Текст книги "С кем будет воевать Россия?"

Максим Калашников: Коррупция, прокладки.

Игорь Стрелков: А теперь мне интересно вот такое вот если сравнивать, то есть, ДНР гротескно российскую действительность, гротеск, но похожий гротеск. Вот теперь мне интересно, если гротеск в виде ВСН перенести на российскую армию, получается в принципе, что ВСН слепок российской армии. То есть, у нас получается, что вместо армии у нас один симулятор остался.

Максим Калашников: А вам не кажется, Игорь Иванович, что победа вообще в Новороссии и Донбассе она просто была социально опасной для определенных кругов, для вот этих прозападных, олигархических, называйте как угодно. И что Сирия то просто на просто сбросить туда и уничтожить опасный пассионарный материал человеческий.

Игорь Стрелков: Сирия опасна с точки зрения не только сброса туда пассионариев. И отвлечения внимания. Сирия опасна просто для военной машины России. Хотя бы тем, что чем больше войск мы туда введем, тем больше угрозы их потерять полностью, вообще. Потому что Россия никогда не имела опыта ведения полномасштабного ведения заморских войн. За тысячи километров от своей территории. У России для этого ничего нет. У нас нету ни флота. Даже того, который был у Советского Союза. Хотя Советский Союз тоже не стремился вести заморские войны.

Максим Калашников: Ну, там обычно выезжали советники и контингенты небольшие.

Игорь Стрелков: Контингенты часто бывали достаточно большие. Но они непосредственно не воевали.

Максим Калашников: Ну, да. Эфиопия, Ангола. Как правило. То есть, Мозамбик.

Игорь Стрелков: Ну, воевали спецподразделения, воевала немного морская пехота, воевала авиация. Но полноценных общевойсковых операций не проводилось. И ничего для этого у СССР в принципе не было. Хотя были и десантные, большие десантные корабли. Целая эскадра десантных кораблей. Была морская авиация, какая никакая. Но она была. Сейчас у России нету, вот эти вертолетоносцы, кстати говоря, они бы сейчас в Сирии очень пригодились для ведения войны. Вот я когда услышал о войне в Сирии, то есть, о том, что у нас там корпус, я подумал, и вот тут бы единственный способ применения мистралей. Вот единственный вообще. Они не совсем вертолетоносцы. Они скажем так суда-базы.

Калашников – Нету уже тех пароходств, черноморского морского, я не знаю, Ленинградского пароходства.

Игорь Стрелков: То есть, для снабжения, то есть, теоретически, наверное, можно зафрахтовать какое-то количество торговых судов, привлечь какие-то компании. Теоретически можно. Но оно будет во первых а безумно дорогое, что для нашей экономики сейчас вот как то вот совсем.

Максим Калашников: Подарок американцам.

Игорь Стрелков: Да. Подарок, во вторых, сама линия коммуникаций у нас получается только одна. Потому что полноценную группировку снабжать по воздуху мы сейчас не в состоянии. Тем более, обходными путями, когда каждая Болгария стремится нам закрыть воздушное пространство и мы ничего не можем ей ответить.

Максим Калашников: Только по морю, через Черное море.

Игорь Стрелков: Так вот. По морю, через Черное море. У нас все коммуникации проходят не только через Черное море. А через Босфор и Дарданеллы и Мраморное море. То есть, Турция в любой момент может закрыт и ничего мы ей не сделаем. И вся группировка, которая окажется в Сирии, окажется просто в оперативном окружении.

Максим Калашников: Здесь может быть только один политтехнологический момент. Если всерьез воевать, а нам сказали, что серьезных формирований мы туда посылать не будем.

Игорь Стрелков: У меня другая информация.

Максим Калашников: Ну, вот я чисто как.

Игорь Стрелков: Хорошо, а если мы не собираемся серьезно воевать, то как мы предотвратим поражение Сирии. Вот реально сейчас, да. Давайте реально рассматривать ситуацию. За последнее время Асад, войска Асада, правительственные войска Сирии терпят поражение за поражением.

