Текст книги "Вольф Мессинг: «Никогда не общайся с миром мертвых». Книга о Мессинге и его учениках"

Повторение пройденного

Все было так, как рассказал Армен. Мало того, Полубоярин в том, кто следил за ним, узнал журналиста, побывавшего на презентации. Ближе к ночи журналист исчез, и его заменил армянин в черной иномарке.

– На ментов не похоже, те по одному не работают, – сообщил Семену неприятную новость Вадим. – Хотя, из-за экономии, могли и нарушить правила. Но скорее всего, это любители.

– Заказать слежку могла Наташа. Слишком быстро она на свидание согласилась, – предположил Семен Водкин. Он тут же придумал двухходовую комбинацию с поездкой на такси. – Таксист их успокоит, посторонний человек в машине свидетель, если что.

У памятника Вадим передал дам Семену, объяснив, что в его машине забарахлил мотор, а сам проследил за подозрительным автомобилем, после чего рванул в сторону области. Тем временем в самом такси дамы говорили с Семеном о литературе и новой книге Маркуса Крыми. Наташа рискнула на эту поездку после того, как ее старый знакомый, у которого были свои счеты с «заказчиками» убийства ее отца, пообещал проследить за ними. Она была уверена в том, что не останется без помощи. После того, как такси вырвалось из Москвы и, набирая скорость, понеслась в сторону области, Наташа пыталась запомнить, куда их везут, но после пятого поворота в лес и быстрого возвращения на шоссе, бросила это занятие, надеясь, что при постороннем таксисте Семен Водкин будет вести себя благоразумно.

Через некоторое время, машина, пропетляв по лесу, неожиданно оказалась у больших железных ворот. Водитель мигнул фарами. Ворота медленно открылись, и машина подъехала к парадному входу трехэтажной дачи. Семен рассчитался с водителем и провел дам в помещение.

– Что-то эта дача не похожа на переделкинские, – осмотревшись, сказала Светлана.

– Хозяин дачи человек скромный. Он выкупил у местных депутатов заброшенное озеро в лесу. Построил небольшой трехэтажный домик, защитил его высоким забором и колючим кустарником, чтоб никому не пришло в голову совершать здесь необдуманные поступки. А если учесть, что до ближайшей деревни отсюда километров десять, то кричать о том, что тебя насилуют, – бесполезно и непродуктивно. Лучше расслабиться и получить удовольствие, – предупредил женщин Семен.

– Мы учтем твои пожелания, – потянувшись, проговорила Светлана, – и ни тебя, ни твоего друга Вадима насиловать не будем.

– Кто б сомневался, все будет так, как задумано. На первом этаже – кроме прихожей и ванной комнаты – столовая, – продолжил знакомить гостей с дачей Семен.

В столовой гостей ждал накрытый стол со спиртным, бутербродами с икрой, мясным и рыбным ассорти, салатами.

– Ваши места помечены розами, – указал на два шикарных букета Семен. – Можете умыться с дороги, а я пока поищу Вадима.

Полубоярин сидел в маленькой комнатушке, похожей на шкаф или чулан, настраивая видеоаппаратуру.

– Мы приехали, – сообщил Семен. – А ты шустрый. Таксиста обогнал.

– А чего его не обогнать, если он крутил по поселкам взад-вперед, от хвоста отрываясь. Давай, приступай. Прелюдия затянулась.

Вадим, вернувшись к дамам, скомандовал: «Все к столу!».

В дальнейшем события развивались по накатанной схеме. Дамы пили красное вино, мужики – водку. Красивые тосты с намеками сменяли анекдоты про мужа, который вернулся из командировки. А когда званые гости уже изрядно захмелели, Наташа вдруг заявила: «Я читала электронную версию вашей книги. Мне ее Маркус прислал накануне своей гибели. Я не могу понять, зачем вы ее издали. Он же вас обоих размазал по стенке. Может, расскажете правду о своей прошлой жизни?».

– Я умный, красивый, успешный, и на этом можешь поставить точку, – попытался перевести в шутку слова Наташи Семен.

– А мне говорили, что первый раз ты сел за изнасилование одинокой старушки.

– Ты что несешь, дура! Какая старушка. Первый раз я за кражу и грабеж сел еще малолеткой.

– И ограбил с десяток женщин-заочниц, – продолжила Наташа. – Или я не права?

