Текст книги "Станислав Ростоцкий. Счастье – это когда тебя понимают"

Борода вся седая. Белая, белая.

* * *

Чегем, 13 августа 1965 года.

Дорогая Нинуська!

Я получил 2 чудесных письма от Андрея. Даже с рисунком, где он изображен после езды на велосипеде и с него льет ручьями.

Я работаю! Снял самое трудное, лишь бы получилось. Ненависть к студии растет у меня с каждым днем. Надеюсь в конце августа приехать в Москву смотреть материал. Сегодня 13-е, черная пятница. Скучаю. Целую. Твой Стаська.

* * *

Чегем, 14 августа 1965 года.

Дорогая Нинуська!

Дни летят, сегодня уже 14-е число. Наша жизнь все такая же. Каждый день я встаю в 6 часов утра и смотрю в окошко, но это просто для порядка, так как в любую погоду мы все равно едем на площадку. В 6:30 мы завтракаем, в 7 часов приезжает коновод и приводит мою кобылу Машку. Машка спокойная, широкая, круглая. Мы садимся на коней и медленно едем вдоль реки. Кругом нас величественные горы. Воздух полон запаха хвои. Когда мы переезжаем ручьи, лошади останавливаются и долго, вкусно тянут сквозь зубы ледяную, прозрачную воду. В 8:30 мы приезжаем на площадку, и начинается все хорошо тебе знакомое, только прибавь ко всему лошадей, баранов, телят, ослов, кур и т. д. и т. п., в том числе местную массовку. С сегодняшнего дня мы обедаем вместе с конниками в их лагере, на берегу реки в сосновом лесу. Кончаем снимать мы часов в 5. Приезжаем на турбазу – все на машинах, я верхом. Ужинаем и идем на концерт очередной туристской группы. Часов в 10–11 ложимся спать. Здесь режим. Видишь, веду образ жизни английского лорда и скоро буду стройным юношей.

Андрей прислал чуд́ ные письма. Я тебе их привезу в Москву. Очень бы хотелось, чтобы ты приехала. Погода здесь стала лучше. Дом прогрелся. Теперь совсем не сыро, а подышать горным воздухом полезно. Так что постарайся выкроить недельку. Тебе по этому поводу будет звонить Ляля. Ее вчера вызвали на съемку. Крепко целую. Твой Стаська.

* * *

19–20 августа 1965 года.

Дорогая моя любимая!

Спасибо тебе за чудесное письмо, рад, что ты скучаешь; рад, что тебя все любят, чего не могу сказать о себе – меня уже в группе многие ненавидят, так мне кажется. Я стал много кричать, ругаться и т. п. Ты не представляешь себе, какой поразительный бардак ухитряются создать мои и Яшины помощнички. Волосы встают дыбом. Да еще приложи к этому действительно чрезвычайную трудность экспедиции, колоссальное пьянство и т. д. И тем не менее мы снимаем. Не знаю, что получится, так как слежу за всем, кроме актеров. Чудес не будет. Володя остается Володей. Будет красивое полуоперное зрелище. Ну и черт с ним. Только бы кончить.

Ты знаешь? Это, наверное, ужасно, но я эту картину не люблю. Слишком долго и упорно многие отбивают у меня любовь к ней. Я боюсь дня, когда ее будут смотреть, а обычно этого дня все же ждешь, несмотря на все протори и убытки. Я даже приготовил такую речь: «Товарищи, в этой картине я занимался всем чем угодно, кроме постановки и режиссуры, поэтому снимаю с себя всякую ответственность и прошу считать ее не моей».

Ну, ладно, а то ты расстроишься. А мне хочется, чтобы ты знала, что ты единственная, чудесная, умная, справедливая, а «Гитлером» бываешь только по отношению ко мне. У меня на стене ты и Андрюшка, и, когда я просыпаюсь и когда ложусь спать, вы оба улыбаетесь мне. Давай на будущий год подольше не расставаться.

Нинуська! Почему ты не пишешь, когда будешь в Москве? Петька меня огорчил, сказав, что вы едете в Ленинград. Как же так? Я все так построил, чтобы числа 25-го оказаться в Москве дня на 3. Нам надо сговориться. За 2 дня до приезда в Москву я пошлю тебе телеграмму, что выезжаю. Постарайся тоже вырваться, хотя бы на денек.