Максим Калашников: Могу сказать да, что в руках ИГИЛа оказались все нефтяные промыслы Сирии, так называемая долина Джазира, которая отрезается Евратом – это северо-восток Сирии, плодородная, кстати, долина. Тоже в их руках. У Асада – это полоска вдоль берега. Прерывистая. Прерывающаяся да. И вот коммуникация некоторые. Дороги там в его руках. Всё.

Игорь Стрелков: У Асада остались более менее места компактного проживания, причем места компактного проживания христиан в значительной степени сданы. Места компактного проживания армян тоже в значительной степени сданы. У него остались те, которые более менее могут сами обороняться. Остались аравийские территории в основном. И всё. И крупные города. И то не полностью. Если города спутники Дамаска контролируются, пригородные поселки контролируются боевыми группировками исламистов, пусть не ИГИЛ, но близких, то в принципе. Асад находился и находится сейчас на данный момент на грани полного поражения. Причем заметьте. Ни вмешательство масштабное корпуса стражей исламской революции, ни масштабное вмешательство которое в критический момент бросило свою пехоту на помощь Асаду. Не изменило соотношение сил. То есть, получилось, что даже широкомасштабная, военная вооруженная помощь Ирана, людьми, в первую очередь пехотой не смогла переломить ситуацию. А теперь получается так, что за счет если ставить вопрос о вообще выигрыше военном. Об уничтожении ИГИЛ. О чем заявлено было широкомасштабной и там заявляется, что мы вступаем там действительно в какую-то некую полномасштабную войну. То одной авиацией, одной артиллерией, одними ЧВК, частными военными компаниями эту войну не выиграть никак. И армия Асада не смотря на всю артиллерийскую и авиационную поддержку всё равно будет проигрывать и отступать. По одной простой причине. За четыре года значительная часть его боеспособной пехоты выбита. Просто выбита. И новой ему взять негде. А если перебрасывать туда полноценный общевойсковой контингент, то он должен быть настолько значительный, чтобы переломить исход боев.

Максим Калашников: Сравнимый по численности с численностью российской армии нынешней.

Стрелков – Ну, не нынешней. Ну, думаю, тысяч сто.

Максим Калашников: А я думаю, Игорь Иванович, что это полит технологическая война. Там тоже никто не ставит задачу победить.

Стрелков: А если полит технологическая война, то мы её проиграем практически неизбежно.

Максим Калашников: смотрите, как хорошо. Во первых, если у нас такие СМИ, никто о поражении не узнает. Мне, какая задача у меня, как у совокупного элитария я сбрасываю моторол, гиви, туда, они мне опасны здесь, пусть они там сложат головы. Пусть они занимают внимание публики. Почтенной. Мы там объявим какую-то войну. Нам победить всё равно не надо. Наша задача не в этом. Наша задача создать информационный повод. И сжечь ненужных пассионариев. И плюс к тому, как они говорят ну мы тут техникой поддержим, а Иран свою пехоту.

Игорь Стрелков: Замечательно, вопрос следующий. А тратить деньги кто будет? Иран с Ливией деньги тратить не будут. Персы очень рациональны.

Максим Калашников: Это немцы Ближнего востока.

Игорь Стрелков: Да, они там сражаются действительно за свои интересы. Вот кто кто, а Иран объективно заинтересован в том, чтобы Сирия не пала. А у нас то ну, кроме там опять же осознания да, это общий враг, но это враг не первый, а очередной. И какие у нас теоретически, опять же повторяю – теоретически, если бы два года назад принимались эти меры. Я бы им только аплодировал. Но теперь имея незакрытый фронт с Украиной, имея Киев, перешедший полностью в стан врагов России. Имея вот сейчас вот только что обозначившееся угрозу со стороны Афганистана. Потому что взятие Кундуса – это очень серьезно. То мы лезем в Сирию загоняя туда любые войска. И мы начинаем проводить там операцию.

