Текст книги "Боги и эпохи. Беседы с богами по-взрослому"

В.: Но, все-таки, ты сказал, что прийти к святости в течение одной жизни способны многие. Многие, но не все?

А. М.: Не все. Сейчас груз прошлых воплощений не всем позволит достичь святости. Долги, желания… Да у многих и намерений-то подобных не возникнет. Большое количество людей живут на Земле не для того, чтобы прийти к святости, а для того, чтобы попробовать определенный опыт. Или ощутить пресыщение в обладании чем-то. Когда привязанность, желание обладать отжито, прочувствовано, наполнено, тогда проявляется намерение к осознаванию. Но это намерение не у всякого возникает и не всякому нужно.

В.: Какова дальнейшая судьба святого человека в этой Вселенной?

А. М.: Кто-то после смерти, если пожелает, может вновь воплотиться на Земле. А кто не захочет – так и будет в Тонком мире жить.

В.: Не совсем понятно, чем могут определяться желания святого человека и его выбор – возвращаться или нет…

А. М.: Святые, они что – не люди? Они ведь не бесчувственные, а как раз наоборот. И у них есть желания. Святость – не есть отсутствие желаний. Святость – это отсутствие страстей. А желания у святых есть. И предпочтения. Просто желания святых – не поперек воли Создателя, а в ее русле. И святые испытывают сострадание и сочувствие, и сорадость… И любовь к местам, где они жили, и к людям, которые были для них близки.

В.: Лично я насыщен сейчас нашей беседой. Спасибо тебе за это. Есть ли у тебя пожелания?

А. М.: Будьте к себе построже и не жалейте себя. Жалость – ненужное чувство. Пробуйте превосходить себя чаще. И не бойтесь, и не стесняйтесь мыслить разнообразно.

В.: Спасибо тебе.

А. М.: И вам спасибо.

Беседа четвертая
Люцифер

Я – силы часть, что без числа

Творит добро, всему желая зла.

И. В. Гёте. «Фауст»

Описание переживания: глубокая космическая печаль, восприятие прозрачное и глубокое.

Вопрошающий: Здравствуй, Люцифер.

Люцифер: И вам того же.

В.: Я хочу попросить тебя, Люцифер, немного рассказать о себе. У людей много превратных представлений о тебе…

Л.: Я есть в каждом человеке. Я – изгнание. Я – лишенный, отделенный.

В.: По собственной воле?

Л.: И да, и нет.

В.: В чем да, и в чем нет?

Л.: Да – я знал, что так будет, нет – я не до конца принимал и осознавал это.

В.: Ты был одним из Архангелов?

Л.: Нет.

В.: А кем?

Л.: Это другая ступень, и я не знаю, как это вам объяснить. Примерно то же самое, что и Архангел, но все же другое…

В.: И что произошло?

Л.: Кому-то надо работать ассенизатором…

В.: Почему этот жребий пал на тебя?

Л.: Это неприятно вспоминать. Причем не мне, а твоему партнеру, через которого я говорю с вами. Неприятно, потому что, как я уже говорил, моя частичка есть в каждом из вас. Я очень силен, но состояние мое – не самое радостное для человека. Ощущение холода, пустоты, бескрайней бездны, где ничего нет. Кому-то же надо там быть…

В.: Зачем?

Л.: Потому что каждая частица Вселенной должна быть охвачена сознанием – от нижнего до верхнего полюса.

В.: Правда ли, что ты возгордился и решил, что можешь сравниться с Творцом?

Л.: Нечто подобное было…

В.: У тебя была свобода воли?

Л.: В какой-то мере она и сейчас есть.

В.: Ведь у Архангелов нет свободной воли… Как и вообще у Богорожденных существ.

Л.: Я был рожден таким. И возгордился я не напрасно. Кто еще может познать бездну? Кто решится? В этом мало приятного, но я во всей Вселенной единственный, кто ее знает. Представляешь?

В.: Не представляю, но понять тебя могу.

Л.: Мало того, людям весьма полезно общаться со мной.

В.: Почему?

Л.: Потому что я знаю цену жизни. Ее истинную значимость.

В.: Какова же она?

Л.: Это не описать, это надо пережить. При контакте со мной это возможно. Я знаю бездну, где нет Жизни. Там только тень от Жизни. И когда видишь настоящую Жизнь, зная эту бездну, тогда понимаешь ее цену. Она огромна.

В.: Ты добровольно выбрал это?

Л.: Не совсем. Так сложилось.

В.: Ты возгордился и из-за этого был изгнан?

