Текст книги "Вольф Мессинг: «Никогда не общайся с миром мертвых». Книга о Мессинге и его учениках"

Желтые розы с траурной лентой

На конечной станции журналист покинул опустевший вагон подземки. Поднявшись наверх по лестнице, он остановился у автобусной остановки и, сделав глубокий вдох, лениво потянулся, расправляя измученные красным чемоданом мышцы рук. Людей на остановке не было, лишь в двадцати метрах под зеленым пластмассовым козырьком каменного павильона стояла продавщица цветов с изрядно помятыми букетами желтых роз. Вслед за Барским наверх поднялся крепко сложенный мужчина, которого журналист окрестил «телефонистом». Всю дорогу от вокзала до конечной станции он, не переставая, болтал по мобильнику. Проехав очередную станцию, незнакомец прикладывал к уху телефон и что-то быстро говорил своему собеседнику, потом занимал место у двери и ждал следующей остановки. Марату еще в метро он показался подозрительным.

Поднявшись наверх, незнакомец продолжал болтать по телефону, объясняя собеседнику, у какого входа его надо искать. На пальцах правой руки у него были татуировки в виде перстней, а на левой щеке – красное родимое пятно.

– Меченый фраер, – отметил мысленно Марат, – и, скорее всего, судимый, Глазки бегают из стороны в сторону и башка на шарнирах.

Журналист потянулся к чемодану, чтобы придвинуть его поближе, но в этот момент, стоявший рядом мужик неожиданно бросился на него. Из рукава куртки он вытащил деревянные нунчаки и попытался ударить Марата по голове. В последнюю секунду журналисту удалось увернуться от грозного оружия каратистов. Отскочив в сторону, Марат попытался оказать сопротивление нападавшему и, сжав кулаки, стал в боксерскую стойку, но это его не спасло. Сильнейший удар нунчаками обрушился на его правую руку. Дальнейшее сопротивление было бесполезным, рука повисла, как плеть, и малейшее движение вызывало острую боль.

– Локтевой сустав повредил, сучара, – поставил себе диагноз Марат. – Теперь уж точно на грязи поеду.

Суставы у Марата всегда были слабым местом. В детстве он перенес ревматизм, и теперь малейшая травма вызывала мучительную боль. Чтобы не испытывать судьбу, Марат побежал в сторону продавщицы. Он надеялся, что нападавший не рискнет избивать гостя столицы на глазах свидетеля. Тем временем у чемодана появились два помятых типа в надвинутых на глаза фуражках. Схватив за ручку чемодан, они понесли его к остановившимся недалеко от автобусной остановки потемневшим от грязи белым «Жигулям» с нечитаемым номером. Через минуту к ним присоединился каратист, прекративший преследование своей жертвы. Марат остановился возле продавщицы и не знал, что ему делать дальше. Бежать вслед за грабителями было рискованно, звать на помощь граждан и милицию – бесполезно. Немногочисленные прохожие делали вид, что ничего не видят, а осторожная продавщица цветов демонстративно отвернулась от дороги, всем своим видом показывая, что в свидетели она не пойдет ни за какие коврижки.

– У меня чемодан сперли с вещами, – тихо произнес Марат, но продавщица никак не отреагировала на его слова.

– Неужели вы ничего не видели? – продолжил Марат, – они же на ваших глазах, средь бела дня…

– Гражданин, вы меня с кем – то спутали. Я не милиционер и здесь я торгую цветами, а свои проблемы вы решайте сами, зачастила женщина. – Мне нет никакого дела до вас и ваших вещей. Если понравились розы – берите и не морочьте голову.

– Самое время покупать желтые розы, – недовольно буркнул Марат, направляясь в сторону пешеходного перехода. На противоположной стороне улицы он увидел желтое такси с шашечками, но перейти на другую сторону дороги журналист не успел. С белыми «Жигулями», в багажник которых грабители пытались запихнуть его чемодан, произошло нечто странное. Вначале автомобиль сильно тряхнуло, а потом на дорогу вывалился водитель, повернувший в замке ключ зажигания. От сильнейшего удара током свалились на землю и двое его сообщников. В следующую секунду машина задымила, а потом вспыхнула пионерским факелом. Огонь вначале вырвался из-под капота, потом перекинулся в салон. Через минуту – рванул бензобак. Мощный взрыв разбросал в разные стороны детали автомобиля, остатки красного чемодана и тела преступников. Марат вернулся к цветочнице, которая с ужасом смотрела на взорванный автомобиль, и протянул ей десять долларов.

