Текст книги "Ну я же извинился! Как эффективно просить прощения у второй половинки, друзей, клиентов – и даже у своей собаки"

Оправдай мою любовь

В своем влиятельном исследовании 1990 года «Конфликт с позиции жертвы и агрессора: Автобиографические рассказы о гневе» психологи Рой Ф. Баумейстер, Арлин Стилвелл и Сара Р. Вотман продемонстрировали, какие огромные усилия прилагает наш мозг, чтобы рационализировать свои действия и приписать вину другим. Баумейстер попросил 63 человек рассказать по две истории из своего прошлого: одну – в которой они были жертвой и другую – в которой они были агрессором. Рассказывая свои истории жертвы, люди описывали случаи предательства, причинения вреда и обиды, которые оказали на них длительное влияние. Часто эти инциденты становились последней каплей в токсичных отношениях жертвы и агрессора. В их рассказах редко упоминалось, пытался ли извиниться обидчик.

Однако когда испытуемые рассказывали истории, в которых они выступали в роли агрессора, они представляли свои действия как самодостаточное явление без длительных последствий. «Одни и те же люди по-разному воспринимают ситуации в зависимости от того, выступают ли они в роли обидчика или жертвы, – утверждают Баумейстер и его коллеги. – Наши результаты свидетельствуют о том, что в зависимости от ситуации люди по-разному конструируют события, но, похоже, не осознают этих различий…» Возможно, если бы они лучше осознавали различия в интерпретации событий, они бы реже испытывали гнев. Баумейстер и др. отмечают, что данное исследование заставляет по-новому посмотреть на анализ исторических конфликтов.

При обсуждении Крестовых походов западные историки обычно делают акцент на религиозной цели – возвращении Святой земли, в то время как мусульмане рассказывают о разрушении деревень и жестоких убийствах женщин и детей. «Как показало исследование, даже если обе стороны согласны с тем, что произошедшее было ошибкой, агрессор, скорее всего, забудет о произошедшем гораздо быстрее, чем жертва. Более того, агрессор может рассматривать попытки жертвы сохранить память об обиде как ненужную мстительность. Жертвы склонны рассматривать конкретную обиду в контексте других, предшествующих ей обид, в то время как агрессоры воспринимают свой поступок как единичный инцидент, на который жертва преувеличенно реагирует».

Если бы мы участвовали в этом исследовании, то выбрали бы историю жертвы, которая особенно нас задевает: когда некий главный редактор украл идею для книги, предложенную Марджори, и поручил это задание другому автору, напечатал получившуюся книгу и впоследствии не отвечал на попытки Марджори связаться с ним по телефону и электронной почте.

История, в которой Марджори приняла на себя роль агрессора, описывает хоть и предосудительное, но вполне объяснимое с ее стороны поведение: она воскликнула «Зачем ты усложняешь мне жизнь?» своему ребенку, который все время просил обнять его, в то время как Марджори была занята уборкой рвоты из постели другого, младшего ребенка. Конечно, в тот момент Марджори чувствовала себя просто ужасно. Тем не менее она извинилась перед старшим ребенком, прочитала ему сказку, обняла его и напоила водой после того, как прибралась за младшим ребенком и заменила его постельное белье. Таким образом, поведение Марджори не было совсем уж негативным, особенно в сравнении с отвратительным поведением главного редактора.

Кстати, исследование Баумейстера является прекрасной иллюстрацией того, почему следует быть осторожным в объяснении причин своих действий во время извинения. (Пример Марджори является исключением из правил: из-за рвоты. Ведь рвота перекрывает почти все.) Его исследование показало, что преступники склонны объяснять причины своих действий, но эти причины на самом деле являются оправданиями. Для определения истинной мотивации их поведения необходим объективный анализ ситуации.

У каждого обидчика были веские причины для действий, причиняющих боль. Например: «Я солгала только для того, чтобы оградить его от правды, которая могла ему навредить». «Я взял браслет только потому, что он изначально был моим, а она отказалась его вернуть, хотя я просил об этом». «Все, что я делала, я делала не просто так. Жаль, что жертва слишком остро отреагировала и не захотела прислушаться к логике». Конечно, когда те же самые рассказчики излагали истории, в которых они сами были жертвами, они воспринимали свою реакцию на обиду абсолютно нормальной и закономерной, а себя – очень разумными и осознанными по сравнению со своими неадекватными обидчиками.

Более того, агрессоры часто преуменьшают значение своих действий и стараются либо отрицать их, либо оправдывать. Если они не могут полностью оправдаться, то утверждают, что у них не было выбора. В редких случаях, когда они признают, что могли повести себя лучше, они стараются говорить о своих ошибках в максимально позитивном ключе. Все продвинулись вперед! Все прощены! Все было к лучшему! Это был лишь краткий, мимолетный момент грусти в целой жизни положительных переживаний!

