Текст книги "Как учиться за рубежом бесплатно. Личный опыт студентов иностранных университетов"

Центр молекулярной медицины им. Макса Дельбрюка[36]36
  Официальный сайт вуза https://www.mdc-berlin.de/.


[Закрыть] – это исследовательский институт, который занимается внедрением результатов научных открытий в клиническую медицину. В центре занимаются исследованиями рака, болезней обмена веществ, сердечно-сосудистой и нервной систем. Одним из методов распространения передовых знаний является обучение молодых ученых – по нескольким PhD-программам здесь учатся более 300 студентов.

Клим Колыванов, 24 года[37]37
  Интервью впервые опубликовано в 2016 г.


[Закрыть]

Уровень: магистратура и аспирантура

Сфера: математика и программирование

Я два года учился в магистратуре Рейнско-Вестфальского технического университета (Rheinisch-Westfälische Technische Hochschule Aachen) по направлению Simulation Sciences, что правильнее всего перевести как «математическое моделирование». Но математика и программирование не могут существовать в вакууме. Ты должен найти сферу, где твои навыки применимы. Находясь в Аахене, я подрабатывал программистом на кафедре и делал на фрилансе сторонние проекты по компьютерному зрению и обработке изображений. Биология – это дисциплина, где обрабатывать изображения нужно много, задачи компьютерного зрения встречаются часто. Поэтому я согласился работать в берлинском Центре молекулярной медицины им. Макса Дельбрюка (Max-Delbrück-Centrum für Molekulare Medizin in der Helmholtz-Gemeinschaft) и сейчас учусь здесь в аспирантуре. Берлин не похож ни на один город Германии – здесь можно найти развлечения на любой вкус и даже выпить вкусный кофе (а это, поверьте, важно).

До отъезда в Аахен я учился в Томском политехническом университете на кафедре прикладной математики и информатики. Чтобы жизнь медом не казалась, я поступил на программу «Элитное техническое образование». Это дополнительная программа в политехе, где математического анализа и физики больше в два раза плюс учат «мягким навыкам» – работе в команде, тайм-менеджменту и решению изобретательских задач. Естественно, идешь на такую программу в надежде, что учеба в университете с 8:00 до 18:00 себя окупит.

И так закрутилось, что в один год меня отправили на летнюю школу по программированию в Новый университет Лиссабона (Universidade Nova de Lisboa), а потом я уже сам на семестр уехал в Технический университет Вены (Technische Universität Wien). Если Лиссабон был краткосрочной поездкой, где я наслаждался океаном, то в Вене я вкалывал по полной. Через полгода после возвращения из Вены я закрыл все предметы, защитил диплом и стал рассматривать варианты поступления в магистратуру. Решил поступать за рубеж, искал программы по математике в Германии. Опыт пребывания в Португалии показал, что надо ехать в страну, язык которой ты хотя бы когда-то учил. Трудно ориентироваться в стране, если ты даже не понимаешь, где ценник на яблоки! Кроме того, в Германии большинство программ бесплатные. После непродолжительного поиска появился вариант поехать в магистратуру в Аахен. Немецкий язык к тому моменту я худо-бедно подтянул. Но программу все равно выбрал на английском. По моему мнению, нельзя одновременно учить и предмет, и иностранный язык.

Отправил стандартный набор: заявку, резюме, сертификат, подтверждающий знание английского языка, мотивационное письмо, оригинал и перевод выписки с оценками (диплома у меня тогда еще не было). Кстати, если есть возможность сделать диплом европейского образца в вузе, надо обязательно делать! Сэкономите время и деньги на переводе и заверении. Я не сдавал TOEFL или IELTS. Платить больше 10 000 руб. (по тем ценам) за сертификат, которым ты воспользуешься один раз, слишком дорого! Поэтому я сдал международный экзамен в Томске в Политехе за 400 руб.

Через две недели после отправки документов получил письмо о том, что надо пройти собеседование. По Skype позвонили ровно в 15:00, говорили ровно 45 минут – все по регламенту, немецкая точность. Интервью не было чересчур сложным, но и простым его не назовешь. Задавали вопросы по математике, физике, численным методам и программированию. В конце преподаватель сказал: «I’m impressed with your answers»[38]38
  «Ваши ответы меня впечатлили» (англ.).


[Закрыть] – и я выдохнул.

