Текст книги "Директория «Мусорщик». Часть 1. Карантин"
Автор книги: Мария Махоша
Жанр: Социальная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
– Жёлтый – антисептик, белая – вода. НЕ перепутай.
– А антисептик зачем?
– Руки обработать, рану обработать сразу, если поранишься нечаянно. В кармане надо носить не булку, а антисептик. Вы вообще помните инструктаж первый? Хоть слово?
– Нет.
Спорить с ней не было сил. Я сгребла все пять жёлтых и рассовала по карманам. Она тут же заполнила бутылочками освободившиеся места. Голова кружилась, я с трудом добралась до кровати и свернулась калачиком, поджав ноги. Мир летел перед моими глазами.
– Вы всё поняли? Тогда распишитесь, – она подсунула мне планшет и стилус, – полностью фамилия, имя и отчество. Да что ж вы такая хиленькая, деточка, как вы у нас работать-то будете! Кто только таким, как вы, разрешение даёт на работу! Отправить вас надо на большую землю.
– Надо, но я отбываю, – выдавила я с трудом.
– Ох!
Второй в красном подал голос и оказался мужчиной:
– Набирай трёшку, так её нельзя оставлять.
– Да вижу я. Я всё по инструкции, ни на шаг ведь не отступила, – оправдывалась перед ним женщина плаксивым голосом. Видимо, из-за меня у неё будут неприятности.
– Нет, смотри, у неё нет зелёной метки, значит, не было инструктажа. То есть ей нужно было первичный сделать, а ты с ней, как со злонамеренным нарушителем, визуализациями!
– Ох! Так откуда ж я знаю, что такие бывают?
– А должна знать, мать! Их если по одному привозят, то без инструктажа. Ждут, пока соберётся народу хоть 10 человек, бюджет экономят. Она, выходит, случайно, по незнанию.
– Да как же так можно. Она, бедняжка, не знала даже, где здесь вода, – женщина звучала очень расстроенно.
– Финансирование не подразумевает персонального куратора.
– Ну так программное бы сделали хоть! Смотри, у неё уже три раза врачи, спасатели, мы. Сэкономили, мать их…
К их ругани примешался голос моей любимой врачихи с детским чемоданчиком. Сейчас уколет, и всё это пройдёт.
Глава 7
Сколько я уже здесь? Была ли я когда-нибудь где-то ещё? На часах пять, во рту снова сладковатый привкус от лекарств. Я проспала вчера и проснулась раньше, чем сегодня? Тело тяжёлое, хотя я явно похудела за эти дни. Что-то вчера было очень хорошее, так мне кажется спросонок. Слова женщины в красном про то, что я слишком слабенькая для этого места, и про то, что я не злонамеренная, звучат многообещающе.
Спать в одежде неприятно. Поспешила стянуть с себя вчерашние джинсы и майку, достала воды из щитка на стене. Двигаться ещё не было сил, тело не проснулось. Вернула его в кровать, закрыла глаза – сна не было. Нет. Лежать так просто и ничего не делать совсем не хочется. Всё-таки у меня не комната – у меня камера. От кровати до стола с компьютером один шаг. Хоромы. Интересно, это уже самое дно, можно от него отталкиваться? «В любой, самой сложной и безвыходной ситуации нужно найти доступные тебе позитивные изменения и двигаться в их направлении». Сегодня я могу пройти правила цензуры и тогда поговорю с мамой. Мне вернут телефон, а в нём друзья, братья, Джекки и Мур, картинки, музыка, моя музыка, без которой мир не звучит. Мне вернут мою жизнь! Предвкушение хорошего повлекло меня за собой, я перелезла с кровати за стол и принялась за учёбу.
Правила взаимодействия с миром за стеной гласили: «Резервация является зоной с особыми условиями существования и обитания, правила которой направлены на сохранение уникальной эко– и правовой систем, инфраструктуры и научной базы, что обуславливает представленные ниже нормы и ограничения.
Запрещено в любом виде описывать, фиксировать на фото, видео, multi-dimensional-носителях данные:
• о местоположении, архитектуре, ландшафте, природе, флоре и фауне, географических и погодных условиях;
• быте, правилах и нормах поведения, использования информации, мероприятиях;
• учреждениях, зданиях и сооружениях, адресах и геопозициях;
• экономике, предприятиях, станках и оборудовании, технологических процессах;
• медицине, медицинском обслуживании, медицинском оборудовании;
• транспорте, транспортных средствах и линиях;
• дизайнерских решениях, искусстве, питании, спорте;
• политике, особенностях уголовного, трудового, экологического, межполового права.
