Текст книги "Середина Земли. Иркутские были"

Досадная ошибка

Нонна всегда была серьёзным и целеустремлённым ребёнком. Ей, к сожалению, очень поздно сказали, что она получилась красавицей – когда ей было уже за 20, и она не поверила. Да и кто сказал-то – представитель мужской половины рода человеческого, известно, зачем они такое говорят, да… Не могли же ошибаться все без исключения родственники, верно? Да и чего всему педколлективу школы, сколь бы гнилым он ни был, лгать ей всё десятилетие? Кроме того, Нонна с младенчества уже знала, что главное – не красота, а ум. Когда есть ум, а тем паче знание необходимых вещей, ценность человека, а также и женщины в частности, резко возрастает. А красота – дело вторичное да и наживное, вон, Изабелла Баварская такая толстуха была, что беременность была незаметна, а так искусна была, что ни один любовник сам её не бросил, так-то! Тем более, что полнота если и грозила, то в дальней старости, да и тогда на неё физкультура есть, вообще-то. Гораздо сложнее было с очень белой кожей, с которой невозможно загорать под летним солнцем, ну да ладно, это и необязательно синеглазой брюнетке-то… Ах да, эти противные глаза, то и дело меняющие цвет как хотят… С ними-то в школе пришлось натерпеться, факт. Да и как не мучиться, если эти гнилые лицемерки с указками, явно страдающие садистскими наклонностями, то и дело норовят сделать ребёнку гадость, любыми способами. Нонна быстро поняла, что этот весь кошмар не от большого ума – она даже побрезговала потом поступать в пединститут, решила ниже университета не опускать планку, и была права, но это знание только добавило страданий. Отчего этот мир так несправедливо устроен, что подлые ничтожества не дают человеку жить спокойно? Кстати, а как этот мир устроен, надо бы детально разобраться…

Излишне говорить, что и математика, и физика для юной исследовательницы остались тайной – физичка сама, судя по всему, предмет не знала, а ложь о том, что математика якобы сложный предмет, недоступный пониманию простым смертным, Нонна раскусить не смогла – когда преподают так, чтобы ученики ничего не поняли, цель эта всегда успешно достигнута. Ни родня, ни старшие ничем ребёнку помочь не могли – они вообще не видели смысла в учёбе как таковой, предпочитая «договариваться с училкой», а большинство и вовсе произносили тирады о вреде образования и приоритете «нормальных рабочих профессий». Однако тезисы о том, что «кочегар нужен всегда», Нонна не могла принять за истину, и только уверилась в том, что из родного посёлка нужно после школы уезжать быстро и насовсем. К сожалению, практически все предметы в школе столь дурно преподавались, что, оказавшись в областном центре, вчерашняя школьница пришла в ужас на вступительных экзаменах – знаний нет, где искать литературу, а главное – когда, времени в обрез. Заметим, не было тогда не только интернета, но и сотовых телефонов, даже электронные часы были экзотикой… Выручил собственный педантизм – русский язык и сочинение никогда не были проблемой, и Нонна поступила на филологический, без протекции – просто экзаменаторы убедились, что человек умеет думать и мыслить логически. Впереди была вечно голодная и шумно-безобразная общага, пустые прилавки и первые «комки» с самым неожиданным содержимым, вечная истерика – куда потратить деньги, которых всё равно ни на что не хватит, хамоватые городские пижоны и жлобы, наглецы, понаехавшие со всей области, больные на всю голову соседки по комнате и унылая борьба с гранитом науки.