– Самое время покупать желтые розы, – злорадно-торжественно проговорил журналист. – Букетик положите на покойника.

Потом, сделав долгую паузу, продолжил:

– Забудь про чемодан и его хозяина. Ты же не хотела идти в свидетели, когда об этом просил обворованный гражданин, а сейчас тебе сам Бог велит молчать. Запомни, свидетели убийства долго не живут!

– Да я знать никого не знаю, и видеть ничего не видела, – в страхе отшатнулась от Марата женщина, – мое дело цветы продавать.

– Вот и прекрасно, – усмехнулся Марат, – а теперь сделай букет из двенадцати желтых роз, перевяжи черной траурной лентой и отнеси к месту гибели уличных воров. Только быстрее шевелись, пока менты не приехали. Жертва – на твое усмотрение.

Женщина схватила цветы, быстро обвязала их лентой и бросилась к автомобилю. Подойдя к одному из лежащих на земле мужчин, продавщица положила ему на грудь траурный букет и без оглядки понеслась прочь от взорванного автомобиля. Тем временем Марат спустился в подземный переход и, пройдя сквозь торговые ряды, вышел на противоположной стороне улицы у остановки такси.

– В аэропорт, – повелительно бросил Марат дремавшему за рулем усатому таксисту. Седые роскошные казацкие усы заменяли водителю всю растительность на гладко выбритом поблескивающем в лучах уходящего солнца черепе.

– Куда надо? – вытаскивая из ушей стереонаушники, спросил водитель простуженным хриплым голосом.

– В аэропорт, тебе сколько раз повторять? – недовольно скривился Марат.

– В аэропорт с радостью, – расплылся в улыбке таксист, – я музыку слушал, поэтому не расслышал ваши слова.

Марат занял место на заднем сиденье, погладил травмированную руку и, прикрыв глаза, безмятежно задремал. Дорога в аэропорт должна была занять около часа.

Водитель включил «Русское радио», которое в Киеве почему-то вещало исключительно на украинском языке. Зазвучавшая из динамика песня Марата порадовала. «Ты ж мэнэ пидманула» для украинцев была не просто народным фольклором, а чем-то вроде национального гимна. Песню сменили новости.

– Только что, с пометкой молния, «Крымский аналитик» сообщил о гибели двух карманников в киевском метро. Свидетели утверждают, что смерть карманников наступила после того, как они похитили бумажник у гостя столицы. В пресс-службе УВД эту информацию комментировать отказались. Но это еще не все. По информации все того же сайта «Крымский аналитик» кроме двух карманников свою смерть на конечной станции метро нашли еще трое грабителей. По словам очевидцев, «Жигули» взорвались после того, как уличные грабители попытались засунуть в багажник, украденный у неизвестного гражданина, огромный красный чемодан на колесиках.

Вездесущий корреспондент «Крымского аналитика» высказал предположение о том, что эти два происшествия открыли месячник внесудебных расправ с карманниками и грабителями в Киеве. По информации «Крымского аналитика», операция, которую проводят неизвестные граждане на территории Киева, носит название «Желтая роза». Не исключено, что жертвами народных мстителей в ближайшее время могут стать не только сами грабители и карманники, но и оборотни в погонах, которые «крышуют» в Киеве криминальные группировки.

За бортом самолета – минус шестьдесят

В этот момент в салоне самолета прозвучали слова командира экипажа: «Наш самолет летит на высоте 10 тысяч метров, скорость – 800 километров в час. За бортом температура воздуха минус 60 градусов. В аэропорту „Домодедова“ будем через два часа».

Женщина сделала глубокий вдох, пошевелила пальцами рук, и открыла глаза.

– Я только что видела удивительное кино. Скажите, вы знакомы с Маратом Барским? – пристально посмотрев на соседа, спросила женщина.

– Кто он такой? – ушел от ответа старик, протирая платочком очки с темными стеклами.

– Главный герой моего сна. Журналист-убийца.– Неожиданно женщина скривилась от боли и схватилась за живот.

– Вам плохо? – испугался Маркус. – Я могу чем-нибудь помочь?

