Текст книги "Правило четырех"

Глава шестая
О хулиганах, спасении и команде «Темп»

Руби. Несколько дней назад.

Южный берег острова Центральный высокий и обрывистый. Здесь нет пляжей, а одетая в бетон набережная возвышается над самой водой. Далеко в море вдается единственная на острове гора – Плешка. Она низкая и похожа на кита.

Еще на Южном есть транспортное сообщение: от пристани ходят аквабусы до Северо-Восточного. Аквабусы – небольшие суда, человек на двадцать – тридцать. Отплывают часто и заметно разгружают транспортные потоки на дорогах. Тем более что дороги в этом районе Трущоб так себе. Латать не перелатать. Кроме того, есть еще специальные рейсовые катера, они отправляются до плавучей тюрьмы, которая хорошо видна отсюда, – бурое бесформенное сооружение. Туда по долгу службы часто наведывался Итан – так было и сегодня.

Руби прибыл на Южную пристань на аквабусе, чтобы дождаться отца, а потом они собирались отправиться за подарком на день рождения. Мальчику исполнялось тринадцать только через два дня, но как раз сегодня вечер у искина был посвободнее, а ведь то, что хотел Руби, надо было выбрать заранее.

Руби мечтал о моторной лодке. Нет, совсем хорошо было бы – водный скутер. Но про скутер папа сказал, что «степень опасности превышает степень комфорта и позитива в пять с половиной раз, а для ребенка это выше допустимой погрешности». А вот на лодку был согласен, но только если сейчас они будут плавать с Руби вдвоем. Зато позже, когда тот научится, отец будет отпускать его одного.

Приехал он, пожалуй, преждевременно: Итан должен был появиться не раньше чем через полчаса. Но мальчику не сиделось дома. Битком набитый аквабус – в салоне было так тесно и оттого жарко, что у Руби запотели очки, – высадил пассажиров, принял новых и умчался в обратном направлении. Толпа рассосалась, и Руби остался на пристани один. Не зная, чем заняться, он двинулся в сторону Плешки, время от времени посматривая на далекое здание тюрьмы: не появится ли в море отделившаяся точка отплывающего катера. Достигнув горы, он поспешил взобраться на самую верхушку. Это оказалось непросто, но зато увлекательно. А какой вид отсюда открывался! Вдалеке, среди волн, темнело пятнышко островка: Светлоярск, кажется. Забавно, подумал Руби. Остров выглядит отсюда почти черным, а название – светлое. Сосредоточившись на своих мыслях, Руби не оглядывался и не слышал шагов.

– Упс. Пацаны, гляньте-ка! Искинский бобик!

Руби обернулся. По склону поднималась троица неприятных на вид парней. Один из них приземистый, совсем чуть-чуть выше самого Руби – хотя явно старше, – худой парень, обогнал остальных и приблизился к нему. Еще не стемнело. Руби прекрасно видел и мрачноватую ухмылку задиры, и короткий широкий шрам, пересекающий правую бровь подошедшего.

– И что же ты тут делаешь, собачка?

– Хозяин погулять вывел, – загоготал, подбираясь ближе, второй, высокий и полный, а два других подхватили.

Троица была одета в одинаковые синие толстовки. «Социальная школьная форма», – машинально отметил Руби.

Страха пока не было.

– Что молчим, не отвечаем? – Задира медленно протянул сжатую в кулак руку к самому носу Руби.

– Погоди, Йоши, может, он тут со своим пастухом…

– Ш-ш, ты! – зашипел Йоши, опуская руку. Ни к чему было лишний раз называть ники: в Паутине ведь их несложно потом найти. – Где твой хозяин, шавка?

Он спросил это нарочито грубо, чтобы скрыть досаду.

– У меня нет хозяина. У меня есть отец, – ровно ответил Руби.

– А мамочка? – жалобным голосом спросил толстый.

– А мамы нет. Мы вдвоем.

– Какая жалость, – воскликнул Йоши, изображая сочувствие. И тут же со злостью добавил: – Забыл своих? Маму-папу забыл? Теперь искины тебе родня, да? Ну, что молчишь!