Самое главное, что я абсолютно здоров. Верховая езда прекрасно подействовала на мой позвоночник. Вообще ты меня не узнаешь. Правда, сейчас моя Машка заболела, а мой красавец жеребец Квадрат набил холку, и я временно езжу на машине, но скоро они выздоровеют, и я снова буду путешествовать на них.

Итак, Нинуська… Самое главное, чтобы мы встретились в Москве. Завтра в Москву уезжает Люся Шолохова. Она все будет знать про меня. Держи с ней связь. Она будет звонить тебе в Горький. За 2 дня до нашего приезда она даст нам телеграмму о выезде и одновременно даст телеграмму тебе. Это будет, по моим предположениям, числа 26, 27, 28-го. Вырвись обязательно. Ты ничего не написала мне о возможности твоего приезда сюда. Почему?

Поздравляю тебя с таким большим опозданием[13]13
  День рождения Н. Меньшиковой – 8 августа.


[Закрыть], но вследствие этого с еще большим чувством любви и нежности. А в качестве подарка посылаю тебе Андрюшкины письма. Пусть он за меня хоть немного оправдается перед тобой.

Целую тебя всю, всю и во все твои родинки. Твой навсегда Стаська!

* * *

12 сентября 1965 года.

Милая Нинуська! Дорогой Андрей!

Как вы там поживаете? Я живу в трудах несусветных, чему теперь есть свидетель Иосиф Ростоцкий-младший[14]14
  Племянник С. И. Ростоцкого, позже стал театроведом, доцентом ГИТИСа.


[Закрыть]. У меня состояние уже какой-то привычки ко всему. Погода стоит хорошая, снимаем много. Самое трудное, в общем, позади, но легкого ведь не бывает. Продолжаю ездить верхом, но это теперь плохо помогает, так как нас очень хорошо кормят. Не знаю, что делать с бородой. С одной стороны, она очень красивая, с другой стороны, если я ее сбрею в Москве, то останется белая полоса.

Писать письмо сейчас почему-то для меня прямо мученье. Так что не сердись за краткость. Я просто очень хочу домой, к тебе. Хочу встречать сына из английской школы. Хочу сидеть на кухне. Хочу читать газеты. Хочу спать в своей постели. Устал, как-то весь устал.

А еще очень хочу, чтобы ты хотя бы на недельку приехала сюда. Просто умоляю. Ей-богу, это не так трудно. Только решись. Я знаю, стоит тебе решиться, как это будет. Кирилл тебе расскажет про наше житье-бытье.

Целую крепко, крепко тебя и сына. Твой Стаська.

* * *

23 сентября 1965 года.

Дорогая моя!

Тоска дошла до того состояния, когда уже ни писать, ни просыпаться по утрам не хочется.

Живем мы все так же. Иосиф поправился и вообще как-то стал совсем не такой, как в Москве. Отпраздновали свадьбу: супертехник женился на дочери бухгалтера Лизы. Все было хорошо. Несколько раз ходил ловить форель. Поймал мало, но удовольствие получил. Почему ты мне совсем не пишешь? Мне ведь интересно, как ты живешь, ты все-таки в Москве, а я в «лагере».

Получили мы вторую категорию. Теперь уже у меня вынули из кармана еще 22 000. Ну, это еще не беда, но просто неудобно. «Герой нашего времени» второй категории. В общем, неприятно чрезвычайно. Представляю, сколько народа радовалось. Теперь я уже добился равенства с Гинзбургом, а до Роу не дорос. С Бритиковым ты все спутала. Поругались мы последний раз из-за Антонова. Ну и пусть он так думает. Это даже лучше.

Осталось мне снимать сцены с Бэлой. Если будет погода, то надеюсь кончить к 5 октября здесь, а в Нальчике еще проснимаем числа до 15-го, наверное.

У нас осень. Листья начали желтеть, борода отросла до полу, не знаю, что с ней делать.

Погода временами чудесная, временами мрак и ужас.

Деньги пришлю с Валей Мироновой.

Целую тебя! Андрею пишу. Поцелуй моих и своих. Твой Стаська!

* * *

27 сентября 1965 года.

Дорогая Нинуська!

Я сначала получил твою записку, а потом письмо. Письмо получил только 25-го, ужасно долго они идут.

Снимаем мы сейчас очень тяжелую сцену убийства Бэлы. После этого начнем собираться. Снимаем уже 2 дня, а сняли всего 2 кадра. Очень трудно. Нужно усыплять лошадь, а она не усыпляется. Ее очень жалко. Ее вяжут, ставят клизму и т. д. Если бы эта сцена была снята, то можно было бы начинать переезд, хотя мы ничего не знаем о судьбе 10 000 м, которые до сих пор не проявлены.