И все же ни одна из 63 историй жертв в исследовании Баумейстера не говорит о том, что с поведением преступника «ничего нельзя было поделать». Важно отметить, что в данном исследовании жертвы и преступники – это одни и те же люди.

Они просто по-разному интерпретируют события в зависимости от того, выступают ли они в роли жертвы или обидчика.

Ну да, ну да, ты, конечно, как всегда, прав

Наш мозг часто заставляет нас не извиняться или извиняться плохо из-за когнитивного предубеждения, известного как предубеждение «справедливого мира».

Это предубеждение связано с верой в то, что мир по сути своей справедлив и что люди получают по заслугам. Когда мы делаем что-то не так, наш мозг пытается совместить этот поступок с нашим восприятием себя как изначально хорошего человека. Это похоже на крайнюю форму внутреннего конфликта. Ошибочное убеждение выглядит следующим образом: мир устроен честно и справедливо. Доброта вознаграждается, а жестокость наказывается. Вы получаете то, что заслуживаете. Большинство религий и институтов обещают честность и справедливость. Именно поэтому в демократическом обществе мы следуем законам и судебным системам, с которыми мы все согласились. Не так ли?

Но когда мы сталкиваемся с явной несправедливостью мира, это может поставить под сомнение наши представления о том, как все должно быть. Когда мы видим доказательства полицейского произвола и политической нечестности, когда мы сталкиваемся с бедностью, бездомностью, наркоманией, неравенством в образовании, психическими заболеваниями или отсутствием ресурсов, мы склонны возлагать вину на страдающего человека, независимо от того, делаем мы это осознанно или нет. Если кто-то сталкивается с несправедливостью, он должен был сам чем-то ее спровоцировать. Мысль о том, что человек сам навлекает на себя несчастья, глубоко укоренилась в нас.

Это убеждение проистекает из нашего врожденного стремления к справедливости, которое разделяют даже животные. Например, обезьяны капуцины расстраиваются, если видят, что другие обезьяны получают большее вознаграждение за выполнение тех же задач. Виноград гораздо лучше, чем куски огурца! Обезьяны возмущаются и устраивают забастовку, отказываясь работать за куски огурца, потому что узнали, что другие обезьяны получают вместо них виноград. Обезьяны кричат, заявляя, что они лучше вообще ничего не получат, чем будут терпеть несправедливое отношение. Они не намерены мириться с таким неравенством и неуважением.

Мы бы тоже были недовольны, хотя SorryWatch обычно отдает предпочтение огурцам, а не винограду (хотя качество и свежесть имеют значение). Однако, подобно волкам, собакам и людям, обезьяны капуцины – социальные существа, ценящие справедливость. Стремление к справедливости проистекает из древних, доисторических инстинктов. Но постоянная борьба за справедливость после каждого случая несправедливости утомляет и выматывает. Трудно найти мотивацию для поиска истинной справедливости, когда постоянно чувствуешь себя обезьяной, которой достается виноград.

Концепция «справедливого мира» во многом основана на исследованиях Мелвина Дж. Лернера из Университета Ватерлоо (Онтарио, Канада). Будучи социальным психологом, Лернер наблюдал, как медицинские работники обращаются с больными пациентами. Оказалось, что даже самые добрые специалисты возлагают на пациентов ответственность за их боль. Автор также был свидетелем того, как его студенты с брезгливостью относились к обездоленным пациентам, не принимая во внимание те системные социальные проблемы, которые привели этих людей к бедности.

В 1965 году Лернер провел эксперимент, целью которого было выяснить, склонны ли люди обвинять жертв в том, что они сами стали жертвами. В эксперименте участвовали 72 женщины, которые наблюдали за тем, как другая женщина получала удар током. Поначалу участницы были потрясены увиденным. Однако по мере продолжения эксперимента их мнение о жертве ухудшилось. Интересно, что падение мнения о жертве было пропорционально усилению ее страданий. Когда свидетельницам сообщили, что жертве будет выплачена компенсация за причиненные в ходе эксперимента страдания, их мнение о ней улучшилось. («О, она не была такой уж слабой и уязвимой, раз ей за это платят. Теперь мы думаем о ней лучше».)

В отдельном исследовании Лернер показал участникам-мужчинам два совпадающих профиля, единственным отличием между которыми было то, что один из мужчин, по его словам, выиграл в лотерею. Большинство участников считали, что победитель лотереи был также и более трудолюбивым человеком.

