обратно не вернешь,
Ты знаешь все, осознаешь…
Что предаешь…
Беги, Беглец…
 

Дуэль

 
Как жал начищенный сапог
За час до утренней дуэли,
Листва по щиколотки ног
Желтела…
 
 
И тучи хмарились, и лег
Туман в ложбинах,
Тянула птичий клин в полет
Чужбина.
 
 
Виднелась между облаков
Полоской просинь,
Шепча на ухо пару слов:
«Мы – гости».
 
 
И, видимо, попутал бес
Стреляться в осень.
Молчание прозрачный лес
В себе уносит.
 
 
Потом был выстрел, кровь и боль,
И врач над телом.
…Душа моя была с тобой.
И отлетела…
 

Шут

 
Я – шут, любимец и изгой,
Был вознесен, затем распят толпой,
Я ничего не исказил,
Лишь их собой изобразил.
 
 
Под милой маской шутовства
Скрывается жестокость правды,
И вычурный гротеск бравады
Боится белого листа…
 
 
Я – лист из Книги Перемен,
Я не прочтен, не понят, глух и нем,
Мой тайный смыл загадочен, неясен,
Недосягаем, стало быть, прекрасен!
 
 
Особы голубых кровей,
Вы – персонажи для насмешек!
Я в вас настолько перемешан,
Смеясь над глупостью своей!
 
 
Сквозь сто зеркал помножен отраженьем —
Победа обернулась пораженьем…
Мой мокрый след волна сотрет, шипя —
Вы в зеркале узнаете себя.
 
 
И ты поймешь, что все – тщета!
И можно, говоря – молчать,
Мелькнет на миг из-за плеча
Усмешка мудрого шута…
 

Сотый прыжок

 
Ну вот, уложен парашют,
Короткий взлет,
Осталось несколько минут
Понять, чего недостает
На этой суетной земле.
И тянет ввысь,
И, растворившись в белой мгле,
Отмерить жизнь
Грунтовкой взлетной полосы,
Как в первый раз,
Секунды спрессовав в часы,
Получишь час.
Всего падения с высот,
Как краткий миг,
И синь заоблачных красот
Чтоб ты постиг.
Мгновенье до
Того, как все произойдет,
И не останется следов,
Лишь самолет
Мелькнет в разрыве облаков,
Потока свист…
Играет дьявол или Бог
Жестокий твист.
Зачем, зачем тебе туда,
Где ты один?
Зачем туда, где высота?
И нет причин.
Зачем тебе туда, за грань
Добра и зла?
Ты не излечишься от ран,
Но, как вчера…
…Отмашка, и уходит вверх
Медуза, камера, рывок —
И купол цел.
Сегодня – сотый мой прыжок,
Как и хотел…
 

Ноктюрн

 
Ноктюрн номер пять, ля диез,
Для сердца с оркестром,
Со скрипкой и без.
И северным ветром
Разлука играет на струнах души,
Серебряной флейтой в промерзшей тиши
Продутого всеми ветрами пространства.
И в поисках непостоянства
Летит ее звук,
Как птица, из нервных прокуренных рук.
Зачем постоянство, статичность, гранит, монумент?
Сегодня мы живы, а завтра – уж нет.
Ловлю тебя в каждом дыхании дня,
В рассвете, мерцанье огня,
И в северном ветре,
И в солнечном свете.
Ты только моя.
 

Пепел

 
Я – пепел. Я выцветший отблеск костра.
Я светел, поскольку я умер вчера.
Холодные угли подернуты пеплом,
Седым и бесстрастным. И северным ветром
Развеян мой прах.
Потеряна сущность
И вместе с ней страх.
И солнечным светом
Струится сквозь веки небес синева.
Не хлебом насущным, а небом
Душа непрестанно жива.
Я – пепел,
Возврат в изначальный исток бытия.
Я – ветер, свободно играющий хлопьями дня.
Я вам благодарен за замкнутый круг,
За эхо, гудки поездов и разлук,
Прощаю! Прощенье прошло сквозь меня.
Я – пепел, упавшее тело огня.
 

Имя

 
Подарю твое имя ветру,
Легкокрылым беспечным потокам,
Пусть они разнесут по свету,
Чтобы не было одиноко.
 