Женщина схватила руку Маркуса и сильно прижала к животу. Старик ощутил под рукой беспрерывное движение мышц, от которого Лена извивалась, как змея. Приступ длился минуты три, потом спазмы прекратились, и женщина прикрыла глаза, пытаясь расслабиться.

Не зная, что делать дальше с соседкой, Маркус задал дурацкий вопрос: «Вам плохо?».

Женщина отпустила его руку.

– Со мной впервые такое. Мне уже лучше.

Она прикрыла глаза, но долго молчать не смогла. Придвинувшись вплотную к соседу, она зашептала ему в самое ухо: «Вы не пугайтесь. Это скоро пройдет. Давайте поговорим о чем-нибудь».

Маркус не представлял, о чем с ней можно говорить, и выдал весьма странную фразу:

– Мне показалось, что вы были свидетелем взрыва у станции метро. В прошлой жизни вы торговали цветами на остановке и никуда не вмешивались, потому что боялись бандитов. И в то же время вы взяли у Марата десять долларов и положили на грудь еще живому бандиту 12 желтых роз.

– Откуда вы знаете про цветы? – неожиданно возмутилась женщина. – Этот фильм еще не снят, и у этой истории нет продолжения. Я видела только начало фильма. Никто не знает, чем закончится эта история.

– Почему же никто. Я знаю, чем закончится ваше кино. Зло будет наказано, воры и грабители убиты, а Марат вернется в Крым, Лена.

– Откуда вы знаете, как меня зовут, – я не называла свое имя, – вновь удивилась женщина, пристально рассматривая сидящего в соседнем кресле собеседника.

– Это не самое трудное задание в моей жизни. Для ученика Вольфа Мессинга – это первый, низший уровень предсказаний.

– Так вы гипнотизер? – оживилась женщина. – И как я об этом сразу не подумала. Вы внушили мне эту историю, и я увидела придуманный вами фильм. Оказывается, все это просто гипноз. А я боялась лететь в самолете. Мне было так страшно. Вы даже представить не можете, что творилось со мной несколько минут назад.

– Почему же не могу. Я видел ваш «сеанс повторного фильма». Думаю, нам пора познакомиться. Меня зовут Марк, но не Твен, – тихо произнес Маркус. Он старался не афишировать свою настоящую фамилию и имя.

– Вы тот самый журналист?

– Нет, вы не внимательны. Меня зовут Марк, а главного героя вашего сна звали Марат.

– Почему вы так странно представляетесь: Марк, но не Твен. Марк Твен – американский писатель. Какое отношение вы имеете к нему? Вы его родственник, наследник?

– Ни то, ни другое, ни третье, – рассмеялся старик. – Меня действительно зовут Марк, мало того, я не имею никакого отношения к Марку Твену. Единственное, что нас роднит, – это профессия. Я придумываю разные истории, превращаю людей в литературных героев и подвожу читателей к мысли, что зло должно быть наказано.

– А журналист Марат? Он будет убит? Он погибнет?! – быстро заговорила женщина.

– Кто вам сказал такую глупость, – усмехнулся Маркус Крыми, поглаживая левой рукой подбородок. – Запомните, мадам, главные герои не умирают. Благодаря фильмам и книгам они будоражат умы людей разных поколений. Книга – это послание из века прошлого в мир будущего.

– Детективы долго не живут, – покачала головой женщина. – Это одноразовая литература. Криминальное чтиво интересно, пока ты пытаешься распутать детективный сюжет, но стоит узнать, кто настоящий убийца, как книга тут же летит в корзину для бумаг. Я за свою жизнь прочитала сотни детективов, и ни одного из них вы не найдете на моей книжной полке. Вы спросите, почему? Потому что я никогда не буду их перечитывать!

– И, тем не менее, вас интересует судьба Марата, – улыбнулся старик.

– Тут другое. Вы, помимо моей воли, втянули меня в криминальную историю. Заставили положить розы на грудь живому покойнику, – она запнулась на последней фразе. – Я, кажется, сказала что-то не так. Когда я положила розы на грудь пострадавшему от взрыва грузину, он был еще жив.

– Это ничего не меняет, – тут же пришел на помощь старик, – я списал его, как отработанный материал. Он не представлял никакого интереса оставшимся в живых. Вор, грабитель, преступник. О таких вспоминают только матери и дети, поднимая рюмку с водкой в день смерти.

