Текст книги "Хозяйка Четырех Стихий"

– Сможешь, почему же, – сказала Ваниэль. – Но не слишком далеко. Так далеко, чтобы он потерял над тобой власть, так далеко, чтобы он не смог тебя найти, тебе не убежать.

Карина провела рукой по лицу.

– Пойдем, выпьем, – сказала она.

Ведьма и эльфка вошли в покои. Ваниэль снова устроилась в кресле. Карина позвонила в колокольчик.

– Ты знала, что я хочу прыгнуть дальше длины моей веревки, – медленно произнесла Карина. – Откуда?

– После того, как Балеорн поднял Бьонгард из руин, они всей семьей уехали в Фейре. Но Разрушительница Пчела появилась в Бьонгарде еще один раз. После того, как ударила Эрустимом своего мужа, – ответила Ваниэль. – Все думали, что Пчела уже давно перебросила себя через всю Мандру. Куда-нибудь сюда, в Черные горы, чтобы Балеорн ее не достал. Но Пчела путешествовала пешком. Она пришла к моей матери, которая была одной из самых могущественных волшебниц Лихого Леса. Пчела попросила составить самый сильный обезболивающий декокт, какой только могла моя мать. На вопрос зачем, Пчела ответила: «Телепорты выплевывают меня, но идти я могу. Однако чем дальше, тем сильнее ошейник сжимает мое горло. Я не хочу чувствовать этого. Тогда я смогу идти».

Карина невольно потерла шею. Ведьма знала, что Разрушительница Пчела оставила Эрустим мужу. Жезл тянул Пчелу к Балеорну так же, как Карину у Шенвэлю.

– А от Бьонгарда до Ливрасста меньше, чем отсюда до Кулы, – закончила Ваниэль.

В дверях появился слуга.

– Бутылку водки, – сказала Карина. – И огурчиков там, картошечки, селедки.

– Но… – пробормотал слуга.

– Испепелю, – проникновенно сказала Карина.

Положение эльфа в обществе зависело от силы дара. Ведьма видела по ауре эльфа, что он вообще лишен способности управлять Чи.

Слуга побледнел, поклонился и поспешно вышел.

– Может, не стоит? – спросила Ваниэль. – Может, мы лучше пока подумаем, как…

Карина махнула рукой, села на кровать.

– Шенвэль тут как-то распинался о том, что с помощью водки наши правители превращают нас в безмозглых рабов, – сказала ведьма угрюмо. – Ты права, Эрустим он мне не отдаст, пока жив, а убить его я не смогу. Так что мне суждено провести жизнь в рабстве. Это, в общем, не самый плохой вариант, Шенвэль меня не бьет, по крайней мере. Но удлинять срок своего рабства я не намерена. Наоборот, я сделаю все, чтобы его сократить.

Ваниэль только покачала головой. Слуга прикатил столик с закусками и прозрачным, запотевшим от холода графином. Эльф быстро сервировал стол и удалился. Ваниэль только моргнула, увидев, что ведьма разливает водку в стаканы из-под сока. Эльфка заподозрила, что маленькие изящные стопочки Карина видит впервые и просто не знает их назначения.

– За все дары судьбы, – сказала Карина, поднимая свой стакан. – За горькие и сладкие. Я потеряла свободу, но приобрела изумительную подругу.

Ваниэль улыбнулась. Они чокнулись. Как и ведьма, эльфка выпила залпом.

– Я не буду возражать, если ты захочешь жить с нами, – сказала Карина, закусывая. – Раньше в Мандре так и было, мужчина содержал столько жен, сколько мог прокормить. В конце концов, я для Шенвэля только воплощение интересов его нации, а ты…

– Я тоже согласна, – грустно улыбнулась Ваниэль и подцепила селедку вилкой. – Мне кажется, что возражать будет как раз он. Ты ошибаешься насчет его чувств к тебе.

Ваниэль отправила селедку в рот, затем вытащила из кармана куртки смятый листок и протянула Карине. Ведьма узнала черновик со стола Лакгаэра.

– Владение мертвой силой – искусственно… – прочла Карина вслух.

– Не здесь, – сказала Ваниэль сердито. – На обороте.

Ведьма задумчиво пробежала глазами по строчкам и перевернула листок.

– Это ничего не меняет, – прочитав, сказала Карина и налила по второй. Ваниэль подняла свой стакан и сказала:

– Я верю, что ты сможешь освободиться. Вот за это давай и выпьем.

Ведьма вздохнула, взялась за свой стакан. Эльфка сделала большой глоток, сморщилась.