Последнее, правда, было всегда заманчиво – Нонна с удовольствием впитывала любую информацию познавательного толка, но эти сволочи, коим повезло учиться на физфаке, вечно невыносимо задирали нос и норовили поглумиться, как будто другие были менее полноценны оттого, что не учились в здании бывшего института благородных девиц. Вместо того, чтоб нормально объяснить, что к чему, выдавали нарочно груды ужасных словечек, коих нахватались на лекциях по матанализу, дабы подчеркнуть твоё гуманитарное ничтожество, и паскудно намекали на променад с поцелуями в кустах набережной. Этого-то дела хватало везде и всюду – стоило ради поиска избранника ехать в город, ага. Да, приехала учиться, ничего смешного! А за этим – в пединститут, пожалуйте, они для того там и околачиваются, или в иняз – там натуральный женский монастырь, два парня на поток, и те – один женат, другой предпочитает не женщин… Тут Нонна задумалась – а ведь верно спрашивают, какого ж принца ей надо. Ну, что принца – тут вовсе не шутка, а верный термин, принц и есть, а не придурошный вечно похмельный, ещё и безобразно одетый раздолбай с гитарой, не уважающий никого и нигде.

Довольно быстро Нонна убедилась, что джентльмен, которого она хотела бы видеть рядом с собой, полностью отсутствует в тех экземплярах мужского пола, которые ей приходилось встречать когда-либо. Ну, конечно, это были добродушные весельчаки, вполне годные в друзья – но и только. Однако она понимала, что этот типаж – вовсе не фантастика, пыль веков или нереальщина, коей нет в природе. Кроме того, мутный шквал не только амурных романов, но и оккультистской литературы, захлестнувший тогдашнее время, милые добрые поделки Голливуда, попавшие в телевизоры, а также куча прозаиков с полки букиниста с табличкой «классика» вполне чётко свидетельствовали: суженый есть, просто почему-то он не попал в её мир. Ну, а исправить такое упущение – буквально дело техники, если знать, как… В конце концов, не так уж важно, как устроена материя, нужно знать, кем и как распределяется энергия. А потому необходимы серьёзные знания… Нонна углубилась в изучение психологии, биоэнергетики, гаданий, прошла неплохую школу йоги – свой диплом она и не заметила, как получила, вся занятая изучением различных закономерностей и управления ими. Не особо утруждала её и адская работа в детдоме с дефективными и различными сумасшедшими – это была лишь обстановка в её личной исследовательской лаборатории, изучающей мироздание. Коллеги ужасались этой нечеловеческой выносливости – они не понимали, что Нонна давно жила уже в своём мире, который лишь частично соприкасался с той ужасной реальностью, что так угнетала их. Никакой социально опасный дегенерат или бешеный шизофреник не мог даже смутить её спокойствия, в то время как обычные педагоги и психологи готовы были на что угодно, только бы лишний раз не общаться с этими энергетическими вампирами.

Постепенно Нонна настолько наловчилась в улучшении собственного мира, что он обзавёлся собственной квартирой и новым рабочим кабинетом – гардеробной в районной администрации, там было тепло (в детдоме в её комнате шёл пар изо рта, хотя кабинет заведующей прекрасно отапливался), тихо, вместо человеческого мусора и руин ходили не просто укомплектованные, но и почти полноценные – с неплохим доходом, имуществом, иногда – и умом. Однако ничего похожего на нужный ей типаж за два года наблюдения она так и не увидела, хотя зорко рассматривала проходящих, прикрываясь очередной книгой в обложке, дабы не смущать названиями серьёзных фолиантов простой люд. Со всеми она была вежлива и учтива, нравилась работникам мэрии и прочим захожанам по своим делам, но ей никто не был даже симпатичен – слишком хорошо она вычисляла на пятой секунде знакомства, кто перед ней и чего от него можно ждать. Не пропускала она и молодёжные тусовки, без всяких входных билетов проходила на концерты, бардовские фестивали, где потихоньку сама начинала выступать – без шумного успеха, в надежде, что нужные ей строчки услышит и правильно истолкует тот, кто в её мире ещё не появился.