Это может показаться нелогичным, но многим людям хочется думать, что хорошие поступки вознаграждаются, а плохие – наказываются. Те, кто обладает властью или считает, что жесткий контроль важен, обычно более склонны верить в то, что жизнь справедлива. Недавние исследования показывают, что, по мнению многих людей, жертвы домашнего насилия, болезней, сексуальных посягательств и даже произвольных дорожных аварий каким-то образом виноваты в своем несчастье. Они задаются вопросом, почему женщина не ушла от своего жестокого партнера, курит ли человек, в какой одежде он был, почему пешеход не смотрел по сторонам, прежде чем перейти дорогу.

Подобные мысли могут вселять в человека чувство уверенности в том, что он вряд ли сам окажется в подобной ситуации.

Это было бы здорово, не правда ли?

Какое отношение концепция «справедливого мира» имеет к извинениям? Если вы считаете, что человек сам виноват в своих страданиях, вы с меньшей вероятностью почувствуете необходимость извиняться перед ним. Если же вас заставляют извиняться – начальник, родители или критика в социальных сетях, – вы, скорее всего, сделаете это плохо. Это происходит потому, что вы сознательно или бессознательно считаете, что пострадавший заслужил то, что вы с ними сделали.

Мы считаем, что если вы не испытываете искреннего сожаления, то лучше не извиняться. В противном случае вы только усугубите ситуацию. Если кто-то сообщает вам, что вы причинили ему вред, вам стоит вежливо выслушать причину его недовольства и подумать, не мешают ли ваши предубеждения и предрассудки замечать свои же «слепые зоны».

Почему лицо такое длинное?

Перенесемся из мира психологии в мир социологии: как мы уже говорили, люди, отказывающиеся приносить извинения или делающие это плохо, обычно не осознают свою принадлежность идее «справедливого мира». Но вместе с тем они зачастую не осознают необходимость защищать собственное лицо.

Социолог середины XX века Ирвинг Гофман предложил использовать термин «лицо» для обозначения того образа себя, который мы стремимся транслировать. Наше лицо постоянно компрометируется извне, и мы постоянно беспокоимся о том, как мы выглядим со стороны. Лицо – это подвижная мишень, маска, которая меняется в зависимости от группы, в которой мы находимся, и социальных взаимодействий, в которые мы вовлечены. Потеря лица обидна и унизительна. В целом вежливость – это попытка позволить каждому участнику взаимодействия сохранить свое лицо. Сохранять лицо нас побуждает гордость, которая также помогает нам считать себя достойными того, чего мы хотим, достоинство, которое позволяет нам чувствовать себя компетентными в социальных взаимодействиях, и честь – чувство долга перед миром, в котором мы живем.

Извинения по своей сути ставят наше лицо под угрозу. Когда мы извиняемся, нам приходится поступиться своей гордостью, подчинить свое достоинство нуждам того, перед кем мы извиняемся, и сохранить свою честь даже тогда, когда мы возмущены тем, что вынуждены выполнять свой долг перед другими так, как нам не нравится. Мы плохо извиняемся, пытаясь сохранить лицо. Для любителей старого телевидения «лицо» может считаться «рукой». В одном из эпизодов сериала «Сайнфелд» Джордж Костанза обеспокоен тем, что женщина, с которой он встречается, Ноэль, имеет больший статус и доминирующее положение в отношениях, чем он. Он жалуется Джерри: «Я чувствую себя очень неуютно! У меня нет никакой власти. Почему в наших отношениях все преимущества у нее? Хоть раз в жизни я хотел бы иметь преимущество. У меня нет власти! Совсем нет! У нее есть рука! У меня нет руки!» Поскольку Джордж чувствует, что у него нет руки, он не хочет говорить Ноэль, что это его друзья отвлекли ее на фортепианном концерте. Элейн хочет извиниться перед Ноэль за то, что отвлекла ее во время игры, но Джордж уговаривает ее не делать этого, потому что у Ноэль и так есть все преимущества в отношениях. Но когда на другом мероприятии Ноэль слышит раскатистый хохот Элейн, она узнает в ней ту, что отвлекла ее на сольном концерте, и немедленно расстается с Джорджем. Он протестует: «Но у меня есть рука!» Ноэль отвечает: «И она тебе понадобится».

Мораль: извинение воспринимается как потеря руки/лица, но при правильном подходе оно может спасти отношения. Если вы твердо намерены сохранить руки/лицо, вы будете лгать, воздерживаться от извинений, рискуя потерять лицо еще больше, когда правда всплывет наружу и дерьмо попадет в вентилятор.