Он толкнул Руби, и тот слегка пошатнулся, делая два шага назад, бросил быстрый взгляд за спину: позади только море.

– Я никого не…

– А это что у тебя, а? Очередная примочка?

Задира сорвал с Руби очки. Мир тут же расплылся, подернулся дымкой.

– Обычные стекла, по-моему, – произнес, вытягивая шею, третий парень, до сих пор молчавший.

– На кой они ему? На кой тебе стекла, а, бобик? Не нужны они тебе! – заявил Йоши, швыряя очки в море.

Руби негромко вскрикнул.

– Рефлекс, смотри-ка. Реагирует! – протянул толстяк.

– Гавкает, шавка! Деньги есть у тебя, а, шавка?

– Ребят, а он без шунта! – воскликнул третий парень.

На несколько мгновений, показавшихся Руби очень длинными, воцарилось молчание. Троица недоумевала: на Руби красовался светлый комбинезон, каких уж точно не увидишь на детях Трущоб. Так одевались воспитанники искинов либо дети из родительских семей, но проживающих на Северо-Восточном или в центре – в Пяти холмах, – следовательно, тоже обучающихся в Образовательных модулях. У искинов.

– Слышь, а может, это был шунт – стекла его? – неуверенно спросил толстяк у Йоши. – Новая фишка.

– Да ладно… Слышь, бобик: стекла – твой шунт? – бросил Йоши.

– Использовать очки в качестве мыслешунта нерационально, – ответил Руби.

– Нера… чё?! – взвился Йоши. – Так ты… искин, что ли? Железка?!

– У искинов вроде тоже есть мыслешунты, – вставил третий парень.

– Есть, но снаружи они не видны, – наивно пояснил Руби.

– Ребята, он – железка! – заорал Йоши. – А давайте его искупаем!

И с кулаками подступил к Руби вплотную.

– Я не искин, – возразил тот.

– Да что ты врешь! – крикнул хулиган в самое лицо Руби. – Искин вонючий!

Руби сделал шаг назад.

– Слышь, Йоши, а искины вроде … – начал было третий парень, но в этот момент Руби оступился и, громко вскрикнув, полетел вниз головой прямо в море.

Хулиганы кинулись к краю.

– Не врут, – договорил третий парень. – Слышьте, ребята, потонет же! Может, спасателей позвать?

– Ты себе спасателя где искать будешь? – огрызнулся Йоши. – Мотаем отсюда быстрее!

Не тратя больше времени на раздумья и препирательства с совестью, компания поспешила исчезнуть с Плешки.

…А Руби барахтался в море. Удар об воду был сильным, и в первый момент его оглушило. Тело ушло в глубину. Потом вода вытолкнула его, Руби пытался барахтаться, кое-как успел глотнуть воздуха, и его снова накрыло волной. Плавать Руби умел неплохо, но чемпионом, конечно, не был. Легкий комбинезон, к счастью, не сковывал движений и не тянул на дно, но удар из-за падения с высоты был слишком сильным, Руби никак не мог удержаться на воде или хотя бы крикнуть…

Он молотил руками и ногами, но сил не хватало, подступало отчаяние, страх. Он бы утонул, наверное. Если бы внезапно не услышал нарастающий шум мотора, а сквозь пелену воды – тут везде была вода, непонятно, как Руби еще дышал, – не увидел несущуюся прямо на него моторную лодку. Вернее, он догадался, что это лодка, потому что ничего, кроме размытого пятна, разглядеть не мог. «Утопит – не заметит», – мелькнула мысль, пока мальчик, напрягая остатки воли, старался удержаться на плаву.

Но лодка сбавила ход, подошла вплотную и – остановилась. С борта свисал канат, совсем рядом, поэтому мальчик его и увидел даже без очков, в сгущающихся сумерках. Только руку протянуть… И Руби протянул – точнее, уже задыхаясь, выкинул руку вперед и сомкнул пальцы. Канат не ускользал. Сил подтянуться не было, Руби кое-как схватился за веревку и второй рукой, ожидая, пока его втащат в лодку. Но вместо этого мотор вдруг опять заработал, и она медленно-медленно двинулась к берегу, таща Руби за собой.

