Текст книги "История одной тени. Из цикла «Сказания Ардоса»"

Глава 5. Зло внутри меня

Утреннее светило восходило на золотой трон. Оно медленно поднималось из-за горизонта, одаривая теплом и светом траву, деревья и город, особняком стоящий в центре края Пламени. Пиротай – город возможностей. Здесь многие начинают свою карьеру. Изримы приходят в цеха и кузницы ещё зелёными, неопытными мальчишками, учатся тяжёлому труду у сильных и умелых мастеров своего дела: литейщиков, стеклодувов, кузнецов. Они с утра до вечера пропадают в мастерских, внимая наставлениям старших арди о том, как нужно и не нужно вести себя с огнём, как правильно ковать и отливать оружие, чтобы его качество оставалось таким же, как и тысячи лет назад; пробуя на вес инструменты, грубые и неприятные на вид, оплавленные жаром неистового пламени, со сколами, но необходимые в ювелирной работе над мечом или саблей; примерялись к своим молотам и щипцам, выбирая свою кузницу и, по примеру мастеров, ударяя о сталь тяжёлым орудием, слушали звон рыдающего клинка, слушали звук готового лезвия и сырого, запоминали, как отличить брак от настоящей, достойной модели, которую не грех и продать втридорога, ибо послужит она своему хозяину не одну сотню лет.

Моран успешно сдал всю военную подготовку. Он был великолепен. Справиться с семерыми противниками невозможно: так говорили изримы. Многие из них не устояли и перед двумя и теперь вынуждены будут оставить на время работу в кузницах и отправиться на окраину города, в скиты, где проведут в молитвах и тренировках два годичных цикла, а после вернутся и попробуют снова. Некоторые изримы утверждали, что знают истории о неудачниках с южных окраин города, которые и во второй раз не смогли пройти испытание сталью – они, по легенде, отправлялись к Красному берегу. Там два дня молились, и по окончании подготовки убивали себя острым клинком, стоя по пояс в воде. Всё это делалось в присутствии Торай: после самоубийства, призванного смыть позор с души, приближённый маг на аорине77
  Аорин – остроносая глубокая лодка с двумя длинными вёслами.


[Закрыть] отплывал от берега на приличное расстояние и сбрасывал завёрнутое в погребальную простыню тело в воду, где его должны освободить от оков позора морские твари, обглодав кости. Если тело всплывало, значит недостоин арди идти за Грань, правда такие случаи были настолько редки, что народ позабыл время, когда подобное происходило.

Моран подготавливал инструменты для второго экзамена в стекольной мастерской. Он вычистил печь до блеска, вытащил нагревательные пластины, стоящие по бокам, и отполировал, чтобы лучше сохраняли тепло, натаскал песка с подвала, где был запасник для мастеров. Парень тщательно убрался на рабочем месте: вымыл пол, смазал трубку, отбелил стол, на котором будет стоять посуда, приготовил ведро с водой на всякий случай, если потребуется остудить непослушное пламя. Военное обмундирование туарима ему сейчас ни к чему: с огнём сражаются в другом одеянии. Волосы парня завязаны в хвост, заплетены в тугую косу и закреплены «улиткой» на затылке, чтобы не опалить; вместо жилета – плотная рубаха грязно-серого цвета, ноги скрыты за чёрными обтягивающими штанами. Низ штанов не закрывал щиколотку, это делали широкие башмаки с огнеупорными тканевыми вставками на носу и задниках. Поверх с виду неопрятной одежды сидел тёмно-красный фартук. На плотной, обработанной специальным средством, ткани множество прожогов: чёрные полосы и точки от горячего стекла и углей были на всём материале.

Не раз Моран обжигался на работе. Иногда мог уронить трубку, отчего раскалённая вязкая жидкость разлеталась по полу, затрагивая ноги и оставляя глубокие ожоги. Иной раз мог, доставая раскалённый материал, пролить его на себя: фартук отражал атаки буйного пламени, но всё те же ноги страдали сильнее прежнего.

