Текст книги "Ведьмино отродье"

14. Первое задание: Бранные слова

Среда, 9 января 2013

В среду Феликс чувствует себя спокойнее. Он преодолел первый барьер. Сегодня он выступает в роли добродушного дядюшки: снисходительного, но надеющегося на отличные результаты.

– Давайте посмотрим, как вы справились с вашим заданием, – говорит он. – У кого сводный список?

– У Гнутого Грифеля, – говорит Мачете.

– И кто зачитает его перед классом?

– Он же, – говорит Костыль.

– Потому что он сможет это произнести, – говорит Маракас.

Гнутый Грифель откашливается и читает, выразительно и степенно, словно выступает на заседании совета директоров:

– Чума их разрази. Чтоб тебя оспа схватила за горло. Богохульник. Безжалостный пес. Черт тебя дери. Собака. Подзаборник. Наглый горлодер. Отъявленная потаскуха. Проклятый спорщик. В море десять раз чтоб ты погиб! Безмозглый. Жалкий. Грязный. Уродец. Тупица. Негодяй. Презренный раб. Ком земли. Гнусный раб. Ведьмино отродье. Пусть ты весь покроешься волдырями. Пусть заедят тебя жабы, а также крысы. Лживый раб. Жалкая грязь. Вонючий. Чума. Сгнои тебя чума. Паршивый. Чудовище. Урод. Прековарное пьяное чудовище. Черепаха. Ничтожный. Поганый. Гнусный. Обезьяна. Пестрый шут. Презренный негодяй. Черт побери. Прирожденный черт. Глупец. Чума на тебя. Дурак. Осел. Дьявольская тварь. Скотский. Кривобокий. Жалкий. Безмозглый. Грязный. Злокозненный. Жаба. Жабье племя. Тварь. Тухлый. Ничтожный. Поганый. Гнусный.

– Отлично, – говорит Феликс. – Полный комплект. Даже не знаю, что еще можно добавить. Есть вопросы или замечания?

– Меня обзывали и хуже, – говорит Маракас.

– А почему ком земли оскорбление? – спрашивает Костыль.

– Мы живем на земле, – говорит Рыжий Койот. – Выращиваем на ней пищу. И черепаха. Что в ней плохого? Для многих племен черепаха – священное животное.

– Пережитки колониализма, – говорит 8Рукк, который, будучи хакером в прошлой жизни, проводил много времени в интернете. – Просперо думает, что он самый крутой, и стоит выше всех, и может их унижать по-всякому.

Мультикультурализм во всей красе, думает Феликс. Он ожидал возражений на «ком земли», но уж никак не на «черепаху». Он начинает свои объяснения с нее:

– «Черепаха» просто означает медлительного человека. В этой пьесе.

– Типа еле шевелит задницей, – любезно подсказывает Контакт.

– Давайте не будем использовать ее как ругательство, – говорит Рыжий Койот.

– Решайте сами, – говорит Феликс. – Что касается «кома земли», земля в данном случае выступает как противоположность воздуху. Низкое против высокого.

– И его тоже не будем, – говорит Рыжий Койот.

– Опять же, решайте сами, – говорит Феликс. – Еще есть вопросы?

– Я не злопамятный, – говорит Рыжий Койот, – но запомню, если кто-то назовет меня черепахой или комом земли. Просто предупреждаю.

– Ладно, мы тебя услышали, – говорит Костыль.

– У меня есть вопрос, – говорит Мачете. – «Дерьмо» – это ругательство? Его можно употреблять или как?

Хороший вопрос, думает Феликс. Формально «дерьмо» – не ругательство, а просто обозначение экскрементов, но ему не хочется слышать его постоянно. Дерьмо, дерьмовый, дерьмово. Можно было бы вынести этот вопрос на всеобщее голосование, но если ты руководитель, то надо руководить, а не месить это самое дерьмо.

– «Дерьмо» отменяется, – говорит он. – Скорректируем лексикон.

