Текст книги "И в печали, и в радости"

Юра был счастлив. Уже на второй неделе нашей новой жизни он уехал в Берлин. Оттуда позвонил с новостью, что его позвали на конференцию в Нью-Йорк. «Да лети, куда хочешь!» – сказала я. Все было замечательно. Мальчик был по-прежнему спокоен, и я понимала, что эти двое окончательно испортили мой вкус и у меня, наверное, никогда не будет детей. Потому что я не согласна иметь другого ребенка! Хочу только такого. При этом я же видела других детей на площадках, и они мне были по-прежнему отвратительны. Они не слушались, они манипулировали, они требовали и визжали. Хотя как-то Игорь Борисович сказал, что Миша капризничает, а я удивилась и решила понаблюдать за собой – может, я неадекватно его оцениваю? Может, он гаденыш, а я ослеплена любовью?

Только я прищурила глаз, чтобы придраться к мальчику, как у него опять подскочил ацетон. Мы легли в больницу, и я еле отговорила Юру не возвращаться. Это было уже не в первый раз, и терапевт сказал, что теперь уровень ниже, так что я держу правильный курс на диету. Нас выписали через три дня. Вечером, уложив Мишку, я уснула за книгой в общей комнате. Меня разбудил Юра. Он должен был прилететь утром, но было три часа ночи.

– Извини. Я разбудил тебя.

– Я не заметила, как уснула. Почему ты так рано?

– Так вышло. Как вы?

– Все уже хорошо. Мишка ждал тебя утром, чтобы сделать сюрприз, – мы напекли печенья в форме зверушек. Он хотел тебя ими встретить.

– Да он не поймет разницы, откуда я приду: с пробежки или из аэропорта.

– Как поездка?

– Очень!

Он выглядел таким счастливым и вдохновленным!

– Спасибо тебе.

– Я рада за тебя.

– Тебе тяжело было одной?

– Нет. Я даже успела написать кое-что, все нормально.

На самом деле все было отлично, я чувствовала себя на месте. Но почему раньше такого не было? Я же пыталась жить семейной жизнью с Вадимом! Не работала несколько месяцев, ходила сдавать анализы, чтобы проверить, насколько готова к беременности. И чувствовала себя нереализованной. Неужели все дело в том, что меня бесил сам Вадим, а Юра не бесит, потому что я с ним не сплю, я не жду от него внимания, я не воспринимаю его как мужчину? Сложно. Либо я уже окончательно наелась карьеризма, либо я ненормальная. Другого объяснения нет.

Я не сразу рассказала о своей жизни родителям и многим друзьям, знали только самые близкие. Никто не поймет, как я могла окунуться с головой в жизнь чужой семьи и быть счастливой от пюре в форме зайчиков, от детской рвоты, от ребенка, который ждет меня в парикмахерской? Я никогда мужчинам не позволяла меня ждать, потому что меня раздражало это ограничение. Если честно, я крайне редко готовила Вадиму, и я не занималась домашним хозяйством. Правда, и здесь я не убираю. Юра платит домработнику, и денежный вопрос мы с ним не обсуждали никогда. Я понятия не имею, сколько уже потратила его денег. А я очень быстро перестала стесняться… Появилась большая опасность, что я так могу жить долго. Но я отгоняла от себя эти мысли, подумаю их через пару месяцев. А пока я просыпаюсь каждое утро с улыбкой, когда дверь моей квартиры тихо закрывается за Юрой с Хорошо. Я потягиваюсь и понимаю, что мне вот так – очень хорошо.

Предварительные танцы

Он: Юра искал ее.

Только что он слышал стук пальцев по клавишам: она что-то писала, но теперь тишина. Он зашел на кухню, на столе были разбросаны книги и блокноты. Он заглянул в экран ноутбука: «Численні емпіричні дослідження також доводять: ЗМІ збуджують емоції і задовольняють тих, хто шукає «гострих відчуттів», і найчастіше ЗМІ викликають такі емоції: стрес, страх, тривогу». Это были последние слова. Надо будет попросить ее об ответной услуге, пусть переведет его статьи на украинский, его недавно попросили дать что-то в местный журнал. Тем более она так интересуется его операциями, и он заметил, что она ориентируется в нейрохирургических методах уже не хуже Вали. Это можно понять: ее мозг привык быть в тонусе и все время что-то изучать, куда-то вникать. Пусть лучше вникает в его работу, чем в жизнь других людей.