– А что это за Осколок Льда, о котором говорила Света? – спросила Ваниэль.

– Моя наставница, Кертель, когда мне исполнилось шестнадцать лет, привела меня в капище Ящера, прокляла меня и умерла, – сказала Карина, с хрустом откусив половину огурца. – То есть я вообще никого не могла любить, мужчины мне становились противны после … ну, сама понимаешь, но эльфов я, прости за такие подробности, просто убивала. Того, кого я сама не прикончила бы, должен был убить артефакт, выйдя из моей груди. А Шенвэль вытащил его… сволочь…

Ваниэль сочувственно вздохнула, провела рукой по груди ведьмы. Карина поставила рюмку и наклонилась к губам эльфки. Что было потом, ведьма помнила плохо, но предполагала, что то же, что и обычно. Проснулась она оттого, что Ваниэль трясла ее.

– А… – пробормотала Карина, уворачиваясь от ее рук. – Что такое…

– Да проснись же! – воскликнула эльфка. – Я знаю, куда тебе нужно идти за помощью!

Ведьма открыла глаза.

– Лети в капище, где умерла твоя наставница! – сказала Ваниэль.

– Зачем? – удивилась Карина.

– Да потому что! – энергично воскликнула эльфка. – Вызови ее духа, и пусть она проклянет тебя снова! Кертель знала, кто ты такая, знала об Эрустиме и его власти над тобой. Твоя наставница хотела убить эльфа, которого ты полюбишь. И если даже вдруг ее чары окажутся бессильны, если вдруг кто-то опутает тебя более сильными чарами, и ты не исполнишь того, что требует твое проклятие – тот, кто наложил их, должен был погибнуть от артефакта! Если бы все произошло так, как задумала Кертель, ты оказалась бы свободна и с жезлом в руках!

– А ведь и правда, – сказала Карина задумчиво.

– Даже если мы ошибаемся, ты ничего не теряешь. Не поможет наставница – вызовешь, в конце концов, своего бога, и спросишь у него что, делать. А Шенвэль не сунется в капище Ящера.

– Это очень далеко, – сказала ведьма. – Телепорт выплюнет меня снова. Придется лететь на метле. Надо спешить, в капище Третьего Лика надо попасть до заката. Слушай, а что входило в декокт, который твоя мать сделала Пчеле?

– Зверобой, мята, болиголов, – сказала Ваниэль. – Опиаты, я думаю, произведут тот же эффект. И, хочу заметить – если бы мы так не напились, ты была бы уже на полпути к капищу!

– Мне это не поможет, – вздохнула Карина. – Во-первых, этих трав у меня с собой нет. Да и человек под воздействием таких сильных… хмм… обезболивающих отправляется в свой собственный полет и метлу вести уже не может.

– Ты можешь, конечно, попытаться телепортироваться еще раз. Но Пчела дошла до Бьонгарда без всяких декоктов. Ты боевая ведьма, тебя должны были научить терпеть боль. Да и я тебе в любом случае посоветовала бы лететь на метле, – сказала Ваниэль. – Шенвэль может вытащить обратно любого, кто прошел через телепорт.

– Но Шенвэль заметит, что я уже проходила телепорт, – сказала ведьма. – Получается, он выдернет Светлану?

– Да, – сказала Ваниэль невозмутимо.

– Ты не предупредила ее об этом, – сказала Карина.

Эльфка пожала плечами. Ведьма села, вызвала метлу, открыла корзину и достала оттуда ларчик с заколками.

– Подержи, будь другом, – сказала Карина. Ваниэль взяла несколько шпилек.

Ведьма стала заплетать косу.

– Ответь мне на один вопрос, – сказала Карина, пристально глядя на Ваниэль. – Ты помогаешь мне потому, что если я уйду, Шенвэль вернется к тебе?

– Не только, – сказала эльфка, подавая ведьме шпильку.

– А почему? – спросила Карина. – Это важно для меня.

Ваниэль вздохнула.

– Моей матери пришлось обречь моего отца на смерть, – сказала эльфка. – Так сложились обстоятельства. Но она очень любила его, и ей очень хотелось, чтобы у нее остался плод этой любви.

– Я могу ее понять, – сказала Карина, ловко подбирая пряди. – Подай мне вот синюю ленточку…

Ваниэль взяла ленту из шкатулки.