– Почему? – спрашивает Костыль. – В прошлом году было можно.

– Я передумал, – говорит Феликс. – Я устал от дерьма. Когда его много, это становится однообразным, а однообразие претит Шекспиру. А теперь, если больше нет вопросов, пишем диктант по всему списку ругательств. И не подглядывать к соседям! Я все вижу. Все готовы? Тогда начинаем.

15. Ответь мне, чудо

Четверг, 10 января 2013

Феликс уже пригласил в постановку на роль Миранды девушку, которая подходила ему идеально. Ту самую, которую он выбрал на эту роль в его отмененной «Буре» двенадцать лет назад: Анну-Марию Гринленд, бывшую гимнастку-юниорку.

Конечно, сейчас она старше, размышлял он, готовясь к их новой встрече после стольких лет. Но это не страшно: тогда, двенадцать лет назад, она была очень юной. С ее телосложением – стройная, крепкая, худощавая – она еще сможет сыграть Миранду. Если, конечно, она не расплылась за эти годы.

Ему пришлось исхитриться, чтобы ее разыскать. Ему не хотелось обращаться в агентство подбора актеров, потому что ни одно кастинговое агентство не направит своих клиентов на работу в исправительное учреждение: тут могли быть сложности. Ему надо связаться с ней лично. Он даже готов предложить вознаграждение; заплатить из своих сбережений.

Ему помог интернет: как только он начал искать, ее резюме сразу нашлось на сайтах ActorHub и CastingGame. После несостоявшейся «Бури» она какое-то время участвовала в постановках на Мейкшавегском фестивале, сыграла несколько эпизодических ролей: проститутка в публичном доме в «Перикле», рабыня в «Антонии и Клеопатре», танцовщица в «Вестсайдской истории». Ни одной главной роли, сплошная массовка. Если бы она сыграла Миранду, все могло бы сложиться иначе: она раскрыла бы свой талант, Феликс мог бы ее многому научить. Это стало бы началом блестящей театральной карьеры. Да, Феликс не единственный человек, кому Тони с Сэлом изрядно подпортили жизнь.

После «Вестсайдской истории» Анна-Мария окончательно перешла в танцы. Оттанцевала несколько сезонов в «Кидд Пивот»: сначала как ученица, потом как приглашенная танцовщица. Феликс нашел на ютьюбе запись ее танцевального номера с двумя партнерами. Мощное выступление. Однако из-за травмы ей пришлось уйти из труппы до того, как они поставили свой феерический балет «Репродукция «Бури». Она пропала на восемь месяцев, а потом вновь появилась в качестве хореографа в полулюбительской постановке «Без ума от тебя» в Торонто. Это было в прошлом году.

Видимо, Анна-Мария переживала не лучшие времена. Феликс так и не понял, есть ли у нее муж или друг. Никакой информации в интернете.

У нее есть страница в фейсбуке, хотя в последнее время она почти ничего не писала. Там было несколько ее фотографий: стройная, мускулистая блондинка с большими глазами. Да, она еще сможет сыграть Миранду. Но захочет ли, вот в чем вопрос.

Феликс послал ей запрос дружить в фейсбуке, назвавшись своим настоящим именем; она приняла его в друзья.

Феликс начал издалека. Она его помнит? – спросил он в личном сообщении. Да, пришел лаконичный ответ. Никаких восклицательных знаков. Никаких проявлений радости. Есть ли у нее время на театральный проект? Смотря что за проект, написала она в ответ. Феликс догадывался, о чем она думала: однажды он очень сильно ее подвел, а теперь вдруг врывается в ее жизнь как ни в чем не бывало и ждет, что она будет прыгать от счастья?

Как оказалось, она работает на полставки бариста в кофейне «Горацио» в Мейкшавеге. Наверное, надеется перехватить что-то на фестивале, рассудил Феликс. Они договорились о встрече, и он заехал за ней в «Горацио». Он не боялся, что его могут узнать знакомые из прошлой жизни: он изменился за эти годы, отрастил белую бороду, кустистые брови, – да и от старой команды почти никого не осталось. Он проверял на сайте фестиваля.