Л.: Не совсем так. Я возгордился, потому что знал, что мне уготована особая миссия. Это произошло в начале времен, когда Вселенная еще не была развернута. И я много возомнил о себе. Но не это стало причиной. Уже все было предрешено. Когда запустился процесс творения, Бог увидел, что, раз есть свет, значит, должна быть и тьма.

В.: То есть никакой неприязни и наказания со стороны Бога?

Л.: Да какая там личная неприязнь? Ты что? Во мне есть особая сила, которая мне помогает.

В.: Что это за сила?

Л.: Кто выдержит тьму? Ее холодный манящий зов…

В.: Ну, а люди, которые попадают в ад?

Л.: По сравнению с этой бездной, ад – просто рай. Там есть хоть какая-то жизнь, энергия, ощущения. А вот там, в бездне – абсолютно холодное ничто. Можно сказать, что это – антимир. Оказавшись там, любое живое существо бесследно исчезает. Ни пылинки не останется – ни от сознания, ни от духа его.

В.: А живые существа туда попадают?

Л.: Бывает. Кто по глупости, кто случайно, кто намеренно.

В.: Как можно сознательно туда стремиться?

Л.: Ну, к исследованиям кого-то тянет. Правда, не ведает, что, лишь прикоснется к этому, уже и исследовать будет некому… Один только Христос может заглядывать в эту бездну. Больше, кроме меня, никто. Но это разные взгляды.

В.: Объясни, чем разнятся взгляды в эту бездну у тебя и у Христа.

Л.: Я не освящаю эту тьму, я ее просто знаю. Я ее вижу, я ее чувствую, я ею живу. А он – может осветить, хотя ему там делать особо нечего.

В.: У вас с ним есть какие-то взаимоотношения?

Л.: Конечно, есть, мы хорошо знаем друг друга. Мы знаем, зачем каждый из нас существует. Мне печально. Я ему даже немножко завидую.

В.: Почему?

Л.: Я жду конца времен, когда все это закончится. Тяжело мне…

В.: Но ты же знаешь то, что неведомо никому…

Л.: А что толку от этого…

В.: Кроме того, чтобы осознавать эту бездну, какие у тебя еще задачи?

Л.: Я проявляю неправду. Проявляю и создаю ее.

В.: То, что проявляешь и зачем, это лично мне понятно. А вот для чего ты ее создаешь?

Л.: Чтобы Жизнь отделить от не-Жизни.

В.: Можешь привести пример такой работы?

Л.: Создается какая-то иллюзорная надежда или ожидание, и затем отправляется в общее энергоинформационное поле. Кто-то вступает с этой вибрацией в резонанс, благодаря чему я вижу, что его жизненная ориентация требует существенной доработки.

В.: И как дальше складывается судьба того, кто срезонировал с иллюзией?

Л.: Самые крайние варианты – либо гибель существа, либо его «закалка». Между ними – масса промежуточных. Если бы не было этого фактора, который лишает жизненной силы в случае ошибки, то процессы самоосознания и познания стали более хаотическими. Я ввожу критический момент, который заставляет людей отвечать за свои действия. Появляется возможность ошибиться и расплатиться за это. А я отвечаю за этот хаос. Энтропию, по-вашему. Этот процесс мне нравится.

В.: А проявляешь ты какую неправду? Которую создают сами люди?

Л.: Да. Тут идет некое творческое взаимодействие. Я подсовываю в эту топку свой материал с помощью помощников. У людей богатая фантазия, и они создают множество разных глупостей.

В.: Какой неправды на Земле больше – созданной тобой или людьми?

Л.: Людской больше.

В.: Что значит, что ты есть в каждом человеке?

Л.: Когда человечество выбрало самостоятельный путь, решилось отделиться от Бога, через некоторое время неизбежно возникло у каждого из вас ощущение лишенности, брошенности, – но и исключительности. Это – мое. Я в нем пребываю и его культивирую в людях.

В.: Зачем?

Л.: Чтобы они осознали свой источник.

В.: Каким образом это позволяет осознать свой источник?

Л.: По принципу противоположности.

В.: У тебя есть какие-то чувства к людям?

Л.: Зависть небольшая. Ненависти точно нет, разве что к отдельным, особо упертым существам, одержимым какими-то глупыми идеями. Любви тоже нет. Разве что – симпатия к отдельным людям.

В.: Каким людям ты симпатизируешь?

Л.: Всяким. И тем, которые мне помогают, и тем, кто наоборот…

В.: Какие качества вызывают твою симпатию?