С деньгами не знаю, что делать. Я посылал тебе с Осликовским 130 руб. Остальное отдал за питание себе и Юзьки. Получка теперь 8-го. До этого я не могу тебе ничего послать. Значит, придется занимать. Вторая категория – это 6 600 руб. постановочных, меньше уже не будет, ну и потиражные. Так что, я думаю, бог простит наши теперешние займы. Занимать все равно придется, но теперь уже ненадолго.

Одновременно с твоим письмом я получил письмо от отца. Я тебе его пересылаю, тебе все будет понятно. Раз уж он написал, значит, ему худо. Ты, разумеется, не говори, что я тебе переслал письмо, но как-нибудь зайди и осторожно намекни, что мы скоро будем богатыми, так что ни о каких долгах не может быть речи, ну и т. д. Ты умная, сама сообрази.

Занимать придется на подписку. Очень прошу тебя не пропустить ее. Может быть, заедешь в Союз и там дашь список Голосовской. Может, сделаешь это через Кулиджанова. Или на студии. Прошу тебя подписаться на:

1. «Правда».

2. «Известия».

3. «Лит. газета».

4. «Сов. культура».

5. «Сов. кино».

6. «Сов. спорт».

7. «Комсом. правда».

8. «Неделя».

9. «Советский экран».

10. «Искусство кино».

11. «Юность».

12. «Новый мир».

13. «Иностранная литература».

14. «Америка».

15. «Огонек».

16. «Наука и жизнь».

Кроме того, наверное, надо подписать папу…

Я понимаю, какие трудные условия я тебе создаю, но что же делать. Мы начисто отрезаны сейчас от цивилизации, и я ничего не могу предпринять сам. В крайнем случае я займу здесь 100 руб. и тебе пришлю.

Спасибо за известие о машине.

В Москву мы, наверное, не поедем, хочется уже уезжать совсем. Еще раз сюда возвращаться я не в силах.

Хотя сейчас здесь потрясающе красиво.

Прости, что письмо какое-то сухое. Устал я чего-то, и еще сцена не идет. Завтра выезд в 6 утра, может быть, ты мне приснишься.

Андрею передай, что если он будет тебе дурить голову, то я приеду и с ним сосчитаюсь.

Поцелуй его крепко и скажи, что я обижен тем, что он мне ни разу не написал. Скажи, что я думаю, это потому что он плохо пишет.

Поцелуй Т. Г., Славку и моих. Привет Коле.

Твой Стаська, который очень хочет домой, несмотря на 2-ю категорию. Целую всю.

Ежедневник 1967 года[15]15
  Дневники Ростоцкий не вел системно, но 1 января 1967 года решил каждый день делать какую-то запись: впечатления, события, наблюдения, мысли, ощущения, – создать своеобразную ленту памяти, запечатлеть течение жизни.


[Закрыть]

Воскресенье, 1 января

Поразительное существо человек! Целый день я волновался: как мы выедем из Рузы. Стартер не работает, сцепление не выжимается, аккумулятор сел. Взял машину для зарядки аккумулятора, принес аккумулятор в ванную и наладил весь механизм. Горели лампочки, гудел преобразователь, змеились по ванной красные и синие провода. В ванную вошел Кирилл. Постоял, посмотрел. Увидел странное светящееся устройство, черные рычажки. Взял и переключил один. Конечно, все сжег. Лег под одеяло, накрылся с головой и плакал.

Когда-нибудь кто-нибудь вот так же переключит рычажок и…

Понедельник, 2 января

Пошли с Андреем на лыжах. Ну, конечно, красота. Ну, конечно, черные деревья и белый, белый снег. Ну, конечно, ощущение какой-то первозданной свежести. И конечно, как всегда на лыжах, какая-то тоска, что уже не могу так, как когда-то, а если падаю, то до смешного трудно встать и обидно, что не вернешь. И вдруг: черные деревья, белый снег, и из этого царства выходит маленькая фигурка. Раскрасневшееся лицо, блестящие глаза, синий костюм. Словно солнце мазнуло этим красным, синим, розовым среди черного и белого. Это Андрей. А может быть, я из детства: как глоток студеной воды.

Вторник, 3 января

Это, конечно, смешно, но все же.

Что-то загремело внизу под машиной. И гремит, и гремит на ходу.

Приехал домой из Союза, и вдруг вдарила такая тоска. И главное, не пойму отчего.