Может, она у Миши? Сын в детской складывал нехитрый конструктор, который она сама собирала ему уже много раз. Наверное, усадила его выполнять самостоятельную работу. В ванной – никого. Юра зашел в комнату для гостей и застыл в дверях.

Маричка стояла перед зеркалом, задрав футболку и завязав ее узлом под грудью. Самое большое зеркало в доме, вмонтированное в шкаф, – понятно, что оно ее манит. Она не видела Юру, она, словно загипнотизированная, вглядывалась в свое отражение. Ему казалось, что она не просто стоит, но не мог сразу определить, что его смущает… Она двигалась! Ее бедра и живот двигались или ему так казалось? Он пригляделся и различил мелкие, короткие, еле заметные колебания внизу, при этом плечи, грудь и руки как будто окаменели и не принадлежали ее телу. Она победно смотрела на себя в зеркало. Она себе нравилась. Он опустил взгляд на ее бедра, они притягивали дразнящим, едва уловимым покачиванием. Он не мог от них оторваться и уже поймал траекторию, повторял динамику, а она все увеличивала амплитуду, и он – вместе с ней. Он с усилием оторвал взгляд от ягодиц, поднялся вверх по извивающемуся позвоночнику. Она уже не стояла, как статуя, она змеей вилась вокруг своей оси. Она танцевала…

– Юра!

Он с удивлением обнаружил ее возле себя. Она с тревогой вглядывалась в его глаза.

– Э… я искал тебя. – Он быстро заморгал, пытаясь прийти в себя и вернуть голосу небрежность.

– Ты давно тут стоишь? – Она как-будто успокоилась, хотя в вопросе звучал упрек. Развязала узел, одернула футболку и прошла мимо него в кухню.

Но как можно делать такое и надеяться, что тебя никто не увидит?

– Что ты только что делала?

– Зарядку.

– Что?!

– Растягивалась. Я уже полтора часа работаю. Спина заболела, шея, руки…

– Я понимаю, о чем ты. Я тоже делаю растяжку и знаю, как это должно выглядеть!

– Просто у тебя ум незатейливый! Прости. У тебя ум… – Она показала в воздухе над собой что-то объемное. – Но согласись, Юра, к некоторым вопросам ты подходишь не творчески…

– Ты танцевала?

– Когда-то… – Она достала яблоки из холодильника и начала их мыть. Он знал! Нет, он ожидал этого. Она тоже танцевала… И что же?

– Восточные танцы. Знаешь, это очень полезно. Шоу прошло, а польза осталась…

– Ты выступала? – перебил он ее.

– Недолго и давно. Так вот, – она уже начала увлекаться, – девочек на востоке так готовили к раннему началу сексуальной жизни и к материнству в тринадцать лет, а то и раньше. Я, конечно, извращенно использую эти знания, учитывая, что у меня нет ни того, ни другого. Хотя не важно. Эти движения отлично разрабатывают суставы и внутренние мышцы. Если бы женщины в древности еще и работали над диссертациями, то появление восточных танцев объясняли бы еще и этим. Но, извини, я больше не буду здесь этого делать.

– Я не против.

– Перестань. – Она откусила яблоко. И, проглотив, сказала: – Мужчины не любят восточные танцы.

– Очень неожиданное предположение! Для кого же их танцевали? – Он взял дольку яблока из ее рук.

– Наши мужчины, – уточнила она. – Я имею в виду эту часть материка. Правда! Я знаю! Я танцевала для себя и для сцены. Понимаешь, они чересчур откровенны и примитивны, а европейцы этого не любят. Арабы, те – да, те обожают восточные танцы. А европейским мужчинам вот эти движения… – Она вскочила, крутанула бедром и поманила его пальчиком. – Чересчур, правда? Примитивное предложение себя, и оно закодировано во всех движениях: «Посмотри, какая у меня грудь, посмотри на бедра, а какие руки, только глянь!» – Все это она сопровождала, выражаясь ее языком, «ярким видеорядом». – Европейца эта слащавость и прямолинейность отталкивает, ему скучно! Я думаю, что есть антропологические исследования на эту тему!