– Можно подумать, что ваш Марат лучше. Почему вы оставили в живых убийцу, а убили простого вора.

– Потому, что я Марк, но не Твен, – ушел от ответа на прямой вопрос старик.

– А может, образ Марата списан с автора? Начинающие писатели свои повести и романы наводняют реальными героями из своей жизни. Или я не права?! – хитро прищурилась Лена.

– Меня смутило слово «начинающий», – искренне рассмеялся старик. – Неужели я так молодо выгляжу?

– Я не хотела вас обидеть, но в этой истории не было тайны, которая обычный сюжет превращает в захватывающий детектив, – жестко произнесла женщина. – Такие книги пишут начинающие авторы или…

– Или выжившие из ума старики, – усмехнулся Маркус. – Тем не менее, в ваших словах есть доля правды. Все очевидно. Вначале Марат убил двух карманников отравленной иглой, которая находилась в бумажнике с «денежной куклой». Помните, в сказке: «Смерть Кощея на кончике иглы». А потом Марат взорвал машину с грабителями, используя дистанционный взрыватель. Мина-ловушка срабатывала в том случае, если вор отдалялся на двадцать метров от хозяина с его чемоданом. Причем все было по-честному. Вор получил предупреждение от чемодана: «Пиастры! Воры украли пиастры». Потом следовал предупредительный удар током, и только после этого – желтые розы на грудь. Такова схема. Но это только присказка. Нам еще предстоит пережить с вами финал этой жуткой истории. Самое страшное преступление, о котором я когда-либо писал, будет совершено на борту этого самолета.

– Вы хотите предложить читателям ТАЙНУ ЗАКРЫТОЙ КОМНАТЫ? – зачастила женщина. Чувствовалось, что детективы ее хобби. – Борт самолета – идеальное место для подобных историй. В восьмом ряду погибает человек. Под подозрением все пассажиры, в том числе и случайно оказавшийся в самолете сыщик. За время полета он должен будет вывернуть наизнанку всех пассажиров и при посадке предъявить полиции настоящего убийцу.

– Детектив в духе Агаты Кристи, – рассмеялся старик. Но я не пойду по вашему следу. Это ваша история. У меня все будет иначе. Но мы с вами отвлеклись от главного. Я хочу понять причину вашей болезни. Откуда этот страх? Вы лечились у психиатра?

– Нет. У меня с нервами все в порядке.

– Значит, вы не обращались к врачам. Тогда объясните, почему вы умирали от страха? Вы принимали лекарства, наркотики?

– С чего вы взяли?!

– Во время взлета вы потеряли сознание, ни на что не реагировали. Такое состояние вызывают сильнодействующие лекарства или наркотики. Вам перед полетом давали лекарства?

– Никто ничего мне не давал.

– Но вы же приняли какое-то лекарство во время взлета.

– Это был аэрон. Таблетки от укачивания.

– «Аэрон» не по этой части. Что-нибудь необычное происходило с вами накануне вылета? Не спешите с ответом. Я веду речь о гипнозе, моментальном кодировании со сменой ценностей при помощи психотерапии действием.

Старик внимательно смотрел на женщину. Его интересовали не слова, которые она говорит, а мимика, движения глаз и руки. Работая в психбольнице, он научился ставить диагноз по походке, по тому, как больной входит в кабинет, как садится на стул, какие слова произносит первыми. Маркус попытался использовать этот уникальный опыт, но соседка по креслу не вписывалась в привычные рамки.

– Не было гипноза, не было кодирования, – прервала размышления Маркуса Крыми женщина. – Мне просто стало страшно. Я видела падение самолета. Он должен был разбиться при взлете. А потом появился этот Марат с красным чемоданом и желтыми розами…

– Но этот страх не мог появиться сам по себе.

– Я не хочу говорить на эту тему, – неожиданно повысила голос женщина.

Уходящая натура

– Хорошо давайте поговорим о вашем муже? Похоже, что эта «уходящая натура» вас полностью разочаровала?

Старик взял за руку Лену, посмотрев ей в глаза.

– Точное определение: «уходящая натура». Могу только сказать, что мой муж бизнесмен средней руки. Никогда не хватал с неба звезд, но и не бедствовал.

– И это все? А как же «пивной бочонок»? – удивился старик. Он ждал длинной исповеди с кучей жалоб на невнимание и непонимание. Невроз навязчивых состояний не мог развиться на пустом месте. Этот страх перед полетом имеет свою глубинную причину. И этой причиной могут быть проблемы в семейных отношениях. – Расскажите, что вас не устраивает в семейной жизни.