Л.: Сообразительность, смелость, твердость, стремление и умение постоять за себя. Хитрецов, манипуляторов, изворотливых людей я, конечно, поощряю, но сам я их не люблю. Они вызывают у меня противное ощущение. На работе я их использую, а так не люблю. Потому что личностный слой у меня все-таки есть, и это, кстати, то, чем я отличаюсь от Архангелов. Хотя в остальном мы с ними сделаны примерно из одного теста. Специализации разные…

В.: У тебя много помощников?

Л.: Да.

В.: Это существа Тонкого мира?

Л.: В основном. Но и люди своими мыслями мне зачастую помогают. Любое неуравновешенное чувство, страсть, дисгармония – это мое.

В.: А что за тонкие сущности тебе помогают?

Л.: Такие же – не обладающие равновесием.

В.: Но ведь, как следует из научных исследований, – то, что не имеет равновесия, как раз существует по антиэнтропийным законам…

Л.: А все равно. Мне служат те, кто в этом отношении «мимо кассы» пролетает.

В.: Как это?

Л.: Ну, вот тебе сравнение: у собаки Павлова дырка в пищеводе, поэтому, сколько она ни ест – все вываливается. Так и здесь. Не имея равновесия, они не развиваются, а, наоборот, содействуют энтропии. А Архангелы, например, уравновешены полностью. А люди – и так, и эдак.

В.: Откуда взялись существа, которые помогают тебе?

Л.: Некоторых я сделал, кого-то люди сотворили, кого-то Создатель попустил, но в основном это моя работа. Кстати, некоторая часть из них тоже эволюционирует. Но лишь часть, не все.

В.: От чего это зависит?

Л.: От закона равновесия. Если все станут эволюционировать, то тьмы не станет, и вообще всем придет конец.

В.: Что значит «всем придет конец»?

Л.: Вселенная превратится в точку. Формы исчезнут. А игра идет, пока существует разнообразие всевозможных форм. Когда везде одна обнаженная суть и свет – все ясно и неинтересно. И процесс заканчивается. Вселенная завершает цикл. А когда существа разделились и начали развиваться во всевозможных направлениях – тогда появляется интерес. Тогда все со всех сторон не можешь видеть – от этого, собственно говоря, и любопытно становится. Даже сам Создатель, в каком-то смысле, за всем уследить не в состоянии. И Ему, поэтому, тоже интересно. Он выбрал это.

В.: Вот Архангел Михаил говорил, что место его работы – это Земля и ее окрестности. А у тебя?

Л.: У меня тоже не вся Вселенная.

В.: Земля?

Л.: Солнечная система. В других звездных системах – другие.

В.: Ты их знаешь? Они подобны тебе?

Л.: Да. Но они устроены сообразно своим звездным системам. Пространства-то везде разные.

В.: И в каком-то смысле ты не одинок.

Л.: Да, но толку-то от этого. Каждый из мне подобных замкнут в своем мире.

В.: Это как будто каждый сидит в одиночной камере и знает, что в соседних камерах тоже кто-то есть, но иначе как перестукиваться…

Л.: Ну, примерно так. Сейчас, к тому же, вы имеете ознакомительный срез. Он довольно мягкий.

В.: Ты имеешь в виду, в этой нашей беседе.

Л.: Да. Я не могу вас посвящать дальше. Ибо есть вещи, для меня совершенно нормальные, от которых у любого человека кровь застынет в жилах. Это – картины хаоса. Без-образия – по вашему. Насколько красивы события света, настолько же уродливы события тьмы. Человеческое сознание не приспособлено, чтобы воспринимать это. Люди даже не могут это увидеть. Да этого и не нужно. Некоторые пытались… Устроено все по принципу зеркала.

В.: Сейчас даже веет чем-то таким. Жутковато.

Л.: Люди подспудно знают об этом, но бегут прочь от подобных ощущений.

В.: А зачем это существует?

Л.: Ради равновесия. Закон такой. Красота не может существовать без уродства. Если взять шкалу тьма/свет и отметить на ней середину, то люди находятся почти на границе, но все-таки ближе к свету. Но какой-то своей частью соприкасаются и с тьмой. Есть существа, которые, наоборот, живут ближе к тьме. Условная граница – физический мир. От нее ведется отсчет. Так же, как на физический мир наложены тонкие измерения (эфирные, астральные, ментальные), так же и на антимир наложены свои тонкие пространства. Зеркальное устройство существует по умолчанию, и так было с сотворения мира. Но есть и еще кое-что, зависящее именно от людей. Это – отзеркаливание людских поступков. То есть, если люди придумывают, условно говоря, прогрессивную, как им кажется, вещь, то в противоположном мире тут же рождается ее противовес. Но эта система работает только в том случае, если люди создали что-то не по закону…

В.: Что значит тогда «прогрессивная, но не по закону»?