Она опять откусила яблоко и с увлеченным видом что-то еще рассказывала о своих домыслах… Юра приходил в себя, застыв со своим яблоком в руках. Что она только что сделала? Она подняла футболку, сделала волну животом, комментируя это с неподходящим случаю умным лицом. Она его вообще не обращает на него внимания! Она не видит в нем мужчину и так легко позволяет себе демонстрировать свои соблазнительные формы. Она увлеклась и не смотрела на него. Он сжал яблоко. Дождался, пока она закончит. Она с победным видом смотрела на него. Глаза горели.

Юра видел только «как» и не понимал «что». Но не будет же он просить ее быть аккуратней! Еще можно попросить не быть такой привлекательной. Она и так перестала пользоваться декоративной косметикой, но от этого стала только ближе и роднее. Она расслабилась в его доме, и не надо ее отпугивать. Она ждала. Он что-то должен ответить? Он же не слушал ее!

– Наверное, ты права. Я вообще-то искал тебя, чтобы что-то спросить…

На ее лице проявилось явное разочарование, а потом, вздохнув, она вернулась к ноуту.

– Что ты хотел? – спросила она дружелюбно. Видимо, он уже не впервые перескакивал с темы на тему. Юра решил, что в будущем нужно понаблюдать за собой.

Ребята зовут завтра поиграть в футбол. Олег договорился о площадке.

– Иди. У меня нет никаких планов.

– Хорошо.

Он ушел к себе в кабинет.

Друзья ходили на пляж, открывать сезон. Юре это было неинтересно, он никак не мог насладиться одиночеством и целый день провел за новой книгой «Cancer of the Nervous System».

Маричка и Миша ушли с утра по магазинам, потом зашли за бутербродами, собакой, его игрушками и ее вышивкой и ушли в парк. Около пяти приехали ребята с коробками пиццы.

– Перед игрой? – крутил носом Юра, считая коробки. Их было шесть.

– Да ладно тебе, наше время – в восемь. И мы в пиццерии под акцию попали как постоянные клиенты, не отказываться же? Я в душ, можно?

Олег, не дожидаясь разрешения, на ходу снимал с себя одежду, направляясь в ванную. Пока все принимали душ, Юра варил кофе и думал, что надо им донести новые правила поведения в его квартире. Впрочем, вскоре все разрешилось без его усилий. Они только сели за стол, не переставая спорить о прогнозах на игру, как зашла Маричка. Ее появление традиционно сопровождалось молчанием.

– Всем привет! – весело сказала она.

– Привет! – вторил Мишка, который уже переходил из рук в руки, все по нему соскучились. Шутка ли, друзья делили Мишу между собой четыре месяца, и каждый как минимум раз в неделю проводил с его сыном целый день. Но последние два с половиной месяца мальчика почти и не видел никто.

– Вы такие все загорелые! На пляже были?

Юра пододвинул ей стул, она, не глядя, села и куда-то в воздух выпустила корзинку с вышиванием. Юра подхватил ее и отнес в комнату. Налил в стакан воды. Она молча взяла стакан и сделала глоток. Провоцировала мужчин на разговор, а те то и дело поглядывали на Юру. Он сел за стол.

– Будешь пиццу? – спросил у нее Саша.

– Нет, – ответил Юра. Все повернули к нему головы. – Она не ест такого. Вечером. Вообще никогда. Что?

– Ничего, – ответил Олег.

Маричка вышла из кухни, чтобы ответить на телефонный звонок. Остальные вопросительно смотрели на Юру. Но не успели и рта раскрыть, как она вернулась, все еще держа телефон возле уха. Повернулась к ним спиной, изучая календарь на стене. Юра обрадовался, что она была одета в длинный свободный сарафан. Хотя она будоражила бы его друзей даже в мешке.

– Юра, у тебя в среду по-прежнему две операции? – обернулась она к нему.

– Вообще-то три.

– Вообще-то две. Клипирование аневризмы переносится на неделю.

– Да?!

– Да, анализы показали плохую свертываемость крови, и дедушка признался, что аспирин принимал. Ты не знал?

– Почему ты об этом знаешь, а я нет? Я Валю убью!

– Не убьешь. На какой день ты его поставишь? – Она опять всматривалась в календарь.

– Может, ты мне еще скажешь, и когда он аспирин принимал?

– В пятницу.