Максим Калашников: Дежавю, Игорь Иванович. Это начало восьмидесятых годов, когда США загоняли Советский союз в тупик. Когда вот тебе фронт, противостояние с НАТО, ну такого холодного, да, на грани, вот тебе фронт противостояния с Китаем, ну, тогда во всяком случае. Вот тебе второй фронт и вот тебе третий фронт. Афганистан. Ну, еще был четвертый фронт. Это Польша. Тоже самое. В ту же ловушку.

Игорь Стрелков: Опять же. Не надо забывать, что РФ не Советский Союз.

Максим Калашников: О чем и речь.

Игорь Стрелков: Это дистрофик по сравнению с боксером условно говоря тяжелого веса.

Максим Калашников: Это понятно, и в данном случае у вас нет чувства, что это критическая черта?

Игорь Стрелков: У меня критическая черта, ощущение именно того, что Владимир Владимирович через тире теперь должен писаться Путин-Милошевич. Вот всё он делает, всё. Именно то, чего мы боялись. Что предупреждали, но думали, что он этого не сделает. Он всё делает именно так, как делает Милошевич. Один к одному. Вот просто уже не то что бы опасность этого. Это он уже реализует стратегию отступления. Стратегию постепенного отступления перед западом. В надежде на то, что запад его простит. Собственно говоря, его речь на генассамблее ООН она собственно и звучит, вы, ребята, за что вы нас обижаете, мы хорошие.

Максим Калашников: Мы свои, мы отстаиваем ваши.

Игорь Стрелков: Мы в ВТО хотим.

Максим Калашников: Мы ваши принципы отстаиваем.

Игорь Стрелков: Давайте как-нибудь договоримся. А ему говорят, вот здесь мы в Сирии договариваемся. Ты туда загони побольше войск. Побольше там народу положи. Побольше денег истрать. А на Афганском направлении мы талибам сдадим Кундуз и пусть он тебя и на украинском направлении вот здесь мы договариваемся, а здесь не договариваемся. Как хочешь так и вертись.

Максим Калашников: Меня страшная честно говоря картина в голове крутится. Хорошо. В эту ловушку Москва сунет лапу. Или голову.

Игорь Стрелков: Она уже засунула.

Максим Калашников: Дальше ведь все эти телодвижения они не помогают в борьбе с системным кризисом в Российской Федерации. Здесь начинается смута. А в это время, да, если что то случается с центральной властью, вон там уже с юго-запада стоит Киевская группировка. Всё. Входи. Входи сюда. И здесь дезорганизация. А там готовые силы. И никаким ядерным оружием ты здесь не сработаешь.

Игорь Стрелков: Нормальное явление. Что вы хотите. Самым боеспособным военным противником внешним во время гражданской войны была Польша. И Финляндия, кстати говоря.

Максим Калашников: Да, Польша и Финляндия.

Игорь Стрелков – Ну, имеется в виду из внешних, внутреннюю для советской власти представляли только белые. Потому что они русские.

Максим Калашников: Как не парадоксально, как не воевал с осведомителями а их план теперь, что сейчас еще прирежем Кубань, Воронеж, Белгород и Брянск, Кубань, Ростов, и всю фактически до Брянска. Вот так вот.

Игорь Стрелков: Всё Черноземье.

Максим Калашников: То есть, на самом деле теперь это уже не безумная.

Игорь Стрелков: Нет не безумие, безумие то, что делает наша власть. Которая сначала подняла патриотическую волну, подняла народ, теперь всё это сливает, в надежде, что Соловьев всех у болтает и всем объяснит, что Путин – гений.

Максим Калашников: Ну, в принципе, давайте, Игорь Иванович попробуем.

Игорь Стрелков: И что через сто лет, когда мы все умрем, наши внуки увидят плоды политического гения Путина.