– И отец знал об этом ее желании и, хмм, делал все от него зависящее, – продолжала эльфка, протягивая ведьме ленточку. – Но когда они расставались, мать еще не знала, беременна или нет. Вскоре отец пришел в ее сон. Он сказал матери, что жрецы Ящера перед казнью спрашивают, осталось ли у осужденного на земле какое-нибудь незаконченное дело. Отец сказал, что очень хотел иметь ребенка, и ему жаль, что он так никогда и не узнает, удалось ли это ему. Жрецы сообщили отцу, что это достойное желание и Ящер может выполнить его, но с условием. Ребенок будет посланником Ящера в нашем мире. Отец спросил с осторожностью, что это значит. Он не хотел бы, чтобы его ребенок владел мертвой силой или стал жрецом Ящера. Этого и не потребуется, сказали жрецы. Твой ребенок будет жить в свое удовольствие, но однажды ему придется выполнить одно небольшое поручение. Отец согласился, но пришел к матери спросить, согласна ли она.

– И твоя мать согласилась, – прошептала ведьма.

Эльфка кивнула.

– В тот день, когда я родилась, на стене спальни родителей появился рисунок. Змей, свернувшийся в кольцо. Рисунок очень пугал мою мать, и она хотела переехать вместе со мной в другие покои. Но тогда отец снова пришел к ней во сне и сказал, что я должна с детства запомнить этот знак. Я должна была, когда встречу человека с таким знаком, помочь ему. Сделать для него все, что смогу. Какие бы чувства он во мне не вызвал. Потому что кроме меня, помочь этому человеку будет некому. Отец так же сказал, что Ящер выбрал для меня имя, «Ваниэль» – обещанная. Потом, когда я делала себе татуировку, мне захотелось выколоть тот же самый знак, что я привыкла видеть на стене своей комнаты.

– Да, я заметила, что у тебя татуировка такая же, как у меня… Что же, – сказала Карина. – Ты выполнила обещание.

– Да, – сказала эльфка. – Мне было это очень трудно, но я смогла.

– Чем я могу отблагодарить тебя? – спросила Карина. Она уже почти закончила шлем-косу, закрепила ее на затылке. Ведьме оставалось только заплести хвостик.

Ваниэль отвела глаза.

– Я сделала то, что должна была, – сказала эльфка.

– А все-таки? – спросила Карина, доставая из корзины форму.

– У нас в Лихом Лесу принято мечтать только о невозможном, – сказала Ваниэль.

– Понятно, – сказала Карина, натягивая блузку. – Конечно, что еще может просить темная эльфка. Свой лес.

Ваниэль кивнула.

– Как только я разберусь со своими трудностями, – сказала Карина, прыгая на одной ноге и пытаясь засунуть другую в штанину. – Я постараюсь поговорить с Искандером, обещаю тебе. Приятно, конечно, что в ясную погоду Мир Минас видно из Трандуиловых Чертогов, но это зрелище не стоит всей той крови, что пролита за него мандреченами. И золота на эту войн уже потрачено слишком много.

– Благодарю тебя, богиня, – сказала эльфка серьезно.

Карина надела куртку и застегнула ее. Ваниэль поднялась с кровати, натянула платье и вышла на террасу проводить ведьму. Метла плыла в воздухе между ними. Эльфка помогла подруге пристегнуться. Карина поцеловала ее в щеку.

– Ты сережку потеряла, – сказала ведьма.

– Немудрено. Я удивляюсь, что у меня уши еще на месте после твоих поцелуев, – сказала Ваниэль. – Пойду, поищу в кровати.

На этом они и расстались. Ведьма со страхом ждала первых симптомов «натянувшейся веревки», но до самой родной станицы никаких неприятных ощущений она не испытала и приободрилась. Карина потянула руль на себя, заходя на посадку.

Хлопнула дверь. Услышав шаркающие, неверные шаги, Василиса почувствовала, как в груди поднимается привычный гнев. Она отложила шитье – Василиса хотела выкроить рубашку для младшего сына из выношенных двух рубашек старшего, но сейчас у нее задрожали руки.

Антон, как всегда по субботам, пришел домой пьяным из шинка.

– Явился! – закричала Василиса, когда он вошел в горницу. – Алкоголик! Глаза б мои на тебя не глядели!

– Не смотри, коли неохота, – пробормотал муж и лег на лавку. – Сними сапоги.

– Сейчас! – рявкнула Василиса. – Сам снимешь, невелик барин!

– Василечка, – пробормотал Антон. – Ну сними, солнышко. Я ведь напачкаю здесь.