То ли от какой-то унылой повторяемости жизни, которая глянула на меня персонально (в виде знакомых и таких постоянных лиц, глазами коридоров, в которых болтаются все те же люди); то ли от того, что гремит под машиной.

Вот едешь, едешь – и вдруг что-то начинает греметь, а потом ломается, и все… Машину можно починить.

Четверг, 5 января

Часу в 5-м вчера повез во ВГИК «Майские звезды», которые брал с собой в Югославию. Это 2 железных коробки. А в багажнике была еще третья. В ней ролики Папанова. Когда вытаскивал из багажника, один из ялуфов открылся, и я не мог его никак вытащить. Закрою, а он откроется опять, а ручка в крышке. Но я не внял ему и не заглянул внутрь. Хотя ялуф явно мне предлагал это.

2 ялуфа весят около 30 кг. И вот я впер их по лестницам на четвертый этаж ВГИКа. Когда ялуфы открыли, то выяснилось, что в том, который открывался, ролики Папанова, а не «Майские звезды». 2 ялуфа были квадратными, а 1 круглый. В круглом был Папанов, но их подменили при укладке. Ялуф открывался, чтобы предупредить. Надо слушать.

Пятница, 6 января

Не день, а сплошные блики: Забелло, который врал, глядя прямо в глаза, о причинах непечатания копий; Бондарчук, выскочивший из машины, тоскующий по человеческому сочувствию; Махов (?), пришедший к Давыдову с почтительностью ловкого чиновника и царедворца; Ги Люк с воспоминаниями о поездке за город, и, наконец, студия, Тихонов и встреча со старыми знакомыми на экране: «Дело было в Пенькове», «На семи ветрах». Удивительно, но картины, отрывки из которых шли рядом, постарели, а эти нет. Я думаю, потому что в них есть содержание. Стареет форма, а содержание, если оно есть, не стареет. Так, наверное, происходит и с людьми.

Суббота, 7 января

А в пятницу вечером мы уже были в благословенной Рузе. Те же ели, отягощенные снегом, но несущие это бремя легко и радостно, тот же воздух, который вбирает в себя все тело, а не только легкие; то же чувство освобождения от всех забот и неприятностей.

А потом приехали киношники. Толя Кузнецов с женой. И Эшпай пришел нас уговаривать не играть в бильярд. Кончилось все часа в 2 ночи. Меня извлекли с помощью Кирилла, и благодаря этому я не купался в снегу, как сделали все остальные в порядке раскрепощения от городской жизни. И все же оно прекрасно – это раскрепощение!

Воскресенье, 8 января

Да, Андрей, конечно, мой сын. Как ему хотелось показать Сергею Кулиджанову свое искусство езды на лыжах. Но в конце горы он все же упал. Сергей был великодушен и сказал, что это не считается.

Но без лыж Андрей все же доказал свое преимущество. Местные девчонки в возрасте от 6 до 15 лет были совершенно покорены им. Не знаю уж, как ему это удалось. Они стайкой не отходили от него, называли его нежными именами, а в конце концов прозвали графом. Как он волновался, узнав, что с нами поедет Наташа Хачатурян. Всю дорогу оживленно рассказывал ей про Шерлока Холмса. А прощаясь в Москве, сказал с тоской и надеждой: «До будущего года, Наташа».

Понедельник, 9 января

Все-таки это действительно тяжелый день.

Снова бродил из кабинета в кабинет. Снова кровь бросалась в голову от нераспорядительности, непорядочности, глупости и разгильдяйства.

Главное, они же не люди. Они проходят через тебя, как сквозь облако, а ты натыкаешься на них, как на стену.

Сидел в приемной у Баретова (?). В кабинете были все, кто может решить дело с картиной. Но я войти не мог. И вдруг в большом квадрате окна увидел воробья, который бодро пытался раздробить кусочек замерзшего хлеба. Он был вставлен в окно вместе с крышей, лестницей, деревом, снегом, как в раму картины. Он был такая жизнь, он был занят делом, а в приемной пахло мертвечиной. А погиб все же воробей: Збигнев Цибульский.

Среда, 11 января

Целый день заседали. Часов 6 обсуждали материал картины «Комиссар». Никак не могу заставить себя, чтобы мне это начало нравиться. Нет, художник должен быть добрым, иначе это для меня все равно не искусство. Можно ведь и показывая жестокое, оставаться добрым. А потом все-таки Резерфорд прав: «Самые гениальные физические идеи просты», так и в искусстве. Потом партбюро с разговором о Китае, весьма вдохновляющим. Когда пришел домой, Нинка вдруг прочла фразу: «Если человек проживет даже 100 лет, то это всего 36 500 дней». Я подумал, а если 50, то 18 250. А если ты уже 44 прожил, то осталось 2 190 дней. Кошмар. И еще запомнившаяся фраза: «Ирония – прекрасное наружное лекарство, но не внутреннее».

