Текст книги "Палач"

4

Впервые за долгое время Ванесса спала спокойно. После разговора с Демьяном с души словно камень свалился. Она добилась того, чего хотела. Осипов принадлежал к тому типу мужчин, которые слов на ветер не бросают. Он её понимал. В отличие от Стива, который советовал сдаться, позабыть обо всем и ловить радужных бабочек, Демьян чувствовал, что остановка для нее смерти подобна. Их разделяла пропасть в несколько веков, но они были похожи.

Ванесса не могла не признать, что рядом с ним ей временами хотелось забыть о независимости и позволить вести за собой. Такие мысли пугали и возбуждали одновременно, но она не придавала им особого значения. Если им захочется развивать роман, тогда она об этом подумает. Что толку рассуждать о том, чего не существует? Лучше наслаждаться тем, что есть.

Молчание Демьяна стало неприятной неожиданностью. После того памятного вечера они провели вместе потрясающие выходные: между ними больше не стояла стена недомолвок и подозрений. Несмотря на то, что его постоянно отвлекали – звонки, электронные письма и прочее, Демьян нашел время, чтобы побыть с ней. В понедельник он прислал огромную корзину нежных роз персикового оттенка и перенес встречу на завтра. Он показался ей уставшим и напряженным, но она не стала расспрашивать.

На следующий день он не позвонил, и в среду тоже. Беспокойство нарастало, а время тянулось. Ванесса постоянно смотрела на часы, но ничего не могла поделать. Ни расслабляющий массаж, ни бассейн, ни прогулки по Красной Площади не помогали отвлечься. У Демьяна хватало проблем и забот, но вряд ли он пожалел бы времени на один телефонный звонок.

Он собирался переговорить с Рэйвеном, возможно, его холодность объясняется именно этим. Не наболтал ли Сантоцци каких-нибудь гадостей? Она не представляла, что такого он мог сказать. Единственным черным пятном на её репутации была «дружба» с Палачом, но про новую встречу Рэйвен не знал, а в прошлом сам отпустил его в свободное плавание. Нет, вряд ли Джордан поднял эту тему в разговоре с Демьяном.

Ночью она боролась с ощущением дежавю. Когда пропал отец, Ванесса тоже сначала не придала значения его молчанию. Почему ей в голову пришло такое сравнение, она и сама не знала, но заснуть после такого уже не смогла.

Она чувствовала себя полностью разбитой, и с трудом дождалась утра, чтобы набрать его номер. Вместо Демьяна ответила женщина, что на удивление сильно резануло по самолюбию. Ванесса слишком устала, чтобы думать ещё и об этом. В конце концов, никому неприятно, когда по личному телефону твоего мужчины отвечает другая. Собеседница свободно владела английским, хотя разговаривала с европейским акцентом.

– Что вам нужно? – фамильярно и беспардонно заявила она. Голос показался смутно знакомым, но Ванесса даже засомневалась, правильно ли набрала номер. Демьян не терпел хамства. Казалось невозможным представить, что он держит такого секретаря. Она вспомнила аккуратную темноволосую девочку из приемной, но та была предельно учтива и обходительна.

Тогда откуда ей знаком этот голос?..

– Я хочу переговорить с мистером Осиповым, – вежливо, но с нажимом произнесла Ванесса. – Когда мне лучше перезвонить?

– Никогда! – женщина бросила трубку, а Ванесса несколько секунд сидела, приходя в себя. Это то, что испортило ей первое впечатление от Москвы. Грубость на каждом углу, пренебрежение и попустительство. Ванесса набирала номер ещё несколько раз, но всякий раз натыкалась на равнодушие коротких гудков: её звонки бесцеремонно сбрасывали.

Она разозлилась, отшвырнула телефон и принялась мерить шагами номер. Ходьба всегда помогала успокоиться. Что могло произойти с Демьяном, что по за него отвечает какая-то грубиянка? Кто она вообще такая?!

Её осенило во время очередной пробежки из спальни в гостиную. В утро, когда она осталась в квартире Демьяна, обладательница акцента ругалась с ним. Ванесса не знала, кто она, и тогда не придала этому значения. Понятно, почему с ней разговаривали в таком тоне, но непонятно, почему ревнивая дама отвечает на личные звонки.