Самостоятельно снять сапоги сухорукому Антону было сложно даже в трезвом виде. Василиса, кряхтя, присела перед ним на корточки и стала разувать мужа. Антон запустил руку в вырез воротника жены.

– Пьяница окаянный! – крикнула Василиса, сбрасывая руку. – Пусть бы ты совсем безруким родился, тогда бы, может, не пил бы!

– Я грыз бы… – пьяно смеясь, ответил Антон. – Василечка, не шуми. Устал я. Спать буду… Утром поговорим.

– Утром у тебя один разговор – дай на опохмелку! – распрямляясь, воскликнула Василиса. – Все с себя пропил! Скоро с дома потащишь!

– Я сам заработал, сам и пропил, – начиная сердиться, отвечал муж. – Это ты меня довела! Всю жизнь на тебя пашу, не разгибаясь, и что? Что ты орешь? У меня от крика твоего в голове звенит!

– Пустая потому что! – не осталась в долгу Василиса. – Ведь все лучшие годы тебе отдала, свинье!

– Я тебя об этом не просил, – хладнокровно отвечал Антон. – Есть что поесть, жена?

Терпение Василисы лопнуло.

– Сейчас я тебя попотчую! Горяченьким! – закричала она и схватилась за ухват. Василиса была женщиной статной, и шансы Антона в предстоящей схватке были весьма сомнительные, учитывая опьянение.

– Я тебя научу уму-разуму! – закричал муж. Неожиданно быстро поднявшись, он ловко выхватил ухват из рук Василисы. Судя по всему, Антон был трезвее, чем казался. А как у всех калек, единственная рабочая рука у него была сильнее, чем даже у нормального мужчины. – Ишь, какая цаца! Много дури себе забрала в голову! Я сейчас ее-то повыбью!

– Тоша, перестань! – сквозь слезы и шум борьбы закричала Василиса. – Тоша! Тоша! Не надо!

Антон отбросил ухват, сел на стул и сам зарыдал. Вдруг он вскрикнул и схватился за голову.

– Вот это да, – сказал он, глядя на алтын в своей ладони. – Деньги с потолка падают, что ли?

Жена вырвала у него монету.

– Карина! – сообразила Василиса.

Она выскочила во двор, но было уже поздно.

Маленькая галочка в пустой высоте неба стремительно удалялась на север.

Василиса провела по двору привычным взглядом хозяйки. Исчез золотисто-огненный петух, да, пожалуй, в раздерганной поленнице около забора стало на пару чурок меньше.

Обычным подношением богам являлись горох или хлеб. Только Ящер требовал себе в дар жизни. Сестра ведьмы знала, что где-то на болоте есть капище бога Смерти, давно заброшенное. Петух и пара чурок столько не стоили, но видимо, меньше монеты у Карины в карманах не нашлось.

«Да помогут тебе боги, сестренка», – вытирая слезы, подумала Василиса.

Гёса проснулся первым. Он смотрел на спящую ведьму и думал о том, что в этой женщине – вся его жизнь. Черты лица Зарины заострились, рот был полуоткрыт. На бледном лице застыла какая-то безжизненная, смертельная усталость. Неожиданно экен испугался, что ведьма умерла, покинула его, пока он спал. Гёса знал, что это не так – если бы Зарина умерла, он сам, скорее всего, уже не проснулся бы, но все же приложил ухо к ее груди. Сердце билось медленно, ровно. Сердце экена же забилось гораздо быстрее, когда он вдохнул аромат кожи своей возлюбленной. Гёса распустил шнуровку на жилетке и от нетерпения чуть не оторвал пуговицы блузки. Грудь Зарины как раз помещалась в его руке. Он каждый раз восхищался тем, какие они у Зарины маленькие и упругие. Когда Гёса боролся с наверченным вокруг талии платком, он ощутил пальцы ведьмы у себя в волосах. Экен поцеловал ведьму в подвернувшийся пупок. Зарина застонала и закинула ногу ему на бедро. С широкой юбкой ведьмы у экена проблем не возникло.

А потом мерно покачивающаяся волшебная зыбь унесла их обоих туда, куда за людьми не могут последовать даже боги. Зарину всегда изумляла неистовость Гёсы, его страсть. Экен всегда желал ее так сильно, словно это был их первый раз.