Осознав, что интервью прошло удачно, я занялся финансовой стороной вопроса. Я откладывал деньги, пока учился в Томске, и накоплений мне бы хватило на первый год обучения. Но было совершенно непонятно, что делать со вторым годом: сроки подачи на стипендию DAAD прошли. За два дня я нашел стипендию Dr. Carl Arthur Pastor Scholarship, на которую тогда претендовали только русские и украинцы. Это был шанс, хотя и призрачный: срок подачи заканчивался через три дня. Нужно было заполнить форму заявки, скорректировать мотивационное письмо и написать две характеристики. Но это был четверг, конец недели, кто захочет этим заниматься? В тот же вечер я накидал план характеристик. В пятницу пришел к научному руководителю, а потом к начальнику дополнительной программы. Объяснил, что характеристики нужны еще вчера. В субботу, подписанные, они были у меня на руках. В воскресенье я отправил документы. Через два месяца мне сказали, что я выиграл стипендию.

Потом с поступлением в аспирантуру было сложнее. Университетов в Берлине много, но спрос на исследовательские места явно превышает предложение. Есть, конечно, еще два варианта закрепиться в Берлине – найти работу программиста в стартапе или стать творцом. Но я не хотел разрабатывать пользовательский интерфейс, а к креативному классу я себя не относил. Я хотел заниматься научными расчетами: пишешь программу, отправляешь ее на компьютер помощнее и ждешь результата (иногда и несколько дней).

Пришлось почти семь месяцев заниматься рассылкой заявок, между делом отправляя резюме в стартапы и дизайнерские бюро. Но в большинстве случаев мне либо не отвечали совсем, либо отвечали, что не готовы взять на работу. «Слишком умный», – думал я. Я отсылал PDF-ку, но у меня сложилось впечатление, что ее не читают! И тогда я поменял стратегию: решил отправлять резюме в виде GIF-анимации. За две ночи я сделал раскадровку, вырезал нужные объекты в Paint.NET и сделал двухминутное резюме-анимацию. Я был уверен: если лаборатория отметит такой ход, то мы с ними сработаемся. Мне ответили из первого же места, куда я отправил такое резюме, – лаборатории доктора Прайбиша в Центре молекулярной медицины им. Макса Дельбрюка, откуда я сейчас и пишу письмо.

Программа в Аахене представляла собой смесь математики, квантовой физики, молекулярной физики, параллельного программирования и численных методов. Коктейль еще тот! Но мне эта смесь нравилась. Позже оказалось, что многие предметы по выбору не читают, просто списки никто не обновляет. Почти все предметы состояли из лекций и практических занятий, ходить на них было не обязательно. Но чтобы получить допуск к экзаменам, нужно сделать 50 % домашних заданий, которые давали на практиках. По некоторым предметам были семинары, где посещение уже обязательно и оценку ставят за проект, который надо выбрать в начале семестра, выполнить и защитить на одном из занятий.

В Центре молекулярной медицины учебный процесс выглядит иначе. Я занимаюсь исследованием в институте, но степень от института получить нельзя: у него нет аккредитации. Поэтому надо зарегистрироваться в университете, причем не обязательно в Берлине. Большую часть времени я провожу в лаборатории за компьютером. Иногда хожу на семинары приглашенных профессоров, читаю статьи, езжу на обучение.

Чтобы втянуться в тему, приходится много общаться с биологами. Эти разговоры похожи на общение ребенка и взрослого. Например, часто всплывало словосочетание single molecule FISH, и я задал вопрос коллеге, что это за рыба такая. На деле же это оказался метод работы с ДНК. Да, биологи надо мной смеются, но зато я понимаю, над чем и как я работаю, какие трудности могут возникнуть.

В России есть жесткие сроки обучения: бакалавр – четыре года, магистр – два года, аспирант – три-четыре года. В Германии редко кто укладывается в эти сроки, потому что сложно и (чаще) лениво. Можно сдавать по одному предмету в семестр, и тебя не отчислят. Кроме того, в России курсы обязательные, а в Германии их можно выбирать. Какой-то курс могут не читать в этом семестре, но читать в следующем, а то и через два года, что затягивает обучение (но вот в аспирантуре, правда, можно остаться без денег, если не завершить учебу в установленные сроки: финансирование по гранту может закончиться). Студенты выбирают легкие, а не интересные предметы: главное – получить диплом, в котором самое важное – средний балл. Система экзаменов мне не понравилась. Приходишь на экзамен, и у тебя два часа, чтобы ответить на 20 листов вопросов. Потом приходится месяц ждать оценку, плюс еще и сессия тянется два месяца. Домой при таком раскладе не съездишь.