Сегодня всё иначе. Перед мастером стоял высокий статный парень с прекрасными и в тоже время внушавшими страх чёрными глазами, пронизанными красными линиями-лучами. Он с нетерпением, сжимая вспотевшие ладони, ждал, когда же наставник Сертиар разрешит разжечь печь и начать увеличивать температуру. Моран уже представлял себе, как раскрытая топка с треском требует новой порции угля, богатого сверхгорючим минералом, представлял, как закидывает плоским совком с длинным древком песок в раскалённую печь. Представлял Моран, как плавятся красные песчинки, преобразуясь в одну светло-жёлтую, почти белую, невообразимо-горячую массу.

Наконец, разрешение дано. Моран не спешил: некуда торопиться. В прошлом году он сильно обжёгся, благодаря своему нетерпению, и теперь не собирается повторять подобное, выучив столь болезненный урок. Внимательно следил парень за полной угля топкой, медленно добавлял в саму печь песок плоским широким совком, равномерно распределяя по всему дну для лучшего плавления. Моран чувствовал на своей спине пристальный, требовательный взгляд наставника. Ещё бы, в стекольном деле Моран стал лучшим, оттого ответственность за провал он понесёт двойную. И мастер Сертиар: он не сможет никогда простить ни себе, ни ученику подобного поведения. Столько времени было потрачено на обучение – не должны уроки пройти зазря.

Моран взял трубку. Длинная полая металлическая трубка, мундштук которой смазан огнеупорным маслом, была тяжёлой, не такой, как всегда. Но парень крепко держал её в руках – инструмент должен подчиняться мастеру, иначе никак. На другой конец аккуратными вращательными движениями Моран намотал расплавленную вязкую жижу. Дальше всё прошло как в тумане. Стеклодув вытащил быстро трубку, приложился к мундштуку и в меру сильно дул, проворачивая приспособление в руках. Он производил все действия точно, правильно и быстро, хоть и не помнил половины из того, что делал.

Страх настолько сильно сковал разум, что Моран слушал похвалы изримов и не верил, что справился. Зная, как сильно порой юные изримы любят преувеличивать заслуги, как свои, так и чужие, парень направился в мастерскую. Только он открыл тяжёлую кованую дверь, на него с другого конца просторной комнаты посмотрели ярко-алые глаза. Керем. Она по приглашению мастера явилась к стеклодувам посмотреть на прекрасное творение – витиеватый кувшин, с тоненькой, но крепкой ручкой. Высокий, с широким дном и узким горлышком, по краям которого вырисовывались мелкие ардийские символы, кувшин был поистине великолепен.

– Светлого дня, Моран, – мягким голосом заговорила Вахди Пламени. – Ты преуспел не только в военном деле, но и оказался поистине талантливым мастером-стеклодувом.

Вахди говорила на общем языке, что для неё было весьма странно. Оказалось, что Стихии могут общаться на нём, несмотря на лживые слухи о неспособности понимать простых арди. Всё Вахди понимали, только не показывали вида, оставаясь всё теми же неприступными и безмолвными скалами, что защищают Ардос многие тысячи лет.

Моран опешил поначалу, но тут же опомнился, и, разведя руки в стороны, как и полагается, он уважительно поклонился своей Стихии. Из вежливости и страха перед Строптивым Пламенем Ардии он говорил исключительно на языке Первородных. Ни к чему простое общение с Высшими силами.

