Текст книги "Директория «Мусорщик». Книга 1. Ра"

Глава 3

До карантина долго идти не пришлось: меня разместили на верхнем этаже этого же здания, в комнате, похожей на номер студенческого общежития, со всеми удобствами, рабочим столом и компьютером. Этаж, состоявший из одного длиннющего коридора с ровным рядом дверей и огромными окнами с торцов, был полностью в моём распоряжении. Было тихо, словно во всём здании я совсем одна.

На кровати лежал плотно упакованный пакет с гигиеническими принадлежностями, кремами, антисептиками. По запаху это больше напоминало жидкость для мытья унитаза, чем крем для лица. Разбудила компьютер. Он оказался заранее под меня настроен, и на рабочем столе сразу же появилось описание веб-обучений и экзаменов без определения времени и сроков на сдачу. На столе стояла телефонная трубка из древних времён, рядом с ней – список внутренних телефонов «для консультаций по вопросам обучения, питания, медицинского обслуживания, цензуры».

Набрать или ещё потерпеть? Не смогла больше держаться, набрала 003.

– Здравствуйте. Очень болит голова и мутит. Запах невыносимо противный! – пожаловалась я.

– Здравствуйте, вы не беременны? – спросил строгий женский голос.

– Точно нет! – уверила я.

– Тогда это с непривычки, сейчас принесём вам лекарство.

Входная дверь на этаж громко запищала и лязгнула при открытии всего через несколько минут. Ко мне без стука вошла милая молодая девушка-врач, чистенькая, маленькая, с небольшим чемоданчиком, похожим на детский набор «Буду доктором», из которого она достала планшет и необходимые приборы. Пока браслеты и датчики измеряли в моём организме всё, что можно измерить, она изучала данные и скоро знала меня лучше, чем я сама.

– Ничего страшного, акклиматизация, – успокоила врач.

– Разве эта вонь безвредна для людей? – спросила я, без удовольствия наблюдая, как она набирает лекарство в шприц.

– Почти. Метан летит вверх, если его не удерживать, и он не пахнет. Запах есть у сероводорода и органики. К этому привыкаешь. Через полгодика вы перестанете его чувствовать. Вообще, у нас есть правило носить аромамаску, но не все его соблюдают, – объяснила она.

– А как же дети? Их ведь не заставишь маску носить? – поинтересовалась я.

– Детей тут нет, и беременных нет. Здесь разрешено находиться только лицам старше двадцати пяти лет, совершеннолетним.

– То есть всё-таки вредно? – спросила я.

– Для детей – да, для вас, если будете в маске, даже полезно! Вы же руки в рот не тянете? – уверила врач.

– Это чем же полезно?

– Физическим трудом и просветлённой миссией во благо человечества.

Я пригляделась к ней: она не шутила, совсем. Девушка-врач действительно считала, что такая просветлённая миссия полезна для человека!

– Вас сюда за что сослали? – спросила я.

– Меня не ссылали. Отца давным-давно отправили сюда за то, что мусорил. Он, когда вернулся обратно к нам, недолго пробыл за стеной. Всё говорил, что свободы ему не хватает, а потом уехал уже добровольно сюда, навещал нас всё реже, – ответила она. – Мама пробовала поехать за ним, но не могла тут и недели – запах и прочее… И без нас с сестрой ей было плохо. Папа, он из радикальных, с ним непросто.

– Радикальных? Это каких? – не поняла я.

– Поучитесь и поймёте, как тут всё устроено. Там, на горе, радикальные живут как в древние века: нечистоты выплёскивают в канавы вдоль улиц, мусорят…

– Зачем?

– Им так нравится. Они считают, что это свобода, что это естественно и помогает человеку проявляться в его истинной природе и быть здоровым. Они таким образом показывают, что люди превращаются в «чистоплюев», которые погибнут при первой неприятности, когда природа возьмёт своё и больше не будет стерильных условий и бесконечной лекарственной подпитки. А ещё они считают, что нечистоты – очень сильная жижа, и её наличие рядом придаёт человеку могущества, – рассказывала она с явным удовольствием.

– Бред какой. Может быть, они и не моются?

– Нет, радикальные моются. Не моются «грязеверы», и бомжи могут не мыться, но они изолированы ещё выше, почти на самой вершине горы, – рассказывала врач, а я не верила своим ушам.