Скорее не любимый, а самый простой и понятный мой преподаватель – это профессор Марек Бер. Вел несколько предметов, и под его руководством я выполнял курсовую работу. Он уделял внимание деталям во время лекций, и у него была самая адекватная система оценки работы. Выполняешь несколько проектов в течение семестра, за них получаешь баллы. Приходишь на экзамен, тебе говорят оценку. Если ты с ней согласен, то отвечаешь на один или два простых вопроса, чтобы профессор убедился, что проект ты делал сам. Если ты с оценкой не согласен, то начинается стандартное «Давайте поговорим».

В магистратуре было два запоминающихся проекта. Мне понравилось работать над групповым курсовым проектом по моделированию. Надо было определить критическую скорость нагревания микропроцессора, при которой он ломался. Задача, хотя и была объемной, не сводилась при этом только к численным методам: нужно было обосновать решение с точки зрения физики. Чувствуешь себя настоящим инженером, когда решаешь задачу про объекты из реального мира, а не про сферического коня в вакууме. До этого большинство заданий выглядело как «напишите код, проверьте, что получили правильный результат». Задание выполняли с одногруппником из Новой Зеландии – Филипом. Я работал утром и днем, он – вечером и ночью.

Другое дело – диплом, где работаешь один, а оценка дает тебе 30 % выпускного балла. Вот там не срослось. Тема звучала как «Начальное исследование генерации векторизированного кода линейной алгебры» (Initial study on the generation of vectorized linear algebra code). Для заданных входных объектов (число, вектор или матрица) нужно было определить минимальную последовательность из операций, которые генерируют выходной объект. На диплом было шесть месяцев. Через три я понял, что оптимальное решение задачи найти невозможно и нужны дополнительные ограничения. Я разговаривал со вторым руководителем, он говорил, что стоит попробовать другие способы решения. Я ему объяснял, что если взять нерешаемую задачу и переформулировать ее, то решаемой она не станет. Но всегда мы расходились на том, что нужно «подумать еще». Помню, как устал за шесть месяцев написания диплома, очень хотел сдать его и отдохнуть. В итоге я оформил полученный результат и со своей точкой зрения выступал на защите. За диплом получил 4,0 (минимальный проходной балл в Германии). 4,0 за диплом – это жестко. То есть я сидел до ночи, подбирая метод, который должен был сработать, а в итоге на защите услышал, что «сидел в пузыре и не общался с преподавателем».

С жильем в Аахене тоже было туго. Я поступал в год, когда немецкая школьная система обучения перешла с 13 лет на 12. Из-за этого возник двойной наплыв студентов. Я приехал в конце сентября, а контракт на жилье подписал только в декабре. До этого успел пожить в квартире с индусами, в общежитии, в просторной комнате далеко от университета, в кухне общежития на диване. В итоге я начал снимать комнату в квартире. Сначала жил с двумя немцами. Но с ними было скучно, потому что по ценностям мы никак не совпадали. Через год заселились первокурсники с моей программы, и в квартире стало намного веселее! Из интереса продлевал заявку в общежития. Через полгода после подачи меня пригласили в первое, но это еще не значит, что взяли: если ты не понравишься студентам, которые уже там живут, тебя не заселят и придется снова ждать очереди. Через год меня пригласили во второе. Самый дельный совет в поиске жилья – знакомьтесь с людьми и ищите через знакомых. Если спрос на жилье высокий, то найти подходящий вариант на сайтах очень трудно.

В Берлине ситуация с жильем не лучше, чем в Аахене. На сайтах поиска жилья можно реально встретить объявления в духе «Ищем только вегана / художника / любителя органической еды / феминистку» (нужное подчеркнуть). При этом в Германии закон защищает права арендующего. И его бывает проблематично выселить, даже когда он не платит арендную плату. Поэтому, чтобы заехать в квартиру, нужно иметь выписку о том, что у вас нет кредитных задолженностей, выписку о зарплатах за последние три месяца, иногда бумагу о том, что у вас не было проблем с предыдущим арендодателем. Но наличие комплекта документов не гарантирует получение жилья. Сейчас я живу с коллегой, но в декабре перееду в квартиру на одного. Ее я нашел через знакомых берлинцев в Facebook.