Анна-Мария по-прежнему выглядела очень молодо, отметил он с облегчением. Даже, кажется, похудела еще сильнее. Волосы убраны в высокий пучок, как у танцовщиц. В каждом ухе – по две золотые сережки. Узкие джинсы, белая рубашка. Видимо, это была униформа бариста в «Горацио».

Он отвел ее в шумный бар за углом. «Каштан и бесенок», где на вывеске изображен не чертенок, а какой-то красноглазый тролль с улыбкой, как у взбесившегося бульдозера. Как только они уселись в кабинке, Феликс заказал им по кружке местного крафтового пива.

– Хочешь что-нибудь перекусить? – спросил он. Время близилось к обеду. – Я угощаю.

– Гамбургер и картофель фри, – сказала Анна-Мария, внимательно глядя на него огромными, озорными глазами.

Феликс вспомнил первое правило голодающего актера: никогда не отказывайся от дармового угощения. Сколько тарелок с виноградом и сыром прикончил он сам в свое время по разным гримеркам!

– Давненько вас не было, – сказала она. – Вы тогда исчезли… Как будто пропали без вести. Никто не знал, где вы и что с вами стало.

– Меня уволили, – сказал он. – Тони постарался.

– Да, ходили такие слухи, – сказала она. – Кто-то даже всерьез опасался, что он вас зарезал. А труп закопал где-то за городом.

– Почти так и было. По всем ощущениям.

– Вы даже не попрощались, – укоризненно проговорила она. – Ни с кем из нас.

– Я знаю. Прошу прощения. Я не смог, – сказал он. – На то были причины.

Она чуть смягчилась и улыбнулась ему:

– Представляю, как вам было тяжко.

– Больше всего я жалел, что мне не удалось поработать с тобой в «Буре». Ты бы сыграла блестяще, я знаю.

– Да, наверное, – сказала она. – Я тоже жалела об этой роли. – Она закатала рукава рубашки выше локтя. В баре было жарко. Теперь Феликс увидел татуировку в виде пчелы у нее на руке. – Так что вы хотели?

– Лучше поздно, чем никогда, – сказал он. – Хочу предложить тебе роль Миранды. В «Буре».

– Охренеть не встать, – сказала она. – Вы не шутите?

– Ни в коем случае, – ответил он. – Хотя сразу скажу: ситуация странная.

– Все ситуации странные, – сказала она. – Кстати, я до сих пор помню слова. Я так усердно трудилась над этой ролью, что разбуди меня посреди ночи, и я выдам все реплики без запинки. Где будет постановка?

Феликс помедлил, сделал глубокий вдох.

– Во Флетчерской мужской исправительной колонии, – сказал он. – Я там преподаю. Театрально-литературный курс. Для… э… заключенных. Некоторые из них – на удивление хорошие актеры.

Анна-Мария отпила большой глоток пива.

– Так, давайте еще раз, – сказала она. – Вы хотите, чтобы я сыграла Миранду в тюремной постановке с участием осужденных преступников?

– Никто из них не захотел играть молодую девчонку, – сказал он. – Думаю, ты сама понимаешь почему.

– Да уж, – жестко проговорила она. – И я их не виню. Быть девчонкой – такой отстой, уж поверьте мне на слово.

– Тебе будут рады, – сказал он. – В нашем маленьком театре. Они все в восторге от такой перспективы.

– Надо думать, – сказала она.

– Нет, правда. Они отнесутся к тебе с уважением.

– Сплошные белые и пушистые, тонкие и деликатные Фердинанды, да?