– Ничего себе. В резервации есть ещё одна резервация? – удивилась я.

– Да, бомжи отделены, потому что опасны, несут на себе много инфекций, насекомых. Это самое крайнее проявление отрицания цивилизации, – подтвердила врач.

– Зачем, зачем, зачем? – воскликнула я возмущённо.

– Я думаю, это психическое расстройство, но считается, что они имеют право быть собой. Здесь это право реализовано в полной мере, и они на особом положении. Мы их не трогаем, следим только, чтобы не рожали детей. Хотя я бы, честно, их отмыла и вылечила, но это моё личное мнение. Действуем мы все в рамках установленных правил, что бы себе ни думали, – ответила она.

– Совсем не понимаю, как можно добровольно на такое идти? Я бы сама в эту вонь не поехала! – призналась я.

– Я сюда приехала совершенно добровольно, – немного обиженно ответила девушка-врач. – Вообще-то укол был с успокоительным, вы уже не должны так остро реагировать.

– Ага! На то, что люди живут в грязи и не моются, я буду остро реагировать, даже если вы мне вколете целую обойму ампул! Наверное, добровольцам за нахождение в этом месте платят кучу денег? – предположила я.

– Нет, нет и ещё раз нет. Ставки тут и правда чуть больше, чем за стеной, но в этой директории идут уникальные разработки, и есть такие болезни, которых нигде в другом мире попросту не найдёшь. Например, здесь сохранился акародерматит, слышали о таком? – объяснила она.

– Нет.

– Чесотка, клещи такие крохотные, которые под кожей живут и ходы там роют, – рассказывала она, словно о чём-то прекрасном.

– Под кожей у живого человека? – я поморщилась от отвращения.

– Да, и я могу лечить таких больных, – и, увидев, что я не разделяю её восторгов по части чесотки, добавила: – Или уникальные эксперименты с крысами, тоже безумно интересные.

– Хорошо, что ваше успокоительное действует. Крысы, чесотка, вонь, тошнота – прекрасное начало, не так ли? – сказала я заплетающимся языком.

– Вы довольно нежны для этого места, – смутилась она своей беззастенчивой медицинской прямоте. – Я пойду, а вы маску носите первое время, пока к запаху не привыкнете, она дезодорирующая. С ней хоть немного полегче будет.

– И очищающая? – комната перед глазами плыла, краски становились теплее, стулья превращались в пуфы, а карандашница на столе – в вазу с цветами.

– Можно и так сказать, наверное. От запахов же очищает, – продолжила она уже стоя в дверях. – Обед вы уже пропустили. На ужин приходите в столовую, она на этаже. Если сможете, конечно…

– Вряд ли, – это было всё, что мне удалось выдавить из себя в ответ, или мне это лишь приснилось.

Глава 4

У меня бывает так, что я просыпаюсь и, ещё не открыв глаза, вспоминаю, что в жизни моей происходит что-то отвратительное. Так было, когда бабушка умерла; после выпускного в школе, когда детство закончилось; после суда. Вот и сейчас я проснулась с ощущением чего-то пакостного, вторгшегося в мою жизнь. Струна напряжения, натянутая внутри, болела и мешала дышать. Маска раздражала: кожа устала от её прикосновений, саднила. Резко сдёрнула её. Меня обдало смесью запахов гнили и плесени. Я поскорее вернула защиту назад, с трудом поборов приступ дурноты. Как же выживать в этой вони? За окном было темно. Привычно попробовала нащупать телефон, чтобы посмотреть время – не нашла. Вспомнила, что его забрали. Сказала: «Свет», но свет не зажёгся. Повторила более отчётливо – темно. Пришлось ощупывать холодную стену в поисках выключателя. Опять не нашла. Босыми ногами пошлёпала по холодному полу к окну, раздвинула шторы, и стало немного светлей. Уличные фонари тускло светили в густом тумане. Разглядела контуры двери. Рядом с ней нащупать выключатель было несложно. Яркий свет резанул по глазам. Оказалось, что рядом с кроватью выключателя не было вовсе. Ночник воткнут в розетку, но, видимо, не работает.