Пятница, 13 января

О том, что это «черная пятница», я подумал только на следующий день, но постольку-поскольку я решил для себя не бояться этого дня, то и пошел в ЦК. Выложил все, что думаю, по поводу безобразий с картиной. Поговорили и о «Кузькине», и о слухах. Пока все перестановки не подтверждаются.

А потом были «посиделки» в Доме литераторов. Литераторов я, правда, как-то не заметил, но Фрейлихи и играли, и танцевали. Встретил Радика Фиша. А у стойки бара увидел белый в невероятную клетку свитер, какие-то рыжие брюки и огромные замшевые буцы – Евтушенко. Как-то даже здороваться не захотелось.

Суббота, 14 января

Самое смешное, что мой поход в ЦК немедленно произвел фантастическое действие. Мне позвонили подряд Баринов, Белов и Егоров. Все клялись в любви и сокрушались по поводу такого безобразия с картиной. Уже в понедельник будут всяческие решения. Посмотрим.

Все-таки фраза: «Руководить и отвечать – это каждый дурак сумеет, а вот руководить так, чтобы ни за что не отвечать, – тут с умом надо» – бессмертна.

Зима. Елка стоит в углу, и с нее осыпаются иголочки. Покойников тоже обряжают перед смертью. Скоро мы ее разденем и вынесем, и она умрет. В этом различие. Покойников раздевают бандиты, а елки люди.

Воскресенье, 15 января

Так ведь вот скажешь: у меня с визитом (весьма занимательным) была жена посла СССР в республике Чад, по старым временам засмеешься, а теперь это Лена Козловская. Все равно смешно. «Обслуживание хорошее», – это ее слова.

Были на обеде у Ванды[16]16
  Сестра С. И. Ростоцкого Ванда Иосифовна Ростоцкая, впоследствии профессор, видный детский нейрохирург, руководитель детской клиники Института нейрохирургии им. Н. Н. Бурденко.


[Закрыть]. Было очень вкусно и очень трогательно. Лидка[17]17
  Дочь В. И. Ростоцкой.


[Закрыть] растет и уже стесняется своих зубов. Я говорил. Все норовит прикрыть их губкой.

Только было поразительно грустно. У Ванды везде портреты папы и мамы. И еще она дала мне журнал, в котором написано о папе. Так вдруг стало жалко его. Зачем я с ним спорил. И главное, знал, что спорить не надо, буду жалеть, а все же спорил. И в этом, как ни странно, продолжение жизни.

Понедельник, 16 января

В историю с картиной влез уже и Баринов, и Головня, в кабинете которого мы оказались с утра. Решено устроить премьеру в России на единственной существующей копии. Это, конечно, чтобы заткнуть всем глаза.

Образовалась даже форма ответственного работника – это черный костюм и белая рубашка. Очевидно, для ежеминутной готовности идти к более высокому начальству или на прием.

Умер Глеб Романов. Умер на улице от разрыва сердца. Странная это штука. Помню, как он пришел в институт. Помню, как играл на аккордеоне, подаренном Тито. Как пел в «Зимней сказке»: «Доктора мне не зовите, сына не возвратить». Так оно и получилось.

Вторник, 17 января

В 9 часов смотрели фильм в кинотеатре «Россия», из серьезных людей был только Сухаревич (?). Очень раздражали какие-то бородатые юнцы, которые сидели впереди и все время разговаривали. Копия «Тамани» покраснела. Я шучу, что от стыда за Комитет. Потом загулял Сухаревич. Довольно долго проговорили. Он умный дядька. Смешно ответил Кочетову, когда его выгоняли из «Октября»: «Тот, кто не разделяет вашу точку зрения, – тот враг, а кто выше вас классом – тот классовый враг».

Потом приехал на пленум. Ну что же, и снова Кладо. Сидит красный налитой Романов, который того и гляди лопнет. А разговор все о том же, как на луне. Будто ничего и не говорили до этого.

Среда, 18 января

Понемножку сваливаюсь на дневник. А ведь хотел не этого.