– Се орта мид жерзин алари лосса антас Вахти «Приветствую Вас в своей обители, великая Вахди», – с ноткой испуга проговорил Моран. Он покорно опустил взгляд, не решаясь заглянуть в обжигающе-красивые глаза Феникса. Парень стоял, склонив голову, как вдруг тонкие серебристые пальцы с изящными длинными ногтями красного цвета и невероятно гладкой кожей коснулись подбородка и заставили посмотреть перед собой. Моран встретился глазами с Керем. Знакомое чувство яркой вспышкой полыхнуло в груди, сознание заливали волны эйфории. Сердце бешено билось, силясь вырваться из груди, по спине побежали мурашки, а внизу живота порхали бабочки. Изнывая от желания, чувствуя, как внутри всё переворачивается и набухает плоть, он медленно терял рассудок. Ещё немного, и он совершит страшное преступление.

– Так я и думала, – на общем языке заявила Керем, отпустив подбородок парня. – Я не была уверена до конца, что это ты, но теперь, когда чувства захлестнули мой разум, я понимаю, почему не могу себя контролировать рядом с тобой.

Моран ничего не понял. Наваждение медленно исчезало, оно подобно росе испарялось, освобождая от оков желания. Когда парень окончательно пришёл в себя, Керем уже не было. Одиночество заполнило просторную мастерскую, только кувшин, отражающий свет своими идеальными изгибами, разбавлял мрачные краски серых стен.

***

Моран шёл по коридору общежития, улыбаясь. Хорошее настроение от выполненного задания заставляло всего парня сиять от радости. Спеша поделиться своими впечатлениями от проделанной работы, успехами и, более того, похвалой самой Вахди Пламени, Моран направился в комнату.

Анарим сидел на аккуратно заправленной кровати. Он сгорбился и удручённо смотрел в пол. Изрим был мрачнее тучи. Скулы нервно ходили, кулаки сжимались, отчего кожа на руках едва не трескалась, напряжение чувствовалось во всём теле. Как только Моран вошёл в комнату, сосед бросил на него злобный взгляд. Глаза ужасающе заблестели.

– И почему тебе так везёт? – спросил Анарим голосом, похожим на рычание зверя. Слова произносились нечётко, и Моран сразу догадался, что друг изрядно пьян. – Неужели нет на свете дела, в котором ты был бы неудачником?

– Что случилось, Анарим? – вежливо спросил Моран, сделав пару шагов навстречу, но резкий жест изрима, запрещающий приближаться, заставил остановиться.

– Ты случился, – оборвал изрим и снова принялся испепелять нетрезвым взглядом пол.

– Анарим, вынужден попросить тебя объясниться, – настаивал Моран, всё же решив приблизиться к другу. – Неужто я слышу в твоём голосе зависть?

Парень призвал на помощь магическое зрение. Анарим предстал перед Мораном в ином свете. На кровати сидел не просто арди с серебряной кожей и красными длинными волосами, с выпирающими из-под них длинными ушками с кисточками на конце. Теперь это сгусток энергии, принявший очертания арди. Можно чётко различить руки, ноги, голову, заполненные сосудами, по которым стремительно бежала голубая кровь. Моран заглянул ещё глубже. Вот показались линии жизни, линии судьбы и линии магии, переплетающиеся друг с другом. Если линии магии оставались прежними: они имели волнистую структуру и золотистый оттенок, плавно двигались, перетекая из одной части тела в другую, – то остальные линии изменились. Жизненные стали темнее, из оранжевых они превращались в красные, меняя цвет; структура, прежде гладкая и прямая, становилась сухой и корявой, как ветви старого дерева. Линии судьбы и вовсе истончились, они изменили цвет с ярко-синего на тёмно-фиолетовый. Казалось, соверши Анарим одно неверное движение, они порвутся в один миг. Моран полез ещё глубже, в самое нутро. То, что он увидел, повергло его в шок. Душа изрима трескалась как стекло под сильным давлением, чёрная паутинка расползалась в стороны, разбивая прежде чистую душу на сотни осколков, которые впивались в тело невидимыми иглами.

– Анарим… – прошептал скорбно Моран, присев на свою кровать. Его друг порабощен завистью, более того, он кормит её довольно давно, не решаясь избавиться от жестокого врага.