Ещё и это. Я находилась в какой-то непроглядной зловонной дыре с какими-то странными людьми, без телефона, без возможности общения с внешним миром, без друзей, без близких и без света. К тому же откуда-то тянуло постоянным сквозняком, хотя форточки все были закрыты. Затрясло, забралась под одеяло, прижалась к стене, подсунув подушку под спину. Свет оставила включённым; в стене что-то еле слышно подвывало, как в фильме о привидениях. Несколько раз проваливалась в забытьё, но спать не могла. Образы путались в больной голове, картины с текущими по горам мусора нечистотами заставляли вздрагивать и просыпаться. Вот так, наверное, понемногу и теряют рассудок в этой мусорной стране, и уходят потом в гору, и перестают мыться. Нет, я не сдамся без боя, буду сопротивляться этой ловушке, буду мыться, всё время мыться, буду чистой. И я пыталась мыться во сне, но из душа и крана постоянно лились нечистоты. Снова вздрогнула от отчаяния и проснулась. Светало. На часах было 6:03. Завтрак по расписанию в 7:30. Буду собираться.

Открыв душ, долго приглядывалась к воде, чистая ли, нюхала её, и вдруг она закончилась. Попробовала включить ещё раз – вода текла всего минуту! С краном повторилась та же история. Рядом с зеркалом увидела надпись: «Чистая вода – наша наивысшая ценность! Экономьте и берегите воду! Время разового пролива воды – 1 минута, далее 5 минут простоя. Успейте набрать ёмкость для дальнейших процедур».

Рядом с раковиной стоял синий пластиковый кувшин с длинным носиком. «Да что ж у вас всё не как у людей!» – подумала я в отчаянии. Напор был настолько слабый, что минуты хватило ровно на то, чтобы набрать кувшин и уже с его помощью почистить зубы. Минуты хватило на то, чтобы намочить меня под душем, кувшина – чтобы потом немного поплескать на себя тёплой воды, пока я мёрзла в перерывах между её подачами, и главная неприятность: минуты не хватило, чтобы смыть пену. И следующие пять минут ожидания я клацала зубами. Но тут догадалась, что можно доливать кувшин из-под крана, пока я в душе. И ещё я заткнула полотенцем решётку вентиляции, чтобы не так сильно дуло. Стало немного теплее.

После водных процедур я была злая, продрогшая и чесалась, то ли потому, что казалось, будто пена успела ко мне присохнуть, то ли она и правда успела присохнуть. Прескверное настроение усиливалось покрытой мыльными разводами душевой, промокшими тапками, влажным полотенцем, характерным едким запахом антисептика и отсутствием перспективы всё это хоть как-то улучшить. Что, если сказаться больной, немощной, сумасшедшей, наконец – отпустят домой? В таком месте человеку нельзя находиться! Вот если бы эта судья знала, куда она меня отправила за одну экологически чистую бутылку! Это слишком жестоко! Так можно за убийство наказывать или за что-то ещё очень тяжёлое, а за одну экобутылку – нет!

Я рыдала. Когда пришла пора идти завтракать, на зарёванном лице красовался распухший нос, глаза покраснели, веки отекли. Наложила на лицо маску робот-косметолог, и она выдала вердикт, что для приведения этого лица в порядок потребуется три часа. Ну и пусть остаётся, как есть – может быть, у меня вообще аллергия такая или я урод по жизни! Кому какое дело!

* * *

– Ой, деточка, какая у вас реакция жуткая! Врачу покажитесь сегодня непременно, чтобы вам лекарство дали, бедняжка, – причитала, глядя на мою зарёванную физиономию, дама с раздачи горячего.

Шведский стол не ломился от разнообразия: безвкусные фрукты, овощи, круассаны, кофе. Запах, похожий на кофейный, напомнил о доме, но это не был кофе – скорее жалкое подобие в виде коричневой жижи, дешёвый синтетический заменитель. Как же хочется домой! В зале были только я и молчаливый Антуан.

– Мы тут одни, больше нет никого? – поинтересовалась я у словоохотливой раздатчицы.

– Нет, что вы! Тут обычно полно народу. Прошлая группа заехала человек двадцать, но они, похоже, по комнатам сидят. Им вчера прививки сделали, после них сутки есть запрещено, да и не захочется, – отвечала она с удовольствием.

– Прививки?