Снова шевельнулось нехорошее предчувствие. Ванесса позвонила ещё, но тщетно. Секретарь в офисе Демьяна едва узнала её имя и перешла на дежурные фразы. «Сейчас я ничем не могу вам помочь, пожалуйста, перезвоните позже». И так в ответ на любые вопросы. Создавалось ощущение, что на том конце провода сидит робот, но Ванесса знала, в чём дело. Ревнивая дура позвонила в офис раньше неё.

Оставался один вариант, не самый приятный, но деваться было некуда. Она быстро приняла душ, привела себя в порядок и отправилась к Халишеру.

Ронни открыл не сразу. Когда распахнулась дверь, он предстал перед ней в простыне, повязанной на манер римской тоги, и с длинными распущенными волосами, которые сальными прядями свисали вдоль лица. На неё пахнуло застоялым запахом мужского пота. Ванесса поморщилась и ответом ей была кривая улыбка на лице Халишера.

– Наконец-то и я вам понадобился, да, мисс Нортон?

Она подавила в себе желание развернуться и уйти. Не Рэйвену же звонить, чтобы разузнать, что случилось с Демьяном.

– Могу я войти?

– Да пожалуйста.

Халишер посторонился, пропуская её в однокомнатный номер. Ванессу посетило ощущения искривления пространства. Хлев, где повсюду были разбросаны носки и вывернутые брюки, какие-то грязные салфетки и бутылки из-под шампанского, а в самом центре лежал перевернутый столик на колесиках, никак не мог находиться в отеле «Ритц-Карлтон».

– Не обращайте внимания, это я вчера девочек пригласил. Расслабился немного.

– Сюда можно водить девочек? – зачем-то спросила она.

– За деньги можно хоть мальчиков, хоть верблюдов.

Ванесса вздохнула и тряхнула головой, отгоняя слишком живую картину. Грязная кровать, перепачканные простыни и смятое покрывало, подушки в каких-то пятнах – рядом даже стоять противно. Неизмененный штрих образа Ронни – его огромная цепь с предполагаемым черепом, куда-то исчезла. Он раньше её не снимал.

– Мне нужна твоя помощь, Ронни.

– Все ждал, когда вы это скажете, – ухмыльнулся Халишер, – я весь внимание. Погодите-ка… Боитесь, что вам дали отставку, мисс Нортон?

Ванесса сжала руки в кулаки и мысленно досчитала до трех, но сказать ничего не успела. Халишер отошел к окну, а вернулся оттуда с газетой. Она с недоумением посмотрела на столбцы текста и название на русском языке. За время пребывания в Москве Ванесса успела выучить несколько фраз. «Спасибо», «пожалуйста» и «вы очень любезны». Откровенно говоря, она могла заняться изучением русского языка на досуге, но не планировала задерживаться в России. Персонал «Ритц-Карлтона» отлично говорил по-английски, а большего ей не требовалось.

В ответ на её взгляд Ронни перевернул пару страниц, но сказать ему, что всё равно ничего не поймёт, Ванесса не успела. В глаза бросилась фотография Демьяна крупным планом, а рядом – искореженная обгоревшая машина и накрытое черным мешком тело. Ноги подогнулись, и она опустилась на кровать. Воздух словно выкачали из легких, в ушах звенело. Ванессу замутило, и она зажала рот рукой. Чувство необратимости и безысходности растекалось по жилам, отравляя всё существо. Не было никаких мыслей, только слепая, гулкая пустота, в которой в рваном ритме дёргалось сердце. Ронни что-то говорил, но смысл его болтовни ускользал. Ванесса очнулась только когда до неё донеслось обрывочное: «… в больнице».

Она посмотрела на Халишера так, будто видела впервые.

– Что ты сказал?

– Сказал, что он в больнице, – фыркнул тот, – ну и видок у вас, мисс Нортон.

Ванесса прыгнула на него по-кошачьи, одним быстрым движением. Он перехватил её, как пушинку, и она забилась в его руках, в надежде расцарапать лицо и осыпая проклятиями. Ронни хохотал, как безумный, а она понимала, что он все это сделал нарочно. Нарочно подсунул ей эту газету, зная, что она ничего не понимает по-русски, и нарочно не объяснил. Этот гад не забыл ей неудачную попытку подружиться и много чего ещё! Мерзкий волосатый орангутанг!

