Текст книги "Невероятная Соня. Часть I. Парижский призрак"

Она набросала краткое довольно стёбное письмо для Сергея, прикрепила изуродованный договор, протокол разногласий и нажала «ответить». Довольная собой, она выключила компьютер, оделась, открыла конверт, довольно щёлкнула языком, часть денег положила в кошелёк, другую часть в конверте – в потайной кармашек.

«Спасибо, Серёжа!» – Соня мысленно поблагодарила Крутикова.

Она с ужасом посмотрела на часы, выключила свет и направилась на парковку.

Светка всё ещё сидела в приёмной и что-то с упоением читала с экрана монитора.

Глава 3

На этот раз Сергей ошибся – «муженёк не взбесился». Соня подъехала к дому, втиснула между Mercedes – ом и BMW свою маленькую Kia. Kia Seed – именно о такой машине она мечтала несколько лет. Эта небольшая машинка прекрасно умещалась в любой мало-мальски свободной дырке, а это было так важно при парковке в центре, куда Соня в основном и ездила по рабочим делам. При этом маневренная, – сто двадцать две лошадки скакали очень резво, – перепрыгивая из ряда в ряд. Андрей всегда ругал Сонину манеру езды, но по-другому ей было скучно. К тому же машинка достаточно проходима, при поездках на областные объекты она ещё ни разу нигде не застряла. Да и серый цвет, как раз для питерской погоды. Она вышла из машины, пискнула сигнализацией и вдохнула поглубже морозный воздух.

«Холоднее, чем утром», – подумала она. Подняла голову: – «На небе ни облачка, наверное, завтра будет совсем мороз».

Перевела глаза на окна – в них было темно…

Соня зашла в квартиру, разделась. В квартире было пусто и тихо. Она поставила чайник, ушла в ванную.

«Как же я устала, – подумала Соня, глядя на себя в зеркало. – Под глазами синяки? – она приблизилась к зеркалу, разглядывая себя повнимательнее. – Да нет же, просто тушь размазалась. – Взгляд усталый, но довольный. С детства круглое лицо заметно осунулось, но так даже лучше. – Хорошо год заканчивается – всё вроде спокойно, неплохо заработала».

Она суеверно трижды сплюнула через левое плечо и залезла в душ.

Выключив воду, она прислушалась.

«Андрей пришёл?» – ей показалось, она слышит шаги по коридору.

– Андрюша! – громко позвала она.

«Странно, померещилось что ли?»

Соня поспешно выбралась из ванны, намотав на себя полотенце, выглянула в коридор – тишина. Прошлёпала в комнату, в другую, в кухню – никого.

Чуть больше года назад Андрея наконец-то назначили заведующим хирургическим отделением в частной клинике, теперь он стал приходить домой гораздо позже обычного.

Соня взяла телефон и, наливая себе чай, позвонила Андрею.

Он долго не брал трубку.

– Ты скоро придёшь? Привет.

– Привет, жена, операция недавно закончилась, сейчас дух переведу, кое-что напишу и поеду, как раз все пробки рассосутся, – голос у Андрея был грустный и усталый. – Ты давно дома?

– Да нет, я же завтра уже выходная, так что пока все дела подбила, вот пришла недавно. Очень жду тебя.

– Я скоро буду, не волнуйся, пока.

– Давай! – она нажала «отбой».

Положила себе в тарелку творог, залила сметаной, капнула вишнёвое варенье. Мяса не хотелось. Был бы Андрей, она бы котлеты разогрела, он, правда их не очень любит, но жарить мясо по вечерам, у неё и сил нет, да и вечеров тоже.

Соня сняла влажное полотенце и переоделась в халат – жёлтый с какими-то несуразными цветами, но его подарила свекровь на восьмое марта, не выкидывать же! Андрей так щепетильно относился ко всему, что касалось его мамы. И Соня «халатик» старательно носила, стирала очень часто в стиральной машине при самой высокой температуре и отжимала на самых высоких оборотах, только чёртова тряпка всё время была как новенькая.

Андрей в последнее время стал очень замкнутым, задумчивым, загруженным каким-то, особенно в последние два месяца. Иногда целыми вечерами молча сидел у компьютера, и за вечер с трудом мог вымолвить пару слов.