Повез письмо тов. Павлову. Вошел в вестибюль на улице Кирова. Много венков, бюллетень в траурной рамочке. Кто-то помер. Слава богу, не Павлов. А кругом суета чиновников. Движущийся непрерывно лифт. Подчеркнутая простота дощечек… Секретарь сидит за каким-то длинным барьером, и у него совершенно ничего нет на столе. А в комнате рядом помощник, тов. Алинов (?) в голубой рубашке. И, конечно, недовольное выражение лица, и, конечно, впечатление одолжения, и, конечно, позвоните завтра. Деревянные двери и функции вместо людей. А двери как гробы, а ведь за ними неплохие люди. Но с ними невозможно установить контакты.

Четверг, 19 января

Станция обслуживания. «Есть у вас уголочки на двери». «Нет, что вы? И не бывает». «А ребята говорят: “Есть на складе”». «Нет». А через 5 минут они лежат у меня в багажнике. На глазах у всех их сперли, положили, но, конечно, не из идеалистических побуждений. На станции стоял «Мерседес», сделанный по заказу Гитлера.

Вечером «Горит ли Париж?». Разозлился страшно. Вот уж поистине бессмертная комедия «Горе от ума». Но как держится Рене Клеман. С какой уверенностью создателя грандиозного фильма. А мы работаем, работаем и потом как бедные ученики. И приехал-то он на деньги Paramount. А мы рукоплещем. Пол-Европы освободили, а рукоплещем освобождению Парижа. Смех.

Пятница, 20 января

Смотрел «Дневные звезды» Таланкина. Больше всего поразило в картине то, что из нее вырезали. Вся картина со сложным поэтическим ходом на ассоциациях по поводу детоубийства (царевич Дмитрий), дети, проходящие мимо плаката «Родина-мать, спаси», и т. д. И вот главное место, где женщина в лагере теряет в результате ненормальных родов способность рожать, – это место вырезано – побей меня бог. Картина уничтожена. Картины нет. Ощущение сознательного разбоя. Грустно это все, ведь он же делал «за». Даже не скрывал этого. А ему взяли и отрубили необходимейшую часть тела. А вечером смотрел «В городе С.» – доказательство полной импотенции Хейфица.

Суббота, 21 января

Вчера, наконец, появилась бутылка из-под кьянти, которую забрал Галаджев. Я очень радовался, она стояла в прихожей. А сегодня… Я решил ее повесить на старое место. Только начиная эту операцию, я сказал: «Сейчас разобью». Нина попросила оставить. Но я, конечно, полез на табуретку. Я ясно представил себе, как вдеваю в петлю веревочку, окружаю веревочкой трубу и в тот момент, когда буду завязывать, для чего мне придется освободить обе руки, – веревочка выскользнет, и бутылка разобьется. Все произошло абсолютно так, как предполагал. На все понадобились считанные секунды. У меня было состояние какой-то обреченности. Я даже не боролся, и у меня было ощущение, что я не могу ничего сделать, как во сне, когда убегаешь и не можешь бежать.

Воскресенье, 22 января

Бывает вдруг. Вот ведь и воскресенье, и солнце за окном, а в душе вдруг начинает зреть ярость, и непонятно откуда. Очевидно, все-таки от какого-то бессмысленного стучания об стенку головой. И все начинает казаться ненужным и бессмысленным. Так и сегодня было. Пришел с утра (?). Так ничего и не решили. Потом пришли Володя со Светой. Потом поехали справлять день рождения к маме. А потом приехали. Начал разбирать книги и журналы и поругался с Нинкой. Вот уж воистину, чем ты лучше, чем к тебе хуже. Начала раздражать какая-то полная уверенность в собственной правоте и непогрешимости. Захотелось что-то сломать, что-то разрушить, кого-нибудь ударить. Так оно и прошло воскресенье. И на один день осталось меньше жить.

Понедельник, 23 января

– Ты знаешь, она сидела в этой комнате и такая вся какая-то старая, бедная, маленькая. И какая-то нищета во всем. Прямо страшно было. Я ее даже не узнала, – это говорит Фаина Мацкина, бывший комсорг ВГИКа. Я пришел к ней на телевидение договориться о передаче. А она рассказывает мне о Марине Ковалевой[18]18
  Первая жена С. И. Ростоцкого, актриса, прославившаяся ролью в фильме М. Чиаурели «Падение Берлина».