– Я не буду обсуждать с вами мою семейную жизнь.

– Тогда расскажите о своем бизнесе. Как вы оказались в Крыму?

– Три года назад я отдыхала с мужем в «Украинской мечте», познакомилась с главврачом. Он мне показался милейшим человеком, – мгновенно сменив тон, продолжила женщина. – Муж мой в это время искал в Крыму торговую точку, чтоб поработать летом. Я спросила у главврача, не сможет ли он отдать нам в аренду полуразрушенный летний кинозал под кафе или ресторан. Главврач пару дней думал, а потом сказал, что согласен. Мы провели там ремонт, вложили приличные средства и стали работать. Вначале все было хорошо: аренда небольшая, санэпидстанция и пожарники брали с нас по-божески, местный мэр всего два раза за сезон привел к нам своих гостей – халявщиков. Так что к концу сезона мы вернули потраченные деньги и кое-что заработали.

– «Украинская мечта» – это военный санаторий?

– «Украинская мечта» числился за Министерством обороны, но в погонах я там никого не видела. Обычная крымская здравница.

– На следующий год вы расширили производство, возвели величественное здание приморского ресторана и стали грести доллары лопатой, – продолжил старик.

– Мы действительно хорошо заработали на общепите в Крыму, но строить больше ничего не стали. Дело в том, что главврач санатория каждый год перезаключал с нами договор аренды. И эта самая аренда росла, как на дрожжах.

– Что-то не припомню, чтобы в Крыму росла аренда, – засомневался старик.

Он продолжал поиск причины страха, и рассказ о проблемах в бизнесе натолкнул его на весьма популярную версию.

– Санаторию мы платим стабильную сумму. Речь идет, скажем так, о дополнительном финансировании отдельных граждан, – осторожно подбирая слова, пояснила Лена.

– По-русски это звучит как дача взятки должностному лицу, – поддел женщину старик.

– Да мы и не отказывались платить. Давали, сколько просил. Но этой весной он заявил, что работаем последний год из-за того, что на эти рестораны положил глаз нардеп от БЮТа, – помрачнела женщина.

– Сильный перец, народный депутат от БЮТа. Они ж уже в оппозиции, а сама Тимошенко мотает срок.

– И я так думала, а потом мне объяснили, что у этих «оранжевых» остались в руках милиция и спецслужбы, которые при желании могут любого растереть в пыль. А тут еще выборы в этом году. Так что у соратников Тимошенко есть шанс вернуться во власть. Они этим и пугают местных начальников.

– Скажите, а вы в санатории к врачам не обращались? – решил сменить тему разговора Маркус.

– Почему я должна обращаться к врачам?

– Потому что у вас остеохондроз шейного отдела позвоночника в стадии обострения, – сухо пояснил Маркус.

– И все-то вы знаете. И везде-то вы побывали, – удивленно посмотрела на старика Лена, – вы меня просто насквозь видите. В санатории мне делали массаж спины.

– А что из препаратов вам назначали?

– Ничего. Только массаж.

– Скажите, а в вашем санатории лечатся только офицеры и их жены?

– В этом санатории может лечиться любой, у кого есть деньги. Жены офицеров – не самые большие шишки. В июле там собирается весь киевский бомонд: дети министров, крупных бизнесменов, генералов с мамашами, бабушками и тещами.

– Хороший санаторий. Такой терять нельзя ни в коем случае, – подвел итог разговору старик. Он отбросил в сторону массаж и остеохондроз. Ни то, ни другое не могло вызвать «страх смерти». Вот если бы ей назначали уколы или специальные таблетки, вызывающие беспокойство и страх…

– Если вы и вправду гипнотизер и умеете читать чужие мысли, скажите, о чем я думаю сейчас? – решила сменить тему Лена.

– О моих рассказах, – не задумываясь, произнес старик.

– Мы будем гореть в аду, – неожиданно весьма отчетливо произнесла Лена.– Нас убьет взорванный аэропорт!