Максим Калашников: Давайте попробуем сейчас критикуя предлагай. Что сейчас можно сделать в принципе.

Игорь Стрелков: Первое, что необходимо сделать – это ограничить действительно, по-настоящему, а собственно на что рассчитана наша беседа. Она рассчитана на. Я не надеюсь, что нас услышат. Нас в качестве экспертов там и не будет. Мы там чужие. На этом празднике жизни, который они себе устроили. Эта гедонистическая шваль. Они я рассчитываю на то, что они нас услышат. Хотя бы. А они нас слушают.

Максим Калашников: Да, я знаю, они на не пускают на телевизор, они потом наши многие идеи они потом говорят с телевизора выдавая с умным видом. Вот что они такие гении. И по крайней мере поймут действительно, что есть красная черта. Вот реально сейчас, я хочу эту мысль провести. Реально сейчас и Путин и вся власть российская подошла к красной черте. Она уже на грани. Перейдя за которую, а они уже занесли ногу. Они полностью обнулят весь эффект Крыма. Они полностью потеряют поддержку всех настоящих патриотов. У них останутся только официальные, на зарплате. Которые разбегутся при первом же хлопке петарды. И как только им денег перестанут платить.

Максим Калашников: Что же в Сирии просто оставить какую то, неудобно назад какую то миссию.

Игорь Стрелков: Сирию необходимо поддерживать. Сирию необходимо поддерживать и может быть даже необходимо поддерживать более менее серьезно. Но. В первую очередь что мы должны учесть, что Сирия на данный момент, к сожалению, для России второстепенный фронт. Первостепенный фронт – это у нас Украина. И первостепенный фронт – это Новороссия. Второстепенный у нас фронт – это сейчас становится будет в ближайшее время Таджикистан. И только третьестепенным фронтом, куда можно будет отправлять излишки или просто действительно поддерживать Асада, потому что сдавать Асада нельзя раз уж мы туда влезли. Должна быть Сирия. И ни в коем случае нельзя ставить ИГИЛ в качестве главного врага России на данный момент, это враг, но это не главный враг. Главный враг России – это запад и Соединенные Штаты Америки. И в данном случае их инструмент – это Украина, как была так и осталась. Капитулировав Украине замазать это Сирией, где мы неизбежно в этом случае потерпим поражение. Усугубив поражение на Украине. Еще поражением в Сирии. Это просто я бы сказал, что это не то что не умно, это преступно.

Максим Калашников: Значит. Нужно перебрасывать ресурсы на поддержку Донбасса. Как не крути.

Игорь Стрелков: Сейчас надо срочно, необходимо срочно отказываться от Минска два. Тем более, что Киев его не собирается соблюдать. И открыто об этом говорит, последовательно, чисто, в глаза, при любом удобном случае Киев говорит, что он не будет и не соблюдает его. Необходимо сделать Новороссию. Необходимо, если уж как говорится на Киев мы сейчас не можем идти, по каким-то причинам. Вот уже.

Максим Калашников: Ну, пропущенное время.

Игорь Стрелков: Мы упустили время. Действительно, сейчас идти на Киев – это действительно серьезная война. Не то что полтора года как говорится когда в ходе легкой прогулки двух мотострелковых бригад всё можно было до Одессы делать Новороссию. А сейчас действительно, это будет серьезная война.

Максим Калашников: Сейчас один выход.

Игорь Стрелков: Держать Новороссию. Экономически удавить Украину. Действительно, экономически удавить Украину. И не так её давить, что они нам запрещают блокируют Крым, а мы им уголечек, газ.

Максим Калашников: Да, на переговорах с газом, проблема ни продовольственной блокады, не иной блокады не стоит. Не электрической блокады.