И всё же жизнь нельзя было признать удовлетворительной, несмотря на все её мелкие радости – хотя Нонна обладала неплохим эстетическим вкусом и аккуратно и миловидно расположила в квартире дарёные цветы, кассеты с музыкой, мебель, компьютер и книги, хотя она умела из секонд-хендовских тряпок и пряжи создавать стильную одежду, из бисера – роскошную одежду, из бросовых продуктов – кулинарные шедевры. Она всегда находила компанию, что везла её за свой счёт на очередной туристический шабаш, мужчину, который абсолютно безвозмездно чинил в квартире всё, что требовалось, человека, который вёл её в закусочную или набивал продуктами её холодильник по собственному желанию. В её мир не проникали хулиганы, наркоманы, похотливые мужики и злобные старухи, живущие исключительно за счёт мотания нервов другим людям. У ней не было никаких сложностей с родственниками, а для того, чтобы приехать к ним за четыреста километров за гостинцами, не нужно было платить за автобус. Нужная информация и люди появлялись сами собой, без необходимости созваниваться или пользоваться интернетом. Однако Нонна была недовольна – почему мироздание не отзывается на основной запрос? Надоели уже эти сексуально озабоченные приятельницы, не по разу успевшие развестись и непонятно зачем нарожавшие не больно-то качественных детишек – даже пришлось однажды договариваться с юношей, чтоб изобразил на публику жаркие ухаживания, а то достали со своими грязными намёками…

Несмотря на регулярную рекогносцировку происходящего вокруг себя через карты таро и мадам Ленорман, Нонна таки пропустила интрижку за своей спиной. Новая приятельница мало того, что пробралась в подруги и совершенно не поддавалась влиянию, так ещё и раздражала своей непредсказуемостью, не вычисленной целиком степенью образованности, знаний и ума, а также имела более заметный успех у остального человечества. Она буквально навязывала другую модель поведения, ссылаясь на «ценности традиционализма», никогда не скупилась ни на что и вечно ломала все планы своей развесёлой непосредственностью. Проклятый насмешливый физфак, умеющий всё и ничего не опасающийся в принципе! Но средства и знакомства – вещь нужная, приходилось терпеть. Нонна не знала, что именно эта, позволяющая себе сексапильные наряды на грани фола и при этом жутко разборчивая в мужчинах, приготовила ей настоящую бомбу. Точнее, хотела приготовить…

Нонна не знала, что Он появится именно сегодня – хотя руны и указали на некое крупное судьбоносное событие. Тем более, она не знала, что подошёл он вовсе не потому, что давно слушал её песни с кассеты и мечтал познакомиться с автором – парень просто решил выиграть пари с её подругой, что у него не получится «зажечь эту ледышку». Владимир ничего не терял, скорее, наоборот – за вечер ухаживаний за Нонной ему платили роскошным ужином и горячей ночкой, за раскрутку её на интим – непоследней моделью сотового, за «полностью потеряет голову от тебя» – вполне приличным, хоть и подержанным, мотоциклом. В свои золотые 20 он успел помотаться по самым разнообразным работам, при этом играючи сдавал на истфаке нужные экзамены и зачёты, не особо утруждая себя учёбой. Он умел ладить со всеми и везде, одинаково нравился как солидным мужчинам, которые с удовольствием оказывали протекцию серьёзному юноше, так и всем без исключения женщинам – ни одна не провожала его равнодушным взглядом. Держался Владимир с истинным аристократическим достоинством, при этом очень естественно, что порождало кучу слухов вокруг его имени – мол, действительно, предками были некое количество поколений настоящих рыцарей, а то и баронов… Итак, Нонна не получила никакой информации заранее, ничего не учуяла могучей интуицией, а потом было поздно.

Она не просто оказалась захвачена врасплох – она остолбенела. Вроде бы ничего особенного – вежливый красавец вполне цивильно спрашивал разрешения проводить её, ведь рабочий день закончился, однако это было как взрыв сверхновой посреди ясного неба – совпадало всё, полностью, до самых мельчайших деталей, которые даже не были до конца продуманы, голос, походка, манеры, глаза, контуры фигуры, всё, всё было именно так, как следовало! Нонна пробормотала что-то невнятно-подтверждающее, не понимая толком, что говорит – в голове зашумело и поплыл клочковатый туман, ноги стали ватными и едва не подкосились. Она беспомощно повисла на крепкой руке с явно стальными мышцами, словно котёнок, которого взяли за шкирку, но ей уже пришли на помощь, аккуратно поддержав, и осторожно повели по июльским улочкам, роняя какие-то фразы про обещанную к ночи грозу и уверяя, что недомогание вызвано обычным переутомлением. В кафе Нонна даже не знала, что выбрать – боялась указать на «дорогие» сладости, чего за ней никогда не водилось, и по-прежнему не могла собраться и взять себя в руки. Он взялся командовать и накормил её до отвала. Время остановилось, окружающий мир перестал существовать, собственный мир Нонны уменьшился до единственного человека. Она плохо помнила, о чём шёл разговор – смутно понимала только то, что совсем не контролирует происходящее и даже не хочет сейчас этого, а единственное, что ей было нужно – чтоб это чудо продолжалось, и появившийся из ниоткуда мужчина уже никуда и никогда не уходил.