– Ну да, солнышко! Кто ж вас, болезных, оставит без прививок! Тут знаешь сколько заразы со всех краёв света! Прежде чем вас на гору выпустят, и привьют, и полечат, и поучат, – уверила повариха.

– …и помучат. Лучше бы отпустили, – не сдержалась я.

– Не, ну это ж не они так захотели. Им с вами возиться совсем неприятно. Вот с добровольными, как попутчик ваш, с ними да, стоит заниматься – они тут надолго. Им время отдать можно, они истинные будущие граждане, а вы времянка, пустая трата бюджета. Но раз из-за стены велят вас брать, значит, так надо, – рассказала она.

– А зачем надо над людьми так издеваться, чтобы ночью без света, в стене вой, вода – минуту? Это же беспредел какой-то! – посетовала я.

– Привыкай, – вмешался Антуан безразличным металлическим голосом, – но без света не должно быть, это грубое нарушение. Всегда должно быть включено дежурное освещение, это очень важно. Сообщи куда надо, тебе его починят. Выть будет не переставая: вентиляция тянет воздух вверх, чтобы не было застоев ядовитых газов. Это тоже очень важно, иначе можно погибнуть. А с водой есть возможность быть хитрее, читерить[1]1
  Читерить – сленг. нарушать правила игры, используя запрещённые приёмы (от англ. cheat).


[Закрыть]. Если включить сначала сильно и потом не ждать, пока протечёт минуту, а убавить сразу на самый минимум, чтобы еле струилась, то система не поймёт, что произошло, и вода будет понемногу течь всё время. Очень удобно. В частных домах себе так целые ёмкости накачивают. Это запрещено, конечно, но жить-то надо как-то. Дорого – вода дороже денег, но те, кто могут себе позволить, даже ванны принимают. Ко всему в жизни можно привыкнуть или приспособиться.

Я вспомнила заткнутую полотенцем вентиляционную решётку и даже не смогла толком обрадоваться ноу-хау «как обмануть душевую». Одним большим глотком допила мерзостный кофе и поспешила в свою комнату.

Дверь в душевую была закрыта. А что если там уже накопился газ какой-нибудь? Сейчас туда зайду, вдохну и умру? Хотя я в маске, она защищает. Или нет, лишь дезодорирует, так, кажется, врач говорила… Что же делать? Наказать меня сильнее, чем отправив сюда, вряд ли получится, поэтому нашла в справочнике телефон службы эксплуатации здания и дрожащим пальцем набрала номер.

– У меня не горит ночник, и я заткнула вентиляцию в ванной полотенцем.

– Срочно выйдите в коридор, – ответили мне резко.

Я вышла за дверь. Никого, и ни одного стула – коридор предназначался для перемещений между помещениями и только. Встала напротив своего номера, подпёрла стену, как когда-то в школе на переменах. Там тоже отнимали смартфоны, и мы не знали, куда себя «прислонить».

Служащие в синих комбинезонах и противогазах пришли очень быстро, смело открыли дверь, освободили вентиляцию, померили что-то в воздухе, сняли противогазы, заменили ночник, велели начать обучение с экзамена по эксплуатации зданий и сооружений. Сказали, что в следующий раз оштрафуют за то, что подвергаю опасности окружающих. Я спросила, нормально ли, что отбывающий наказание как муха по стенам ночью ползает, выключатели во тьме ищет, когда ночник не работает? Они ответили, что это очень плохо и я была обязана об этом сразу сообщить всё по тем же правилам эксплуатации зданий. Спасли, обругали и ушли. Опять я получилась во всём виновата.

Постояла в ванной, потренировалась открывать воду. С пятого раза смогла обмануть систему – вода действительно сочилась, не останавливаясь. Как там у них, «свобода человеческих проявлений», кажется? Такая себе свобода, раз при ней воду приходится подворовывать…

* * *

Делать было нечего, и я разбудила компьютер. Снова автоматически загрузилась программа обучения. Раз больше так, буду учиться. Поскорее выучусь – поскорее отработаю и уеду. На экране высветился список тем:

• История резервации «Мусорщик»;

• География резервации «Мусорщик»;

• Права и обязанности граждан резервации «Мусорщик»;

• Права и обязанности гостей резервации «Мусорщик»;

• Правила пользования зданиями и сооружениями;

• Правила взаимодействия с миром за стеной;

• Правила использования транспортных средств;

• Правила обращения с домашними животными;

• Правила поведения в экстренных ситуациях;

• Правила обращения за медицинской помощью;

• Правила миграции за стену и обратно;

• Теоретические основы профессии.