Эти слова ударили словно током сидевшего рядом с Леной писателя. На старика вновь обрушилась волна страха. Маркус вернулся к реальной действительности. Он, наконец, осознал, что все его эксперименты, гипноз и внушение не могли ничего изменить, потому что он так и не понял, что на самом деле происходит с его попутчицей. Он даже не мог сказать, кто перед ним: закодированная террористами шахидка или психически больная женщина. Самолет можно было бы спасти одним уколом, но у него не было ни шприца, ни инсулина, ни аминазина. Он был бессилен что-либо изменить. Единственным его оружием был гипноз и прямое внушение. Но Маркус Крыми не был Кашпировским, который весьма успешно проводил в телеэфире операции без наркоза. Возможно, что в этой ситуации смог бы спасти людей его учитель Вольф Мессинг. Но Мессинга уже не было в этом мире.

Оставалось только одно, обратиться к членам экипажа. Но что он им скажет?

«Господа. Сидящая рядом со мной женщина представляет угрозу, она видит горящий на земле самолет и выбрасывает в атмосферу электромагнитные волны страха».

Натуральный бред сумасшедшего. С такими идеями идут к психиатру, а не к командиру корабля. Да у них в каждом полете найдется бесноватый, умирающий от страха смерти.

Неожиданно самолет провалился в воздушную яму. Маркусу показалось, что он уже не сможет подняться и на этом придется поставить последнюю точку. Воздушная яма напугала Лену. Она с ужасом смотрела на старика. Самолет вибрировал, завывая двигателем, как при взлете.

– Мы идем на посадку? – сдавленным шепотом спросила Лена.

– Нет. Это воздушная яма, – покачал головой старик. Волна страха вновь обрушилась на него, сжала сердце, сосуды. Ему стало трудно дышать.

– Мы погибнем! Я – знаю! Мы – обречены! – Женщина смотрела на старика невидящим взглядом. И неожиданно продолжила лишенным эмоций ровным голосом: Говорят, что в последнюю секунду перед глазами человека проходит вся его жизнь. Что было главным в вашей жизни, самым ярким впечатлением?

– Встреча с людоедом, – с трудом вдохнув воздух, не задумываясь, ответил старик. Он подчинился женщине, она втянула его в свой бред. Он теперь верил в неминуемую катастрофу.

– Это правда?!

– Да. Из-за людоеда от меня ушла любимая женщина.

Самолет выбрался из воздушной ямы и стал набирать высоту.

– Расскажите об этой встрече. Прямо сейчас, – настойчиво потребовала Лена. Это не было просьбой. Она приказывала. И он был готов подчиниться. Теперь женщина управляла его мыслями и диктовала свою волю гипнотизеру, потому что он вновь оказался во власти страха.

– Эта история вам не понравится, – попытался уйти от страшной темы Маркус.

– Рассказывайте! У нас мало времени! Я хочу знать, о чем с вами говорил дьявол!

– Он ничего не говорил. Я его вырубил с первого удара. А Алиса пошла на кухню и приоткрыла крышку кастрюли…

– И что было в той кастрюле?

– Я не хочу вспоминать о той ночи, – прошептал старик. – Лена, а теперь ваша история. Самое яркое впечатление в жизни.

– На Кавказе дьявола называют шайтан, и он предстал передо мной в облике жителя гор, – только и успела произнести женщина. После этих слов она громко вскрикнула и схватилась за живот. Лицо и руки ее стали белыми и холодными, как снег. Ей уже было не до рассказов. Маркус не знал, что делать с женщиной. Боли были настолько сильными, что Лена временами теряла сознание, закрывая глаза, превращаясь в гипсовое изваяние. Маркус попытался усыпить женщину. Это оказалось намного сложнее, чем раньше. Но она подыграла ему, подчинившись гипнотизеру. Сон был неглубоким. Любое неосторожное слово могло разбудить ее. Маркус не представлял, какое внушение сможет снять эти дикие боли. Ситуация была хуже, чем у Кашпировского, который смог в прямом телеэфире заменить наркоз гипнотическим внушением. Его пациентка до операции находилась в нормальном состоянии, и он мог легко довести ее до сомнамбулизма. Здесь же была первая стадия гипноза.

«Приступ у нее начался, когда она попыталась назвать имя шайтана, человека, в которого вселился дьявол, – Пронеслось в голове Маркуса. – Надо спросить, как его звали».

– Вы слышите только мой голос. Вас ничто не волнует, не беспокоит. Назовите его имя. Имя человека, которого вы назвали шайтаном. Имя! Имя! Кто он!?