Запрещено использовать название и символы резервации для создания брендов, групп, никнеймов, псевдонимов.
Запрещены любые оценочные сужения в отношении резервации в целом и её деталях в частности. В том числе запрещено передавать за пределы резервации собственные интерпретации восприятия окружающей действительности, делать фото и селфи на фоне любых объектов внутри резервации, передавать звуки, запахи, реакции вашего организма, температурные режимы, кинестетические ощущения.
Для создания селфи, видеочатов, чатов используйте спецфунции монохромного фона, доступные в большинстве помещений.
Все виды внешних коммуникаций происходят с задержкой, так как любая передаваемая за пределы резервации информация подлежит двойному фильтру контроля: робот-контроль и персонализированный человеческий контроль.
Можно общаться в разрешённых соцсетях и мессенджерах на любые общие темы, не соотнося их с ситуацией в резервации, не проводя аналогий. Входящая информация поступает в соответствии с правилами мирового сообщества без ограничений, в том числе в multiD-формате. Создание multi-dimensional-чатов и записей запрещено. Только фото и плоское видеоизображение».
***
Мне оставалось совсем немного, когда программа прервала обучение принудительной блокировкой с сообщением о том, что я давно не принимала пищу и должна позавтракать для продолжения обучения. Заботливые какие.
***
В столовой народу было полно, столы сдвинули в длинные ряды, и теперь это место стало похоже на старые фильмы про тюрьму.
– Ты пропала, – улыбнулся Женя, подсаживаясь напротив меня.
У него оказался совершенно прямой нос и розовые щёки. Я представляла его красивее, а в нём было что-то аристократическое, отталкивающее и холодное.
– Новая партия приехала.
– Привезли, ты хочешь сказать.
– Ну или так. Разве это важно?
Странный он всё же человек. Конечно, важно! В большущей столовой три женщины: я, странная взрослая тетка в дальнем углу за столиком, одетая как мужик, и девочка новенькая на раздаче. Полно странных мужиков. Все эти люди бросили экологические бутылки в лесу?
– Слушай, а ты знаешь, за что обычно сюда попадают?
– Мусорят. Чаще всего заводят персональные кучи дома, ленятся разбирать мусор или нанимать разборщиков – самое страшное преступление. Большинство здесь из-за него. Ты куда вчера пропала-то? – не унимался Женя, и мне было приятно, что ему не всё равно.
– Создала у себя в номере персональную несортированную мусорную кучу.
– Да ладно!
– Булку с завтрака притащила в номер, меня за это подвергли внушениям методом визуализации, а потом поняли, что я не злонамеренная и у меня инструктажа не было вообще, и позвали врача, лечить.
– Класс. Визуализации сильные были?
– Мне хватило. Крысы утащили шпица и кота.
– А, ну эти есть в курсе, их можно посмотреть в дополнительных видео. Там ещё про детей, которых крысы утаcкивали, страшнее.
Он говорил и с удовольствием уплетал булку с корицей, а мне снова расхотелось есть.
– Мне бы с цензурой разобраться, без допвозможностей и страшилок. С утра с ней вожусь, чтобы телефон отдали. Ты говорил, там 100 процентов должно быть правильных ответов? Из того, что я поняла, тут всё нельзя. Отвечаю на всё «нельзя» и прохожу.
– Ну примерно так. Если вопрос про входящую информацию, то можно всё что угодно. Если про исходящую – нельзя.
– Ну тест я пройду как-то, а общаться как потом? Сидеть и слушать, что говорят, молча?
– Примерно так. Ты не парься вообще на эту тему. Всё лишнее заблокировано накрепко. Мультичат исходящий невозможен, не запустится. Видео и селфи работают только с режимом монохромного заднего плана. Любое слово неправильное сотрут. Это тут как раз проще простого.
– Ладно, пойду доучиваться уже, – заторопилась я. Сегодня что-то не заладилась радость общения с Женей.
– Э, куда, у тебя же инструктаж сейчас. После завтрака для всех вновь прибывших куратор с инструкцией, а потом ответы на общие вопросы.
– Спасибо, что сказал, а то я бы и не пошла. Не знала.
– Я тебе вчера говорил.
Мне не понравился этот его упрёк, как будто я его жена и мы живём вместе полжизни. Смолчала и ушла. До мероприятия четверть часа – время сделать причёску и надеть красивый цветастый намордник.
Глава 8
– Здравствуйте. А мне говорили, что в этой группе только отбывающие, добровольцев нет. Выходит, соврали!