– Всё очень сложно, Сонька, – говорил он жене, когда та пыталась понять, что с ним происходит. – Ты же сама руководящий работник, – он делал смешную гримасу и поднимал указательный палец вверх. – Ты же должна понять. Бумаги, отчёты… А интриги? Сама недавно через это прошла. Всё наладится, – он виновато смотрел на неё своими большими карими глазами.

И Соня понимала: у него карьера! Он получил то, к чему много лет стремился, причём, если Соня получила свою должность совершенно случайно и, благодаря Серёже, то Андрей действительно карабкался вверх в одиночку. Сколько лет он учился! А сколько операций он провёл! Диссертацию писал сам, хотя многие заказывают и выдают чужой труд за свой, а утром шёл на работу и ещё оставался на дежурство в больнице.

От воспоминания об этой больнице, у Сони всегда ком подкатывался к горлу, и холодело всё внутри…

Она ясно помнила тот промозглый сентябрьский вечер. Лил дождь, что, впрочем, для Питера не редкость. Ветер, как будто обезумел, и было ощущение, что вот-вот оторвёт крыши от домов. Соня сидела в кафе со своей лучшей подружкой, однокашницей Ольгой, той самой, которая однажды, сообщила ей об отъезде Сергея в Москву. Они дружили с первого курса, Ольга была свидетельницей на их с Андреем свадьбе, поддержкой во всех горестях и бедах, в общем, полностью доверенным лицом.

Соня, нервно выкуривая сигарету за сигаретой, кипя от возмущения, не стесняясь в подборе эпитетов, с упоением жаловалась подруге о своих проблемах на работе.

Ольга, недавно вернувшаяся из Туниса, где провела почти месяц с очередным пожилым, но состоятельным поклонником, сочувственно кивала, накручивая на палец прядь рыжих волос.

– Так вот не знаю уже, что и делать с этими упырями, – Соня тяжело вздохнула, – может уволиться? Пошли они все к чёрту! Андрей написал заявление, наконец-то из больницы уходит. Со следующей недели выходит на новую работу, – она не без гордости произнесла название известной частной клиники.

– Да уж, давно пора, – Ольга пропустила мимо ушей Сонин главный вопрос, – а то эта мымра от него никогда не отстанет. – И лукаво улыбнувшись, добавила: – Я рада, что у вас наконец-то всё хорошо.

– Да у нас теперь всё хорошо, – стараясь казаться спокойной, сказала Соня, почувствовав что-то не то в словах, а точнее интонации подруги.

«О чем это Ольга? Что за мымра не отстанет?» – у Сони скрутило в животе.

– Ну, вот видишь, – радостно рассмеялась Ольга, – если ты пережила его роман с заведующей, то какая-то страшила-Света тебе должна быть нипочём.

У Сони внутри всё похолодело, подкатила тошнота, руки затряслись.

– Ты чего? – Ольга испуганно таращилась на неё. – Ой, блин, я думала он тебе всё рассказал… Ты же сама только что сказала: «У нас теперь всё хорошо». Соня, Соня!

Соня подхватила сумку, и на ходу надевая пальто, опрометью выбежала из кафе, забыв про зонтик. Она неслась по улице, не обращая внимания на сметающий всё на своём пути ветер. Дождь хлестал её по щекам, смешиваясь со слезами, опавшие листья беспощадно летели ей в лицо, застревая в распущенных тёмно-каштановых волосах, а она продолжала бежать. Добежала до дома – в окнах горел свет. Андрей дома! Сердце бешено билось, из горла вырывались рыдания. Она почувствовала горький привкус во рту, и поняла, что не в силах его видеть. «Не могу, не могу, его видеть! Почему? За что?»

Соня опустилась на мокрую скамейку, вокруг было темно, детские качели зловеще скрипели от ветра, дождь барабанил по железной обивке горок. Она поджала под себя мокрые ноги, пытаясь свернуться на скамейке клубком, до боли в пальцах вцепилась в деревянную спинку.

«Нет, нет, нет! За что? Надо найти в себе силы, пойти домой, поговорить! А если это неправда? Он должен объяснить! А если Ольга специально? Она всегда завидовала, её-то замуж никто не берёт? Андрей! Андрюшенька, ну как ты мог? Зачем жить? Не хочу!»