– Ты ещё помнишь моё имя? – огрызнулся изрим всё в той же манере. – Странно, ведь ты витаешь в облаках с тех пор, как Вахди тебе поклоны отвесили. Что, нравится быть признанным?

– Не говори так, – Моран не верил словам друга. Он ожидал поддержки, похвалы, радости – да чего угодно, но только не зависти и злобы от Анарима. Парень не понимал, куда делась прежде сияющая улыбка, понимающий взгляд и чистота помыслов его друга, брата, соратника. Теперь перед ним сидел арди, который полон ненависти, ярости, гнева. Они заливали его сполна, не оставляя сил на борьбу. – Прежде ты был другим. Куда подевался мой друг?

– Он умер! – отрезал Анарим. Он резко встал, нависнув над ничего не понимающим Мораном, заглянув в черноту глаз. Осталось неизвестным, что он там увидел, но его лицо искривилось от ужаса. Сжав кулаки до хруста суставов, изрим быстрыми шагами направился прочь из комнаты, громко хлопнув дверью.

Больше маг Анарима не видел. Через пару дней после этого странного разговора из шкафов пропали вещи изрима. Пустые полки ещё напоминали о пребывании друга в комнате, оставляя неприятный привкус потери. Горечь одиночества никак не могла раствориться. Моран долго не мог понять, куда исчез его друг, даже не попрощавшись, но потом один из юных изримов рассказал, что видел парня, заходящего в комнату с рослым широкоплечим арди. Стальной взгляд мужчины и не слишком крепкое телосложение выдавали в нём Учёного Мужа, афайима, но морок, частично скрывавший крылья, доказывал обратное. Догадаться о наложении заклинания сокрытия можно было по преломлению света. Заклятие способно скрыть предмет, часть тела, внешность от глаз арди, но не в силах совладать с законами Мироздания.

Несколько недель одиночества тянулись подобно вечности. Моран, конечно, пытался выкинуть из головы эту привязанность, убеждая себя, что Анарим волен поступать так, как хочет. Он вполне самостоятельный арди и гоняться за ним, как за маленьким ребенком, не будет никто. Но волнение не пропадало ни на минуту. Вдруг с ним что-то случилось? Может он, как обычно, напился в Кьяровой пещере и подрался с кем-нибудь, или он лежит в грязной канаве и умирает от побоев, возможно, он ушёл из города и на пустынной дороге на него напал фырсай88
  Фырсай (Feorasey) – крупный представитель кошачьих. Охотится на всех, включая арди. Предпочитает подстерегать добычу у дороги, убивая ядом за несколько минут.


[Закрыть], решив, что это отличный обед. А может быть с ним всё хорошо, просто зависть не даёт покоя грешной душе, заставляя злиться на всех и вся.

Очень скоро Моран убедился, что зря волновался за Анарима. С ним было всё в абсолютном порядке. Но за свою жизнь парню пришлось волноваться куда больше.

Глава 6. Судьба

Предназначение. Что это? Как отличить свой истинный путь от тропинки, которая всего лишь ведёт к одному из свершений, но не определяет Судьбу? Многие на Ардосе задаются этим вопросом. Но пока никто не смог дать внятного ответа. Одни считают, что предназначение даётся свыше, оно изначально заложено во всех арди с рождения, и каждый следует по заведомо проложенному пути. Другие говорят, что предназначение можно обрести не сразу, а со временем, попробовать себя в нескольких направлениях или областях науки, искусства, военном деле, а потом решить для себя, по какому пути пойти. И лишь Атаран Руррис, священная для арди Книга Жизни, говорит:

«Долг – Есть обязанность, которая ничем не отличается от повседневных забот до тех пор, пока истинное его назначение не откроется в миг опасности или нужды».

Другими словами, предназначение открывается, только когда оно действительно нужно, само находит обладателя и следует вместе с ним по тому пути, который скрыт от глаз остальных арди.