– Там есть охрана, – сказал Феликс. – Целый штат надзирателей с электрошокерами, дубинками и так далее. – Он сделал паузу. – Но они не понадобятся. Правда. – Он опять сделал паузу. – Тебе заплатят. – Еще одна пауза, потом – его последний довод: – Такого театрального опыта ты не получишь больше нигде. Это я гарантирую.

– Больше никто не согласился, да? – спросила она, и Феликс понял, что он почти у цели.

– Ты первая, к кому я обратился, – честно ответил он.

– Хотя я уже старовата для этой роли, – сказала она. – Уже не та, что двенадцать лет назад.

– Ты идеально подходишь на эту роль, – сказал он. – Ты молода и свежа.

– Как куча свежего говна, – сказала она. Феликс растерянно моргнул. Ее сквернословие всегда немного его пугало. Трудно привыкнуть к тому, что от такой нежной девушки исходит такая площадная брань. – Потому что я выгляжу как подросток, – сказала она. – Без сисек.

Глупо было бы отрицать очевидное.

– Значение сисек сильно преувеличено, – сказал Феликс. Музыка для ушей женщин с маленькой грудью. Всегда. Вот и Анна-Мария оттаяла, улыбнулась.

– Просперо играете сами? – спросила она. – Не какой-нибудь грабитель банков, наряженный в мантию старого чародея? Потому что я до сих пор помню ваши монологи. Это было потрясающе. Если их испоганят, я не переживу.

– Да, Просперо играю я, – сказал он. – Колдовство в каталажке: для меня это вызов. Если сравнить с игрой на обычной сцене, то последняя будет как увеселительная прогулка. А можно еще посмотреть и с такой точки зрения: может быть, это мой последний шанс поставить «Бурю».

Она вдруг улыбнулась ему искренне и открыто.

– Блин, вы все такой же маньяк, как раньше, – сказала она. – Но гениальный маньяк! Вдохновенный. Кто еще мог бы затеять такое безумство?! Хорошо, я согласна. – Она протянула руку для рукопожатия, но Феликс еще не закончил.

– Всего два условия, – сказал он. – Во-первых, там я для всех «мистер Герц». Никто не знает о фестивале… что я когда-то… Это долгая история, я как-нибудь расскажу. Но «Феликс Филлипс» под строгим запретом. Иначе могут возникнуть вопросы. И могут быть проблемы.

– С каких пор вы боитесь проблем? – спросила она. – Вы?!

– Это будут плохие проблемы. Во-вторых, у нас не ругаются матом. И вообще не ругаются. Я запрещаю. Можно ругаться только бранными словами из пьесы, которая у нас в работе.

Она на секунду задумалась.

– Ладно, думаю, я с этим справлюсь, – сказала она. – Ну что, чудовище? Целуй Евангелие! По рукам!

На этот раз они пожали друг другу руки. Феликс поморщился от ее крепкого рукопожатия. Она сдавила его ладонь как в тисках. Его Просперо повелит Фердинанду держаться подальше от этой девушки не только ради соблюдения приличий: забывшийся Фердинанд рискует остаться калекой.

– Мне нравится твоя пчела, – сказал он. – Татуировка. Она что-то значит?

Она опустила глаза и проговорила, глядя в стол:

– У меня был роман с Ариэлем. С актером в вашей постановке. Было весело, хоть и недолго, и в итоге он разбил мне сердце. Пчела была нашей шуткой.

– Шуткой? Какой шуткой? – Феликс тут же пожалел о том, что спросил. Он не хотел знать ответ. К счастью, им как раз принесли заказанный гамбургер, и Анна-Мария вгрызлась в него своими мелкими белыми зубками, едва не застонав от удовольствия. Феликс смотрел, как она ест, и пытался вспомнить, когда он сам в последний раз был настолько голодным.

16. Невидимый для посторонних глаз

Пятница, 11 января 2013

В пятницу Феликс начинает занятие с самого интересного.

– У меня есть новости об актрисе, – говорит он. – Которая, как я сказал, сыграет Миранду в нашей постановке. – Он умолкает, держит паузу. Пусть они погадают, хорошие у него новости или плохие.