[Закрыть], которая недавно вела кинопанораму. – И ты знаешь, а я вспомнила, как я пришла к вам, и она сидела в качалке. А кругом был изумительный дом, красивая квартира, ты, чуд́ ные родители и такая теплота в этом доме. И я подумала, как же ты? Зачем же оставила этот свой дом? Зачем поломала всю свою жизнь так бездарно, так глупо.

И она все причитала и причитала. Явно сопоставляя: а что бы сделала я?.. А я молчал.

Вторник, 24 января

В Союзе встреча с Рене Клеманом. Из интересных его высказываний:

«Установлено, что чем выше уровень жизни в стране, тем меньше люди ходят в кино».

Мне не захотелось с ним спорить по поводу картины, которая мне очень не понравилась, потому что все стало ясно, когда он сказал, что даже в контракте было оговорено, что он не может спорить с продюсером. Он очень искренне говорил о том, что тронут приемом. А самое интересное из его высказываний сводилось к тому, что в ответ на вопрос Ларисы Шепитько он долго отвечал, и смысл его ответа можно выразить одной фразой: «Самокритика для нас непозволительная роскошь». Вот откуда и идет его уверенность.

Среда, 25 января

Андрею 10 лет. Обычно в этот день я убегаю из дома, так как дом попадает во владение ребят. Но сегодня Андрей болен, но на ногах, и поэтому день рождения все равно состоится в уменьшенных масштабах. Приходит Маша, Наташа и Галаджевы.

В результате у Андрея в руках не 1 катер, о котором он мечтал, а 4. Все с электромоторами, да еще лодки. А потом мы удивляемся, что дети избалованы.

Приходит еще и Кони Вольф со своим сценаристом. Итак, одни сидят на кухне, а мы с Кони – в столовой. Под красный фонарь пьем рябиновку до 4-х утра, а в 9 надо быть на студии.

Сыну 10 лет!!!

Четверг, 26 января

Еле встал. Но надо. В 9 у Ото(?)джанова. Смешная репетиция. Сцены в курилке. Актеры хорошие, расфантазировались и в такие высокие материи ушли, что даже сам Станиславский не разобрался бы. А потом стали уходить. Главный актер Воронов спрашивает: а сколько съемочных дней?

– Два.

– О нет, я не буду сниматься.

А ставка у него 40 руб. Вот и все высокие материи.

Поехал в Союз. Голова болит все больше и больше. И одна мечта в голове: доехать бы до дому. И вот, наконец, доехал. Поставил машину в гараж. Запер. Путь до дома казался бесконечным. Ну, вот уже и в парадном. Уже за газетами лезу. Сейчас лифт, обед, тапочки. Ан нет, ключ от гаража оставил в замке. Надо идти обратно. Так и уходят минуты.

Пятница, 27 января

Поразительное это дело: телевидение. Вроде бы не с чего волноваться, а все равно волнуешься. Нужно было выступить в «Московских новостях». Далее 2 минуты, потом 2,5. А говорил я в результате всего 1,5. Очень было интересно следить за дикторами. Первый совсем молодой парень. Явно волновался. Ждал. Наконец заговорил, очень спокойно вроде бы, а другой вошел буквально за секунду до своего выхода в эфир и сразу же стал работать. Почти не смотрит на монитор и тем не менее чувствует, когда надо начинать. Потом я все же заметил, что руки у него потные, дрожат. Когда включили меня, был какой-то шок, а потом все же сделал то, о чем условились с Андреем. Взялся за бороду. Андрей, сидя дома, заявил: «Условный знак».

Суббота, 28 января

Юбилей журнала «Искусство кино». Выступают Драбкина, Нагибин, Ахмадуллина, Евтушенко, Ульянов, Антонов, Паперный. А по ходу еще фильм о Дзиге Вертове, включающий самоубийство Маяковского, и реконструкция «Бежина луга». А Драбкина читает стихотворение «Хорошее отношение к лошадям» и дарит огурец с напоминанием о Лапуте Свифта. Ахмадуллина в черном платье, обтягивающем большой бюст. Копна рыжих волос и слезы после чтения стихов. Евтушенко в голубом костюме и рубашка в крапинку. Нагибин в малиновом костюме. А на сцене Кармен, Юткевич и Козинцев. Очень страшно смотреть «Бежин луг». Впечатление, что вернулся в далекое, далекое детство. Дарил торт. Пришлось сказать: Евтушенко съесть невозможно, а этот торт – пожалуйста.