– Тринадцать эпизодов следак насчитал, и был не прав, потому что барахло и деньги это потасканное бабье отдавало двадцатилетнему пацану за… любовь и нежность. Ну, когда еще пятидесятилетним старухам обломится такое счастье? Застоявшийся в стойле жеребец творил с ними такое, что ни до, ни после они не видели и не ощущали, – расплылся в улыбке Семен. – Погоди, а откуда ты про мои судимости знаешь?

– Земля слухами полнится. Может, я экстрасенс.

– Если ты экстрасенс, тогда просвети общественность жэка, что нас ждет в ближайшее время.

– Ты же сам знаешь: дорога дальняя в казенный дом.

– И еще один вопрос, последний. Почему ты поехала с нами, если знала, кто мы?

– Ты обещал работу, вот я и приехала.

– Ну, тогда пошли, поработаем! – неожиданно изменился в лице Семен. Он обхватил женщину за талию и попытался вытащить ее из-за стола. Наташа отчаянно сопротивлялась. Ей на помощь попыталась прийти Света, но ее тут же сбил с ног Полубоярин.

– Вы чего творите? – закричала Светлана. – Отпустите нас, мы уезжаем.

В этот момент в комнату вошли таксист и сутенер.

– Какие у нас гости, – широко развел руки сутенер. – Сама Хрякова из деревни Хрякова пожаловала к нам на ночь. Та самая Хрякова, которая с большим энтузиазмом обслужила сразу десятерых бандитов на коммунистическом субботнике в Москве. Хрякова, ты уже забыла о субботниках. Так я тебе напомню. У меня и видео есть. Думаю, что это видео с удовольствием посмотрит и твоя подруга, которая почему-то весьма активно прячет свою рожу от меня.

Сутенер подошел к Наташе, схватил ее за подбородок и развернул к свету. Потом он провел рукой у нее за ухом и, отшвырнув женщину в угол комнаты, заорал дурным голосом: «А это та самая Наташа с родинкой за ухом, которой так понравился секс в камере, что она сама отыскала своих любовников. Отомстить решила, в тюрьму посадить? Так, вот перед тем, как мы сядем, мы тебя превратим в животное. Смерть для тебя станет счастьем, а жизнь кошмаром!».

Костя сел за стол, налил в фужер водку и залпом осушил его, не закусывая.

– После недели любви в СИЗО она мужиков к себе и близко не подпускала. Никого. Нас ждала, четверых. Но перед тем, как повторить страстные ночи, я бы хотел спросить, что тебе дома не сиделось? Ты нам отомстить хотела за поруганную честь?! Так мы не при делах. Мы такие же жертвы системы, как и ты. Мы в СИЗО сидели, когда у тебя ребенка украли из детсада. И сына, насколько я знаю, тебе не вернули. И сделал это не я, не Семен, не таксист, а лучший друг твоего отца, который вначале «заказал» убийство твоего папаши, потом кинул в СИЗО тебя и похитил сына. Вот кого искать тебе надо было, а не Полубоярина. Полубоярина в СИЗО закрыли по беспределу и сказали: или десять лет лагерей, или страстная ночь с богатой наследницей миллионера. Вадим выбрал наследницу. Потому что твой папаша такой же вор, как и его подельники-бизнесмены. Он украл у народа России миллионы долларов. На его фоне Полубоярин и Семен дешевые фраера, которые мотали срока за копейки. А теперь, вопрос: почему ты с ментов поиски своих обидчиков не начала, внучку у «заказчика» не украла, дочь его не изувечила?

– Один уже на кладбище, и вы там будете, если нас не отпустите сию же минуту. Дача окружена!

– В Москве понтовать будешь, а здесь мужиков порадуешь своими криками. Светку не трогать! Пусть смотрит! Мы ее на десерт оставим.

Дикая оргия продолжалась всю ночь. Наташа теряла сознание, ее обливали водой, приводили в чувство и продолжали. Под утро Таксист подвел женщин к лестнице, ведущей в подвал, сорвал платье со Светланы и голыми столкнул обеих вниз. Глубоко под землей, ниже второго яруса подвала, оказалась маленькая тесная камера с влажными стенами, больше похожая на бетонный стакан, чем на человеческое жилье.

– Спать будете на полу, гадить в ведро. Орать – не советую.

Поднявшись наверх, таксист заверил подельников, что никуда женщины от него не сбегут.

Костя Кривой занял место за рулем. Семен пристроился рядом. Третьим хотел сесть в Машину Полубоярин, но сутенер остановил его.

– Останешься с таксистом до прихода сторожа. К бабам не лезь. Кормить не обязательно. Вопли не слушать.