– Доброе утро. Я отбывающая. – Мужчина в жёлтой куртке поверх клетчатой рубахи заговорил со мной, как только я перешагнула через порог конференц-зала, даже оглядеться не успела. – Вы, наверное, из страны с ярко выраженными гендерными различиями?
– Как вы догадались? – удивился он.
– Там, где я живу, за такой неприкрытый «кадрёж» можно в полицию загреметь.
Он совсем не обиделся, улыбнулся глазами.
– Вот я всегда удивляюсь «честным» странам. Неужели женщинам у вас не надоедает эта тоскливая правда про сексуальность для полового размножения? У нас всё завуалировано, иносказательно, издалека, а у вас женщине и комплимент сделать нельзя. У нас игра – у вас физиология, и тоска от этого зелёная. К счастью, здесь действуют «курортные» правила, а значит, мы просто принимаем друг друга такими, какие есть. Я Андрей, и я мужчина, будем знакомы.
– Я Ирина, женщина.
– И с полом вам теперь особо повезло. Женщины тут в большом дефиците, так что советую на время отойти от правил бесполой жизни, натянуть обтягивающий топ и удариться в любовь, пока вас из вашей занудной страны отпустили!
– Да, в такой вони женщинам сложно выжить, поэтому дефицит, – согласилась я.
Мне было очень сложно ему отвечать и поддерживать вообще эту тему. Там, где я выросла, принято воспринимать пол как приложение к сути человека. То есть сам человек – главное, его пол – второстепенное. Майки в обтяг и прочая «гендерная хрень» не про мою страну – у нас страна полного гендерного равенства, страна «без юбок». Половая принадлежность у нас – для медучреждений и санузлов, где анатомия важна, в остальном все равны. К такому нахальному заигрыванию мы не привыкли, мне хотелось от него как-то спастись, и я усиленно прятала глаза, разглядывая устройство зала, и даже пошла вперёд, в надежде его потерять.
Помещение было похоже на старую католическую церковь, с рядами храмовых скамеек. На передних я с удивлением обнаружила даже специальные подставки-генуфлектории для коленопреклонения. Андрей упрямо двигался за мной, отбивая шаги жёсткими каблуками своих остроносых ботинок. Какой настырный!
– Вы не будете против, если я стану сопровождать вас на этом мероприятии? – Он не стал дожидаться моего отрицательного ответа и быстро продолжил: – Я, например, знаю, для чего здесь эти скамьи. Рассказать?
Любопытство сильнее морали, я кивнула. Он принял вид победителя и зазвучал как солист духового оркестра:
– Понимаете, Ирэн, в этом месте встречаются люди со всей планеты. Каких гендерных правил придерживаться, какой ориентации, каких политических убеждений, правил обращения химических веществ, разрешений генной инженерии, возрастных модификаций, отношения к деторождению, телепатии, религии – всё это мы можем для себя выбирать вместе со страной проживания. А вот экологические правила для всех общие, они объединяют нас, как и правила уголовного законодательства.
Если бы я знала, что он примется вещать таким менторским тоном, словно он смотрит на меня, серую, с небес, усмирила бы своё любопытство. Как же бедные женщины выживают в гендерных странах? Наверное, по привычке или по незнанию лучшего. Я представила на его месте огромного индюка – жёлтая куртка и яркая рубаха очень тому способствовали. Он, увидев заинтересованность на моём лице, продолжал с удовольствием:
– Место это – одно из лучших, с моей точки зрения, на Земле. Здесь очень трепетно относятся к каждому убеждению, каждой стране, каждому правилу этого мира, и помещение, в котором мы с вами находимся, тому прямое свидетельство. Многофункциональное, оно с помощью видеоэффектов легко превращается в католический, православный храм, мечеть, храмовые сооружения Востока или африканских племен. Если бы кто-то из вновь прибывших, придерживаясь религиозных устоев, решил помолиться, ему достаточно было бы обратиться к администрации – и пожалуйста, место для духовного очищения готово!
Вот как так можно! Только что он со мной грубо кадрился, а теперь вещает о духовном очищении как истинный пророк! Я о таких мужчинах читала только в старых романах, и вот он рядом со мной, настоящий. Осталось спросить его, как он попал сюда, такой заумный, но мероприятие уже начиналось, и я быстро прошмыгнула на задние ряды, оставив Андрея впереди. Он несильно расстроился, развалился на первом ряду, положил ступню на колено по-ковбойски, очень смешно.