Перед ней возникли его карие глаза, его тёплые губы.

«Люблю… Нет, это всё неправда, не верю! – стучало в висках. – Когда?» Она лихорадочно пыталась сообразить: «Он часто задерживался… Да, он ездил на какой-то симпозиум, я видела эту заведующую. Нестарая ещё тётка, до сорока… Они в кафе тогда сидели, мне это было неприятно, но он же тогда объяснил, что она заведующая и он не мог ей отказать пойти вместе на обед. А в чём он ещё не мог ей отказать?»

Сердце готово было разорваться. Какая безумная боль! Вдруг что-то грохнуло, сверкнула молния.

– Боже, – просипела Соня, – убей меня! Я не хочу жить! Я не смогу жить! Пожалей меня!

Молния сверкнула ещё раз. Соня завыла в голос.

– Соня! – Андрей выбежал из дома в тапочках и спортивном костюме. – Соня, что случилось? Я увидел тебя в окно.

Он кинулся к ней.

Она смотрела на него безумным взглядом: – Уйди! Ненавижу!

– Да что с тобой? – он приблизился к ней, попытался обнять. – Ты почему здесь сидишь? Ты вся мокрая, что случилось? Тебя кто-то обидел?

– Ты, ты, ты!

Она размахнулась и со всей силы ударила его. Подняла руку ещё раз, он перехватил, но она ударила его в грудь второй рукой.

– Ненавижу тебя! Как ты мог?!

– Соня, пойдём домой, ты заболеешь, и я вместе с тобой, – орал Андрей, пытаясь поймать её вторую руку.

– Да, заболеем! И хрен с нами! – Соня перестала рыдать и начала истерически смеяться. – Я сдохну, а тебя твоя врачиха вылечит, и ты будешь дальше тра. ть её в своё удовольствие!

Андрей побледнел.

– Соня, что мне сделать, чтобы мы пошли домой?

Ещё раз грохнул гром, сверкнула молния. По бледному лицу Андрея ручьём текла вода, спортивный костюм прилип к телу. В его глазах читалась боль. Он плюхнулся перед Соней на колени прямо в лужу, прямо в грязь, уткнулся головой в её мокрые колени и зарыдал.

Сердце защемило ещё сильнее, она погладила его по мокрым волосам, обхватила его лицо, посмотрела ему прямо в глаза, он продолжал плакать.

– Пойдём, – она устало поднялась со скамейки.

Они зашли в квартиру, он тут же стал стаскивать с неё одежду.

– Глупенькая, ну что ты творишь? Заболеешь, я того не стою, – приговаривал он.

Его пальцы расстёгивали пуговицы, мокрая ткань не желала поддаваться, Соня замёрзла, её начинал бить озноб.

«Он так же раздевал её…» – пронеслось в голове.

Андрей снял с Сони всё и тяжело дышал.

«Он так же дышал, когда был с ней…»

Она стояла голая, бледная, в её мокрых, спутанных волосах торчали застрявшие листья. Андрей был весь мокрый и босиком.

– Где твои тапки? – хрипло спросила Соня.

– Не знаю, – он пожал плечами, – наверно остались в луже.

Он снимал с себя одежду. Его грудь была мокрой и тяжело вздымалась.

«Она касалась его груди, она целовала его…»

Соня представила Андрея обнимающим ту женщину, целующим её, раздвигающим её ноги, она представила, как он двигается в ней.

«Ему ведь было хорошо! Неужели она лучше меня?»

Андрей однажды ляпнул, что Соня – слишком безразличная к сексу.

«Так вот в чём причина?» – подумала она, вспомнив его давние слова.

Андрей уже разделся, и тяжело дыша, со страхом и болью смотрел на Соню.

«Я люблю его, люблю, я не смогу без него жить… это дурной сон, всё должно закончиться, он запутался, как будто заболел, я смогу, я вылечу его».

Она подошла к нему ближе.

– Прости меня, я всё тебе объясню, я сделаю всё, чтобы ты поняла и простила. Я люблю тебя… – зашептал он.

«Я люблю тебя… Так говорил он тогда, и я верила…»

– Я люблю тебя, прости меня, люблю, люблю, только тебя… – в голосе слышалась мольба, он повторял это вновь и вновь.