Л.: Если идти по законам естества, природы, данным Богом, то противовес не образуется. Тогда возникает некий вектор движения. А если исходить из некой корысти, от эго и строить как бы над законом, то зеркальное противодействие срабатывает. В результате это мероприятие обречено – оно не приносит плода и требует только затрат энергии. Равновесие существует для того, чтобы глупость не развивалась дальше. За этим следит специальный класс существ. Свобода выбора людям дана, но предохранители стоят.

В.: А как на людях, создавших подобные «прогрессивные» штуки, сказывается этот противовес?

Л.: Они теряют силы, пытаясь воплотить то, что не по закону. И рождение противовеса, и воплощение задуманного происходят за счет их энергии.

В.: Так что такие штуки чреваты серьезными потерями энергии, наверное, вплоть до полного исчезновения?

Л.: Это часто происходит. А как иначе людей остановить в глупости? Если развитие идет по принципу раковой клетки, то она, в конце концов, сама себя съедает. Кстати, такая болезнь, как рак, в масштабах человечества является целебной, очищающей процедурой. Она останавливает агрессию. Физически съедая агрессора. Эта болезнь поражает гордецов, которые убивают Жизнь, хотя бы в каких-то ее аспектах. Таких гордецов, как я, хм. Только мне умирать некуда. Я вечен. Хуже, чем мне, никому быть не может. Мертвее, чем я, не бывает. Мне умирать некуда. Вот в меня кто-то может умереть. Но даже в моей мертвости существует сила, которая поддерживает осознавание, причем мощное осознавание.

В.: А ты ощущаешь свою самодостаточность?

Л.: В некотором смысле – да. Но это попущено. Свет испытывает удовлетворение от того, что он светлый, а я чувствую неудовольствие от того, что я темный. Это тоже равновесие, и в этом моя самодостаточность.

В.: Если говорить языком науки, то можно ли сказать, что ты – это предел энтропии?

Л.: Да. Несомненно. И я имею на это санкцию. Лицензию, допуск, сертификат, хе-х. В этом абсолютном хаосе есть некий порядок, это – мое осознавание.

В.: Возьмем пример физического хаоса. Допустим, запускаем в банку газ, и через некоторое время он, по принципу энтропии, занимает весь объем. Энтропия такой системы максимальна. Значит, это воплощение хаоса. Сам по себе этот факт ничем не ужасен для сознания человека.

Л.: По-вашему, энтропия – это когда все равномерно хаотично. Есть еще закон равновесия. Вы, люди, в такие миры не заглядываете. Зеркальные отображения – чем красивее здесь, тем уродливее там, – это тоже энтропия. Пример, который ты привел с газом в колбе, – это только частичное понимание настоящей энтропии.

В.: Скажи, пожалуйста, человечество сейчас, в целом, движется к развитию или к хаосу?

Л.: И туда, и туда. В чем-то оно развивается, а в чем-то стремится к хаосу.

В.: Тоже – следствие закона равновесия.

Л.: Да. И поэтому существует система предохранителей, о которых я говорил.

В.: Значит ли это, что благодаря предохранителям никакие особые катаклизмы человечеству не грозят?

Л.: Нет. Вполне могут люди «доразвиваться»…

В.: И если этих вот «прогрессивных» вещей, которые от ума, будет все больше и больше, то что тогда?..

Л.: Конечно. Жизнь убивать нельзя. И предохранительные системы тоже могут исчерпаться. Болезней, неглобальных катаклизмов может в определенный момент не хватить, чтобы сдержать глупость.

В.: Как ты думаешь, человечество к этому идет или, наоборот, уходит?

Л.: Пока балансирует в зоне опасного предела.

В.: А дальнейшее – не видно?

Л.: Во-первых, это пока в процессе решения, а во-вторых, даже если бы я знал, я бы тебе этого не сказал.

В.: От людей-то что-то еще зависит?

Л.: Несомненно. Причем, от массового сознания. Сила массового сознания соединяется с природной силой и образует такую субстанцию, которая в ноосфере и биосфере Земли вызывает движение, меняющее ее. И уже, как следствие, появляются или исчезают болезни массовые, цунами, ураганы, землетрясения и так далее.

В.: Есть ли какие-то возможности направлять массовое сознание?

Л.: Конечно, есть.

В.: А кто это делает?