– Ахмет, массажист. Он мне сам говорил об этом. Я должна подчиняться ему. Доверять, верить, раствориться в нем! – чуть слышно прошептала Лена.

«Это прямое внушение или кодирование, – пронеслось в голове старика. – Доверять, верить, подчиняться, раствориться во мне. Такое на первом сеансе гипноза не отобьешь. Надо что-то придумать, пока я еще могу воздействовать на ее мозг».

И тут Маркусу пришла в голову крамольная мысль: «А не поиграть ли с ней в любовь? Она же женщина. Нужно дать «установку на любовь». Прямое внушение: «Лена, наконец-то вы увидели его. Вы всю свою жизнь мечтали о таком мужчине».

Вот что он должен был внушить умирающей от страха женщине, а не впаривать ей рассказы о киевских убийствах. Во время гипноза достаточно было поменять формулу внушения, чтобы она стала выделять «феромоны любви», как это делают толпы поклонниц на концертах Стаса Михайлова, а не феромоны страха, и проблема была бы решена».

Одно время Маркус изучал феномен массовых женских психозов, которые происходили на концертах любимых певцов женщин. Мощный гормональный удар происходил у женщин от воздействия определенных звуковых частот. Слова «обволакивающий голос» были не просто словами. Голос певца воздействовал на психику дам так же, как и слова гипнотизера в темной комнате. Только гипнотизеру в «охмурении» дамы помогала интимная обстановка и доверительный разговор, которые в конечном счете воздействовали на гормональную систему пациентки. Во всяком случае, так считали ученые-психиатры, изучавшие этот феномен. В то же время они не пытались сравнить состояние гипноза с состоянием женщины, находившейся на концерте того же Стаса Михайлова. На психику женщин певец воздействовал тоже словами и особым тембром голоса. Разгадка могла скрываться не в словах, а в тембре и ритме.

– Нужно отменить прежнее внушение. Первая команда: «Забудь все! Забудь все, что с тобой происходило во сне!». Вторая – «установка на любовь». Стас Михайлов – герой твоего романа.

Приняв решение, Маркус Крыми немного успокоился. У него появился реальный план, благодаря чему, чувство страха, которое изматывало писателя, стало уходить на второй план.

– Итак, убираем телепатию и ненаучную фантастику. Она в это все равно не верит. Только прямое внушение. Четкие и ясные установки «на любовь».

Вести диалог с Леной за Стаса Михайлова, о котором он мало что знал, старик не рискнул.

– Следующей его командой была: «Стас Михайлов поет вам свою любимую песню. Закрыть глаза».

Маркус не знал не только любимой песни Стаса Михайлова, но и вообще ни одной песни из его репертуара. Но женщина прекрасно справилась с поставленной задачей. Закрыв глаза, она, забыв обо всем, наслаждалась голосом любимого певца, а потом, не открывая глаз, дотронулась до руки гипнотизера и положила его ладонь себе на грудь.

«Вот тебе и „золотой ключик“ к любой бабе, – подумал Маркус. – Преврати себя под гипнозом в Стаса Михайлова, и дама твоя».

Маркус хотел продолжить этот эксперимент, но тут в салоне появилась стюардесса и все испортила. Маркусу пришлось в срочном порядке выводить женщину из состояния гипноза.

Лена широко открыла глаза и с удивлением посмотрела на стоящую в проходе стюардессу.

– Чего она хочет? – спросила Лена, бесцеремонно разглядывая длинноногую модель с высокой чувственной грудью. Соседство с такими женщинами у Лены вызывало комплекс неполноценности. Она страшно завидовала длинноногим красавицам и всегда придиралась к ним, когда фотомодели оказывались среди обслуживающего персонала. Но цепляться к стюардессе во время полета она не захотела, потому что находилась под впечатлением от общения со Стасом Михайловым. Команда гипнотизера: «Вы не помните о том, что происходило с вами во время сеанса гипноза» – срабатывала не всегда. С человеческой памятью происходило примерно то же, что и с удаленным с компьютера файлом. Опытные программисты могли не только найти на жестком диске следы удаленного файла, но и восстановить его. Человеческий мозг поступал точно так же. Удаленную из памяти информацию о том, что происходило с больным во время сеанса гипноза, он возвращал испытуемому причудливыми сновидениями, галлюцинацией, а то и системным бредом.