Гёса знал, что Зарина теперь точно еще немного подремлет. Он укутал ее в плащ и, посвистывая, вышел из контины. Экен остановился перед жертвенником в форме восьмерки и заметил, что он расколот напополам. Только сейчас Гёса обратил внимание, что капище имеет ту же форму, и жертвенник стоит в месте пересечения большой и малой петель цифры. Слева и справа от экена в частоколе находились выходы из капища. За правым шумел мрачный ельник, за левым виднелось старое кострище. Именно там волхв Ящера постоянно поддерживал огонь, когда капище еще действовало. Гёса стал разглядывать идола. Он пытался определить, кто бы из всего обширного пантеона мандречен это мог быть.

Статуя дракона с человеческим телом, покрытым чешуей, по пояс сидела в трехгранной гранитной ступе. Экену случалось сталкиваться с драконами, и он понял, что и неизвестный скульптор видел огнедышащих ящеров вживую. Больше всего статуя напоминала гросайдеч, вставшую на задние лапы, только без крыльев. Идол был тускло-серого цвета, скорее всего, статую отлили из свинца. Локти огромных рук вольготно опирались на косо срезанные грани стелы, как на подлокотники. В правой руке статуя держала боевой тесак. На лезвии тесака был вытеснен краб-отшельник. Судя по изяществу оформления, тесак когда-то принадлежал сидху. У экена мурашки побежали по спине, когда он понял, как тесак попал в руки идола. И что навсегда помешало волхву исполнять свои обязанности по поддержанию священного огня.

Статуя отобрала оружие у кого-то в бою. У кого-то, кого не смог остановить волхв. Хотя, надо думать, волхв очень старался.

На шее идола висело ожерелье из черепов, сплетенных за волосы. Гёса обогнул жертвенник, подошел вплотную к идолу и чуть не въехал ногой в груду костей у подножия алой, с черными прожилками каменной ступы. Экен заметил надпись, но прочесть ее не смог – руны были слишком старыми. Впрочем, Гёса и так уже почти догадался, к кому в гости их занесла судьба. Экен приподнялся на цыпочки и смог рассмотреть самую нижнюю бусину чудовищного ожерелья в деталях. Коса, соединявшая черепа, была просунута в глаз и теперь свешивалась изо рта. Но это не помешало Гёсе увидеть, что зубы в черепе еще сохранились. Экен довольно усмехнулся.

Какой бог мандречен любит сидхов только мертвыми, он знал.

Гёса обошел контину и помочился на частокол.

Услышав характерный свист снижающейся метлы, экен изумился настолько, что чуть не забыл застегнуть штаны. Пока Гёса разбирался со своей одеждой, ведьма приземлилась. Судя по глухому удару, это была тяжелая посадка. Гёса выглянул из-за угла контины, но никого не увидел. Неожиданная гостья, очевидно, находилась за идолом Ящера. Наемник осторожно, пригибаясь, проскользнул вдоль стены контины, короткими перебежками добрался до разбитого жертвенника, и присел за ним на корточках. Мысли вихрем клубились в голове Гёсы. Предположение о погоне он отбросил сразу. Ведьма прилетела с юга, а не с запада. Да и в Куле сейчас было не до них. Экен услышал болезненный стон, переходящий в хрип. Ведьма вдобавок была ранена.

Отбросив осторожность, Гёса поднялся на ноги и обошел идола. Стела оказалась треугольной формы, как наконечник копья.

А напротив огромного острия на земле лежала Карина.

Магический ошейник сдавил горло ведьме, когда под ее ногами мелькнула длинная овальная прогалина. Это было все, что осталось от деревни Малые Пасеки, уничтоженной еще эльфийскими Чистильщиками. Карина стиснула зубы и пригнулась к метле. До капища оставалось совсем немного. Но с каждой минутой ведьме становилось все хуже. Она почти не могла дышать, и не могла втягивать из Воздуха Чи, необходимую для полета. У Карины закружилась голова, все в глазах стало расплываться. Если бы Карина не была пристегнута, она свалилась бы с метлы. Ведьма поймала попутный ветер и закоченела, вцепившись в метлу. Внутренний голос, который сначала предлагал вернуться ласковым шепотом, уже гудел подобно набату, раскалывая голову на части.

Карина увидела горящую в лучах заката огромную статую Ящера, и ошейник, душивший ведьму, исчез. Бог Нави пришел на помощь той, ради защиты которой он и был создан. Но силы ведьмы уже были на исходе. Она с большим трудом дотянула до капища. Руки почти не слушались Карину, и только чудом ведьма не разбилась при посадке. Карина завалила метлу набок и сама проехалась ногой по твердой глине. При этом она порвала плащ и протерла до основы штаны в двух местах. Карина лежала и думала о том, что в Горной Школе за такую посадку у нее просто отобрали бы метлу. Ведьма услышала чьи-то шаги. Карина очень удивилась, потом ее пробрала дрожь. Живые люди не посещали капище последние двенадцать лет, за это ведьма могла поручиться.