Игорь Стрелков: Над нами просто издеваются. Да, за ними стоит большой американский пахан, они просто издеваются над Путиным. Который всех переиграл. Самое главное даже не это. Самое главное даже не то, что мы должны сменить полностью, вернуться к тому внешнеполитическому вектору, который у нас был полтора года назад. И от которого мы отказались и на этом отказе не заработали ничего. То есть, скупой платит дважды. Предатель предает трижды. Подлец получает по роже каждый раз, когда его видят. Вот мы приобрели всё это. Мы уже позор поимели в полной степени. И в войну вот сейчас попытка подменить одну войну другой за три моря. Реально, Черное, Мраморное, Средиземное. За три моря. Это вот отражение попыток выскочить из капкана, куда сами себя загнали. Вытащить себя из болота как барон Мюнхаузен за волосы. Причем залезли мы в это болото мы сами. Начав вот скакать по кочкам. И потом струсив. И застряв на одной из кочек и начав с ней погружаться в болото. Никто в общем то нам в этом не помогал. Всё сами. Но я хочу сказать, что главное не это. Главное не внешняя политика. Еще раз вернемся давайте к тому, что с тем кадровым составом, который у нас сейчас есть, с тем МИДом, с той администрацией президента, с той внешней политикой. С тем правительством. С таким экономическим блоком. Что бы мы не делали, всё будет заканчиваться вот так. Всё. Потому что эти люди, правительство у нас абсолютно прозападное. Любое указание, любое, если даже сейчас представить, что президент даст абсолютно патриотическую задачу её просто будут саботировать. Они сделают так, что провалят и скажут. Извините, вот это настолько было глупо, что мы никак не могли это реализовать.

Максим Калашников: Стремление сейчас во что бы то ни стало заслужить прощение запада – это в следствии того, что запад отрезал госкорпорации Российской федерации их нефтекомпании, источники дешевого кредита. А своих нет. Не создали.

Игорь Стрелков: Маленькая ремарка в этом же отношении. Опять же к вопросу о Сирии. Вопросу о войне, в которую мы собираемся влезть и которая у нас на всех каналах, извините. Мы собираемся опять воевать в условиях мирной экономики. При этом, экономики страдающей от санкций. Страдающей от нехватки кредитов. Как вы опять же сказали. Никаких мобилизационных мер мы не предпринимаем. А как мы вообще воевать собираемся. То есть, мобилизации нет. Экономика в кризисе. Это же самый верный путь к тому, чтобы вообще все развалить. Чтобы кризис нас добил в течении вот буквально считанных месяцев.

Максим Калашников: Боюсь деградация качества человеческого, управленческого материала там до такой степени, что никто ничего не решает.

Игорь Стрелков: Там непонятно, там есть хорошие мозги. Но это мозги врагов.

Калашников: Да. Вся администрация насыщена ставленниками.

Игорь Стрелков: Там каждый второй знаете как говорится через одного, дурак – враг, враг – дурак. Бездарь, гедонист. Система строилась на то, чтобы сидеть на трубе, сосать из неё как упыри сосали и вот вывозить на запад.

Максим Калашников: А понимание на верху просто посчитать силы и ресурсы выдержим ли, уже способность утрачена.

Игорь Стрелков: Вот мы и слышим давайте жить дружно. Вот мы и слышим сейчас на мы же за ВТО, мы же за то, что давайте сотрудничать. Мы хорошие. Мы за интеграцию. Мы Милошевич. Вот Минск Два и Дейтон будут приравнены между ними можно ставить знак равенства. Причем самое смешное, что если Сербия, действительно Милошевич находился совершенно в отчаянном положении, за ним никого не было. Россия его не поддерживала. Маленькая Сербия – Югославия тогда была ну одна совсем. У него вообще шансов не было. Он вынуждено отступал. То у нас совершенно обратная система. Мы отступаем не потому что мы вынуждены отступать. А потому что мы струсили. Мы испугались. То есть, мы имеется в виду как государство.

Максим Калашников: Потому что гниль оказалась, что называется в штабах, гниль оказалась наверху.