Сзади мне удобно было наблюдать за всеми присутствующими. В основном мужчины, расслабленные, одетые в спортивные костюмы или комбинезоны, – с них можно было писать образ человека, хранящего мусор дома, если бы я была художником, как Женя, конечно – серые, одинаковые, никакущие. Одна женщина, которую я видела раньше в столовой. Сильно в возрасте, наверное, но пользовалась она огромной популярностью: вокруг неё плотным кольцом уселись мужики, и среди них, кстати, мой молчаливый попутчик Антуан. Одета она была удивительно – в клетчатом платье и блестящих чёрных туфлях с золотой пряжкой, среди нас всех костюмно-комбинезоновых, как апельсин в куче огурцов. Интересно, она почему здесь?
– Давайте уже начинать. Время. Раз, раз, раз, слышно меня?
Молодцеватый шустрый ведущий проверил микрофон, намекнув на тишину. Его послушались все, кроме группки ухаживающих за дамой в платье. Они, похоже, уже не видели и не слышали ничего и никого, кроме самки рядом.
– Граждане и гражданки, пожалуйста, прервитесь на полчасика. Впереди у вас минимум 21 день карантина, успеете ещё наболтаться вдоволь, и не только. Я же к вам всего на полчаса в неделю, а я для вас палочка-выручалочка в этом прекрасном, но непонятном вам пока мире. Спасибо.
Зал притих. Акустика была отвратительной: от церкви тут только скамьи, потолки низкие. Хоть всё это и напоминало мне плохой фильм, но с него не уйдёшь, придётся напрячься и потерпеть.
– Я ваш человеческий куратор на время нахождения здесь, в карантине вновь прибывших, зовут меня СуперМарио, мой внутренний номер 2222. Моя цель – чтобы все вы как можно скорее прошли карантин и приступили к работе, поэтому я сделаю всё, чтобы вам в этом помочь, уж поверьте – моё имя не зря произносят с приставкой «супер»! Сегодня наша первая встреча, всего у нас с вами их должно быть четыре: вводная инструкция (сегодня), две поддерживающие с разбором вопросов по обучению каждую неделю и завершающая, выпускная. Мне сказали, что здесь только отбывающие и хитрые будущие поселенцы, прибывшие за счёт государства? Ага. Тогда, чтобы у нас с вами всё было хорошо, напоминаю: ваше обучение и пребывание здесь не идёт в зачёт ваших дней наказания. То есть отрабатывать вы начнёте тогда, когда в вашем табеле поставят первый полноценный трудодень. А это значит – хорошо отучиться тут, получить теоретический диплом, сдать практику на месте и только потом стартует ваше «отбытие», и если вы будете очень хороши, то приступите к отработке через месяц. Всем теперь понятно, почему здесь такие неудобные комнаты, подача воды с огромными промежутками и невкусная еда?
Зал зашумел, ведущий порадовался собственной шутке больше слушателей, но это его нисколько не смутило, и он продолжил тоном мотивационного спикера:
– Что ждёт вас здесь. Компьютерная программа обучения, очень простая: тема – тест – свободен. Программа обязательных прививок. У нас так: прививайся, если хочешь быть здоров, а если не хочешь – всё равно прививайся, потому что положено. И третье – обучение по профессии, которую, кстати, здесь можно выбрать. Всё для вас, уважаемые! Вопросы потом, – остановил он взметнувших вверх руки, – поверьте, большинство из них отпадут, когда я закончу. Теперь немного о бытовой части вашего здесь пребывания…
И он рассказал про воду, еду, щиток в номере, про врачей и повязки, про вентиляцию, которую нельзя затыкать, про цензурирование, которое как только сдашь – отдадут телефон.
Чем дольше я его слушала, тем больше пузырилась во мне злоба. Как будто кто-то специально поиздевался надо мной, не рассказав вначале об этих простых правилах. Из нового был разве что запущенный по проводам вдоль прогулочного моста ток, который «не от отбывающих, а от чаек». Чаек тут называют летающими свиньями, и некоторые их, оказывается, умудряются приручать, и такие домашние животные не запрещены в резервации, но вот нам здесь запрещены любые.
Ещё из нового ночные сияния, которые можно наблюдать над горой из-за химических реакций, цветовые табло уведомления об уровне опасности: зелёный, жёлтый, красный. Вот тут мне стало по-настоящему обидно, потому что я не знала о том, что, если красный, надо искать ближайший противогаз, натягивать на себя и молиться о выживании.