– Прекрасно! – Юра точно устроит Вале взбучку. Как можно было сообщать об этом Маричке прежде, чем ему? Он уже высказывал секретарю, но не помогало. Он подозревал, что Маричка чем-то ее задабривает. – На пятницу тогда.

– Хорошо. Тогда в среду я еду на вечеринку? Но в пятницу я тоже хотела вечер. Ладно, придумаю что-то. Вечер среды – мой?

Он кивнул. Она пошла договариваться о вечеринке.

– Это что такое? – Олег еле дождался, пока она скрылась из виду.

Юра ждал уточнения вопроса.

– Юра, что это? – переспросил Никита. – Она тебе расписание составляет? И раз уж так, у тебя третья зубная щетка появилась!

– Что, правда? Это исключено! – изображал испуг Олег.

– Ты не видел?

– Не обратил внимания. Юра, она что, живет здесь? Почему мы не знаем об этом? И почему она… такая?

– Какая?

– Ну… медленная.

– То есть?

– Что «то есть»? Мне расшифровать? Я ее никогда рассмотреть толком не мог: она проносилась мимо, как ветер.

– Нечего тебе ее рассматривать.

– Это почему?

– Потому что она теперь с Мишей иногда целыми сутками, и меня это устраивает. Хотя живет она у себя. Я не хочу, чтобы вы испортили ее с Мишей отношения.

– Ее с Мишей? – уточнил Никита.

– Да. Она ушла с работы.

– Как? Почему? Когда? – забросали они его вопросами.

– У нее диссертация, и я ее попросил об этом. В конце мая.

– Ты не говорил… Она ушла с телека, потому что ты попросил? – изумленно спросил Саша. – Юра, если бы я не знал тебя, то я бы предположил невозможное.

– Не надо ничего такого думать. Она – Мишина няня. И все.

Няня вернулась.

– Юра, ты поговори с Валей. Потому что она уже начала привыкать к тому, что я тебя предупрежу, но я же могу и не знать о том, что ты чего-то не знаешь. Секретарь должен быть один, а то будет путаница, и однажды мы попадем в страшную ситуацию.

– Да… – Он достал аптечку и подал ей тюбик. Только потом он пожалел о такой откровенности, но было поздно. Она взяла у него «Пантенол» с непониманием.

– У тебя плечи подгорели, – объяснил он.

– Где? Нет такого…

– Есть. Совсем чуть-чуть.

– Но это не подгорели, а подрумянились. Посмотри на своих друзей!

– Обработай, – настаивал он. – И Мишкин нос тоже…

– У нас тут строгий контроль, – улыбнулась она ребятам. Ушла.

Он ждал нового шквала вопросов, но все молчали, пока она не вернулась.

Она пыталась их разговорить, и у нее получилось. Они не привыкли, чтобы она с ними общалась. Раньше все ограничивалось приветствием и они получали только холодные, надменные взгляды. Теперь она потеплела к ним. Юра наблюдал за ней и сделал вывод: она не заигрывает, она стала проще. Еще одна сторона того, что она расслабилась, – в том, что перестала спешить и контролировать. Его график не в счет, ей же нужно планировать свое время. Она не работает уже три или четыре недели, и это уже третья вечеринка за это время. Ему не нравились эти вечеринки. Он видел, что она на них надевает. Синее платье по сравнению с этими юбками – просто форма унисекс.

Саша спросил ее о диссертации, она отвечала. Юра встал, приготовил для нее чай с лимоном, нарезал сыр, поставил на стол. Она поблагодарила и сказала еще пару слов о своей работе. В подробности не вдавалась, к счастью. Юре нравилось, когда она что-то рассказывала, но эти ее возбужденные глаза лучше было бы никому не показывать. Он напомнил себе, что еще недавно эти ее глаза каждый день видели десятки людей, с которыми она работала и с которыми встречалась на съемках. Юра начал помогать Мише, разрезая пиццу на кусочки. Он заметил ее взгляд.

– Что-то не так?

Она молчала. Он смотрел на нее, понимая ошибку: малому ж нельзя салями, и каперсы, и тем более майонез. Он резко отставил тарелку, и Мишка поднял вой.

Она вздохнула и укоризненно посмотрела на Юру. Ничего не сказала.

– Міша, а давай ми самі зробимо піцу сьогодні?

– Хочу цю!