Карина отстегнулась от метлы, перекатилась на спину и выставила перед собой руки.

Увидев Гёсу, ведьма решила, что бредит.

– Карина? – с бесконечным изумлением спросил наемник. – Откуда ты здесь? Ты ранена?

– Нет, то есть да, – сказала ведьма. – Помоги мне.

Гёса дал ей руку и рывком поднял Карину на ноги. Вдруг экен нахмурился. Он заметил разноцветный магический кокон, опутывавший ведьму, ее искривленные, заблокированные каналы Чи.

– А что это за чары на тебе? – спросил Гёса. Наемник потемнел, как туча. – Их наложил на тебя сидх?

– Да, – сказала Карина. – А где Зарина?

Экен грязно выругался и сказал сквозь зубы:

– Здесь она, спит в храме… Знал бы, не стал покрывать сидха. Ни перед Владиславом, ни сейчас! Я могу тебе помочь?

Карина отрицательно покачала головой.

– Я за этим и прилетела сюда. Кроме Ящера, мне никто помочь не может. Здесь очень опасное место, и вы должны покинуть капище до заката, если хотите увидеть рассвет.

Гёса не стал спорить.

– Сейчас, разбужу Заринку, и мы улетим, – ответил экен.

Они обогнули стелу. Ведьма внимательно разглядывала ауру наемника.

– Ты весь завернут в Цин, как в плащ, – сказала она. – Что-то это мне напоминает… Какие чары ты наложил на себя?

– Я теперь Музыкант, – сказал Гёса. – Я им стал из-за того, что танцевал вместе с Лайто тогда, в замке Черного Пламени.

– Вот как, – сказала Карина задумчиво. – Что же, поздравляю. А как вы оказались здесь?

Заспанная Зарина вышла из контины прежде, чем Гёса успел ответить. Во сне ведьма согрелась и сняла форменную куртку, но прежде чем покинуть храм, накинула на плечи свой алый платок. Каждый Синергист получал любую информацию в тот же самый момент, что и другой, но все же нос экенки заострился от гнева, когда она увидела приворот в ауре Карины. На Зарине не было ничего, что могло бы напомнить летную форму, а попасть сюда из Кулы Синергисты могли только по воздуху. Карина нахмурилась. Увидев выражение лица старшей крыла, ведьма проснулась окончательно.

– Карина, слава Барраху, ты здесь! – воскликнула Зарина.– И не ругайся, мне некогда было переодеться, мы прямо из Имперской Канцелярии улетели…

Карина вздрогнула. Еще сегодня утром ведьма ничего не знала о своем небесном женихе. Но его земные последователи уже дышали Карине в затылок.

– Насколько я знаю, люди из Имперской Канцелярии сами не выходят. И уж тем более не вылетают на метлах, – переводя взгляд с одного на другого, сказала старшая крыла «Змей».

Лица Синергистов приобрели подозрительно невинное выражение.

– Ну, ты понимаешь, там как получилось, – начала рассказывать Зарина.

Гёса пошел в контину. Надо было забирать вещи и лететь. «Намаз надо бы еще сотворить», подумал экен. Но, скорее всего, сегодня ему не удалось бы помолиться, и это расстраивало Гёсу. Экен взял плащ и куртку ведьмы. Выйдя из храма, он озабоченно посмотрел на небо. Солнце уже цепляло краем макушки леса.

– Самое интересное, что этот борец за чистоту расы вовсе и не человек, а оборотень, – услышал Гёса и обрадовался. Зарина уже успела поведать почти все об их приключениях. – Татцель, судя по всему, еще очень молодой.

– Как все-таки мудры эльфы, – сказала Карина задумчиво. – Шенвэль догадался, что Крон – татцель, только из моего рассказа о нем. А мы всю войну прошли бок о бок с имперским магом, и даже никакой мысли не закралось, пока ты его настоящее лицо не увидела…

– Я там встретила Владислава, – сказала Зарина и отвела глаза. – Я не могла спасти его, Карина, прости нас.

Карина ощутила укол в сердце. Владислав, конечно, был слишком уж оборотист – достаточно было вспомнить рубиновые серьги из сокровищницы дракона, но в остальном выбранный от противного барон оказался одним из самых милых и порядочных людей, которых встречала в своей жизни ведьма. Карина с горечью подумала, что Владислав сделал для нее очень много хорошего, а она принесла ему смерть.