Они настороженно ждут продолжения. В аудитории полная тишина. Все затаили дыхание.

– Это была непростая задача, – говорит Феликс. – Не каждая женщина согласится участвовать в таком мероприятии. – Еле заметные кивки. – У нее были сомнения. Мне пришлось потрудиться, чтобы ее убедить. – Он все еще тянет время, наращивая напряжение. – Я думал, что ничего не получится. Но все-таки…

– Да! – говорит 8Рукк. – У вас получилось! Епт… то есть, черт побери, круто!

– Да. Мне все-таки удалось ее уговорить.

– Разрази меня чума! – говорит Маракас.

– Благодарю, – говорит Феликс. Он разрешает себе улыбнуться, склоняется в шутливом полупоклоне. Здесь он изображает старомодного, учтивого джентльмена преклонных лет, и его церемонные манеры воспринимаются учениками как должное. – Ее зовут Анна-Мария Гринленд, – продолжает он. – Она не только актриса, но и танцовщица. В том числе акробатических танцев. Я принес клип с ее танцем, чтобы вам показать.

Он вставляет в компьютер флешку с записью клипа, скачанного с ютьюба.

– Погасите, пожалуйста, свет.

На экране – Анна-Мария в пору своего танцевального расцвета. На ней черный короткий топ с завязками на шее и зеленые атласные шорты. Она как бы швыряет своего грациозного партнера на землю, потом по-осминожьи обвивает его руками и ногами и делает удушающий захват. Он вырывается, подбрасывает ее в воздух и крутит так, что ее голова едва не касается пола. Она проскальзывает у него между ног, отталкивается от земли, снова взвивается в воздух, ловит партнера за локоть и выворачивает ему руку под болезненным прямым углом. На ее жилистых, крепких руках явственно проступают мышцы.

– Ого! – говорит чей-то голос. – Что за… что за чума?

– Такая любого разделает в фарш!

– У нее татуха, заешь меня жаба!

– Прирожденный черт!

– А почему у нее пчела?

– Дань романтической любви, – говорит Феликс. – Наверное.

Ему тут же становится стыдно за себя: такому пресыщенному цинизму нет места в зачарованном мире, в который он их попросит поверить уже совсем скоро.

Анна-Мария делает пируэт, сужает круги вокруг своего партнера, который катается по земле. Потом она делает сальто назад, приземляется на ноги. На сцену выходит второй танцор, бросается к Анне-Марии, поднимает ее и закидывает себе на плечо. Ее ноги болтаются в воздухе. Головокружительный кувырок – и она вновь на земле. На миг принимает боксерскую стойку, а затем убегает. Оба партнера ее догоняют. Она замирает на месте, поднимает ногу, резко выбрасывает ее вперед, как будто бьет пяткой. Оба танцора падают наземь грациозным дуэтом. Анна-Мария подпрыгивает высоко-высоко. На немыслимую высоту.

Затемнение.

Аудитория медленно выдыхает.

– Дайте свет, – говорит Феликс. Включаются лампы: теперь Феликс видит их потрясенные лица с широко раскрытыми глазами. – Это лишь единичный пример многих талантов нашей Миранды. Анна-Мария присоединится к нам через две недели, когда мы распределим роли и начнем общую читку сценария.

– У нее что, черный пояс? – спрашивает Костыль.

– Черт, она… просто чума! – это высказался Маракас.

– Такая вдарит тебе по яйцам, так они в горле встанут, – говорит Змеиный Глаз. – Зуб даю, лесбиянка, разрази меня оспа. Есть лишь один способ узнать!

Никто не смеется.

– Какая-то тощая, – говорит Жучила Фил. – Кожа да кости. Явное расстройство пищевого поведения.

– Я тоже люблю помясистее, – говорит Маракас.

– Надо брать что дают, – говорит Крампус, меланхоличный меннонит. – Нищие не выбирают.