Конечно же, я не открыла «Эксплуатацию зданий и сооружений». Из принципа. Подождёт. Открыла «Основы профессии».

«В соответствии с существующими профессиональными навыками и физическими данными вам назначена профессия “Оператор автоматизированной линии сортировки мусора”. Для начала обучения по профессии нажмите “Старт”, для изменения профессии нажмите “Варианты”».

Разумеется, я выбрала «Варианты».

Мне предложили:

– «Уборщик в госпитале. Уборка и первичная сортировка мусора»;

– «Младший сотрудник бригады ассенизаторов»;

– «Сотрудник команды по очистке подземных тоннелей».

Да уж. Богатейший выбор! Просто не знала, что и взять! Может, в ассенизаторы податься? Тьфу, противно как. Наверняка ещё диплом дадут. Повешу его потом на стену, внукам буду рассказывать про свои приключения, как бабушка нам когда-то про свой переезд в Канаду.

Оставила себя «оператором автоматизированной линии», но желание учиться профессии пропало напрочь. Вышла из программы обучения расстроенная, оставила «на потом». Интересно, а правила предоставления медицинской помощи я вчера не нарушила? Открыла страницу «Правила обращения за медицинской помощью».

«Медицинская помощь предоставляется бесплатно в полном объёме на территории резервации, в рамках доступных возможностей как гражданам, так и гостям резервации. При недомогании человек обязан немедленно обратиться в медслужбу по телефону 003. Получивший вызов врач примет решение о выборе способа дальнейшего взаимодействия:

• телефонная/видеоконсультация;

• осмотр на месте врачом общего профиля;

• осмотр на месте врачом службы экстренной помощи.

В случае необходимости перевозки больного за пределы резервации и его лечения, процедуры будут организованы службой медицинской помощи директории “Мусорщик” и за счёт бюджета директории “Мусорщик”.

В случае, если человек самостоятельно не может позвонить в службу помощи, при подозрении на плохое самочувствие одного из окружающих, каждый гражданин и гость резервации обязан самостоятельно связаться с медицинской службой по номеру 003 и описать ситуацию, сообщив свои контактные данные».

Всё обучение на одном экране. И кнопка снизу: !ТЕСТ!

Нажала её.

Появились два вопроса:

«1. Что вы будете делать, если почувствуете недомогание?

– Подожду, может быть, само пройдёт.

– Поеду в ближайшую больницу.

– Позвоню по 003, расскажу врачу, что происходит, и он примет решение.

2. Что вы будете делать, если увидите на улице человека с недомоганием (без сознания, с приступом и т. д.)?

– Пройду мимо, это не моя проблема.

– Помогу ему добраться до ближайшего медучреждения.

– Позвоню по 003, и врач скажет мне, как действовать дальше».

Так я прошла первую тему и успешно сдала по ней тестирование. На какой уровень развития человеческого была рассчитана эта программа? Детям вроде как запрещено тут находиться. Хотя какая разница? Сдам и забуду. Поскорей бы вырваться из этого противного места! Как же хочется домой!

От нытья, незаметно подкравшегося, отмахнулась. Не приблизит оно к дому, не пожалеет никто. Сама. Одна. Борись!

Сколько, интересно, вопросов в тесте по истории? Пять? Открыла. К моему ужасу, раздел «История резервации “Мусорщик”» содержал более пятисот страниц текста и более восьми часов видео. В тесте было пятьдесят четыре вопроса зачем-то с датами событий и фамилиями людей. Да в универ легче поступить, чем мусорщиком в резервации стать! Запустила видео и залезла под одеяло. Если уж попкорна не дают, так хоть погреться.

«Со времён начала рода человеческого потребность испражняться и мусорить сопровождала людей, так как является базовой, a значит, неотъемлемой частью человеческого существования. До тех пор, пока человек не покорил природу, пока он был с ней единым целым и занимался охотой и собирательством, то есть примерно сто тысяч лет существования Homo sapiens[2]2
  Человек разумный, единственный сохранившийся на Земле человеческий вид (лат.).