Ох уж эта уязвимость

В своем выступлении на TED Talk, которое посмотрели более 52 млн раз, Брене Браун рассказывает о значении уязвимости. Он говорит о большой ответственности воспитания детей, но подчеркивает, что наша роль как родителей не заключается в том, чтобы сделать детей безупречными. Наша роль заключается в том, чтобы показать детям, что они имеют право на любовь и привязанность, даже оставаясь несовершенными. «Именно это мы, как родители, должны дать понять нашим детям». Именно так.

Когда в процессе воспитания мы отдаем приоритет внешнему виду, достижениям и поступлению в престижный колледж, а не развитию характера, мы не способствуем личностному росту ребенка. Такой подход отражает наши собственные интересы и тщеславие, а не способствует формированию более сострадательного и справедливого общества. Мы должны приучить детей думать о том, как наши действия влияют на других людей, и концентрироваться на том, чтобы способствовать построению мира, в котором мы все хотим жить.

Когда мы позволяем себе быть уязвимыми и проявляем благодарность и радость даже в страшных ситуациях, мы перестаем драматизировать и начинаем ценить дар жизни. SorryWatch считает, что, живя в более сострадательном обществе, мы бы ценили возможность признавать свои ошибки и учиться на них. Этого гораздо проще добиться в мире, где люди стремятся считать, что у других самые лучшие намерения.

Здоровая самооценка, заключающаяся в умении правильно оценивать свои возможности и в уверенности, что вы способны расти, гораздо лучше, чем хрупкая самооценка, полагающаяся на стороннее мнение. Хрупкая самооценка может негативно сказаться на нашем благополучии. Люди с неустойчивой самооценкой с трудом извиняются, так как им трудно находиться в более низком положении: они сосредоточены на том, чтобы выгодно подать себя, а не на том, чтобы распознать и устранить ошибку.

Я не виноват

Когда в 2020 году стало известно о токсичных условиях работы в ток-шоу Эллен Дедженерес, продюсеры которого были расистами, абьюзерами и серийными сексуальными домогателями, а знаменитости и простые люди рассказывали о грубости самой Дедженерес, она извинилась дважды, но оба раза неудачно. Одно извинение было сугубо личным, а второе – публичным. В служебной записке, адресованной сотрудникам, Дедженерес заявила, что шоу должно было стать «местом счастья – где никто никогда не повысит голос и ко всем будут относиться с уважением». Такое высказывание само по себе является красным флажком: не существует места, где никто никогда не повышает голос. Этого невозможно добиться в рабочем пространстве. Но вполне реально ожидать от каждого уважительного отношения. Показательно, что Дедженерес приравняла невозможное к необходимому. Дедженерес продолжила: «Очевидно, что-то пошло не так, и я разочарована, что реальность не оправдала моих ожиданий. Я хочу попросить за это прощения. Все, кто меня знает, понимают, что это противоположно тому, во что я верю и на что я надеялась в отношении нашего шоу».

О боже, это же «Бинго плохих извинений». С чего начать? Дедженерес делает акцент на намерении, а не на результате. Она говорит: «Что-то пошло не так», что слишком туманно и неконкретно. Это эквивалент извинения Оскара Айзека, который в фильме «Звездные войны» говорит: «Каким-то образом Палпатин вернулся». Как мертвый Император мог вернуться? Сюжет фильма никак не дает раскрыть эту мысль? (Марджори все еще злится по этому поводу.)

Идем дальше: фраза «Я разочарована» говорит о чувствах Эллен, а не сотрудников, которым был нанесен ущерб. А именно последние и важны в данном случае. В ее фразе «Реальность не оправдала моих ожиданий» отсутствует чувство ответственности и сопричастности. Она предполагает, что сотрудники ее подвели. Она не рассматривает ни свою роль в этом злодеянии, ни обвинения, описывающие ее собственное поведение. Чем меньше мы говорим о «тех, кто меня знает», тем лучше. Мы вас не знаем. Мы знаем только то, что видим по телевизору и читаем в газетах.

Дедженерес признала, что в связи с растущим триумфом шоу она, к сожалению, «не успевала за всем следить и опиралась на других». Она опровергла утверждения тех, кто говорил о неблагоприятном опыте общения с ней.