– Эй… подождите…

Крикнуть не вышло. Слова получились тихими, полузадушенными. Руби видел перед собой только борт, и на нем, кажется, какие-то буквы, разобрать которые не мог.

– Стойте…

Почему его оставили в воде? Он боялся, что не хватит сил удержаться, пальцы соскользнут, выпустят канат – особенно если лодка прибавит ходу. Но лодка не прибавляла. Она ползла медленно-медленно, но все равно приходилось прилагать усилия, чтобы не разжать хватку, а силы кончились. И тогда Руби, собрав остатки мужества, четко скомандовал: «Стоп!»

Лодка остановилась. Никто не возмутился, не окликнул его. Не произнес вообще ни слова. Руби попытался поднять голову, чтоб заговорить с людьми в лодке, но не смог. Уже теряя сознание, он услышал приближение еще какого-то судна – по-видимому, спасательного катера.

* * *

Руби очнулся от ужасного ощущения: из него наружу рвалась вода. Кто-то нажимал ему на спину и на живот одновременно, Руби трясся всем телом, давился, не мог вздохнуть, наконец – закашлялся.

– Конец операции. Состояние удовлетворительное. Длительность реанимационных мероприятий три минуты…

Руби перевернули на спину. Укол в вену под стандартное бормотание искина-спасателя, на другой руке робот уже мерил давление и пульс пальцами-датчиками, на груди фиксировал сердечный ритм. Прикасаясь к голове, определял наполняемость сосудов мозга кровью… Руби не слушал. Он увидел над собой лицо Итана.

– Папа…

– Сынок. Ты сбил мне настройки.

Спасатель наконец оставил Руби в покое, и Итан обнял его.

– Хочешь, я поправлю твои настройки, папа, – прошептал Руби, глотая слезы. – Я ведь могу.

– Не надо, дорогой. Я могу сам.

– Я обязан предложить госпитализацию, – объявил искин-спасатель.

– Предложение отклонено. Я снабжен программами, необходимыми для контроля состояния НИ. Выбран домашний режим.

– Ок, принято. Вы можете воспользоваться медицинским катером для транспортировки на Северо-Восточный берег.

– Ок, принято, – как эхо отозвался Итан.

С помощью Итана Руби встал с кушетки. Голова немного кружилась, но в остальном он чувствовал себя неплохо.

– Ты потерял управление катамараном? – спросил Итан, когда они с Руби приблизились к выходу из медпункта.

– Не понимаю вопроса.

– Отмена. Тебя смыло с катамарана волной?

– Не понимаю вопроса.

Руби остановился и только хлопал ресницами, глядя на Итана.

– Отмена. Ты управлял катамараном перед тем, как оказаться в воде?

– Нет.

– Какой-либо иной человек или искин управлял катамараном?

– Я не понимаю вопроса, папа! Я не был на катамаране. Я вообще не видел катамаран. Не понимаю вопроса.

Наступила пауза. Они вышли из медпункта.

– Это неверно. Ты держался за канат катамарана в момент прибытия спасательного катера.

– А! Я не понял, что это катамаран. Разглядел только борт. Я думал, это обычная моторная лодка.

– Не понимаю, – настала очередь Итана.

– Вернемся на порядок раньше? – предложил Руби.

– Принято. Как ты оказался в море?

Медицинский катер уже ждал: белый с двумя полосками, розовой и желтой. Итан и Руби двинулись по направлению к нему.

– Я оступился и упал с горы.

– Ты поднимался на гору?

В этот момент с противоположного конца пристани, за спиной у Итана и Руби, послышался довольно громкий гул.

– Это гудит та самая моторка, – безошибочно определил Руби и обернулся. – Вернее, катамаран. Но я отсюда плохо вижу без очков.

– Ты не ответил на предыдущий вопрос.

– Да, я поднялся на гору, потому что было еще мало времени, а я хотел погулять, пока ждал тебя. Но ко мне там прицепились хулиганы. Один из них выбросил в море мои очки. А я оступился и тоже упал в море.

Гул прекратился.