 
Чтоб была ты повенчана небом,
Бесконечною звездною пылью,
Чтобы быль превратилась в небыль
И потом стала снова былью.
 
 
Чтобы имя разбилось о скалы
И вплелось в разговор прибоя,
А потом наконец устало,
По щеке пробежав слезою.
 
 
И упало в ладони снова,
Помня грех своего паденья,
Это слово, всего лишь слово —
Отражение откровенья.
 

И было мало дня…

 
И было мало дня,
Недели. Двух недель,
И месяца, и языки огня
Стелили нам постель
Из листопада,
Инея. Нежданная метель
В ветвях заброшенного сада
Качала звезды,
Падала в купель
Бездонных глаз.
И, как награда,
Ты вновь была моей,
Вновь воплотясь из звездного эфира.
Минуты было мало, часа, дней
И всех сокровищ мира.
 

Невербальное

 
Вопрос в глазах – ответ у губ,
Неважно то, о чем ты спросишь,
Дрожат березы на ветру,
Безудержно вмерзая в осень.
 
 
И то ли дрожь их, или страх,
Предчувствия немая просинь,
Как слюдяной листвы размах,
Вкрапленный в ледяную проседь.
 
 
Но блеск зеркал у влажных губ
Чуть затуманится дыханьем,
Ведь губы никогда не лгут —
Ни в ночь любви, ни в час прощанья.
 

Зимнее

 
Холод. Роза касается губ.
Выгнутый звук.
Саксофона мундштук.
А сквозняки не лгут.
 
 
И от чела – вниз.
Шеи изгиб влит
В форму, где верх – низ.
Это живой монолит.
 
 
Это не о́рган – орга́н
Из водосточных флейт,
Не завоеван – дан —
Из родника – пей!
 
 
Родинка на груди…
Словно по нервам бегут
Вечные сквозняки —
Роза касается губ.
 

Я этой осенью бы мог…

 
Я этой осенью быть мог
Одет совсем не по погоде
Назло насупленной природе
И под дождем бы не промок…
 
 
Я этой осенью бы мог
Не бередить, о чем-то бредить
И не дотронуться, не верить,
Не возвратить давнишний долг…
 
 
Я этой осенью бы мог
Всю жизнь переиграть по нотам,
Но есть в неправильности что-то
Недостижимое для нот…
 
 
Я этой осенью бы мог
На сотню верст к тебе быть ближе,
Но ветер капли с окон слижет,
Дописывая эпилог…
 
 
Я этой осенью бы мог,
Все раздарив, остаться нищим,
Пропасть, сбежав из городишка
Одною из пяти дорог…
 
 
Я этой осенью быть мог
Пять раз убитым и сожженным,
Но вряд ли – рукоположённым,
Я это – тоже превозмог…
 
 
Я этой осенью бы мог
Еще остаться атеистом
И незапятнанным… и чистым…
Не зная смысла слова «Бог»…
 
 
Я этой осенью бы мог
Не дописать последней строчки,
Не умереть сегодня ночью,
Уткнувшись взглядом в потолок…
 
 
Я этой осенью бы мог…
 

Магеллановы облака

 
Вдруг осознаешь с ноткой печали,
Как утекает жизни река…
А в сумрачном небе загадкой мерцают…
Магеллановы облака!
 
 
Греческой амфорой, брошенной в море,
Мухой, застывшей в смоле янтаря,
Выигрыш призрачен, проигрыш – спорен.
Что же останется после меня?
 
 
Просроченный «Сайпрес», система в сборе.
В А-пятом формате томик стихов,
Упоминание в разговоре
И недописанная любовь…
 
 
Отброшены прочь дожди и печали.
Какие вершины дразнили, маня!
Пусть все, что сегодня сзади оставил,
Я верю, завтра найдет меня!
 
 
…Регламентный «Сайпрес», система в сборе.
В А-пятом формате томик стихов,
Упоминание в разговоре
И недописанная любовь…
 
 
Пусть ожидают тебя перемены,
Искрится россыпью Млечный Путь.
Край обетованной Ойкумены
Ты можешь запросто перешагнуть!
 
 
И значит, надо снова отчалить,
Я знаю точно, наверняка,
Что в небе висят, призывно качаясь,
Магеллановы облака!
 