Соня смутно понимала, что делает, в висках настойчиво стучала мысль: «Я не смогу без него, надо спасти, надо исправить…»

Она впилась в холодные губы Андрея, прижала его к стене, он нерешительно, чуть помедлив, ответил на её поцелуй. Они опустились на пол. Он был готов. Она оказалась сверху, до судорог в ногах сжав его по бокам, с её спутанных длинных волос стекала вода прямо ему на лицо. Их тела были мокрыми, но уже горячими. Он обхватил её бедра, она нерешительно провела языком по его гладкой мокрой груди. Он в ней. Она перехватила инициативу, стала наращивать темп. Внутри, что-то сильно сжалось и сладко запульсировало. Она не могла больше двигаться, Андрей сделал резкое движение вверх и глухо застонал.

– Мне ботинок впился в бок, – Андрей хмыкнул, они лежали прямо в прихожей.

* * *

«Тогда у него были причины, – Соня снесла пустую тарелку в раковину. – Талантливый хирург, почти без перспектив, мучительная защита кандидатской, бесконечные дежурства. Я вся «в мыле» из-за этой работы, раздражённая, злая, ревущая каждый вечер. А тут эта, – Соня поморщилась, – холёная, эффектная, напористая… Да и честно говоря, – Соня прикурила, – ситуация пошла нам на пользу. – Она задумчиво выпустила дым. – Мы стали намного ближе…»

Тогда Соня не стала выпытывать подробностей, Андрею уже ничего «не угрожало», из больницы он ушёл. Он повинился, поклялся, что никогда не повторит ничего подобного и отныне все свои проблемы и недовольства друг другом они будут обсуждать открыто. Для них наступил второй медовый месяц, и даже все рабочие проблемы отошли тогда для Сони на задний план.

– Андрюша, ну наконец-то!

– Привет! – Андрей выглядел уставшим, и слегка подавленным или раздражённым, Соня не могла понять.

– Есть будешь? Правда, твои нелюбимые котлеты, – она скорчила очаровательную гримаску.

– Давай. Ты ела? – Андрей направился в душ.

– Ага, но чаю с тобой ещё попью! – крикнула Соня.

– Как день прошёл, что так поздно? – Соня пыталась заглянуть ему в глаза.

– Конец года, как и у тебя, – Андрей вяло жевал, – три грыжи за сегодня, и охота им всем перед Новым годом.

– Ну, люди занятые, когда им ещё оперироваться? Вот на праздниках и отлежаться.

– Точно, – скривился Андрей. – Я бы сказал очень деловые и всем за пятьдесят, – он отодвинул тарелку. – Спасибо. Слушай, – продолжил он, – Валерка с женой к нам напрашивается, ты как?

– Честно – никак. Я думала мы вдвоём, – она посмотрела на него томным взглядом.

– Сонька, у нас все каникулы впереди, – Андрей усмехнулся, – я с Валеркой нормально сто лет не общался, ты его и Таньку, сколько не видела? Года три наверно? Ты уже наверно и забыла, что бывают люди, не говорящие о сметах, бетоне и «откатах». Не будь букой, когда ещё получится?

– Я просто соскучилась, мы так давно…

– Ты же знаешь, как я устал, – он зевнул. – Так что?

– Что, что? Пусть приходят, – вынужденно согласилась Соня. – Еды я ещё на выходных накупила, на всех хватит. Завтра я дома – приберусь, тридцать первого сготовим.

– Вот и славненько. Пойдём спать.

Соня поставила тарелку в раковину и отправилась за мужем в спальню.

– Андрюш, – она провела пальцем по его животу, когда легла рядом с ним.

– Давай не сейчас, – он взял её руку и сухо чмокнул, – я уже сплю.

Соня тяжко вздохнула и повернулась на другой бок.

Глава 4

За окном опять светило солнце, оно проникало через занавеску и мешало Соне наслаждаться сном.

«Сколько времени? – Соня протянула руку к будильнику. – Уже десять!»

Она сладко потянулась. Андрей уже ушёл.

«Я дома одна! Целый день!»

Она иногда любила бывать в одиночестве, можно спокойно переделать все домашние дела. Никто не отвлекает. Можно посмотреть телевизор и просто помечтать.