В сентябре того же года Дедженерес повторно принесла извинения в прямом эфире, заявив: «Летом в адрес нашего шоу звучали обвинения в создании ненадлежащей рабочей обстановки, что стало для меня негативным открытием». Словам «звучали обвинения» не хватает конкретики, они не указывают, кто и что сделал, и не содержат информации о ее личном поведении. Использование слова «обвинения» – лукавая тактика, поскольку избавляет человека от необходимости озвучивать конкретные факты. Заявление «Я узнала, что здесь происходят вещи, которые не должны были происходить» заключает в себе размытые формулировки и подразумевает, что человек наблюдал за процессом со стороны, а не принимал в нем участия. Слова «Я приношу извинения тем, кто пострадал» лишены конкретики, а слова «пострадавшие» недостаточно точно описывают сотрудников, утверждающих, что продюсеры делали неуместные выпады в сторону ассистентов, хватали их за гениталии и делали неуместные предложения в ванной комнате во время корпоративного мероприятия.

«Называться “доброй леди” – трудная роль, – говорит она. – Позвольте мне дать вам совет. Если вы думаете о том, чтобы выбрать себе подходящий титул или дать себе прозвище, не выбирайте “добрая леди”». Вот это да! Называть себя доброй – значит действовать с добротой, иначе люди могут разочароваться. Какая неожиданность.

Эллен Дедженерес заявила, что в СМИ и соцсетях появились сообщения о том, что шоу не отражает ее истинную сущность. «Это правда, – подтвердила она. – Я могу быть достаточно разной: подавленной, бешеной, нервной и нетерпеливой. Но я работаю над собой. Я постоянно меняюсь». Прекрасно! Но ее проблема не в нервности и подавленности – ее проблема в жестокости. Все мы проходим через разные эмоции, все мы над ними работаем, но никто при этом не поощряет домогательства на рабочем месте. Дедженерес также заявила: «Мне очень жаль, если я когда-либо вызвала разочарование или задела чьи-либо чувства. Если вы просите прощения за задетые чувства, просите их и за неуместные прикосновения!» (Стоит уточнить, что саму Эллен никто не обвинял в неуместных прикосновениях, а ответственность за такое поведение несли ее продюсеры-мужчины.)

Эпизод с извинениями Эллен, открывший восемнадцатый сезон шоу, собрал огромное количество просмотров – самое большое за последние четыре года. Но после того, как зрители посмотрели эпизод с извинениями, они массово перестали смотреть шоу. В течение следующих шести месяцев она потеряла 43 % своей аудитории. (Газета New York Times ехидно заметила, что потеря более миллиона зрителей означает, что Дедженерес больше не конкурирует с доктором Филом. Теперь ее рейтинг сопоставим с рейтингом Стива Вилкоса, бывшего охранника Джерри Спрингера.) Шоу прекратило свое существование в мае 2022 года.

Смогла бы Дедженерес оправиться от восьмидесяти трех обвинений в поощрении насилия? Трудно сказать. Производственная компания уволила трех продюсеров, но этого явно было недостаточно. Что, если бы Эллен рассказала о своей роли в этом как участница, а не как человек, не имеющий представления о том, что происходит? Что, если бы она подробно рассказала о том, что сознательно отказывалась признать свои «слепые пятна», не просила о помощи, срывалась на других из-за собственной хрупкой самооценки и проблем с гневом? Что, если бы она подробно рассказала о нововведениях, которые позволят преобразить шоу и обезопасить его сотрудников? Возможно, такой монолог показал бы ее, по выражению Брене Браун, более настоящей, что, в свою очередь, удовлетворило бы ее аудиторию. Но ее извинения были совершенно неправдоподобны и направлены на избежание реальной ответственности. Вот такая она «добрая леди».

Настоящее извинение требует от нас быть ранимыми, а не просто сказать: «Я ранимый человек». Вы должны признать свой поступок и назвать его своим именем. Искренне признаться, что заставило вас так поступить. Прикрывать свою задницу здесь бесполезно. Если то, что вы пытаетесь продавать людям на шоу (обаяние, доброта и доброжелательность), не отражает вашу реальную личность, то почему кто-то должен покупать то, что вы продаете?

А теперь сравните извинения Дедженерес с заявлением Джона Кеннеди по поводу фиаско в заливе Свиней. Пытался ли он свалить вину на окружающих? Настаивал ли Кеннеди на том, что вторжение на Кубу в 1961 году было на самом деле правильным решением? Всего через неделю после неудачного вторжения Кеннеди выступил с речью перед Американской ассоциацией издателей газет в отеле Waldorf Astoria. Он сказал: «Наша администрация намерена открыто говорить о своих ошибках, ибо, как сказал один мудрый человек, “ошибка не становится ошибкой, пока вы не откажетесь ее исправить”. Мы намерены нести полную ответственность за свои ошибки, и мы ожидаем, что, если мы их не заметим, вы нам на них укажете».

Без дискуссий, без критики ни одна организация, ни одна страна не добьется успеха, ни одна республика не сможет уцелеть. Примите это к сведению, Эллен.