– Да, жабье племя, – говорит Костыль. – По мне, так шикарная телка!

– Она очень талантливая исполнительница, – говорит Феликс. Он доволен, что они уже практикуются в употреблении шекспировских бранных слов. – Нам повезло, что она согласилась с нами работать. Однако на вашем месте я бы не стал с ней шутить. Вы сами видите почему.

– Пришибет одним пальцем и не заметит, вот скотство, – горестно произносит Чудо-Мальчик.

– А теперь, – говорит Феликс, – давайте поговорим об Ариэле. Кто-нибудь хочет сыграть эту роль?

– Без мазы, приятель, – раздается голос с задней парты. – Я не буду играть фею, и точка. Как я уже говорил. – Это Змеиный Глаз, человек, имеющий четкое мнение.

Он выразил общее настроение. Никто не поднял руку, все сидят с суровыми, замкнутыми лицами. Феликс слышит их мысли: как с Мирандой, так и с Ариэлем. Слишком слабый. Слишком воздушный. Слишком педиковатый. Это даже не обсуждается.

– Вы пригласили актрису на роль Миранды, так? Так пригласите актера и на эту роль, – говорит Мачете.

Приглушенные «да», тихий смех.

Феликс мог бы спросить, почему они думают, что Ариэль – фея, но он и так знает ответ. Летает по воздуху, пьет цветочный нектар, весь из себя хрупкий и утонченный. Выглядит как фея, ведет себя как фея, стало быть, фея и есть. Да еще эта песенка, где Ариэль сообщает, что он сосет цветочный нектар, словно пчелка. Забудь о ней сразу: ни один уважающий себя мужик с хотя бы каким-то понятием о самосохранении никогда этого не споет, даже для роли. Ариэль не просто женоподобный фей, он еще и сосет. Потом не отмоешься, как ни старайся. Будешь сосать во всех смыслах.

Бесполезно им объяснять, что Ариэль – не фея, а воплощение воздушной стихии: дух воздуха. И что во времена Шекспира у слова «сосать» не было никаких унизительных смыслов, только в нынешнее время унизительный смысл присутствует.

– Давайте все-таки поговорим об Ариэле, – предлагает Феликс, что означает, что говорить будет он, потому что больше никто в этой комнате не рискнет заговорить о столь щекотливом предмете. – Может быть, он нам видится феей лишь потому, что мы мыслим недостаточно широко. – Он делает паузу, чтобы они прониклись услышанным. Широко мыслить? Это как?! – Итак, прежде чем навешивать ярлыки, давайте вспомним его основные качества. Что это за существо? Во-первых, он может становиться невидимым. Во-вторых, он умеет летать. В-третьих, у него есть суперспособности, особенно в том, что касается грома и молнии, огня и ветра. В-четвертых, он музыкален. В-пятых… и это самое главное… – Феликс вновь делает паузу. – В-пятых, он не человек. – Он обводит взглядом класс.

– А вдруг он вообще ненастоящий? – говорит Рыжий Койот. – Ну, типа, глюк. Может быть, этот Просперо разговаривает сам с собой? Может быть, он потребляет какие-то кактусы или грибочки и у него едет крыша? Может быть, он вообще с прибабахом?

– Или ему снится сон, – говорит Мачете.

– Может быть, их лодка тонет, ну, в которую их посадили. И вся пьеса разыгрывается у него в голове, пока он идет на дно. – Один из новичков: ЗакраЛось.

Бублик:

– Я видел фильм с похожей историей.

– Или он общается с воображаемым другом, – говорит Маракас. – У моего сына был воображаемый друг.

– Его больше никто не видит, – говорит Костыль.

– Его видят, когда он предстает в облике гарпии, – говорит Гнутый Грифель.

– И его слышат, – говорит Контакт.

– Ладно, уговорили, – хмурится Рыжий Койот. – Хотя, может быть, этот Просперо был, типа, чревовещатель.