Соня с удовольствием, не спеша, выпила кофе, покурила и задумалась: «С чего начать? Ах да, уборка!»

Андрей не был грязнулей, всегда закрывал тюбик с зубной пастой, опускал сиденье унитаза, не разбрасывал носки. Но постоянные поздние Сонины приходы домой невольно делали своё дело – нужно было вытереть пыль, пропылесосить и помыть полы.

А ещё надо ёлку собрать и украсить. Соня так любила запах хвои, но Андрей ворчал, что с живой ёлки осыпаются иголки, они потом будут валяться по всей квартире и ещё застрянут в ковре. И Соня смирилась. Также как с тем, что Андрей терпеть не мог мандарины.

– У Андрюшеньки с детства диатез, – говорила Людмила Николаевна, и Сергей Иванович в тысяча трёхсотый раз вспоминал историю, как они купали «Андрюшеньку» в череде или ещё какой-то там траве.

Да и откровенно говоря, Соня не любила эту квартиру, она досталась Андрею от дяди – старшего брата его мамы. Дядя был ещё не стар, когда неожиданно для всех умер от инфаркта. Он был одинок, детей у него не было и вполне естественно, что квартира досталась Андрею. К моменту их с Соней знакомства, Андрюша жил здесь один уже больше двух лет.

– Вы будете жить отдельно, и это очень хорошо! – сказала мама, когда приготовления к свадьбе были в самом разгаре.

Но Соне было здесь как-то неуютно. Её пугал дом сталинской постройки, с неприветливой мрачной парадной. Вид из окон на безликий двор – навевал тоску. Даже когда там организовали детскую площадку, веселей Соне не стало, по выходным оттуда раздавался детский смех, каждый раз давя Соне на больную мозоль, а летом по ночам сидела молодёжь, мешая спать своими воплями.

Другое дело – квартира бабушки с дедушкой, – высотка, точечный дом. Да, Купчино! Но зато большая лоджия, выходящая на оживлённую улицу, по которой с грохотом неслись трамваи, как же она любила в детстве засыпать под этот шум!

Бабушка с дедушкой умерли друг за другом в один год, прожив вместе больше пятидесяти лет. Их квартира, хоть и с бедненьким ремонтом и более чем скромной обстановкой, была очень уютной. Соня, приходя туда, всегда чувствовала, что она дома.

Когда оправившись от навалившегося на них горя, мама оформила наследство, она отдала Соне ключи.

– Можете жить там, – сказала мама.

– Я думаю, нам надо продать обе квартиры и купить одну трёхкомнатную, ещё и деньги на ремонт и мебель останутся, – Соня радостно подпрыгнула.

Но мама покачала головой.

– Нет, – твердо сказала она, – я против. У вас сейчас нет такой необходимости. Вы и так живете в двухкомнатной. Лучше сдавайте, может, накопите на что-нибудь.

«Нет такой необходимости» – мама, конечно же, имела в виду детей. Больная тема.

Соня несколько раз пыталась уговорить Андрея переехать в Купчино.

– Да ты с ума сошла! – вопил Андрей, – у нас до центра пятнадцать минут, здесь всё сделано, ремонт, мебель! А там всё сначала?

Соню бесили аляповатые обои, выбранные Людмилой Николаевной, раздражала довольно сельская обивка дивана, а уж рыжего цвета кухня! Но денег вечно не хватало.

Сонина мама, Инесса Витальевна, в одиночку тащила свой маленький бизнес, – держала два магазинчика с китайским тряпьём, и как могла, помогала Соне и Андрею. Андрей был благодарен тёще, но чувствовал себя неловко и периодически срывался на Соне, из-за чего Инесса Витальевна злилась на зятя. Соня никогда не жаловалась на мужа. Но мама на то и мама, чтобы видеть то, что не хотят показывать и слышать, то, о чём предпочитают молчать.

Когда Андрей защитился, а Соня, преодолев все трудности на работе, начала прилично зарабатывать, она пыталась что-то подбрасывать маме. Но мама категорически отказывалась, при любом удобном случае демонстрируя свою независимость.