Элегия

 
Между большим и указательным…
Мохнатым стебельком подснежника
Замрет любовь не показательно,
А умозрительно и нежно…
 
 
И, как горошина меж пальцами,
Спелёнутой застыв вселенною —
Она уже не может спрятаться,
И захлестнет волною пенною.
 
 
Сказали б физики – энергия
Высвобождается при взрыве…
Ассоциация – элегия…
С аллегро душ в одном порыве.
 
 
Заключена сейчас меж пальцами,
Дрожа, пульсируя, сжимаясь…
Вдруг полыхнет протуберанцами,
Ни с чем нисколько не считаясь…
 
 
И мы застыли за мгновение,
Обнявшись… до Большого взрыва,
Дыханье затаив… Элегия…
Невольно нас соединила…
 

Маленький Принц Дориана Грея

 
Следами аутодафе
Чернь костровища,
Спит алкоголик подшофе,
Обрящет тот, кто ищет…
 
 
Так ночью лучшее в себе
Тайком сжигаем,
А утром запах этих бед
Вдыхаем…
 
 
Последний лист твоей любви
Сгорел намедни,
И запах в воздухе висит
Сожженной ведьмы.
 
 
Упорствуя, стыдясь, боюсь,
От кожи содранной немея,
Под инеем холодных чувств
Узнать себя…
В портрете Дориана Грея…
 
 
…Забери ты меня, забери…
Двери настежь мои отвори,
Что написано мелом – сотри,
Ты, я вижу, плохой сценарист…
 
 
Я живу ведь давно год за три,
Сигарету свою докури.
Только ты не от дыма охрип,
Это сердца сорвавшийся ритм,
Забери ты меня, забери…
От сверкающих лаком витрин
В догорающий отсвет зари…
Не молчи, я прошу – говори,
Тот, который внутри,
маленький Принц…
Антуана…
де Сент-Экзюпери…
 

Не суть…

 
Не суть – в фаворе иль в опале…
И зыбка ли земная твердь?
Простил ли Каина брат Авель?
Ответов нет… Ответь… Ответь!
 
 
И обещанья, и посулы
Уже не могут обмануть
Отчаянье… И сводит скулы,
Когда волхвы дары несут.
 
 
Не суть… прозрение пророка,
когда весь мир лежит у ног,
в руках горячий от осколка —
со жженой кашей котелок…
 
 
не суть… кантата или скерцо,
не суть – раскаянье в грехах,
отдай протянутое сердце,
растоптанное впопыхах.
 
 
Еще не то… не суть, не это…
еще рывок, еще чуть-чуть…
Молчание… И нет ответа…
Найди ее… Не обессудь…
 

Продаю стихи…

 
Продаю стихи…
Дорого… Беру – золотом…
Читаю глухим…
В небытие – колокол…
 
 
Это – лечь и раздеться
Жертвенной свинкой,
В извлечении сердца
Знали толк инки!
 
 
После затмения лучик
Солнца – такой желанный!
Для операций лучше
Скальпель обсидиановый…
 
 
Резать надо уверенно!
И доставать картинки,
Трепанации черепа
Достоин верховный инка.
 
 
Думали – литургия?
Смыслы неоднозначны…
Поэзия – хирургия!
Коротко, емко, смачно!
 
 
…Вам не считать копейки!
Родственники! Не плачьте!
Пользуйтесь и владейте!
Мной
это все
оплачено…
 

Падение

 
Я просто не вернулся из полета,
Я крайний раз поднялся и взлетел,
Я только оторвался от болота
Никчемных бед и бесполезных дел.
Мой параплан не пал на дно ущелья,
Он растворился в нежной бирюзе
Чегемского златого ожерелья
Навстречу набегающей грозе.
А было так: смятенье и паденье,
Сложенье крыл, затмение, удар,
Безмолвие, над пропастью висенье,
Горячечный и сумасшедший жар…
И мне казалось: мир перевернулся
В неистовстве безумного огня,
Разрушился, исчез и содрогнулся
И ангелы все предали меня.
Я стал никем, бесплотен и отвержен,
Изломан, скрючен, бестелесен, бел,
Растоптан, уничтожен, свержен,
Но все-таки едва остался цел…
Смерть осеклась… Не в этот раз… Чуть позже
Я встречусь с ней, взгляну в ее оскал.
Где ангел мой, которого, возможно,
Всю жизнь мою я трепетно искал?
…Из пропасти, небытия, бесплотства,
Сдирая ногти и колени в кровь,
Карабкаясь из собственного скотства,
Я все-таки обрел свою любовь.
Она была – небесное сиянье,
Прозрачна, лучезарна… Мгла
Вдруг отступила, ангел
Был вновь со мной, вздымая два крыла!
И мы летели с ним над облаками,
Он нес меня, и слезы на глазах
Катились по щекам, не высыхая,
Срывались и терялись в облаках.
И я воскрес, обрел себя, воспрянул,
Познал любовь, всё таинство ее,
И гром небесный надо мною грянул
И победил падение мое…
 