Аахен – маленький город. Сюда приезжаешь на выходные, и этого достаточно, чтобы осмотреть все. Дважды. Но в университете выдают проездной билет, который работает по всей земле Северный Рейн – Вестфалия. С ним можно добраться до Кёльна и Дюссельдорфа. Но куда важнее легкодоступность аэропорта Веце (Дюссельдорф) – оттуда летают лоукостеры, и иногда перелет можно забронировать за €10. Без проездного только билет до аэропорта стоит €30 – непозволительная роскошь! В самом Аахене со студенческими бонусами напряженка, разве что в кино сходить со скидкой. Поэтому стоит как можно больше путешествовать, особенно если вам еще нет 26 лет. Тогда с билетом Go Pass 1 Aachen за €8 можно доехать до Брюгге или Брюсселя. А если обзавестись велосипедом – за полчаса доедете до Голландии.

В Берлине с бонусами дела обстоят лучше. Опять же получаешь проездной. С ним можно кататься по Берлину и даже сгонять в Потсдам, где находится дворец Сан-Суси. Можно сходить со скидкой в музей, их тут целый остров. Часто проходят выставки современного искусства и перформансы, для студентов билеты стоят дешевле.

После Аахена я сразу хотел переехать в Берлин, но сначала пришлось на полгода вернуться в Томск. Уже оттуда искал, где можно учиться или работать. Вариантов было мало. Наученный опытом Аахена, я понял, что мне обязательно нужно перебраться в такое место, где мне комфортно. И даже если работа надоест, то всегда можно будет развеяться в городе! Поэтому, несмотря на долгое ожидание, я поступил именно в Берлин. Хотя я был готов остаться в Томске – при условии, что у меня будет заработок, на который можно не только жить, но и путешествовать. Но стипендия аспиранта в Томске – 10 000 руб., а стартовые зарплаты – 20 000–25 000 руб. Билет Томск – Берлин – Томск стоит 20 000 руб. Поэтому на ближайшие три года я в Берлине.

Университет SOAS[39]39
  Официальный сайт вуза https://www.soas.ac.uk/.


[Закрыть] был изначально основан как Школа востоковедения. Сейчас SOAS является единственным вузом в Европе, специализирующимся на изучении Африки, Азии и стран Ближнего Востока. В 2016 г. университету SOAS исполнилось 100 лет. Исторически здесь сильная языковая школа – сюда приходят и затем, чтобы выучить один из редких языков. Кампус располагается в Лондоне, в районе Блумсбери – интеллектуальном центре города. Всего в университете учится около 5000 студентов из 133 стран, причем больше половины – иностранцы.

Анастасия Стогней, 24 года[40]40
  Интервью впервые опубликовано в 2017 г.


[Закрыть]

Уровень: магистратура

Сфера: финансы и финансовое право

Я учусь финансам и финансовому праву в Лондоне, в университете SOAS. За некоторое время до поступления меня стал жутко интересовать Ближний Восток, а SOAS – один из лучших университетов в мире со специализацией по этому региону. При этом он совсем не похож по духу на консервативные университеты Великобритании: он очень «левый». Саму программу я выбрала, потому что, во-первых, она связана с моей профессией: до отъезда я работала журналистом в разных изданиях, в числе прочих – в «Большом городе» и W-O-S, – а последние полтора года была финансовым корреспондентом «РБК». Во-вторых, мне хотелось расширить сознание: я окончила журфак МГУ и всегда боялась цифр. Я считала, что это какое-то высшее, недоступное мне знание. Хотелось с этим покончить. Ну и еще было странное убеждение, что надо учиться тому, чем я никогда не заставлю себя заняться сама. То есть я могла представить, как читаю книжку по истории или прохожу курс по психологии на Coursera. А вот просто так сесть и решать задачки по корпоративным финансам – ну нет, это какое-то слишком извращенное удовольствие.

Желание поехать учиться за рубеж в фоновом режиме всегда присутствовало: мне казалось, что это логичный шаг после специалитета в России. Ну и еще многие мои друзья съездили на стажировку за границу во время учебы. Я сообразила, что такая возможность есть, слишком поздно, и злилась на себя за это. К тому же хотелось прокачать английский: я пыталась то ходить на курсы в Москве, то заниматься с репетитором, но качественного скачка не было, и мне казалось, что я никогда не сдвинусь с мертвой точки.

Наверное, если бы меня усадили в кресло и сказали: «Не вставай, пока не решишь!» – было бы сложно. К счастью, все было не так: я с самого начала понимала, что поеду, только если мне дадут полный грант. Поэтому казалось глупым заранее принимать решение: надо сначала получить стипендию, а потом уже решать, хочу я ехать или нет. Плюс это долгий процесс: ты отправляешь внушительную пачку документов, потом ждешь, позовут ли на собеседование, дальше – пришлют ли «условный оффер» (подтверждение, что предварительный отбор пройден), затем – «безусловный оффер». На каждом этапе я думала: «Ладно, на этот раз мне повезло. Сейчас надо просто сделать все, что от меня зависит, а дальше будем думать». А когда я прошла последнюю ступень и наконец получила этот «безусловный оффер», оказалось, что готова ехать.