Когда первый порыв бешенства миновал, Ванесса снова рванулась из его рук.

– Отпусти, ублюдок!

Держать лицо было уже поздно, поэтому она позволила себе отвести душу. Халишер разжал руки, и Ванесса оказалась на свободе. Тяжело дыша, она смотрела на него и думала только о том, что с удовольствием разукрасила бы ухмыляющуюся наглую физиономию. Как же она его ненавидела! За молчание, за издевку, за то, что видел её неравнодушие! Привычная скорлупа хладнокровия треснула, обнажая огненный нрав.

Взгляд наткнулся на прикроватную тумбочку, из верхнего ящика которой свисала цепь. Та самая побрякушка, с которой Ронни не расставался. Ванесса с силой рванула цепочку на себя – глупая, детская выходка, не глядя швырнула на пол и от души наступила на неё. Под каблуком хрустнуло, и Халишер изменился в лице. Никогда раньше она не видела в его взгляде такого звериного выражения: ни до, ни после. Он перехватил её запястье: рука в лапище казалось тростинкой в жерновах, и Ванесса непроизвольно вскрикнула. Ронни протащил её через весь номер, вышвырнул в коридор и с треском захлопнул дверь. Ванесса вздрогнула от резкого звука и с трудом подавила порыв разрыдаться.

Привести мысли в порядок оказалось не так легко. Демьян жив и это главное. Если бы он погиб, она бы снова осталась ни с чем. Запертая в бесконечной внутренней пустоте и одиночестве, лишенная всякой надежды. Ванесса устало дошла до номера, закрылась и упала прямо на диван в гостиной. Не сразу, но всё же пришло осознание, что она боялась потерять его, а не помощь по делу отца.

Она пыталась сосредоточиться и подумать над случившимся, но получалось плохо. Учитывая происходящее в мире измененных, Демьян вполне мог оказаться под прицелом. Вряд ли это была просто автомобильная авария. Она хотела бежать к нему, но понимала, что все бесполезно. На входе в палату Осипова стоит Цербер3232
  Цербер – чудовище в древнегреческой мифологии, которое охраняло вход в Ад. Трехглавый пес со змеиным хвостом, из пастей которого сочится яд.


[Закрыть] с приятным акцентом или её соглядатаи. Из больницы Ванессу выставят взашей.

Кто мог желать смерти Демьяну? Да кто угодно. У него наверняка много врагов. Если не считать мир большого бизнеса Москвы, есть убийца Филиппа и Палач. Которому Ронни благополучно сдал имя Демьяна Осипова, потому что не знал, что Джеймс сидит в соседней комнате. Палач уверял её, что расследует дело. Хотя что-то подсказывало Ванессе, что задумай Джеймс избавиться от Демьяна, тот был бы не в больнице.

Она оторвалась от созерцания потолка и поняла, что пролежала целый час. Набрала номер Рэйвена и равнодушно слушала гудки. Благодаря Ронни он наверняка в курсе, но тоже ничего не сказал. Ванессе хотелось выругаться, но она сегодня и так уже наломала дров. О её вспышке Рэйвену тоже доложат.

– Ванесса, время! – Сантоцци выругался на итальянском. К счастью, по-итальянски она тоже не понимала ни слова.

– Я только что узнала про аварию, – голос звучал глухо и равнодушно.

Рэйвен присвистнул.

– Он собирался звонить тебе, но не успел. Хотел, чтобы ты прилетел в Москву.

После продолжительного молчания, Джордан все-таки удостоил её ответа. Ленивые и беспечные нотки довольного кота сменились жестким деловым тоном. Ванесса про себя отметила, что он снова на взводе. Рэйвен разговаривал так, когда это было важным лично для него. Узнал, что не успел переговорить с Демьяном, и мгновенно завелся. В другой раз она бы насладилась его растерянностью, но сейчас было не до того.

– Знаешь, о чем он хотел со мной говорить?

– Нет, – легко солгала Ванесса.

Пусть думает, что он упустил нечто важное, иначе помощи от него не добьешься.