– А ми зробимо смачнішу. Зараз ти будеш хлібчик із сиром, як я. А потім ми зробимо піцу з оченятками і з посмішкою. Хочеш піцу-клоуна?

– Да…

– А ще в нас є супчик.

– Смачний. – Миша подхватывал ее убаюкивающий темп.

– Да. Ходімо, повечеряємо на балконі? А потім, коли тато піде з друзями на футбол, ми прийдемо сюди і все зробимо, хочеш так?

– Хочу.

Они забрали еду и ушли.

– Энергично дожевывайте, и сматываемся. Остальное после игры съедим, – сказал Юра, закрывая коробки и складывая их в столбик.

– Ты чего? – возмутился Олег.

– Мишка к пицце последнее время неравнодушен, а ему нельзя. Ее баек хватит на пять минут, он сейчас вернется.

Все оперативно покинули квартиру.

– Не могу поверить, что с тобой это наконец произошло, – задумчиво сказал Никита уже на улице.

– Ничего не произошло. Мы не… не пара! – Юра сел за руль. Дождался, пока все усядутся.

– Не пара? – уточнил Олег. – Кому ты втираешь? Дружище, та палишься! Ты бы себя видел!

Юра не ответил. Пусть он выдает себя. Прятаться от себя он не хотел, обсуждать это с другими он не будет, а она…

– Слишком заметно?

– Да.

Юра подумал, что может не опасаться красноречивых взглядов. Когда он на нее смотрит, она обычно спрашивает, какую гипотезу он разрабатывает. Если спрашивает… Она редко замечала его интерес. Да что уж там, она его вообще не замечала. Даже не считала нужным надевать бюстгальтер под футболку.

Юра притормозил на светофоре. В зеркале увидел две пары любопытных глаз на заднем сиденье.

– Что? – спросил он у Олега, который сидел рядом и не успел отвернуться.

– Ничего, – фальшиво-равнодушно ответил тот. – Просто… – Он обернулся, ища поддержки у друзей, но те резко заинтересовались ситуацией на дороге. – Юрка… ты же понимаешь, что мы, мягко говоря, удивлены, хотя… очень за тебя рады… наверное…

– Наверное? – переспросил Юра, трогаясь с места.

– Она сложная… и опытная… ну, в смысле, она…чувствуется, как она… – Олег совсем запутался, и Юра его перебил.

– Олег, меня не очень интересует твое мнение.

– Ладно, – с облегчением сказал тот и тоже уставился на дорогу.

* * *

Я: Его друзья, наверное, удивились моему решению, но я этого не почувствовала. Иногда они приходили к Юре – в основном в дни важных футбольных матчей. Они привыкли ко мне и перестали неметь в моем присутствии.

С Олегом, как и ожидалось, установились определенные отношения. Мы флиртовали и оба понимали, что это ничего не значит. Мы были из тех людей, которые так развлекаются. Саша и Никита были женаты, Олег и Юра – холостяки.

Олег и Юра, несмотря на разный уровень открытости людям, были самыми близкими друг другу, хотя познакомились только четыре года назад, когда Юра приехал в Киев. А с Никитой Юра учился в школе, и они вместе решили быть нейрохирургами, но Юра попал по программе обмена в Германию еще на первом курсе, а Никита остался в Харькове и потом переехал в Киев.

Теперь все в одной больнице. Саша работает анестезиологом, Олег – хирургом-травматологом. Они все помогли Юре, когда он решил оставить себе сына. Мне они нравились, и, хотя Никита явно не доверял мне и оставался настороже, Саша был романтично влюблен (некоторым людям нужно иметь музу, и он ее нашел в моем лице), а Олег похотливо откровенен – я знала, что они не перейдут черту из-за Миши.

Мне хотелось сохранить в их глазах имидж Мэри Поппинс. Я, конечно, обновила гардероб, приобрела много домашней одежды, сделала заказ портнихе на свободные туники и платья в цветочек, но все равно оставалась строгой и неприкосновенной. Во-первых, у меня такое выражение лица, наработанное за годы в журналистике. Во-вторых, я так веду себя с незнакомыми мужчинами, особенно последние годы, когда поняла, что умею ими манипулировать и мне они нужны только в качестве информаторов, героев и еще в каких-то ролях, но не как любовники. Почему-то некоторых это заводит.