В Великобритании (да и во многих европейских странах) получение гранта и поступление в университет – это два параллельных процесса. Чтобы получить стипендию Chevening, по которой я учусь, надо пройти два основных этапа: подача документов онлайн и собеседование в посольстве. Между ними много мелких бюрократических задач: пройти медобследование, заполнить очередную анкету и т. д. Это выматывает, но никаких интеллектуальных усилий не требует.

На первом этапе нужен диплом, две рекомендации – в идеале от научного руководителя и начальника (Chevening можно получить, только если у тебя есть как минимум два года опыта работы) – и CV. Тут же надо выбрать три программы, по которым тебе хотелось бы учиться. Есть мнение, что гранты вроде Chevening с большей охотой дают тем, кто продолжает учиться по своей же специальности. То есть если диплом бакалавра у вас по метеорологии, а в магистратуре вы хотите изучать историю Османской империи, комиссия будет сомневаться в серьезности ваших намерений. Думаю, в этом есть доля правды, но это не значит, что вы ограничены в выборе. Например, в МГУ я училась на кафедре литературно-художественной критики, а в SOAS изучаю финансы и финансовое право на Ближнем Востоке. Поскольку никакой очевидной (да и неочевидной, честно говоря, тоже) связи между этими программами нет, я подстраховалась. Во-первых, заранее написала кураторам программ в британских университетах и попросила их оценить мои шансы на поступление с непрофильным дипломом. Оказалось, что шансы довольно высокие. Во-вторых, в заявке на Chevening объяснила, почему решила сменить направление, и рассказала, что руководители программ рады принять меня с журфаковским дипломом. В итоге все сработало.

Если есть языковой сертификат – IELTS или TOEFL, – его тоже можно отправить на этом этапе (мне повезло, и IELTS у меня уже был). Если нет, нестрашно: его можно загрузить после того, как получите «условный оффер», то есть где-то в апреле – мае. Мотивационного письма в стандартной форме не было, зато была куча коротких эссе: «Почему вы выбрали именно эту специальность», «Есть ли у вас лидерские качества», «Умеете ли вы работать в команде», «Как вы собираетесь использовать полученные знания на благо своей страны» и т. д. Всего 7–10 штук.

Я начала собирать документы в августе и все равно отправляла заявку в ночь перед дедлайном. Не пытайтесь это повторить. Ближе к утру я ревела белугой: мне казалось, что я ничего не успеваю, рекомендации у меня дурацкие, эссе бестолковые. Мне очень помог молодой человек, с которым мы тогда встречались: во-первых, он проверил мой английский, а во-вторых, заставил успокоиться, собраться в кучу и отправить-таки документы (я думала, все настолько плохо, что смысла в этом нет).

Следующий этап – собеседование, обычно оно проходит в конце марта. Выглядит это так: ты сидишь перед комиссией из четырех-пяти человек и примерно полчаса отвечаешь на вопросы из заявки (лидерские качества, работа в команде, вот это все), замаскированные под неформальную беседу. Из неожиданного у меня спросили, кто моя ролевая модель. У меня ее никогда не было, о чем я, собственно, и сообщила комиссии. Потом подумала и добавила, что если бы у меня была, то, наверное, это была бы Кэрри Мэтисон из «Родины». Комиссия снисходительно похихикала (благо в ней не было никого старше 35 лет) и перешла к еще более странному вопросу: разделяю ли я британские ценности. Я сказала, что понятия не имею, что они под этим подразумевают. Но если это сменяемость власти, уважение к личности и свобода выбора, тогда, мол, конечно. Я все это рассказываю, потому что, мне кажется, важно понимать: нет никаких правильных ответов, равно как и смысла готовиться к собеседованию.

Потом мне прислали «условный оффер», и, чтобы он стал «безусловным», нужно было поступить в университет. Если Chevening занимает в общем около полугода, то на поступление в SOAS у меня ушло примерно четыре дня. Я отправила документы (рекомендации, CV, IELTS, диплом и мотивационное письмо) и через несколько дней получила подтверждение, что меня взяли. По идее, нужно поступать во все три университета, указанные в заявке на Chevening, чтобы подстраховаться. Я поленилась, потому что была уверена: «условный оффер» – очень мощный аргумент для университета. Это сработало, но я бы не стала рекомендовать такую стратегию: слишком рискованно.