Становление на путь взрослой жизни Моран воспринял с осторожностью, но без страха и нежелания. Любопытство двигало им, но инстинкт самосохранения каждый день шептал, что не стоит бросаться в крайности, а ступать следует в новый мир мелкими шажками. И парень прислушивался. Даже когда все вокруг веселились, он ни на миг не переставал сомневаться, но в одно из мгновений дал слабину.

Сартан – столица Ардии. Величественный город, построенный на заре веков. На первый взгляд кажется, что он ничем не отличается от обычных городов, будь-то Пиротай, столица края Пламени, или мелкое поселение Рур, отдаленная провинция, где хранится государственная казна, а также находится, по легенде, кузница самой Керем. Окраины города непримечательные, как и везде: просторные ровные улицы, по обоим сторонам которых стоят одноэтажные каменные дома с большими двустворчатыми окнами и резными ставнями, ромбовидными плоскими крышами и ухоженными палисадниками. В основном, здесь живут старые арди, государство заботится о них и восхваляет заслуги за прожитые годы.

Картина кардинально изменилась, стоило только въехать на главную площадь Фенрит, что расположена перед храмом Семи. Под ногами приятный ровный камень, идеально уложенный по всей территории. По краям площади аккуратно расставлены невысокие бордюры, разделяющие ярко-зелёную траву и скучную серость.

В центре просторной каменной площади прекрасное место для фонтана. Большой круглый бассейн, облицованный чёрным крипихом99
  Крипих – поделочный камень, по структуре напоминающий мрамор. Основная особенность данного материала в том, что он становится темнее на солнце, а белые прожилки – ярче.


[Закрыть] бархатного, манящего оттенка. Белые неровные вкрапления, словно рваная паутина: кажется, вот дотронешься рукой, и она легонько съедет, а на пальцах останется пара тонких ниточек, блестящих на свету, и их не почувствуешь, настолько они легки. Или смахнешь небрежно ладонью, оголив истинно-чёрный камень и эта паутина плавно опустится вниз и растворится в серости, или её подхватит игривый ветер и унесёт подальше.

Из центра бассейна высокой струёй, не прекращая, била вода, падая вниз водопадом и разбрызгиваясь по бассейну. Капли попадали на камень, свет легонько касался их, и эти жемчужины, словно украшение, блестели, переливаясь разными красками.

Но главной жемчужиной, драгоценностью всей Ардии, был дворец Вахтирай. Величественное, поражающее своей красотой здание с семью высокими шпилями. Словно шпаги воина, они протыкают порой облака, что низко плывут, одаривая дождём землю и камень, траву и деревья. Просторные арочные окна на всех трёх этажах дворца не снабжены ни рамами с тонким, искусно отлитым стеклом, ни даже ставнями – от дождя, ветра и мороза его защищала магия. Невидимый простым зрением купол пульсировал, направляя ровные волны снизу-вверх, как будто щит питался из-под земли.

Моран с восхищением и в тоже время с опаской разглядывал прекрасный дворец. Его глаза, уникальные в своём роде, не упускали ничего из виду. Его взгляд скользнул по одному из окон и застыл. Огненно-красные волосы мелькнули в проёме и тут же исчезли; за парнем следили с тех пор, как он прошёл через главные ворота.

Позади стал слышен гул голосов. Изримы прибыли на Фенрит. Одни обсуждали предстоящий бал-маскарад, представляли себе, как будут на равных общаться с Вахди, не ведая о том, кто именно находится под маской, делились первыми впечатлениями о красоте дворца; другие со страхом и покорностью оглядывались по сторонам, словно они воры, зашли без приглашения на чужую территорию и теперь их могут поймать и наказать за нарушение священного Закона самым жестоким образом. Третьи же равнодушно, отстранившись ото всех, следовали ко дворцу, опустив взгляд вниз. Они не проявляли интереса ни к искусно выложенному камню на площади, ни к прекрасному фонтану, от которого веет свежестью, и холодные капли словно нарочно гонит в лицо ветер, ни на величественное здание, где сегодня состоится бал по случаю становления на путь взрослой жизни прошедших все экзамены изримов.