Потом возобновился, прерываясь и повторяясь через короткие промежутки времени.

– Противоправные действия, – проговорил Итан, сделав себе закладку: оптимизировать работу с подростками Трущоб.

– Почему эти люди с катамарана не подойдут к нам сами? Почему они сигналят? – не обращая внимания на слова Итана, спросил тем временем Руби, тщетно стараясь рассмотреть что-то в дальнем конце пристани.

– Сынок, когда тебя нашли спасатели, катамаран был пуст. Он и сейчас пуст. Спасатели пытались искать в воде других людей, но не смогли никого обнаружить. Я решил, что ты управлял катамараном один. Видимо, он неисправен, поэтому сигналит, им займутся ремонтники. На остальные вопросы у меня нет ответов. А сейчас мы поедем домой.

Итан взял Руби за руку и повел к медицинскому катеру, откуда уже выглядывал, напоминая о времени, искин-капитан. Руби не сопротивлялся: опять навалилась слабость, да и видел плохо… Но мысль о катамаране не давала ему покоя.

* * *

Утром перед работой Итан завез Руби в клинику, чтобы тому подобрали линзы взамен утраченных очков. На всякий случай такие, которым не страшно намокание. Оттуда мальчик обещал поехать прямо домой и заниматься, чем хочет, – от уроков он сегодня был освобожден из-за вчерашнего происшествия. Но Руби рассудил, что «чем хочет» вполне сопоставимо с «где хочет». Поэтому, освоившись в новых линзах, он тут же помчался на пристань и вскочил в отходящий до Южного аквабус. Про себя мальчик радовался, что он не искин и ему не надо все время говорить абсолютную правду.

…Вчерашний катамаран стоял у дальнего причала. Руби не ошибся бы, даже если бы судно, стоило выйти из аквабуса, не начало опять сигналить. Он почувствовал катамаран, когда еще только подплывали к пристани. Вернее, так: Руби ощутил, что его ждут.

В новых гибких тоненьких линзах он видел даже лучше, чем до этого в очках. Поэтому взгляд сразу же выхватил серебряный борт. Лавируя между спешащими по делам людьми, мальчик бросился в сторону катамарана. Тот загудел «веселее» – сигналы стали короткими и частыми. Ну вот и он наконец: совсем простенький, словно бы самодельный. На борту надпись. Значит, Руби точно ее видел, ему не показалось вчера среди волн, хотя надписи – довольно редкое явление. «Техмат». Руби присел на корточки и погладил серебристый борт. Техмат довольно пиликнул.

– Это твой катамаран, мальчик? – окликнули сзади.

Руби обернулся: дворник. Человек с уборочной машиной. Пассажиры как раз рассосались, самое время мести пристань.

– Как вы догадались, что мой? – с любопытством спросил Руби.

Человек усмехнулся:

– Догадаться нетрудно. Ты же его только что включал, значит, умеешь, а до этого он на кнопки вообще не реагировал. Хотели отогнать – мотор не заводится. Отбуксировать пытались – и зацепиться-то не за что.

– Как «не за что», – пробормотал Руби, осматривая катамаран в поисках вчерашней веревки.

Веревки не было. И даже подходящего места, к которому она могла быть привязана, тоже не было. Гладкие борта изнутри, сиденье – не за него же цепляли, это нелогично.

На всякий случай Руби пошарил под сиденьем.

Неожиданно пальцы нащупали бумажку. Руби вытащил ее на свет, развернул и прочитал:

Привет! Угадай, от кого послание? Ни за что не догадаешься! Надеюсь, шутка в порядке? А это тебе еще один подарок. Как управлять – пишу ниже. Главное – не бойся и смотри внимательно на карту. Я верю: у меня все получится, «Техмат» тебя найдет, а весь ужасный мрачняк, который есть в нашей жизни, рассеется.

И солнца станет очень много!

Последняя строчка была выделена. Ни имени адресата, ни подписи в записке не было. Дальше были наскоро, но довольно узнаваемо нарисованы жирным карандашом острова: в середине – большой треугольник Центрального, на востоке – Рока-Алада, похожий на изгрызенный пирожок: такой же продолговатый, с многочисленными фьордами по побережью. Юго-восточнее от Центрального – некрупный Светлоярск, напоминающий по форме винтик. К северу – полоска материка, к юго-западу – какой-то неизвестный остров. А возможно, просто крупная скала.