Простить…

 
Простить, просить прощенья, жить,
Смакуя каждый миг как милость,
Перетекая в вечность, ощутить,
Как наяву, все, что приснилось.
Прикосновенье бабочки легко,
Бесплотно или невесомо,
Взмахнет прозрачно-расписным крылом,
С ладони упорхнув. Истома
Застынет в уголках запретных губ,
И зрелость женщины – как буйство листопада,
И мудрость – это миг, когда не лгут,
Другого принимая, как награду.
Простить, просить прощенья, жить,
Вины не ощущая, ног не чуя,
Дышать, надеяться, любить
От поцелуя и до поцелуя…
 

Зимние пляжи

 
Какие унылые зимние пляжи!
Обернуты саваном выцветшей пряжи
Из снега, который кружится и ляжет,
Укроет, баюкая пухом лебяжьим,
На волосы, плечи. Студеное море
Ворчит от бессилья и горя,
Своей наготы, бесприютства,
Печали, ненужности чувства,
Ведь лето ушло навсегда, беспощадно,
Устав от веселья, от брани площадной,
На юг улетело от бывшего юга,
Бушует над кромкой прибоя озлобленно вьюга,
И пляжи белеют песком, будто лажа,
Потеря навек, навсегда, и пропажа
Засела не в них, будто белые пляжи
Не нам присягали, а своре присяжных,
Не в нас отпечатались, вылились, слились,
Не мы в них проснулись, сплелись, очутились
В своей суматохе, беспутстве, безумстве,
Остались на миг в захлестнувшем нас чувстве.
 

Self…

 
На звук шагов не обернусь,
Мост изогнулся коромыслом,
Рефреном обнаженных чувств:
«И в одиночестве нет смысла».
 
 
Заиндевевший Петербург…
И холод прогоняет мысли,
И выдохом озябших губ:
«И в одиночестве нет смысла».
 
 
Ведь от себя не убежать —
Вдвоем, наедине с собою
Твой визави не может лгать,
Он отражение живое.
 
 
Себя в себе, в промозглой мгле
Догнать не может Медный Всадник.
Я от себя бегу к тебе,
My self, поверь мне, ладно?..
 
 
И я стремлюсь из пустоты,
Из душной правды закулисья,
Прозрев от страшной слепоты:
«И в одиночестве нет смысла».
 

Время снегу, а падает дождь…

 
Время снегу, а падает дождь
На холодный асфальт, словно дрожь…
Листопад откружил, словно сон,
И в безвременье был отнесен…
 
 
Словно время нарушило бег,
Дождь идет, а ведь должен был снег,
Не замкнувши положенный круг,
Не найдя ожидающих рук…
 
 
Но когда-то наступит зима,
Будет белым укрыта земля,
Убаюкана пухом снегов,
Тишиной недосказанных слов,
 
 
Все вернется на круги своя,
И найдем: ты – меня, я – тебя,
И закружатся снова и вновь
И дожди, и снега, и любовь…
 

В ночь, когда я вернусь…

 
В ночь, когда я вернусь, дверь легко отворится,
Половицы не скрипнут, не выдадут шаг,
И свернувшейся кошкой печаль притаится
У открытой заслонки печи, полумрак
Вслед за мною войдет и немедля растает,
Опаленный игрою живого огня,
За озябшей спиной моя тень, вырастая,
Своей жизнью живет, будто сто бесенят
Заставляют дрожать, трепетать и смеяться,
Изгибаться, ползти по стене к потолку,
То в ладони монеты бросать, то убогим паяцем
Передразнивать злою улыбкой судьбу.
Я прислушаюсь… Тишина в твоем доме,
Запах хлеба и хвои… Наверное, спишь…
Этот мир для меня, вероятно, огромен,
Если вновь возвращаюсь под сень твоих крыш…
Я оттаю, не буду будить, просидев до рассвета,
Захлебнувшись волною нахлынувших чувств.
Мне не надо любви, только чуточку света,
Если дом твой, конечно, не пуст…
 