– Сможешь узнать, что произошло?

– Я пыталась пробиться к нему, но меня не стали слушать.

– К нему сейчас не пробьешься. Тебе нужна его жена, Анжела Осипова. Довольно милое создание.

Ванесса криво усмехнулась. Так вот с кем она разговаривала. Найти общий язык с ревнивой женщиной будет непросто. Учитывая, что она знает об их с Демьяном романе.

– Если устроишь нам встречу, вытащу всё, что сумею.

На благоразумие Анжелы Ванесса не рассчитывала, но дипломатия есть дипломатия. Звонок любовницы можно сбросить, отказаться от встречи с посредницей делового партнера нельзя.

Она с замиранием сердца ждала ответа Рэйвена.

– Сделаю всё, что смогу.

Несколько часов прошли в неизвестности. Ванесса пыталась читать, сделала пару деловых звонков. Её присутствие в великолепно отлаженном бизнесе требовалось лишь номинально, но сейчас просто необходимо было занять себя хоть чем-то. Она много о чём передумала, но мысленно всё равно возвращалась к Демьяну. Хотела знать, что с ним всё в порядке, но даже этого ей было не дано.

Ближе к вечеру Ванессе позвонили и, не представившись, назначили встречу на следующее утро. В квартире Демьяна.

Анжела делала всё, чтобы её унизить, но Ванесса никогда не обращала внимания на такие мелочи. Все, что ей нужно – узнать о том, что с ним произошло.

Ночью вернулись кошмары с лабиринтами, а с ними и чувство безысходности – от которого, как ей казалось, она избавилась навсегда.

Ко встрече Ванесса готовилась тщательно. Сначала выбрала неброский светло-серый деловой костюм и светлую блузку, но потом передумала. Яркий, но безупречный макияж, темно-синее платье и элегантный жакет. Едва переступив порог квартиры Демьяна, она поняла, что старалась зря.

Анжела Осипова напоминала молодую Грейс Келли3333
  Грейс Келли – американская актриса и княгиня Монако, супруга Ренье III. Одна из самых красивых женщин Голливуда.


[Закрыть]. Немногим выше её, изящная и утончённая. Словно высеченное из мрамора лицо, прекрасная кожа и царственные манеры могли заставить любую загореться чёрной завистью. Ванесса, которая всегда считала себя лучшей, не могла не признать красоты Анжелы. Рядом с женой Демьяна она на мгновение почувствовала себя старой простушкой. Пришлось напомнить себе о голосящей истеричке и хамке, которая вчера бросила трубку. Ванессе философски отметила, что красота нелепа, если у женщина нет мозгов.

Они прошли в кабинет Демьяна, куда он никогда её не приглашал, телохранители Анжелы остались за дверью. Его жена в светлом кремовом костюме смотрелась белым пятном в кабинете, где вся мебель сделана из черного дерева.

Анжела снисходительно улыбнулась, но Ванесса не ответила на провокацию. Она останется вежливой настолько, насколько её хватит. Общение с женой Демьяна было вынужденным, и они обе это понимали. Анжела наивно считала обручальное кольцо на пальце преимуществом. Да, сейчас в её положении виделись свои плюсы, но Ванесса никогда и ни перед кем не пасовала.

– Мистер Сантоцци крайне обеспокоен случившимся, – разумнее было сразу перейти к делу и покончить с этим, – он проводит своё расследование об исчезновении Фелисии Лоранс, и просил меня узнать о состоянии о здоровье вашего мужа и о том, когда сможет переговорить с ним лично.

Изящнее узнать о том, как себя чувствует Демьян, Ванесса не придумала.

– Демьяну пришлось нелегко, – лицо Анжелы напоминало застывшую маску учтивости. – К счастью, самое страшное позади, но принять мистера Сантоцци в ближайшее время он не сможет.

Она не собиралась поддерживать разговор и упрощать ей задачу, и при этом откровенно наслаждалась превосходством.

– Когда это станет возможным?

– Если дело срочное, мистер Сантоцци всегда может позвонить мне, – Анжела облокотилась о стол. – Я в курсе всего, что касается моего мужа.

Она сделала ударение на последних словах.