Ниже было еще что-то написано – видимо, как раз инструкция по управлению. Строчки размылись и затерлись – должно быть, записка подмокла. Но Руби не нужны были инструкции.

Где искать человека, которому адресована записка, и стоит ли его искать, Руби не знал. Поэтому просто сунул бумажку в карман и продолжил осмотр катамарана.

На панели мигали лампочки. А на носу торчала какая-то тряпочка на тоненькой палочке… Да нет, какая тряпочка! Руби мысленно обозвал себя синим экраном. Это корабельный флаг, просто он вымок в просоленной морской воде и выгорел на солнце. Так что флаг – настоящий.

– Мальчик… – Руби был выдернут из мечтаний. – Уведи отсюда свой катамаран. Частным судам тут не место. Это у вас там, на Северо-Восточном, личные яхты и прочее. А здесь – общественная транспортная пристань.

И дворник удалился.

Самое удивительное: катамаран не был ни привязан, ни пристегнут к причалу. Он стоял у пристани просто так. Сам. Добровольно. Его не относило волной.

– Какой ты интересный, – проговорил Руби, крепко хватаясь за борт двумя руками. – Не уронишь меня?

Он осторожно занес ногу. Катамаран не двигался, не делал попытки оторваться от причала. Руби поставил ногу возле сиденья – кажется, устойчиво. Потом рывком оторвал от земли вторую и плюхнулся на скамейку. Катамаран лишь покачнулся на волнах, но отдаляться от пристани и не думал.

– Какой ты умница, – озадаченно проговорил Руби, погладив панель, словно это была морда умного животного, например лошади.

Впрочем, живых лошадей Руби никогда не видел. Катамаран вполне годился для роли домашнего любимца. Он таращился на Руби зелеными глазами-лампочками.

– Тех-мат, – задумчиво произнес Руби. – Интересно, что такое «техмат»? Это от «техники» и «математики»?

Катамаран издал, как показалось мальчику, восторженный писк.

– Да? Я угадал?! – обрадовался Руби. – Здорово! Да ты разумный… Слушай, так ты, может, искин?

На сей раз техника не отреагировала никак.

– Хм. Видимо, нет. Да и вообще не похоже.

Между тем катамаран по-прежнему стоял, тычась передним краем в причал, как приклеенный.

– Как тобой управлять, не имею понятия. А разбираться нет времени: вон на нас уже поглядывает злобный дяденька. То есть он не злобный, конечно, это я так. Ты не думай, что я считаю людей плохими. Просто они не выбирают, какими быть. Несовершенные. Какими природа сделала, такими всю жизнь и остаются, искины в этом плане лучше. Вот мой папа, например…

О папе Руби мог бы говорить часами, тем более появился подходящий слушатель. А в том, что Техмат слушает его, Руби даже в голову не пришло усомниться. Но пора было покидать это место. Мальчик решил попробовать способ, всегда срабатывающий с новыми, «необъезженными» судами, – простые команды. Он сосредоточился.

– Назад! – негромко, но внятно произнес Руби, и катамаран не спеша двинулся задним ходом.

– Молодец. Направо!

Знает ли Техмат «право», капитан вовсе не был уверен. Но, оказывается, знал. Или, что вернее, «сообразил по ходу». Судя по всему, кнопками на панели можно было как-то задавать маршрут. Или, как минимум, вон те рычаги, торчащие внизу, точно служили для управления. Но Руби побоялся, что не справится. Лучше своим проверенным методом.

– Вдоль берега! – скомандовал он, затаив дыхание. Поймет ли судно? Иногда он разговаривал с техникой на уровне, не заданном программой. Но ведь программа могла вовсе не быть встроенной, тогда Руби на ходу создавал ее сам. В голове. И словами подключал к ней машину. Некоторые откликались сразу, с другими же надо было долго работать, искать подход.