Но я даже обидеться на этот факт как следует не успела, потому что тут началось нечто, как бывает в скоростных поездах и самолётах. На сцену вышли девушка и юноша, совершенно гендерные, похожие на танцоров в обтягивающей форме экослужбы, и начали демонстрировать действия при различных цветовых сигналах. Когда загорелся жёлтый, они нашли место, отмеченное специальным значком, где есть противогазы, открыли ящик, убедились в их наличии, проверили, что окна и двери герметично закрыты, и уселись мило болтать. Я вспомнила про вонючий туман за окном – тогда наверняка был жёлтый уровень. Сигнал с жёлтого сменился на зелёный, парочка тут же сменила повязки и принялась зачем-то делать зарядку. Ведущий пояснил, что после застоя крови из-за ограничения двигательной активности на жёлтом уровне надо дать телу надышаться, и если рядом нет специализированного герметичного тренажёрного зала с высоким уровнем содержания кислорода, где можно подвигаться без маски, то стоит подвигаться хотя бы в маске. И нет, у нас нет такого зала, он будет нам доступен, только когда мы приступим к работе.
И тут загорелось красное табло. Не просто загорелось, но ещё и заорало жутким воем, от которого мурашки побежали по телу – такой гудок не пропустишь и не проспишь, он залезет в любые наушники и, наверное, способен даже мёртвых пробуждать. Ведущий резко выкрикнул «Не дышать!», красавцы метнулись к ящику с противогазами, натянули их и уселись на полу, прижав колени к груди. Ведущий комментировал действо:
– Главное – замереть, не двигаться, чтобы не провоцировать дыхательную активность. Противогаза в таком режиме может хватить до суток, в зависимости от ядовитого вещества, от которого защищаетесь. Помните: встроенные чипы сигнализируют о вашем местоположении, где бы вы ни находились. Просто замрите и ждите подмогу, и она обязательно придёт.
Какие страшные он сказал слова. Как человек может замереть и просто ждать, что через сутки его кто-то спасёт? Нет… я бы набрала противогазов с собой десяток и сама пошла искать помощи.
– А для тех, кто сейчас думает, как пойдёт бродить в поисках спасения, сообщаю: ваше местонахождение будет считано на момент объявления чрезвычайной ситуации и внесено в график эвакуации, так что уйдёте – пеняйте на себя.
Мне стало ещё страшнее. Но табло неожиданно загорелось зелёным. Парочка поднялась, обнялась прямо в противогазах и хором сказала: «Мы пойдём примем душ и скоро вернёмся». Зал зааплодировал, а они выскочили и снова принялись заниматься зарядкой под всеобщее одобрение. Шоу продолжалось.
Дальше нам показали, как она порезала руку, достала жёлтый антисептик, залила и тут же позвонила в скорую. Как она нашла его лежащим в коридоре и тут же вызвала трёшку, не касаясь его и не пытаясь помочь, стояла и ждала в углу приезда врачей. Невинные лёгкие сценки, которые совершенно не заходили после перенесённого ужаса красного сигнала.
Наконец дотянули до вопросов.
– Были ли уже в резервации ситуации с красным уровнем опасности? – задал мой вопрос мужчина со второго ряда.
– Были, мы сделали из них соответствующие выводы, и все меры, о которых вам сегодня рассказали, разработаны на основе прошлых ошибок для вашего спасения.
Эх, если бы я спрашивала, то обязательно бы уточнила, сколько людей погибло, сколько спасли, а этот – тюфяк какой-то, только вопрос испортил!
– Ну что ж, с основными темами мы сегодня разобрались, и прежде чем вы подпишете подтверждение прохождения инструкции, я предоставляю слово почётному профессору Академии Наук ОН, главному эксперту университета резервации по исторической справедливости, человеку, который знает об этом месте больше, чем все его жители вместе взятые, доктору Андре Симону! – провозгласил наш куратор.
С первого ряда поднялся неспешно мужчина в жёлтой куртке и смешных ботинках и менторским тоном провозгласил:
– Добро пожаловать в место, которое я не без оснований считаю одним из лучших на Земле. Здесь очень трепетно относятся к каждому убеждению, каждой стране, каждому правилу этого мира, и помещение, в котором мы с вами находимся, тому прямое свидетельство. Многофункциональное, оно с помощью видеоэффектов легко превращается в католический, православный храм, мечеть, храмовые сооружения Востока или африканских племён. Если кто из вас придерживается религиозных устоев, для превращения этого зала в вашу церковь вам достаточно обратиться к администрации и согласовать время…
Я сорвалась – слёзы хлынули ручьём на красивый, с цветочным принтом намордник.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