– А чего ты Светку пожалел, мы могли бы и двоих, – спросил Семен.

– Светка два года на Объездной стояла, ее мужиками не испугаешь. Она сама кого хочешь до инфаркта доведет. Да она и не при делах. Случайный пассажир.

– И что нам с ними делать дальше?

– Не знаю. Думать надо, – ответил Костя, включая зажигание.

– А чего думать тут? Кончать их надо! За групповое изнасилование – пятнадцать лет… – повысил голос Семен.

– Светка не при делах. С ней договориться можно. Кончать Наташу придется.

– Слушай, идея в голове мелькнула, может, эту Наташу к делу пристроить? Выпустим на свободу, и пусть она мочит «заказчиков» и ментов, – продолжил разговор Семен.

– Да ничего эта баба не сможет, – перебил Семена сутенер. – После того, что с ней произошло, она не то что воевать с убийцей своего отца, но и жить нормально ни с одним мужиком не сможет. Это я тебе как специалист говорю. Через мои руки тысячи таких прошли. Ни одна баба после подобного удара судьбы не возвращалась к нормальной жизни. Особенно для таких, как Наташа, у которой муж был первым и единственным. Иван Петрович Крамаров рассчитал все точно.

– А если мы из нее управляемую торпеду сделаем? Прессанем Крамарова по полной программе, – не отставал Семен. Ему захотелось поучаствовать в крупном деле.

– Ты чего несешь, Семен, – возмутился Костя Кривой. – Это ж Москва, а не Мухосранск с его единоначалием. Какая торпеда? Да Крамаров и тебя, и меня и эту торпеду…

– И я о том же. Правильно мыслишь! Крамаров может все: и тебя, и меня, и торпеду, и весь бывший советский народ, потому что он сука редкостная. А теперь вопрос на засыпку, у этого бизнесмена дети есть? – продолжил расспросы Семен.

– Замужняя дочь, и внук, – неуверенно произнес сутенер. – Ты чего придумал-то?

– Ничего нового. Ты в каком отделении работал? – неожиданно перевел разговор на другую тему Семен.

– Во втором. В женском, для буйных. Десять лет, как с куста. Я там единственный мужик был. В женских отделениях в основном санитарки работают, чтобы больных не возбуждать, – пояснил Константин.

– А тебя там держали вместо конского возбудителя, – неожиданно расхохотался Семен. – Классное сравнение, и как такое в голову порядочному человеку приходит?

– Да ты знаешь, что эти бабы вытворяют в буйных отделениях. Мужика заломать легче, чем взбесившуюся бабу. Ты бы в психбольнице и дня не смог проработать.

– А я и не рвусь в психушку. Ты мне лучше расскажи, как к сутенерам прибился? Туда ж с улицы не берут.

– Ни к кому я не прибивался. Я сам по себе. В девяностых демократы запели про карательную психиатрию и права человека. А у нас в отделении большинство баб с простой формой шизофрении лежало, без бреда и галлюцинаций: кляузницы, которые клеветали на основы советского строя, разбрасывали листовки на митингах, лесбиянки, проститутки. А в первом мужском – половина «голубых» за мужеложство и совращение малолеток.

– На западе педерастия и однополые браки не болезнь, а образ жизни.

– Вот и повыпускали этот «образ жизни» на волю. Короче, сократили меня за ненадобностью, и оказался я на улице без работы и видимых перспектив. Решил заняться торговлей. У меня списки с эпикризами из историй болезни на две сотни сумасшедших баб были припрятаны в надежном месте, и на сотню мужиков, – пояснил Костя Кривой.

– Мертвыми душами торгануть решил, – поддел собеседника Семен.

– Почему мертвыми. Да у меня в списках такие экземпляры есть, что пальчики оближешь. Персик, а не женщина! – подражая рыночной торговке, закричал Костя Кривой. – И отдаются, как в последний раз. На учет к психиатру такие бабы попадали из-за своей любвеобильности и аморалки, а в СССР с этим строго было. Налево ходили все, но натихаря, без криков и истерик. Эти же на мужиков кидались без разбора, а потом концерты устраивали на всю улицу с битьем посуды, разводами и требованиями жениться.