– Ещё придёт то время, когда я не смогу работать, вот тогда… – Мама даже не захотела брать деньги за сдаваемую бабушкину квартиру. – Вы молодые, вам деньги нужнее. Не хочу, чтобы твоя «семейная лодка разбилась о быт».

Когда в их маленькой семье начали появляться первые приличные деньги, Соня стала склонять Андрея сделать ремонт, поменять мебель. Андрей долго сопротивлялся, и Соня решила взять весь процесс в свои руки. Она покупала материалы, гоняла рабочих. Но потом влезала свекровь, Андрей под конец тоже начал проявлять активность, и квартира вроде бы и обрела новый вид, но всё равно была для Сони чужой, всё было какое-то блёклое, скучное. «Очень свеженько», как говорила свекровь.

Андрей вообще не очень любил тратиться, подарки дарил редко, обычно ерунду какую-то. Соне же хотелось что-нибудь продемонстрировать и с гордостью сказать: «Вот мне муж подарил». На работе вечно кто-то хвастался… Но Андрей обычно дарил колготки, шампуни, в общем, всё то, что она и так сама себе покупала в супермаркете. К своему великому стыду она даже не совсем понимала, сколько он зарабатывает, он всегда уходил от ответа.

– Ну, ты, понимаешь, сегодня так, завтра этак, раз на раз не приходится, – бубнил он. – Надбавка за дежурство, за операции, премии и так далее…

Деньги на еду тратил тот, кто шёл в магазин. «Коммуналку» Андрей оплачивал сам.

Соня знала, что часть денег он отдаёт родителям, она частенько видела на Людмиле Николаевне то новую блузку, то шапку, то ещё что-то. Сергей Иванович – отец Андрея был на пенсии, как и сама Людмила Николаевна, и они вряд ли без помощи сына могли себе всё это позволить. Соня не видела в этом ничего плохого, – родителям, конечно, надо помогать, – пенсии же смешные. Ещё Андрей откладывал деньги себе на новую машину, – кредиты он презирал.

– Не хочу жить в долг, – безапелляционно говорил он.

Когда Соня, в очередной раз, мотаясь по делам, промочила ноги и получила воспаление придатков, её мама настояла на покупке машины для Сони, дав больше половины требуемой суммы. Андрей скривился, но деньги из заначки достал. Сколько Соня потом выслушала упрёков от Людмилы Николаевны! Как это? У Сони новенькая Кia, а её талантливый сын должен мучиться, ездя на старом Ford Mondeo! Соня не посмела заметить свекрови и мужу, что эта Андреева заначка, в том числе состоит из денег, полученных за сдачу квартиры в Купчино. Она могла бы слушать это и дальше, но Сонина мама, – Инесса Витальевна, – злобно сверкнув чёрными глазами, рявкнула, что работа Андрея не связана с разъездами, а от дома до клиники можно доехать на метро, и если бы он не был таким снобом, то они могли бы купить сразу две машины, оформив кредит.

Слава богу, Андрей против тёщи не пошёл и сохранил с Инессой Витальевной ровные отношения.

Упрёки прекратились, но Людмила Николаевна с тех пор перестала приглашать Сонину маму на семейные праздники.

– Зато не придётся слушать её трескотню про грядки и теплицы! – Инесса Витальевна озорно улыбалась, морща нос, – я надеюсь, у тебя из-за этого случая нет с Андреем проблем?

– Нет, по-моему, – Соня засмеялась, – она вообще боится, что ты её сглазишь, что-то такое она Андрею говорила.

– Ещё как сглажу, если будет тебя обижать! – мама отбросила назад копну вьющихся каштановых волос. – Ладно, давай сигарету! Меня надо лишить родительских прав за то, что курю вместе с дочерью.

– Взрослой, замужней дочерью! – смеясь, поправляла её Соня.

Как же она любила, вот так сидеть, пить с мамой кофе, курить и мыть всем косточки. С кем ещё она могла себе это позволить? С Андреем это всё-таки не то, с Ольгой после её «доброжелательности» она больше не общалась, и подруг категорически не заводила.