Моя программа длится год, в нем три семестра. Первые два – учебные, по три модуля в каждом. По каждому модулю надо сделать две презентации и написать реферат. Поначалу это было чудовищно сложно: мне было страшно говорить на публике по-английски, тем более на финансовые темы. То же самое с рефератами: обычно я пишу быстро и легко, а тут пришлось смириться, что все идет мучительно. Это неприятно, но нормально: мы обсуждали это с другими стипендиатами Chevening, и многие признались, что точно так же страдают. В третьем семестре только экзамены, по шести предметам сразу. Итоговый балл складывается из трех оценок: презентация, реферат, экзамен. Дальше – диссертация и, если повезет, вручение диплома.

Тут намного меньше предметов: всего шесть в год. Да, они могут быть скучными, но хотя бы не возникает вопросов, что они делают в расписании. На журфаке мы изучали КСЕ, информатику, БЖД и кучу других вещей, ценность которых я до сих пор не осознала. При этом объем материала в Великобритании намного больше: по каждой теме тебе надо прочитать несколько учебников и научных статей. В итоге выходит, что предметов меньше, а времени на учебу уходит больше. Плюс все преподаватели – практики. Скажем, мой профессор по корпоративным финансам много лет был портфельным управляющим в Лондоне и Токио. В МГУ же стандартная ситуация: связанный с журналистикой предмет преподает человек, который никогда в жизни не работал в СМИ. Здесь такое невозможно.

Очень отличаются экзамены: они только письменные (так стараются обеспечить объективность оценки: работы шифруют, как на ЕГЭ), билетов или списка вопросов нет. Есть только тексты экзаменов за прошлые годы, ты должен сам проанализировать весь курс и понять, что могут спрашивать. Поначалу это было очень непривычно и сложно, где-то к четвертому экзамену я втянулась и разобралась, что можно учить далеко не всё, а только отдельные темы: главное – правильно их определить. Еще на самом экзамене вообще не предполагаются черновики и все кое-как пишут заметки на полях листочков с вопросами или распечатке расписания.

Любимый профессор, наверное, мой научный руководитель, его зовут Лоренс Харрис. Это очаровательный мужчина 70 лет, который преподавал примерно в десятке университетов, в том числе в Гарварде и Кембридже (как приглашенный профессор), и консультировал минфины нескольких африканских стран. У него отличное чувство юмора, он уважительно и с интересом относится к студентам (к слову, это характерно для всех преподавателей здесь). Думаю, мы кажемся ему занятными. И еще он чем-то внешне похож на актера Дэмиэна Льюиса, что немаловажно.

Я живу в студенческом общежитии моего университета. Это хорошее соотношение цены и расположения: 15 минут пешком до кампуса, примерно пять – до вокзала Кингс-Кросс. Короче, самый центр. По местным меркам оно непрезентабельное: маленькие комнаты, под окнами – комбо из круглосуточной стройки и оживленной дороги. Но по сравнению с легендарной общагой ДАС МГУ, где я жила пять лет, тут шикарные условия.

Кажется, есть мнение, будто любая учеба за границей – феерия креатива и курсы «дизайн-мышления» по пятнадцать часов в сутки. Все, конечно, не так и зависит от программы. Моя магистратура абсолютно не творческая, но интересная – просто потому, что я изучаю вещи, о которых не имела ни малейшего представления. Сейчас я готовлюсь к экзаменам и пишу диссертацию про то, сколько нефтяные компании-монополисты в разных странах (в том числе в России) заработали на падении национальных валют и куда они дели эти деньги.

Я никогда не собиралась эмигрировать и с самого начала была уверена, что хочу вернуться. Я очень привязана к Москве и моим друзьям там. К тому же я люблю свою профессию и не уверена, что смогу в ней развиваться здесь, как минимум потому, что английский для меня не родной. Но оказалось, что год – это гораздо дольше, чем кажется. За это время можно так крепко врасти в новую жизнь, что оставить ее будет сложно. Поэтому я по-прежнему хочу вернуться, но, возможно, не так скоро, как думала раньше. По идее, моя программа заканчивается в сентябре, но я могу задержаться в Великобритании до января, пока не закончится вид на жительство. Дольше нельзя по условиям Chevening: мы обязаны вернуться в Россию как минимум на два года. Хотя я слышала истории тех, кому удавалось обойти это правило.