Из мелочей, из запахов и слов…

 
Из мелочей, из запахов и слов,
Из снега, снов, прикосновений
Жизнь состоит, и вновь и вновь
Необходимость откровений,
 
 
Неотвратимость прямоты
И неприемлемость коварства
Преображающе светлы
Без тени лжи или лукавства.
 
 
И крик твоих озябших плеч
Сквозь оголенное молчанье,
Дрожанье одиноких свеч
В кольце ладоней, расстоянье,
 
 
Что между нами пролегло,
Не нами выдуманы, право!
Так стонет левое крыло
В тоске о недоступном правом.
 
 
И я не в силах изменить
Ни линий на руке, ни судеб.
Как бы хотелось просто жить,
Без двоеличия и судей!
 
 
Чтоб, запахом твоим дыша,
Дышать, не в силах надышаться,
Касаться плеч, волос… Душа
Уже не в силах оторваться…
 

Горный снег

 
Я хотел привезти тебе снег,
Горный снег… горный снег…
Я хотел привезти тебе свет,
Лунный свет… Лунный свет…
С опаленных ветрами вершин,
С обнаженных вершин…
Где бывал я один,
Я один…
Я в ладонях хотел донести,
Хотел донести…
Это чудо в зажатой горсти,
В зажатой горсти…
Только тает в руках горный снег,
Горный снег…
Ускользает сквозь пальцы мои лунный свет,
Лунный свет…
Я вернулся к тебе, где тебя еще нет,
Еще нет…
Я хотел привезти тебе снег,
Горный свет…
Лунный снег…
Горный снег…
 

Какое мне дело…

 
Какое мне дело до Ваших причуд,
Но смешаны в Вас чертовщинка и чудо,
В три четверти профиль, движенья не лгут,
Предчувствуя и осязая подспудно.
 
 
Какое мне дело до Ваших забав,
До смеха и слез, до шагов и дыханья.
Вы мне улыбнетесь, плечами пожав,
Сколь тщетны мои миражи и желанья!
 
 
Какое мне дело до спекшихся губ,
До синего неба несбывшихся весен,
Гортанного клича взорвавшихся труб
И клина гусей, покидающих осень.
 
 
Стреляют навскидку, не целясь – все мимо,
Отпущено жизни до первого срока.
Пусть будет планида твоя невредима —
Распластаны крылья над срезом стволов одиноко.
 
 
Дробинкой залетной ты срезана будешь,
Пробита навылет, душа онемела,
Ты больше меня никогда не разбудишь..
Какое мне дело… Какое мне дело…
 

Поздняя весна

 
Ах, эта поздняя весна!
Как затянувшаяся ссора,
Как дышит холодом она,
Немым укором.
 
 
Остервенелые грачи
Кружат над вымершим гнездовьем…
В кардиологии врачи
Ночей не спят у изголовья,
 
 
Вдувая новую любовь
В почти безжизненное тело,
Как из беспамятства – из снов,
Безжалостно и смело.
 
 
Ритмично вдавливая грудь
До черных пятен никотинных
И обнажая жизни суть
До сердца или сердцевины…
 
 
…Очнешься… За окном весна…
Шумит… И вправду настояща…
Как из беспамятства, из сна,
Без фальши.
 

Подражание Булгакову

Он не заслужил света, он заслужил покой…

Левий Матвей

 
Глыбы мрака – наши кони,
Понесли и не догонят,
Хруст кремней остался сзади, за спиною.
И, с костей срывая мясо,
С лиц отслаивая маски,
Ветер хлещет гривой ледяною.
 
 
И, пронизывая настежь,
Между ребрами свистящий,
Он безжалостен, божествен и спокоен.
Мы летим – пусты и белы.
Свет. И только кости целы.
Через муки к вечному покою.
 