– Вы знали о том, что ваш муж, – Ванесса не удержалась от маленькой мести, – собирался поговорить с мистером Сантоцци на этой неделе?

Нет, она не знала.

Голубые глаза полыхнули такой злобой, что Ванессе на мгновение стало не по себе. Красивая маска поплыла, обнажая искаженные ненавистью черты. Анжела накрыла ладонью изящный нож для резки бумаги, нервно сжала в руке и поспешно отложила в сторону.

Сиюминутная слабость, упущение, и вот уже перед ней снова сидит женщина, уверенная в своём превосходстве.

– Повторюсь, делами, которые вел мой муж, сейчас занимаюсь я. Думаю, наш разговор себя исчерпал, о прочем я буду говорить с мистером Сантоцци лично.

Анжела откинулась на спинку кресла, глядя на Ванессу, как на нечто незначительное и мерзкое. У жены Демьяна проблемы не только с нервами, но и с дипломатией.

Их разговор действительно себя исчерпал, но Ванесса узнала то, что хотела. Демьян жив, «самое страшное позади». Пока он в больнице, Анжела её к нему не подпустит. Всё, что ей сейчас остаётся – ждать.

Анжела не стала её провожать, и Ванесса была этому рада. Квартира без него казалась пустой и холодной. Проходя мимо гостиной, она бросила быстрый взгляд на знакомую обстановку, и картина прошлого воскресенья на мгновение ожила. Ванесса сидела на диване, по-домашнему подвернув под себя ноги, а Демьян с ноутбуком расположился у окна. Она отмечала красивый профиль, резкие черты лица, движения пальцев над клавиатурой – а как бы он мог играть на рояле! «Странно, что он не увлечен музыкой», – подумала она в ту минуту.

Потом Демьян кому-то звонил в кабинете, сначала говорил тихо, потом повысил голос, а чуть позже снова вышел к ней.

– Я весь в твоем распоряжении, – сказал полушутливо-полусерьезно.

Чтобы поцеловать его, Ванессе пришлось встать на цыпочки и потянуться.

– Я рада.

Свой голос в воспоминаниях затихал эхом. Тени воскресенья растаяли, ледяная рука бессознательного страха сдавила горло.

Телохранитель подал ей пальто, и Ванесса поспешно выбежала из квартиры. Она сама не знала почему, но хотела оказаться как можно дальше от этого места. Как можно скорее.

5

Первые пробуждения Демьян помнил смутно: только высокие потолки, яркий свет, монотонное гудение и чьи-то голоса, которые тонули в наркотическом дурмане сильнодействующих лекарств. Во сне времена и события раскручивались по спирали, остановить которую ему было не под силу.

XVI – XIX в. в.

В начале шестнадцатого века, он делал свои первые шаги на пути измененного. При суздальском князе молодому, смышленому дворянину прочили большое будущее. И не прогадали, вот только вряд ли догадывались, на какую почву упадут слова их пророчеств. Или проклятий.

Москва в те годы стремительно ширилась и росла, и князю со свитой поневоле приходилось ездить до неё. Для него это была обязанность, Демьян же влюбился в город с первого взгляда. Говорят, когда находишь свою землю, чувствуешь душой. Едва нога ступит – и уходить уже не захочется. Так и случилось.

Демьян приглянулся измененному, частому гостю на земле московской. Он приметил его при князе, и пожелал сделать своим спутником. Константину удалось рассыпать в прах его идеалы, но не принципы, и предполагаемое партнерство обернулось долгим противостоянием. Эти годы он запомнил, как кошмар бесконечного преследования, ожидания удара в спину и невозможности приблизиться к кому-нибудь без страха потерять. Именно тогда он привык быть один.

Встреча с Вальтером произошла немногим позже, во времена Ивана Грозного. Палач избавил Демьяна от навязчивого внимания его «отца» и предложил покровительство и дружбу. От первого Демьян отказался, а второе принял. Вальтер делился с ним всем, что знал и постигал сам. Такой науки рядом с Константином он был лишен.

Рядом с Палачом Демьян впервые увлекся музыкой и написал первую сонату для клавесина. Встречи их были нечастыми, но долгими. Вальтер любил свою землю, Демьян – Россию. Москву. Он с самого начала называл её не иначе, чем «Моя Москва».