Моран медленно поднялся по многочисленным широким ступеням огромного дворца и прошёл внутрь, минуя кованные высокие двери, специально открытые для гостей. По одному виду стало понятно, что открывают и закрывают каждую створку несколько арди, прикладывая немалые усилия. Такое количество металла очень трудно сдвинуть с места. Но Вахди непомерно сильны, им хватает лёгкого толчка, чтобы распахнуть гигантские двери своей обители.

Мраморные полы нежно-голубого цвета напоминали небеса с бегущими по ним облаками, такими лёгкими и воздушными; если смотреть в одну точку, то можно уплыть прочь, мысленно перенестись туда, где дует свежий бриз, слышится шум волн и вокруг только умиротворение и покой. Каждый шаг отдавался лихорадочно бегущим эхом. Цоканье подошвы узких полусапожек с мелкими застёжками, слышалось так громко, что Моран даже морщился от неприятного яркого звука.

Таинственный голос на Первородном языке тихо позвал; мягкий шёпот, словно журчание быстрого ручья, манил к себе, призывал следовать за ним. Моран остановился и прислушался. Он понимал, что говорит таинственный незнакомец. Парень обернулся и, поняв, что до него нет никому дела, ускорил шаг и, достигнув противоположной стены главной залы, быстро завернул в длинный широкий коридор.

Если главная зала была щедро украшена дорогими камнями, богато исписана ардийской символикой и оставляла непреодолимое восхищение красотами обители Вахди, то коридор резко отличался от привычной обстановки во дворце. Поначалу это был всё тот же стиль – прекрасная отделка идеально ровных стен, мраморные полы того же цвета, витиеватые светильники, отгоняющие темноту мягким светом, то, миновав несколько развилок, следуя указке голоса, Моран невольно остановился. Он не поверил своим глазам: куда подевалась привлекательность? Где убранство, оставляющее теплоту в душе? Перед ним предстала иная картина: растрескавшиеся полусгнившие стены, пол, усеянный мхом, и сырой, словно подвал, который после продолжительных дождей заливает вода, вместо светильников коптящие факелы, с них осыпается горящее тряпьё, пропитанное маслом. Запахи смешивались, образовывая густой смрад, от него внутри всё сжималось.

Страх неприятно обжигал кожу. Моран замедлил шаг и с опаской, продолжая следовать к неизвестной цели, шёл по мрачному коридору. Стены медленно сужались, усиливая чувство страха, факелов становилось меньше, а запах гнили – сильнее. Наконец, парень попал в не слишком просторное помещение с абсолютно чёрными стенами. Эта чернота не отталкивала, что странно, а, наоборот, манила, восторгала: четыре чаши в огненным камнем, политые маслом, горели ярко, из своего угла распространяя слабый свет, который едва мог справиться с наступающей темнотой. В центре комнаты на золотом столе лежала толстая книга.

Голос продолжал звать, хотя ни одной живой души не было в комнате. Моран насторожился, но чутьё не смогло побороть силу, с которой воздействовал голос на разум. Парень продолжал идти вперёд, безвольно делая ровные небыстрые шаги. Книга была прекрасна: толстая, каменная обложка, чёрная, словно сама Тьма извергла её из себя, пронизана красными нитями, казалось, что они двигаются, составляя манящий рисунок.

Моран восхищался ею, белая ладонь скользила по книге, пальцы нежно касались переплёта, двигались дальше, пока рука сама не начала открывать книгу. Тихий, еле различимый треск плотных нитей корешка, связывающего страницы, просто восторгал. Мысли о том, чтобы прочесть надписи на древнем и узнать великие тайны мироздания, крутились в голове, заставляя действовать.