 
Белозубые скелеты
Веселы и безответны.
Захлебнувшиеся ветром до удушья!
Что осталось? Струны нервов,
Слов неистовых и первых,
Снов прошедших, зыбких и грядущих.
 
 
Разлетелись по болотам
Кровь и слезы, капли пота,
В молоко тумана канув безвозвратно,
Все подспудное открылось,
Внешность с сутью примирились,
Глыбой мрака унесенные крылато…
 
 
…Блеск поводьев, отсвет молний,
О минувшем и не вспомним,
Немигающие звезды над холодною землею,
Где юдоль тоски и скорби,
Где мгновенья столь недолги,
Но ничто уже не держит нас с тобою.
 
 
Впереди за далью ночи
Не увиденный воочью
Наш приют последний, вечный и манящий.
Все, что грезилось и снилось, —
Кровь вином оборотилась,
В садик с домом с виноградом настоящим…
 

Эскулап

 
Я был причастен к смерти, зная цену,
Но не познав всей тяжести ее.
Я был свидетелем рождений,
И в том – предназначение мое.
 
 
Слуга, вершитель, подмастерье?
Кто я на перекрестке всех дорог?
Средь суеты и суеверья,
Которыми играет Бог?
 
 
Я был на острие противоборства,
Добра и зла – они во мне сплелись,
Друг друга уравняв. И без притворства
Я сам вершил за них чужую жизнь.
 
 
Где Божий перст? Где дьявольская лапа?
Они между собой сплелись.
На скальпеле в руке у эскулапа
Мерцает человеческая жизнь.
 

Мгновение до…

 
Пока прохладная рука
Не стала мертвенно холодной,
Летя снежинкою свободной
Из облака – на облака.
 
 
Пока миндальные глаза
Ресницами полуприкрыты,
И смех и счастье не забыты
И в уголке дрожит слеза.
 
 
Пока дыхание твое
Не прервалось на полувдохе,
На полувскрике, полувздохе —
Отточенное острие,
 
 
Напившись крови прежних битв,
Спя в ножнах, нежится до срока,
Очнувшись, вырвет из потока
Непрожитого – нас двоих.
 
 
Покуда скулы не свело,
Пока не онемело тело,
Пока душа не оскудела,
Пока свеча не догорела —
Дарите свет свой и тепло.
 

Касание

 
Касание прохладных рук —
Души немой прикосновенье.
Тугая завязь спелых губ.
И снега тихое паденье.
 
 
Проходит жизни долгий путь
Сквозь каверзы непостоянства,
Где каждый обнажает суть
Свою за время долгих странствий.
 
 
И, прикоснувшийся к душе
Чужой, нагой, по-детски нежной,
Другим становится уже,
Живя любовью и надеждой.
 

Покой

 
Мне нравится покой.
И тихий дождь.
Проем окна. И подоконник.
За пеленой не разберешь,
Что капает в мои ладони.
Роса?
Слеза?
Вода по водосточным жерлам
Бежит?
Чужие голоса.
И нервы
Отпущены, как удила.
И мысли сонны и ленивы,
Коней отпущенные гривы
Висят.
И вновь спела
Рябина под окном.
Горька.
Стоит в преддверии морозов,
Беззвучно сглатывая слезы.
Над черной кровью
У виска.
 

Про котов…

 
О чем мурлыкают коты?
Спускаясь вниз из высоты…
Вальяжно выгибая спины,
Из окон глядя, как с витрины.
 
 
Ложась клубочком на колени,
Как воплощенье томной лени,
Ведь каждый кот в душе философ,
Он выше каверзных вопросов…
 
 
Что напевают нам коты?
Сливаясь с чернью темноты,
К нам снизойдя на каждый вечер
С небес до ласки человечьей…
 
 
Мурлыча в неге философской,
Печально провожая грозы,
Уставясь желтыми глазами
В потеки осени сусальной…
 
 
Мы отвечаем им не глядя,
По шерсти медленно их гладя
Мурлычащих кошачьих спин,
Чуть-чуть завидуем мы им…
 

Позже

 
Позже,
дней по прошествии многих
постарайся ее забыть…
…не пытайся искать логику
там, где нет ее… и не может
быть…
 

Слово

 
Слово решает споры, ставит точки над «и»,
эхом срывает лавины с дремлющих гор…
и, разрубая гордиев узел любви,
улыбнется, стреляя в упор…