Он не сделал намёков, что хотел бы пройти в квартиру и продолжить вечер там – но и это говорило лишь в его пользу. На самом деле он торопился в ночную смену и хотел успеть до непогоды. Нонна впервые в жизни спала счастливым сном ни о чём не беспокоящегося человека, и даже свирепое буйство грозовых шквалов, поставивших на уши весь город, нисколько не нарушили его. Впереди были три недели безоблачного и умопомрачительного счастья.

Нонна и раньше видела под рубашкой Владимира крупный винтажный крест кельтской формы со старинными узорами. Сегодня на его руке красовался массивный серебряный перстень с мальтийским крестом, опоясанным какими-то строчками. Или она раньше просто не замечала его? Что же там написано?

– Тропарь Кресту, – спокойно ответил Владимир, – сегодня же Преображение, я утреннюю службу стоял.

Нону обдало не то жаром, не то – ледяным ветром.

– Так ты что, крестоносец, что ли? – с насмешливым вызовом спросила она.

– Как видишь, – невозмутимо пожал плечами кавалер. – Ванильное или радужное?

Что-то резко изменилось во вселенной – не то погасла пара галактик без всякого на то повода, не то сформировался ансамбль чёрных дыр в родном Млечном Пути. Раздался неприятный клёкот пейджера. Владимир прочёл и потемнел, потом молча показал текст Нонне: «Авария. Отец в больнице. Срочно приезжай. Мама». Она, конечно, сказала всё, что следует, но без энтузиазма, понимая, что её эти новости и события совсем не интересуют. Зато вспомнила, что послезавтра она уходит в отпуск, и путёвку в санаторий так никто и не забрал, и было бы редкой глупостью упустить её.

Назавтра Нонна встретила свою подругу, о которой уже успела забыть, она же умудрилась забыть вообще обо всём в мире ради заурядного христанутого мракобеса…

– А Володька-то в тебя не на шутку втюрился, тихоня, поздравляю! – как всегда весело и бесцеремонно сообщила она.

– Тебе-то откуда это известно? – недоумённо вскинула брови Нонна.

– Ах, мне-то оно известно лучше всех в этой реальности, поверь! – бесстыже и добродушно расхохотавшись, подмигнула и снова стала серьёзной. – Не будь идиоткой, такое везенье бывает раз в жизни, так что не вздумай пробросаться им, поняла?

– Какого чёрта ты указываешь мне, что делать? – рассвирепела Нонна в ответ.

– Я даю тебе дружеский совет, вообще-то. Возможно, последний в этой жизни, – заявила собеседница холодным тоном, не терпящим возражений, и удалилась восвояси.

Да, люди стали слишком много себе позволять. Обнаглели. На курорте к Нонне приставали увешанные золотом обладатели чёрных клыкастых джипов – видать, всерьёз полагали, что их примитивный мир мог заинтересовать её, и едва не испортили весь отдых. Потом мама молола какой-то вздор о букетах в дверях и звонках «такого милого молодого человека» – знала бы, не просила б её поливать цветы, пусть бы засохли, невелика потеря. Нонна получила сертификат по рейки, вышла на четвёртую ступень дэира и начала подготовку к открытию собственного гадального салона. На самом деле, салон существовал давно – для старых знакомых, успевших стать постоянными клиентами, но они приводили посторонних, и это всё требовалось приводить в порядок. Владимир же пытался беспокоить её во снах – видать, этот хитрец владел тантрическим сексом, но не знал, что такое положение дел её вполне устраивает. Тем более, что во сне он не надевал своих вычурных крестов…