Воскресенье, 29 января

Полдня монтировал колесо. Извлек 2 гвоздя. Они, наверное, давно сидели в покрышке, а я возил, возил их, и они медленно добирались до камеры. Это, наверное, как наши «зубные боли в сердце». Они торчат и постепенно добираются до сердца. И вдруг сердце рвется и сникает, как камера. Только камеру можно заменить.

Вечером добрался до Болшева. До уныния те же люди, те же дети. И было очень приятно ни разу не проиграть в бильярд. А почему всегда, когда бьешь, то чувствуешь – попадешь или не попадешь. От верно взятого направления. Есть много хороших звуков в жизни. Треск ломающегося льда, плеск весел о воду, шум дождя о крышу, потрескивание костра и, между прочим, лязг шара о дужку лузы.

Понедельник, 30 января

Все-таки понедельник – тяжелый день. Все как думал: Берова[19]19
  Исполнительница роли Бэлы.


[Закрыть] не может приехать на премьеру. «Воспаление мочевого пузыря». Ясно – аборт. Вечером звонит папа. Ну конечно, аборт. Этот дурак ее Гришенька… Побил бы его, правда, отец сказал, что сделал бы с ним еще хуже.

Вечером еле успел. Доронина читала Цветаеву. В черном костюме на бежевом фоне. Так читать нельзя. Стиха нет. С трудом пробивался к смыслу и стиху через игру и неправильную расстановку слов. А стихи гениальные. Это-то уж во всяком случае точно. Особенно рассуждение. Вам может понравиться или не понравиться. Но хорошо это или плохо, может сказать только мастер. Или «все поэты – жиды». Или «желают тела, а мы друг для друга – души».

Вторник, 31 января

В «Учительской газете» появилась статья. Честно говоря, когда прочел, то как будто съел жабу. Какая-то сволочь – Логинов – написала о картине. Это накануне премьеры. Статья издевательская и нечестная. Все успокаивали, а у меня сердце останавливалось. Началось, думал я. Потому что всю неиспользованную энергию по поводу «Войны и мира» они теперь бросят на меня. Как-то было очень обидно. А потом поехал в кинотеатр и как-то успокоился. Приходили люди подряд и все просили и просили билетиков. Принесли заявку из АН СССР из отдела кибернетики и т. д. Выяснилось, что все предназначавшиеся нам билеты ликвидированы. Все это не могло не повлиять на меня и сняло впечатление от статьи. Все в кинотеатре довольны.

Среда, 1 февраля

Сегодня премьера. С утра поехал за Сильвией[20]20
  Берова, исполнительница роли Бэлы.


[Закрыть]. Что делать?! Премьера в общем удалась. Хотя если говорить о моем ощущении, то мне показалось, что зал был несколько холоден. Но сам зал с 2 500 людьми производит впечатление устрашающее. Продано в этот 1 кинотеатр 480 000 билетов. До 1 апреля. Говорил ничего. Сказал о работе, о трех летах нашей жизни, о гордости. По единодушному мнению, говорил хорошо. Потом был небольшой банкетик внизу в кафе. Получилось как-то очень тепло и хорошо. Пели, читали стихи. А потом поехали ко мне. Просидели до 6 утра. Было хорошо и грустно, что все уже кончилось. Я заметил: 3 категории оценивают фильм – советская власть, критика, зритель. Если советская власть + критика – хорошо, то зритель – плохо. Если советская власть + зритель хорошо, критика – плохо. Если зритель + критика – хорошо, советская власть – плохо. У меня второй случай.

Четверг, 2 февраля

Сегодня многие звонили. Звонили Бояровы. Всем понравился фильм. И будто бы сидящие за спиной молодые люди сказали, что «такие честные фильмы сейчас не делают». Звонил Парфенов. Очень хвалил. Звонил Кириллу[21]21
  Молчанов, композитор фильма.


[Закрыть] Раевский. Тоже хвалил. А самому мне противно. Был бы Печорин – был бы потрясающий фильм. А так это все насколько мы ловко обманули, и только.

Так хочется, чтобы все получилось с Черновым[22]22
  Исполнитель роли Максим Максимыча. В 1967 году благодаря помощи Ростоцкого переехал из Воронежа в Москву и стал штатным актером киностудии им. Горького.


[Закрыть]. Поехали в Комитет, и все было вроде так легко. Удалось встретить Тарасова, и он пообещал все сделать. Вечером произошла смешная история. Смотрели фигурное катание. Я ждал, ждал Белоусову и Протопопова и заснул. Точно. Проспал все от начала до конца. И проснулся с последним тактом музыки. А Нинка спрашивает: «Ну как?» Переутомился премьерой.