[Закрыть], проблемы мусора и отходов как таковой не стояло: люди питались органикой, ели мало, для выживания, и рандомно удобряли отходами человеческой деятельности места своего обитания наравне с дикими животными. Но как только человек перешёл на новый уровень своего развития, начал вести оседлый образ жизни, выращивать сельскохозяйственные культуры и приручать скот, проблема мусора и отходов жизнедеятельности групп людей и тех, кем они себя окружали, стала одной из ключевых проблем существования человечества. Человек начал создавать кучи!»

Красочно, с зеленью джунглей и загорелыми аборигенами в набедренных повязках, мне показывали изнанку жизни человечества, о которой я никогда раньше не задумывалась. В школе нас учили немного иначе. «Человек начал создавать кучи!» Звучит!

«Кучи зерна, кучи солонины, кучи мусора, кучи трупов на полях сражений – наступает период малых куч. Далее история однозначно указывает, что выживание того или иного народа напрямую зависело от его стратегии по отношению к мусору. Так как роль конкретной личности долгое время была очень велика, от того, как эта главенствующая личность относилась к отходам, зависело выживание множества людей. Если правители и жрецы считали, что нечистоты и мусор, лежащие на земле рядом с жилищами, обладают волшебной силой оберегать дома и их жителей от бедствий и болезней, скоро эти самые болезни, разросшиеся в нечистотах, и уносили жизни большинства людей. А если правители полагали, что от нечистот нужно избавляться, тело и жилище поддерживать в чистоте, а мусор увозить и закапывать, – народ плодился, множился и существовал счастливо.

Однако людей на Земле было ещё так мало, что их поведение в целом, даже с тяготением к формированию куч, никак не могло сказаться на общем состоянии планеты. С развитием цивилизаций ситуация на удивление быстро менялась. Например, древние римляне относились к чистоте с большим вниманием, построили водопровод и канализацию, уничтожали мусор и трупы, мылись и, более того, создали целую культуру чистоты. Но когда на смену им пришло средневековье, вместе с жабо и панталонами явилось варварское отношение к отходам и чистоте. Мусора стало больше, его сваливали повсюду, кучи росли. Настал период средних куч, и вместе с кучами по улицам потекли реки из нечистот; уборные стали устраивать на балконах с отверстиями, выходящими прямо на проезжую часть, так что идущим внизу путникам лучше было иметь при себе плащи и широкополые шляпы, чтобы уберечь себя от потоков нечистот сверху. Уже практически цивилизованные люди с высоким уровнем образования, грамотные, знатного происхождения, окружавшие себя чудесными произведениями искусства, одетые в бархат и кружева, не мылись годами, полагая воду вредной. Ужасает и само небрежное отношение к воде: во времена больших битв реки окрашивались кровью, трупы врагов для устрашения вывешивали на балконах, сплавляли по рекам. Что и говорить, последствия не заставили себя ждать: болезни, голод, мор скота, насекомые, крысы, а значит, снова болезни. Такой была забывшая про термы средневековая Европа. Хотя вряд ли её можно считать примером для подражания – скорее досадным отклонением на пути эволюции, временным, но очень показательным для дальнейшей истории человечества сбоем программы развития.

Планета и тогда не слишком пострадала от мусорных проблем. Людей по-прежнему было немного, и их беспечное непродуманное поведение хорошо регулировало численность населения. И тут появились антибиотики, начала развиваться медицина, и санпросветбюллетени провозгласили: “Чистота – залог здоровья”. Это случилось! Люди поняли правила игры. Хочешь выжить – не гадь там, где живёшь. Не пей из болотца – козлёночком станешь. Не ешь дряни – заболеешь дрянью.

Казалось бы, всё, осознали люди, дальше живи да радуйся. Но не тут-то было! Ещё немного, пара шагов, и земляне придумают пластик, изобретут сложные химические аккумуляторные элементы, ядохимикаты, краски, ядерное топливо… И образованные до того уровня, чтобы всё это создать, люди продолжат громоздить кучи, но не простые – огромные вечные кучи, смердящие, излучающие опасные изотопы, курганы, которые они, как им тогда казалось, устроили подальше от городов своего обитания.

Наступает великокучный период развития человечества… Первой зоной мусорного бедствия станет Индия, за ней «подтянутся» другие цивилизованные государства, которые не ожидали такого быстрого развития событий».