– На войне как войне, – сказала ведьма горько.

– Барон не доносил на вас с Шенвэлем, – продолжала Зарина. – Они его пытали, чтобы выяснить, где ты. Владислав просил передать тебе, что Искандер все знает, и чтобы вы бежали в Фейре как можно скорее.

– Я думаю, это дельный совет, – кивнула Карина. – Спасибо вам, ребята, вы мне очень помогли. Искандер сейчас будет немножко занят, но он все равно вернется к поискам меня. Все-таки зря вы разгрохали Кулу. Такой красивый город был!

– Мы же не знали, что так получится, – сказал Гёса. – Мы хотели только из Имперской Канцелярии вырваться.

Карина вздохнула.

– Как дети малые, честное слово. Ладно. Вы, должно быть, хотите есть и пить. Еды здесь нет, а в ельнике есть ручеек. Попейте и улетайте скорей, здесь очень опасно.

– А ты? – спросила Зарина.

Карина улыбнулась.

– За меня не бойся, – сказала она. – Мне надо поговорить с Ящером, но лучше сделать это без свидетелей.

– А ты не знаешь, случайно, что за богиня живет в этом храме? – спросила Зарина. – Такая, серебряная, с тремя масками…

– Это Могота, наша богиня Судьбы, – сказала Карина. – Она жена Ящера, вот их вместе и поставили.

Зарина всхлипнула.

– Что теперь будет с нашим крылом? – сказала экенка. – Ты в Фейре, Светлана замуж, я домой, да неизвестно, выживут ли девочки….

– Не дрейфь, подруга, – улыбнулась Карина. – Мы еще полетаем.

– Если будешь в Фейре, заезжай к нам, в М’Калию. Мы в Усть – Картане пока остановимся, – сказал Гёса.

– Хорошо, если оказия подвернется, я к вам обязательно загляну, – сказала Карина.

– Слушай, это священный лес, да? – спросил экен. – Тут Барраху молиться нельзя?

– Я думаю, что можно, – сказала Карина. – Только в капище нельзя возносить молитвы другим богам.

Ведьма обняла ведьму и Гёсу, расцеловала их. Экены пошли к выходу из капища, а Карина вернулась за идола, к своей метле. Пора было готовиться к ритуалу, а все необходимое для него – жертвенная птица и дрова для священного костра – находилось в корзине у ведьмы.

Стенки рва были обмазаны глиной, а плоское дно обуглено. В те времена, когда капище действовало, его отделяла от мира стена огня. Когда Гёса ступил на толстую каменную балку, перекинутую через ров, Зарина сказала:

– Ой, я в храме платок забыла. Ты иди, помолись пока, а я мигом.

– Давай быстрее, – сказал экен.

Зарина вернулась в капище. Экенка слышала, как Карина возится за идолом. Экенка прошмыгнула в храм. Зарина обнаружила платок в щели между нарами и стеной, когда уже решила, что улетит без него. Намотав платок на талию, ведьма направилась к выходу. Напротив статуи богини экенка остановилась. Зарина чувствовала, что Гёса сейчас молится, и ведьме впервые в жизни захотелось присоединиться к нему. Только обращаться она собиралась совсем к другому богу. Зарина опустилась на колени перед идолом.

– Не сердись на Гёсу за его необузданность, Могота, – тихо прошептала экенка. – Ты ведь и сама любила и знаешь мужчин. Прости нас, если мы своей любовью осквернили твой храм. Этого мы не хотели. Помоги Карине, освободи ее от приворота, который навел сидх. Очень прошу тебя, Могота! Карина мандреченка, ты ее богиня, ты должна помочь.

Зарина вспомнила, что мандреченским богам необходимо что-нибудь пожертвовать, чтобы они услышали просящего. По привычке ведьма коснулась левого плеча. Но куртку с драгоценными амулетами Гёса унес с собой. Экенка начала шарить по карманам юбки, но везде было пусто. Зарина в отчаянии стиснула концы отложного воротника. Круглая головка брошки приятно холодила ладонь. Ведьма отколола украшение, последний раз взглянула на брошь. Для Зарины эта простенькая брошь была дороже самого роскошного из ее талисманов. Ведьма заколебалась, представив, что скажет Гёса, но потом решительным жестом вложила украшение в кубок богини.

– Это все, что у меня есть, – дрожащими губами прошептала Зарина.