Жизнь измененного накладывала отпечаток. Ему приходилось часто переезжать, проводить много времени на чужбине. Схема, в которой наследник графа возвращается из-за границы на Родину, была отработана, отточена и безупречна. Осторожность стала залогом выживания, образ жизни, который он вёл – платой за бессмертие. Невозможность открыто заявить о своей страсти – музыке, представить миру свои творения, казалась многовековым наказанием.

Если бы не музыка, возможно, он бы стал одним из тех измененных, о ком слагают кровавые легенды. Музыка исцеляла, как в свое время вера, с которой он распрощался после изменения. С верой, но не со своим безоглядным, подспудным желанием верить. Многое в жизни менялось, но отказаться от России, от Москвы он не мог. С душой было так же. Когда большая часть высшего света перебралась в Петербург вместе со столицей, Москве Демьян не изменил. Не изменил и себе, оставаясь православным.

Его окружало множество людей. Демьян любил красивых женщин, но ни с одной из них не задерживался надолго. Общество интересных мужчин нравилось ему не меньше, но всему был свой срок. О том, чтобы изменить кого-то, речи не шло. Он предпочитал музыку и уединение в исцеляющей глубине души. До тех пор, пока не встретил Анжелу.

Он прощал ей многое, если не сказать все. Демьян заявлял на неё права разве что публично, но Анжеле нравилась иллюзия лебединой верности3434
  Лебединая верность – символ преданности в паре. Лебеди выбирают себе одного партнёра на всю жизнь.


[Закрыть]. Она видела в нём идола, место которому на алтаре в её спальне. Потому снова и снова злилась, когда рушился сказочный образ, достойный обожания. Несмотря на ссоры, которые завершались жарким примирением, на её вздорный характер, на попытки давить на него самыми разными способами, Демьян не отдалял её от себя. Он находил это забавным и необычным. Именно такую женщину ему нравилось называть своей.

Позже, в Европе, он познакомился с Михаилом. Измененный, оказавшийся за бортом жизни, которому удалось оторваться от преследования Ордена. Не влачить жалкое существование в озлобленности, оставляя за собой кровавую дорожку, которая привела бы к нему рано или поздно, но жить вполне достойно. Михаил был умён, образован, и он решил оставить его при себе. Когда пришла пора возвращаться в Москву, Демьян предложил ему поехать с ними. Он согласился.

Михаил пленился изысканной красотой и утонченностью Анжелы, и лишь ему она позволяла себя любить. Она оставалась равнодушной к восторгам и восхищению в глазах многочисленных поклонников, и держала прочих мужчин на расстоянии. Для неё существовал лишь Демьян, а Михаил стал отдушиной, другом, которому она могла поведать обо всем.

Первое время Демьяна забавляла и трепетная влюбленность Миши, и поощрения со стороны Анжелы, но потом начала раздражать. Его компаньон без ума от его женщины – какой моветон!

– Оставь Михаила мне, забирай свой капризную музу и уезжай, пока не случилось дурного, – сказал ему Вальтер. Анжелу немец не признавал, и лишь уважение к чувствам Демьяна побуждали Палача терпеть её на своей территории. Стрельникову, напротив, двери его дома были открыты всегда.

В его словах звучала шутка, не лишенная смысла. Ссору, которую Анжела подогревала долгие годы, Демьян разглядел не хуже Вальтера. Она не хотела делить его внимание ни с кем, и Михаил не стал исключением.

Он пренебрег шутливым советом Палача, и вскоре сильно об этом пожалел.

Гроза разразилась в Италии, после его знакомства с Кларой. Темноволосая темноглазая итальянка увлекалась пейзажной живописью. Её картины были живыми, как и она сама – яркая, умная и интересная. В мире измененных границы между влиянием мужчин и женщин стирались, и рядом с ней собралось несколько талантливых и подающих надежды молодых измененных, которых она приняла под свое крыло. Один из них был старше на три десятилетия, но её авторитет признал безоговорочно.

Роман с Кларой затянулся на недели. Демьян признавал, что после появления Анжелы рядом с ним впервые оказалась женщина, которая заинтересовала его немногим больше, чем красотой, пылом и страстью на несколько жарких ночей. Он знал, что долго это не продлится, но оборвалось все быстрее, чем представлял Демьян. И гораздо трагичнее.