Вот я и подумал, а не направить ли их энергию в нужное русло. Вывел на Объездную дорогу первую десятку. Не поверишь, за первый день поднял свою трехмесячную зарплату. Да и бабы приоделись, на профессионалок стали похожи. Короче, первый месяц мы были в шоколаде. Потом, правда, братки появились. Пришлось делиться и на субботники самых безбашенных отправлять. Вслед за ними менты нарисовались. Провели контрольную закупку и повезли моих красоток в контору протоколы писать, а тут облом. У каждой – справка из дурки, штрафовать нельзя, неподсудные. И показания сумасшедших на меня – фуфло полное. Больные люди, несут, что хочешь. Короче, ночь работы ментов – коту под хвост. Начальство клизму готовит с нафталином. Пришлось ментам со мной переговоры вести. Ежемесячный взнос определили на помощь особо продвинутым сотрудникам правоохранительных органов. И даты ментовских субботников красным днем календаря пометили. Платил и выставлял я им все в оговоренные сроки. Но верить ментам все равно нельзя, в любой момент продать могут. Поэтому я в сторонке сидел на пригорке, за процессом у дороги наблюдал, денег с точки в руки не брал. Короче, брать не за что, чист перед законом, но накануне Нового года меня закрыли по-беспределу с обыском на хате. Я никак въехать не мог, почему и за что? А потом следователь Майоров открытым текстом говорит, что меня взяли, как специалиста, способного сломать любую бабу. Вот так я оказался вместе с вами в SEX-сборной местного СИЗО, как крупный специалист в женском вопросе.

– Теперь жалеешь? – поинтересовался Семен, раскуривая сигарету.

– А что жалеть, ну обломали мы этих богатеньких. Отжали менты свои бабки с «заказчиков», и я опять в шоколаде, – махнул рукой Костя Кривой. – На моем месте мог любой оказаться. Таких, как я, сутенеров в Москве сотни. Майоров говорил, что меня выбрали из-за того, что я работал санитаром в женском отделении психушки. Они днем меня запускали в камеру к подследственной для беседы и знакомства под видом адвоката или прокурора. Первоходки порядков в СИЗО не знают, надурить не сложно. Если баба не велась на душевный разговор и требовала показательной порки, я докладывал об этом следаку. И тогда великолепная четверка отправлялась по известному адресу. Но были случаи, когда бабы после моей беседы добровольно подписывали все, что от них требовали, и выходили на волю чистыми и непорочными.

– Не по понятиям это, Костя. За такие вещи на зоне и опустить могут. Да и последствия – ты сам видел, – задумчиво произнес Семен. – Бабу кончать придется.

– Да мы ж с тобой исполнители, рабы на галерах. На нашем месте может любой оказаться, – отмахнулся сутенер.

– Костя, на зоне отвечать за себя придется, а не за все мировое закулисье. И чтобы смыть несмываемое пятно позора, я предлагаю опустить «заказчиков» и оборотней в погонах, замешенных в этих делах, – жестко произнес Семен.

– Семен, я что-то не въеду в твой базар. Может, ты перестанешь юлить вокруг да около и скажешь, что задумал?

– Предлагаю заняться «заказчиками» и ментами.

– И на хрена мне эти пироги. Ты прикинь, кто они и где мы! – возмутился Константин. – У меня хлебное место, все прикормлены, клиенты довольны, бабье тоже. Я им половину бабок отдаю за работу. 5050 – это высшая ставка в нашем бизнесе. Народные артисты столько не получают, как мои сумасшедшие шалавы – до пятисот баксов за съемочный день. Я на международный уровень вышел. Фирму «Эскорт» организовал. А ты мне что предлагаешь?

– У нас выбора нет, – покачал головой Семен. – С Наташей и Светой надо что-то решать. Но после вчерашнего ни ДТП, ни случайное утопление не прокатит. От хвоста-то мы оторвались, но тот, кто следил, наверняка знал, куда они направлялись. Рано или поздно – за нами придут, и нам придется их предъявить.

– И что же делать?

– Надо натравить Наташу на «заказчика», после чего мы с тобой распилим на двоих лимон зелени, а ее прикончат сами менты, – пригладив на голове волосы, произнес Семен.

– Да ты чего, обалдел, откуда он возьмется, этот лимон? – неуверенно возразил Костя Кривой. Сумма его впечатлила.

– Короче, есть две темы. Слушай и не перебивай. Вложений – ноль, а на выходе миллион американских рублей и торжество справедливости. Операцию назовем «Зеркальная ответка», – безапелляционным тоном произнес Семен. – Но перед тем, как я тебе выложу на стол план-конспект, просвети меня темного и ни разу неграмотного, – а что ты с мужиками из дурки делал. Тоже на панель вывел?