Ведьма поцеловала пальцы серебряных ног идола и поднялась с колен. Зарина торопливо выбежала из контины, вышла из капища и перебралась через ров. Экенка оказалась в мохнатом ельнике. Где-то рядом чуть слышно журчала вода. Ведьма заметила на ветке дерева неподалеку небольшую кружку, сплетенную из бересты. Гёсы нигде не было видно. Зарина вызвала метлу и уже расстегнула жилетку, но снять не успела. Она услышала шаги экена. Зарина быстро разложила воротник на обе стороны, надеясь, что теперь Гёса не заметит отсутствия броши. Экен обнял ее.

– Я сейчас переоденусь, и полетим дальше, – сказала ведьма. – Принеси мне пока попить.

Рука Гёсы поднялась к груди Зарины. Ведьма закусила губу. Экен взялся за расправленный на стороны воротник, приподнял ткань. Несколько секунд Гёса смотрел на пустое место, оставшееся от его подарка, а потом отошел от экенки.

– Гёса, прости меня! – закричала Зарина, поворачиваясь вслед за ним.

Экен, стоя спиной к ведьме, пожал плечами.

– Ты же сам куртку забрал, у меня ничего больше с собой не было! – в отчаянии воскликнула Зарина.

– Я сержусь не потому, что ты пожертвовала мою брошь той серебряной бабе, – сказал Гёса, не оборачиваясь. – Хотя приносить жертвы ложным богам совершенно бессмысленно, но что сделано, то сделано.

Он обернулся, и Зарина увидела, что лицо его не гневно, а скорее грустно.

– Мне обидно, что ты хотела это скрыть от меня, – сказал экен. – Зарина, Зарина… Ты ведь знаешь, что я чувствую все, что ты думаешь, и знаю все, что делаешь. Как и ты знаешь все обо мне. Но если ты не хотела такой близости, зачем ты давала эту клятву проклятую, а? Если тебе тяжело со мной, давай Разрыв тот скажем – и все, сможешь спокойно врать мне… А я буду верить!

Ведьма зарыдала.

– Но ведь та брошь была особенная! – воскликнула Зарина. – Твоя, от всего сердца!

Гёса понял, что ей самой очень жалко подарка, и обнял ведьму.

– Ну не плачь, не плачь, – сказал он, целуя подругу. – Подумаешь, побрякушка… Я тебе другую куплю. Лучше, красивее. С изумрудами…

– А тебе флейту купим хорошую, – сквозь слезы сказала Зарина. – Серебряную, как у Шенвэля…

Метла с двумя всадниками вскарабкалась в небо как раз в тот момент, когда погас последний луч солнца. Карина проводила друзей взглядом и стала раскладывать дрова на жертвеннике. Ведьму беспокоила трещина между каменными кругами. Двенадцать лет назад, когда они были в капище вместе с Кертель, в жертвенник ударила молния, и теперь Карина опасалась, что место связи с Подземным миром повреждено и там ее не услышат. Когда два маленьких шалашика были готовы, ведьма достала из корзины петуха. Карина завернула ему голову под крыло, и поэтому птица промолчала весь полет. Ведьма встала перед жертвенником лицом на запад, гортанно произнесла заклинание и отрубила голову птице. Она упала в щель между каменными кругами. Карина обошла жертвенник по периметру, старательно направляя струйку крови так, чтобы написать ею неразрывную восьмерку по краю жертвенника. Птица еще билась, и это было нелегкой задачей, но ведьма справилась. Затем Карина разрубила тушку пополам. Ведьма старалась разделить птицу как можно точнее. Карина положила половинки на заготовки для костров Моготе и Ящеру. Потом вернулась на восточную сторону жертвенника и встала ровно посередине. Карина вытянула руки вперед и призвала Чи Огня. Оба костра вспыхнули одновременно. Когда огонь съел все дары, небо уже окончательно потемнело. Крупные звезды смотрели с него подобно тысячам любопытных глаз. Карина раздробила и размельчила прогоревшие угли, защищая руки от ожогов полем из Чи Воды. Затем намазала оба жертвенника пеплом, взяла кинжал и вывела на сером поле необходимые руны. Вязь заклинания охватывала всю восьмерку жертвенника. Затем в центр большого круга вписывалось обращение к Ящеру. В малом Карина разместила прошение к Моготе. Закончив, ведьма воткнула кинжал в щель между жертвенниками, соединив их в один. Карина последний раз оглядела жертвенники, проверила точность рун в свете взошедшей луны. Хоть от полного круга осталась всего лишь щербатая, как полгроша, половинка, света она давала достаточно.