Выздоровевшие пациенты, врачи, больные пациенты, медбратья, конечно, пытались со мной познакомиться. Я отшивала их быстро и вежливо. Вообще-то в этом мы с Юрой были похожи, только он не улыбался, и он имел на это право. Я же за напускным равнодушием прятала горячее экспериментальное прошлое. То не совсем приличное, что Юра знал обо мне, – я имею в виду мои замужества, оброненные фразы о мужчинах, мои компромиссы на работе – оставалось между нами. Но очень скоро я поняла, что придется открывать большую часть правды о себе. Надо вспомнить тот момент, когда я решила стать честной. Как-то перед разводом, кажется. Я тогда думала, что будет настолько тяжело? И это повлечет за собой такие перемены?

В начале июня я встретила Лану. Мы не виделись девять месяцев, наш разрыв был болезненным, и я не провоцировала новые встречи. Она не хотела оставаться друзьями, а я не хотела продолжать эту связь, так что я получила от нее все, что могла, и пошла дальше. Как всегда и со всеми. После Ланы мне нужно было восстановиться, обрести гармонию, я даже думать не могла о традиционных отношениях с мужчинами. Поймать баланс, вернуть радость от мужского лидерства, почувствовать себя ведомой, довериться и слушаться – тогда мне помогло танго и милонги.

Милонга – это дискотека, на которой играет только танго-музыка, горят свечи, дамы обмахиваются веерами, а молодой мужчина с ирокезом органично выглядит в костюме. На милонге тоже существуют правила, как и у Ланы. Мне приходилось подстраиваться в любом случае, но я могла выбирать, куда идти, и выбрала, опять-таки как всегда, не куда, а как. Прошлой осенью я решила шагать вперед в ритме танго.

Я не хотела больше видеть Лану, мы встретились случайно в ночном клубе. Мы с Ирой и ее подругой пришли в ночной клуб, на вечеринку, там встретили Олега с Юрой. Тот явно что-то проспорил, иначе Олег не затащил бы его сюда. Мы сели за один столик и весело общались. Вел разговор Олег, у него это здорово получалось. Пока я ждала возле бара свою Пина Коладу, я почувствовала на бедре руку. И, еще не обернувшись, угадала, кому она принадлежит. Лана выглядела все такой же драматично красивой и уверенной в себе. Она на меня не обижалась, хотя я сильно задела ее самолюбие прошлым летом. Все нормально, но вот только кто эти двое?

– Не трогай их, – предупредила я шутливо. Но внутри все сжалось.

– Что у тебя с блондином, с тем, что слева?

– Ничего. Просто он мне дорог.

– А-а-а. Не боишься мне в таком признаваться? Я же могу нацелиться.

– Ты не будешь, ты не такая.

– Ты всегда думала обо мне лучше, чем я есть на самом деле. С тобой я и не была такой, но ты ушла, свет ушел, я в темноте. – Она язвила.

– Ты сама эту темень себе выбрала.

– Это правда. А тот, что справа?

– Его друг.

– Симпатичный. С норовом, кажется?

– Оставь его норов при нем.

– Не в моих правилах.

Лана придвигалась ближе, накручивала себе на палец прядь моих волос. Юра то и дело смотрел в нашу сторону. Еще секунда, и я не смогу ее контролировать, и если девочки и так все знают, а Юра может сделать вид, что ничего не заметил, то Олег будет меня подкалывать как раз до следующей весны.

– Чем он привлекательнее меня? – спросила Лана.

– Лана, я прошу тебя! Хочешь знать? Тем, что не давит. – Это было вранье, но она меня начинала раздражать.

– Дурак. Давай я научу его, как с тобой обращаться? А то ждать от тебя инициативы чревато.

– Лана, я была рада тебя видеть. Рада, что ты так же прекрасна и тот огонь, который я в тебе люблю, горит все так же ярко, но… не сжигай мою жизнь.

– Они там что-то танцевать будут, как я понял. И она не одна будет. Но мне бы ее одной хватило. Вы бы ее видели! Копна темных волос, глаза черные, огонь…

– Не люблю женщин с темными глазами, – встрял Саша.

– А я всяких люблю, – продолжал Олег. – И надеюсь увести ее с этой вечеринки в первые полчаса. Еще у нее тату на шее – скорпион. Это же опасное место для наколки?

Она не послушалась! Она никогда не слушалась. Что сегодня, пятница? Знаю я, о какой вечеринке он говорит.