– Допустим, что Ариэль настоящий, – говорит Феликс. Он доволен: по крайней мере, они участвуют в обсуждении. – Допустим, вы никогда не слышали об этой пьесе и знаете об Ариэле только то, что я сейчас перечислил. Что это за существо, как по-вашему?

Гул голосов.

– Типа, супергерой, – говорит Костыль. – Фантастическая четверка. Вроде как Супермен. Но криптонит у Просперо, и старый хрыч контролирует ситуацию.

– Инопланетянин, – говорит Маракас. – У него сломался космический корабль, пришлось экстренно сесть на Землю. Взлететь не получится, он здесь застрял. Но мечтает вернуться домой, на родную планету. Как в «Инопланетянине», помните этот фильм? Тогда все логично, да?

– Делает все, что приказывает Просперо, чтобы тот его отпустил. – На этот раз голос подал 8Рукк. – Чтобы заслужить свободу.

– И вернуться к своему народу, – говорит Рыжий Койот.

Одобрительный гул голосов. И вправду логично! Инопланетянин! Гораздо лучше, чем фей.

– Как вы себе представляете его костюм? – спрашивает Феликс. – Как он выглядит? – Он не стал говорить о традиционном образе этого персонажа: птичьи перья, стрекозиный наряд, ангельское личико, крылья бабочки. Он также не упомянул, что последние два столетия Ариэля играют исключительно женщины.

– Ну, он, типа, зеленый, – говорит Маракас. – С зеленой кожей. И большими выпученными глазами без зрачков, как у инопланетян.

– Это деревья зеленые. Лучше пусть будет синим, – предлагает Костыль. – Он же дух воздуха. Летает в небе, а небо синее.

– Не может есть человеческую еду. Только цветочки и листики, – говорит Рыжий Койот. – Дары природы. Типа, он веган.

Все согласно кивают: при таком положении дел можно высосать хоть весь нектар, не роняя достоинства, потому что инопланетянам свойственны всякие странности, в том числе и диковатые пищевые предпочтения.

– Хорошо, – говорит Феликс. – Теперь вопрос: каковы его обязанности в пьесе?

Тишина. Недоуменное бормотание.

– Что значит «обязанности»? – спрашивает Гнутый Грифель. – Как вы написали в своих комментариях, он хороший слуга. Делает все, что ему говорят. В отличие от Калибана, плохого слуги.

– Да, да, – говорит Феликс. – Но состоялась бы пьеса без той работы, которую Ариэль выполняет по поручению Просперо? Без громов и молний? Без самой бури? Ариэль совершает самое важное действо во всей пьесе, потому что без этой бури не было бы и пьесы. Стало быть, он ключевая фигура в сюжете. Но он действует скрытно, за кадром. Никто, кроме Просперо, не знает, что это Ариэль вызывает бурю, играет музыку, поет песни и создает иллюзии. Сейчас, в наше время, его назвали бы мастером по спецэффектам. – Феликс вновь обводит взглядом класс, пытаясь установить зрительный контакт. – В каком-то смысле он эксперт по компьютерной графике. Он создает трехмерную виртуальную реальность.

Робкие, неуверенные улыбки.

– Круто, – говорит 8Рукк. – Чертовски круто.

– Таким образом, в нашей постановке Ариэль будет не только персонажем на сцене, но и ответственным за спецэффекты, – говорит Феликс. – Молнии, звук, компьютерное моделирование. Вот это все. И Ариэлю нужна команда поддержки, как команда духов и нечисти, которой он руководит в пьесе.

Лица учеников озаряются светом: им нравится возиться с компьютерами, когда выдается такая редкая возможность.

– Чудовищно круто! – говорит Мачете.

– Кто-нибудь хочет в команду Ариэля? – спрашивает Феликс. – Есть желающие?

Все поднимают руки, все до единого. Теперь, когда они осознали все перспективы, каждому хочется быть в команде Ариэля.