Однако в октябре помощь крестопоклонников всё же понадобилась – дела забуксовали, и Нонна отправилась ставить свечу в церковь с просьбой устранить этот затор. День выдался яркий, солнечный, уютный. Колокола грохотали в середине дня как-то вне расписания, но их звук даже не раздражал – а классическая колода накануне выдала самый благоприятный расклад. У входа в храм толпилась какая-то группа людей с радостными лицами – тоже неплохой знак. Поэтому Нонна пошла прямо по дорожке к старинным дверям – пропустят, как и всегда. Когда осталось не больше пяти метров до входа, внутренние двери резко распахнулись и пропустили жениха с невестой.

Подвенечное платье – это такая вещь, которая не оставит равнодушной ни одну особу женского пола, и Нонна автоматически взялась его разглядывать. Тем более, что сама невеста была странным образом похожа на её отражение в зеркале, только ожившее. Но времени осознать, что могла означать эта странность, не оказалось.

– Нонна! Ты пришла меня поздравить, как здорово! – прогудел в прозрачном осеннем воздухе знакомый голос. – А кто же тебе успел доложить?

Где-то далеко сошла лавина в заснеженных горах, а может, шарахнуло мощнейшее землетрясение. Во всяком случае, пятна на Солнце в эту секунду точно заставили убавить его полуденный блеск – однако мужества Нонне было не занимать, и она с безупречной улыбкой радушно поздравила Владимира и новобрачную с венчанием. После величественно повернулась и зашагала прочь, недоумевая, отчего спина не фиксирует заинтересованных взглядов и почему золотая листва явно приобрела кровавый оттенок. И вообще, почему её так напрягает и смущает то, что она только что увидела? Может, совершенно счастливый вид нового женатика? А что в нём особенного-то?

Отчего-то вечер наступил слишком быстро – Нонна прекратила смотреть на течение реки, поёжилась в неумолимо надвигающихся сумерках и торопливо заскочила в какой-то бар в соседнем квартале. Бармен внимательно и даже сочувственно поглядел на неё и спросил понимающим тоном:

– Водка или скотч?

– Двойной, – почти прошептала Нонна, – и добавьте бренди, столько же. Черный чай с лимоном и шоколад.

И всё бы ничего, но через четверть часа из динамиков треснул раскат грома и вежливый баритон запел нечто старое, что Нонна всегда пропускала мимо ушей:

 
Лёгкой поступью дождя уходит осень,
Желтый лист упал на мокрое стекло…
Ни о чём тебя никто уже не спросит-
Не волнуйся – то, что было, то прошло.
 

Это звучало как издёвка – но ничего поделать было нельзя, грустный юноша пел про чужую свадьбу, случайный взгляд и распахнутую дверь. Он довёл Нонну до белого каления. Она титанически боролась с желанием визгливо крикнуть «Выключите!», как вдруг, сжимая кулаки, увидела на своей правой руке кольцо с пятиконечной звездой лучом вниз – подарок какого-то руководителя тренинга. Вместо звезды вдруг обозначилась мерзкая хохочущая рожа, и Нонна поспешно сорвала кольцо и бросила на пол. Сознавая, что резкий жест замечен и кольцо ей попытаются вернуть, она поспешно бросила купюры на стол и выбежала прочь, в прохладную темноту. Как назло, успел хлынуть холодный дождь, и Нонна не остановилась – она смогла трижды повторить заказ, и не очень задумывалась, куда бежит, не особо замечая, где она.

Столп яркого света и омерзительный визг тормозов – вот и всё, что Нонна успела заметить и осознать, а потом был глухой, тупой удар. Она видела себя – с окровавленной головой и стекленеющими глазами, автомобиль, резко исчезающий в темноте вечернего города. Потом кто-то подбежал, буквально сквозь неё, нагнулся над телом. И тут какая-то сила отвернула её в противоположную сторону. В черноте занималось оранжевое зарево, и чей-то нехороший хохот становился всё громче и неприятнее.