Тем не менее, Соня, наслаждаясь своей машинкой, ощущала неудобство перед Андреем каждый раз, когда ему приходилось ездить в сервис, а в последнее время он пропадал там целыми выходными. И Соня начала откладывать деньги. Она завела в банке карточку, и все свои премии, проценты за привлечённых заказчиков, откладывала туда, надеясь уже в эти Новогодние праздники сделать мужу сюрприз. Он хотел Toyota Camry. Но получив в последний рабочий день конверт от Сергея, Соня поняла, что денег теперь хватит на что-нибудь покруче. Как же обрадуется Андрей, да он будет просто в восторге!

Соня любила уборку. Убирая, протирая, моя, она как бы наводила порядок и в собственных мыслях, она правда прерывалась на бесчисленные перекуры, но с учётом того, что Андрей рано не приходил, она и так успевала.

Она всё перемыла, отварила овощи, подготовила посуду на завтра, погладила бельё, которого, почти за две недели, накопилась огромная куча.

В процессе уборки позвонила мама и отговорила Соню от затеи приехать к ней завтра.

«Приезжайте второго, у тебя завтра и так дел полно, первого отоспитесь, а второго – в самый раз».

После разговора с мамой Соня решила позвонить свекрови. Она не очень-то любила разговаривать с Людмилой Николаевной. То у той настроения не было, то она как будто и не слушала Соню, никогда не спрашивала, как у неё дела, только вечно выговаривала Соне, «что Андрей выглядит замученным и несчастным, и Соня, как жена, не должна оставлять это без внимания». У Сони после этих разговоров во рту оставался горький привкус, который очень хотелось заесть какой-нибудь конфеткой. Но Андрей всегда говорил, что со своей-то мамой она разговаривает каждый день, и он такого от неё, конечно, не ждёт, но хотя бы раз, два в неделю Соня могла бы интересоваться здоровьем его родителей.

В этот раз трубку почему-то никто долго не брал, только после седьмого или восьмого гудка на звонок ответил Сергей Иванович.

– Здравствуй, Сонечка.

С Сергеем Ивановичем разговаривать было намного приятней и главное быстрее, он хотя бы не читал нотаций, но и Сониной жизнью не интересовался тоже.

– Я хотела узнать, как ваши дела, чем занимаетесь?

– Да чем занимаемся? Люда – вот целый день по хозяйству хлопочет, я в магазин два раза ходил, в аптеку, корвалол у Людочки закончился.

– Да, понимаю, Сергей Иванович, у меня сегодня тоже целый день уборка, готовка.

– Так что у нас всё нормально, спасибо, что позвонила. До свиданья.

«Зачем звонила? – подумала Соня. – Так галочку поставила. Странно, что не позвали приехать в праздники, но они наверно Андрею сказали».

И так всегда. Соня была бы рада, уж если не любить, то хотя бы дружить с родителями мужа, но им все её попытки были «до лампочки». Разговоры с Сергеем Ивановичем – всегда «ни о чём», с Людмилой Николаевной – о ней самой и об Андрее. Когда Соня с Андреем приезжали к ним в гости, Людмила Николаевна всегда накрывала огромный стол и кормила их на убой, всячески подчёркивая, что только «мамочка может так вкусно и сытно накормить своего сыночка», тем самым видимо намекая, что Соня «сыночка» кормит не ахти как.

Людмила Николаевна почти сорок лет проработала в школе учительницей младших классов, и чтобы она Соне ни говорила, Соня всегда ощущала себя первоклашкой, которой объясняют, что два плюс два – это четыре, а не пять или шесть. Слава Богу, что Людмила Николаевна перестала наведываться без звонка к ним домой и проводить тщательный осмотр квартиры на предмет нахождения пыли и делать ревизию холодильника и кастрюль. И то, сколько лет Соня этого добивалась! Все её разговоры, объяснения Андрею, что, несмотря на то, что его мама, конечно, имеет самое непосредственное отношение к этой квартире, всё же не должна приходить без звонка и открывать дверь своим ключом, – это, в конце концов, неприлично, – не давали никаких результатов. Андрей как всегда, когда не хотел что-то обсуждать, менял тему разговора.