Александр простудился, и Юра оставался сегодня вечером с Мишей. Ребята пришли его поддержать, принесли какую-то игрушку на четверых. Лучше бы они весь вечер просидели с джойстиками! Сегодня я даже не против гаджетомании. Конечно, она плохо влияет на потенцию и межличностные отношения, но там, куда собирается Олег, – лишат его потенции надолго.

Миша сегодня капризничал, и Юра позвонил мне, попросил уложить его спать. Я собиралась на пляжную вечеринку с Катей, надела фиолетовое, вязанное крючком, платье. Оно просвечивало, а под ним был купальник. Волосы собрала в пучок. На пляже, в дискотечном освещении, это будет уместно, но к Мисценовским? Я не стала переодеваться, потому что думала заскочить на полчасика и оттуда вызвать такси на пляж. Но теперь я знала, что у Олега его полчаса не будет и Лана за ним не пойдет.

Он сейчас уйдет отсюда, он останется там с ней и… И в этом будет моя вина. Я подогревала молоко на кухне, когда услышала, что Олег уже прощается. Вечеринка у Ланы начинается в десять, это я хорошо помнила. Куда он торопится? Презервативы купить, за цветами? Идиот, ей ничего этого не нужно!

– Міша, пий молочко, а я дещо скажу Олегу і повернусь. Бери печиво. Олег!

Он уже был на выходе.

– Привет. Не видел тебя. Шикарно выглядишь!

Чертово платье! Я так гордилась им, когда мама мне его связала. Теперь мне было стыдно, и стыдно было все ему рассказывать.

– Не ходи туда!

Он улыбнулся.

– Ты что, подслушивала?

– Да. Поверь мне, тебе не нужны эти впечатления.

– Детка, ты ревнуешь?

– Считай, как хочешь. Но, пожалуйста, останься или иди в другое место. Напиши Лане, что ты передумал, что у тебя вызов на работу, что угодно…

– Я не говорил, как ее зовут.

– Я знаю. Я знаю о ней больше, чем ты. Ты можешь мне просто поверить? Тебе не будет хорошо, это все плохо закончится.

– Что вы здесь в полумраке прячетесь? – из комнаты вышел Юра.

– Это Маричка, она бросается на меня, хватает за руки, говорит: люблю, не отдам никому. Я тебя предупреждал, что этим закончится!

Он сейчас посмеется надо мной и побежит к Лане…

– Олег, это не свидание, там будет оргия!

– И вот после этих слов я должен, по-твоему, вернуться к пацанам? Ты странным способом остужаешь мое любопытство и отговариваешь. Мне только еще больше хочется туда пойти. Я понял, что ты знаешь Лану, но оргией меня пугать? От тебя не ожидал, подруга.

– Тебе не понадобятся ни средства контрацепции, ни вино! Тебя… Олег, останься, пожалуйста!

Он скептически ухмыльнулся. Взглянул на Юру, опять на меня.

– Юра, ты видишь, я делаю все возможное, но она неугомонна!

– Может, ты ее послушаешь? – в голосе Юры прозвучало сомнение.

– Нет, я уже взрослый мальчик. И мне пора.

Он развернулся и вышел. Если бы в дверях не толпились уже все трое, если бы я не чувствовала спиной взгляд Юры, я бы действительно бросилась на него, я бы не выпустила его из квартиры. Я бы, не стесняясь, рассказала ему, что его ждет. Но при всех мне было стыдно.

Не прошло и десяти минут, как я уже ругала себя за нерешительность. Я все отчетливее понимала: Олег не знает, куда идет. В какой-то момент его улыбка, его скепсис сбили меня, я подумала: «Может, она поставила его в известность?», – но теперь понимала, что нет. Не мог такой, как он, – уверенный в себе, адекватный, привлекательный мужчина – сознательно туда пойти, и даже если бы так – я должна была его остановить! Я, не вдумываясь, читала Мише сказку, а в голове было одно: я должна туда поехать, и пусть все-все узнают, ведь Олег расскажет им, что я там была…

Да все и так все поймут, когда потом узнают, что с ним произошло! Ведь они слышали, как я его отговаривала, нетрудно будет установить причинно-следственную связь… И Юра мне не простит, что я ничего не сделала. Я сама себе не прощу!