– Их выведешь, – усмехнулся Семен, – там убийцы, насильники и извращенцы. Они в дурке в шестом отделение для хроников от пятнадцати до тридцати лет прожили. Мне эти эпикризы за ночь любви дама из статистического отдела нашей больницы подарила на память. Дело в том, что шестое отделение закрыли и всех неизлечимых на волю выпустили по указанию демократов из правительства. Они перед Западом выслуживались в начале девяностых. Орали на каждом углу, что навсегда покончили с узниками совести и принудительным лечением без суда, а на самом деле – бабки на больных экономили: неизлечимых психохроников из больниц погнали.

– И что ты с психами из этого списка делать собирался?

– Пока ничего. Просто есть список и эпикризы, в которых вся биография и история болезни изложены, – пожал плечами Костя кривой.

– А они могут, к примеру, убить кого-нибудь или изнасиловать с особой жестокостью? – внимательно посмотрел на сутенера Семен.

– Теоретически могут, – задумчиво произнес Константин, – я для этого и взял себе эти эпикризы, думал банду сколотить, но управляемых среди этой толпы человек пятьдесят. Остальные больные на всю голову по подвалам бомжуют. С ними вообще говорить о чем-то бесполезно.

– Почему по подвалам?

– А кто с ними жить сможет в одной квартире? Сестры, братья, бывшие жены? Когда их выпускали, все понимали, что этой публикой государство пополняет армию бомжей.

– Выходит, по Москве сейчас бродят банды сумасшедших.

– Нет никаких банд. Управлять этой публикой могут только санитары психушек, которые работали с психохрониками. Там прямые приказы не проходят. На первом этапе нужно возродить в их мозгу «страх смерти». Тут без сухого брома не обойтись. В шестом отделении «сухой бром» или «удавка на шею» в начале девяностых были единственным лекарством. «Сухой бром» идет в комплекте с серой и инсулином, и только после того, как ты сможешь восстановить в мозгу клиента «историческую память», дай ему пряник и замотивируй правильное поведение.

– И сколько на это потребуется времени?

– Дня три. Но ты что-то не туда пошел. У нас с тобой другие проблемы.

– Я иду куда надо. Это ты в тему не въехал. В городе по подвалам живет полсотни сумасшедших убийц, над которыми можно установить контроль. И с таким богатством – ты болтаешься на Объездной, – возмутился Семен.

– Я что-то не пойму тебя, что ты задумал?

– Да просто все, элементарно. Эти бомжи решат все наши проблемы. С ними можно любые выборы выиграть, любую власть смести с поля боя. Да о таком ресурсе можно только мечтать. Скажи, как вы управляли этими убийцами в отделении?

– На одного санитара приходилось 100—200 больных. Его закрывали с ними в одной палате на 12 часов. Я говорю сейчас о психохрониках. Из этой толпы он выбирал себе в помощники дебилов-убийц и те за лишнюю пайку избивали любого, кто пытался бунтовать, нападать на врачей или санитара.

– Классика жанра, разделяй и властвуй, – хлопнул по плечу водителя Семен. – А больных убивали в больнице?

– Особо борзых, тех, кто нападал на санитаров. Убивали сами больные. У мужика, к примеру, бред ревности, а сосед по койке ведет себя неправильно. На врача с кулаками набросился во время обхода или санитара убить хотел. Шепнешь ревнивцу, что его сосед по ночам бегает к его жене на свидание. И все. К утру сосед уже никуда не бегает. Задушили негодяя.

– Погоди, я не понял. Ну, сказал психу санитар, что сосед по койке бегает ночами к его жене. Кто ж в это поверит? Кто его выпустит на волю? – загорячился Семен.

– Тебе не поверит. Надо в бред войти больного, стать его другом, заступником, слушать его, поддакивать и незаметно, под большим секретом, указать на истинного виновника всех его бед. Причем можно сделать так, что соседа своего он удавит не на твоем дежурстве, а тогда, когда будет дежурить не любимый тобой санитар или врач, чтобы он выговоряку получил от начальства. Убийство больного в отделении – это ЧП. Дежурную смену за потерю бдительности с «доски почета» снимают и выговорами одаривают каждого.

– Класс! Никогда не думал, что и в психушке есть интриги. А теперь слушай мои предложения. Одним ударом уничтожаем «заказчиков», получаем миллион баксов, и закрываем тему с Наташей.

Семен подвинулся к водителю и стал развивать свой гениальный план.