В один прекрасный день, когда Соня и Андрей были оба дома, Соня, случайно взглянув в окно, увидела, как по двору по направлению их парадной грозно шествует Людмила Николаевна. Такой шанс упускать было нельзя! Соня накинулась на ничего не подозревающего, мирно пьющего утренний кофе Андрея и поцеловала его взасос с максимальной страстью, на которую тогда была способна. Андрей, не привыкший к активности жены и не особо поощрявший подобное поведение, всё-таки, как здоровый мужчина, не устоял и повалил Соню на кухонный стол прямо на скатерть, подаренную его мамой, разбив при этом, мамой же подаренную кружку.

С радостным возгласом: «Я вам плюшек к чаю принесла!» Людмила Николаевна зашла на кухню как раз в тот самый момент, когда, вляпавшись рукой в вазочку с вареньем, и пыхтя как паровоз, Андрей изливался в свою жену.

Сколько потом было криков! Сначала, уронив пакет с плюшками и с криком «Господи! Кошмар какой!» Людмила Николаевна пулей вылетела из квартиры. Потом кричал, да нет, скорее орал Андрей. Он обвинил Соню, что она спровоцировала его специально, потому что, наверное, в окно увидела его маму, что такое поведение вообще не достойно порядочной женщины и прочее, прочее, прочее. Соня не особо слушала. Она, конечно, оправдывалась, говоря о том, что никакую маму она не видела, а виноват Андрей во всём сам, потому что нельзя сидеть на кухне таким красивым и притягательным.

Он злился целую неделю, в течение которой, Людмила Николаевна не разговаривала с ним. Услышав по телефону Сонин голос, она и вовсе вешала трубку. Потом уже через Сергея Ивановича как-то удалось её успокоить, но самое главное, без звонка она больше не приходила. Сонин план сработал! Ей, конечно, пришлось поехать в магазин и купить новый стол, потому что Людмила Николаевна сказала сыну, что за этот не сядет ни за что.

Вообще, после всей этой истории, Соня неожиданно сама для себя поняла, что в сексе ей нравится проявлять инициативу и нестандартность ситуации её очень вдохновляет. Даже зная, что сейчас придёт свекровь и их застукает, она не только сильно возбудилась, но и получила удовольствие, хотя обычно мало, что чувствовала.

Соня вообще плохо понимала свой организм, какой-то безумной потребности в сексе у неё не было. Да, иногда хотелось, но не так как в книжках пишут «хочу, не могу», могла и обойтись. Инициативу она проявила только несколько раз в жизни и то не из-за сильной потребности – один раз, когда узнала об измене Андрея, и ей безумно захотелось стереть с него следы чужой женщины, ещё раз на кухне, когда решила насолить свекрови. Оба раза для Сони были удивительными, свои собственные ощущения её волновали и пугали одновременно, ей это казалось каким-то неправильным. Всё, что происходило в их с Андреем спальне, происходило почти всегда только по его инициативе, он решал, она просто соглашалась и принимала. Он был очень, как ей казалось, внимателен к ней, хотя и тороплив, но нежен. В своих проблемах с оргазмом Соня винила себя, с Андреем они об этом говорили только однажды.

– У тебя голова не тем забита, ты думаешь о чём-то не о том, поэтому не получается, – злобно сказал он тогда.

И Соня, чтобы его не злить, начала симулировать. Она пыталась стонать, но он говорил ей, чтобы она была потише. Она как-то захотела закинуть свои ноги ему на шею, как в каком-то эротическом фильме, который однажды видела, но он пресёк её попытки. Она на нём сверху и то была всего пару раз. Тогда в коридоре и ещё как-то, когда они пришли с корпоратива из клиники, и ей захотелось самой. Обсуждать Соне это было не с кем. Она, зная выражение «нет холодных баб, есть плохие любовники», думала, что мама или Ольга, с которой она ещё до истории с изменой Андрея дружила, скажут, или просто подумают, что во всём виноват Андрей, а ей не хотелось, чтобы о нём думали плохо. Источники в интернете ей казались слишком похабными, различные пособия – слишком ненадёжными, стимулировать саму себя было вообще не приемлемо, тем более мама когда-то в шутку сказала, что «мастурбация в подростковом возрасте ещё понятна, но при наличии постоянного партнёра – это ненормально».

С такими невесёлыми мыслями Соня закончила раскладывать свежевыглаженное бельё в шкаф.

Было семь, пора позвонить Андрею, чтобы успеть приготовить ужин к его приходу.