Л.: Кому только не лень. И люди, и нелюди, и иные существа… Возможностей для этого много. Средства массовой информации, слухи, предания, учения, наука, религия… Кто умеет творить сильные образы, чем-то привлекающие других людей, – считай, тот в какой-то степени управляет массовым сознанием. А разум большинства людей работает, как у трех– или пятилетнего ребенка. Какая-нибудь хрень, вроде слуха, зачастую привлекает их куда больше, чем научная выкладка…

В.: У тебя есть какие-то предпочтения? Ты заинтересован в том, чтобы человечество жило?

Л.: Да. Мне так интересней. Здесь много всего происходит. Мне нравится изобретать новые фильтры для информации, болезни придумывать… Это – творческий поиск. А если ничего не станет, то наступит полнейшее отчаяние. Я же говорил, что и так жду конца времен, потому что надеюсь, что в следующем цикле у меня будет иная доля.

В.: То есть, по большому счету, тебе тяжело.

Л.: Да. Тяжело. Причем настолько тяжело, насколько легко в свете. Поэтому меня и боятся, так как я несу в себе эту тяжесть… Те, которые живут больше в антимире, получают удовольствие от созерцания меня. Но они могут получать удовольствие, потому что, все же, в приграничной зоне находятся. Я же – конечная фаза, за мной уже ничего нет. Я упираюсь в край. А те, кто поклоняется мне, мои слуги, они втайне надеются когда-то достигнуть моего могущества, не подозревая, что в этом нет ничего хорошего. Ну, они в процессе…

В.: Почему ты согласился на эту беседу?

Л.: Время подошло. И вам нужно это знать. По крайней мере, у меня нет никакого сопротивления.

В.: Хочу спросить про одного нашего знакомого N. Есть ли у него долг перед тобой?

Л.: Есть. Он пытался бороться с тьмой когда-то. Уперся рогами – тьма ему не нравится.

В.: И что ему делать?

Л.: Осознавать.

В.: Я так понимаю, что его пример – не исключение и характерен для очень многих…

Л.: Конечно. Не то чтобы очень многих, но для достаточно большого количества людей. Искренне-то борются с тьмой немногие. Многие только лозунги выдвигают, а внутри у них предохранитель стоит. А с тьмой бороться не нужно. Иначе тьма и свет взаимно будут поглощать друг друга. А это не по закону. По закону тьма и свет взаимодействуют зеркально.

В.: А те, кто искренне борются с тьмой, – что это за люди?

Л.: Это те, кто достаточно хорошо могут фокусировать намерение. И те, кто настолько глупы, чтобы пытаться противоборствовать тьме. Уничтожать ее. Ее можно высветлять, она даже этого ждет. Это будет по закону. А уничтожать – это зарабатывать себе и другим мучения.

В.: Борьба с дьяволом – ошибка?

Л.: Да. Люди, которые со мной сражаются, мне же и принадлежат. Это – комедия. Только, если смотреть человеческими глазами, печальная. Трагифарс. Как можно злом уничтожать зло? Только умножение зла от этого происходит. А тьма ждет, чтобы ее высветлили. Но это очень сложно. Это возможно в сотворчестве людей и Бога, и многих других существ. Я тоже, кстати, в этом участвую, и это сотворчество готовлю. Среди людей распространены версии, что я от Бога отрекся и хочу свой мир построить, дескать… Представь себе, каким дураком надо быть, чтобы вынашивать такие планы. Люди некоторые и то способны понять, что это – дурь, а я-то и подавно. Поэтому я и не помышляю об отречении. Правда, способностью мыслить я наделен, и мысль моя могла метаться в этом направлении, но я никогда не допускал ее до воплощения, осознавая последствия. Творец очень мудр, он даже мое представление о себе как об исключительном существе приспособил к общему делу… А оно у меня огромное, неизмеримое человеческими мерками. И только благодаря Ему я и справляюсь со своей миссией.

В.: В тебе есть хоть сколько-то любви?

Л.: Конечно, есть. Но она не такая, как у людей.

В.: А какая?

Л.: Она абстрактная, безэмоциональная. Она позволяет мне сохранить свою целостность и исключительность.

В.: Скажи, пожалуйста, слова Мефистофеля в «Фаусте» Гете точно отражают твою суть: «Я часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла»?

Л.: Да, довольно точно.

В.: В этом и заключается твоя абстрактная любовь?

Л.: Отчасти и в этом…

В.: Я так понимаю, что наша беседа тоже попущена.

Л.: Да.

В.: Спасибо тебе за эту беседу, Люцифер.

Л.: Будьте бдительны…