Я поцеловала Мишку, когда он уснул, и прошептала на ушко: «Ти найкращий хлопчик у світі. Ти – моє сонечко. Я тебе дуже люблю». Я не говорю ему таких слов днем, хотя они так и пытаются вырваться. Но через какие-нибудь шесть-девять месяцев он уедет от меня, или я от него, и я не хочу, чтоб мы настолько привязались друг к другу, чтобы это осталось в его душе. Я просто его подружка, как старшая сестричка, но когда его папа узнает об одном темном инциденте, возможно, мне больше не придется укладывать Мишу спать. Признаюсь ему хотя бы во сне.

Я написала Кате СМС, что задерживаюсь и не знаю, на сколько. На часах было без двадцати десять. Через двадцать минут все начнется. Я сетовала на платье? Оно сегодня как раз к месту будет. Я собралась ехать на вечеринку к Лане. Вышла из детской, хотела вызвать такси, но на экране высветился входящий. Катерина.

– Алло, Кать, я, наверное, вообще не приду.

– Как? – на другом конце трубки слышно было еще одно разочарование. Я разочарую столько хороших людей сегодня. Желание нравиться наказуемо.

– Лана затащила к себе на вечеринку Олега. Я поеду туда, еще есть время. Я позвоню завтра?

– Как? Как она на него вышла?

– Догадайся как! Катя, времени почти не осталось. Завтра, ладно?

Я положила трубку, развернулась и наткнулась на Юру. Он слышал. Не сказав ни слова, я пошла обуваться.

– Объясни мне, что это значит. Зачем ты за ним туда едешь?

Я застегивала босоножку.

– Юра, все будет хорошо, если я успею. Он как раз поймет, что дело неладно, но если успею…

Он схватил меня за локоть и затащил в кухню.

– Говори!

– Его изнасилуют.

– Кто?

– Женщины. Юра, очень мало времени осталось для объяснений. Пятнадцать минут.

– Где это?

– На Лукьяновке.

– Я с тобой.

– Нет!

– Да!

– Нет, тебе туда нельзя. Я против, категорически!

– Не смей сбегать! Я за ключами.

Саша и Никита остались дома. Он ничего им не объяснял, просто попросил подождать нас дома. Я сомневалась, что мы вернемся сюда вдвоем. После увиденного он меня будет обходить десятой дорогой.

Мы припарковали машину. Уже было начало одиннадцатого, из дверей ночного клуба вышла Илона – эффектная девушка с длинными рыжими волосами. Она была из приближенных к Лане и знала нашу с ней историю. Но улыбнулась мне так, будто только вчера видела и не удивилась моему появлению здесь. Хотя… Илона баловалась какими-то допингами, и я редко видела ее абсолютно трезвой.

– Привет! – Она поцеловала меня. Я забыла, что нужно было бы подставить щеку.

Я почувствовала вкус элитного коньяка на губах. Юра, конечно, это видел. Это могло бы быть к лучшему, шокировать надо постепенно… Но у меня не было времени на прелюдии.

Илона нагло рассматривала Юру.

– Ух ты, какой! – проворковала она. – Но ты опоздала, они уже ввели их.

– Танцы…?

– Закончились.

Не прощаясь, я оттолкнула ее и вбежала в клуб. Охранник хотел остановить нас. Я посмотрела на него. Платить деньги за вход и брать билет – это лишние минуты, он узнал меня, пропустил.

Мы вошли в задымленное помещение, в котором было полно людей и громко играла музыка. Я схватила Юру за руку и повела сквозь толпу. Перед тем как открыть дверь в конце зала, я крикнула ему на ухо:

– Подожди нас здесь!

Он отрицательно помахал головой и сильнее сжал мою кисть.

Я толкнула дверь, за ней были ступеньки, которые вели вниз. По ним бегали бармены – в цокольном этаже была кухня. Перед входом в кухню была еще одна дверь, за ней – длинный коридор, в конце его и слева – ступеньки вверх, еще темный коридор, мы шли на ощупь. Этот вход был только для девочек, и раньше здесь горела лампочка. Теперь, видимо, лампочку им вкручивать было лень, ведь все знали дорогу и так. Мужчин заводили в комнату с другой улицы, из ресторана, там сейчас уже могло быть закрыто. Как хорошо, что я не стала проверять и сразу приехала сюда.