Пальцы скользили по строчкам, впитывая рекой текущие буквы, слова будто отпечатывались на руке, а затем впитывались, проникая под кожу и в кровь, разнося древнее опасное знание по телу. Огонь в комнате медленно гас, тьма наступала со всех сторон. Пламя угрожающе шипело, ярко-оранжевые языки продолжали атаковать чёрного всепоглощающего врага, но он силён.

Мощные изящные руки обхватили грудь Морана, ногти процарапали плотный коричневый жилет, оставив отметины даже на коже. С невероятной силой от чёрной книги его пыталась оттащить Керем.

– Не слушай её, Моран! Не читай! – кричала она что было сил, рывками оттаскивая парня подальше от тайного знания. – Не читай!

Рывком притянув к себе Морана, Керем мгновенно обошла его и толкнула, после чего, закрыв глаза и сопротивляясь голосу, такому сладкому и манящему, резко закрыла книгу.

– Моран! Моран, ты меня слышишь?! – испуганно кинулась она к парню, рухнув рядом на колени. Огонь стал разгораться ярче, снова освещая тёмную мрачную комнату.

Моран никак не приходил в себя. Он с закатившимися глазами, в судорогах, продолжал шептать слова книги. Зов Тьмы никак не отпускал его, мучил, жаждая жертвы.

– Врисс ама Аарис хэлэри! «Аарис, помоги мне!» – крикнула Керем в пустоту. Не прошло ни единого мига, как рядом закружилась синяя дымка. Аарис услышал сестру.

– Что случилось?! – кинулся он к Морану, по-прежнему трепыхающемуся на полу. – Сколько он прочитал?!

– Не знаю, – со стоном прошептала Керем, слёзы навернулись на глаза. Она чувствовала, как внутри разливается яд, оставленный тёмным знанием. Вахди ощущала боль Морана как свою.

– Атаран Турвад выбрала его. Больше ждать нельзя, Керем, его нужно спрятать и как можно скорее. ОНА явится за ним и убьёт. Нельзя, чтобы Нуарай осталась без приближённого мага.

Аарис пристально смотрел на сестру, ожидая от неё решения. Он не имеет права действовать сам по весьма сложным причинам, только Вахди Пламени должна ответить на все вопросы. Никто не в праве лишать воли Навадай, спутника жизни. Только вторая половина, избранная Судьбой, обязана говорить от имени пары, предопределённой давным-давно.

– Нужно отправляться в Альрим, – прошептала тихо Вахди. Она чувствовала, как больно её спутнику жизни, её Навадай, боль мучила, а слёзы рекой лились по щекам. – Я не позволю Илсир забрать его у меня.

***

Светловолосая девушка с яркими крыльями за спиной, кончиками перьев достающими до пола, медленно ходила кругами вокруг Анарима. Он сильно изменился. Из завистника и слабого духом арди он превратился в беспощадного воина, ищейку, призванную находить врагов Света по всему Ардосу.

– Ты должен найти его! – громкий приказ вырвался из уст Илсир наречённой, хранительницы Семи. – Убей Зло, пока оно не уничтожило всю Ардию. Если не справишься, мы все погибнем от рук Морана! – женщина подобрала подол белого платья и резко остановилась, заглянула в глаза стоящему смирно Анариму.

Изрим гордо задрал подбородок и смотрел вперёд, не решался встречаться с богиней взглядом. Он не желал вызвать на себя гнев Высшей. Но она, словно нарочно, не желала двигаться с места, смотрела прямо на него, как будто настаивала, чтобы тот перевёл взгляд. Месть Морану кружилась в голове маяком, подстёгивая на опасные действия. Это единственное, что отдаляло изрима от попытки насладиться золотом глаз богини и ужасной смерти.

– Моран… Как давно я не слышал это имя.., – злобно прошептал Анарим. – Я исполню всё что приказано, Илсир. Исполню ради всех арди, ради всех нас…