Клара исчезла. О ней не было слышно ничего – до тех пор, пока не объявили облаву на её спутников. Зная о её осторожности и умении обходить острые углы, Демьян долгое время грешил на окружение итальянки: Клара принимала молодых измененных, лишенных опеки.

Им самим пришлось спешно покинуть те места – он прекрасно представлял, чем им грозит знакомство с измененной, попавшей на допрос. Заручившись поддержкой Вальтера, он свободно мог разгромить Орден, сравнять с землёй и присыпать пеплом тел, но слава Натана Штольца3535
  Натан Штольц – Древний измененный, известный жестокостью. Развлекался тем, что уничтожал штаб-квартиры Ордена. Подробнее о нём можно узнать в романе «Дневник Мелани Вэйр».


[Закрыть] не казалась ему достойной. Демьян не оправдывал методы Ордена, но и ненависти к ним не испытывал. Как оружие в борьбе с самопровозглашенными кровавыми царьками, они были недурны.

Иногда в жернова попадали те, кто держался в стороне и не осыпал свой путь телами людей и не заливал землю их кровью. Действительно умные и талантливые измененные, перед которыми в будущем открывались все пути. Такие, как Клара. Демьян сожалел о ней, но поделать ничего не мог. Её сгубили доброта и недальновидность.

О том, что произошло на самом деле, он узнал спустя десятилетия, в Москве. В разгар нового романа Анжела бросила ему в лицо, что «история с итальянкой» ничему его не научила. Демьян пропустил бы эти слова мимо ушей – желание уязвленной женщины ударить побольнее понятно, но она сказала это слишком спокойно, холодно и расчетливо. Мгновения оплошности хватило, и Анжела поняла промах, но было уже поздно.

Демьян шагнул к ней, одним быстрым движением сжимая руку на шее и перехватывая взгляд.

– Это была ты? – произнес он, искренне надеясь получить опровержение догадке. Доверие к своим для Демьяна было бесценно. Все, чего он хотел нынче – увидеть, услышать, почувствовать, что не прав.

Анжела не смела ему солгать. Она вся сжалась, по телу прошла едва заметная дрожь.

– Я не знала, что так выйдет, – прошептала она.

Она привыкла, что ей все сходит с рук, что после очередной ссоры они неизменно начинают сначала, но Демьяну было не до воспоминаний. Первобытное зло радостно встрепенулось, поднимаясь во весь рост. Он знал, во что превращаются измененные, спустившие себя с цепи – в обезумевших диких зверей, остановить которых может лишь выстрел в упор. Знал, но ничего не мог с собой поделать. Она не просто подставила их всех – опасность давно миновала, она предала его доверие!

Дыхание прервалось, когда пальцы с силой сжались на хрупкой шее. Анжела была Его, он чувствовал её боль, как свою.

– Чего тебе не хватало?

Никогда ранее он не говорил с ней в таком тоне. Никогда ранее не чувствовал злобы по отношению к той, кому посвящал музыку. К той, кого был действительно счастлив назвать своей. Сейчас он видел лишь мерзкое уродство предательства, которое не скрывала даже маска ангельского лица.

– Хорошо подумай, перед тем как ответить.

Он знал, что стоит ему прекратить разговор – и ярость захлестнёт с головой. Кто знает, что тогда случится. Демьян разжал руку и отступил – слишком сильным было желание свернуть тонкую шею. Даже студёный холод души пасовал перед жёсткой решимостью убивать.

Анжела схватилась за горло, кровоподтёки на белоснежной коже таяли на глазах. Демьян чувствовал её страх, слышал биение по-прежнему родного сердца, которое чуть не оборвал минуту назад. В расширенных от ужаса небесно-голубых глазах застыла мольба, но напряженная тишина разрасталась между ними огненной пропастью.

– Демьян, пожалуйста, прости, – прошептала она, сжимая и разжимая пальцы. – Я не знала, что Миша на такое способен… я не знала…

Демьян не сразу понял, что мерзкий, рвущий паузу тишины звук – не что иное, как хруст перил под пальцами. О Михаиле он даже не подумал, а точнее – не вспомнил о его чувствах к Анжеле. Было ли проще принять его предательство? Отнюдь.