Техмат понял и с готовностью ринулся огибать остров. Руби вздохнул с облегчением. Можно было бы попробовать более примитивную, но точную команду – «Северо-Восток» например. Но с подобной простотой можно и врубиться носом в берег. Нрав у лодок ведь разный, некоторые очень резвые, не успеваешь приноровиться, как тебя несут галопом.

– Совсем чуть-чуть быстрее, – четко произнес Руби.

Техмат не понял. Но капитан и не надеялся – просто осторожничал.

– Темп!

Катамаран ускорился – ровно настолько, чтобы им можно было спокойно рулить, но при этом ощущение движения, полета захватило капитана целиком.

«То, что надо, – оценил Руби. – Не машина, а мечта. Если он правда ничей – будет мой, папа согласится, я уверен».

Техмат летел, разгоняя волны. Солнце играло на гребнях, сверкало в мельчайших каплях брызг, ветер резвился в волосах Руби, мальчик чувствовал, как лицо заливается краской. Он часто краснел, испытывая сильные чувства: радость, испуг или печаль, неважно. Поэтому, считал Руби, нет смысла менять ник в четырнадцать лет. Он слишком «его», слился с ним. Папа правильно выбрал.

– Правее, – осмелел капитан.

Техмат взял чуть в сторону от берега.

– Ровно!

Не помогло. Но Руби и сам уже понял, что – не то.

– Прежний курс!

Вроде бы все ясно, но катамаран отчего-то заметался из стороны в сторону, ветер бросался волнами в лицо.

– Вдоль берега! – почти крикнул капитан.

А вот это сработало моментально, как и раньше. Хотя от берега отошли уже на значительное расстояние, судно продолжало уверенно огибать остров. Руби выдохнул, вытирая рукавом со лба пот и соленую воду, а другой рукой держась за руль – просто для устойчивости.

Никогда не надо изменять проверенным командам. И «работает – не трогай» – вот принцип хорошего техника. А то, что он будет техником, Руби уже решил. Но его жизнь должна быть обязательно связана с морем, иначе в ней нет смысла. Сидеть в кабинетах, управлять механизмами – да хоть и микросхемами – на заводах, писать программы, проговаривая их в бесчувственные микрофоны, – это точно не для него. Лодки, катера, а уж тем более большие корабли, они живые. Как искины. Просто они скрывают это от всех. Но Руби-то давно-о догадался. Еще когда они с папой первый раз плыли с экскурсией на Рока-Алада и мальчику внезапно захотелось остановить аквабус посреди моря и покружиться волчком, как на карусели в аквапарке. У него получилось – судно с восторгом кинулось выполнять, – но все люди неимоверно перепугались, не исключая капитана. А отец заставил его вернуть аквабус на прежний курс и после этого целых двадцать семь дней не возил Руби на морские прогулки. На двадцать восьмой Руби подошел к нему сам, сказал, что все понял и обещает никогда не вмешиваться в управление судном, тем более если на борту НИ. Искином, говорящим правду по умолчанию, Руби не был, но им же сказанное слово имело для него вес, поэтому он не нарушал его.

Остров тем временем постепенно поворачивался другой стороной. Трущобы закончились, потянулись многоквартирные башни и модули офисов.

– Земля, кораблик храбрый мой, – проговорил Руби.

Это была еще не команда. Капитан только готовился причаливать, выбирал момент, разыскивал глазами нужную точку на берегу, чтобы скомандовать поворот. Но Техмат вдруг, уверенно и плавно, как будто всю жизнь ходил здесь рейсовым курсом, развернулся левым боком и направился точно в порт, постепенно еще убавляя скорость на ходу. Встал он четко к причалу. И даже веревка вовремя появилась из открывшегося паза.

– Фантастика, – пробормотал пораженный Руби.

Он и предположить не мог, что это готовая комплексная команда.

Это стихотворение Руби начал сочинять неделю назад – внезапно откуда-то пришли слова, когда он возился в порту со старым катером. Четверостишье вышло довольно складным. Но сейчас почему-то в голове вертелась еще одна строчка:

 
…И солнца станет очень много.
 

Руби не мог понять, к чему она там.