Игорь Стрелков: Тогда вот задается вопрос. А зачем тогда все было начинать. Ну зачем.

Максим Калашников: На нахрап, Игорь Иванович, надеялись.

Игорь Стрелков: Ну да, то есть, сделать пиар-акцию. Чтобы у нас все было и ничего нам не было.

Максим Калашников: Если люди привыкли всем управлять пиаром, они привыкли, что сейчас всё получится и наткнулись.

Игорь Стрелков: Это политика симуляторов. Настолько привыкли создавать симуляторы, что решили, что их можно строить бесконечно. Что можно реальную внешнюю политику подменить симулятором. Реальную пропаганду – симулятором. Войну – симулятором. Люди разучились что то делать. Учатся только строить фасад красивый. Подмазать его. Позолотить немножко. И отмыть.

Максим Калашников: Разучились отвечать за свои слова.

Игорь Стрелков: Ну, а собственно говоря, давайте посмотрим, у нас что не провалил человек, его тут же переводят, хорошо если не с повышением. Хорошо, если на равнозначную должность. На его место ставят такого же.

Максим Калашников: Я думаю, наши зрители прекрасно смогут достроить эту логику дальше, чем кончится эпоха увеличения симуляторами. Эпоха безответственности, эпоха неорганизованности. Я думаю, что здесь мы уже как то начинаем приближаться опасно к 282 статье.

Игорь Стрелков: ну, знаете, честно скажу вам. Я совершенно спокойно к этому отношусь. Потому что в той ситуации, когда Новороссия сдана я вообще не вижу смысла для своей общественной деятельности. Я уже понимаю, что просто молчать и наблюдать за этим ну пожалуйста. Можно молчать, наблюдать за этим. Извините, я не Навальный. Я не буду говорить, как говориться фильтровать свои слова, опасаясь, что меня из под домашнего ареста переведут на камеру. Свою границу, свою красную черту я перешел полтора года назад. Называлась она украинская. Обратно мне дороги нет. Мне наплевать. Я говорю правду и пока тактически я считаю, что необходимо поддерживать Путина, пока есть надежда, что он образумится. Потому что в отличие от всего своего окружения он обречен. Вот он обречен. Просто обречен. То, что он этого не понимает это субъективно другой вопрос.

Максим Калашников: Задача сейчас сохранится и дальше мы можем уже не гадать на кофейной гуще, последуют очень бурные события.

Игорь Стрелков: Последуют, уже не изменит. То, что началось – это маразм.

Максим Калашников: Точка невозврата пройдена.

Игорь Стрелков: Пройдена. То, что началось – это маразм системы. Вот в чистом виде. Сирия, сдача Донбасса, под любым предлогом. Сдача и в это же время авантюра Сирия, это знаете, у меня хорошее сравнение вылезло. Мексиканская авантюра Наполеона Третьего.

Максим Калашников: Точно.

Игорь Стрелков: Я, кстати, нахожу в последнее время очень много черт у нашего Владимира Владимировича с Наполеоном Третьим.

Максим Калашников: Мы как-нибудь снимем об этом отдельную передачу. Я только что читал книгу о режиме Наполеона Третьего. Действительно очень много параллелей. Действительно, он туда втерся в Мексику и потерпел в 1863 позорнейшее поражение. Но нам сейчас главное действительно, сохранить силы для того, чтобы драться за существование уже Российской федерации.

Игорь Стрелков: Уже да. На самом деле то, о чем мы говорили, то, что плацдарм Донбасс это то место сдача Донбасса приведет к автоматическому переносу поля боя на Российскую федерацию.

Максим Калашников: И то, что мы сказали то чего боялись то и случается. Ну что же друзья мои. Мы обречены продолжать эту тему. Потому что жизнь будет подкидывать всю новые и новые события. И темы. В данный момент для разговоров, не для действий. Спасибо, Игорь Иванович.

Игорь Стрелков: До свидания.