Демьян чувствовал, как по пальцам струится кровь, которая спустя мгновения уже присохла на здоровой ладони коркой.

– Говори, – мертвым голосом произнес он.

У Анжелы задрожали губы, и рыдания прорвались вместе со слезами.

– Я умоляла Мишу помочь мне, – сбивчиво бормотала она. – Боялась, что она заберет тебя у меня. Просила избавиться от неё… Возможно, была слишком резка. Потом Клара исчезла, и… Боже, что же мы наделали!

Анжела зажала рот рукой.

К счастью, за неделю до этого он распустил прислугу. Граф и графиня покидали Москву, чтобы путешествовать по Европе. Им предстоял переезд и десятилетия жизни в тени, в бесконечном кружении карнавала, под масками. Анжела судорожно всхлипывала, а Демьян думал только о том, что безумно устал. Некоторым не суждено справиться с Вечностью, но ежели оседлаешь эту норовистую кобылу, управлять ею нелегко. Вопреки всему, Демьяну больше нравилось общаться с людьми, чем с измененными. Те, кому есть что терять, живут отчаяннее и вдохновеннее.

Он прошел мимо, отдернув руку, чтобы не коснуться её платья. Сел за рояль, но так и не смог сыграть ни аккорда. Музыка, неизменная целительница его души, тоже его оставила. Анжела замерла у лестницы изваянием: так, как Демьян её оставил. Сколько прошло времени, прежде чем вернулся Михаил, он не знал. Помнил только, что почувствовал его раньше, чем услышал шаги. Бой часов оповестил о начале нового часа. До рассвета осталось не так много времени.

Михаил бросил на Демьяна непонимающий взгляд и нахмурился, глядя в заплаканное лицо своего Ангела. Он всегда боготворил её, утешал и делал всё, что Анжела просила, но никогда прежде не нарушал правил, не предавал доверия. Умный, сдержанный, поразительно светлый, Михаил казался неспособным на интриги. Если возникала напряженность, он предпочитал решать её открыто и напрямую.

Вот и расплата за свою недальновидность.

– Случилось что-то, о чем мне нужно знать?

Демьян поднялся, тяжело шагнул к нему.

– Помнишь Клару? Анжела отдала её в руки Ордена.

Лицо Михаила словно окаменело. Он всегда умел держать эмоции в узде, и нынче Демьян наткнулся на глухую стену его самообладания. Михаил бросил взгляд в сторону Анжелы, которая снова всхлипнула.

– Не она, Демьян. Это сделал я.

Второй удар не причиняет столь сильной боли, и всё же Демьян едва уловимо поморщился.

– Я сделал это, потому что больше не мог видеть её слезы. Ты уходил, а она изводила себя и сходила с ума.

Вот всё и закончилось. В ту ночь он лишился по-настоящему близкого друга и женщины, к ногам которой готов был бросить весь мир.

Вечером Михаил ушел, и они не виделись до падения железного занавеса. Случайно столкнулись на премьере в Петербурге, поговорили ни о чем, и именно в тот день Демьян осознал, что простил их. Анжелу – в ту минуту, когда впервые заговорил с ней спустя несколько месяцев, Михаила – чуть позже. Он знал, что ничто и никогда не будет, как прежде, но сумел отпустить тьму и жить дальше.

Москва, Россия. Апрель 2014 г.

«Предательство нельзя прощать хотя бы потому, что сами предатели никогда себе не простят своего предательства, а значит, будут всегда опасны – и предадут ещё».

Слова крутились в сознании Демьяна, когда он впервые пришёл в себя от долгого забытья лекарственного дурмана. Он не сразу, но все же вспомнил, где читал их. Марио Пьюзо, «Крестный отец». Оставалось только проклинать себя за глупость и радоваться, что отделался так легко.

Он чувствовал, словно всю жизнь прошел заново, по второму кругу. Поблекшие воспоминания стали ярче. Лишь один эпизод память упорно обходила стороной, не желая воскрешать даже сквозь ослабленное сознание. Возможно, это и к лучшему.